А что же Город? — А Город совсем не таков.
***
На следующее утро Катя вышла из ванной с причёской-пальмой рыжего цвета — такая была у Лионы накануне. Изменился и цвет её радужек: из оранжевых они превратились в изумрудные.
— Только не надо, пожалуйста, говорить, что человек должен быть таким, какой он есть, и не имеет права ни под кого подделываться! — сказала Катя, по-видимому, задетая выражением моего лица.
— А я и не собирался такое говорить, — ответил я. — Если человеку не делали пересадку сознания, он остаётся самим собой, независимо от того, подделывается он под кого-то или нет. Просто иногда он может побыть подражателем.
— Хорошо, что ты не разводишь проповеди, как вчера.
Мы сели завтракать, и я увидел на кресле серебряную форму моего размера. На груди было написано «Переплётов Александр Александрович», а должность указана не была.
— Это что ещё такое?
— Форма, — сказала Катя. — Прислали для тебя. Тебе ещё предстоит пройти кое-какие вступительные испытания, но форму ты уже можешь носить.
— Я в этом гейском наряде ходить не намерен, — сказал я ей.
— В гейском? Значит, я хожу в гейском наряде?
— Не в гейском, а в женском, — пояснял я, — а если женский костюм надевает парень, костюм становится гейским. А парень — геем.
— Что-то я ничего не понимаю. В тебе заговорил каменный век. Надевай давай. В чужой храм со своим уставом не приходят.
— Ни в чей храм я не приходил. Меня сюда приволокли такие здоровенные зелёные мужики с винтовками. Я их не просил.
— То есть ты не рад? — передразнила меня Катя.
— Нет, всё замечательно. Но на парнях женские костюмы. Парни похожи на геев, на гомосексуалистов.
— Хватит спорить! Ты вчера сказал, что не будешь спорить со мной!
— А ты уже не в розовом халате, так что спорить можно.
— Тогда хоть старую одежду надень по уставу. Что фуражку кинул?
Я подобрал блинообразную кепку, нахлобучил её козырьком вбок Кате на голову и, довольный, начал жевать приторно-сладкий кекс под названием «Dreamers breakfast» — свой завтрак.
— Ешь над столом! Если накрошишь, Максу придётся за тобой убирать, и тогда он тебя возненавидит! — хохоча над чем-то, предупредила Катя.
— Алекс, — встрял робот, услышав своё имя. — Надень. Форму.
— Видишь, — сказала Катя, отсмеявшись. — Народ на моей стороне. Раз тебе дали форму, надо её носить. Все жители Города должны носить форму, пока наша жизнь не изменится к лучшему.
— К какому «лучшему»? Вы и так живёте лучше некуда.
— С точки зрения твоего отсталого века — пожалуй.
— Да с любой точки зрения. У тебя есть кофе и горячая вода, выпивка, мягкий диван, Интернет... Что ещё нужно?
— Комфорт.
— Комфорт! — воскликнул я и выронил недоеденный «Dreamers breakfast». — Какое ужасное слово! Люди узнали его из рекламы!
— Тебе что-то не нравится?
— Нравится. Только, на мой взгляд, диван это вершина комфорта. Ничего комфортнее придумать нельзя.
— Понимаешь, Алекс, в наш век прогресс не стоит на месте. Придуманы вещи поинтереснее дивана.
— Придуманы, — согласился я. — Дождь, Дорога и Руины. Самые лучшие вещи на свете. Особенно, Дорога.
— Нет. На дороге спать неудобно.
— А на ней и не надо спать. По ней надо идти. Вечно. Вот, например, я могу идти вечно. Я и мечтаю только о том, чтобы идти вечно. Если я попаду в рай, то там я буду идти вечно.
— Оуфул! Алекс, с тобой всё в порядке? Ты, случаем, не сошёл с ума?
— Ха! С ума! А почему обязательно я? Можно подумать, я единственный, кто может сойти с ума в этом мире!
— Ладно, — Катя поднялась с кресла. — Мне пора на практику. А ты временами говоришь очень странно.
— Потому что я странник.
— Держи, вот, учебник по истории, странник. Я полкартриджа извела на него. Читай. Я вернусь часам к четырнадцати, и пойдём куда-нибудь, растворимся.
«Растворимся» — значит «отдохнём».
Катя сунула мою блинообразную кепку в сумочку и убежала.
***
Страницы учебника были сделаны из хорошей бумаги, переплёт был твёрдым, а обложка глянцевой и очень красочной. И всё это создали при помощи обычного для двадцать второго века домашнего принтера. Прогресс, чёрт возьми.
На обложке был изображён ядерный взрыв. Раньше, в сравнении с голливудскими спецэффектами, подобные картинки никого не впечатляли; теперь же я прямо-таки не мог оторвать глаз. Я смотрел на взрыв, как смотрели на подползающего к ним старого питона Ка обезьяны, обездвиженные его гипнотическим взглядом. Если б злая колдунья показала мне в магическом зеркале мою смерть, я бы не был подавлен сильнее. Думаю, отныне и вовеки веков, пока существует на Земле род человеческий, из подсознания людей невозможно будет изгнать безотчётный ужас перед этим огненным грибом, вокруг которого тают облака.
Ну что ж... Настало время ознакомиться с макроэкономическими показателями. Я долго шёл к тому, чтобы узнать мнение учёных-в-дерьме-мочёных о кромешном аде длиною в век: о том, от чего я, вопреки всем законам мироздания, смог убежать. Перевернём обложку.
«Новейшая мировая история
Учебник для 10-11 классов средней общеобразовательной школы
Рекомендовано Министерством образования и просвещения
Российской Федеративной Народной Демократической Республики
Москва 2057 год»
Первым делом в глаза бросилась орфография учебника. Прочитав по диагонали аннотацию, я обнаружил, что из русского алфавита выбросили буквы Щ и Ъ; сочетания ЖИ-ШИ стали писать через Ы, ЧА через Я, а ЧУ через Ю. Это мне не понравилось, но я заметил и то, что в учебнике везде, где надо, употреблялась буква Ё, а не Е, и отпустил реформаторам языка часть их грехов. К букве Ё я питал маленькую слабость.
«Глава I
Россия в начале XXI века
Под водительством нового поколения талантливых политиков Российская Федерация уверенно вступила в третье тысячелетие. Экономический подъём шёл медленно, но верно; креп средний класс общества; из всех структур госаппарата уходили пережитки тоталитаризма; укреплялись демократические свободы. Многое предстояло решить: за годы коммунистической диктатуры и «шоковой терапии» накопилось неисчислимое множество проблем, а в мировой политике уже начали обозначаться тенденции, свидетельствующие о приближении глобального кризиса.
Вместе с уже сказанным, исследователи не могут отрицать, что политику преемников Первого Президента России Бориса Николаевича Ельцина иначе как недальновидной назвать нельзя. Экономический подъём, наблюдавшийся до середины десятых годов нашего века, был вызван главным образом ростом цен на энергоносители. По экспорту нефти и газа Российская Федерация занимала лидирующее место; также внимания заслуживали остальные статьи экспорта, связанные с добывающей промышленностью (см. таблицу № 1 на стр. 3). Таким образом, мы можем наблюдать острую, усугублённую небольшим разнообразием вывозимой за рубеж продукции, зависимость экономики от цен на мировом рынке. Проявившаяся в будущем нездоровая спайка роста национального благосостояния со стоимостью энергоносителей заметна с первого взгляда».
«Интересно, — подумал я, — а могут ли господа исследователи отрицать, что второй абзац их замечательного учебника идёт вразрез с первым? Ну да бог с ними, с господами...»
«Недальновидность российских теоретиков имела рациональные корни. Экономисты исходили из здравого расчёта, что в будущем, по мере увеличения населения Земли и истощения невозобновляемых природных ресурсов, стоимость нефти и газа будет только возрастать, и, как следствие, прибыль от продаж энергоносителей будет расти по экспоненте. На случай же кратковременного падения спроса в прогнозируемые кризисные периоды (см. приложение № 1 «Циклы Кондратьева») министерством финансов был предусмотрен специальный Стабилизационный фонд.
Руководствуясь устаревшими экономическими учениями, российская элита не имела возможности предвидеть качественный скачок на рынке природосберегающих технологий, который в дальнейшем позволил странам Запада в кратчайшие сроки перейти на альтернативные источники энергии и оставить нефтегазовых производителей не у дел.
Лидеры ведущих мировых держав были всерьёз встревожены ухудшением экологической обстановки по всему миру. К началу двадцать первого века загрязнение атмосферы продуктами горения нефти и газа стало угрожать национальной безопасности многих европейских государств. США, Японией и Евросоюзом в срочном порядке был предпринят комплекс мер, призванных стабилизировать опасную ситуацию. Что до Российской Федерации, то в ней, благодаря огромной территории и запасам природных ресурсов, экология традиционно считалась третьестепенным экономическим фактором».
Вот как всё было. Солнце, этот жадный огонь, мечтающий пожрать Землю, но не имеющий возможности до неё дотянуться, пошёл на хитрость. Он создал на Земле самоорганизующуюся систему — жизнь, — которая, будучи жадной, как и её родитель, накапливала в своих закромах долетавшие до планеты крохи звёздного жара и хранила их, не подозревая, какой тут кроется подвох. В двигателях автомобилей, в турбинах электростанций, в ветряных генераторах и торфяных топках, — везде работал он, огонь Солнца. Год за годом он нагревал колыбель человечества, и однажды началась весна. Такая, которая никому не принесла облегчения. Невозможная мировая весна, противоестественная и страшная. Мне кажется, я где-то слышал её капель, невозможную капель в конце декабря; и я видел их: тревожные признаки надвигающегося распада, частички будущего, вкраплённые в твердь настоящего, подобно окаменелостям в горных породах.
Таяли полярные ледники; в середине зимы начиналась апрельская распутица; почки на деревьях начинали распускаться на полтора месяца раньше. Весенние ураганы становились всё мощнее и разрушительнее, разливы рек и морей угрожали затопить целые страны — а ведь за весной должно было начаться и лето. Такое, которое заставит вспыхнуть этот нагревающийся мир.
С 1970-ых годов людей кормили сказками о солнечных электростанциях и автомобилях с водородным двигателем. Переход на альтернативные источники энергии называли «делом ближайшего будущего», однако будущее это не наставало почти полвека. Производство водородных двигателей непрестанно сталкивалось с «технологическими сложностями», продукция не отвечала «требованиям безопасности», а на самом деле, отказываться от бензиновых автомобилей было просто невыгодно. Экономика всей планеты была завязана на ценах на нефть. Если вместо нефти использовать гораздо более дешёвый водород, экономика рухнет, что повлечёт за собой кризисы и революции. Поэтому сильные мира сего, как могли, тормозили технический прогресс в этой области. Они пытались остановить историю, как пытался остановить реку губернатор Угрюм-Бурчеев, но плотина была прорвана, и расплачиваться за это пришлось всем.
К середине 2010-ых годов дело зашло слишком далеко, и десятилетиями копившиеся экологические проблемы вылились в ряд масштабных бедствий, которые положили начало череде Зелёных Революций. Об этом следует рассказать подробнее.
В обществе, где культивируется Великая Американская Мечта, классическая революция невозможна, поскольку у людей есть надежда добиться от жизни благ «мирным» способом — путём «свободной конкуренции». Бывают, однако, периоды, когда назревает пусть не революция, стремящаяся поднять общество на новый уровень развития, а банальный голодный бунт. С голодными бунтами в конце двадцатого века в развитых странах также научились бороться. Для этого продовольственные склады забили лапшой быстрого приготовления, пластиковой икрой и котлетами из генетически модифицированной сои, — короче, всеми теми копеечным и невероятно вредными продуктами, которые может позволить себе и последний нищий. Таким образом, развитые страны были полностью застрахованы от социальных потрясений. Богатые люди поняли, что лучше немного поделиться с бедными, чем переживать результаты их восстаний — и если вдруг Великая Американская Мечта ставилась кем-то под сомнение, они не медлили с подачками для народа. Однако подачки тоже не возьмёшь из ниоткуда. Из чего-то нужно было производить модные сотовые телефоны и дешёвые автомобили; где-то надо было брать сою для химических котлет. Сильные мира сего воровали богатства у природы, и та оскудела. Катастрофа иного плана, чем ведала история доселе, вышла на мировую арену. Она завоёвывала позиции медленно, как тяжкий недуг. Вещие Кассандры кричали о ней, но вещим Кассандрам, по обыкновению, не верили, пока ситуация не приобрела необратимый характер.
За катастрофой не надо было далеко ходить. Достаточно было посетить любой магазин, чтобы убедиться: с каждым годом продуктов, содержащих всевозможные пищевые добавки, становилось всё больше и больше. Это был замаскированный глобальный продовольственный кризис: население Земли увеличивалось, площадь пахотных земель сокращалась, натуральных ингредиентов переставало хватать, и, во избежание голодных бунтов, пищу волей-неволей пытались синтезировать искусственно.
По всей Земле рос процент страдающих раком и различными генетическими заболеваниями; учащались засухи, грозы, наводнения, ураганы; происходило опустынивание местности. В моё время статистику никто не скрывал: безыдейным людям плавать на цифры и графики, равно как и на состав пищи. Но и безыдейный человек способен почувствовать, что ему становится нечем дышать. В этом и заключалось главное отличие революции Зелёной от революции классической. Только в двадцать первом веке мог существовать такой феномен.
Люди наконец увидели катастрофу и вышли на улицы. Они начали митинговать, потом поджигать машины и громить витрины, потом брать штурмом парламенты. На Западе, в Европе и Америке, они добились того, чего хотели. Власти неохотно, не всегда честно, но довольно быстро развернули программы по стабилизации экологической ситуации. Были разморожены проекты ветряных и солнечных электростанций, водородных автомобилей, восстановлению почвы и лесного покрова, переработке бытовых и промышленных отходов. Правители Запада готовы были пойти на некоторые жертвы, лишь бы не отказываться от капитализма и общества потребления, — и они пошли на них.
Совсем по иному сценарию развивалась Зелёная Революция в России, где она совпала с революцией вполне традиционной.
С прилётом первых ласточек кризиса отечество начало трещать по швам. Оно никогда не было экономически однородным образованием, а экономическая неоднородность в периоды нестабильности — плодороднейшая почва для сепаратизма. В советское время страну связывал один из мощнейших в мире промышленных комплексов. После развала СССР промышленный комплекс прекратил своё существование. И получилось, что в стране есть регионы, где ровным счётом ничего не делают. Заводы закрылись, пшеница не растёт, а нефти и алмазов на экспорт нету. В учебнике такие регионы вежливо называли дотационными. А были в России благодатные места, где есть и пшеница, и нефть, и алмазы. Люди там могли бы жить хорошо, да вот незадача: нужно всю прибыль отдавать дотационным регионам. Сельское хозяйство России в 1990-ые годы пришло в упадок вместе с промышленностью, что поставило её в рабскую зависимость от импорта. Богатые регионы больше не желали покупать на свои деньги пищу для бедных — им и самим-то её хватать перестало. Едва мировые цены на продовольствие из-за проблем с экологией подскочили, а на нефть (из-за перехода на альтернативную энергетику) — упали, как сшитая на живую нитку страна вышла из-под контроля.
Чтобы сохранить страну, требовалась жёсткая диктатура, и за ней дело не стало. К 2019 году в России назрел фашистский переворот. Его возглавил генерал-полковник Игнатов Семён Семёнович: он сначала победил на внеочередных президентских выборах, а потом издал свою редакцию Конституции. Часть армии не захотела поддерживать Игнатова; в Москву и Санкт-Петербург были введены войска, но диктатор заручился поддержкой стран Запада, для которых неразбериха в российской столице представляла большую опасность. НАТО несколько недель наносило ракетно-бомбовые удары по позициям противников Игнатова, в том числе и в Москве, но эта операция носила вспомогательный характер, и основную часть работы по нейтрализации мятежников провели сами сторонники генерал-полковника. Начались погромы, массовые казни, претенциозные военные парады, «коричневые» марши, но распад это не остановило. Несмотря на действия, «носящие следы грубого нарушения устава ООН и догм, определяющих принадлежность государственного строя к истинно демократическому», от Федерации откололось несколько регионов. Началась изнурительная война за объединение страны, продлившаяся до середины двадцатых годов и закончившаяся образованием двух государств-антагонистов: собственно Федерации во главе с Игнатовым на Европейской части России и Дальневосточной Народной Демократической Республики (ДНДР) за Уралом.
История ДНДР начала отсчёт осенью того же 2019 года, когда на Дальнем Востоке и городах Сибири вспыхнули крупные восстания, проистекающие из общей социальной напряжённости, и спровоцированные хроническими перебоями в энергоснабжении, а позже — и в поставках товаров первой необходимости. В течение буквально нескольких недель, пока в Москве происходил переворот, и власти мешкали с радикальными мерами, руководство и координацию восстаниями взяла на себя Социал-демократическая партия «зелёных» во главе с товарищем Владимиром Александровичем Белевцевым.
Насколько я понял, партия Белевцева по сути была коммунистической, но так как слово «коммунизм» после перестройки было чем-то ругательным, его заменили тавтологическим словосочетанием «народная демократия» — «народная власть народа», если перевести древнегреческую основу. «Зелёные коммунисты» противостояли «коричневому» правительству в Москве.
В учебнике было написано, что партия Белевцева и другие сепаратистские организации так же, как и Игнатов, негласно получали помощь от США и их союзников, которым раскол России был выгоден. Помогая всем участником конфликта, Запад затягивал гражданскую войну, разделял и властвовал.
Я думаю, в этом есть доля истины. Во-первых, что-то подобное уже было в Гражданскую войну 1918-1922 годов. А во-вторых, правители Запада уже давно начинали потихоньку расчищать площадку для грядущей борьбы за истощающиеся земные ресурсы. Не возьмусь утверждать, что они планировали крупномасштабную войну с Россией (очень может быть, что в моё время они действительно были таким свободным и демократичным добром с кулаками, каким они себя описывали), но они, по крайней мере, возможность войны не исключали и хорошо к ней подготовились. Они заботились не о себе, но о своих детях. «Вдруг детям придётся воевать с Россией?» — думали они, и заботливо окружали нашу страну системами противоракетной обороны, военно-морскими базами и радарами.
Но вернёмся к «тоталитарному коммунистическому режиму», который установил Белевцев в своей Республике. Дальневосточный правитель национализировал все предприятия, не имеющие акций у западных инвесторов. Постепенно развивая промышленность, удалось мирно вытеснить из страны и интернациональный капитал, чему окаянные американцы, ещё недавно финансировавшие партию «зелёных», были совсем не рады. Белевцев активно внедрял экологически безопасные технологии, пытался обустроить необжитые края за Уралом. Его революция начиналась во Владивостоке, но Владивосток занимал стратегически невыгодное положение, и в Восточной Сибири возвели новую столицу ДНДР, город-сказку Светлоград. За счёт автоматизации производства и государственного регулирования цен товары народного потребления в Республике были очень дешёвыми, однако дефицита, в отличие от СССР, почти не возникало. В XXI веке технологии, повышающие производительность труда, достигли такого уровня, что социалистическое общество, где люди свободны от товарно-денежных отношений, перестало казаться сказкой. Играла свою роль и низкая плотность населения в Республике. Меж тем имелись и отрицательные стороны. Например, пришлось ограничить международные экономические контакты, дабы национальное благосостояние ДНДР не утекало в менее благополучные страны и не перепродавалось там втридорога. Элементы социализма не сразу позволили искоренить в людях психологию торгашей и потребителей. Белевцев несколько тысяч человек расстрелял, несколько десятков тысяч отправил в трудовые лагеря, но в общем и целом он мне понравился, и даже авторы либерального учебника, которые его отчаянно ругали, отмечали вскользь, что в Восточной России люди жили получше, чем в Западной.
Одна удавшаяся революция спровоцировала эффект домино. В тридцатые годы, вдохновлённые достижениями ДНДР, за оружие взялись жители Африки и Латинской Америки. Республика поддерживала революционную волну, и обстановка в мире стала накаляться. В Африке достижения «зелёных коммунистов» оказались довольно скромными, зато в Южной Америке несколько стран объединились в Латиноамериканский Демократический Альянс (ЛАДА), который уверенно расширялся и грозил поглотить весь континент.
Чтобы не допустить возникновения нового двухполярного мира, Западу требовалось остановить «зелёную» экспансию любыми методами. Вдобавок в ДНДР, на фоне всё углублявшегося экологического кризиса, несколько десятков миллионов человек владело огромными природными ресурсами, без которых задыхалось остальное десятимиллиардное человечество. Построить остров благополучия в океане всеобщего распада было невозможно, и прав был Кузьма Николаевич, говоривший, что в эпоху глобализма патриот может быть только патриотом всего мира.
В 2046-ом году Российская Федерация, заручившись поддержкой НАТО, развязала агрессию против Восточной России. Белевцев понимал, что его стране не дадут стать новой сверхдержавой, и она никогда не сможет противостоять многочисленным союзникам Федерации. С началом войны, он, пытаясь помешать кровопролитию, наложил мораторий на применение ядерного оружия. Это вызвало недовольство в милитаризованной верхушке Республики, и Белевцев был убит заговорщиками. Войска Игнатова, вторгшиеся в ДНДР из-за Урала, были остановлены, однако США открыли второй фронт на востоке и за пару недель взяли в окружение столицу Республики. Новое правительство ДНДР, оказавшись в безвыходной ситуации, решило нанести по Федерации ядерный удар, но технологическое отставание страны, возникшее после развала СССР, за несколько десятилетий революции преодолеть не удалось, и ракеты ДНДР были сбиты американской системой ПРО чуть ли не над самыми стартовыми площадками. Светлоград с двадцатимиллионным населением подвергся ответному ракетно-ядерному удару и был стёрт с лица Земли. Восточная Россия безоговорочно капитулировала, и её поделили на оккупационные зоны, однако партизанская деятельность на захваченных землях велась вплоть до 2054-ого года, когда интервенты убрались восвояси.
Положение Западной России к этому времени тоже едва ли можно было назвать блестящим. Интернациональный каптал в роли врага ничуть не лучше себя же в роли друга. Скин-хеды оделись в униформу, олигархи открыто заговорили по-английски, «РАО ЕЭС» переименовали в «Russian Electric Company», могильники иностранных радиоактивных отходов заметно увеличились в размерах, и по доносу в любой момент можно было загреметь или в застенки натовского опорного пункта, или в старый-добрый подвал на Лубянке.
Высокие технологии вновь разделили мир на белых людей и индейцев. Были те, кто властвует и были ничтожные рабы. Прогресс двигался с такой скоростью, что отстать от кого-то на год означало отстать навсегда. Если черепаха и Ахилл побегут из одной точки с одинаковым ускорением, но при этом старт Ахилла задержится хотя бы на секунду, он никогда не догонит черепаху. В новом мировом порядке трагичная роль Ахилла была уготована моей родной стране. Её могущество рассыпалось в конце двадцатого века, и его было не вернуть. Наши генералы всё игрались дряхлыми танками и ракетами, доставшимися в наследство от СССР, в то время как против них использовали сверхсовременные виды вооружений. В войне двадцать первого века отсутствовали такие понятия как «фронт», «наступление», «строй». Первых двадцати минут конфликта было достаточно, чтобы понять, кто выиграет, а кто, изрядно наложив в штаны, вылезет из бомбоубежища с белым флагом.
Оккупация России длилась до 2054 года, названного авторами учебника самым чёрным в истории человечества. 14 июня в семи крупнейших городах США произошло пятнадцать атомных взрывов. Предполагается, миниатюрные ядерные заряды были доставлены на места в разобранном виде, но улик по понятным причинам осталось немного. Мир содрогнулся, обезглавленной Америке, разом лишившейся военного и экономического лидерства, не оставалось ничего другого, кроме как вывести войска со всех захваченных территорий и собирать остатки сил, чтобы уцелеть на новом витке Третьей мировой войны.
Следы сверхтеракта вели в ЛАДА и бывшую ДНДР, однако ответного ядерного удара не последовало: ни у Штатов, ни у Европы не было стопроцентных гарантий, что это не приведёт к новым жертвам и разрушениям на их территории. К тому же в дело вмешались колдуны, о чём, впрочем, в учебнике по истории лишь упоминается.
В это время б о льшую часть российских территорий, освободившихся от оккупантов, удалось объединить в новое государство — Российскую Федеративную Народную Демократическую Республику, которую возглавило коалиционное правительство. Вскоре началась новая гражданская война, длившаяся, насколько я знал из рассказов Кузьмы Николаевича, долгих двенадцать лет. Начальники партизанских отрядов и взбунтовавшиеся генералы регулярной армии не желали подчиняться новым властям и стали один за другим объявлять о создании собственных суверенных государств, а уставшим от войны людям было уже глубоко наплевать на продажную политику. Общество деградировало до уровня одиннадцатого века — времён феодальной раздробленности.
В 2055 году крылатая ракета повредила оболочку реактора на атомной электростанции в Коломне-9, облако радиоактивной пыли накрыло Москву, и население города эвакуировали. Столицу перенесли в Санкт-Петербург.
В остальном мире события разворачивались по похожим сценариям. С двадцатых по пятидесятые годы прошлого столетия оружие массового поражения применялось везде, где накопилось достаточно неразрешимых проблем: в Африке, в арабском мире, в развалившемся Китае, в Индии и Пакистане. Во многом этому способствовал прогресс атомных технологий. Например, переносные атомные бомбы, умещающиеся в большом ранце, были изобретены ещё в моё время; впоследствии же величину заряда удалось уменьшить настолько, что сорокакилотонную адскую машину можно было спрятать в банке из-под кофе, — что и позволило совершать удары по противнику без использования таких легко обнаруживаемых технических средств, как ракеты, самолёты или автомобили. Плюс к тому, физики сумели сконструировать взрывные устройства, при срабатывании практически не дающие выхода радиации. Ядерное оружие больше не было сдерживающим фактором. Оно стало компактным, экологичным, и искушение воспользоваться им становилось всё сильнее.
Не являлись редкостью и катастрофы, подобные московской: во время боевых действий под удар попадали объекты ядерной энергетики и химической промышленности; происходили аварии на атомных крейсерах и подводных лодках. Европа, частично затопленная вследствие глобального потепления, частично заражённая радиацией после атомных стычек, погрузилась во тьму. Разбалансированная экосистема планеты, несмотря на ряд отчаянных попыток восстановить её, деградировала. Мир превратился в гигантский Афганистан; хаос возобладал над процессами общественной самоорганизации, и несколько поколений людей не видело иной жизни, кроме беспрестанной войны. Конец света наступал не сразу: это был затяжной и мучительный процесс.
Я помнил медленную гибель своей семьи, видел брошенную столицу и горящий небоскрёб, испытал на себе действие психогенного оружия. На основе личного опыта и информации из учебника я попробовал составить целостную картину событий.
Я понял, что человек, выросший в мирное время, даже отдалённо не может вообразить, что такое война. Да, все говорили, что война это страшно, но кто отдавал отчёт в этих словах? Никто. Может, и хорошо, что люди не видели войны, да только странные поступки творили они порой. На семинаре по истории в шарашке мы обсуждали как-то, плох или хорош приказ Сталина № 227 «Ни шагу назад», или насколько преступно создание заградительных отрядов. Какое право имели мы ворошить своими холёными руками это грозное, пропитанное кровью святых людей прошлое? А кто-то ещё говорил, что ему наплевать на войну. А кто-то вообще поклонялся Гитлеру как кумиру. Кто-то носил кольца со свастиками, стыдливо оправдываясь, что это-де символ солнца. Ни черта это не символ солнца.
Это уже давно самый главный символ войны.
***
Жуткие вещи излагались в параграфах учебника сухим научным языком; слишком много смертей приходилось на каждую его страницу. Иногда в текст проникали художественные клише, которые лишь усугубляли эффект от прочитанного. Авторы писали о тотальном контроле за гражданами: о видеокамерах, микрофонах, микросхемах в головах. Едва человек произнесёт или хотя бы подумает на запрещённую тему — его тут же сажают. Рассказывали о технологиях поголовного уничтожения населения. Например, целый регион могли заразить специально выведенными сортами бактерий — и не одним, а несколькими. Шанс выжить — один к ста тысячам. Описывали достижения военной кибернетики. Эскадрильи беспилотных истребителей, колонны автоматических танков, полки роботизированной пехоты, управляемые кучкой пентагоновских солдафонов и финансистов с Уолл-Стрит, позволяли терроризировать и держать в страхе всё остальное население Земли. И мировой голодомор — ему тоже нашлось место в учебнике. Когда люди спохватились и перестали пользоваться бензиновыми двигателями, остановить глобальное потепление без помощи чуда было уже невозможно. На начальном этапе изменения климата, когда оно ещё зависело от техногенных факторов, из морей и океанов в атмосферу начал активно поступать водяной пар, который обладает гораздо более сильным парниковым эффектом, чем пресловутый CO2. В один прекрасный момент количество водяного пара перевалило за критическую отметку, и процесс стал лавинообразным. Климат сделался жарче, и воды начало испаряться больше. Чем больше её испарялось, тем жарче становился климат.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 17 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |