Хотя он, по сути, не мог ручаться за то, что они такими не были и раньше. Быть может, был не наблюдателен? Нет. О нем так говорить было нельзя. Но в то же время, ту картину, которую он наблюдал сейчас... Она по-своему завораживала его. И требовала скорейшего разрешения. Потому что приносила дискомфорт в душе. Душе, которая привыкла к структурированности. И разрешению любых противоречий. И тогда...
Что означало это тогда, и что там должно быть - Никитин не знал. Ну, или забыл. И второе могло оказаться намного печальнее, чем первое. Потому как означало оно, что миссия у него на самом деле была. А он просто забыл все вводные. Да и вообще инструкции не помнил. Что предполагало, что задание он провалит. И его за это... Ликвидируют,--Никитин вслух произнес это слово, и от осознания значения его стало Глебу Аркадиевичу невероятно грустно. Он и раньше замечал эту грусть. Грусть, словно независимо ни от чего, неожиданно накатывала на него. Заставляя порой думать совсем черт знает о чем. И в такие минуты он отчаивался, не предполагая, что от всего этого когда-нибудь сможет избавиться.
Но обычно грусть проходила сама. Никитину каким-то бессознательным образом удавалось найти нечто, что отвлекало его от мучительных переживаний. И все становилось на свои места. И пребывало там до поры до времени.
Но уже несмотря ни на что, было это все же заметно лучше, чем мучиться какими-то нелепыми загадками, и выводить из них смехотворные заключения. Притом что следствие вообще могло быть более чем печальным. Хотя, надо заметить, Никитин никогда старался до конца и надолго не погружаться в такие свои состояния. Это было бы ошибкой,--считал он. И успевал - выныривать, после уж излишне ревностного погружения в бессознательное.
А через какое-то время даже установил для себя своего рода ограничения. Усилием воли контролируя себя, когда какая-нибудь мелочь собиралась самым неожиданным образом вывести его из себя.
И тогда он предавался мучительным размышлениям. На какое-то время забывая про проходящую мимо него жизнь. Ну, или вернее - жизнь, вполне может быть, и не проходила. Она попросту останавливалась, ожидая его. А он, думая, что она наоборот - удаляется от него, стремился догнать ее на каком-то витке спирали.
Не удавалось. Чаще всего не удавалось. В последнее время так и вовсе стало происходить какое-то безобразие. Быть может это, в конечном итоге, и подвигло его к принятию предложения возглавить миссию. По сути, он должен был возглавить самого себя. Потому как ему было доподлинно известно, что кроме него никого забрасывать в недалекое будущее не будут. Но ведь при этом он мог и ошибаться,--рассудил Глеб Аркадиевич. Особенно зная специфику организации, на которую работал. Контора была серьезная. В былые годы вообще самая сильная. В последнее время, правда, свои позиции несколько подрастеряла. Сказывалось существование еще ряда структур, с не меньшими возможностями и влиянием на окружающую жизнь. Но ведь если разобраться, у ЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД-МВД-МБ-КГБ был некий особый статус. Который заставлял (или лучше сказать мягче - вынуждал) считаться с подобной структурой. Притом что и задачи перед его Конторой стояли серьезные. И она вполне (и всегда) стремилась быть первой. Ведь даже сейчас,--задумался Никитин,--мало кто сообразил подобную операцию. А его шеф сообразил. И как подтверждение, он, Глеб Аркадиевич Никитин, заброшен в самый центр врага. В будущее. Пусть и недалекое, всего лишь в начало нового, второго, тысячелетия. Но уже судя по всему, жизнь тут была совсем иная, чем предполагали те, кто инструктировал его перед отправкой. А ведь всего-то каких-то двадцать лет прошло. И надо же, как все изменилось.
Причем Никитин только сейчас стал понимать, что это действительно его страна. Что, отправляя его, кураторы не ошиблись. Ведь поначалу у него, было, промелькнула мысль, что попал в другую страну. Но язык был русский. Пусть и с появлением неких неологизмов, значения которых он пока не понял, но обещал сам себе непременно во всем разобраться. Да и как иначе. У него ведь задание...
Часть 1
Глава 1
С самых первых шагов в новом-старом мире, тот стал представляться Никитину чем-то одновременно и до удивительного прекрасным, и в то же время странным и даже, быть может, коварным.
Ему не хотелось считать, что это так. Но ведь уже и выходило, что иных раскладов - как будто и не было. Ну, или -- почти не было. Никитин вполне отдавал себе отчет, что он на самом деле ведет двойную игру. Причем, выходило быть может так, что игра даже была как минимум тройной. Третьим резидентом был он сам. Его сознание. С которым сейчас играл Никитин, то подстраиваясь под него, то ставя на место. И эта игра с самим собой по-своему завораживала. Но и накладывала определенные требования. Ведь, в иных случаях, можно было расценить игру -- как игру со своей совестью. С необходимостью делать выбор в пользу кого-то или чего-то. С ощущением того, что если в этой стране все и действительно происходило так, как он это сейчас наблюдал, то значит, уже вполне возможны различные варианты анализа (и осознания) действительности. И то, что могло бы получиться в этом случае, по иным раскладам могло быть и вообще не очень приятным.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 14 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |