Я не узнаю своего Игги. Боже! Как это страшно!
Мы спасем тебя, Игги! Мы спасем тебя во что бы то ни стало!
Игги мешком висит между мной и Диланом, точно забыл, как летать. Наконец внизу показался мамин дом, и мы пошли на снижение. Завидев Тотала, поджидающего нас у ворот, я почуяла неладное.
Мы еще приземлиться не успели, а он уже кричит:
— Где Элла?
— Она потерялась в школе в толпе зомби. Надо, чтобы мама и Джеб срочно бежали ее оттуда вытаскивать. А мы пока попробуем Игги перепрограммировать.
Тотал потряс черной кудлатой головой:
— Мама и Джеб исчезли. Почти сразу, как вы улетели. Надж и Газзи здесь, но они не заметили, как взрослые вышли из дома.
— Ушли? Куда же они направились? — Я не верю своим ушам. — Они на машине уехали?
— То-то и оно, что нет, — говорит Тотал. — Просто ушли. Я все ждал, что вернутся, пару раз проверял, за ворота выходил. Даже над домом покружил, чтоб сверху всю округу лучше видеть. Нет их нигде, как сквозь землю провалились. Может, их межпланетный корабль унес?
В глазах у Тотала тревога.
— Вот черт! Непруха какая! — Я вхожу в дом. В гостиной Надж и Газзи смотрят на диване телик. Как вы думаете, что показывают в новостях? Правильно! Группу Конца Света. Вчера о ней было одно короткое упоминание. А сегодня — по всем каналам только про нее и талдычат.
— Единый Свет, — блаженно бормочет Игги и прилипает к телевизору.
— Ангел, давай попробуем вернуть его из этой страны дураков. — Вся моя надежда теперь только на нее. — Ты можешь проникнуть в его мысли? Думаешь, сможешь его мозги прочистить?
Ангел понуро опускает глаза:
— Я же сказала тебе. Я уже залезала в его черепушку. Там полная мешанина. Такая же путаница, как у всех тех ребят в школе. Никакой ниточки не найти, за которую можно потянуть, чтоб в этой галиматье разобраться.
— А ты можешь понять, что это за галиматья? Какого она рода? — спрашивает Дилан.
— У них все в картинках. Как будто кадры отдельные мелькают. Я бы сказала, на сон похоже. Но как только я пытаюсь их вместе соединить, картинки от меня ускользают и все расползается.
— Убьем всех людей на Земле! — кричит вдруг Игги.
— Он совсем невменяемый. — Я готова впасть в полное отчаяние, но вдруг меня осеняет. — Я в разных фильмах видела: чтобы нервное перевозбуждение погасить, людей под холодный душ ставят. Может, попробуем? Вдруг поможет?
На лице Ангела проступает глубокое сомнение:
— Макс, сама посуди. Можно Игги когда-нибудь было под душ загнать? Только палкой.
Она, конечно, права. Но попробовать все равно надо. Другого-то плана у нас все равно нет.
Зрелище вышло ужасное. Все втроем мы затолкали-таки Игги в ванну и включили холодную воду. С него мгновенно все тормоза слетели. Он рванулся, как дикий бизон, и мы с Диланом вдвоем насели на него изо всех сил, скрутили и запихали обратно под душ.
— Что вы делаете? За что? — орет Игги таким душераздирающим голосом, точно из душа не вода, а кислота льется. — Гады! Мучители!
Обезумев от ужаса, он бьется у нас в руках. Но мы не сдаемся и продолжаем его держать под струей. Понятное дело, все мы промокли до нитки.
— Прекратите! Немедленно остановитесь! — По лицу у него рекой текут слезы, щеки пылают, а к вискам прилипли рыжеватые волосы. — Что происходит?
— Не знаю! — кричу я ему в ответ.
— Вы же меня убиваете! — Вой Игги похож скорее на рев загнанного зверя. Он то кричит, то стонет. — Умираю! Погибаю! — Вцепившись в края ванны, он раскачивается из стороны в сторону.
Я не на шутку испугалась. Никто из наших особенно душ и ванну не жалует, но такого я еще никогда не видела.
Вдруг Игги неожиданно обмяк и осел на дно. Глаза у него закрылись.
— Боже мой! Беда! — У меня началась паника. — Дилан, включай скорее теплую воду. Сейчас же!
Вода теплеет, и тут же раздается шепот Ангела:
— Контакт установлен. Коммуникационные пути открыты. Тема смерти… Тема смерти блокировала мыслительные процессы. Попробую снять блоки. Сейчас… Сейчас… Вот мы до него и достучимся. Он продолжает сопротивляться. Но противодействие его слабеет.
Игги дернулся.
— Игги, — зову я его.
Он заморгал и протер глаза.
— Что… Что вы делаете? — Голос у него, как у пьяного. Или, точнее, просто как будто он замечтался и позабыл, где он и что с ним. Нормальное состояние нашего Игги.
У меня вновь затеплилась надежда. И, судя по лицам, Дилан и Ангел тоже увидели свет в конце туннеля.
— Игги, — еще раз позвала я его.
— Да? — Он замотал головой. То ли воду с себя стряхивает, то ли наваждение. — Совсем спятили, что ли? Заплатили бы мне, как всегда, десять баксов, я бы и сам помылся. Пожадничали? — И он проводит рукой по мокрым волосам.
Я с облегчением перевела дыхание и взглянула на Ангела. Она сияет и мысленно сигнализирует:
— Полный порядок. Игги снова вошел в норму.
— Да скажет мне кто-нибудь наконец, что здесь происходит? — Игги уселся в ванне.
— Как ты себя чувствуешь? — ласково спрашиваю я.
— Как-как? Как пес, мокрый до нитки, — ворчит Игги. — Как я еще могу себя чувствовать? Вы что, рехнулись?
— Не буду. Сказала, не буду, и все, — скандалит Звезда, а Клык терпеливо ее убеждает:
— Значит, все мы никогда не сможем доверять друг другу.
Его компашка вроде вполне притерлась, и все классно сегодня вместе повеселились. Клык уже давно забыл, какой клевой бывает игра с сырным соусом. Как только они друг друга не перемазали. Но игра кончилась, и проблемы начались сызнова. Ребята снова принялись переругиваться, кто просто так, для острастки, а кто всерьез задирается.
Макс в стае командные методы чуть не насильно внедряла. Но ее силовой подход перестал действовать задолго до отлета Клыка. Так что ему самому теперь надо что-то другое придумать. Нечто более эффективное.
Потому-то он и начал копаться в Интернете. Главная его задача — создание команды. Попробовал поискать эти ключевые слова в Гугле — нашел некую игру. Называется «Я никогда в жизни не…»
— Да я даже, как играть, не знаю, — сопротивляется вслед за Звездой Холден Сквиб.
Рэчет захихикал:
— А что ты вообще знаешь, младенец. Сколько тебе годочков-то? Двенадцать? Только конечности отращивать и умеешь, ящерка ты наша недоношенная.
Холден злобно зыркнул на Рэчета.
— Кончайте препираться! — Клык старается сдержать раздражение. — Нас шестеро. Мы все разные. Но если мы не научимся работать командой, нам всем крышка! Перемрем, как мухи.
Он видит, как у ребят вытягиваются лица. Может, это он зря про смерть заговорил? Но ведь он-то знает, это он не для красного словца сказал. Это сущая правда.
— Правила у этой игры простые, — гнет Клык свою линию. — Каждый должен сказать «Я никогда в жизни не…» и закончить предложение по своему усмотрению тем, чего он никогда в жизни не делал. А потом, если кто-то из нас именно это уже делал, он поднимает руку. Включая самого говорящего. Если вы хотите в чем-то признаться, про это и говорите. А если хотите о себе скрыть, говорите о том, что, по-вашему, кто-то другой в команде вполне мог делать. Идет?
Клык вздыхает. Как ему все-таки надоело чувствовать себя подростковым психологом или скаутским вожатым!
Кое-кто корчит рожи, но, к своему удивлению, он видит, как ребята усаживаются в кружок.
— Ладно, я начинаю, — вызывается Клык. Раз он затеял, ему и первый ход. Приходится быть лидером. Он никак не поймет, почему Ангел вечно в командиры рвется. Что она только в этом нашла? — Никогда в жизни я не… играл в такую идиотскую игру для создания команды.
Майя улыбается, но, когда он поднял руку, все остальные метнули на него сердитые взгляды.
— Никогда в жизни мне не… давали десять лет, когда мне на самом деле было пятнадцать, — выкрикивает Рэчет. Никто не шевельнулся.
Звезда подпихнула Холдена в центр круга:
— Эй, кореш, это, кажись, про тебя.
— Никогда в жизни у меня не… было сумки от дизайнера, — огрызается Холден. Звезда краснеет и поднимает руку.
Полуприкрыв глаза, Клык прячет довольную улыбку.
— Никогда в жизни я не… была перемазана с ног до головы в сырном соусе, — говорит Майя под общий смех, и шесть рук разом взвиваются вверх.
— Никогда в жизни я не… скрывала свою силу, чтобы только на меня не смотрели как на полного выродка. — Едва закончив свое признание, Кейт поднимает руку.
— Никогда в жизни я не… была все время голодной, — нерешительно начинает Звезда, но, собравшись с духом, решительно продолжает: — потому что мне постоянно не хватает калорий для восстановления потраченной энергии. — Она поднимает руку и видит рядом поднятые руки Клыка и Майи.
— Никогда в жизни я не… отрубал себе случайно палец и не видел, как он отрастает у меня на глазах. — Хакет рубанул ребром ладони себе по руке, а Рэчет снова захихикал и буркнул:
— Ящерица и есть ящерица.
Майя снова заговорила, устремив глаза на Клыка:
— Никогда в жизни я не… чувствовала, как на тысячефутовой высоте ветер треплет мне волосы и меня несут вперед мои крылья.
И оба они дружно тянут вверх руки.
— Никогда в жизни меня не… вышвыривали из дома за то, что я белая ворона, — грустно говорит Рэчет и поднимает руку. Напротив него руку поднимает Звезда, и оба они несколько секунд оторопело смотрят друг на друга.
— Никогда в жизни я не… сидел в клетке и меня не накачивали всякой дрянью, то уколами, то капельницами. — Прежде чем Клык договорил, вверх опять поднимаются все шесть рук.
Впервые с момента встречи ребята начинают по-настоящему понимать друг друга. Все они были подопытными кроликами. Всем им изуродовали жизни. Всем им нужна помощь.
— Никогда в жизни я не… получала сообщения о том, что для спасения мира необходима моя помощь, — говорит Майя, пристально глядя в глаза Клыку. Он смотрит на нее, и она едва заметно кивает ему головой. Медленно-медленно его рука идет вверх.
Об этом никто никогда не знал, даже Макс… Клыка пробирает нервный озноб.
— Ну и что… Ты собираешься с Группой Конца Света что-то делать? — осторожно интересуется Холден.
Клык кивает:
— Я прочитал, что с завтрашнего дня они проводят серию крупных митингов в Сан-Диего. Во время фестиваля Comic-Con. Знаете, тот, где комиксы, телесериалы и фантастика всякая? Уж не знаю, как ГКС в фестивальную программу вклинилась, но, думаю, первым делом надо туда отправиться и все самолично выяснить.
— Если это поможет нам добраться до мясников, которые нас изувечили, я — за, — соглашается Кейт.
— И я — за. — Холден потирает свои искромсанные, все в шрамах руки.
Рэчет похлопал его по плечу:
— Так или иначе, мы их непременно достанем!
И даже Звезда улыбается.
— Значит, в Сан-Диего? — спрашивает для верности Клык.
— В Сан-Диего, — хором соглашается его команда.
День подходит к концу. День, оглушивший меня фанатичными прокламациями, скандированием лозунгов об уничтожении человечества и безумными воплями Игги, когда мы боролись за его рассудок. За этот день я постарела лет на пять. Клянусь, за сегодняшний день у меня появились первые седые волосы.
Однако стая более или менее пришла в норму. Мы снова вернулись в свое обычное состояние: шестеро крылатых ребят, одного из которых пришлось сегодня де-программировать под ледяным душем, и черный пес, счастливый тем, что это не его запихнули в ванну. Все вместе, слегка ошалелые от происшедшего, мы уселись вокруг стола обсудить, что делать дальше.
— Ни доктора Мартинез, ни Джеба, ни Эллы. Они пропали, — констатирует Дилан.
— Вот и я говорю, запропастились куда-то, — откликается Газзи, и я вздыхаю с облегчением.
Наконец-то он снова заговорил. А то два дня молчал как в воду опущенный, а у меня даже времени с ним разобраться не было. Но Дилану не до Газзи — его сейчас больше заботит Элла:
— Макс, не хочешь вернуться в школу поискать Эллу?
— В принципе, хочу. Но мне ничто в голову не идет — все время думаю об этих, из Группы Конца Света. Боюсь, это слишком серьезно. Они, как чума, распространяются. Настоящая пандемия. Надо их остановить срочно.
— Знаете, что странно… — начала было Надж, но тут же осеклась под ледяным взглядом Ангела.
— Что странно? — встрепенулась я.
Надж сжала губы и смотрит в пол. Тотал многозначительно кашляет.
Я вздохнула и устало потерла виски:
— Да говорите уж. И так ясно, что про Клыка что-то.
Как ни удивительно, я смогла произнести его имя и не съежиться, не окаменеть душой и телом.
— Ну… странно то, что мы здесь с Группой Конца Света столкнулись, а Клык в Калифорнию собирается, выяснять, что они собой представляют, — выпалила Надж.
В том тошнотворном видео, где Клык с Макс-2 разыгрался и где телик в их комнате видно было, я обратила внимание на репортаж о ГКС на экране. Но вот уж не думала, что за этим стоит что-то большее.
— Клык что, о них в своем блоге пишет?
— Пишет, — кивает Надж.
Я открываю лэптоп и выхожу в его блог. Первый раз с тех пор, как он улетел. Видеть написанные им слова до сих пор горько. Краем глаза замечаю, что Дилан ушел в другой конец комнаты и мрачно уселся на диване, щелкая телепультом с канала на канал.
«Итак, мы отправляемся на Comic-Con, — читаю я, а Тотал переползает ко мне на колени, поддерживает, наверное. — Мне всегда хотелось там побывать. Выходит, теперь-то как раз и случай представился — Группа Конца Света устраивает там огромный митинг. Почему там, не знаю, но Команда Клыка уже в пути. Не стесняйтесь, присоединяйтесь. Подходите потрогать — крылья у меня не приставные, а самые что ни на есть настоящие».
Поднимаю глаза от экрана:
— Вы все молчали, потому что…
Надж покраснела:
— Но ты же сама сказала, чтобы мы при тебе не смели его имя произносить.
Что правда, то правда. Выходит, это я — круглая идиотка и опять сама во всем виновата.
— К тому же ты занята была. С Игги разбиралась, и вообще… — шепчет чуть слышно Надж.
— Значит, ГКС в Comic-Cone сборище устраивает. — Я в раздумье качаюсь на стуле.
— Чего ждать-то, давайте туда рванем. Я у Тришии Хелфер[4] как раз автограф возьму, — встрепенулся вдруг Тотал. Мы все разом оторопело уставились на него.
— Чего? Она очень даже классная тетка. Я имею в виду, по человеческим меркам.
— Согласен, если у ГКС там сборище, не вредно бы и нам там оказаться, — подает Дилан голос с дивана.
Вот это да! Он же знает, что там Клык будет. А все равно готов лететь. Вот молодец! Ценю.
При мысли о том, что я увижу Клыка, сердце у меня бешено запрыгало. Он хотя бы понимает, что мне больно видеть, как он свою новую команду пропагандирует? А уж о том, что он видео в блог выложил и по всему свету разнес, как он со своей максозаменительницей резвится, я вообще молчу. Откуда в нем такая жестокость? Он что, нарочно хочет мне досадить?
Все это на Клыка совсем не похоже. Но что еще мне остается думать?
— Вы уже совсем собрались? А как же мама, Джеб и Элла? — вдруг спохватываюсь я.
— Я все время о них думаю. — У Газмана такой серьезный голос, что я вдруг замечаю, как он повзрослел.
— Ты что-то о них знаешь? — волнуется Надж.
— Помните, когда самолет разбился, я старался удержать Джеба, а он взял и отпустил руки. Помните? — Лицо у Газзи начинает предательски кривиться от слез. — И когда я уже понял, что дольше его мне не удержать, он крикнул мне самое последнее, самое важное, что хотел сказать перед смертью.
— И что он тебе тогда крикнул? — Что бы я про Джеба ни думала, как бы я его ни ненавидела, не могу не признаться, мне очень хочется знать, что за слова такие последние он мог сказать, думая, что сейчас умрет.
— Он сказал: «Все люди должны умереть, чтобы спасти Землю. Как я сейчас умру, чтобы спасти вас». — И Газзи поднял на нас свои голубые расширенные от ужаса глаза. — Мне кажется, Джеб с ними, с этими, из Конца Света. И мама твоя — тоже.
— Да что ты мелешь? — ощетинилась я. — Моя мама? В этом гнусном заговоре?
— Не кипятись. Я все понимаю. Ты же знаешь, что я думаю про доктора Мартинез. Она — самая лучшая! Думаешь, мне хочется верить, что она с ГКС связалась?
— Ладно, про Джеба я еще понимаю. Он двуличная шкура и вечно врет. Но мама моя тут ни при чем. Она хорошая, и нам всегда только хорошее делала. Нечего ее сейчас к этой швали приплетать.
— Но ведь она доверяет Джебу, — сопротивляется Газзи. — Даже когда ты поняла, что он нас предал, и совсем с ним порвала, — даже тогда она не прекратила с ним контактов.
Газ прав. Ее странное доверие к Джебу всегда мне жизнь отравляло. Но потом я решила, что у нее должны быть свои веские причины. Может, она его исправить хотела. И не теряла надежды. А может, он ей просто нравился. Я имею в виду, как мужчина.
— И еще кое-что. — В голосе Дилана слышится сомнение. — Доктор Мартинез совершенно замечательная. Она все время нам помогает. Даже в доме у себя нас приютила. Но… почему она позволила Джебу привести сюда профессора и даже никого не предупредила? Ты же ведь все ей про Ханса рассказала, как он чуть Клыка не убил. Но она все равно его к себе в дом пустила. Тебя ЭТО не беспокоит?
Я резко развернулась:
— Да кто тебе право такое дал маму мою в предательстве обвинять? В стае без году неделя, а что городишь! Ты хоть понимаешь, о ком говоришь?
Он опускает руку мне на плечо, и я деревенею. Я готова снова спустить на него всех собак, защищая маму. Мама-то у меня одна и другой никогда не будет. Не сносить же молча его нападки. Но в глубине души я все время чувствую — он таки разбудил мои самые тяжелые подозрения. Проницательность у Дилана обычно срабатывает на все сто. И он всегда мне плечо подставит и поддержит. Мы до сих пор с ним во всем соглашались. Разве что Эллу он не хотел одну оставлять. А так — мы никогда не спорим.
Поднимаю на него глаза. Но он не обижается и не злится, хотя, честно говоря, именно этого я от него и ждала. Он просто страшно огорчен. И озабочен, и, сразу видно, за меня расстроился. И мне от этого становится стыдно. Что, надо признаться, случается со мной крайне редко.
Смотрю на озабоченные лица моей стаи. Сколько же раз я пропускала мимо ушей все их предупреждения и опасения! Сколько раз я никого не слушала и делала все по-своему. И сколько раз на этом обжигалась! Так и сейчас. Ведь они ни мозги мне замутить не хотят, ни обидеть не собираются. Поэтому я заткнулась. Нечего варежку разевать, если сама ни в чем не уверена.
— По-моему, это твоя мама в то утро убедила нас лететь GEN77 в пустыне искать, — осторожно напоминает Ангел. — Ты, кажется, лететь не хотела, и мы все на твоей стороне были. Мы согласились в самолет Джеба полезть, только когда твоя мама сказала, что она бы на них посмотрела. И чуть не умерли в результате.
Мне как будто под дых изо всей силы ударили. Хочется крикнуть, что они ошибаются. Но, с другой стороны, давно ли я маму знаю? Всего ничего! И к тому же она из лагеря взрослых, а, если правде в глаза смотреть, у нас со взрослыми никогда особо ничего не клеится. Особенно с учеными, биологами да генетиками. А значит, как бы ни было мне больно, нужно слушать стаю и только стае верить.
Надо посидеть да все обмозговать, а не рваться вперед очертя голову.
Как знать, может, и вправду я становлюсь старше и, кажется, даже чуточку мудрее.
— Но ведь мама и Джеб тоже в самолет сели?
— А ты не думаешь, что они вычислили, — возражает мне Дилан, — коли все мы вместе, ни ты, ни я погибнуть им не дадим. Если авария эта была запланирована, если Ханс сказал им, что заранее заготовил себе какой-то путь к спасению, они, скорее всего, на наши крылья и полагались.
Главное — глубоко дышать. Вдох-выдох, еще вдох — и снова выдох. Главное — успокоиться. Поверить в то, что мама уговорила стаю сесть в самолет, зная, что он обречен, невозможно. Но стая права. Концы с концами тут, как ни крути, не сходятся. В груди давит, живот разболелся. Короче, полный психоз.
— А может, Джеб маму силой заставил, — хватаюсь я за последнюю соломинку.
— Макс, мама тебя любит. — Ангел подходит ко мне и ласково обнимает. — Я это чувствую. Беда только в том, что все, кто с Группой Конца Света связан, ради идеи и любовь, и все человеческое от себя подальше отодвигают. Конец Света им важнее, чем кто кого любит. Может, и твоя мама, и все они думают, что они благое дело творят?
Мне не сдержать стона. Закрываю глаза руками, и мне мерещатся непроницаемые лица зомби с пустыми стеклянными глазами.
— Нет никого опаснее тех, кто действует во имя благого дела.
Я снова считаю до трех и сосредоточенно дышу, пытаясь унять разгулявшиеся нервы. Смотрю в пол, в потолок, но только не ребятам в глаза. Вот бы залезть сейчас в нору поглубже, затаиться и ни о чем не думать.
Вдруг на меня накатывает волна гнева. Это я сама во всем виновата. Нечего людям доверять. Нечего подпускать их к себе и уж тем более к стае. Мама — мое самое уязвимое место. А я — наивная идиотка. О чем я только думала!
Полная решимости, поднимаюсь на ноги:
— Может, вы, ребята, правы. А, может, мы все ошибаемся. Но пока мы не узнаем хоть что-то наверняка, пока я не удостоверюсь, что информация наша стопроцентно надежная, наша главная задача — защитить стаю от всех и вся.
— Чего-то я не пойму, что ты имеешь в виду? — дергает меня за рукав Надж.
— А то, что мы сейчас же немедленно все поклянемся никогда никому из взрослых не верить ни при каких обстоятельствах.
Глаза у Надж становятся размером с блюдца, и даже Дилан удивленно поднимает брови.
Выбрасываю вперед кулак. Один за другим Игги, Надж, Дилан, Ангел и Газзи строят нашу всегдашнюю кулачную пирамиду. И, наконец, Тотал, вспорхнув в воздух, кладет свою лапу на кулак Газмана. Вот он, символ нашего братства, нашей верности друг другу, что бы ни случилось, какие бы горести и беды нас ни подстерегали. А горестей и бед нам нынче не занимать.
— Ладно, без взрослых еще и лучше. — Газзи беспокойно ерзает на стуле. — А что теперь?
— Теперь Элла! Элла к взрослым никакого отношения не имеет. Если она во всем этом сознательно замешана, надо из нее побольше информации вытряхнуть. А если она — просто жертва этих фанатиков, ее срочно спасать надо.
— Конечно, спасать. Элла не виновата, — вступается за нее Игги, а я вспоминаю, как последние две недели он за Эллой, как слепой кутенок, хвостом ходил.
— Конечно, не виновата. — Надеюсь, он поймет, что я перед ним извиняюсь. — Но на всякий случай надо хорошенько дом обыскать. Вдруг найдем какие-нибудь улики. Стая, за дело! — командую я.
Все разбежались по комнатам и с энтузиазмом принялись обшаривать все углы и закоулки дома. Будто лучшего развлечения, чем копаться в чужом добре, и представить себе невозможно. Час спустя мы собрались в кухне, но никаких ответов на наши вопросы нигде, ни в доме, ни в мамином, ни в Эллином имуществе мы не нашли.
— Зато я вот что обнаружил. — Газзи подпрыгивает на месте и достает зеленую коробочку. — Газ-В! «В» — значит «для взрывов». Я вот что придумал: присобачу детонатор и…
— Ты это в аптечке нашел? — интересуется Дилан.
— В аптечке, а что?
— Это лекарство от живота. — Губы у Дилана дергаются в с трудом сдерживаемой улыбке. — Вон, читай, — показывает он на этикетку, — «От газов в кишечнике. Внутренне. Не взрывоопасно».
Газ сник, а Игги ржет, как конь:
— Давай, Газзи. Давай всю коробку сразу глотай!
— Я за! — хихикает тихонько Тотал. — Глотай скорей!
— Так! — Я грозно нахмурилась. — Проехали. Кто-нибудь еще что-нибудь нашел?
Игги понуро смотрит в пол.
— Я вот что нашел. — И он кладет на стол мобильник. — Это Эллин. Не больно-то приятно было в ее шмотках рыться. Но если с его помощью мы сможем ее отыскать, может, это ничего.
Надж с минуту возится с мобильником, снимая блоки защиты.
— Ну? И где твои хваленые хакерские таланты? — торопит ее Газ. — Все порастеряла? Чего ты копаешься?
— Ничего я не порастеряла. Здесь просто кодов и блокировок куча. Я ничего подобного раньше не видела. Подождите-подождите. По-моему, я в него влезла. — Надж берет тоненький провод и подсоединяет мобильник к лэптопу. — Вот так. Теперь всем будет видно, что в телефоне загружено.
На экран хлынул поток всяческой галиматьи. Одни сплошные загогулины и закорючки. Я сразу вспомнила того компьютерного психа, который в пустыне от нас ушел. Мы когда первый раз его видели, еще сто лет назад, в туннеле подземки, у него в Маке такая же чушь на экране бегала.
Пальцы Надж летают по клавишам.
— Эй, Надж, можно помедленнее? — прошу я.
Мелькание картинок вдруг останавливается, и Надж заскользила вниз по экрану.
— Смотрите! Смотрите сюда! — Дилан показывает на фотографии Школы GEN77, куда мы с ним и с Ангелом наведались всего два дня назад.
На мониторе теперь полная картина этого таинственного заведения: планы здания, где все комнаты помечены, фотографии фасада, двора, внутренних помещений…
— Что? Что это? — спрашивает Игги.
— Эта та странная Школа, куда мы с Макс в пустыне после аварии слетали. А это, — он показывает на фотографию паукоглазых, — те самые мутанты, которых мы там видели. Помните? Новое поколение GEN77.
Смотрю, как палец Дилана движется на портрет крупным планом одного из тех чуваков, с которым мы схватились на крыше. А рядом фотография столовки. Видно, даже новое поколение калории потребляет не из тюбика.
Дальше, один за другим, пошел текст эсэмэсок. И все на фоне баннеров, многократно повторяющих одно и то же: «Уничтожим людей!», «Земля или Мы!» В ее телефоне даже пропагандистский фильм записан, на котором все эти прокламации произносит гипнотическим голосом девчонка с потрясающе красивыми глазами.
— Давайте дальше, — прошу я. — Какими еще пропагандистскими перлами они Эллу заморочили?
Надж профессионально вытряхнула из мобильника Эллы все до последней буквы. Там еще нашлась какая-то научная заумь про разворачиваемость спирали ДНК и внедрение в нее альтернативных ДНК и РНК. Песня эта, как вы понимаете, нам хорошо знакома: «Нам-привили-птичью-ДНК-и вырастили-в-клетках». И припев: «Мы-из-пробирки-мы-из-пробирки». Согласитесь, звучит жутко.
Ангел читает мои мысли и мрачно сводит брови, а я вспоминаю, как она отправила мне в школе Эллы паническое послание о готовящемся геноциде.
Отодвигаюсь от компьютера и тяжело вздыхаю:
— Похоже, нам предстоит свидание с Его Величеством Роком.
— Что ты имеешь в виду? — Мой мелодраматизм явно сбил Дилана с панталыку.
— По всем признакам Элла в том заведении. Она спелась с Группой Конца Света, и ее надо срочно спасать, даже если она нам за это все мозги проест. Все, кончайте разговоры! Вам на сборы — пять минут. Через пять минут вылетаем.
— Ничего себе! — присвистнул Дилан. — Что это там внизу? — Он показывает на крошечную, но яркую точку пламени в миле под нами.
Уже начало темнеть, когда мы все шестеро плюс Тотал вылетели из маминого дома и взяли курс на юго-восток. Теперь мы уже в пяти-шести милях от заведения GEN77.
Из последних сил всматриваюсь в светящуюся точку, но вдруг вспоминаю, что его зрение в сто раз лучше моего.
— Это ты МЕНЯ спрашиваешь?
— Похоже на костер, — щурится Дилан. — И группа людей вокруг.
— Хутенанни[5] Хеллионов.[6]
— Ху что? — Дилан закашлялся и затряс головой. Даже в темноте видно, какой он красавчик. Улыбка, глаза и все такое прочее. — Ладно тебе чушь молоть. Полетели, посмотрим.
Мы пошли на снижение. Остальные за нами.
Любой, стоит только взглянуть вверх, без труда бы нас заметил — семь черных силуэтов на фоне огромной ясной луны. Но тем, внизу, ни до чего нет дела, ни до луны, ни до нас. Они сгрудились вокруг костра, распевают песни и поджаривают над огнем зефир на палочках. Мы молча кружим у них над головами, постепенно опускаясь все ниже и ниже. По-моему, мы все заметили ее одновременно.
— Элла! — крикнул Тотал. Я хорошенько двинула локтем в его лохматую грудь, и он сразу заткнулся. По счастью, фанатики ушли в себя и больше вообще ничего не видят и не слышат.
Моя сводная сестра сидит там с ними, вертит зефир на палочке и распевает громким голосом вместе со всеми. Песню я не узнаю. Они сочинили новые слова на какой-то популярный мотив, и я не сразу разобрала припев.
Вспыхнет в небе огненный венец,
Мы все вместе с дымом уйдем,
с дымом уйдем, с дымом уйдем.
Миру и свету наступит конец,
Мы все вместе с дымом уйдем,
с дымом уйдем, с дымом уйдем.
— Может, я, конечно, от жизни отстал, — бормочет Тотал, — но добрая старая песенка про горки да лошадок[7] мне как-то больше нравится.
— Мда-а-а… — мрачновато у них получилось.
Мы снова взлетели на тысячефутовую высоту, так что теперь опять можно разговаривать в полный голос.
— Игги, не помню, я сказала тебе, как у меня сразу на душе полегчало, когда мы тебя из этой психушки вытащили?
Он через силу улыбается мне в ответ — на лице у него написан ужас. Ему страшно за Эллу.
— Стая? Какие будут предложения?
— Внезапный удар и атака! — У Газмана уже готов план. — Я отвлеку их внимание, а вы резко падайте вниз и хватайте ее…
Но я его перебила:
— До заведения GEN77 довольно далеко. Но все равно камеры дальнего наблюдения засечь могут. Лучше бы без этого обойтись.
— Обычная драка со случайно забредшими хулиганами? — предлагает Дилан.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |