И почему же она вдруг вспомнила о том дне, когда Андрей, заикаясь и не находя слов, тупил взгляд в
землю и краснел… Тот самый Андрей, которому за словом в карман лезть никогда не приходилось, и
на котором девушки висли, как гроздья винограда на ветках…
Этот Андрей Порошин признавался ей в любви на лавочке в старом парке под кустами орешника.
А она отвечала, что он для нее всего лишь друг.
И он настойчиво пытался доказать ей, что станет для нее больше, чем просто другом.
А она упрямо стояла на своем. И краснела, и смущалась, и не находила нежных слов, чтобы смягчить
отказ, и все время избегала смотреть ему в глаза.
А он держал ее за руку и говорил слова любви, просил подумать.
А она упиралась, пыталась выдернуть руку, увеличить расстояние, что разделяло их.
А потом просто убежала от необъяснимого смущения и захлестнувшего ее чувства… предательства.
Ее лучший друг – ее любит!
Она убежала.
А он пришел к ней через неделю, бесконечно долгую неделю нервной дрожи вдоль позвоночника,
без звонков, напоминаний и приветствий. Пришел и заявил, что уезжает в Новосибирск. Навсегда.
Она просто кивала, когда объяснял ей причину.
Она не остановила его. И он ушел.
Они не виделись почти десять лет!
И сейчас… почему он смотрит на нее так странно строго? Что хочет сказать? О чем умалчивает?
Стало стыдно за те свои почти детские слова, сказанные от изумления и шока.
Лена была уверена, что Андрей все помнит. Потому что сама не забывала об этом никогда.
Андрей кашлянул, словно бы разрывая паутину недосказанности, повисшую в воздухе, и посмотрев
в свой бокал, проговорил как бы между прочим:
Не ожидал тебя здесь увидеть, - он поднял на нее глаза, встретил грустный взгляд.
Я тебя тоже, - проговорила Лена, потупилась, посмотрела в сторону, затем подняла на Андрея
глаза: – Ты даже не сообщил, что вернулся в город…
Она тут же поняла, что ее попытка «завести старый добрый дружеский разговор» провалилась со
звонким истерическим треском.
Потому что они не знали друг о друге ничего на протяжении десяти лет.
Андрей усмехнулся.
Я бы с радостью, - проговорил он, - но не знал, как это сделать, - и вновь этот пристальный взгляд
прямо в глаза. – Я вернулся месяц назад.
Месяц назад…
Лена невольно вздрогнула.
Он ходил по тем же улицам, что и она… Возможно, был в парке, у того самого куста орешника,
разросшегося за последние годы очень сильно. Или проходил по другой стороне дороги,
осматриваясь и узнавая своей город. Проезжал в машине, глядя на знакомые здания и вспоминая
прошлое. Целый месяц…
Они могли встретиться. Даже случайно, просто столкнуться на улице. А она об этом и не
догадывалась. - Надолго ты приехал? – спросила Лена, поднимая на него глаза.
Андрей равнодушно смотрел на бокал с плескавшейся там желтоватой жидкостью, даже вид которой
вызвал в нем какое-то странное отвращение, а потом поднял взгляд на девушку.
Навсегда.
Это слово легло между ними, словно разбившийся хрусталь.
Лена вздрогнула. Отчего, почему? Сама не знала.
А чем же плох Новосибирск? – спросила она, старательно пытаясь найти почву для разговора,
который не затронул бы «больные темы».
Андрей усмехнулся уголками губ, хмыкнул, качнул головой.
Я сделал там все, что мог. Дел там для меня не осталось, - помолчав немного, он добавил: - Как и
тех, впрочем, ради кого там стоило бы оставаться, - он пристально вонзился в нее взглядом, не
отводя глаз. - Приехал вот домой.
Лена почувствовала ком, застрявший в горле, услышав в его словах какой-то двойственный смысл,
но все же улыбнулась и кивнула, а Андрей вскинул вверх брови.
А ты что, не рада, что ли, Титова?! – воскликнул он наигранно с обидой в голосе.
Лена вздрогнула от его слов. Натянутая улыбка сползла с лица.
Титова… Как удар прямо в сердце, которое вновь начало кровоточить. Оно задрожало в груди, как
сумасшедшее, ударяясь о грудную клетку с бешеной силой, и отдавалось в ушах оглушающим эхом.
Воздуха стало мало. Так мало, что Лена сквозь стиснутые зубы стала втягивать в себя его крупицы,
наполняя легкие спасительным кислородом, чувствуя, как трясутся руки, сжимавшие бокал.
Андрей уловил мгновенное изменение ее состояния. Ему это всегда удавалось без особого труда.
Наигранная улыбка обиды мгновенно сошла с его лица, сменившись изумленной, неверящей, но
разочарованной гримасой.
Минуту, или больше... он просто смотрел Лене в глаза, словно в них пытаясь найти ответы на свои
невысказанные вслух вопросы, а затем его острый взгляд переместился на ее правую руку,
сжимавшую ножку бокала с такой силой, что тот чуть ли не дрожал.
Правый безыменный палец не был скован ободком кольца.
Андрей взглянул на Лену с немым вопросом в глазах.
Но она все поняла и без слов.
Я потеряла кольцо, - выдавила она из себя тихо. – Несколько дней назад, - она сглотнула, чувствуя,
как к горлу подступает едкая горечь, и совесть разъедает ее, словно кислотой.
Действительно, стало стыдно. Из-за того, что Андрей не знал о том, что она вышла замуж. Через
несколько месяцев после того, как он уехал в Новосибирск.
Андрей не подал вида, что поражен ее словами. Губы его сомкнулись, глаза стали острыми и
колючими, как у орла, брови в удивлении взлетели вверх. Он тяжело вздохнул и опустил взгляд.
Желая, чтобы она не увидела того, что он прячет в глубине его потемневших зеленых глаз?..
И как давно произошло сие знаменательное событие? – спросил он, стараясь выдавить из себя
улыбку. Лене стало стыдно вдвойне. Щеки окрасились пунцовым цветом.
Девять лет назад, - проговорила она и тоже опустила взгляд.
Андрей мгновенно вскинул на нее острые зеленые глаза и застыл в изумлении, не в силах произнести
ни слова. Просто смотрел и смотрел на нее, долго и пристально, внимательно, желая разгадать что-
то, или просто принуждая ее к ответу.
Мир стал сужаться, превращаясь в тугую жгучую спираль.
Лена услышала, как застучало ее сердце, где-то в ушах отдаваясь молотом. И руки вспотели так
сильно, что бокал с шампанским чуть ли не выскакивал из тонких пальцев.
Почему же она чувствует себя такой бессердечной гадкой тварью?!
А ты… ты был женат? – проговорила она, пытаясь разрядить обстановку.
Андрей отрешенным взглядом посмотрел на нее.
Ммм… был, - сказал он, и Лена ощутила громкий удар сердца в груди. – Но совсем недолго. Около
двух лет, - он вновь опустил глаза в свой бокал и сильнее сжал его рукой. – Мне не повезло… - он
поднял на нее прямой, словно бы осуждающий взгляд. – Так как тебе повезло.
Лена вздрогнула от этих слов.
Повезло. Если бы ты знал, КАК мне повезло?! Да моя жизнь рушится!
Девять лет… - Андрей грустно улыбнулся. – Это очень долгий срок.
Если бы ты знал, НАСКОЛЬКО долгий! Иногда Лене казалось, что прошла целая вечность!
Но какими были эти девять лет… Не знал никто.
Бег по замкнутому кругу. Туда, откуда нет возврата… За тем, чего им с Максом никогда не обрести.
Да, долгий. Очень долгий, - проговорила Лена задумчиво. – А у тебя почему не сложилось?
Андрей пожал плечами, явно не желая об этом говорить.
Просто так получилось, - он горько усмехнулся и проговорил: - Считай, что не сошлись
характерами, - он взглянул на Лену, долго смотрел на нее в упор: - Но это было сто лет назад, даже и
вспоминать не хочу, - он замолчал, а через мгновение очень серьезным тоном добавил: - Тебе-то
повезло больше, чем мне.
Лена покачала головой, чувствуя, как горечь подкатывает к горлу, и кислота разъедает желудок.
Зачем она только выпила это шампанское?!
Повезло… Вновь – ей повезло!
Андрей, Андрей… Знал бы ты правду!
Да, наверное, - тихо проговорила она без тени улыбки.
А вот Андрей улыбнулся, только невесело.
Что-то я не вижу радости на твоем лице.
Почему же он такой проницательный?!
Лена горько усмехнулась и отвела глаза.
Как тебя занесло на благотворительный вечер, лучше мне скажи? – спросила она, не отвечая на его
вопрос, и мысленно молясь о том, чтобы он не настоял на ответе.
Просто не желая затрагивать в своей душе те струны, которые итак надрывно дрожали и нестерпимо
болели, кровоточа и гноясь. Уже целых девять лет. Зачем теребить их еще больше?!
Андрей не стал настаивать. Но одного долгого взгляда, словно бы расслаивавшего ее на куски, Лене
хватило, чтобы осознать, что он все понял. Как и всегда понимал без слов.
Да так вот… занесло вдруг… - развел он руками. – Бизнес.
Бизнес? – удивилась Лена. – Ты подался в бизнесмены? Никогда бы не подумала.
Андрей пожал плечами.
А почему бы и нет, - вновь пристальный взгляд на нее. – Вот я бы тоже никогда не подумал, что…
Он не договорил, и Лена почувствовала, как ее сердце пропустило один тревожный удар, затем еще
один… И почти остановилось.
Что?.. – с придыханием проговорила она.
Андрей же лишь покачал головой, не желая отвечать.
Ничего. Это я так… - отмахнулся он. – Скажи лучше, что сама тут делаешь?
Лена напряглась, что не укрылось от взгляда Андрея. Его глаза недовольно сощурились, а губы
сжались в тонкую линию.
Я здесь с мужем, - сказала Лена после непродолжительной паузы.
Андрей ничего не ответил, молча разглядывал ее.
Невысокая, по сравнению с ним и его почти двухметровым ростом, так точно. Она всегда едва
доставала ему до плеча. Красивая, по-прежнему самая прекрасная девушка на свете. Светлые локоны
собраны в высокую прическу, открывая лебединую шею и красивые скулы. Обнаженные руки с
тонкими запястьями и длинными пальчиками с ухоженными ноготками. Темно-синее платье
облегает стройную фигурку, как вторая кожа. И выглядела она так, словно сошла с обложки
журнала… А вот карие глаза… грустили. В них читалась боль.
И это отозвалось в сердце Андрея собственной нестерпимой болью.
Ты не хочешь быть здесь, - сказал Андрей без предисловий, чем поверг Лену в шок.
Лена вновь напряглась, передернула плечами, сильнее сжала ножку бокала. Нервничает…
Оглянулась назад, для того чтобы найти глазами мужа, как предположил Андрей. Боится?!!
И, по-видимому, нашла, так как тут же поджала губы и опустила глаза, словно провинившаяся
девочка. Обернулась к Андрею, но, не глядя на него, проронила:
Прости, Андрей, но… мне нужно идти.
Идти? – Андрей и сам удивился своему голосу, звучавшему так непривычно хрипло.
Лена вновь бросила косой взгляд в сторону, и Андрей проследил за ним. Но так ничего и не увидел.
Да, - проговорила она и подняла на него глаза. - Я была рада тебя увидеть! - искренне воскликнула
она. - И буду рада, если мы встретимся вновь.
Андрей кивнул, словно на автомате, глядя на ее растерянные карие глаза, метавшиеся в поисках того,
на чем можно заострить взгляд. На чем угодно, но только не на нем – Андрее!
Я тоже… - выдавил Андрей из себя.
Лена сделала шаг назад, увеличивая между ними расстояние, как тогда, десять лет назад, в парке, на
лавочке, под кустом орешника. И Андрею захотелось приблизиться к ней, чтобы та пропасть, что
уже разделяла их, не стала роковой бездной.
Но он устоял на месте, а Лена отошла от него еще на шаг.
Как тогда, когда она не удержала его, когда уходил он.
Всего доброго, Андрей, – проговорила Лена, заглянув ему в глаза.
До свидания, Лена, - машинально проговорил Андрей, не узнавая свой голос.
Она еще несколько секунд стояла напротив него, словно бы борясь с желанием остаться, а потом
покачала головой, натянуто улыбнулась мужчине на прощание и поспешила прочь.
Едва девушка скрылась в дверях, Андрей поднес бокал с шампанским к губам и осушил его одним
большим глотком.
Макс нашел ее почти сразу. Потому что отлично знал, где она может находиться.
Почувствовав, как внезапно проснувшаяся в нем совесть задрожала в груди гулкими ударами сердца,
Макс ощутил острое разочарование, граничащее с неприязнью. К самому себе.
Зачем он привел Лену сюда?!
Ей не нравилось данное мероприятие. Все здесь было чуждо ей. Она улыбалась натянуто, отвечая
фальшивыми улыбками на не менее ложные улыбки и пожелания всего наилучшего, и старалась не
вступать в беседы, которые сопровождались бы градом неприятных ей вопросов, и двигалась она
скованно, словно бы мысленно рассчитывая каждый свой шаг, чтобы не допустить ошибку или не
нарваться на замечание или очередной неприятный вопрос. И прятала глаза, чтобы их выражение не
выдало ее с головой.
Уже через десять минут после того, как они переступили порог зала, Макс пожалел о том, что принял
приглашение и привел жену с собой. Нужно было оставить ее дома.
Она не просила его об этом, да и не попросила бы, ведь это была его Лена! Но ему следовало
заметить ее состояние еще тогда, когда она грустно улыбнулась ему и кивнула, когда попросил ее
надеть его любимое платье. Или когда она, немного помедлив, словно бы собираясь что-то сказать,
остановилась в дверях, оглянулась назад, а потом посмотрела на него. Он не обратил внимания на ее
взгляд, поторопил ее, потому что они опаздывали, и поспешил вниз, подхватив ее под руку.
Сейчас он отчаянно ругал себя за такую оплошность. Ему следовало заметить. Он должен был
видеть. Лена молчала всю дорогу, и он, как последний дурак, проигнорировал ее молчание. Она всегда была
слишком тихой и спокойной, он к этому уже привык. И это молчание было в порядке вещей…
Но… неужели он не мог заметить, как нетерпеливо и нервно она сжимала тонкими пальцами
сумочку?! Как скованно держалась в машине?! Как напряжена была ее спина, словно натянутая
струна?! Или как она обернулась к нему, решив что-то сказать, а он перебил ее и сказал какую-то
глупость?! Нужно было повернуть машину назад и ехать домой. Чтобы избавить Лену от необходимости играть
роль, которая причиняла ей боль.
Но он понял это уже слишком поздно. Когда уже не мог бы просто так уйти.
Может быть, именно потому, что он понимал, как отчаянно она не желает здесь присутствовать,
чувствуя свою причастность к ее состоянию, и пытаясь успокоить ее своим присутствием, он и
находился рядом, надеясь на то, что это ее успокоит? И не отпускал ее от себя, настойчиво
удерживая за талию и прижимая к себе, или просто держа в руке ее ладонь, чувствуя, как бешеный
пульс бьется ему в руку. И наблюдал за ней даже тогда, когда разговаривал с друзьями, делая вид,
что внимательно слушает их, а на самом деле косо поглядывая на жену?!
Он чувствовал, что ей плохо. Он почти явственно ощущал ее боль на себе. Слышал биение ее сердца.
Ощущал дрожь кожи даже тогда, когда она стояла в нескольких шагах от него. Он чувствовал ее
отчаяние. Ее скованность и замкнутость. Видел ее блестевшие отчаянием глаза, сжимая ее дрожащие
пальцы в своей руке, и видя лживую улыбку на губах.
И обзывал себя последним негодяем. И злился на себя. И отчаянно негодовал из-за того, что не
может уйти с вечера так скоро. И глядя на Лену, отчетливо осознавал, что он – самый ужасный
человек на свете.
Когда ему пришлось оставить ее, его сердце дрогнуло и пропустило глухой удар, словно барабанным
стуком ударивший ему в мозг, раскалывая его надвое. С желанием остаться и необходимость уйти.
Он не хотел оставлять ее одну. Даже на мгновение. И плевать ему на тот факт, что с ней осталась
Лидия Короленко, жена одного из его коллег по бизнесу. Плевал он на это! Она будет с кем-то, но не
с ним! И это вызывало в его душе щемящую, непонятную, но обжигающую тревогу.
И в тот момент, когда он хотел заявить о том, что останется с женой, что-то в его груди звонко
щелкнуло и настойчиво зашептало…
Зависим… зависим… зависим…
И он, упрямо сжав зубы, последовал вслед за мужчинами, оставляя Лену одну.
И во время разговора с ними он сдерживал порывы, упрямым голосом рассудка заглушал зов своего
сердце, стремившегося навстречу Лене и ее внутреннему зову к нему. Он посмотрел на нее лишь
пару раз! Желая доказать себя то, что уже не требовало доказательств, потому что рухнуло, как
карточный домик… Но все еще непризнанное и отталкиваемое им, как невозможное и, просто
напросто, недопустимое.
Зависимость… Одержимость… Любовь…
РЕВНОСТЬ. Дикая, необузданная ревность… Ослепляющая и превращающая окружающий мир в ничто, оставляя
его наедине со своими страхами, сомнениями, желанием разорвать все в клочья и ринуться в объятья
собственного безумия. Неконтролируемая разумом ревность и заглушающая все его уверения в том,
что он не должен ревновать… Если не зависим…
И он понимал, что ревнует. И понимал, что не должен ревновать. Он убеждал себя в том, что это
ничего для него не значит. Но… понимал также, что наивно и глупо обманывать самого себя…
Ревность накрыла его с головой в тот самый момент, когда он увидел, как молодой высокий блондин
атлетического телосложения и со слащавой физиономией остановился около ЕГО жены и, улыбаясь
до ушей улыбкой кинозвезды, заговорил с ней так, словно бы они знали друг друга целую вечность!
А когда и Лена улыбнулась ему…
Макс думал, что злость и гнев вырвутся наружу, сметая все на своем пути.
Вот тут-то он и не сдержался. Наплевал на все предосторожности, послал к черту все свои недавние
уверения, забыл о том, что «не зависим» и… просто ревновал свою жену к этому блондину, плотно
сжимая губы в тонкую линию, зло щуря глаза, и испепеляющим взглядом расплавляя незнакомца
глазами. Ирония состояла в том, что за несколько минут до этого один из его коллег заявил Максу с улыбкой,
что у него такая красивая жена, что ее могут попробовать у него увести и попытать удачу. На что
Макс лишь рассмеялся, уверив того в том, что такого никогда не произойдет. И тут… ЭТО!
И сейчас ему было вовсе не до смеха, как несколько минут назад. Ему хотелось разорвать блондина
на части, чтобы тому было неповадно приставать к чужим женам! И он уже сдерживался из
последний сил, желая ринуться к ним и заявить свои права на Лену, когда она вдруг сама оставила
мужчину, стремительно направившись к выходу.
И Макс не знал, что чувствовал в тот момент. Облегчение? Определенно. Что еще?.. Радость?
Оттого, что разговор с незнакомцем окончен. Или досаду? Оттого, что Лена осталась явно чем-то
недовольна. Он почти пулей ринулся с места, ускользнул от коллег и друзей, сославшись на то, что ему нужно
найти жену, что и было правдой, на самом-то деле, но вот причину подобного поступка объясняя
немного иначе, нежели все было на самом деле.
И, направляясь следом за ней почти сразу же после того, как она стремительно выскользнула из зала,
заполненного гостями, он хотел бы оправдать свои действия и сказать самому себе, уверяя, что это
лишь для того, чтобы узнать, как она себя чувствует, справиться об ее состоянии, но умом все же
отчетливо осознавая, что идет за ней для того, чтобы узнать, с кем она разговаривала.
И он нашел ее около выхода. Как он и предполагал.
Лена стояла, прижавшись спиной к стене, с закрытыми глазами и ладонями, зажатыми в кулачки.
Брови сведены к переносице, губы поджаты, а подбородок предательски дрожит, словно она
сдерживает рвущиеся из груди слезы.
Макс невольно стиснул зубы, ощущая, как злость начинает зарождаться где-то в глубине его души,
превращаясь в неконтролируемую ярость.
Что, черт побери, наговорил ей этот слащавый блондин?! Чем расстроил ее?!
Кто он вообще такой?!
Макс сделал шаг вперед, и Лена, словно бы почувствовав его присутствие рядом с собой, распахнула
глаза и повернулась к нему. Оттолкнулась от стены и уставилась на него, словно бы не узнавая.
Макс почувствовал, как ком встал в горле, мешая говорить, не позволяя произнести хотя бы слово.
Почему у нее такие грустные глаза?.. И губы подрагивают…
Он сглотнул, сделал шаг вперед, глядя на нее в упор.
С тобой все в порядке? – спросил Макс, не узнавая свой голос.
Что-то новое звучало в нем. Он и сам не знал, что именно.
Лена опустила глаза, словно скрывая выражение грусти и боли, таившееся в них, и тихо произнесла:
Да, все хорошо.
Нет, нехорошо, Лена! Что-то случилось.
Ты думаешь, что он не видит твою боль? Не ощущает ее каждой клеточкой и своей страдающей
души?! Макс медленно подошел к ней и взял в руки ее дрожащие ладони, заглянул в глаза и спросил:
Хочешь, уедем?
Лена стремительно подняла на него глаза. В них светились неверие и удивление.
Правда? – переспросила она тихо и, увидев, как он кивнул, прошептала: - Хочу.
Макс долго и пристально смотрел на нее, словно бы пытаясь увидеть что-то в ее глазах или
прочитать на ее лице ответы на свои невысказанные вслух вопросы. А потом проговорил:
Подождешь меня? Я предупрежу о нашем уходе.
Ошарашенная тем, что он не попросил ее пойти вместе с ним и попрощаться с гостями, Лена просто
кивнула. А Макс наклонился к ней, нежно поцеловал в губы, провел большими пальцами по щекам,
словно бы стирая с них следы невыплаканных слез, и направился в зал, в душе улыбаясь тому, что
Лена больше не встретится с незнакомым блондином.
И уже в машине, не сдержавшись, он позволил себе расспросить ее о том, что так волновало его.
А с кем ты разговаривала на вечере?
От него не укрылось то, как дрогнули ее плечи от его слов.
Он крепче сжал руль, призывая себя успокоиться.
Кого ты имеешь в виду? – тихо спросила она, не глядя на него.
Она прекрасно знала, КОГО он имел в виду!
Но Макс объяснил:
Мужчина, высокий блондин, - он бросил на нее быстрый взгляд. – Я его не знаю.
Лена помедлила, прежде чем ответить. И сердце Макса пропустило резкий удар.
Это… мой старый друг.
В груди что-то дрогнуло. И Макс сглотнул. Старый друг…
Как его зовут?
И вновь Лена помедлила. А Макс готов был зарычать.
Андрей Порошин.
Макс нахмурился и мысленно повторил это имя про себя, вспоминая.
Я никогда о нем не слышал, - проговорил он, все сильнее и сильнее сжимая руль. И это очень
плохо, черт побери, что не слышал! Кто он такой?!
Лена посмотрела на него.
Я тебе о нем не рассказывала…
Интересно, заметила ли она, как потемнели его глаза, и как плотно сжались губы?!
Мы вместе учились в школе, он старше меня на два года, - проговорила Лена, а потом тихо
добавила: - Десять лет назад он уехал в Новосибирск, и вернулся только сейчас.
Макс помрачнел и пожелал Порошину вообще никогда сюда не возвращаться.
А на долго вернулся?
Сказал, что навсегда.
Максим втянул в себя воздух сквозь сжатые зубы, но промолчал. Сердце забилось в груди,
настойчиво отбивая бешеный ритм, ладони, сжимавшие руль, вспотели.
Ревность, злость, негодование всколыхнулись в нем огненной волной.
Ты рассказала ему обо мне?
Лена удивленно уставилась на него.
Ммм… да, - пробормотала она. – Когда он не заметил кольца, то подумал, что я…
Не заметил кольца?!
Лена нахмурилась, поджала губы и отвернулась к окну.
Да. Я его потеряла, забыл?
Макс чертыхнулся про себя и обозвал себя скотиной.
Да, забыл. Забыл, черт возьми!
Как он мог забыть о ТАКОМ?! О том, что указывало на то, что Лена – его!
Прости, - пробормотал он, глядя на дорогу. – Я куплю тебе новое.
Уголки ее губ приподнялись, она усмехнулась и покачала головой, не произнеся ни слова.
Тогда, когда она сообщила ему о потере, он сказал ей то же самое.
Макс обозвал себя полным козлом, но тоже промолчал.
Всю оставшуюся дорогу они так и ехали, не проронив ни слова. Только когда они выходили из
машины, Лена поинтересовалась, не глядя на мужа:
Ты сегодня свободен?
Что?.. – не понял Макс и уставился на нее.
Лена подняла на него глаза и объяснила:
Ты никуда не собираешься уезжать?
Куда я могу уехать?!
Лена пожала плечами, грустно улыбнулась.
Может быть, у тебя дела… в двенадцать ночи…
Намек был слишком прозрачным, чтобы он его не услышал в ее словах.
Макс помрачнел и, выходя из машины, громко хлопнул дверью.
У меня нет никаких дел! – заявил он злобно. – Тем более в двенадцать ночи!
Лена вздернула вверх брови и кивнула.
А Макс почувствовал себя так, словно об него вытерли ноги или вываляли в грязи.
Он направился следом за ней, а, когда она, войдя в квартиру, сказала, что пойдет в душ, его вдруг
осенило. Словно удар в солнечное сплетение.
Он остановился посередине прихожей и воскликнул:
Я вспомнил!
Лена резко остановилась, замерла, не поворачиваясь к нему, ее плечи дрогнули.
Мне нужно… кое-что сделать! – заявил Максим.
Она молчала, сдерживая рвущиеся из глаз слезы.
Сейчас? – она не узнала свой голос. А он заметил его хрипоту?
Да. Мне нужно это сделать немедленно!
Она не позволила себе расплакаться перед ним, лишь прошептала:
Хорошо.
Я скоро вернусь, - сказал Макс и стремительно выскочил за дверь, не поцеловав ее на прощание,
как делал всегда.
Лена принудила себя не оборачиваться ему вслед.
Не дрожи сердце, не стучись в груди. Не кричи. И не зови того, кто все равно не услышит твой зов.
Лишь оказавшись в душе и подставляя лицо теплым струям воды, смывавшей следы ее боли и
отчаяния, Лена позволила себе разрыдаться.
Купить кольцо в такое время суток не представлялось возможным, но для Максима Колесникова не
было ничего невозможного, когда он чего-то сильно хотел. И поэтому он мчал свой автомобиль по
ночной автостраде с единственным слепым желанием в груди, горящим в ней ярким пламенем, -
добыть золотое колечко и надеть его на палец Лене.
Чтобы всякие Андреи не имели бы и возможности подойти к ней, зная, что она принадлежит
другому! Макс усмехнулся самому себе.
Эта мысль осенила его мгновенно, словно вспышка молнии. Ударила в мозг и зажглась в нем яркими
искрами, ослепляя и заставляя кровь нестись по венам сильнее. Идея, засевшая так глубоко и так
прочно в его голове, что теперь не уходила. Словно удар бича, резкий и неожиданный, оставляющий
на теле отметины. И Макс уже не мог оставить эту мысль.
Он понимал, что это меньшей мере, глупость. А по большей, - вообще безумие. Нестись в двенадцать
часов ночи по городу, отлично зная, что ювелирные магазины уже не работают, а открываются лишь
в девять утра, с безумным желанием купить одно-единственное золотое колечко. Куда нестись? В
неизвестность? К закрытым и поставленным на сигнализацию пустым прилавкам?! Чтобы встать
около них и тупо испепелять их взглядами, не в силах что-либо сделать?!
Это было глупо. Совершенно глупо!
Подождать бы до утра…
И Макс отлично это понимал. Разумом, настойчиво твердившим, что до утра Лена никуда от него не
денется. Но сердце упрямо твердило обратное, нашептывая на ухо настойчивые сомнения, вынуждая
крепче сжимать руль и вдавливать педаль газа в пол.
Нет, нельзя ждать до утра. Нельзя! Макс и сам не понимал, почему, но отчего-то чувствовал, что
нельзя откладывать. Он может просто опоздать, если будет медлить хотя бы мгновение. Куда
опоздает? К чему? Он не знал. Но неприятное чувство собственной беспомощности не отпустит его,
если он сейчас не сделает этого. Не заявит всему миру о том, что Лена его жена.
Как сделал девять лет назад…
Макс сжал руль так, что побелели костяшки пальцев.
Откуда, черт побери, вообще взялся этот Порошин?! Андрей. Андрей!
Макс чертыхнулся в голос.
Старый друг?! А может быть, кто-то больший, чем просто «друг»?!
От этой мысли, пронзившей его, словно ядовитой стрелой, Макс помрачнел, свел брови к переносице
и плотно сжал губы, ощущая, как глухие удары сердца рвутся наружу сквозь грудную клетку,
настойчиво и надоедливо врываясь в грудь.
Существует ли дружба между мужчиной и женщиной?..
Макс был абсолютно уверен в том, что не существует. Те, кто так полагает, просто не догадываются,
что за дружбой скрывается любовь одного из «друзей» к другому. И дружат они лишь потому, что
боятся потерять друг в друге друзей. Молчат, делают вид, что ничего не происходит, терзаются
сомнениями, но не перестают «дружить». И семьи заводят, чтобы не вызывать подозрений, и даже
детей. Говорят «люблю» кому-то постороннему, мечтая услышать это заветное слово от другого
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |