Уехав от Билла, мы добирались до дома как ни в чем не бывало. Том жизнерадостно хихикал и потирал руки, предвкушая, видимо, визуальную и тактильную встречу с кружевными трусами Билла. Я молчал, изредка вставляя что-то нейтральное. И вроде бы мы забыли о той неприятной ситуации, но, уже на нашей улице, перед тем, как разойтись в разные стороны, Том окликнул меня и сказал без тени улыбки на лице:
- Густав, будешь обижать Билла – я тебя побью. Честное слово.
И ушел, оставив меня топтаться на месте, как нашкодившего ребенка.
- Хм… Интересно. - Я лежал на кровати с книгой «Элементарная психология». Весьма познавательная вещица, помогает отвлечься от грустных мыслей… Я сегодня пытался собрать робота и сломал в нем одну деталь… Как же теперь быть?
Мобильный на тумбочке начинает трезвонить. Входящий от Тома – странно, разве он не должен сейчас быть у Билла?
- Да, - сказал я в трубку. – Том, я тебя слушаю.
Мне никто не ответил, слышалось шуршание и какие-то приглушенные голоса. Ну, все ясно. Ох, уж эта его дурацкая привычка сначала бросить где-нибудь телефон, а потом на него сесть! Для чего придумана блокировка клавиатуры? И названивает, названивает, преимущественно мне. Умудряется как-то садится на телефон так, что попадает своей тощей задницей именно на цифру три, на которой в списке быстрого набора записан мой номер. Однажды он, правда, так случайно сел на единицу и позвонил своей матери, и ей пришлось в течение нескольких минут выслушивать, как ее пьяный до безобразия сынок виртуозно матерится на улице. Она его даже потом не отругала, сказала только, что в его возрасте она знала куда больше ругательств. Том так расстроился из-за этого…
Я прислушался.
- Нет, Томми, сиди и жди меня, со мной ходить не надо.
- Ладно, ты давай там побыстрее.
- Ну, все, я пошел. Ты точно этого хочешь?
- Спрашиваешь!
- Хорошо. Только не подглядывай!
Разговор прекратился, и остался лишь скрип кровати и тяжкие вздохи Тома, перемежающиеся с невнятным бормотанием и покашливанием. Воспользовавшись возникшей тишиной, я позвал его погромче.
- Том! Том, слезь с телефона!
Ноль внимания. Не доорешься. Пора бы Каулитцу к отоларингологу сходить, слух проверить. Или уши почистить на худой конец. Я набрал в легкие побольше воздуха и собрался было рявкнуть в полную мощь голоса, как в трубке снова раздался голос Билла, а вслед за ним – нечленораздельный возглас Тома. Я замер с надутыми щеками и выпученными глазами, постепенно выпуская воздух через нос.
- Тебе не нравится?
- Мне… - Голос Каулитца сорвался. – Мне очень нравится…
- Это мои любимые.
- Да-а, теперь и мои тоже. Билли, подойди поближе.
- Ну, Томми… Разве тебе отсюда не видно?
- Откуда, ты за километр от меня встал! Пожалуйста…
- Я стесняюсь. Я еще ни перед кем так…
Что они там делают?
- Вот так, да. Можно еще поближе. Билли, не закрывайся ручками!
- Ой-ой, только не трогай!
- А как я увижу еще? Ты эту футболку до самых колен опустил, давай сними ее вообще.
- Нет! Я ее лучше узлом завяжу…
Снова писк на грани ультразвука.
- Какие они… о-о… это теперь мой любимый цвет.
- Ну, Томми, не трогай…
- Хи-хи-хи! Какие кокетливые бусинки!
- Томми, ну, пожалуйста, не трогай…
- Почему?
- Ну, мы и так с тобой слишком далеко зашли…
- Да ладно тебе!
- Ай!
- Какой хоботочек… Слушай, у тебя тут так… чистенько…
- Ай-яй! Том, ну, не лапай меня, кому говорю!
- Ты побрился, что ли? Готовился к моему приходу, да?
- Прекрати, я сейчас обижусь!
- Все, все, перестал.
- Руки убери! – Голос Билла превратился в визгливо-пронзительный.
- Убрал, все… Между прочим, ты сам напросился – вот зачем ты такие трусики надел?
- Но ты ведь попросил.
- А почему трогать их не даешь? Я, может, хочу узнать, какие они на ощупь.
- Ты не спрашивал, а сразу взял и стал трогать!
- А если я спрошу? Можно?
Билл что-то неразборчиво проговорил в ответ. Снова послышался писк. Надо, наверное, трубку положить.
- Подаришь мне эти трусики?
- Подарю. Постираю и завтра принесу.
- Не надо стирать, отдай так.
- Но… Подожди, ты хочешь сказать, чтобы я прямо так их тебе отдал?
- Да-да…
- Но как же…
И тут я вспомнил, что собирался делать с трусами Том – «положу под подушку, буду обниматься». Но ведь они же с тела снятые будут! Меня скрутило, и, прежде чем я успел отвернуться от динамика, у меня вырвалось:
- Фу, бл*!
У Билла, однако, оказался более острый слух, чем у любителя трусов в кружевах.
- Том, ты слышал? Что это было?
- Где?
- Том, твой телефон! Вызов принят!
- Ох ты блин… Э, Густав?! Ты чего подслушиваешь?
- Я не…
- Ах ты говнюк!
Том дал отбой, и в трубке раздались гудки. Хм, а сойдет за оправдание тот факт, что Том мне сам позвонил?
Опять звонок от Каулитца. Беру трубку с опаской, кто знает, что мне придется услышать на этот раз.
- Ну что, извращенец, отполировал ладони?
- Чего?
- Густ, не прикидывайся овечкой, ты же подслушивал, чем мы с Биллом занимались.
- Вовсе нет, ты мне позвонил, вот я и ответил. Сам виноват, вечно ты своими телефонами разбрасываешься.
- А ты не мог сбросить вызов?
Я промолчал, уши стали гореть от стыда.
- Да ладно, Густи, я же все понимаю, - хитро добавил Том с плохо скрываемой насмешкой в голосе. – Кстати, я у Билла трусики позаимствовал. Знаешь, они такие офигительные! Такого нежно-нежно голубого цвета, из такой прозрачной сеточки, но все в вышитых цветочках! А еще у них специальное отделение для члена, такой чехольчик прикольный! А на самом конечике – бусинка! Представляешь? Я их как увидел на Биби – думал, спущу себе в штаны прямо там!
- Да что ты говоришь…
- Ага. Сзади у них так поднято, ну, типа обрезано, ну, чтобы задницу было видно. Только Билли почему-то не захотел ко мне задом поворачиваться. И это даже хорошо, потому что бы я точно не выдержал. Зато я видел все спереди!
Я перекатился на край кровати и сел, слушая восторженные вопли Тома и взволнованные подвывания.
- Я его даже потрогал, правда, Билл сопротивлялся, но я знаю, что это только для вида! Еще пару заходов – и…
- И он тебя выставит, - прервал я Тома. – Смысл-то в чем? Ну, принес ты трусы домой. Дальше что?
- Дальше я их примерил.
Я прикусил язык.
- Что?
- Я примерил трусики Билла. Прикинь, они хоть и маленькие с виду, но на меня налезли, все добро поместилось. Даже удобно как-то, только резинка малость натирает. Но это с непривычки.
- Вот и ходи в них. – Я потрогал пальцами набухшую щеку и поморщился.
- Не-е, чтобы в них ходить, надо сбривать там себе все. У Билли-то там ни одного волосика нет, а у меня все кусты повылезали сквозь дырочки, это как-то неэстетично.
- Так сделай депиляцию, будет эстетично.
- Ты что, и своего дружка лысым оставить? Он же замерзнет зимой! Нет, нельзя так с лучшим другом поступать.
- А я думал, я твой лучший друг, - резонно заметил я.
- Густ, ты ревнуешь меня к моему члену? Ну ты даешь, чувак, я от тебя такого не ожидал.
- Отвяжись, идиот.
- Я тут смотрю и думаю, что на тебе бы эти трусы не смотрелись бы.
- Больно надо.
- Нет, серьезно, у тебя же громадная задница! Без обид, Густ, но ты бы тупо не влез в них или порвал бы их к чертовой бабушке. А чтобы такие трусы носить, нужно иметь маленькую попку, ухоженную, спортивную. Как у меня, например. Или у Билла, правда, попку его я толком не разглядел, но уверен, что она просто красотка.
- Чего это у меня задница большая? – Возмутился я и, встав с кровати, подошел к зеркалу и повернулся к нему спиной. – Нормальная задница, крепкая, настоящая мужская задница. А у тебя жопка с кулачок и при этом брехливая, как мелкая шавка.
Том заливисто загоготал.
- Густи, я не хотел тебя обидеть, правда! Честно слово, я не знал, что это тебя так заденет!
- Меня не задело, просто задница у меня что надо, и вообще – не зарься на нее. А то слишком часто стал про мою задницу говорить, учти, я твоих пагубных наклонностей не разделяю.
- Вот еще! - Том хмыкнул и снова заржал. – Да, и вот еще что – Билл приглашает нас на день рождения своей сестры, в эту пятницу будет. Пойдем? Как раз удобно, выходные на следующий день.
- Не знаю… Я тоже приглашен, что ли?
- Да, и ты тоже. Билл говорит, что будет куча отвязных девчонок, подружек его сестры, и ты, может, себе кого подцепишь.
- Ага, триппер какой-нибудь.
- Г*ндоны возьмешь, что, первый раз, что ли, на вечеринку идешь? А… ну да, первый. Так ты идешь или нет? Или зассал?
- Иду.
- Вот так-то лучше. Г*ндоны не забудь.
Том отключился, я бросил мобильный на кровать и, снова повернувшись к зеркалу, напряг ягодицы. И что Том выдумывает? Отличная у меня задница, прямо как орех… так и просится на грех…
Бл*, сверну Каулитцу башку.
В пятницу вечером мы с Томом встретились у автобусной остановки. Было уже достаточно холодно, к тому же шел дождь, так что настроения веселиться не было никакого.
- Презики взял? – Заорал Каулитц, завидев меня издалека.
- Нет.
- Так я и знал. Ничего, я взял, одолжу тебе.
- А дарить-то что будем? – Осенило меня. – Мы ведь ничего не купили.
- Билл сказал, не нужно от нас подарков, он сам все обустроит.
- А-а, тогда ладно. Когда же автобус придет?
В кафе, где проходил день рождения, мы приехали с небольшим опозданием, Билл выбежал нас встречать.
- Ну, где вы были? Уже все началось!
Народу было достаточно много, в основном молодые парни и девушки, громкая музыка била по барабанным перепонкам, свет создавали только разноцветные прожекторы диско-шаров. В целом обстановка напоминала обычную вечеринку или клубную тусовку, но никак не день рождения. Именинница сидела в далеком углу, к ней периодически подходили поздравлять, а потом шли к столам или на танцпол. Сестра Билла была уже без очков, и я с удивлением заметил у нее характерный азиатский разрез глаз.
- Твоя сестра азиатка? – Спросил я у Билла, крича ему в ухо.
- Нет! Это она пластику сделала! Восточными культурами увлекается! – Проорал мне Билл в ответ. – Типа подарок самой себе на день рождения! Она еще хочет скулы изменить, чтобы совсем быть похожей на восточную девушку!
Он протащил нас к столику, где сидела его сестра и несколько других девушек и представил.
- Знакомьтесь, это Том, мой парень. – На этих словах девушки заулыбались и стали наперебой подмигивать и кивать друг другу. – Это Густав, его лучший друг. Парни, это Ли, моя сестра, и ее подруги Мари, Стелла, Бьянка и Джули.
Билл повернулся к нам и, притянув нас с Томом максимально близко, сказал:
- Вообще-то мою сестру зовут Лиза, но она хочет, чтобы ее называли Ли. Ей кажется, это по-восточному. Зовите ее Ли, иначе не будет откликаться.
Мы послушно закивали и приземлились за стол.
Сестра Билла была странная не только в масштабах своих увлечений. Толи ей после операции еще было сложно использовать мимические мышцы, толи ей действительно было так скучно и одиноко на ее празднике, но факт – за весь вечер она ни разу не улыбнулась, почти ничего не съела и очень мало говорила, не ходила танцевать и не участвовала в конкурсах. Вместо этого она, как мумия, сидела в углу, безучастно смотрела по сторонам и иногда выходила в уборную.
- Она хотела, чтобы вечеринка прошла в восточном ресторане и на восточный манер, - пояснил Билл. – Но не получилось, и она расстроена.
- И что, из-за этого портить себе праздник? – Спросил Том. Билл пожал плечами в ответ.
Подруги Ли, как я отметил, к самой Ли и ее причудам относились лояльно и не трогали лишний раз. И к Биллу у них была явная симпатия, они то и дело отлавливали его в толпе и тискали, а вместе с ним и Тома, оставляя на том отпечатки губной помады и щипки. Тому досталось ну очень много внимания.
- А у нашего Билли хороший вкус!
- Смотрите, какой парниша!
- Ого, Билл нас всех переплюнул!
- Этот ребенок вырастет и будет лакомым кусочком! Берегись, малыш, я отобью тебя у Билла.
Чтобы там ни говорил Том, какими бы мнимыми успехами не хвастался, подобный контингент слабого пола ему еще не попадался. Поэтому Том краснел, слабо отпихивался от пышногрудых красоток, что-то мямлил в ответ и предпочитал как можно быстрее сбегать под крыло к Биллу, по-хозяйски расхаживающему по кафе и шпыняющему долговязых друзей Ли, бывших раза в два выше и шире, чем он сам.
Ближе к полуночи устал и Билл. Они пошушукались с Томом, набрали снеди и спрятались в какое-то уединенное место, оставив меня один на один с изрядно захмелевшими девицами. Том перед уходом, ухмыляясь и играя бровями, сунул мне в карман презервативы и похлопал по плечу. Увидев, что Каулитц исчез из поля зрения, пьяные девушки обрушили свое внимание на меня…
- Ты умный, что ли? – Басила в ухо какая-то гривастая брюнетка, пахнущая табаком. – Билли говорил, что ты умный, учиться любишь?
- Я осознаю важность образования, - пробормотал я, косясь на грозящуюся выпрыгнуть мне в лицо грудь, щедро осыпанную блестками. Меня уже давно терзала икота, и я старался подавить ее в себе и не сопровождать характерными звуками.
- И чему же ты научился, мальчик? – Девица положила мне руку на затылок и стала ерошить волосы. Я вжал голову в плечи. – Я тоже люблю учиться, может, поделимся знаниями?
- Да отстань ты от ребенка! – Пискнула худющая блондинка с бокалом коктейля в руках. Придерживая увешанное стразами платье, она пересела на диван ко мне, упираясь в стол острыми коленками. – Вот, котенок, попей, совсем тебя злая тетка запугала.
Брюнетка засмеялась, а блондинка стала тыкать мне в рот своим бокалом. Икнув, я открыл рот и проглотил его содержимое вместе с оливкой.
- Вот и умничка! Бьянка, подлей нам, птенчик еще трезвый!
Дальнейшее помню смутно… Помню, что все девушки подливали мне в бокал, а девушек было много… человек пятьдесят… или шестьдесят… Помню, что какой-то парень звал меня выйти на улицу и разобраться… а вот почему, не помню… вроде бы я не так посмотрел на него… или на его подружку… не помню… Помню, кто-то кормил меня тортом… кто-то совал ложку в рот, точно… или это был не торт… Помню, лежал головой на чем-то мягком, перекатывающемся… и мне было хорошо… Помню, чью-то голову… с нее свисали змеи и хотели меня покусать… может, это была Медуза Горгона?.. Наверное, я попал в Древнюю Грецию… потому что такой вакханалии я еще не видал…
Ммм… Ммм… О-ох… Что-о, что такое?.. Не могу пошевелиться. Глаза не открываются, будто их кто-то заклеил. Язык присох к небу и не шевелится, могу только мычать. Ладно, будем передвигаться на ощупь. Ой, что-то и руки не двигаются. Б*я-а, чем меня накачали? Что со мной? Где я вообще? Ох, еб*ть… Ох… Ох, не х*я себе… Нет, не буду лучше возиться, каждое движение почему-то отдается в голове и в желудке, и меня начинает мутить. Пиз*ец… Все, лежу смирно, авось пройдет.
Как мне плохо… Да кто там так громко разговаривает? Кажется, я здесь не один. Вот оклемаюсь, найду того, кто так мерзко хихикает на заднем плане и убью. Два голоса различаю – один такой противный и тонкий, второй тоже противный, но пониже.
- Смотри, Густав вроде очнулся. Ну, пытается, по крайней мере.
- Я вижу. Блин, жалко под рукой ничего нет, а то бы я его заснял. Такие кадры пропадают.
- Он всегда так напивается?
- Да первый раз вообще! Я чуть не упал, когда его увидел! Это ж надо было так!
- А мне его жаль. Том, не смейся!
- Я не смеюсь.
Как меня раздражают эти балаболки. Вот только встать бы, ух я бы их разогнал…
- А в каком виде мы его нашли, а? Билли, ты помнишь? У меня аж челюсть выпала. Никогда б не подумал, что ему такое прилетит.
- Стелла была довольной вроде, видел, как она его нянчила? Как ребеночка!
Опять ржут, суки. Так, все, пора вставать. Собираюсь с мыслями и пытаюсь перевернуться на спину. О-ох, ты, е-мое, чего все завертелось?! Куда я лечу-то, мамочки?! Пора звать на помощь.
- Мммнннпооооо….
- О, господи.
- Билл, принеси воды, сейчас будем приводить в чувство.
Кто-то садится рядом и начинает легонько меня тормошить, отчего меня штормит и качает, как на корабле.
- Густав, ты проснулся? Ты как вообще?
- У-у, - отзываюсь я, имя свое еще не забыл.
- Понятно все. Ну и горазд же ты бухать!
Наконец, получается разлепить губы.
- Я… не…
- Ой, лучше молчи, вонища от тебя – ужас просто! Да ты глаза-то открой!
Чтобы открыть глаза, мне приходится сдвинуть челюсть и натянуть кожу на лице. Слизь, склеившая веки, лопается, и я могу приоткрыть один глаз, который тут же зажмуриваю от резкого света. Пробую еще раз и, привыкнув, фокусирую взгляд на мутном человеке, сидящем рядом.
- Ты кто? – Вырывается полухрипом-полурыком, как у старого туберкулезника. Фигура заливается смехом, прыгающим по моим отчего ставшим сверхчувствительными перепонкам.
- Упился совсем, лучшего друга не узнает! Хорошо, познакомимся еще раз, я Том Каулитц. Себя-то, помнишь хоть, как зовут?
Мычу вместо согласия. Откуда-то со стороны расплывчатой картинки перед глазом движется еще одна фигура, которую я поначалу принимаю за глюк, пока она не начинает говорить.
- Том, посади его, что ли. Я «Алказельцер» нашел, давай дадим.
Меня резко встряхивают, что и без того тяжелая голова отваливается куда-то назад, и мир начинает качаться с удвоенным старанием. От потрясения открывается второй глаз.
- Что творите? – Возмущаюсь я, готовый расплакаться от тупой боли, пронзившей виски.
- Лечим тебя, алкаш, - пищит человек с водой, оказавшийся Биллом. – Открой рот и скажи «а».
Суют мне в рот таблетку и льют воду, глотать получается неважно, весь подбородок и грудь тут же становятся мокрыми. Дадут мне спокойно умереть или нет?
Том, улыбаясь, вытирает меня полотенцем.
- Х*ево, - жалуюсь ему.
- Еще бы, ты вчера вообще никакой был, пока мы тебя до Билла тащили.
- А что было-то вчера? Я не помню…
- Туса была у его сестры. Мы с Биллом на полчаса отошли, а когда вернулись – ты уже валялся и хрюкал, как свинья.
- Не может такого быть.
- Да, мы тоже думали, что не может. А потом волокли тебя по улице, полудохлого.
- Позорище, вот и пригласил на день рождения сестры! - Встревает Билл. – Вся моя комната перегаром провоняла, я здесь месяц проветривать буду!
- Можно подумать, никто больше не напился.
- Нет, не напился. Все выпивали, но никто не напился.
- И что, вахк… вакханалии не было?
- Чего? – Билл хлопает глазами. – Какой вакханалии? Не было никакой вакханалии! Все прилично было!
- А мне показалось…
- Ну, все выпили немножко, танцевали, веселились, но ничего такого не было. Показалось ему… Когда кажется, креститься надо!
- Густ, поверь моему опыту, вакханалии не так выглядят, уж я-то в них участвовал! Э-э-э, в смысле, видал, как они проходят. – Хвастливый тон Тома сменился на оправдывающийся и тихий, стоило ему поймать сердитый взгляд Билла.
- Нет, что он на нас наговаривает? Какие вакханалии, к черту?
- Билли, успокойся. Густ просто так редко выбирается со мной куда-либо, что ему ваша безобидная вечеринка такой показалась. Присаживайся вообще. – Каулитц похлопал себя по колену. Билл, скрестив руки на груди, уселся на предлагаемое место, недовольно поджав губы.
- Вакханалия… Это ж надо было такое ляпнуть! Густав хоть и пьяный, а слово умное ввернул, - бубнил он. – Это Густава самого ни на минуту одного оставить нельзя, вон как крышу снесло. Нажрался и уснул мордой в лифчике у Стеллы.
- У какой Стеллы? – Вытаращил, как мог, я глаза.
- У такой. Мы с Томом тебя еле выковыряли из ее титек, плейбой ты наш.
Том трясся от смеха, уткнувшись лбом в плечо Билла. Я ошарашенно таращился в потолок, чувствуя, как голова опять наливается тяжестью.
- Все, пошли отсюда, пусть он проспится, - сказал Том. – Если что, Густ, звони, мы в гостиной.
Он положил рядом со мной мой мобильник, и они с Биллом ушли. Я проводил их взглядом и тут же отрубился.
Я бы с удовольствием пролежал в кровати всю оставшуюся жизнь, но мочевой пузырь уже грозится лопнуть. Надо встать, но самостоятельно принять вертикальное положение я не могу, голова кружится. А, вспомнил, позвоню Тому, попрошу его меня довести. Беру трубку и набираю Каулитца, гудки слушаю на расстоянии вытянутой руки. И чего они такие громкие и длинные? Не берет. Все меня бросили.
Не помню, с какой примерно попытки, но я сполз с кровати и осторожно, держась за стенку, пошел искать туалет. Таблетка немного помогла, перед глазами все не так уже плыло. В жизни больше не притронусь к алкоголю, вот слово даю!
Видимо, я еще не совсем утратил навыки ориентировки в пространстве, потому что туалет нашел довольно-таки быстро. Справил нужду, опираясь одной рукой в стену напротив – перспектива нырнуть головой в унитаз меня не радует. Перебираюсь к умывальнику и поднимаю глаза в зеркало… Это что – я?! Вцепляюсь руками в раковину, чтобы от шока не завалиться назад. Глаза стали узкими, как у китайца, причем безо всяких операций. Зато поистине впечатляют добротные мешки под глазами и красочные узорчатые отпечатки от подушки на левой стороне лица. Волосы на голове с этой же стороны примялись и торчат вверх задорным вихром. Но больше всего в ступор меня ввергли не мешки и вихры и даже не красные, затянутые какой-то пленкой глаза. А блестки. Мелкие переливающиеся на свету блестки, покрывшие лицо, волосы и шею. Так вот у какой Стеллы я вчера заснул на груди… С добрым утром, Густав.
Тщательно умывшись, избавляясь от блесток, и прополоскав рот, я почувствовал себя почти человеком. В голове еще гудело, но передвигался я уже вполне сносно. Ничего, не смертельное похмелье, меня даже не тошнит. Выползши из ванной, я отправился на поиски Каулитца, пообещавшего мне свою помощь и не явившегося, когда эта помощь понадобилась. Где они там, в гостиной?
Ну, понятно, почему на мой зов никто не откликнулся – телефон Тома бесхозно валялся на тумбочке в коридоре, а сам Том валялся на диване в гостиной, головой на коленях у Билла и нагло покачивал ногой, закинутой на другую ногу. Беседа шла явно неприличного характера, так как Том довольно улыбался, а Билл краснел и жеманно пожимал плечами, копошась руками в дредах Каулитца, показавшихся мне с перепоя вчера змеями как у отрицательного персонажа древнегреческих мифов. Я уже собрался прервать милое воркование голубков, предъявив Тому претензии по оставлению друга в беде, как тут Билл наклонился к нему, и я увидел, как его язык исчезает во рту Тома… А-а, кто там сказал, что меня не тошнит? Вот сейчас тошнит!
Развернувшись на пятках, я понесся обратно в туалет и закрылся там на задвижку.
Когда я вылез из ванной, Том уже стоял под дверью, понимающе качая головой. Я оделся, замечая, что и рубашка у меня вся в блестках, и мы собрались домой. Старался не смотреть на Тома с Биллом и не обращать внимания на их переглядывания и улыбки, зная, что они сейчас потешаются надо мной. Вот х*й им еще раз такую забаву, алкоголю в мою жизнь теперь доступ закрыт.
Обувшись, я отвернулся к двери, намереваясь выйти, но меня остановил Билл.
- Густи, подожди, я забыл кое-что тебе отдать.
- Что? – Я неохотно оглянулся на него. Билл протянул мне кусочек бумаги, на котором был красными чернилами выведен номер сотового телефона.
- Это Стелла просила передать тебе, - улыбаясь, пояснил Билл. – Сказала, чтобы ты позвонил ей, когда будет время.
Том присвистнул и хлопнул меня по плечу. Я сунул бумажку в карман, буркнул «пока» и свалил, сгорая от стыда.
Приехав домой и смывшись от Тома, я прошмыгнул мимо удивленных родителей и заперся в своей комнате, объявив, что ужинать не буду. Есть действительно не хотелось, как не хотелось и смотреть матери с отцом в глаза. К зеркалу подходить я тоже побаивался, вновь встречаться с утренним чучелом… Доломанный мною робот стоял на столе в безмолвном укоре.
- Ох, не смотри на меня так, - сказал я, обращаясь к нему, будто это что-то изменило бы. Робот не пошевелился. Совесть все глодала меня, разгораясь сильнее при виде стопки учебников, чертовой недописанной презентации, неразобранного со вчерашнего дня рюкзака. Я сел на кровать, тяжело вздыхая. Неужели запретный плод аморального образа жизни настолько сладок, что даже я пал его жертвой? Как я, сознательный и ответственный человек, мог променять свои убеждения и принципы на вечер в кругу доступных женщин и спиртных напитков?
Но, ложась спать, мою голову внезапно посетила мысль. Я был там, я увидел, как это плохо, бескультурно и чем это все заканчивается. Один раз меня не изменил, я все тот же. Будем считать это практическим опытом. Чтобы не случилось, это не заставит меня свернуть с намеченного пути.
Я заснул, страшно гордый собой. И почему-то факт оставления мне номера телефона дамой в блестках уже не казался чем-то постыдным, а, наоборот, весьма приятным и лестным.
- Вот срань! – Выругался я, выходя из кабинета биологии. Училка вздумала уехать на конференцию в другой город, поэтому защита проектов сдвинулась аж на первые числа ноября. А это значит – еще несколько недель он будет маячить перед глазами и висеть номером один в списке незаконченных дел. Как так можно, бедная работа переносится уже в который раз. Зачем задавала тогда? Безответственный преподаватель…
У Тома и Билла сегодня небольшой юбилей – месяц с того дня, как они друг друга увидели, и целых двадцать дней, как они типа пара. Это я подсчитал, отмечая крестиком в органайзере каждый день их типа отношений. Делаю я это для того, чтобы проследить, сколько они продержатся вместе. Они же договорились условно считать, что они вместе месяц, потому что:
- Мы увидели и выбрали друг друга в первый же день, какая разница, сколько мы встречаемся на самом деле? – Подписывая праздничные приглашения, сказал Билл.
- Да, - крякнул Том из угла, таращась в телевизор с пакетом крекеров.
- Зачем приглашения-то? Месяц – это не значимая дата.
- Для меня значимая, это, может быть, мои первые отношения.
- И у меня. Ну, которые месяц длятся уже.
- И кого ты там наприглашал?
- Тебя. – Билл сунул мне в руки открытку. – Ты единственный приглашенный со стороны Тома. А с моей стороны… еще шесть человек. Ты их всех знаешь, Густи, ты с ними на дне рождения Ли тусил.
- Чего? – Я засуетился, снова провести вечер в вялых попытках отбиться от насильственного вливания в меня коктейлей мне категорически не хотелось. Надо что-то придумать… - Зачем они на вашем с Томом празднике? Это же подруги твоей сестры, а не твои. Кроме того, я слышал, как они говорили, что, когда Том вырастет, они его у тебя уведут. А у вас такой маленький юбилей, ваши отношения еще не окрепли, их лелеять надо.
Сказав это, я отвернулся, хихикнул в сторону, чтобы Билл не видел, и скрестил пальцы за спиной. Билл отложил ручку и задумался.
- А ведь правда… Ну их, этих шалав, устроим свой интимный праздник без лишний людей. – Порванные приглашения полетели на пол. Я протянул свое, чтобы его тоже аннулировали. – Нет, Густав, ты придешь.
- Зачем это?
- Ну, ты же помогал нам все это время, мы без тебя не справились.
Билл сладенько улыбнулся мне, и я похолодел от ужаса.
- Я думал, вы хотите побыть вдвоем, - быстро проговорил я. – Это же ваши отношения.
- Ну, Густ, не кривляйся! – Том махнул в мою сторону пакетом, и несколько крекеров упало на ковер. – Чего ты комедию ломаешь, хочешь, чтоб тебя уговаривали?
- Нет, что ты.
- Томми, подними печеньки, пожалуйста. Густав, ты придешь, это не обсуждается. Куда же мы без тебя.
Я молчал, наблюдая за ползающим по полу и подъедающим рассыпанные крекеры Томом. Билл цапнул меня за руку, в которой я судорожно сжимал цветного кусок картона, и сам направил ее мне в карман.
- Вот умница, - пропел он. Блин, опять весь вечер смотреть, как они лижутся. – Можешь взять с собой кого-нибудь, если тебе одному будет скучно. Ты, кстати, звонил Стелле?
Меня передернуло при упоминании этого имени.
- Нет.
- Чего так? Позвони, позови ее с собой.
- Да, позови, Густ – отозвалась задница Тома, торчащая из-под кресла.
- Если ты стесняешься, я могу сам ей позвонить. – Билл потянулся к мобильнику.
- Нет-нет-нет, не надо! Я не хочу Стеллу.
Бровь Билла выгнулась, а кольцо в ней угрожающе уставилось на меня. Даже пятая точка Каулитца с провисшей ширинкой выглядела удивленной.
- Как скажешь, - сказал Билл, глядя на меня, как на идиота. – Тогда позови Риту, она тебе лучше подойдет.
- Да не хочу я никого звать! – «Я вообще не хочу с вами идти», добавил я про себя, но вслух не сказал. Мало ли что.
Том поднялся на ноги с крекером во рту и подтянул свои штаны «сри не хочу».
- Не распинайся, Биби, я знаю, кто составит Густу компанию. – Он подошел к Биллу и тыкнул пальцем в список приглашенных. – Запиши: глобус плюс один.
Парни заржали. Я обиделся и, отобрав у Каулитца крекеры, уселся на его место перед ящиком.
- Ну, и как мне одеться? – Доставал я Тома уже по приезду в мой дом. – Давай, скажи, как я должен выглядеть, может, мне костюм напялить?
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |