– Лена-а-а-а-а…
Ты очень красивая… особенно, когда улыбаешься… твоя улыбка – это как маленькое солнышко, золотой луч, прорвавшийся сквозь осеннюю серость обыденности. Мое маленькое солнце…
…я очень-очень постараюсь, чтобы твоя улыбка…
Накатило, захлестнуло, и я исчез, и она – тоже, не осталось меня-ее, а только «мы».
…Я хочу быть с тобой, всегда. Нет, не так: я хочу быть тобой – всегда!
И хрен кто нас разлучит.
Я лежала возле спящего Сани, смотрела в темноту и пыталась понять, что это было.
Нет, в моей жизни, конечно же, были мужчины и до него. Целых двое, что позволяло мне гордо говорить о них во множественном числе. Они исправно ухаживали за мной по несколько месяцев, безуспешно пытаясь испортить мою фигуру тоннами шоколада и превратить квартиру в филиал ботанического сада, знакомились и знакомили с родителями, водили в рестораны, кино и на вечеринки к друзьям, обещали звезды с неба и смущенно просили подождать у круглосуточной аптеки. Короче, все было исключительно пристойно, не отягощая мою совесть муками, подобными сегодняшним.
Кошмар какой-то! Тихий ужас! Что это на меня нашло?! И нечего пенять на алкоголь, я моментально протрезвела от первого же Саниного поцелуя. Вот так, очертя голову, кинуться в объятия почти незнакомого мужчины, который к тому же мне абсолютно не нравится! Ну хорошо, просто не нравится…. Ладно, нравится, но совсем чуть-чуть! Я всего лишь нуждалась в утешении, а он подло этим воспользовался! Причем два раза! Дура я, ду-у-ура, прос… продажная женщина! Нет, хуже – те делают ЭТО за деньги, а не повинуясь секундному… э-э-э… часовому импульсу! А что будет утром?! Я же ему в глаза посмотреть не смогу! И себе не смогу, и маме родной, и подругам!
Серый кот беззвучно вскочил на комод напротив кровати, вопросительно сощурил желтые глаза.
Я осторожно высвободила руку из-под одеяла и показала Федьке кулак с оттопыренным большим пальцем.
– Проволоку-то экономь, ага?
– В смысле «экономь»? – не поднимая головы, ворчу я. – Мы, блин, растяжки вешаем или шары на елку? Как Пашка мне показывал, так и кручу.
– Не знаю, чего тебе взводный показывал, – раздраженно говорит Серега, – но моток этот последний, так что учитывай.
– Угу.
Судя по голосу, Серега здорово нервничает. Да и мне самому, если честно, тоже не по себе. А все из-за этого клятого тумана – видимости метров на семь-десять от силы, вдобавок он еще и звуки скрадывает.
– Ну скоро ты?
– Щас…
Я заканчиваю привязывать свободный конец проволоки к чеке. Ставлю на землю – грунт мягкий, остро заточенный колышек легко протыкает дерн, уходя вниз. Да, пожалуй, самое то – есть небольшой провис, ну так он и должен быть. Еще вот листиков понакидаем, и готов очередной сюрпризец для того, кто, гуляя по тропам в «зеленке», будет невнимательно смотреть под ноги.
Когда зеленый ребристый корпус гранаты окончательно исчезает под желто-красным опадом, я выпрямляюсь, и как раз в этот момент из тумана впереди беззвучно проявляются темные фигуры. Одна, две, три… пятеро! Бороды, камуфло чужой расцветки… Б…!
Они тоже не ждали этой встречи, первый миг – это взаимная оторопь. Но мой «калаш» на плече, а Серега – вот придурок! – когда привязывал свой конец проволоки, закинул автомат на спину и так и не достал обратно. А их стволы были наготове, и когда чичи понимают, они дружно начинают скалиться улыбками.
…! …! …!
Прыгнуть? За дерево? Патрон у меня дослан, предохранителем щелкнуть и… но рядом из деревьев лишь хлипкая осинка, от пяти автоматов за ней даже мышь не укроется. …, Серега, ну куда ж ты смотрел!
Решение вспыхивает неожиданно и ослепительно ярко, будто сигналка посреди ночи. Я опускаю глаза…
… и что есть сил бью ногой по растяжке.
Только вот бить приходится с неудобной левой. Нога скользит, я с размаху опрокидываюсь на спину и, глядя на ворох взметнувшихся листьев рядом, вижу, что промахнулся. Слишком хорошо замаскировал. А ударил по касательной, задев лишь проволоку, и граната, вместо того чтобы улететь к чичам, по-прежнему торчит здесь… но уже без чеки.
…!
Чичи явно не поняли, в чем дело, и мое время еще не кончилось – запал эфки горит четыре секунды, целая вечность. Схватить, бросить…
Я знаю, я точно знаю, что нужно сделать, но мышцы словно окаменели, не шевельнуть рукой… не могу… не могу! …!
За окном уже светало, однако вставать с петухами мы вроде не собирались, поэтому неурочная побудка меня не обрадовала. Да еще такая.
В прошлый раз было то же самое – спящий Саня начал мотать головой, дыхание становилось все более частым и хриплым, глаза быстро подергивались под закрытыми веками. Потом парень стиснул кулаки и подтянул их к груди, заскрипел зубами, забормотал что-то невнятное, изредка прорывающееся отрывистыми, на удивление четкими матерными словами. Еще минута-другая – и он заорет дурным голосом, забьется, будто в эпилептическом припадке… и проснется с таким искаженным лицом, словно в его расширенных зрачках еще отражается заглянувшая в них смерть.
– Сань… – приподнявшись на локте, растерянно окликнула я. – Ты чего? Может, не надо, а?
Он меня не услышал. Ушел так далеко, что даже за плечо трясти бесполезно – это я уже тоже знала.
– Ну и что мне теперь с тобой делать?
Я робко коснулась черных встрепанных волос, пахнущих сигаретным дымом, неуклюже погладила. Потом, решившись, осторожно подсунула руку под его голову, притянула к себе, уткнулась лбом и зашептала:
– Сань, успокойся, все хорошо… ты не там, ты здесь, со мной – хоть у нас тут тоже дела не сахар, но все равно, наверное, лучше… честное слово, тебе это просто снится, все уже давно закончилось… ну, пожалуйста, тихо, тш-ш-ш-ш…
Болезненно тянущиеся секунды перемешались с дыханием, раздробились ударами сердца. Вдох-выдох, сначала в такт с ним, потом со мной, ровнее, ровнее… пока единственным звуком в комнате не остался мой шепот.
Санино лицо разгладилось, кулаки разжались. Парень глубоко вздохнул, перевернулся на бок и еще теснее прижался ко мне, для верности положив сверху руку. Кажется, он даже не проснулся – и уж тем более не понял, что ему привиделся кошмар.
Я замолчала, недоверчиво глядя на мирно посапывающего Саню. Нет, вроде все. Пронесло. Или у него не всегда до крика доходит, и я напрасно волновалась? Вот проснулся бы и услышал, что я тут за чушь несла…
Смутившись, я попыталась высвободиться, но парень ревниво закинул на меня еще и ногу. Вот влипла… Только и оставалось поскорее выбросить из головы все мысли и снова заснуть.
Два
Посиди со мной —
просто так, без пошлого…
В мраке за спиной
вьются тени прошлого.
Лица, имена
смертью в память врезаны…
Нынче ты одна
мостик мой над бездною.
Дым от сигарет —
крепкой и ментоловой.
Тусклой лампы свет
высеребрил головы…
Мне не нужно слов
и не нужно жалости.
Я к боям готов,
я привык к усталости.
Ввек не заслужить
мне покой упущенный,
Научиться б жить
не былым, а будущим.
…Полночь. Ветра шум
плещется над крышами.
Посиди, прошу, —
просто меня выслушай…
Глава 8
Лично я совершенно не жалею, что люди не летают, как птицы!
Л.
Страшнее обезьяны с гранатой только блондинка с обрезом!
С.
Я не сразу понял, отчего проснулся. Вроде все как всегда: кровать, плед… ну и стены с потолком – но при этом изнутри грызет странное тоскливое чувство. Словно потерял что-то важное и вдобавок позабыл – что.
Дурацкое ощущение.
Перекатившись на живот, я зарылся лицом в подушку – и та вдруг отозвалась тонким, как женский волос, ароматом. То ли шампунь, то ли духи…
Лена!
В пыльное окно уже вовсю пыталось достучаться бледное осеннее солнышко. Блин, это ж сколько я продрых-то? Отрубился на раз, будто прикладом по затылку оприходовали. А главное – действительно выспался, до кончика ногтя, на все сто. Подобный подвиг мне последний раз удавался черт-те когда, так что и не помню. Обычно же уже часов через пять-шесть меня выдергивало из кошмарно-кровавого забытья и хорошо, если не заодно с половиной квартала. Мышцы узлом, нервы струной… а тут приткнулся к теплому женскому боку и задрых, словно младенец. Не, прав был наш батальонный Гиппократ, когда говорил, что для снятия постбоевого стресса ничего лучше «наркомовских» ста грамм и секса человечество так и не придумало. Да… он-то был прав, а вот я идиот! Снял один такой… стресс! Воспользовался шоковым состоянием, напоил и… бли-и-ин, чего теперь делать-то?! Попробуй теперь доказать… доказать, что это была вспышка не просто желания, а намного большего.
Сев на кровать, я схватился за голову. Очень хотелось взвыть так, чтобы волки в Беловежской пуще услыхали и отозвались. Еще можно было по стене лобешником постучать, по вчерашнему Леночкиному методу. Как там она сказала? «Отвлекает»?
Отвлечься мне бы сейчас не помешало. Чем дольше я пытался представить, что сейчас может думать обо мне Леночка, тем хреновее становилось на душе. И уж точно я не представлял, как вести себя дальше. Предложить руку и сердце – а оно ей надо? Сделать вид, что ничего не было?
Так ничего и не надумав, я спустился на кухню, застав там картину без масла «Лена и Макароны: единство и борьба противоположностей». На шкафчике привычно маячил серый кот – на сей раз он снизошел до ворчливых советов, так что плита осталась чистой. Кастрюлю, впрочем, все равно покрывали белые потеки.
Девушка подняла голову и настороженно, исподлобья поглядела на меня.
Саниного появления я ждала с замиранием сердца, злобно уговаривая себя не валять дурака. В конце концов, мне не шестнадцать лет, чтобы с лету вообразить: «Ах, вот оно, большее, светлое и на всю жизнь!» Да и вообще, минувшая ночь вспоминалась с трудом, стыдом, хоть и – позор, позор! – удовольствием. Ох, вот бы узнать, что думает о ней Саня… да и обо мне заодно. Только бы не начал объясняться и извиняться – это вообще финиш будет!
Вот и дождалась.
– Доброе утро, – небрежно бросил парень, усаживаясь за стол. – У нас пожрать что-нибудь есть?
В глаза он мне при этом старался не смотреть.
Ага. Значит, вот оно как… Ну и ладно. Проехали и забыли. Даже и лучше. С кем не бывает: перенервничали, выпили и очутились в одной постели. Вон сколько баек про корпоративные вечеринки ходит. И вообще, мужчины относятся к сексу куда проще: он для них не результат знакомства, а в лучшем случае повод. Самцы, что с них взять, инстинкты размножения из всех дыр лезут. Сане же после двух лет воздержания сгодилась бы даже стокилограммовая Софья Павловна…
Короче, я с трудом подавила жгучее разочарование и спокойно ответила:
– Макароны только что закипели, а кофе через минуту будет.
– Ага. – Парень порылся в карманах и начал распечатывать очередную пачку сигарет. – Отлично.
Терапевт хренов… Гинеколог на полставки!!!
– …через минуту будет, – с такой яростью огрызнулась девушка, что я окончательно стушевался и полез за куревом. – Слушай, если собрался дымить, так хотя бы не в мою сторону!
Определенно Ленку сегодня раздражало любое мое действие, если вообще не само присутствие. Нет, я, конечно, знал, что бабы – существа переменчивые, но чтоб настолько…
– Может, мне на крыльцо выйти? Так я могу.
– Вот и вышел бы! – бросила девушка таким тоном, что продолжать диалог мне как-то резко расхотелось. Я подхватил камуфляжку и вышел, напоследок хлопнув дверью и, судя по грохоту за ней, уронив табуретку.
На крыльце был холод, ветер и мелкий дождь – но после злой, как три мегеры, Леночки даже такая погода казалась вполне себе ласковым осенним утром.
Понять бы, что ее так раздраконило, тоскливо подумал я. Явно ведь: за вчера злится… ну а что «не так» было? Фиг поймешь. Сообразить, чего хочет женщина, – это ба-альшой опыт нужен, а у меня с этим ба-альшие только проблемы. Зато у фифы, зло подумал я, наверняка мужиков было немерено, и я в ее «модельном ряду» на шестисотый «мерин» вряд ли тяну – а вот на 412-й – запросто. Размечтался, идиот… мало тебя мордой в грязь макали. Все бабы одинаковые!
Я уже прикуривал третью, когда дверь скрипнула и на крыльцо вышла Леночка. С двумя дымящимися кружками. Прислонилась к косяку, отхлебнула из одной, отрешенно медитируя на каркас теплицы в лохмотьях полиэтилена, потом, словно вспомнив, протянула мне вторую:
– На, пей, пока не остыл.
– Спасибо, – растерянно булькнул я.
Кружка была обжигающе горячая – я едва не выронил ее, дожидаясь, пока девушка уберет пальцы и можно будет перехватить за ручку.
– И… Лен… вообще спасибо. За все.
Девушка снова уставилась на огород, покусывая нижнюю губу. Прочитать что-либо по ее лицу было невозможно.
– Слушай, Сань… – неуверенным, подрагивающим голосом начала она, и тут до нас донесся трагический вопль Федьки:
– Лена, макароны!!!
Напарница, охнув и оплескав крыльцо кофе, кинулась в дом. Я щелчком отбросил недокуренную сигарету и пошел следом – не торопясь, потому как в битве за макароны моя помощь могла разве что усугубить результат. Впрочем, когда я появился на кухне, усугублять было уже нечего – только оттирать и отскребать.
– Ну во-о-от… – тоскливо вздохнула девушка, выключая уже ненужный газ.
– Да ну их на фиг, не бери в голову, – торопливо сказал я. – В городе перекусим.
– А мы туда поедем? – В Леночкиных глазах мелькнул вчерашний ужас.
– Предлагаешь здесь до Нового года сидеть? – удивился я. – Сейчас план составим – и за дело!
Увы, девушка упорно не желала разделять мой оптимизм.
– Но Игорь же погиб.
– Зато мы живы, – возразил я. – И будем жить… если в страусов играть не начнем. Лен, лучший способ обороны – нападение, ты уж мне поверь!
– На кого?!
– На тех, кто за всем этим стоит, – решительно сказал я.
– А стоит ли? Ну упало стекло… рабочие уронили… – Видно было, что Ленка и сама в это не верит.
– Фигню-то не пори! – поморщился я. – Не было там никаких рабочих… а был кто-то, кто попытался нас угробить.
Девушка присела за стол и задумчиво побарабанила пальцами по кружке с остатками кофе.
– А ты не видел, откуда оно вылетело? Ну стекло это?
– Толком не успел, – признался я, подбирая с пола табуретку и усаживаясь напротив Лены. – То ли чердак, то ли последний лестничный пролет.
– Уж слишком все притянуто за уши, – скривилась напарница, и я с радостью отметил, что к ней возвращается способность логически мыслить, не отвлекаясь на лишние эмоции. – Вот если бы «кто-то» на нас тачку с кирпичами опрокинул… Не представляю, как он мог рассчитать скорость падения стекла с такой высоты, тем более прицелиться. Оно же плоское, запросто могло развернуться и спланировать.
– Ну положим, я тоже не представляю, но… – Я замялся. – Лен, может, это глупо прозвучит, но из-под этой хрени я тебя выдернуть успел лишь потому, что затылком опасность почуял. Никакая это не случайность была – метили именно в нас. И почти что попали.
– У меня тоже какое-то нехорошее предчувствие возникло, еще в квартире у Игоря, – призналась Леночка. – Но как этот «стекольщик» нас нашел?
– Думаю, он попросту просчитал нас. В смысле, что мы выйдем на «эльфа». Ну и устроил засаду…
«…в которую мы и вляпались со всей дури», – мысленно закончил я.
– Получается – он знает, что мы его ищем? – Девушка поежилась и пугливо оглянулась на окно.
– Знает, – кивнул я. – А вот мы понятия не имеем, кто это и какого хрена ему нужно. Хотя, – поправился я, – на вторую часть вопроса ответ, похоже, есть – угробить нас ему нужно. И, Лен, чтобы этого не произошло, нам срочно надо свою контригру строить.
– На чем? – уныло спросила девушка. – Со смертью Игоря у нас ни единой зацепки не осталось…
Она была права на все сто, но признавать это я не собирался – ибо не фиг опускать ниже плинтуса моральный дух подразделения.
– Должны быть! Уверен… Просто мы их почему-то не замечаем. Давай по новой: что изменилось со смертью Валерия?
Леночка сгорбилась над кружкой, словно надеясь высмотреть ответ в кофейной гуще.
– Ну… на кафедре химфака появилась вакансия… судя по тому, что я там видела, – малопривлекательная. Загадочная Ирина лишилась любовника и сама куда-то пропала. Ты в розыске… меня пытаются убить… контору закрыли…
– Как – закрыли? – удивился я. – Ты мне ничего не говорила!
– Да, мне Серафим звонил… Петрович, – поспешно добавила девушка, видать, побоявшись оскорбить мои дальнеродственные чувства. – Сказал, что уволен, а сотрудники распущены «до выяснения».
– Ты серьезно?!
Напарница удрученно кивнула.
– А кто ж нежить пасти будет?
– Ой, – Леночка безнадежно махнула рукой, – у Госнежохраны не так уж много работы было, на весь Минск девяти инспекторов хватало. Видно, сверху решили, что недельку-другую без нас обойдутся.
– Ну а ты сама как считаешь? – опасливо спросил я. – Обойдутся?
Федька незаметно вполз к Ленке на колени, пристроил любопытную мордочку на краю стола. Девушка начала машинально почесывать «котика» за ухом.
– Думаю, да. Ну молока больше скиснет… грибники по лесу лишний час погуляют. К тому же сам Госнежконтроль никуда не делся, раскидают своим сотрудником по полставочки…
– Все равно что-то не складывается. – Я потер щеки в надежде хоть как-то стимулировать приток умных мыслей в голову – и едва не зашипел, уколов ладони о щетину. – С чего бы всю контору закрывать? Отстранили бы Серафима, и дело с концом. А так… Лен, слушай, ты не в курсе – может, вы дорогу кому перебежали?
– Погоди-ка… – Девушка нахмурилась. – Что-то мне шеф говорил… Вроде бы кто-то хотел купить наше здание. То есть землю, на которой оно стоит, сама пятиэтажка на ладан дышит, ее давно уже сносить пора. Но Серафим Петрович в хороших отношениях с мэром, у них неофициальный договор был – пока шеф на пенсию не уйдет, здание трогать не будут. Нет, новое-то помещение нам бы выделили, но на краю города, да и сам переезд на три пожара потянет…
– Во как? – удивился я. – Интересна-а. Лен, а ты не в курсе, сколько такая сделка завесит?
– Смотря что на этой земле строить. Если жилой дом – одна сумма, а вот если торговый центр…
– Центр, – решительно сказал я. – Берем по максимуму.
– Точно не знаю, но много. – Девушка с тоской поглядела на обглоданный кукурузный початок, торчащий из мусорки. – Мне знакомый рассказывал, что проще «Формулу-1» выиграть, чем тендер на такую постройку.
Я почесал затылок. «Много», по меркам нынешней Беларуси, насколько я понимал, было делом сильно растяжимым – от десяти штук и до десяти лимонов «зелени». Положим, если не зарываться и взять средний вариант… могут начать за плюс-минус лимон зелени класть трупы штабелями? Легко, подсказал кто-то внутри меня и хищно улыбнулся.
– Слушай, – медленно произнес я, – а как бы про это дело подробностей нарыть?
– Так позвони дяде и спроси!
– Угу, скажешь тоже. Может, сразу в прокуратуру звякнуть? Он же сейчас «член семьи врага народа», у него наверняка не то что телефон – труба от унитаза на прослушке стоит.
– Ну я могу Лешке Жердецкому позвонить, – неуверенно предложила Лена. – Это мой бывший одноклассник, он в горисполкоме работает. Только…
– Только что? – с подозрением спросил я.
– Он жуткий бабник, – со вздохом призналась девушка. – С ним общаться невозможно: он каждое слово за намек принимает! Его даже учительницы боялись лишний раз к доске вызывать…
– Ну так и хорошо, – радостно заявил я. – Ты и намекни!
Леночка злобно сверкнула на меня глазами.
– Конечно, – процедила она. – Я же такая… со всеми подряд…
– Лен, ты чего? – растерялся я. – При чем тут «я такая»? Ежу понятно, что ты вовсе не «такая»… И я ж тебя не на шпионско-постельную миссию засылаю. «Намекни» значит «намекни», ничего более… а если товарищ захочет это самое «более», переводи стрелки на меня, и можешь быть уверена – персонаж будет удовлетворен целиком и полностью.
Девушка недоверчиво фыркнула, потом, видимо, представила эту сцену и улыбнулась.
– Ладно, позвоню.
– Договорились, – быстро сказал я и, пока Лена в очередной раз не решила сменить милость на гнев, полез за телефоном. Увы, мобилки в моих карманах упорно не желали держаться на плаву, и вначале пришлось выложить на стол прочие полезные вещи.
– ЧТО ЭТО?! – отшатнулась девушка, чуть не опрокинув стул. Потревоженный Федька сгинул, чтобы мгновением позже появиться на шкафчике – глаза вытаращены, хвост трубой.
– Граната, – честно сказал я. – Лен, да ты не пугайся, она ж ручная, тьфу, в смысле – безопасная. Привычка у меня такая – гранату в кармане таскать.
«Хотя бы учебную», – про себя добавил я.
– У тебя их что, по всем карманам напихано?!
– Не, ну что ты! – возмутился я. – Чай, не Терминатор, мне и одной хватает. – И, пока девушка собиралась с силами для очередной возмущенной тирады, быстро-быстро попятился к двери. – Лен, ты вот что: позвони, а я пока схожу побреюсь, а то зарос как баобаб, ладненько?
Саня подло дезертировал с кухни, оставив меня наедине с гранатой, венчавшей кучу хлама: неизменная пачка сигарет, зажигалка, жвачка, леденцы от кашля, какие-то ключи, скомканная, истрепанная до бахромы фотография… Я опасливо потянула ее за уголок, развернула. Любительский полароидный снимок: девушка, шаловливо посылающая воздушный поцелуй. «Красивая», – с досадой подумала я и смяла фотографию обратно. А это что? Ты глянь, действительно – водительские права! Смешной он тут какой, совсем мальчишка…
Саня что-то уронил в ванну и я, опомнившись, отдернула руку. Надо звонить, а то вернется и будет ругаться, что ничего не сделано. Ох, как же не хочется… этот Лешка еще на прошлогодней встрече выпускников достал меня по самое не могу. Не отвязался, пока я не записала его номер в блокнотик.
Серый пудель, умильно повиливая хвостом, уже сидел у моих ног, держа в зубах сумочку.
– Федь, а может, ты позвонишь? – с надеждой спросила я. – Ты ж умеешь голоса подделывать!
– Здгр-р-расьте! – гавкнул пес. – Что я ему скажу-то? Я ж его не знаю.
– Так я тебе расскажу.
– Лена, не мор-р-рочь нам головы.
– «Нам»? – проворчала я, про себя признавая его правоту. – А кто утром ябедничал, что домовых в этой хате не уважают?
– А сама-то? – чмыхнул носом пудель. – Полчаса р-р-распиналась, какие все мужики сволочи, а потом кофе на крылечко понесла…
– Так обиды же личные, а дело общее! – нашлась я.
– Вот и я о том! Звони давай.
Я с обреченным вздохом вытряхнула сумочку на стол. Кучка вышла не намного больше Саниной: документы, расческа, кошелек, жизненно необходимый минимум – с полкило – косметики. Кстати, давно пора обновить маникюр или хотя бы стереть лак, потому что облезлые ногти хуже ненакрашенных.
Телефон А. Жердецкого нашелся на страничке с буквой «М» (видно, в тот момент у меня в голове вертелся соответственный эпитет). Набрав номер, я плечом прижала мобилку к уху и, намочив ватку в растворителе, занялась наведением порядка.
– Алло, это Алексей? Привет.
– Здравствуй, солнышко! – томно проворковала трубка. – Как поживаешь?
– Нормально… Леш, у тебя есть свободная минутка?
– Сколько угодно, крошка! – Одноклассник помолчал, посопел и осторожно уточнил: – А кто это?
– Лена… (пауза в трубке продолжалась) …Коробкова.
– Леночка! – возрадовался Лешка. – А я уж думаю – чего ты так долго не звонишь?
– Дела, – туманно сказала я. С какой бы стороны к нему подступиться? Если спрошу в лоб, насторожится и начнет расспрашивать, зачем мне это надо…
Пришлось, скрепя зубы, воспользоваться Саниным советом.
– Лешк, пожалей меня, – капризно попросила я. Получилось весьма достоверно, потому что как раз в этот момент я обнаружила глубокий надлом на одном из ногтей.
– А что случилось? – с готовностью откликнулся мужчина.
Я потрогала ноготь и всхлипнула:
– Меня уволили… Вот сижу дома, ни одна из подруг трубку не берет, поплакаться некому…
– Ой, бедненькая, как я тебе сочувствую, – фальшиво засюсюкал Лешка. – А где ты работала?
Вопрос на засыпку. Вся нежохрана прекрасно умещалась на первом-втором этажах, третий и четвертый занимала другая государственная контора (настолько захудалая, что ее сотрудники приходили на работу только накануне праздников, чтобы отметить их своим «дружным» коллективом), а пятый снимали под офисы мелкие фирмы. Клиентов у них было еще меньше, чем работников этажом ниже, зато налоговая и ОБЭП заезжали чуть ли не каждый день.
– В ООО «Домовичок», – упал мой взгляд на пуделя. Какая разница, эти фирмочки менялись так часто, что даже таблички на двери заказывать не успевали.
– И за что же с тобой так?
– Ни за что… сказали, здание сносить будут, а нового юридического адреса шеф еще не подыскал. Соврали, наверное, гады, – просто повод для увольнения придумали!
– Ну это можно запросто выяснить, – расцвел Лешка.
– Как?
– Кисонька, я ж в горисполкоме работаю, забыла? – хохотнул мужчина. – Хочешь, пробью это здание по нашей базе?
– Ой, правда? Тебе не сложно?
– Красавица, да я горы сверну за твой лазурный взгляд! – Лешкиным голосом можно было смазывать сковородку.
– Буду тебе очень благодарна, – с придыханием заверила я.
Воодушевленный мужчина записал адрес конторы и пообещал перезвонить через десять минут. Я с облегчением отложила трубку и вплотную занялась ногтями: дочистила, подпилила, смазала питательным лосьоном и приступила к самому ответственному – собственно покраске.
Закончив с левой рукой, я растопырила пальцы, ожидая, пока лак подсохнет. Со смесью опаски и любопытства уставилась на гранату. И не боится же Саня ее в кармане таскать…
Я легонько коснулась ребристого бока кончиком кисточки, оставив ярко-розовое пятнышко. Ничего, не взорвалась. Надо стереть, пока Саня не заметил…
И тут наконец-то раздался телефонный звонок.
– Леночка, привет еще раз! В общем, узнал я, – затарахтел в трубке довольный Лешкин голос. – Можешь идти скандалить с шефами, бить им окна, ломать офисную технику…
– А поконкретнее? – Я рассеянно сделала еще мазок.
– Здание в ближайших планах на снос не стоит.
Я подавила разочарованный возглас. Снова пустышка…
– Хотя, – добавил Лешка, на которого в присутствии дам всегда нападала жуткая болтливость, – мне коллега по секрету сказал, что одной крупной фирме загорелось на том месте паркинг построить, так они у мэра под дверями днюют и ночуют. Особенно сейчас, когда с одной из сидящих в здании госконтор какая-то грязная история приключилась. Так что, может, и выбьют для себя этот участок. Но твои шефы знать об этом никак не могли!
– А что за фирма? Может, мне к ним на работу попроситься? – шутливо поинтересовалась я.
– Без проблем, – заверил одноклассник. – Я ее директора знаю, у нас коттеджи рядом.
– Ой, у тебя и коттедж есть? Как интересно! А где?
– В поселке за Боровлянами. – Лешка, кажется, уже подпрыгивал на стуле от нетерпения. – Хочешь, я за тобой вечерком заеду? Свожу, покажу, познакомлю… шампусика за встречу примем.
«Спасибо, я вчера уже водочки приняла!»
– Ой, даже и не знаю… Не хочется тебя напрягать… Давай я лучше сама приеду, расскажи только куда.
Жердецкий доверчиво описал дорогу вплоть до последней колдобины. Заодно мне удалось вытянуть из него, как выглядит особняк соседа-фирмача.
– Так я тебя сегодня жду? – требовательно уточнил Лешка в конце.
– Жди, – разрешила я, еле удерживаясь от ехидного хихиканья.
Я как раз вешала трубку, когда вернулся Саня. Мытый и бритый, но какой-то недовольный. Я проследила за его взглядом и ойкнула: оказывается, за время разговора я машинально расписала всю гранату в шашечки.
– Извини, увлеклась… – виновато пролепетала я. – Хочешь, я ее растворителем ототру?
Саня молча сгреб злосчастную гранату. Предупредить его, что лак еще влажный, я не успела. Впрочем, он и сам это очень быстро обнаружил.
– Слушай, я тут с Лешкой поговорила, – поспешила я сменить тему. – И вот что он мне рассказал…
Ехать предстояло в коттеджный поселок вдоль Логойского тракта, по которому мы третий день катались в Минск, так что завтрак в городском кафе отменялся. Предложить напарнику потратить лишний час-полтора и съездить нормально поесть ни один из нас не решился – утренняя неловкость хоть и сгладилась, но никуда не делась.
Вместо этого мы притормозили возле деревенского «супермаркета» в здании обычной избы. Отправившаяся туда на разведку Лена вернулась с победным видом и кульком, торжественно уроненным на мои колени.
– И это все? – только и смог удивленно вопросить я, ознакомившись с внутренностями кулька. – Знаешь, улыбалась ты примерно на торт с шампанским, а вовсе не на бутылку минералки, батон и палку копченой колбасы.
– Не нравится – не ешь! – парировала девушка, выхватывая у меня батон и жадно в него вгрызаясь. – И вообще, где мое «спасибо»? Я, значит, тащила…
– Ага, надорвалась. – Еще на дне пакета лежало несколько пачек растворимой лапши (видимо, Ленка рассудила, что с ними ей повезет больше) и пара банок тушенки. Я закинул все это на заднее сиденье. – Вот если бы ты меня с передовой на своем горбу вытащила…
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |