Прости, но я никогда… никогда…
Я знаю.
И десять лет назад я… тогда я…
Я помню…
Лена сглотнула и, сдерживая рвущийся наружу крик, прохрипела:
Я не смогу ответить тебе теми чувствами, которые у тебя ко мне остались. Не могу…
На его лице появилось мученическое выражение, губы плотно сжались, напряглись, а глаза
потускнели. - Я знаю, - поглаживая ее руку, прошептал Андрей. – Я все знаю, моя дорогая.
И тогда не могла, хотя и желала этого… - прошептала она зачарованно. – Не могла…
Я все понимаю, - тихо ободрил он ее, хотя сердце его готово было разорваться на части.
Я люблю своего мужа, - проговорила она, - и… ты… ты…
Андрей вздохнул, тяжело вдыхая воздух. Боль пронзила насквозь, остро, но ожидаемо.
На что он мог рассчитывать?.. Заставить любить – это разве возможно?!
Я смогу быть для тебя только другом? – произнес он тихо и как-то обреченно
Лена кивнула, не поднимая на него глаз.
Он знал, что рассчитывать на что-то большее не стоило и пытаться. Но он и не пытался. Только бы
быть рядом с ней и знать, что она счастлива. Но она… она… Она лжет, глядя ему в глаза. Лжет о
том, что счастлива. Но он-то видит правду! Ей бы никогда не удалось его обмануть.
И он будет рядом с ней. Другом, спасением, лучиком света. Тем, кем она пожелает, чтобы он для нее
был. До тех пор, пока она не скажет ему уйти, или до того момента, когда он сам не поймет, что
является лишним в ее жизни.
Андрей нежно провел большим пальцем по ее руке, поглаживая, успокаивая.
Если я не могу рассчитывать на что-то еще, - проговорил он тихо, - то для того, чтобы просто быть
с тобой, я готов стать для тебя только другом.
Полный боли, отчаяния, раскаяния, безнадежности и слепой благодарности взгляд пронзил его,
словно стрелой. Он почти задохнулся от тех чувств, которые прочел в этих удивительных
шоколадно-карих глазах.
Спасибо, - прошептала девушка одними губами, и по его телу прошла дрожь. – Спасибо.
Андрей ободряюще улыбнулся ей, сдерживая крик рыдающей и страдающей души.
Ты можешь рассчитывать на меня, - сказал он ей, вместо того, чтобы сжать в объятьях и со всей
нежностью и страстью прошептать «Я люблю тебя!!» - Всегда, - добавил он тише и опустил глаза на
ее ладонь, чтобы не видеть ее слез, чтобы не выдать своих чувств, чтобы не умолять о любви,
которую не получит в дар, как получил тот, другой… ее муж…
Лена хотела бы что-то сказать, но слова не шли с языка, а сердце дрожало в груди, настойчиво и
мучительно быстро. Она сжала его руку, теперь своими горячими пальцами согревая его холодные
пальцы. Как горько и как больно осознавать всю правду жизни…
Максим. Жесткий, властный, беспринципный, собственник, лидер и поработитель.
Но именно его она любит, отчаянно, безумно, безудержно.
Андрей. Стойкий, отчаянный, верный, защитник, помощник и друг.
И его она не сможет полюбить никогда.
Какая ирония судьбы…
Мы любим тех, кто нас не любит, и губим тех, кто в нас влюблен…
Часы в его кабинете монотонно, тягуче и вязко отсчитывали минуты, медленно ползла по
циферблату секундная стрелка, словно специально замедляя свой бег, а Максим едва сдерживал себя
оттого, чтобы не позвонить жене. В который раз доказывая себе, какой же он все-таки идиот.
Но руки сами тянулись к телефону, пришлось сжимать их в кулаки, чтобы не сорваться.
Он ходил вокруг стола, нарезая круги один за другим, обходил стул по несколько раз, пытаясь
оторвать взгляд от телефона, закрывал глаза.
Иногда получалось, иногда нет…
Злился, конечно же… Заламывал руки, чертыхался в голос, отворачивался к окну, запуская
дрожащие от нетерпения пальцы в темные волосы.
Не помогало… Ничего не помогало.
Хотелось подскочить к столу, отбросить к черту все обещания и уверения в том, что
так будет лучше, и позвонить Лене. И катись все в тартарары, лишь бы только услышать ее голос,
родной и дорогой сердцу.
Черт, как же это, оказывается, сложно?! Пообещав себе не контролировать ее, держать свое слово!!
В сотый раз чертыхнувшись себе под нос, Максим нагнулся над столом, закрывая глаза и тяжело
дыша. А ведь он и не догадывался, насколько сильно и крепко связали его узлом эти постоянные звонки.
Как крепко связала его, привязала к себе Лена…
Разве такое… возможно?!
Тяжелый выдох сквозь плотно сжатые губы, резкий удар кулаком по столу…
Неистовствовал. Безумствовал. Злился… Не на нее. На себя.
Как избавиться от навязчивых мыслей, что возникали в сознании каждый раз, когда он, случайно ли
пробежав взглядом, или же пристально смотрел на фотографию в рамке, стоящую на рабочем столе?!
Лена, его дорогая, родная, такая… любимая. Улыбается. Как тогда, девять лет назад…
С кем она сейчас? Что делает? Какое у нее настроение?
Почему она не звонит ему?..
Снова чертыхнулся и, раздраженно взмахнув руками, сел в кресло, развернувшись к окну.
Черт, как же велика сила привычки! Кто бы мог подумать!
Или это не привычка вовсе?..
Максим откинулся на спинку кресла, подложив руки за голову и закрыв глаза.
А если не привычка, то что?..
Ведь слепое и бесконтрольное желание просто знать, что с ней, как она себя чувствует, что делает,
это не просто привычный ритуал, который он выполнял каждый день в последние годы. Для него
стало важным просто услышать ее голос, ласковый и нежный, такой родной и дорогой сердцу,
почувствовать сквозь расстояние ее прикосновение, касание ее губ к его щеке, просто представить,
просто вспомнить… Перестать себя накручивать, успокоиться и начать спокойно работать.
Он привык… Привык звонить ей и спрашивать о том, как у нее дела, уточнять, где она находится,
следить за ней, даже находясь на другом конце города, и контролировать ее…
Зачем?! Почему?! Лена – не маленький ребенок, ей не нужен его тотальный контроль.
Но сердце отчаянно надрывалось, кричало, вопило, умоляло или даже приказывало.
Позвонить, узнать, услышать, почувствовать… Лена. Здесь, рядом с ним. Все еще –
его…
Почему?.. Потому что боялся повторения того, что было девять лет назад?! Но, черт возьми, прошло
столько лет! Неужели он мог себя так обманывать, уверяя в том, что звонит ей лишь для того, чтобы
проверить, что она не натворила глупостей?! Неужели он мог быть настолько глупым и слепым,
уверяя себя в том, что все дело лишь в этом?! Кого он уверял и в чем?! Себя, ее?..
Тогда, девять лет назад, она заставила его поволноваться за себя. Не специально, конечно, он сам
себя накручивал и постоянно волновался о том, где она и что делает, выясняя все до последней
детали, потому и названивал жене чуть ли не каждые пять минут. Проверял.
Но тогда, девять лет назад, это было необходимо, это было продиктовано обстоятельствами.
И он старался ее поддерживать. Да, вот таким странным способом. Но ведь у него получалось!
Лена успокоилась. Не сразу, конечно, но успокоилась. И глупостей больше делать не будет.
А он… Он сходил с ума и по сей день.
Как быстро его волнение за нее переросло в привычку?! И когда привычка переросла в нечто
большее, чем просто глупая и бессмысленная попытка узнать, все ли с Леной в порядке?!
Почему ему было уже
не просто нужно, ему было до боли в груди
необходимопозвонить ей?!
Максим стиснул зубы и зажмурился сильнее, нахмурив брови.
Это была уже не привычка…
Девять лет слишком большой срок для того, что обычная привычка следовать правилам переросла в
закономерность. Или оправдание - самому себе.
Или… нечто большее, чем просто оправдание.
Нечто такое, что не поддавалось разуму, что невозможно было объяснить или осознать.
Это можно было прочувствовать, пропустить через себя зарядом электрического тока, до дрожи в
теле, до боли в кончиках пальцев, до частого биения сердца, до онемевших рецепторов, до жара в
ладонях. Чувство, которое не поддавалось логике, которому были подвластны только ощущения.
Нервозность, апатия, злость… Задыхался, сдерживался, сходил с ума…
Все собственнические крючочки его натуры надоедливо и упрямо дергали за веревочки его
ревности… Где она, с кем, чем занимается?..
А телефон своим глухим молчанием давил на ушные перепонки и сводил с ума этой звонкой
тишиной. Максим снова зло чертыхнулся, обматерил себя с ног до головы, приказал взять себя в руки.
Скоро совещание, а он растекся по кабинету лужицей и пускает слюни по телефону! Черт побери!
Максим одним резким движением вскочил с кресла и бросил ненавидящий взгляд на стол.
Но почему же этот чертов телефон молчит?! Издал бы хоть какой-нибудь звук!
Но из динамиков слышится лишь гробовое молчание.
Мужчина тяжело вздохнул, потом резко выдохнул сквозь плотно стиснутые зубы, сжал руки в
кулаки. Как долго он уже не выходил на связь с женой?.. Как долго она сама не звонила ему?..
Обозвав себя безумцем, которого пора отправлять в дурдом, Максим стремительно подошел к окну.
Нет, он не сумасшедший. Не сумасшедший…
Снова тяжело вздохнул, уткнувшись невидящим взглядом в пол, и опираясь руками на стекло.
Нет, он не сумасшедший. Он просто наркоман, помешанный на жене, как кто-то на героине. Вот и
все. Частое сердцебиение почти оглушает, дыхание вырывается из груди тугими толчками, словно
разрывая грудь, а надоедливые мысли терзают мозг своей гадкой навязчивостью.
Просто Лена могла бы позвонить ему, сообщить, чем занимается, рассказать что-нибудь, черт, да
просто сказать, как прошел ее день! Ведь это нетрудно… Просто набрать его номер.
Но она молчала.
А он обещал себе, что не станет ограничивать ее свободу больше. Не имеет права. Никогда не имел.
Это ограничение давило на нее.
Не поэтому ли она вчера отправилась к его родителям, ничего ему не сказав? Боялась, что он
запретит? А он бы точно запретил! Без него – да где это видано! Он бы придумал кучу разных
причин, привел кучу доводов, чтобы не отпускать ее одну. Сорвался бы с работы и помчался к ней,
на другой конец города…
Да, казался бы себе еще большим психом, чем он уже казался, но его бы это мало волновало.
Он бы приехал, забрал ее, и они поехали бы к Колесниковым-старшим.
Вместе.
Он ограничивал ее свободу. Все эти годы ограничивал… Контролировал, угнетал своим вниманием,
четким тоталитаризмом и консерватором. Казался излишне деспотичным, и именно по этой причине,
его не любила Аня, лучшая Ленина подруга. Считала его деспотом и тираном. А он всего лишь…
волновался! Черт побери, ведь изначально, у его контроля были причины! Разве не так?!
Тогда, девять лет назад… Да он чуть с ума не сошел! От страха. За нее.
Поневоле станешь контролировать каждый ее шаг. Чтобы не испытывать страх.
А последующие девять лет сделали свое дело безукоризненно. Не было и дня, чтобы он ни позвонил,
чтобы ни написал, чтобы ни спросил о том, как прошел ее день, вскользь, коротко, может быть,
грубо… Но он переживал и волновался. А эти звонки – сначала формальность, необходимость, из
страха, от волнения, а потом по привычке, как по кругу, потому что уже не мог иначе. А еще позднее
по причинам неизвестным и ему самому – потому что это было необходимо ему самому.
Все девять лет, по привычке, как по накатанной колее, вновь и вновь по замкнутому кругу…
А сейчас… вчера… вдруг понял, четко осознал, что больше не может ее контролировать. Ей уже не
девятнадцать лет. Она уже не та маленькая девочка, какой была. Она уже не нуждается в его
контроле. Но как же сложно избавиться от привычки?! Как – если ОНА стала ему настолько нужной?!
Не потому ли он сейчас пытается справиться с диким желанием не схватиться за телефон и не
набрать наизусть заученные цифры ее номера?! Услышать голос и разорвать от счастья этих звуков
весь мир?!
Максим чертыхается в голос, готовый послать все к дьяволу и набрать ее номер, а телефон
оглушительно начинает трезвонить.
Максим резко оборачивается. Сердце колотится в груди, как сумасшедшее.
Это не Лена. И Максим, сдерживая ярость, скрипя зубами, медленно двигается по направлению к
столу. Звонит секретарша, и Максим включает громкоговоритель.
Да? – грубо, наверное, но не этого звонка он ждал, не на него надеялся!
Максим Александрович, - проговорила Марина осторожно, - вам звонит Лика Нуварова.
Черт, - сквозь стиснутые зубы выдавил он. Только ее-то ему и е хватало!
Соединять? – медленно, с опаской спрашивает Марина, боясь реакции начальника.
Соединяй, - коротко бросил Максим, тяжело вздохнув, и, садясь в кресло, поднес трубку к уху
Через минуту на том конце провода послышался звонкий женский голос.
Алло, Максим?
Мужчина стиснул зубы. Не Ленин голос. Не она…
Да. Ты хотела о чем-то поговорить? – жестко и равнодушно спросил он.
Лика, очевидно, опешив, некоторое время молчала.
Эээ… я вообще-то ожидала иной реакции на свой звонок, - проговорила она тихо.
Да? – Максим нахмурился. – А какой же реакции ты ожидала? Заверений в любви и верности?
И вновь молчание. Глубокое и равнодушное молчание.
Максиму отчаянно захотелось швырнуть трубку на рычаг, чтобы прекратить этот бессмысленный
разговор. Какого черта Нуварова вообще позвонила?!
Н-нет… - запинаясь, выдавила девушка. – Конечно же, нет. Просто я думала, что после того, что
было... - Я женат, Лика, - жестко перебил ее Максим. – Если ты забыла.
Я не забыла, - мгновенно похолодевшим голосом выдала девушка. – Это ты, наверное, забыл об
этом, когда приезжал ко мне, чтобы заняться сексом! Твоя жена знала о том, где ты?! Ты ей
рассказал?! Синие глаза мгновенно потемнели и сузились от ярости и злости. Максим наклонился над столом.
Тебя это не касается, - выделяя каждое слово, выговорил он сквозь зубы. – Ясно?
Ясно, - коротко бросила девушка. – Сейчас, конечно, не касается, но зато касалось тогда, когда
ты… - Замолчи.
Думаешь, твоя жена не догадывается ни о чем?! – продолжила девушка настойчиво. – Она вовсе не
идиотка, Максим! Сложила два и два, получила четыре, ничего сложного тут нет.
Замолчи, Лика, - твердо, с яростью выговорил Максим. – И перестань упоминать мою жену.
Лучше бы ты так заботился о ней, когда приезжал тр***ть меня, дорогой! – грубо выплюнула Лика.
Заткнись сейчас же, я сказал! – ядовито выкрикнул Максим, едва сдерживаясь, чтобы не заорать, и
вскакивая с кресла. – Еще одно слово о Лене, и я не отвечаю за последствия!
Ярость и гнев клокотали в груди, бешенным разъедающим пламенем пробираясь по клеточкам к
сердцу. Как она… эта… смогла, посмела… о Лене?!
Налившиеся кровью глаза сузились, а губы плотно сжались.
Слушай меня внимательно, Лика, - с угрозой прошипел Максим, выделяя слова. – Я женат уже
девять лет. И лучше тебе не вмешиваться в мои отношения с женой, спокойнее спать будешь, - его
голос сошел до леденящего душу жесткого шепота. - Да, у нас был секс, одноразовый, не более того.
И на повторение тебе лучше не рассчитывать, этого не будет. Посмеешь еще раз позвонить мне или,
что важнее, Лене, чтобы «уведомить» в том, чем занимается ее супруг, я об этом узнаю, Лика. И
когда я узнаю... – молчание, грубое и тяжелое дыхание. – Лучше тебе не стоять на пути. Я могу
сделать так, чтобы твоя жизнь превратилась в ад. Мне это ничего не стоит. Поэтому запоминай:
между нами ничего не было. И никогда ничего не будет.
Максим тяжело выдохнул и, схватившись за угол стола, ощущал режущую боль в ладонях.
А сердце грохотало в груди, надрывно и отчаянно, словно пытаясь вырваться наружу.
Как же мне жаль твою жену! – воскликнула вдруг Лика после минутного молчания. – Неужели
она… - Разговор окончен! – выплюнул Максим и отшвырнул от себя трубку.
Ярость, злость, ненависть, жгучая и неукротимая. Глаза пылают ярким фиолетовым пламенем.
Как она только посмела, как решилась?!
Да кто она вообще такая, чтобы ему… угрожать?! Да это и звучит смешно.
Максим вскочил с кресла и прошелся по кабинету, меряя его шагами, из угла в угол.
Раскаленная сталь пробежала по венам, жарким пламенем обжигая кровь. Сердце колотилось где-то
в висках бешено и гулко. Грудь сдавило ядовитыми путами.
Он почти задыхался, жадно ловя ртом воздух, и не мог вдохнуть достаточно кислорода.
Максим резко остановился, сузил глаза, разжал вспотевшие ладони.
Орлиный взгляд устремился на фотографию жены, стоящую на столе.
Никто и никогда не посмеет отнять у него Лену. Никто и никогда.
глава
«Только будь, пожалуйста, сильнее всех обид,
И будь крепче всех на свете обещаний,
Научись прощать, когда болит,
Свято верить научись через отчаяние»
Владимир Шляпошников
По дороге домой его застал проливной дождь. Начался он с мелкого, противно моросящего
дождичка, но постепенно перешел в настоящий ливень, отчаянно и нетерпеливо барабанивший
сейчас по стеклам, в безуспешной попытке проникнуть в уютный и теплый салон автомобиля.
Включив дворники и глядя на дорогу сквозь нависшие белесой пеленой, дождевые капли, стекающие
по стеклу, Максим сжимал руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
Мужчина нервно выругался. Чертова осень!
Поджал губы и перестроился в третий ряд, где движение, казалось, шло активнее.
Откинувшись на спинку сиденья, закрыл глаза, стараясь успокоиться.
А дождевые капли сводили с ума своим монотонным размеренным отстукиванием по стеклам и
крыше автомобиля, отдаваясь гадкой саднящей болью в области висков.
Максим стиснул зубы и тяжело вздохнул.
Как только Лена может любить это время года?! Сплошные дожди, туманы, слякоть и грязь.
Приказав себе успокоиться, мужчина схватился за руль обеими руками, и двинулся вперед.
Интересно, чем сейчас занимается Лена?.. Готовит ужин? Смотрит телевизор? Читает книгу?
Может быть, ждет его?..
Максим чертыхнулся сквозь плотно сжатые губы.
Черт, они и созвонились-то только тогда, когда он выскакивал из офиса, на ходу застегивая
пиджак… Мужчина резко свернул на повороте, обгоняя идущую впереди «восьмерку», послал водителю
машины недружелюбный жест, нелицеприятно высказался по поводу того, что тот слишком
медленно едет, и вновь перевел взгляд на дорогу. Пару раз обернулся назад, негодуя и все еще
ругаясь, а потом…
Одного взгляда, вскользь, второпях, быстрого мимолетного взгляда, хватило, чтобы он застыл на
дороге, широко раскрыв глаза и приоткрыв рот от удивления.
Перед глазами, как на кинопленке, так и встала, загораясь яркими красками, высветилась неоновыми
огнями в темноте огромная вывеска на магазине с одним-единственным словом «Цветы».
Сердце гулко забилось в груди, так сильно оно не билось никогда, остро, часто, болезненно.
Вмиг задрожавшими руками Максим схватился за руль и нажал на тормоз.
Резко остановился, свернув к обочине, и выглянул в окно.
Губы медленно расплылись в улыбке, глаза засветились.
Стремительно выскочил из машины под проливной дождь, почти не обращая внимания на то, что
капли острыми иголочками мгновенно вонзились в плоть, атаковали, захватили в плен, облепили его,
растворяя в ледяном водопаде. Помчался к входной двери и ворвался внутрь с потоком свежего
осеннего воздуха и стекающих с одежды дождевых струй. Озираясь по сторонам, пытался
высмотреть продавца, а когда обнаружил ее, подскочил к ней с обезумевшими глазами и улыбкой
счастливого идиота и выпалил:
Самый красивый букет. Мне. Сейчас, - а потом, запинаясь, добавил: - Розы есть?
Высокая женщина лет сорока на вид окинула его быстрым оценивающим взглядом и, поправив очки,
проговорила: - Розы? Есть. Какие вам угодно? – еще один быстрый взгляд на посетителя, приподнятые вверх
брови. А Максим смотрит на нее широко раскрытыми глазами и часто моргает, ничего не понимая.
Сердце стучит в груди так сильно, что заглушает посторонние звуки, превратившиеся мгновенно в
один большой гудок отправляющегося в путь поезда. Пульс мгновенно учащается, огнем проникая в
кровь и покалывая иголочками запястья. В глазах темнота, а в груди дикое бесконтрольное желание.
Купить цветы.
Максим вдруг отрывает зачарованный взгляд от продавщицы, в неуверенности и неловкости
застывшей в шаге от него, и начинает озираться по сторонам, как заклинание, бормоча себе под нос:
Какие?.. Какие… Черт, а они что, разные бывают?.. – взгляд его натыкается то на один букет, то на
другой, один красивее другого, но пробегает мимо, не заостряя на них внимания. А Максим все
смотрит, подходит ближе, чтобы рассмотреть лучше. – Какие, какие… - великолепие ярких красок
окутывает его, словно вуалью, изобилие ароматов проникает в кровь, растворяясь в ней
адреналином, а Максим все ходит по магазину, пробегая глазами по выставленным на продажу
букетам. - Может, вам помочь?.. – рискнула подать голос продавщица, но Максим, словно не услышав ее,
вдруг останавливает завороженный взгляд на красных гладиолусах, строго и благородно
выделяющихся из многообразия великолепных букетов.
Женщина подходит к нему и, проследив за его взглядом, говорит:
Это гладиолусы. А розы… - она делает шаг в сторону, увлекая за собой и Максима. – У нас есть
великолепный букет. Очевидно, именно то, что вам нужно. Пройдемте за мной.
Максим подчиняется и следует за ней, провожая глазами длинные стройные стебли.
А букет, предложенный продавщицей, оказывается и впрямь великолепным, даже шикарным.
Лене должен будет понравиться, проникает в сознание мимолетная мысль. А потом скользкая и
вязкая… Интересно, а какие цветы нравятся Лене?..
Максим хмурится и, дрожащими руками забирая букет из рук продавщицы, почти выбегает из
магазина. Странно, но раньше он об этом никогда не задумывался, а она никогда ему об этом и не говорила.
Черт возьми, он не знает о ней даже этой элементарной банальности! Что же он за муж такой?!
Широкими шагами, стремительно рассекая дождевые капли, хлеставшие по лицу, направился к
машине. Забрался в салон, аккуратно положив букет на соседнее сиденье, чертыхнулся пару раз,
вытирая лицо.
Он весь промок, пока пробежался от машины к магазину и обратно.
Чертова осень! Чертовы дожди!
Откинулся на спинку сиденья и бросил быстрый взгляд на шикарный букет, занявший место
пассажира. Мгновенно вспыхнувшее внутри чувство разочарования сдавило грудь тисками.
Максим отчего-то был не уверен в том, что Лене понравится этот презент.
Дорогой, красивый, роскошный букет. Откуда тогда это разъедающее чувство, что Лена
обрадовалась бы обычным красными гладиолусам, которые привлекли его внимание, чем этому
великолепию, которое едва помещается в руках?!
Обругав себя и приказав не думать об этом, Максим нажал на газ и помчался вперед.
Он знал, что Лена уже дома. Чувствовал это, ощущал каждой клеточкой встрепенувшегося вмиг тела
и, выскакивая из автомобиля, едва сдерживался оттого, что не сорваться на бег.
И в результате не сдержался. Побежал, помчался, не дождавшись лифта, по ступенькам на девятый
этаж. Сердце бешено стучало внутри, словно готовое вот-вот вырваться из груди, в висках отчаянно и
резко отстукивали ударные молоточки, тупой болью отдаваясь в затылке. Дыхание, такое частое и
прерывистое, сейчас, когда он, дрожащими руками сжимая букет, остановился около двери в
квартиру, вдруг замерло.
Что это?.. Страх?! Неуверенность?! Откуда вдруг?.. Почему?..
Сглотнув, сжав букет в трясущихся руках и глубоко вздохнув, открывает дверь и медленно, с
опаской, словно что-то проверяя, проходит в прихожую.
Хлопнула дверь, щелкнул замок, а Максим застыл на месте, как вкопанный, будто не имея ни
малейшей возможности пошевелиться.
А сумасшедшие удары сердца почти оглушают, в ушах нестерпимо гудит и шумит.
Максим?
Это Лена. Тихо, нежно, ласково…
А Максим стоит не в силах пошевелиться и лишь смотрит в пространство, сжимая букет обеими
руками. Черт, как это вообще делается?! Как дарить цветы?! Может, стоит что-то сказать?.. Или не стоит?..
А Лена тем временем направляется к нему. Он чувствует это, он ощущает, он слышит…
А я думала, ты приедешь раньше, - проговорила она, показываясь со стороны кухни. – Пробки на
дороге из-за дождя, наверное? – спросила она, входя в прихожую.
А он застыл у двери, даже не снял пиджак, даже не пошевелился. Вздохнул и то с трудом.
А сейчас стоял и зачарованно смотрел на то, как раскрываются от изумления ее глаза,
приоткрываются от удивления губы, как подрагивает подбородок и дрожит верхняя губа.
И молчит. Не знает, что сказать.
Ком, вставший в горле, оказался таким острым и таким тугим, что не произнести ни слова.
Просто стоит и смотрит на нее. А она смотрит на него.
Кажется, что расстояние в пару шагов, что разделяли их сейчас, можно пройти лишь по тонкой
ниточке, протянутой над пропастью.
Что… это? – прошептала вдруг девушка, зачарованно глядя на букет.
Максим сглотнул, улыбнулся, но как-то грустно, тоскливо.
Это тебе, - резко протянул ей букет, а потом неожиданно: – Тебе не нравится? Вроде бы
красивый… Лена приподняла уголки губ и взяла букет в руки, почти с головой скрывшись за алыми розами.
Он огромный, - проговорила она изумленно, подняв на мужчину глаза. – А какой повод?
Максим нахмурился, сделал нетвердый шаг вперед.
А что, обязательно должен быть повод? – спросил он раздраженно. – Неужели я не могу подарить
букет жене… просто так?
Наверное, можешь, - прошептала она и опустила глаза.
Максим обозвал себя ослом. Вот зачем сорвался?!
Тебе не нравятся розы? – спросил он сдержанно. – В этом все дело?
Ведь знал же, чувствовал, что нужно что-то другое!! Те же гладиолусы, может…
Лена скривилась.
Розы прекрасные, - прошептала она, вдыхая аромат цветов.
Максим нахмурился, ничего не понимая.
Тогда в чем дело? – спросил он, сделав к Лене еще один шаг и заглянув ей в глаза.
Но девушка лишь приподняла на него нежный взгляд и проговорила, не отвечая на вопрос:
Раздевайся, ты совсем промок. Я приготовлю чай с лимоном, - и отвернулась от него,
поворачиваясь спиной, словно скрываясь за огромным букетом, который он ей подарил, словно
защищаясь Сердце Максима пропустило удар, затем еще один.
Он мог бы ее остановить, вынудить сказать, в чем дело. Но что-то дрогнуло внутри него, приказывая
не делать этого. Не сейчас, не в эту минуту. Потом, потом он все узнает.
И Максим уступил.
Я в душ, - проговорил он, направляясь в комнату и снимая по пути пиджак. – Ты со мной? –
спросил он, обернувшись в дверях и посмотрев на Лену.
Девушка вздрогнула, напряглась. Прижала букет к себе, словно прячась за ним, покачала головой.
Максим нахмурился. А Лена так и не повернулась к нему лицом.
Нет, пожалуй, нет, - пробормотала она. – Как-нибудь… потом.
И вновь он мог бы попросить ее прийти к нему. Она бы не отказала, он это знал. Но… но… но…
Поджав губы, он просто развернулся и молча скрылся за дверью.
Лена резко обернулась и посмотрела ему вслед.
Сердце разрывалось от желания помчаться за ним, обнять, поцеловать, провести теплыми ладонями
по его холодным влажным щекам, ощутить кожей прохладу дождя.
Просто коснуться его или же прижаться к любимому, дорогому, близкому, самому важному человеку
в ее жизни и замереть в его объятьях.
Но она, сдерживая слезы, застывшие в уголках глаз, прижала букет к себе еще сильнее и
прислонилась к стене, почувствовав, что ноги стали ватными.
Не заплакать, главное, не заплакать…
Впервые в жизни Максим подарил ей цветы…
Впервые за эти девять лет. А она не смогла даже сказать ему «спасибо»…
А Максим, стоя под теплыми струями, почти задыхался.
Жадно хватая ртом воздух, он все равно задыхался.
Черт, как же раньше он не замечал этого?!
Почему раньше был так слеп и не замечал, что его Лена так сильно, кардинально изменилась?!
Вздрагивает, напрягается, говорит тихо, словно опасаясь, что скажет что-то не то, подстраивается по
его настроение, почти не смотрит ему в глаза.
Мужчина чертыхнулся сквозь плотно стиснутые зубы и ударил кулаком по стенке душевой кабинки.
Не обрадовалась цветам. Молча приняла подарок…
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |