— Но имею же я право на собственное мнение — его я и выразил, — возразил Слоун.
— Ерунда! Нечего было тебе ставить под этим письмом свое имя. Тут я согласен с Марго. Ради всего святого, Кроуф, да стань ты наконец взрослым! Нельзя получать на телестанции такие деньги и продолжать трепать языком, точно какой-нибудь мальчишка.
“Нечего, — подумал Чиппингем, — принимать на себя одного всю критику новых хозяев. Пусть и другие, вроде Слоуна и Инсена, получат свою долю!” При этом у руководителя Отдела новостей была еще одна причина для раздражения: он вовсе не хотел, чтобы эта дурацкая ссора разгорелась в его отсутствие. Но был четверг. И он собирался вечером отправиться на большой уик-энд с Ритой Эбрамс в Миннесоту. Рита уже ждала его там.
— Я все же возвращаюсь к тому, с чего начал, — сказал Слоун. — Нашей группе, отвечающей за выпуск новостей, необходимы перемены.
— Они и могут произойти, — сказал Чиппингем. — У меня самого на этот счет есть некоторые идеи. Мы их тут обкатаем.
— Каким же это образом?
— На будущей неделе я проведу совещания с тобой и с Чаком Инсеном — мы встретимся столько раз, сколько нужно, чтобы прийти к согласию. Даже если мне придется сшибить вас лбами, мы найдем приемлемый компромисс.
— Попробуем, — с сомнением произнес Слоун, — но решение это не самое мудрое.
— Назови мне, что было бы мудрее, — передернул плечами Чиппингем.
После того как руководитель отдела ушел, Слоун еще какое-то время сидел в своем кабинете, раздумывая над их разговором. Потом он вдруг вспомнил об объявлении насчет Ларчмонта, которое слышал через громкоговоритель. Он решил узнать, не поступила ли новая информация, и, выйдя из своего кабинета, направился в репортерскую.
Глава 15
Берт Фишер продолжал идти по следу объявления о “возможном похищении”, услышанного на волне полицейского радио. Поговорив по телефону с телестанцией У-Си-би-эй, Берт выскочил из своей квартиры, надеясь, что потрепанный двадцатилетний “фольксваген” не подведет его. После целой минуты завываний и рычания мотор все-таки завелся. У Фишера в машине был приемник, и он настроил его на волну ларчмонтской полиции. Затем помчался в центр города — к супермаркету.
По пути он услышал по радио переговоры полицейских, что побудило его изменить направление.
“Машина 423 — Центру. Едем к дому возможных жертв указанного происшествия. Адрес: Парк-авеню, 66. Просьба выслать туда сыщика”.
“Центр — машине 423. Десять часов четыре минуты”. И после короткой паузы: “Центр — машине 426. Срочно выезжайте на Парк-авеню, 66. Встречайте офицера связи на машине 423. Изучите сообщение офицера”.
Берт понимал, что на местном полицейском жаргоне “срочно выезжайте” означает — с включенными фарами и сиреной. Дело явно начинало становиться жарким, и Берт увеличил скорость, насколько позволял его древний “фольксваген”. Повторяя про себя адрес — Парк-авеню, дом 66, — он пришел в великое возбуждение. Он не был уверен, но если дом принадлежит тому, кому он думает, из этого получится грандиозная новость.
У полицейского Дженсена, приехавшего по звонку из супермаркета и разговаривавшего со старушкой Присциллой Ри, возникло ощущение, что он имеет дело с чем-то серьезным. Мысленно он снова прокрутил всю ситуацию.
При опросе других людей, находившихся в супермаркете, несколько человек подтвердили, что видели, как одна покупательница — двое из них опознали в ней миссис Кроуфорд Слоун — внезапно быстро покинула магазин, вид у нее был явно расстроенный. С ней был ее сын и двое мужчин — один лет тридцати, другой — пожилой. Похоже, что тридцатилетний мужчина пришел в магазин отдельно. Поначалу он подходил к покупательницам и спрашивал — не вы ли миссис Слоун. Наконец он напал на настоящую миссис Слоун, затем последовал их быстрый уход.
После этого единственным человеком, утверждавшим, что видел их, была мисс Ри. Ее рассказ о том, что произошло нападение и что жертвы были увезены в “маленьком автобусике”, с каждой минутой становился все более правдоподобным. Правдоподобие его подтверждалось тем, что “вольво-универсал”, принадлежавший миссис Слоун, — а машину показал Дженсену кто-то знавший ее, — по-прежнему находился на стоянке возле супермаркета, но ни миссис Слоун, ни остальных нигде не было видно. А кроме того, на земле были пятна, похожие на кровь. Дженсен велел одному из прибывших на место действия полицейских позаботиться о том, чтобы это вещественное доказательство не исчезло и было исследовано.
Один из тех, кто стоял возле супермаркета, жил рядом со Слоунами и дал Дженсену их адрес. Делать в супермаркете больше было нечего, и Дженсен попросил по радио выслать сотрудника сыскной полиции на Парк-авеню, 66, для встречи с ним. При других обстоятельствах, да еще при том, что ларчмонтская полиция вовсю переговаривалась по радио — не то что в более крупных подразделениях, где больше народу, — Дженсен добавил бы фамилию Слоуна. Но учитывая, что речь шла о самом известном обитателе Ларчмонта, а также понимая, что разговор могут подслушивать, он воздержался и не назвал его, И сейчас Дженсен уже ехал по Парк-авеню. Не успел он свернуть на дорожку к дому № 66, как вторая машина — без опознавательных знаков, хотя со съемной “мигалкой” на крыше и с включенной сиреной — остановилась позади него. Из нее вылез сотрудник сыскной полиции Эд Йорк, которого Дженсен хорошо знал. Немного поговорив, Йорк и Дженсен направились к дому. Полицейские представились Флоренс, горничной Слоунов, вышедшей на крыльцо при звуке сирены. Флоренс впустила их в дом — на лице ее были написаны изумление и тревога.
— Есть вероятность — только вероятность, — что с миссис Слоун что-то случилось, — сообщил ей Йорк и начал задавать вопросы, на которые Флоренс отвечала с возрастающим беспокойством.
Да, она была в доме, когда миссис Слоун, Никки и отец мистера Слоуна поехали за покупками. Это было около одиннадцати. Мистер Слоун уехал на работу, как раз когда пришла Флоренс, то есть в 9.30. Нет, с тех пор как миссис Слоун уехала, никаких известий от них не поступало, да она ничего и не ждала. Собственно, вообще никто не звонил. Нет, когда они отъехали, она не заметила ничего необычного. Вот только.., в общем… Флоренс умолкла, затем взволнованно спросила:
— Да в чем дело-то? Что случилось с миссис Слоун?
— Сейчас нет времени объяснять, — сказал полицейский. — А вот вы что-то не договорили, сказали лишь: “вот только.., в общем…”
— В общем, когда миссис Слоун, ее свекр и Никки собрались уезжать, я была тут. — Флоренс указала на террасу в фасадной части дома. — Я видела, как они отъехали.
— И?
— Там, на боковой улочке, стояла машина — отсюда видно эту улочку. И когда миссис Слоун поехала, эта машина вдруг тоже помчалась туда же. Я тогда ничего такого не подумала.
— А почему вы должны были что-то подумать? Можете вы описать машину?
— По-моему, она была темно-коричневая. Вроде не очень большая.
— Номера вы не заметили?
Флоренс покачала головой.
— А какой она была марки?
— Они все для меня одинаковые.
— Прекрати это пока, — сказал Йорк Дженсену. И, обратившись к Флоренс, добавил:
— Сосредоточьтесь мысленно на этой машине. Постарайтесь вспомнить еще что-нибудь, мы с вами еще потолкуем.
Йорк и Дженсен вышли наружу. В этот момент к дому подъехали еще две полицейские машины. Одна привезла сержанта в форме, другая — начальника полиции Ларчмонта. Он тоже был в форме — высокий, подтянутый, с обманчиво мягкими манерами. Все четверо прямо на дорожке принялись совещаться. Под конец начальник полиции спросил Йорка:
— Ты в самом деле считаешь, что было настоящее похищение?
— Пока, — сказал Йорк, — все указывает на это.
— А ты, Дженсен?
— Да, сэр. Это было действительно похищение.
— Ты сказал, что у пикапа “ниссан”, который видели возле супермаркета, был номер штата Нью-Джерси?
— Судя по словам свидетельницы, да, сэр.
— Если это действительно похищение и они выедут за пределы штата, тогда делом должно заниматься ФБР, — задумчиво произнес начальник полиции. — По закону Линдберта. — И добавил:
— Хотя подобные мелочи не волнуют ФБР.
Последние слова были произнесены с горечью и отражали убеждение многих местных чиновников, что ФБР занимается только громкими делами и всегда находит причины отпихнуть дело, которое не попадает в эту категорию.
— Я сейчас позвоню в ФБР, — наконец решительно заявил начальник полиции. Он направился к своей машине и взял трубку радиотелефона.
Через минуту-другую он вернулся и приказал Йорку зайти в дом и оставаться там.
— Прежде всего вели горничной соединить тебя с мистером Слоуном и переговори с ним сам. Сообщи ему то, что знаешь, а также, что мы делаем все возможное. Затем отвечай на все телефонные звонки. Все записывай. Скоро подошлем помощь. — Сержанту и Дженсену было приказано охранять дом снаружи. — Скоро тут будет много народу — слетятся точно мухи к уборной. Никого не впускайте, кроме ФБР. Когда прибудет пресса, направляйте всех в Центр.
Тут они услышали шум приближающейся машины. Все повернули головы. И увидели потрепанный белый “фольксваген”.
— Первый уже явился, — мрачно объявил начальник полиции.
— Да, сейчас начнется, — ответил насупившийся сразу Дженсен.
Берт Фишер мог не смотреть на номера домов по Парк-авеню. Скопление полицейских машин сразу указало ему нужный дом.
Когда он остановил свою малолитражку у края тротуара, начальник полиции как раз влезал в свою машину и собирался уезжать. Берт кинулся к нему.
— Шеф, можете сделать заявление?
— Ах, это вы! — Начальник полиции опустил стекло со стороны водителя: он много раз встречал старого хроникера. — Так о чем заявление?
— Перестаньте, шеф! Я слышал все переговоры по радио, в том числе и ваше указание вызвать ФБР. Это ведь дом Кроуфорда Слоуна, верно?
— Да, верно.
— И выкрали миссис Слоун? — Поскольку начальник полиции медлил с ответом, Берт взмолился:
— Послушайте, я же первый сюда приехал. Ну почему не дать местному человеку возможность отличиться?
Начальник полиции был мужчина разумный, и он подумал:
“В самом деле, почему нет?” Фишер был ему даже симпатичен — случалось, приставал, как комар, но никогда не злобствовал, что бывает с журналистами.
— Если вы слышали все наши переговоры, — сказал начальник полиции, — то вы знаете, что уверенности у нас пока нет. Да, мы думаем, что миссис Слоун, возможно, была похищена вместе с сыном Слоунов Николасом и отцом мистера Слоуна.
Берт все наскоро записал, понимая, что более важного события в жизни еще не было и надо быть точным.
— Значит, я могу так истолковать ваши слова: ларчмонтская полиция действует исходя из предположения, что выкрадены трое.
Начальник полиции кивнул:
— Процитировано точно.
— А есть у вас предположение, кто мог это сделать?
— Нет. Да, кстати, мистер Слоун еще не поставлен об этом в известность, и мы только пытаемся разыскать его. Так что, прежде чем начнете бить в колокола, ради Бога, дайте нам время.
И начальник полиции отъехал от тротуара, а Берт помчался к своей малолитражке. Несмотря на предупреждение начальника полиции.
Берт не собирался ждать. В голове у него вертелся лишь один вопрос: где ближайший телефон-автомат?
А несколько минут спустя, сворачивая с Парк-авеню, Берт повстречал машину, в которой сидел репортер местной телестанции. Значит, состязание на скорость началось. И если Берт не хочет, чтобы его обогнали, мешкать нельзя.
Неподалеку, на Бостон-Пост-роуд, он обнаружил телефон-автомат. Рука его, набирая номер телестанции У-Си-би-эй, дрожала.
Глава 16
В 11.20 у репортерской У-Си-би-эй царило нарастающее напряжение, что бывало всегда перед “Полуденными новостями”, которые транслировала нью-йоркская городская телестанция. А сегодня — в особенности: сразу несколько новостей претендовали на главное место в программе.
Известного евангелиста, прибывшего в Нью-Йорк получать премию, нашли мертвым в его номере в “Уолдорф-Астории” — по-видимому, перебрал кокаина, — и проститутку, проведшую с ним ночь, допрашивала сейчас полиция. В центре Манхэттена загорелось конторское здание — людей, застрявших на верхних этажах эвакуировали с помощью вертолетов. Уолл-стритского миллиардера, умирающего от рака, возили по Бронксу в инвалидном кресле, и он направо и налево раздавал пригоршнями стодолларовые банкноты. Каждые две-три минуты ему доставляли пополнение из следовавшего за ним бронированного автомобиля.
Звонок Берта Фишера раздался среди этого бедлама, и к телефону подошел все тот же помощник режиссера Отдела новостей, что и раньше; услышав, кто звонит, он рявкнул:
— Нас засыпали новостями — задыхаемся. Давай коротко и быстро!
Берт так и сделал, и молодой журналист, выслушав его, недоверчиво произнес:
— Ты уверен? Абсолютно уверен? Кто-то тебе это подтвердил?
— Начальник полиции. — И Берт с гордостью добавил:
— Он сделал это заявление только мне, и я для верности попросил его повторить.
Помощник режиссера тотчас вскочил на ноги и, замахав режиссеру, закричал:
— Четвертый провод! Четвертый провод! — А редактору по заданиям, сидевшему рядом с ним, сказал:
— Надо срочно выслать в Ларчмонт съемочную группу. Не спрашивай меня, откуда ее взять, просто сними откуда-нибудь, и чтоб они мигом были там.
Женщина-режиссер уже слушала Берта Фишера. Записав основные факты, она спросила:
— Кто еще об этом знает?
— Никто — я был там первым. И пока остаюсь первым. Но я видел, как туда подъехал журналист У-Эн-би-си, как раз когда я отъезжал.
— С ним была съемочная группа?
— Нет.
Помощник режиссера подошел с другого конца репортерской и доложил:
— Я послал туда съемочную группу. Мы вытащили их из Бронкса.
Режиссер сказала Берту:
— Не вешай трубку. — И обратилась к текстовику, сидевшему за соседним столом:
— Возьми четвертый провод. Это Фишер из Ларчмонта. Запиши все, что он скажет, и выдай текст — пойдет первым номером в “Полуденных новостях”.
Одновременно она сняла трубку телефона, соединявшего ее с главным зданием телестанции. Ответил Эрни Ласалл, и режиссер сказала:
— Похищение в Ларчмонте подтверждается. Полчаса назад неизвестные схватили жену, сына и отца Кроуфорда Слоуна.
— Великий Боже! — слышно было, как потрясен и изумлен Ласалл. — А Кроуфорду сказали?
— Не думаю.
— Полиция задействована?
— Даже очень, и они вызвали ФБР. Наш корреспондент Фишер получил интервью у начальника ларчмонтской полиции. — И режиссер прочитала заявление начальника полиции, вопрос Берта Фишера и подтверждение начальника: “Процитировано точно”.
— Ну-ка, перечитайте еще раз. — Ласалл отчаянно стучал по клавишам, записывая то, что она говорит. Режиссер добавила:
— Мы слышали, что У-Эн-би-си уже на месте событий, хотя они и отстают от нас. Так что мы даем это в полдень, и я намерена сейчас перестроить передачу. Но поскольку дело это наше, семейное, я подумала…
— Ни в коем случае ничего не делайте, — прервал ее Ласалл. — Такие вещи должно решать высокое начальство. И если кто-то даст сообщение, то это будем мы.
В течение секунд Эрни Ласалл должен был принять решение.
Вариантов было несколько.
Один из вариантов: сначала разыскать Кроуфорда Слоуна, который, возможно, находился в здании, а возможно, и нет, затем лично и как можно осторожнее сообщить Кроуфу страшную весть. Второй вариант: взять красный телефон и объявить всему Отделу новостей о похищении семьи Слоуна, после чего передать сообщение в эфир. Третий: дать знать в главную аппаратную, что “Новости” выйдут в эфир приблизительно через три минуты и врежутся в передаваемую программу со специальным выпуском. Ласалл был в числе полудюжины людей, которые имели право дать указание “врезаться” в программу, а, по его мнению, полученное только что известие представляло огромный интерес для широкой публики.
Он решил действовать по второму варианту. Побудило его к этому то, что группа другой телестанции уже находилась в Ларчмонте, на месте события. Значит, Эн-би-си, которой принадлежит эта станция, сразу получит отчет о событии, как уже получила Си-би-эй. А потому считаться с человеческими чувствами не было времени. Что же до немедленного выхода в эфир, то вокруг полно было людей, которые могли принять такое решение, в том числе и шеф Отдела новостей Лэс Чиппингем.
“Чертовски мне неприятно поступать так с тобой, Кроуф”, — подумал Ласалл, снимая трубку красного телефона.
— Говорит внутриамериканская служба новостей. Ласалл. Сообщение о похищении в Ларчмонте, штат Нью-Йорк, подтверждается начальником местной полиции, который вызвал ФБР. Согласно полиции, жертвами похищения являются миссис Джессика Слоун, мальчик Николае Слоун и… — Несмотря на твердую волю и профессионализм, голос у Ласалла надломился. Усилием воли он взял себя в руки и продолжал:
— …и отец Кроуфорда — все они были схвачены неизвестными и увезены. У-Си-би-эй выслала на место события надежных людей — подробности можно получить здесь. Судя по всему, разрабатывает этот сюжет и Эн-би-си, хотя мы немного опережаем их. Внутриамериканская служба новостей рекомендует немедленно выйти в эфир.
Ужас приливной волной накрыл Отдел новостей. Все перестали работать. Многие переглядывались, как бы молча спрашивая друг друга: “Я не ослышался?” И, получив подтверждение, люди восклицали: “Как же это могло случиться? Кто это совершил? Их выкрали ради выкупа? Чего хотят похитители? Есть ли шансы, что полиции удастся быстро их поймать? О Господи, каково должно быть сейчас Кроуфорду!”
А этажом ниже ответственные сотрудники, сидевшие за “подковой”, были не менее потрясены, хотя шок у них продолжался недолго. По привычке и следуя трудовой дисциплине, они мгновенно начали действовать.
Чак Инсен выбежал из своего кабинета. Инстинкт газетчика подсказывал ему, что решение нью-йоркской телестанции о выходе в эфир будет выполнено. Когда случались такие ЧП, Инсену положено было находиться в аппаратной четырьмя этажами ниже. Он кинулся к лифтам и нажал на кнопку “вниз”.
Нетерпеливо дожидаясь, пока придет кабина лифта, Инсен думал о Слоуне — все их разногласия были мигом забыты. Где он сейчас? Несколько раньше Инсен видел Кроуфорда издали, когда тот совещался с Лэсом Чиппингемом у себя в кабинете, при этом Инсен знал — о чем. По всей вероятности, Кроуфорд находится где-то в здании и, должно быть, услышал сообщение по громкоговорителям. И тут возникал самый главный вопрос.
Когда программу прерывали специальным выпуском, перед камерами появлялся ведущий “Вечерних новостей”, а в Си-би-эй это был Кроуфорд Слоун. Если ведущего не оказывалось на месте, за ним посылали, а тем временем его заменял любой из корреспондентов, который был под рукой. Но Инсен понимал: не может Слоун сам сообщать об этой неожиданной и страшной вести про свою семью.
В этот момент подошла кабина лифта, и из нее вышел корреспондент Си-би-эй по экономике Дон Кетгеринг. Кетгеринг был уже немолодой мужчина, с тонкими усиками, всем своим видом напоминавший процветающего бизнесмена; он только было открыл рот, чтобы что-то сказать, но так ничего и не успел произнести. Инсен втолкнул его обратно в лифт и нажал на кнопку подвала. Двери лифта закрылись.
— Что такое… — поперхнулся Кеттеринг.
— Помолчи, — прервал его Инсен. — Ты слышал, что передали сейчас по громкоговорителям?
— Да, мне его чертовски жалко. Я как раз собирался сказать Кроуфу…
— Так вот ты сейчас пойдешь не к Кроуфу, а в эфир, — сказал Инсен. — Немедленно в студию и — за дело. Не может же Кроуф сам с этим выступить. А ты как раз подвернулся. Я буду руководить тобой из аппаратной.
Кеттеринг, человек сообразительный и к тому же долгое время работавший репортером, прежде чем специализироваться по экономике, кивнул. Похоже, ему было даже приятно выступить в таком качестве.
— А меня кто-нибудь проинструктирует?
— Мы предоставим тебе все данные, которыми располагаем. У тебя, возможно, будет минута на то, чтобы их просмотреть, а потом — прямой эфир. Мы передадим тебе все, что будет поступать.
— Хорошо.
Инсен вышел из лифта, а Кеттеринг нажал на кнопку верхнего этажа, где находились студии.
Тем временем в других местах здания автоматически развернулась бешеная деятельность.
В репортерской срочно собирали две съемочные группы с корреспондентами. Им велено было спешно отправиться в Ларчмонт и заснять место похищения, а также взять интервью у полиции и любых свидетелей, каких они найдут. Следом за ними выедет фургон с передающей аппаратурой.
В небольшом аналитическом отделе, находившемся рядом с “подковой” и являвшемся филиалом большой картотеки, с полдюжины людей спешно закладывали в компьютер биографию Кроуфорда Слоуна и то немногое, что было известно о его семье, — а известно было совсем мало, так как Джессика Слоун всегда отгораживала себя и Николаев от излишней шумихи.
Однако в картотеке где-то раздобыли фотографию Джессики, которую передавали сейчас на телестанцию по факсу, — рядом стоял редактор-художник, дожидаясь появления фотографии, чтобы превратить ее в слайд. А на соседнем компьютере принтер выдавал военную биографию Энгуса Слоуна, отца Кроуфорда. Его фотография тоже будет. Вот только фотографию Никки пока раздобыть не удалось.
Один из помощников схватил весь материал и помчался по лестнице вниз, в студию, куда только что вошел Кеттеринг. За ним следом появился посыльный от редактора внутриамериканских новостей с сообщением Берта Фишера из Ларчмонта, полученным от У-Си-би-эй. Кеттеринг сел за стоявший в центре студии стол и, отключившись от окружающего, стал вникать в материал. А вокруг него суетились техники, загорался свет. Кто-то прикрепил микрофон к пиджаку Кеттеринга. Оператор настраивал на него камеру.
Студия, откуда шла передача, была самой маленькой в здании — не больше скромной гостиной. В ней стояла всего одна камера, и пользовались ею в таких случаях, как сейчас, когда надо было мгновенно выйти в эфир.
Тем временем в затененной аппаратной, куда отправился сейчас Чак Инсен, женщина-режиссер села в центре, перед батареей телемониторов с освещенными и темными экранами. Справа от нее сел помощник с раскрытым блокнотом в руках. Операторы и монтажеры занимали свои места; последовала серия указаний.
— Приготовиться камере номер один. Проверить микрофон.
— Билл, сообщение идет живьем. Начинаем с: “Мы прерываем эту программу” и оканчиваем: “Продолжаем чашу программу”. О'кей?
— О'кей. Все ясно.
— У нас есть текст?
— Нет. Дон будет говорить по интуиции.
— Камера номер один. Покажите Кеттеринга. Ожило еще несколько мониторов, в том числе тот, что будет передавать в эфир. Экран заполнило лицо Дона Кеттеринга.
Помощник режиссера обратился к старшему монтажеру:
— Это горячая новость. Мы врежемся в передачу с сообщением. Будьте наготове.
— Спецслайд готов? — спросила режиссер.
— Вот он, — ответил чей-то голос.
На другом мониторе экран заполнили ярко-красные буквы:
НОВОСТИ СИ-БИ-ЭЙ.
СПЕЦИАЛЬНЫЙ ВЫПУСК.
— Держите картинку. — Режиссер повернулась на стуле к Инсену:
— Чак, мы готовы.
— Идем в эфир или нет? — спросил ответственный за выпуск.
Чак Инсен, прижав трубку телефона к плечу, ответил:
— Сейчас выясняю.
Он разговаривал с шефом Отдела новостей, находившимся в репортерской, где Кроуфорд Слоун умолял его подождать…
Часы показывали 11.52.
Когда через громкоговорители передали специальное сообщение, Кроуфорд Слоун находился на лестничной площадке четвертого этажа по дороге в репортерскую. Он хотел попытаться выяснить, что произошло в Ларчмонте.
Когда ожили громкоговорители, он остановился, чтобы выслушать сообщение, и потом, не веря своим ушам, еще какое-то время стоял оцепенев, в состоянии шока. Из этого транса его вывела одна из секретарш, которая видела, как он уходил с “подковы”, и сейчас кинулась за ним.
— Ох, мистер Слоун! — задыхаясь, произнесла она. — У вас на проводе ларчмонтская полиция. Они хотят срочно говорить с вами.
Он вернулся вслед за секретаршей к себе в кабинет и взял трубку.
— Мистер Слоун, говорит сотрудник сыскной полиции Йорк. Я у вас в доме, и у меня для вас весьма печальное…
— Я только что слышал. Скажите, что вам известно.
— Собственно, сэр, очень мало. Мы знаем, что ваша жена, отец и сын около пятидесяти минут назад выехали в супермаркет. В магазине, согласно показаниям свидетелей, к ним подошел… — Йорк продолжал излагать уже известные факты, включая то, что всех троих якобы насильно увезли на пикапе “ниссан”. — Мы только что узнали, — добавил он, — что специальные агенты ФБР находятся на пути сюда и кто-то из ФБР едет к вам. Мне велено сказать вам, что беспокоятся за вашу безопасность. Вам будет дана охрана, а пока вы не должны покидать здания, в котором находитесь.
Голова у Слоуна шла кругом. Снедаемый тревогой, он спросил:
— Есть предположения, кто мог это сделать?
— Нет, сэр. Все случилось неожиданно. Мы в полном неведении.
— А многие знают об этом.., о том, что произошло?
— Насколько мне известно — немногие… Чем дольше сохранится такое положение, — добавил Йорк, — тем лучше.
— Почему?
— При похищении, мистер Слоун, излишняя шумиха может повредить. Похитители, очевидно, дадут о себе знать — по всей вероятности, они прежде всего постараются связаться с вами. Потом мы — а скорее всего ФБР — начнем с ними диалог, вступим в переговоры. Нам ни к чему, чтобы весь мир знал об этом. Да и им тоже, потому что…
— Поговорим об этом позже, — прервал его Слоун, — а сейчас мне надо кое-что предпринять.
Заметив оживление на “подкове” и зная, что оно означает, Слоун хотел во что бы то ни стало помешать поспешной акции. Выскочив из своего кабинета, он крикнул:
— Где Лэс Чиппингем?
— В репортерской, — сказал один из старших выпускающих. И более мягко добавил:
— Кроуф, мы все очень сочувствуем, но, похоже, сейчас будет эфир.
Слоун едва ли дослушал его. Он кинулся к лестнице и быстро взбежал по ней. Вдали он увидел шефа Отдела новостей, совещавшегося с несколькими людьми у стола редактора внутриамериканской службы.
— А вы уверены, что этот ларчмонтский хроникер ничего не напутал? — как раз спрашивал Чиппингем.
— У-Си-би-эй говорит, что это их старый сотрудник — человек вполне надежный и честный, — ответил Эрни Ласалл.
— В таком случае надо давать то, что у нас есть.
В этот момент Слоун подскочил к разговаривавшим.
— Нет, нет и нет! Лэс, не надо. Нужно выждать. Полиция только что сказала мне, что похитители могут объявиться. А шумиха может повредить моей семье.
Ласалл сказал:
— Мы понимаем, Кроуф, каково тебе сейчас. Но это серьезное событие, и другие станции располагают информацией. Они не станут держать ее у себя. У-Эн-би-си…
Слоун затряс головой.
— Я все равно говорю — нет! — И повернулся к шефу Отдела новостей:
— Лэс, я тебя умоляю: повремени!
Воцарилась напряженная тишина. Все знали, что при других обстоятельствах Слоун первым потребовал бы выхода в эфир. Но ни у кого не хватало духу сказать: “Кроуф, ты непоследователен”.
Чиппингем взглянул на висевшие в репортерской часы: 11.54.
В этот момент позвонил Инсен. Ласалл выслушал его и сообщил:
— Чак говорит — все готовы. Он хочет знать: мы врезаемся в программу или нет?
Чиппингем сказал:
— Передай ему — я еще не решил.
Он колебался: может, следует подождать до полудня? На мониторах ему видно было, что передавалось по всем телестанциям. Си-би-эй передавала популярную мелодраму; когда она окончится, пойдет реклама. Если сейчас врезаться, это дорого обойдется. Неужели какие-то шесть минут могут что-то изменить?
В этот момент на нескольких компьютерах в репортерской раздалось “би-ип”. На экранах появилась яркая буква “Б” — сигнал срочного пресс-сообщения. Кто-то воскликнул:
— АП передает о похищении Слоунов.
На столе у редактора внутриамериканских новостей зазвонил телефон. Ласалл снял трубку, послушал и спокойно произнес:
— Спасибо, что сказали. — Повесил трубку и сообщил шефу отдела:
— Это из Эн-би-си. Они любезно сообщили, что у них есть информация о похищении. Они передадут ее в двенадцать.
Часы показывали почти 11.55.
Чиппингем решил:
— Выходим в эфир немедленно! — И, повернувшись к Ласаллу, добавил:
— Сообщи Чаку — пусть врезается.
Глава 17
В здании Си-би-эй, двумя этажами ниже уровня земли, в маленькой голой комнате сидели два оператора; перед ними была панель со сложной системой переключений, стояли компьютеры и телемониторы. Две стены комнаты были стеклянные, выходившие в унылые коридоры. Так что прохожие при желании могли заглядывать в комнату. Это была главная аппаратная, технический командный пост Си-би-эй.
Через эту комнату проходили все программы — развлекательные, новости, спорт, хроника, послания президента, игры на Капитолийском холме, передачи прямого эфира и заранее записанные на пленку, а также реклама. Как ни удивительно, этот электронный кровяной центр станции, несмотря на свое значение, находился в весьма непрезентабельном месте.
Каждый день протекал в главной аппаратной по детально разработанному плану, в котором двадцать четыре часа в сутки были расписаны по минутам, а иногда и по секундам. За претворением плана в жизнь следил компьютер, за которым сидели два оператора; иногда возникали неожиданности, и запланированную программу приходилось прерывать.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |