только "вампировой жаждой прибавочного труда". Это результат расхождения между частными издержками, а также неспособности атомистической конкуренции установить цену общественных издержек, связанных с превышением времени использования труда. По замечанию Маркса: "После меня хоть потоп! "-таков пароль любого капиталиста... Отсюда пренебрежение капитала здоровьем и продолжительностью жизни рабочих, если он не испытывает принуждения со стороны общества"; и далее, "английские фабричные законы... сдерживают стремление капитала к беспредельному истощению рабочей силы тем, что принудительно ограничивают длительность рабочего дня с помощью государственных предписаний, выработанных государством, которым управляют капиталисты и крупные землевладельцы. Не говоря уже о движении рабочего класса, которое с каждым днем приобретает все более угрожающий характер, ограничение рабочего времени на фабриках было продиктовано той же необходимостью, что и разбрасывание гуано на полях Англии". Это разительное замечание, поскольку не всегда должным образом осознается тот факт, что в марксистской теории государства - государство есть всего лишь исполнительный орган правящего класса - нет ничего, что мешало бы социальному законодательству в интересах общества.
29. Использование Марксом исторического материала
Хотя Маркс осознавал важность методологических вопросов в гораздо большей мере, чем, скажем, Рикардо, в своих работах он так и не предпринял серьезных попыток подтвердить собственные выводы или проверить прогнозы на материале имеющихся фактических данных. Это наше утверждение может показаться странным, если иметь в виду изобилие эмпирического материала в "Капитале". Но статистические и исторические данные используются в "Капитале" не для подтверждения теоретических выводов, а для того чтобы представить наглядную картину капиталистического общества. Маркс никогда не стеснялся признать, что приводимые им данные имеют выборочный характер; они имеют целью скорее проиллюстрировать выдвигаемый тезис, чем его обосновать. Сам стиль изложения, однако, оказывает сильное воздействие на читателя. Создается впечатление, будто описываемые обстоятельства суть неизбежный продукт капитализма, порожденный специфической природой этой системы, и подобные обстоятельства можно встретить везде, где такая система реально существует. Однако уже глава 8 о "рабочем дне" заставляет спрашивать какие выводы допустимы в каждом отдельном случае из представленного материала. Например, было бы абсурдным поверить, будто обстоятельства, описанные в исторических главах, отражают "эксплуатацию", а не низкую производительность на душу трудоспособного населения в ранний период XIX столетия w. Уровень жизни британского рабочего класса во время Промышленной революции невозможно было поднять сколько-нибудь значительно даже путем уравнительного распределения доходов. Беглый взгляд на новейшую статистику национального дохода убеждает нас в том, что даже если бы мы в таких странах, как Великобритания и Соединенные Штаты, конфисковали сейчас весь доход с недвижимости и всю прибыль, все дивиденды и процентный доход и передали их рабочему классу, заработная плата и оклады увеличились бы на 20-25%, предполагая при этом, что объем выпускаемой продукции останется прежним. Бели мы согласимся с марксистским догматом, в соответствии с которым богатые становятся богаче, а бедные беднее, то этот аргумент с удвоенной силой применим к XIX столетию. Окончательный анализ свидетельствует в пользу того мнения, что прискорбно низкий уровень материального благосостояния большей части рабочего класса в лучшую пору Промышленной революции объясняется скорее родовыми муками индустриализации, чем капиталистическими методами организации производства. Подобным же образом "отчуждение" рабочих при капитализме, а именно ощущение обособленности, самоотчужденности и бессилия, связано, несомненно, с иерархической структурой разделения труда на фабриках, а не с частной собственностью на средства производства. Маркс остается непревзойденным маете-
ром софистического жонглирования произвольно тасуемыми конкретными фактами: во всех несчастьях индустриализации и урбанизации обвиняется капитализм, а вопрос о том, сможет ли социализм в самом деле избежать этих бед, отметается прочь как утопическая футурология17.
30. Разделение труда и машины
В главе 10, рассматривается различие между "абсолютной прибавочной ценностью", получаемой путем удлинения рабочего дня, и "относительной прибавочной ценностью", получаемой в результате увеличения производительности труда, которое, в свою очередь, приводит к удешевлению жизненных средств1в. Затем следует то, что в сущности является отступлением от главной темы: в главах 11 и 12 речь идет о преимуществах, вытекающих из разделения труда. Трактовка Маркса более разносторонняя, чем у Смита, но в целом она скорее дополняет детали, чем дает новое понимание. Глава 11 примечательным образом иллюстрирует склонность Маркса к гипостазирова-нию нормы прибавочной ценности. "Руководящим мотивом, пределом и конечной целью капиталистического производства, - замечает он, - является извлечение максимально возможного количества прибавочной ценности". И все же, как признает сам Маркс, движущей силой для капиталиста является максимизация не суммы прибыли, общей массы прибавочной ценности, или даже нормы прибавочной ценности, а скорее нормы прибыли на весь инвестированный капитал. Глава 11 содержит также одно из редких замечаний Маркса о сущности предпринимательства.
Глава 13 - самая длинная в книге, также имеет по преимуществу исторический характер. Здесь речь идет о влиянии машин на условия труда, на структурный состав рабочей силы и общий объем занятости. В то же время раздел 6, касающийся теории "компенсации", представляет теоретический интерес. Маркс приписывает Миллю, Мак-Куллоху, Сениору и Торренсу мнение о том, что весь вытесняемый техникой труд должен быть обязательно вновь поглащен отраслью, производящей трудосберегающие машины. Это карикатура на классическую теорию технологической безработицы. Маркс нигде не упоминает о влиянии низких цен на товарный спрос - обстоятельство, представляющее существенный элемент в классической экономической теории [см. гл. 6, раздел 6]. Последняя сноска в главе 13 касается сформулированного Миллем закона об уменьшении доходов и представляет показательный пример критического стиля Маркса. Но уже в главе 22 Маркс признает, что Милля не следует ставить в один ряд с "вульгарными экономистами-апологетами".
31. Прибавочная ценность и производительность труда
Отдел пятый тома I посвящен последствиям изменений в абсолютной и относительной прибавочной ценности. На первых страницах главы 14 дается определение "производительного труда" как труда, который производит прибавочную ценность; этот вопрос рассматривается более подробно во II томе "Капитала" и в так называемом IVтоме, озаглавленном "Теории прибавочной ценности". На последних немногих страницах главы высмеивается теория прибыли Милля; хотя изложение Милля вряд ли можно назвать удачным, его взгляды не столь абсурдны, какими их представляет нам Маркс. В главе 15 рассматривается эффект изменений в комбинации длительности рабочего дня и производительности труда. Следует обратить внимание на утверждение о том, будто "рабочий день данной длительности всегда создает одну и ту же сумму ценности, как бы ни изменялась производительность труда и вместе с ней масса продукта, а следовательно, и цена единицы товара". Ценность единицы выпускаемой продукции падает с ростом производительности, но совокупная ценность продукции остается неизменной. Это было бы верно, если бы мы могли согласиться, что капиталовооруженность одинакова во всех отраслях экономики, так как в этом случае данный рост производительности труда вызывает такой же рост производительности капитала.
В главе 17 автор бойко и вольно манипулирует различием между трудом и рабочей силой. "Труд - это субстанция и имманентная мера ценности, но сам по себе он не имеет ценности". Под этим подразумевается, что рабочий как таковой не имеет цен-
ности; оценке поддаются лишь его трудовые услуги. Рикардо выразил то же самое, говоря, что цена труда зависит от его количества, которое необходимо для производства жизненных средств. Эта глава содержит также одно из характерных для Маркса утверждений относительно закона спроса и предложения. "Если спрос и предложение находятся в состоянии равновесия... тогда спрос и предложение уже не могут ничего объяснить. Цена труда к тому моменту времени, когда спрос и предложение уравновешены, есть его естественная цена, которая определяется независимо от соотношения спроса и предложения" (см. также том III, глава 10). Сказанное означает движение назад от Рикардо, который, хоть и неявно, придерживался идеи рыночного механизма; предполагая знакомство с изложением вопроса у Милля в его "Принципах" [см. гл. б, раздел 12], марксово превратное толкование поистине непростительно. И все же трудно сказать, насколько оно сбило его с толку18: во всех своих рассуждениях он имеет дело с неизменными затратами, полностью игнорирует проблему краткосрочного ценообразования и, как кажется, пребывает в полнейшем неведении об ограничительных рамках своей теории. Глава 18 не представляет интереса, однако глава 19 о "сдельной оплате труда" заслуживает упоминания. Глава 20 содержит поверхностную и бесцветную версию доктрины Сениора о межгосударственных уровнях заработной платы [см. гл. 4, раздел 22].
32. Накопление капитала
После несколько вялого изложения в отделах пятом и шестом тома I ход рассуждений становится более живым в отделе седьмом. В главе 21 обсуждается стационарное состояние, или "простое воспроизводство", как его называет Маркс. Следует отметить, что прибавочная ценность видится здесь автором положительной даже в стационарных условиях. Глава 22 полна интересного критического материала то в отношении тезиса "сбережение есть потребление" (раздел 2), то теории процента как результата воздержания (раздел 3) или же доктрины рабочего фонда (раздел 5). Марксова критика теории воздержания оказывается ниже всяких приемлемых стандартов: нет даже упоминания о понятии временного предпочтения, без которого сама эта теория теряет всякий смысл. Сбережение для целей производственных инвестиций, как объясняет Маркс, происходит при капитализме в сущности автоматически, в результате конкурентной гонки ради получения преимуществ внедрения новейших технических достижений. "Накопляйте, накопляйте! В этом Моисей и пророки! "Как ни странно, но он сам же признает "фаустовский конфликт между страстью к накоплению и жаждой наслаждений", т.е. ту же самую, хотя и замаскированную, идею воздержания [гл. 6, раздели].
Единственное положение, которое Маркс выдвигает против доктрины "рабочего фонда", приписываемой им без всяких видимых оснований Бентаму, сводится к тому, что подобный фонд не зафиксирован или не предопределен в самом начале периода производства. Классическая доктрина, по которой "что сберегается, то тратится" или "потреблено производительными работниками", отвергается на том основании, что сбережения инвестируются не только в переменный капитал, но и в постоянный.
В главе 23 вводится понятие органического строения капитала, которое различает соотношение "капитал-труд" в физическом и стоимостном выражении. В этой главе заложена марксова концепция определения реальной заработной платы (раздел 1). Он берет на себя труд показать, что как номинальная, так и реальная заработная плата может расти и расти до бесконечности, пока она не начнет "угрожать самой этой системе". Беспомощность Маркса в вопросе о сущности инвестиционной функции проявляется достаточно очевидно, когда он высказывает предположение, что рост заработной платы вызывает замедление в темпах накопления, "так как притупляется стимул наживы". Это подразумевает, что инвестиции есть функция текущей нормы прибыли, но он тут же высказывает более типичный для него взгляд, будто не существует проблем с побуждениями инвестировать: "Норма накопления есть свободная, а не зависимая переменная; ставка заработной платы, напротив, зависимая переменная, а не свободная переменная". Эта идея продолжена в высказывании о том, что
заработная плата увеличивается в периоды деловой активности, таким образом сдерживая инвестиции, в результате чего заработная плата снова падает: "Таким образом, повышение цены труда не выходит из таких границ, в которых не только остаются неприкосновенными основы капиталистической системы, но и обеспечивается ее воспроизводство в расширяющемся масштабе". Любопытная сноска в этом разделе содержит замечание по поводу монополии "преподобных отцов протестантской теологии" в области теории народонаселения. Вероятно, речь о Мальтусе...
33. Абсолютное и относительное обнищание
В разделе 2 главы 23 обсуждается увеличение органического строения капитала в качестве фундаментального закона капиталистического развития. Этот процесс сопровождается "концентрацией и централизацией" капитала, т.е. увеличением размеров компаний и сокращением числа компаний в рамках одной отрасли - заметим, что марксову "централизацию" капитала мы сегодня называем "концентрацией" промышленности. Раздел 3 главы 23 посвящен понятию "промышленной резервной армии". Маркс цитирует мальтусовский тезис о медленной приспособляемости населения к изменениям в заработной плате и на этом основании отвергает классический механизм "заработная плата - народонаселение". В разных местах Маркс говорит о том, что по мере накопления капитала безработица возрастает по абсолютной величине. Чем больше промышленная резервная армия, тем больше "официальный пауперизм"; "это - абсолютный, всеобщий закон капиталистического накопления". Здесь Маркс предусмотрительно добавляет: "Подобно всем другим законам в своем осуществлении он модифицируется под воздействием многочисленных обстоятельств, анализ которых сюда не относится". Два абзаца спустя он продолжает перечислять последствия рассматриваемого закона, такие, как "нищета, агония тяжелого физического труда, рабство, невежество, жестокость, умственная деградация". Очевидно, что так называемая доктрина абсолютного обнищания - выражение, которым сам Маркс не пользуется, - вовсе не означает и не влечет за собой с необходимостью падения реальной заработной платы. Но Маркс был убежден в том, что доля труда будет уменьшаться - он как бы случайно замечает в разделе 4 главы 22, что "реальная заработная плата... никогда на растет пропорционально увеличению производительной силы труда". Раздел 5 главы 23 задуман, чтобы дать наглядный материал для иллюстрации "абсолютного всеобщего закона", но, сколь ни шокируют приводимые Марксом свидетельства, они никак не доказывают, что этот "закон" действует (см. также: Капитал. Т. II. Главы 4и5).
34. Первоначальное накопление
Вместо того чтобы естественно развиваться из феодализма путем последовательного проявления "духа рационального расчета", капитализм появляется на свет, "с головы до ног, каждой своей порой пропитанный кровью и грязью". Посредством работорговли, пиратства и колониального грабежа богатство оказалось сконцентрированным в руках немногих, в то время как насильственное огораживание пахотных земель породило неимущий пролетариат. Вся глава 24 тома! (см. также том III, главы 20, 36 и 47) посвящена описанию этого исторического процесса "первоначального накопления" в XIV и XV столетиях: "Эра капитализма берет свое начало в XVI веке". Сомнительно, чтобы марксово сообщение о работорговле и колониальных трофеях доказывало то, что ему хотелось доказать. Кроме того, его толкование роли огораживаний не делает различия между огораживанием пахотных и бросовых земель, тогда как в XVIII в. огораживание большей частью имело целью увеличить общую площадь возделываемой территории. В разделе 7 главы 24 находится наиболее часто цитируемый из "Капитала" пассаж о конечной "экспроприации экспроприаторов".
35. Издержки распределения
Одной из нерешенных в томе I проблем остается вопрос о том, создается ли прибавочная ценность в сфере распределения, рассматриваемой отдельно от производства.
Эта проблема обсуждается в отделе первом тома II и еще раз в главах 16-19 тома III. Читатель может пропустить главы 1-5 тома II, которые чрезмерно утомительны для чтения и мало добавляют к пониманию марксовой системы; имеют прямое отношение к вопросу только гл. 6 в томе II и указанные гл. в томе III.
На первый взгляд кажется, что не только производство, но и "обращение" товаров увеличивает их ценность, так как существует очевидная разница между "покупной ценой", которую платит оптовый торговец, и "продажной ценой", по которой этот товар реализуется потребителю. И все же Маркс заявляет, что труд, затраченный на распределение товаров, не прибавляет ценности продукту: клерки, машинистки, бухгалтеры и продавцы относятся к категории "непроизводительных" рабочих. Торговый капитал просто присваивает себе часть прибавочной ценности, созданной в производственной сфере, - посредник покупает товары ниже их трудовой ценности, продает же эти товары по их ценности и разница образует его валовую торговую прибыль. При этом не имеет значения, осуществляется ли процесс распределения фактически независимыми посредниками; конторский персонал и торговые агенты, входящие в штат предприятия, в такой же мере "непроизводительны", как и рабочие, занятые на предприятиях оптовой и розничной торговли. И все же транспортировка, отгрузка, складирование и упаковка товаров составляют элементы производственного процесса и, следовательно, создают ценность, Однако все действительно торговые в марксовом понимании издержки: накладные расходы на управление и содержание персонала, затраты на рекламу и финансирование транзитных перевозок причисляются к "непроизводительным издержкам" (том II, глава в, разделы 2 и 3)м.
Подобно Смиту Маркс отрицает существование какой-либо связи между "производительным" трудом и "полезным". Никто не сомневается в полезности непродуктивной функции торговли в экономике с высокой специализацией, где покупатели и продавцы должны быть сведены вместе. Также и любое сокращение "времени обращения" повышает среднюю норму прибыли (том III, глава 16). Ясно, что Маркс перенимает "ценностный вариант" учения Смита о производительном труде [см. гл. 2, раздел 14], но в "Капитале" эта концепция играет роль, отличную от ее роли в "Богатстве народов". Положение о том, что норма накопления капитала есть функция от соотношения между трудом производительным и непроизводительным, - стержень трактовки Смита, - трудно выявить в "Капитале". У Маркса проблема имеет чисто формальный характер: пропорциональна ли "ценность" товара величине совокупного труда, затраченного на его производство и распределение (и тогда в формуле для а знаменателем служит весь фонд заработной платы в экономике), или же эта ценность является только функцией труда, затраченного на изготовление и транспортировку, так что некоторая часть совокупного капитала общества "должна быть отложена в резерв для проведения вторичных операций, которые не являются частью процесса создания ценности" (том III, глава 17)? Поэтому марксово различие между производительным и непроизводительным трудом21 имеет или не имеет значение в зависимости от того, принимается или отвергается трудовая теория ценности, и не представляет никакого другого интереса. Так что не стоит беспокоиться, что Маркс временами сам себе противоречит, когда говорит о наемных рабочих в сфере услуг как производительных просто потому, что они наняты для содания товарных услуг (том I, глава 14; том III, глава 17). Если продолжить этот ход мыслей, то окажется, что только государственный сектор экономики не производителен. В конечном счете, если норма прибыли в стране может быть настолько же увеличена за счет усовершенствований в торгово-посреднической сфере, насколько она может быть увеличена техническим прогрессом в сельском хозяйстве или промышленности, - как это допускает сам Маркс, - большинство из нас придет к выводу, что утверждение, будто работа продавца или машинистки "непроизводительна", бессмысленно.
Значение марксова учения о производительном труде состоит в том, что норма прибыли фактически равна не величине s/K, а скорее величине s/K, где s означает свободную прибавочную ценность, оставшуюся после того, как были покрыты административные расходы, оплачены сбыт и реклама, арендная плата и косвенные налоги на
предпринимательство. Подобным же образом σ ≠ s/v,σ ≡s/v, где из v исключается то, что условно можно назвать служащими на окладе. Тогда национальный доход страны равен (v+s), т.е. фонду заработной платы производительных рабочих плюс созданная ими чистая прибавочная ценность. Советская система национальных счетов пытается в самом деле измерять национальный доход в соответствии с этой точкой зрения Маркса.
36. Кругооборот капитала
В главе 8 тома II Маркс защищает свое деление капитала на постоянный и переменный (когда первый только часть своей ценности переносит на продукт в течение каждого периода кругооборота, а второй подлежит возмещению после каждого цикла) в отличие от ортодоксального деления на основной и оборотный капитал. Единственная разница между двумя названными делениями заключается в трактовке сырьевых материалов. Раздел 2 главы 8 представляет великолепный "буржуазный" отчет на предмет обесценивания капитала, в котором издержки эксплуатации рассматриваются отдельно от собственно обесценивания. Сюда же добавлена проблема устаревания (глава 9). Маркс разъясняет, как следует рассчитывать средний период обращения совокупного капитала, когда его компоненты оборачиваются с различными скоростями. Теория капитала Адама Смита и Рикардо критикуется в главах 10 и 11. В главе 12 рассматриваются различия в периодах оборота или сроках службы инвестированного капитала в отдельных отраслях экономики безотносительно к органическому строению капитала в этих отраслях. То, что Маркс называет "рабочим периодом", соответствует тому, что Бём-Баверк позднее назвал "периодом изготовления" товаров. В следующей главе Маркс продолжает разрабатывать тему "времени производства" со ссылками на такие товары, как вино и древесина, требующие технологического созревания, высыхания и т. п. после их изготовления. В главе 14 обсуждается "время продажи", т. е. временной интервал между окончательной обработкой продукта и поступлением выручки от продажи. Эти три главы (12-14) примечательны своей ясностью и умелым пользованием историческими примерами.
Фактический материал относящийся к времязатратному характеру производственного процесса, нигде не был описан лучше, даже у Бём-Баверка. Но поразительным здесь является то обстоятельство, что Маркс не соотносит различия в сроках службы капитала по отраслям с проблемой ценообразования и вместо этого отвлекается на рассмотрение надуманной проблемы периодического "высвобождения денежного капитала". В своем постскриптуме к разделу 4 главы 15 Энгельс достаточно ясно рекомендует нам пропустить проделанные Марксом расчеты в предыдущих разделах гг. Глава 16 показывает, что Маркс осознал необходимость пересмотреть все содержащиеся в томе I относительные показатели, для того чтобы учесть различия в периодах оборота капитала: "Годовая норма прибавочной ценности только в одном единственном случае совпадает с текущей нормой прибавочной ценности... а именно когда авансированный капитал оборачивается только один раз в год" (раздел 1). Разделы 2 и 3 главы 16 не содержат ничего интересного. Глава 17 возвращает нас к вопросам, которые подробно рассматривались в третьем отделе тома 11: реализация прибавочной ценности в условиях простого и расширенного воспроизводства.
37. Схемы воспроизводства
После долгих подступов к предмету в главах 18 и 19 Маркс приступает к своей задаче в главе 20. Ни один из разделов "Капитала" не является столь трудным для понимания, как эта глава. Вся сущность предмета изложена в разделах 2 и 3, но и остальные разделы полны интересных намеков. К сожалению, глава 21 о расширенном воспроизводстве носит еще более черновой характер, чем глава 20 о простом воспроизводстве. Марксово опровержение вульгарной теории кризисов как следствия недостаточного потребления встречается в разделе 4 главы 20, однако раньше, в сноске раздела 3 главы 16 содержится признание некоторых вариантов теории недопотребления.
38. Еще раз о Большом противоречии
Если прибавочная ценность пропорциональна употребляемому переменному капиталу, то почему более механизированный, производственный процесс приносит ту же самую норму прибыли на совокупный инвестированный капитал, что и менее механизированный процесс? Процентное отношение прибыли к капиталу имеет тенденцию к выравниванию независимо от технологического оборудования, в которое инвестирован капитал. Отсюда следует, что прибавочная ценность есть функция не только величины v, и в этом случае товары обмениваются явно не в соответствии с общим количеством труда, овеществленного в процессе их производства. Это и есть так называемое Большое противоречие, разрешение которого Маркс пообещал дать в томе III. Отдельные замечания в томе I свидетельствуют, что он нашел решение еще до 1867 г. Со слов Энгельса мы знаем, что черновик III тома был практически закончен в 1865 г., за два года до опубликования тома I. Кроме того, мы имеем письмо Маркса к Энгельсу, написанное в 1862 г., в котором он дал набросок этого решения и. В предисловии к тому II (1885) Энгельс бросил вызов критикам Маркса, предложив им доказать, каким образом "одинаковая средняя норма прибыли может и должна быть получена не только без нарушения закона ценности, но и в силу этого закона". За десятилетие между опубликованием томов II и III (с 1885 до 1894 гг.) в ходе "конкурса на соискание премии за лучшую работу"24 появилось несколько очерков ведущих немецких экономистов, соперничавших между собой в разрешении предложенной Марксом загадки. По словам Энгельса, который дал критический обзор некоторых из этих очерков в своем предисловии к тому III, никому не удалось получить награду. И все же, несмотря на возражение Энгельса, очевидно, что Шмидт и Фиреман, каждый в отдельности, предложили допустимое решение, а Лексис разрешил проблему так же, как это делал Маркс. Этому едва ли стоит удивляться: всякий, кто знает своего Рикардо, без труда нашел бы решение марксовой дилеммы.
В середине своего предисловия Энгельс мимоходом ссылается на "теорию потребительной ценности и предельной прибыли Джевонса и Менгера", на которой Джордж Бернард Шоу возводит "фабианскую церковь будущего". "Фабианские очерки", в которых Сидней Уэбб и Дж. Б. Шоу из теории ренты Рикардо, переработанной Генри Джорджем, и теории полезности Дженвонса-Уикстида создали сплав — английскую социалистическую теорию нового образца, — были опубликованы в 1888 г. Эта ссылка Энгельса есть единственное публичное свидетельство того, что Маркс или Энгельс реагировали на появление нового направления в экономической теории, хотя "Политическая экономия" Джевонса (1874) была опубликована за 9 лет до смерти Маркса. К тому времени, когда Энгельс издал том II "Капитала", критика Маркса в книге Бем-Баверка "Капитал и процент" (1884) уже привлекала внимание на континенте.
Том III "Капитала" был опубликован в 1894 г,, пять лет спустя после выхода работ Бем-Баверка "Положительная теория капитала" (1889) и Визера "Естественная ценность" (1889) с их неоднократными нападками на трудовую теорию ценности и через четыре года после появления "Принципов" Маршалла (1890). Но уже задолго до этого Энгельс потерял интерес к экономической теории и нигде больше не упоминал о новых течениях теоретической мысли.
39. Проблема превращения форм
Главы 1-3 тома III знаменуют переход от трудовой теории ценности к теории "цен производства". Неопределенный термин "цена производства" всегда соотносится с "покупной ценой", по которой посредник приобретает товар. Главы 4-6 отклоняются от этой темы, и их следует читать скорее в связи с главами 13-15, в которых обсуждается закон тенденции нормы прибыли к понижению. В главах 8-12 показано, как ценности превращаются в цены, не нарушая при этом трудовой теории ценности, взятой применительно к общественному продукту в целом. На протяжении первых глав III тома Маркс проявляет хорошее понимание парадоксального характера теории прибавочной ценности. "Для капиталиста безразлично, - замечает он в главе 2, - как представляется ситуация: авансирует ли он постоянный капитал для того, чтобы извлечь прибыль из
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |