изменяется значительно в ответ на колебания в структуре потребления капиталистов и рабочих и, следовательно, в ответ на колебания цен потребительских и непотребительских товаров. Относительные цены лишь приблизительно пропорциональны относительным трудозатратам, т.е. отношение s/v ни в коем случае не идентично соотношению совокупная прибыль — суммарная заработная плата. Отказавшись от этого взгляда, Марксу не остается ничего другого, как согласиться с тем, что возрастающая σ есть составная часть общего процесса роста производительности, вызванного непрерывным ростом Q. Остается только спросить: существует ли предел роста нормы прибавочной ценности.
Многие из нас могли бы согласиться, что прибыль в расчете на одного работающего не может возрастать беспредельно. По мере того как увеличивается производительность, рабочие будут, несомненно, добиваться повышения денежной за работой платы путем активизации своих профсоюзов. Этим аргументом Маркс не пользуется из-за предположения, по которому совершенная конкуренция исключает возможность создания профсоюзов. Но даже в экономике с совершенной конкуренцией реальная заработная плата должна повышаться, поскольку более сложные машины требуют для своего обслуживания более высокой квалификации, тогда как растущая интенсивность труда предъявляла повышенные требования к качеству питания и одежды, для того чтобы поддержать энергию рабочих. Однако внедрение более сложных машин приводит также к увеличению разрыва между выходом продукции и заработной платы, от которой зависит величина σ. То обстоятельство, что возросшая производительность труда приводит также к уменьшению ценности продукции в денежном выражении, не имеет при этом существенного значения, так как одновременно она вызывает удешевление и товаров, покупаемых рабочими. В заключение мы утверждаем, что величина s будет возрастать, если производительность в отраслях, выпускающих жизненные средства, растет быстрее по сравнению с другими отраслями; напротив, эта величина будет уменьшаться, если рост производительности будет происходить только в отраслях, которые выпускают машины и предметы роскоши.
Марксу следовало бы провозгласить, что движение ценности жизненных средств запаздывает по сравнению с падением (трудовой) ценности совокупного продукта. Но в силу логических и эмпирических причин это было бы слабым доводом. Наилучший довод, который он выдвигает, сводится к следующему: 24-часовой предел рабочего дня не позволяет повышать а сверх определенной величины. В то же время увеличение Q предполагает снижение численности работающего персонала на каждую единицу капитала, так что повышение а может и не вызвать роста совокупного прибавочного продукта, связанного с данным капиталом. Эти два довода, несомненно, дополняют друг друга; в конечном счете наступит момент, когда никакое возможное увеличение s не сможет спасти общее количество избыточного продукта, произведенного при данной величине капитала, от падения ниже первоначального уровня; в этой точке r начинает падать. Что забывает здесь Маркс, так это то, что "ценность" неизменна только при постоянной производительности труда. В любой момент времени s + v есть заданная величина для данного количества труда; отсюда 24-часовой предел рабочего дня предотвращает бесконечный рост σ (при условии, что v > 0). Но по мере роста производительности труда ничто не может остановить рост σ в его стремлении к бесконечности. При неизменной реальной заработной плате падают одновременно "ценность" величины s и "ценность" величины v, но, по определению роста производительности на одного рабочего, отношение s/v непрерывно возрастает. Действительно, может случиться, что отношение c/v также увеличивается, но бесконечно большое σ всегда сможет скомпенсировать рост величины q. Поэтому закон Маркса о падении нормы прибыли, даже если принять обоснование его автора, попадает в такую запутанную сеть противоречивых сил, распутать которую невозможно, если на руках только то, что предлагает сама эта теория. В конечном счете проблема Маркса была такова: тенденции в системе цен вывести из ненаблюдаемых тенденций в произвольной системе (трудовой) ценности.
Тем не менее, можно найти доводы в пользу закона Маркса, если исходить из крайне упрощенных положений неоклассической экономической теории. Во-первых, мы должны четко отличать движение по производственной функции при данном уровне технических знаний от смещений производственной функции, вызванных техническим прогрессом. У Маркса обе эти вещи рассматриваются вместе, предполагая нормальным, что капитал не возрастает, если нет изменений в "научно-техническом уровне" и что подобным же образом инновации, как правило, воплощаются в новых инвестициях. Допуская, что в принципе мы в состоянии выделить капиталовложения при неизменном уровне техники, мы смело определяем агрегированную производственную функцию, удовлетворяющую условиям неизменного эффекта масштаба — неизменные затраты или неизменный эффект масштаба образуют естественные предпосылки трудовой теории ценности. В соответствии с характеристиками этой функции выпуск продукции увеличивается по мере возрастания капиталовооруженности одного рабочего по всей данной функции, но в меньшей пропорции, чем капитал. По мере того как возрастает капиталоемкость, прирост капитала вызывает падение величины r и рост w. Инновации могли бы компенсировать эту тенденцию, но так происходит не всегда. Если технический прогресс не способствует уменьшению капитала на единицу продукции, г будет падать. Это происходит потому, что капита-лопоглощающий (capital-absorbing) эффект инновационного процесса определяет степень, в которой заработная плата возрастает с увеличением капитала. Если заработная плата растет столь же быстро, как и выработка на одного рабочего, тогда относительные доли остаются незатронутыми и только повышение коэффициента капиталоемкости прямо приводит к падению величины r. В марксистской системе предполагается, что доля труда уменьшается со временем; поэтому увеличение капиталоемкости в рассматриваемом случае не обязательно влечет за собой падение r. Но это означает только то, что марксистский закон тенденции падения нормы прибыли основан на допущении очень быстрого роста коэффициента капиталоемкости, который в свою очередь предполагает, что технический прогресс проявляет четко выраженную тенденцию в направлении трудосберегающих усовершенствований. Что касается утверждения, будто капиталовооруженность одного рабочего растет быстрее, чем прибыль в расчете на одного рабочего, или, по терминологии Маркса, в своем увеличении Q опережает рост σ, то оно равносильно заявлению, что капиталоемкость растет быстрее по сравнению с долей прибыли в конечном продукте:
r=σ/Q= s/N: K/N.
Умножая это выражение на N/o, получаем
r=s/o: K/o
То обстоятельство, что агрегированный показатель капиталоемкости остался практически неизменным в развитых экономиках на протяжении последних 75 лет, явно разрушает марксистскую схему. Вместе с медленной тенденцией к понижению доли прибыли в выпуске оно позволяет сделать вывод о том, что прибыль на одного рабочего могла возрастать почти так же быстро, как и удельная капиталовооруженность одного рабочего, отсюда величина r уменьшилась лишь незначительно, если она уменьшилась вообще.
14. Взгляд на фактические данные
Верно ли в действительности то, что величина г не уменьшилась в ходе исторического развития капитализма? Здесь не место для подробного обсуждения доказательств этого факта, но мы позволим себе бросить беглый взгляд на попытку подвергнуть статистическому анализу тенденцию падения нормы прибыли, которая была недавно предпринята американским марксистом Дж. Джиллианом. Используя данные цензов для американской обрабатывающей промышленности за 1849-1939 гг., автор для начала принимает марксовы категории на базе потоков. Результаты оказались достаточ-
но тревожными: хотя величина q проявляла четко выраженную тенденцию к повышению вплоть до начала нового столетия, значение тренда оставалось неизменным с 1919 до 1939 г. Так как величина а (измеренная как отношение суммы прибыли к заработной плате!) непрерывно возрастала, соотношение sjk развивалось с однозначной тенденцией к повышению на протяжении всего 90-летнего периода.
Если же названные соотношения пересчитать уже на базе запасов, то статистические данные распределятся на две четко различимые исторические фазы. До 1919 г. промышленный капитализм развивался почти так, как это предсказывал Маркс: величина Q имела статистически значимый рост, а а не увеличивалась в достаточной мере для того, чтобы предотвратить падение величины г. Затем случилось что-то неладное. Органическое строение капитала стабилизировалось в 20-е годы на уровне 1919 г. и колебалось нерегулярно в течение 30-х годов; затем оно уменьшилось за годы второй мировой войны и несколько увеличилось к 1950 г. Если не принимать во внимание десятилетие 30-х годов, то в самом деле имеются признаки векового понижения Q. Кроме того, за период 1919-1950 гг. не отмечается никакой определенной тенденции относительно величины а или г. Эти результаты дополняются свидетельством касательно уровня капиталоемкости в американской промышленности: в пересчете на цены 1929 г. этот коэффициент возрастал с 1880 до 1919 г., а с тех пор он непрерывно падал.
15. Капиталосберегающие инновации
Соображения, которые сами марксисты приводят в пользу уменьшения величины Q после 1919 г., сводятся к росту капиталосберегающих инноваций. Прослеживается определенная тенденция рассматривать эти инноваци и как неизвестное прежде проявление сложных технологий, которое Маркс не мог предвидеть: трудосберегающие усовершенствования внедряются по мере того, как растущая заработная плата начинает налезать на прибыль, поедая ее, тогда как капиталосберегающие нововведения происходят, как правило, по причинам технического характера только на более высокой стадии развития капитализма.
Однако позиция самого Маркса была не такой. В томе III "Капитала" он особое значение придает "удешевлению элементов постоянного капитала" как одной из "причин, противодействующих" падению нормы прибыли. И для того чтобы показать, что имеется в виду, он две главы посвящает описанию тенденции некоторых изобретений сокращать время изготовления продукции, увеличивая таким образом прибыль благодаря уменьшению запаса товаров, необходимых для выпуска данного объема продукции. "Удешевление элементов постоянного капитала", а именно повышение величины tc, относится несомненно к инновациям, которые высвобождают основной капитал. Не говоря уже об улучшенном качестве машин, любое усовершенствование, которое позволяет расширить набор вспомогательных инструментов, сократить необходимую рабочую площадь или удлинить физический срок службы оборудования, относится к данной категории нововведений. В этом же разделе Маркс рассматривает также те инновации, которые позволяют экономить оборотный капитал путем снижения платы за доставку грузов, сокращения сроков поставок и уменьшения расхода топлива регенерацией и повторным использованием отходов производства. Маркс не только сознает важность капиталосберегающих нововведений, но и рассматривает их как продукт действия свободных рыночных сил. "Капиталистическое производство,-пишет он,- побуждает к экономии в использовании постоянного капитала, что может "воспрепятствовать падению нормы прибыли". Но понижение ценности "элементов постоянного капитала" вовсе не является "противодействующей причиной": оно выступает в качестве элемента, необходимого для повышения производительности труда во всех отраслях, особенно же в секторе производства средств производства. Устойчивая тенденция к росту во времени соотношения капитал-труд приводит не только к автоматическому увеличению отношения s/v, но столь же автоматически уменьшает величину с/v, при этом все переменные величины измеряются в их отношении к труду. У Маркса нет ничего такого, что не позволяло бы нам сделать предположение о нейтральности технического прогресса и столько же быстром росте производительности труда в отраслях, производящих средства производства, как и в отраслях, произ-
водящих потребительские товары. А это может означать только то, что экономический прогресс непрерывно повышает производительность и, следовательно, величину σ, но оставляет "ценность" Q без изменения.
16. Схемы воспроизводства
Закон тенденции нормы прибыли к понижению является основополагающим в марксистском анализе циклического характера экономического роста при капитализме. Но прежде чем обратиться к его теории экономических циклов, мы должны задержаться на некоторое время для того, чтобы рассмотреть известные схемы воспроизводства, изложенные в томе II. Эти схемы представляют особый исторический интерес не только потому, что они никогда не переставали оказывать гипнотического воздействия на последователей Маркса, но и потому, что они представляют один из первых примеров подобного рода анализа, связанного уже в наше время с именами Хэррода и Домара [см. гл. 5, раздел 15]. Проблема заключается в том, чтобы сформулировать макроэкономические условия уравновешенного роста системы и таким образом поставить вопрос о возможности на самом деле последовательного экономического роста.
Маркс начинает с того, что разделяет экономику на два подразделения, одно из которых производит средства производства, а другое - потребительские товары. Затем он делает различие между простым и расширенным воспроизводством. "Простое вес-производство" стационарно, при нем чистые инвестиции равны нулю. Какие условия нужны для того, чтобы стационарная экономика оставалась стационарной? Ответ на это можно получить, если принять во внимание тот факт, что вся продукция I подразделения должна быть направлена на возмещение капитала в обоих подразделениях: c1+v1 + s1 = c1 + с2. В то же время вся продукция подразделения II должна быть эквивалентной фонду заработной платы плюс доход от собственности: с2 + v2 + s2 = (v1 + v2) + (s1 + s2) — чистому национальному продукту. В результате сокращения оба эти уравнения сводятся к условию: v1+ s1 = c2, т.е. чистый продукт подразделения I должен равняться величине спроса, обусловленного необходимостью возмещения в подразделении П. Если v1 + s1 > с2, то инвестиционные затраты на возмещение основного капитала превышают по величине амортизационные отчисления, т. е. чистые инвестиции положительны. Однако неиспользование амортизационных накоплений для замещения изношенного капитала обязательно приведет к сокращению выпуска продукции. Приведенная аргументация подчеркивает некоторые фундаментальные макроэкономические взаимозависимости. Она показывает, например, что в то время, как совокупные затраты должны быть равны совокупному доходу всей экономики в целом, в некоторых отраслях доход может превышать затраты, не вызывая при этом каких-либо затруднений; или же сходным образом она показывает, что если рабочие не могут выкупить весь продукт, это не становится само по себе причиной нарушения равновесия.
К несчастью, Маркс не дает четкого определения условий для плавного развития "расширенного воспроизводства". Кроме того, он анализирует только рост при неизменных темпах, а именно случай, когда рост не предполагает никаких изменений Q. Что же касается возрастающих темпов роста, то он просто допускает, что когда сбережения увеличиваются без сопутствующих капиталовложений, это не обязательно означает застой, если в систему вводятся кредитные деньги или капитал экспортируется. Однако формально уравнения для расширенного воспроизводства при неизменных темпах прироста подобны уравнениям для простого воспроизводства. Разбивая величину прибавочной ценности на ее составные элементы, мы имеем sv, затраченное на наем рабочих, Sc — затраты на потребительские товары и sk — затраты на средства производства. Отсюда выход продукции подразделения I должен быть равен совокупному спросу на капитальные блага:
c1+ v1 + sk1 + sС1 + sv1 = (c1 + sk1) + (с2 + sk2).
Следовательно, продукция II подразделения должна быть эквивалентна совокупному спросу на потребительские товары:
c2+ v2 + sk2 + sС2 + sv2 = (v1 + sc1+ sc1) + (v2 + sc2+ sv2 ).
После сокращения в обоих уравнениях получаем
v1 + sc1+ sv1= С2 + sk2 (1)
Спрос на потребительские блага, предъявляемый подразделением I, должен равняться спросу на капитальные блага подразделения II; т. е. чистая продукция I подразделения должна расти наравне с валовыми капиталовложениями в подразделении II — условие, идентичное тому, которое было допущено ранее для "простого воспроизводства". Уравнение (1) может быть подвергнуто дальнейшему преобразованию, для того чтобы показать, что сбалансированный рост зависит от распределения труда между двумя подразделениями как функции нормы прибавочной ценности, склонности к инвестированию в обоих подразделениях и капиталонасыщенности производства в отраслях, производящих потребительские товары.
Подобное толкование может быть предложено ради достижения некоторой ясности, но в целом оно основано на столь ограничительных допущениях, что это значительно обесценивает всю аргументацию. Экономика закрыта; вся продукция продается в долгосрочном аспекте по "нормальным ценам"; скорость оборота капитала в обоих пораздел ениях одинакова; сберегают только капиталисты; сбережения каждого подразделения инвестируются только внутри этого подразделения; технический прогресс отсутствует, реальная заработная плата постоянна; реальный прибавочный продукт на одного рабочего постоянен и т. д. Кроме того, модель, состоящая из двух подразделений, представляет ненадежный инструмент для анализа реальной экономики в динамике. Многие отрасли не подпадают целиком под одну или другую категорию, выпуская и капитальные блага, и потребительские—например, добыча каменного угля, транспорт, химия. Кроме того, внутри таких отраслей деление на категории капитальных и потребительских благ меняется со временем в результате изменений
в структуре спроса. В итоге от марксовых условий расширенного воспроизводства не остается камня на камне. И все же уравнение (1) играет определенную роль в системе Маркса, подсказывая мысль о неосуществимости плавного роста; и большая часть того, что Маркс хотел сказать относительно хозяйственных циклов, вытекло из рассмотрения причин, по которым не может выполняться уравнение (1).
Было время, когда экономисты иронизировали над марксовыми уравнениями "расширенного воспроизводства": они рассматривали эти уравнения как некий курьез в музее экономической мысли. Но вот в статье 1939 г., а затем в книге, опубликованной в 1948 г., Хэррод сильно удивил экономистов, предложив свое уравнение "гарантированного роста". Уравнение (1) Маркса, может быть, и в чрезмерно упрощенном виде, но все-таки относится к двухсекторной экономике. Уравнение Хэррода относится к односекторной закрытой экономике: единая средняя величина предельной склонности к сбережению; единая средняя величина предельной производительности капитала; обе величины константны; сбережения и инвестиции являются функциями только дохода; нет взаимозаменяемости факторов производства; нет технического прогресса и т. д. Короче, уравнение Хэррода еще более ограничительно и еще менее содержательно, чем уравнение Маркса. Кроме того, оно повторяет главный недостаток марк-сова уравнения (I), оно не показывает, что случится, если нарушены поставленные условия плавного роста. Как у Маркса, так и у Хэррода траектория сбалансированного роста нестабильна по той простои причине, что любая столь узко определенная траектория роста не может не быть "равновесием на лезвии ножа". В силу сказанного невелик выбор между Марксом и Хэрродом. Подобная теория роста не представляет особого интереса, так как ни одна экономика не в состоянии функционировать, если она не обладает определенными стабилизирующими свойствами, которые позволяют гасить "толчки", которые она все время получает извне. Что мы хотим знать, так это — в какой мере можно полагаться на такие стабилизирующие свойства, а для этой цели нужны модели экономического роста более гибкие, чем предложенные Марксом и Хэрродом. Отсюда ясно, почему все новейшие разработки в теории роста далеко превзошли первоначальную формулировку Хэррода. И только теперь мы можем
утверждать, что уравнения Маркса для расширенного воспроизводства устарели. То же самое можно сказать и о книге Хэррода.
17. Экономические циклы
Маркс не дает специальной теории экономических циклов и даже отрицает какую-либо попытку дать такую теорию ". По-видимому, он полагал, что кризисы — это просто проявления "основного противоречия капитализма": производство осуществляется ради прибыли, а не ради потребления, и само стремление к росту прибыли сводит на нет инвестиционные возможности. Марксова теория экономических циклов встроена в его общий анализ накопления капитала.
Его картину циклического процесса можно представить примерно так: в периоды подъема спрос на труд, обусловленный накоплением, опережает фактическое предложение; резервная армия исчерпывается и относительный недостаток рабочей силы приводит к повышению заработной платы; в результате прибыль падает и накопление замедляется. Снижение нормы накопления капитала ведет к падению совокупного спроса и, следовательно, к падению конъюнктуры. В этой кризисной ситуации капитальные ценности списываются, а резервная армия снова пополняется, вызывая падение заработной платы. Это восстанавливает прибыльность производства и создает условия для возобновления накоплений: кризис есть одновременно и кара, и очищение.
Такая циклическая теория резервной армии объединяется с вековой тенденцией падения нормы прибыли и возможностью диспропорций в темпах роста между отраслями, выпускающими капитальные блага, и отраслями, производящими потребительские товары. Дурное распределение дохода при капитализме в силу того, что реальная заработная плата не увеличивается столь же быстро, как выработка на одного человека, есть, как утверждал Маркс, "конечная причина всех кризисов". Это вовсе не означает, будто Маркс придерживался теории недопотребления — в том ли ее виде, что процесс сбережения и инвестирования может стать причиной перепроизводства, если не проявится какой-либо новый источник потребительского спроса, или в том виде, что недостаточность потребительского спроса всегда создает причину экономического спада [см. гл. 5, раздел 14]. Первый вариант, сторонником которого был Мальтус, опровергается самой схемой воспроизводства, показывающей, что расширенное воспроизводство с постоянным коэффициентом роста теоретически возможно. Второй вариант опровергается проницательным замечанием Маркса о том, что заработная плата бывает наиболее высокой непосредственно перед кризисом. Само по себе повышение заработной платы не продлит подъема, ибо она только создает ситуацию, при которой капиталисты испытывают неудовлетворенность соотношением уровней заработной платы и цен. Все, что Маркс имел в виду, сводилось к точке зрения, будто капитализму присуща тенденция к непрерывному расширению производства безотносительно к наличию эффективного спроса, который один придает смысл этому производству. Расширение производства не порождает автоматически пропорционального увеличения эффективного спроса, так как чрезмерная норма капиталовложения понижает норму прибыли, даже когда инновации, воплощенные в приросте капитала, сдерживают рост ставки заработной платы в силу их свойств сберегать труд.
18. Инвестиционная функция
Первое, на что следует обратить внимание в марксовой концепции экономических циклов: она слишком легко допускает, будто в краткосрочном плане номинальная заработная плата изменяется обратно норме прибыли. В фазе подъема рост номинальной заработной платы, обусловленный снижением безработицы, вызывает увеличение номинальных издержек производства. Но прежде чем прийти к выводу, что это ведет к снижению удельной прибыли, мы должны принять в расчет влияние возросшей заработной платы на эффективный спрос. В краткосрочном плане повышение спроса на потребительские товары обязательно приводит к росту цен, в особенности
если следовать мнению Маркса о том, что у рабочих предельная склонность к потреблению всегда равна единице. В краткосрочном плане все переменные издержки производства в экономике в целом состоят из затрат на заработную плату. Отсюда, мы могли бы ожидать, что средний рост номинальной заработной платы вызовет повышение цен и в соответствующей мере — средних затрат, не затратная при этом величины прибыли на единицу продукции, а также реальной заработной платы. Подобным же образом в фазе спада снижение заработной платы не приведет к увеличению удельной прибыли, если рабочие по обыкновению тратят весь свой доход. На деле же у рабочих предельная склонность к потреблению меньше единицы, а с другой стороны, затраты на заработную плату составляют лишь некоторую долю совокупных затрат в долгосрочном плане; в определенный момент можно скорректировать производственные мощности, так что отнюдь не столь очевидно, будто снижение заработной платы в период спада способствует восстановлению величины прибыли.
Как бы то ни было, удельная прибыль вовсе не то же самое, что норма прибыли на капитал. Допустим, что увеличение номинальной заработной платы в фазе подъема действительно приводит к снижению валовой и чистой удельной прибыли; поскольку функция сбережения вменяется только капиталистам и все сбережения непременно инвестируются, нет причин к тому, чтобы увеличение номинальной заработной платы влияло на норму прибыли. Точно так же падение номинальной заработной платы в период спада может вызвать увеличение удельной прибыли, но если эффективный спрос падает пропорционально снижению занятости, не останется стимулов для капиталовложений.
Капиталисты, учил нас Кейнс, могут вытащить себя из затруднительного положения с помощью шнурков от собственных ботинок, а именно через мультипликатор. Решающим моментом при этом является побуждение инвестировать. Это подводит нас, наконец, к одной из труднейших проблем в системе марксизма. Чем в точности определяется готовность вкладывать средства? У Маркса мы видим капиталиста, который сокращает капиталовложения в высшей точке подъема экономического цикла в ответ на падение нормы прибыли. Отсюда очевидно, что капиталисты не всегда инвестируют весь свой нетрудовой доход; если бы они это делали, кризисов никогда бы не было. Однако в других местах Маркс представляет нам капиталистов, захваченных стремительной гонкой к накоплению из-за опасения выбыть из соревнования. И, как мы знаем, теория прибавочной ценности заключает в себе такой смысл: капиталовложения не являются функцией нормы прибыли на капитал. Как мы можем разрешить это противоречие?
Маркс имеет в виду, что погоня за богатством рассматривается в капиталистическом обществе как самоцель. Капиталисты сберегают и инвестируют из соображений престижа и социального статуса, своего рода стремления "держаться наравне с Рокфеллерами". Поэтому изменения в норме прибыли будут мало влиять на капиталовложения, кроме тех случаев, когда низкая норма прибыли оставит богатому человеку меньше дохода для сбережения. Спрос на инвестиции будет поддерживаться, а капитал использоваться на полную мощность до тех пор, пока вложенные средства будут приносить хотя бы минимальную прибыль. Это вполне согласуется с периодическим сокращением инвестиций как следствием шокового эффекта от падения нормы прибыли. Другими словами, если мы обычно представляем себе кривые спроса и предложения в долгосрочном плане более эластичными, чем в краткосрочном, то Маркс полагает, будто спрос на инвестиции и предложение предпринимательских сбережений фактически менее эластичны в долгосрочном плане. Как однажды заметил Кейнс, "вовсе нет никакой необходимости в том... чтобы игра велась с такими высокими ставками, как это происходит в данное время. Более низкие ставки столь же хорошо послужат достижению поставленной цели, как только участники игры к ним привыкнут".
Марксистский взгляд на движущие силы накопления капитала содержит глубокий социологический смысл. Типичный делец лучшей поры капитализма XIX в. не был заинтересован в получении денежной прибыли только ради того, чтобы на нее
можно было что-либо купить для личного потребления. В качестве мотива, стимулировавшего экономическое развитие капитализма, действовало "накопление ради накопления", а не получение максимальной прибыли для приумножения собственной покупательной способности. В этом смысле, вообще говоря, цена предложения капитала и вправду была по сути равна нулю. Но это не означает, будто "действительная цена" сбережений была нулевой, т.е. что общество сознательно и без усилий превращало текущий доход в доход будущий. Просто институты и социальный климат капитализма XIX столетия фактически способствовали тому, что это бремя было переложено на наемных рабочих системой крайнего неравенства в распределении доходов. Устранение этого неравенства с помощью перераспределительного налогообложения и государственного социального обеспечения не привело ставку процента к нулю. Этого не сможет сделать и завтрашний социализм. Ничто не в состоянии свести ставку процента к нулю, за исключением полного насыщения рынка капиталом, такого положения дел, при котором реальные доходы настолько высоки, что отказ от текущего потребления становится безболезненным. Для того чтобы проверить теорию прибавочной ценности, мы должны задаться вопросом: является ли невыплата рабочим полного национального продукта в форме заработной платы и общественного потребления всего лишь следствием институциональных причин? Капиталистические институты в самом деле маскируют природу процента в виде индекса цены "ожидания", и, как кажется, удовлетворительная теория ставки процента должна начинаться с того, чтобы абстрагироваться от специфически социологических характеристик капитализма.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 33 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |