Для третей партии на базе пришлось искать топливо. Похоже, растительное масло в баках закончилось, но цистерна с каким-то горючим нашлась быстро, и грузовики, приятно заворчав двигателями, увезли остатки патронов, оружия и бойцов к поезду. Мы с Доберманом устроились в кабине, прогнав оттуда ещё двоих зверей — им пришлось ютиться в салоне, на одном месте рядом с водителем.
Придерживая свой заветный ящик задней лапой, доберман, как только машина тронулась, раскрыл пасть и вывалил язык, давая ему трепаться на ветру. Он всегда так делал, когда мог, но сейчас ему это действительно нравилось. Грузовик набрал скорость, и я покрепче взялся за небольшие поручни внутри кузова.
Пока мы ехали, я успел хорошенько разглядеть и город, и то, что его окружало. Бородино процветало. Помимо бескрайних перепаханных полей, которые были засеяны пшеном и подсолнухами, почти у каждой семьи было своё хозяйство. В городе жило всего 1200 зверей, но они вместе сделали больше, чем все 15 тысяч, живущих в Москве. Казалось, что в маленьком городке каждый был знаком со своим соседом, все были приветливы — нас вообще встречали как героев, некоторые даже просили патронов, когда машины останавливались на перекрёстках или сильных ухабах. Мы не жадничали, хотя как потом поняли — зачем им были нужны патроны, когда всех бандитов мы изжили?
Пленённого лиса погрузили во вторую машину ещё на базе — он всё ещё не подавал признаков жизни, хотя иногда дёргался и даже пытался что-то промямлить. Мне было его жалко. Когда мы сдадим его властям этого города, то, скорее всего, лоботомию проведут прямо на месте — чтобы лис больше никогда никому не навредил. Жить без части мозга довольно тяжело, но в такой жизни можно принести хоть какую-то пользу для общества. Возможно, его заставят пахать поля вручную или собирать урожай. Раз в год будут давать какую-нибудь не очень брезгливую самку, готовую родить от ущербного зверя, а потом всё повторится…
Я потряс головой, вытряхивая глупые мысли из головы. Может быть, это он застрелил наших разведчиков, а может это он раскладывал мины на поле — в любом случае, он этого заслужил.
Дорога плавно превратилась из грунтовки в ровную стеклянную полосу. Пережитки войны, когда вся земля вскипела, и вся почва покрылась слоем стекла, в разных местах разной толщины. Странно, что это было здесь — я искренне хотел думать, что до этих мест война не добралась. Однако факт оставался фактом — предусмотрительные звери использовали это в своё благо.
Грузовики шуршали шинами по стеклу. Вскоре показался вокзал и наш состав около него: почти все воины высыпали из вагонов на городскую площадь, собравшись у огромной кучи боеприпасов, привезённой нами. Была даже какая-то очередь, у начала которой стоял наш командир-шакал. Всем желающим выдавали новое оружие.
Когда Ренрек посигналил толпе, чтобы все разошлись, и звери увидели нас с доберманом, многие захлопали. В основном те, кто держал в своих лапах новое оружие, но и некоторые бойцы, вооруженные холодным оружием, поддержали наш успех. Лис сбавил скорость, медленно везя нас сквозь толпу зверей к награбленному.
Доберман начал приветливо махать лапой нашим воинам. Сидя в кузове машины это получалось как на параде, как будто он был большим военачальником. Я тоже присоединился к этой эйфории — всё-таки нас встречали как настоящих победителей, несмотря на то, что мы потеряли троих бойцов.
Наконец грузовики остановились у временного склада боеприпасов. Доберман поспешил вскочить со своего места, пинком откидывая борт кузова и хватая свой ящик с гранатами. Шакал, увидевший это, рванул было к нам, но доберман чуть рыкнул на него, и чёрный подумал, что лучше будет контролировать порядок у склада — иначе звери разберут её за считанные минуты.
Я побежал за ним, неся свою добычу: Добб расталкивал всех плечами, делая солидную колею в толпе зверей, и я просто держался его курса. Мы добежали до своего вагона, затащили внутрь ящики с патронами и понесли их до своих мест. У добермана места не было — всё занимал его гранатомёт, который он запер под нижней полкой в нашем купе. Всё оставшееся внутри пространство доберман забил гранами, но всё равно в ящике осталось довольно много. Поэтому ему пришлось пожертвовать местом на полке и поставить зелёный ящик у изголовья. Я лишь усмехнулся: неприятно, наверное, спать головой у того, что может рвануть и разнести в дребезги целый вагон. У меня место оставалось, поэтому я предложил своему другу оставить немного у меня — но в вопросах о патронах доберман не доверял даже лучшим друзьям, и я его отлично понимал.
Наконец, запрятав свою добычу, мы вышли обратно на перрон и направились к площади. Толпа воинов в своём большинстве уже успела рассосаться, в очереди за оружием остались самые стойкие. Шакал, не излучая безграничную радость и любовь, скрупулезно отдавал стволы в лапы зверей. Мы подошли к нему, решив помочь с раздачей.
- А, это вы, — пробурчал шакал, — что, вам того что вы уже унесли мало?
- Нет, мы помочь хотим, — ответил за меня Добб.
- Поможете, когда всех разгоним, — махнул лапой камрад, — Видите, как у нас все хотят новый ствол.
- Так с этим и поможем, — заверил я, вставая рядом с шакалом и подзывая к себе следующего, — Давай, или сюда. Тебе чего?
- Мне бы что-нибудь автоматическое… — несмело попросил сильный бойцовый пёс. Я кивнул ему, и полез вместе с доберманом в кучу оружия. Для пса отыскался неплохой укороченный автомат Калашникова. К нему мы набрали сотню патронов, и пёс ушёл счастливый.
Шакал хоть посмотрел на это и неодобрительно, но спорить не стал. Нечего оружию пылиться на складе — каждый должен был знать и уметь обращаться со своим стволом, так как времени обучать всех владению одним типом оружия не было, как и не было единого образца стандартного вооружения.
- А вот кому обрез? — Добб появился наверху склада с большим двухзарядным дробовиком двенадцатого калибра. Тигр, стоящий прямо передо мной, охотно кивнул, и пёс бросил ему оружие. Шакал дал коробку патронов — тридцать штук. Мы раздавали оружие почти два часа — подходили всё новые и новые бойцы, у кого были слишком слабые образцы или оружие в плохом состоянии. То, что мы находили у бандитов в негодном для стрельбы состоянии, откладывали в кучу неподалёку. Там три-четыре умельца, среди которых затесался один мой знакомый чёрно-белый лис, чинили личное оружие бойцов или собирали из трёх автоматов один, из которого можно было стрелять. Туда же ушли два из трёх найденных гранатомётов, что очень огорчило нашего командира. У нас, вроде бы, была ещё парочка, но теперь, когда для них нашлись нормальные снаряды, можно было и пострелять — а не из чего.
Я уже хотел отказаться от помощи, когда ко мне подошёл какой-то кот с новеньким калашом на спине. Я удивлённо приподнял бровь.
- Тебе-то чего? — спроси я, понимая, что он пришёл явно не за оружием.
- Мне бы патронов… — угрюмо сказал он.
- Это без проблем, — Доберман сразу же передал мне пять рожков для автомата, — а ты чего такой…
- Скажите, что с Кенни?
- Кенни? — переспросил я.
- Да, Кенни. Один из котов, которого вы взяли с собой на вылазку. Что с ним?
- Ну… — я запнулся, почесав промеж ушей, — Ты же понимаешь, что он не вернулся.
- Они убили его? — со вздохом спросил кот.
- Да. Они убили Кенни.
Кот взял у меня патроны, и, казалось, всхлипнул.
- Сволочи… — промямлил он, уходя.
Он был одним из последних. Мы раздали боеприпасы своим солдатам, а остатки перетащили на склад, в кои-то веки забив его чуть ли не доверху. Пушки решили оставить на вокзале: как я и предполагал, места для них не нашлось.
Конечно, было немного нагло оставлять их без патронов, но наш Терминатор, вцепившись в них как в свою любовь, не отдал ни одного ящика, крича, что уж кому-кому, а ему они были нужнее.
Ту ночь мы провели вместе с нашим командиром — вместе, всей оставшейся командой напивались в память о павших друзьях. Потом Доберман пустил по кругу свой заслуженный косяк, всё, что было после, я не помню. Наверное, это осталось на винчестере Добба, но я думаю, что мне будет стыдно слушать это…
Ночью были заморозки. Утром я вышел из вагона, справить нужду, и в этом я был не одинок.
Здание вокзала окружали многочисленные кусты, деревья и даже разбитые цветники. Всё бы было хорошо, если бы не тысяча с лишним оголтелых солдат, все как один любившие выпить на долгих остановках. Я старательно обходил не заасфальтированные места, решив, что ещё день стоянки — и весь вокзальчик и вся его прилегающая территория превратятся в крайне зловонное болото. Зайдя за само здание, ситуация не улучшилась — я уже думал, что надо было идти в противоположную сторону, за поезд, но раннее похмелье не давало мне нормально думать — хотелось думать как животное.
Наконец-то я отыскал не самый грязный угол в какой-то архитектурной излишести местного вокзала, быстро приспустил штаны и наконец-то слил отработанное топливо. Блаженство было таким сильным и длилось так долго, что я не сразу заметил, как меня кто-то пытается отодвинуть.
- Подвинься, приятель… — проворчал наш командир. Я уступил ему место, так он всё-таки старший по званию.
Шакал, совершенно ничего (точнее никого) не стесняясь, спустил штаны чуть ли не по колено. Натягивать их обратно ему было лень.
- Это вообще-то мой закуток. Я его себе вчера нашёл.
- Хорошо, что вчера нас тут не было…
- Хорошо вообще везде, где нас нет, — проворчал командир, — Собирай своих, если кого забыл — не ровен час они нас и топливом снабдят.
- Весь мой вагон у себя на месте. Куда отправляемся?
- А ты будто не знаешь! — саркастически воскликнул шакал, всплеснув лапами. Я увернулся.
- В Москву? — догадался я.
- Да конечно в Москву, ты все мозги, что ли, пропил?
- Никак нет, товарищ капитан, — сказал я, как полагается по уставу. Наверное, его в нашей армии знали единицы, так как набирали всех откуда попало и обучали так же. Базовое обучение, которое проходили все, заключалось в словах "иди туда, куда скажет этот шакал". В остальном не все знали даже порядок званий…
- То-то же…- проворчал он.
Я своё дело в этом закутке закончил, а Шакал так и остался стоять там со спущенными штанами. Я думал ему помочь, но потом побрезговал и отправился обратно к составу.
Пройдя из конца поезда к его локомотиву, я увидел, что две машины, на которых нас катали вчера, стояли рядом, а их водители курили в кузове одной из машин. У обоих автомобилей сзади был прицеп с большой, на полтонны минимум, цистерной. Кажется, час настал.
- О! — уже знакомый мне лис, вроде Ренреком его звали, — Ты! Ты же вчера был, давай сюда!
Я не сразу понял, что он обращался ко мне, но больше никого на платформе не было, и к тому же, я и сам был не против пообщаться.
- Привет, Ренрек, — поздоровался я, пожав ему лапу, — чего вы тут стоите?
- Так к нам распоряжение пришло — поделиться с вами топливом. Мы с удовольствием, да только ваш машинист дрыхнет как убитый.
- Так напился, пойди, — предположил я, — Мне разбудить?
- Ничего у тебя не выйдет, — сказал второй водитель — какой-то пёс. Я никогда не мог запомнить все их породы, было гораздо проще называть их всех именно собаками.
- Ну я всё-таки подольше с ним знаком…
- Ты нам лучше скажи, если знаешь, у вас этот локомотив, — лис ткнул пальцем на средний, из трёх, — дизельный или бензиновый?
- Какой же он бензиновый? — я усмехнулся, пожав плечами, — Дизель конечно!
- Отлично, — проворчал пёс, туша об капот своего автомобиля сигарету, — тогда девяносто второй вам не понадобится.
- Скорее всего нет, — я пожал плечами. Как-никак сейчас я решал за нашего машиниста.
- Тогда вот эту бочку мы вам оставляем, а бензин я забираю.
- Ну если что… — хотел напомнить я, но пёс перебил:
- Если что привезём…
Он завёл свою машину, и движок, рыкнув, дёрнул машину с места. Лис остался вместе со мной наблюдать, как уезжает полтонны драгоценного бензина.
- Конечно, чистый бензин вам никто не даст, ребята… — проворчал он, — Это наш мэр местный. Глава типа.
- Да ладно?
- Ага. Передаёт привет за ваши подарки, но… топливом делиться не очень хочется, сам понимаешь.
- Понимаю… Так что вы нам привезли тогда?
Лис сразу же хитро улыбнулся.
- Масло. Отработанное.
- Что!? — я понял, что только что подставил весь наш состав.
- Спокойно, — лис показал мне открытую ладонь, успокаивая меня, — На этом может дизель ездить, точно говорю.
- Да как же?
- Вчера наши машины на нём ездили. И ваш дизель поедет как миленький. Это ни разу не экономней чем настоящее дизельное топливо, но до электропутей у Москвы вы доедете. Благо не вы первые и не вы последние.
- Ренрек, блин! — в душе воскликнул я, — Ты хоть представляешь, что будет, если мы не дотянем!? Нам этот поезд на себе волоком тащить!
- Дотянете как миленькие! Если останавливаться не будете… — дополнил он, зажигая ещё одну сигарету.
- Ну вы даёте, ребята…
Лис ничего на это не ответил и разговора у нас так и не вышло. Хотелось побить морду этому рыжему хитрому гаду, который вместо нормального топлива привёз нам отработанное подсолнечное масло, и ещё говорил, что на этом мы куда-то уедем. Отчаянно хотелось верить…
Но когда пёс по кличке Барсук проснулся, он даже не стал ворчать насчёт масла. Просто велел перекачать его в запасной бак — на меня даже внимания не обратил, как будто я был пустым местом.
К двенадцати часам весь личный состав проверили, снабдили очередной порцией сухого пайка до Москвы — благо ехать надо было недолго — и приготовились к отъезду. Но прямо пред тем как машинист завёл свою машину, у состава скрипнул тормозами грузовичок мэра.
Все любопытные морды тут же высыпали посмотреть, что сучилось. Оказалось — ничего необычного. К мэру подошёл наш командир, представился, и выяснил в чём дело.
- Сил судить этого мерзавца у нас почти нет, — пёс стукнул по борту машины, и там кто-то замычал, — Возьмёте его в Москву, там сдадите кому-нибудь построже…
Командир заглянул в кузов — там, связанный по всем лапам и заткнутый средних размеров простынёй, лежал захваченный нами в плен лис. Придя в себя, бедняга матерился и брыкался – наверное, именно поэтому его и заткнули.
- И какой нам с него навар? — спросил шакал, — Его же кормить, поить…
- Он уже покормленный, — заверил пёс, — до Москвы он дотянет — а там уж с ним разберётесь.
Долго уговаривать не пришлось — шакал кивнул, и двое солдат затащили его в соседний вагон.
- ПО МЕСТАМ!!! — скомандовал чёрный, махнув лапой машинисту. Барсук тут же нацепил свою фуражку и запрыгнул в кабину. Локомотив тряхнуло, и двигатель в три тысячи лошадиных сил спокойно и довольно заворчал.
- Это он ещё на остатках дизеля работает, проворчал я.
- Да что тебя тревожит? — спросил доберман, лёжа на соседней полке.
- Не хочу опять волочить этот чёртов поезд на себе…
Пёс хмыкнул, понимая, что если что, это сулит и ему…
По вагонам прошла волна сцепления, и мы тронулись в путь до Москвы.
Машинист попытался разогнаться до своей предельной скорости: пути были достаточно хорошими и известными, их поддерживала Москва со своими ресурсами, но всё равно, как я и предсказывал, через час нам пришлось перейти на подсолнечное масло. Двигатель хоть и работал довольно хорошо, но всё равно, больше пятидесяти километров в час не случалось. Я уже чувствовал, как меня зовёт моя личная лямка под сиденьем…
- Десять километров до электропутя! — объявил шакал, заходя к нам в вагон. Завидев нас с Доббом, он присвистнул.
- Вы, двое, — сказал командир, — спускайтесь и за мной в головной вагон.
- А нам это надо? — поинтересовался мой друг.
- Приказы, товарищ ефрейтор, не обсуждаются. Спускайтесь!
Мы с неохотой слезли со своих полок и отправились за шакалом. Он провёл нас через все вагоны до самого локомотива, не останавливаясь и не оглядываясь. Нас кое-где всё ещё встречали как героев, но это откровенно приелось. Командир, между тем, спокойно вышел из первого вагона и прошёл в локомотив.
Мы пожали плечами: обычно, заходить туда было строжайше запрещено — после того, как один незадачливый солдат слил всё топливо для дизельного локомотива. Нас, наверное, посчитали не столь тупыми.
Первый с конца у нас был электрический локомотив. Он использовался везде, где было напряжение и нужное оборудование — контактный рельс или линия электропередач. Это были самые счастливые для всего состава участки пути — поезд шёл быстро, плавно, без рывков. Часто на таких перегонах перезаряжались те, кому это было необходимо: генераторы работали на полную, контактная сеть давала почти неограниченное количество электричества — можно было развлечься с этим. В России таких участков было, к сожалению, совсем не много, в основном, у самых крупных городов, у которых остались ядерные электростанции, или у городов с работающими плазменными реакторами. Таких было не много, и электричество было у зверей в избытке почти всегда, но не у каждого города с запасом мощности пролегала железная дорога. Сейчас мы как раз подходили к одному из таких участков.
Вторым локомотивом был дизельный — он сейчас и тащил весь наш состав, рыча своим движком. Обходить его пришлось по наружному борту, поскольку наш машинист не пускал туда вообще никого принципиально — топливо для этого локомотива было ужасающим дефицитом — а его как раз таки требовалось больше всего.
И последним, а точнее первым локомотивом был огромный чёрный паровоз. В его небольшую кабину мы вошли по внешней дорожке над огромными громыхающими своими сочленениями колёсами, тяжёлыми как чёрт. Меня всегда впечатлял именно головной локомотив, самый большой из трёх, с огромным скотоотбойником перед собой: это был единственный паровоз, который мог потянуть за собой весь состав, включая два дополнительных локомотива. У нас его прозвали драконом — за его звук. И действительно, когда машинист растапливал топку, а потом запускал его, это было грандиозное зрелище. Меня неимоверно впечатлило это в первый раз, когда я увидел, как восемь пар стальных колёс вместе провернулись на месте, не трогая поезд с места — несколько раз, а потом, чуть замедлив свой ход, вперёд. Машина, весом больше чем пятьсот тонн, разгоняла состав до сотни километров в час, требуя при этом огромное количество угля, мазута и воды. Обычно этот гигант использовался только в крайних случаях — если не хватало дизельного топлива или не было электричества, а ехать надо было быстро…
И что самое интересное, нам рассказал Барсук, поезд был не наш, а из далёкой Америки. Как он оказался у нас, а главное, зачем, никто уже не знал. У нас его берегли как священную реликвию и старались без нужды не гонять. В России его слегка переделали — но лишь внешне, — добавили дорожки, чтобы можно было ходить у котла прямо на ходу, и некоторые другие косметические особенности.
Шакал повёл нас в кабину этого самого паровоза. Доберман охотно завернул за ним, а я ещё минутку стоял, любуясь огромным тяговым механизмом колёс, сейчас работающим вхолостую. Очень хотелось пройти около котла по узенькой дорожке, оказаться на носу этого поезда… но я был не настолько мал, чтобы там поместиться.
- Эй, ты там застрял? — поинтересовался Добб, высунув морду в запыленное окошко.
- Уже иду…
Внутри кабины было довольно тихо и уютно, хоть и не тесно. Тут нашлось место даже для небольшой полки, на которой можно было устроиться спать…
- Присядьте, — велел нам командир, указывая на неё, — У меня к вам небольшой разговор.
Я аккуратно поджал хвост к спине, усаживаясь на полку. Доберману повезло куда больше с этим делом.
- Чем-то провинились, товарищ капитан? — спросил доберман, следя за передвижениями шакала.
- Если не считать, что ты увёл у меня из-под носа ящик патронов, то строго наоборот. В данный момент мне нужны лучшие.
- Это приятно, — констатировал я.
Шакал приподнял свою фуражку пальцем, потом вообще снял её, растрепав свои уши.
- Могу сделать вам ещё приятнее, — сказал он, садясь на место кочегара, — Вы, наверное, думаете об увольнительной?
Я переглянулся с моим другом за пару секунд. Мы дружно кивнули шакалу.
- Отлично, — улыбнулся он, но как-то криво, — это не без подвоха.
- И в чём подвох? — прямо спросил доберман.
- Мне нужны лучшие, как я уже говорил. Ваша задача будет простая — в Москве вы возьмёте с собой Терминатора в качестве огневой поддержки, и сходите за… — Шакал замолчал, почесав подбородок, — За ураном.
- За чем!? — дружно воскликнули мы.
- Вы не ослышались, дорогие мои. За ураном.
Я сжал зубы. Хорошо, что он предупредил сейчас, иначе окончательно бы испортил нам всю увольнительную. Баснословная стоимость даже грамма урана, привлекла бы к нам такое внимание, что ввек не отстрелялись бы.
- Сколько? И почему не предупредили Терминатора? — стал уточнять Добб, но я перебил его.
- Эй, ты чего так сразу соглашаешься? — выпалил я, ударив его по груди.
- Ты же знаешь закон — приказы не обсуждаются.
- Точно, — подтвердил шакал, — Но это пока не приказ. Приказом это станет, если вы согласитесь.
- Тогда я повторю главный вопрос — сколько урана мы повезём и главное — как.
- К сожалению, Москва пока не ответила, дадут вам машину или нет, но я бы не советовал вам на это рассчитывать. Урана там совсем не много, чтобы кто-то из вас, даже ты, — он кивнул на меня, — надорвался.
- Что с безопасностью? О нас кто-нибудь позаботиться?
- Да, но главная задача у вас — позаботиться об уране. Он нам будет очень-очень нужен, на ближайшие полгода. Что касается вас — да. Обеспечат всем необходимым: препаратами, защитой, масками. Сейчас будете смеяться, но при этом вам лучше не вызывать подозрений, и вообще вести себя как обычно. Операция не утверждена штабом, и всё это — большой военный эксперимент. Если всё получиться, то железные дороги пойдут в гору, и мы в кои-то веки сможем восстановить нашу державу!
- А если нет? — спросил я.
- Тебе в лучшем случае или в худшем?
- В лучшем.
- В лучшем случае вы будете тащить этот состав волоком до Владивостока.
Доберман присвистнул от негодования.
- Лучше бы этот эксперимент удался.
- Да, все об этом так и мечтают.
- А в чём суть-то? — решил спросить я, но командир лениво отмахнулся от меня лапой.
- Скажу пока только одно — ящеры умудрились раздобыть где-то паровоз покрупнее этого, — он похлопал по железной стенке кабины, — А ходят слухи так они вообще его сделали с нуля. Но всё — не суть важно. Когда приедете, вы это увидите воочию, и я уверяю вас, что зрелище того стоит.
Состав сильно дёрнуло, и поезд стал набирать скорость. Выглянув в окно, я увидел мелькающие у путей столбы.
- Электричество! — сказал я.
- Да. Значит уже скоро. Теперь слушайте меня внимательно, потому что повторять три раза я не буду.
Добб кивнул своему командиру, я же продолжал смотреть в окно, развернув одно ухо в сторону шакала.
- По прибытии в Москву ты, твой друг и песец, берёте всё своё оружие и сразу же чешете к последнему вагону — там вас будут ждать двое зелёных, типа Ботаники. Ящеры отведут вас на склад с медикаментами, выдадут всё самое необходимое, включая маршрут вашего прохода. Не удивляйтесь тому, что он будет извилистым, нелогичным и вообще тупым: вместе с вами пойдут ещё шесть ложных групп, задача которых — отвлечь вероятного противника от вас. Вам дано разрешение стрелять на поражение в городской черте — сколько угодно. Старайтесь не палить по всякому, кто на вас криво посмотрит или не поздоровается на улице: хотим мы этого или нет, но бандиты есть и в Москве. Не привлекайте внимания — просто принесите чемоданчик сюда.
Шакал закончил и тоже выглянул в окно.
- Если у вас всё получится, и если эксперимент пройдёт успешно — настанет для нас счастливая пора, парни.
Доберман сидел на полке, опустив морду вниз, явно думая о предстоящем. Я решил слегка приободрить его, и громко спросил у командира:
- А отпускных будет много?
Шакал тут же поднял свою морду, на которой поигрывала улыбка.
- Если справитесь, вас ваш отпуск отпускать вообще не будет, — пообещал Шакал, зная все вредные привычки моего лучшего друга.
- А когда это будет подтверждено на бумажке? — поинтересовался доберман. Шакал удивлённо поднял брови.
- Да хоть прямо сейчас.
Доберман развёл лапами, показывая, что он будет совершенно не против того, чтобы получить своё разрешение. Командир клацнул челюстью и достал из мундира пару небольших листочков и шариковую ручку.
- Ладно, это вам на троих, — пояснил он, выписывая нам одно разрешение, — Всё равно никто не спросит.
Я взял у него маленький клочок бумаги, аккуратно свернул и засунул в карман разгрузки. Добб такой не носил и проблемы с недостатком карманов у него были всегда.
- Можете идти, — командир махнул на нас лапой.
- Барсук пустит через локомотив, когда тот на ходу? — поинтересовался я. Чёрный лишь удивился, пожав плечами.
- Куда же он денется? Пустит конечно…
В общем-то, мы действительно прошли без проблем — более того, на обратной дороге машиниста нашего мы даже не увидели. Странно, потому что тот обычно носился как угорелый с этими локомотивами, а сейчас, судя по всему, валялся где-то пьяный вусмерть. Странно — перед Москвой вообще положено привести всё в порядок…
Терминатора мы нашли быстро: он сидел в своём купе, вместе со всеми, чистя свой пулемёт. Зрелище это было то ещё: разобранный пулемёт песца занимал весь стол, пол, верхние полки и пасть полярного лиса. Наверное, именно поэтому посмотреть на это хотели все.
Доберман, пожав плечами, сказал, что это не самое лучшее время рассказывать нашему товарищу о секретных планах командования, но на правах старшего, я приказал ему собрать пулемёт обратно, и привести его в полную боевую готовность. Песец недовольства не высказал, но намёк понял: он видел, как нас увёл шакал, и знал, что разговор был не за милые глаза.
Мы вошли в пояс хаоса, что лежал вокруг Москвы. Это была огромнейшая свалка радиоактивного и крайне опасного мусора, окружающая столицу почти что неприступным кольцом. За пару километров до пояса начиналась выжженная пустыня, земля которой была покрыта двухметровым слоем стекла, за ней — руины бывшего Подмосковья. Пояс хаоса образовался ещё во времена войны — когда Москву всячески пытались разбомбить, уничтожить и сжечь — русские системы противовоздушной обороны работали настолько хорошо, что ни одна ракета, бомба или самолёт не долетели до Москвы. Их путь заканчивался здесь — на границе дальности поражения средств ПВО. Всего пять километров от границы города, но впечатляющая эффективность. Странно, что с любой высоты любая техника падала в одно место, точнее в один радиус от центра Москвы.
Пока Терминатор собирал свой пулемёт, я сидел у окна, разглядывая причудливые остатки оружия последней войны. Самолёты, неразорвавшиеся бомбы, танки и огромные баллистические ракеты. Одна такая ракета крайне вызывающе стояла посреди свалки, возвышаясь над остальным хламом — специально или нет, но почему-то она стояла логично, верхом смотря на небо, основанием упираясь в гору хлама. Это была последняя ступень от огромной ракеты — именно в ней был ядерный заряд, о чём недвусмысленно намекал нарисованный на корпусе огромный жёлтый знак радиоактивной опасности. Конечно, никакой радиации там давно не было: уран вытащили и пустили в оборот, но верхушка ракеты тоже недвусмысленно чуть-чуть наклонилась в сторону центра Москвы, как будто всё ещё хотела долететь до своей цели…
- Внимание! — раздался громкий голос нашего машиниста по громкой связи, — Торможение через две минуты!
- Быстро же они, — проворчал доберман, — Пойдём к себе.
- Терминатор! — позвал я песца.
- Да? — он быстро собрал оставшиеся части пулемёта в одну кучу, чтобы не разлетелись по всему вагону при торможении.
- Ждём тебя у последнего вагона. Сразу же.
- Что-то несём? — догадался песец.
- Именно.
6.
Паровоз как глыба льда.
- Повторяю: всем приготовиться к торможению! — заорал матюгальник в нашем вагоне, — До торможения осталось десять секунд!
За окошком уже начинался индустриальный пейзаж — конечно, от вандализма никакие противовоздушные системы не спасли. Огромные разорённые и занятые территории — вся Москва была поделена на несколько десятков частей, и зачастую с довольно неплохо вооружёнными, воинствующими группировками.
- Держись! — Добб дал мне по затылку, и насильно прижал мои лапы к поручню.
Весь поезд тряхнуло, и меня прижало к доберману. Сам он встал довольно хорошо, ухватившись за проём между купе в нашем вагоне. Я уткнулся мордой в его плечо, недовольно засопев.
- Спасибо... — поблагодарил я, как только сила моей инерции ослабла настолько, чтобы я мог спокойно стоять.
- Как всегда не за что, — довольно рыкнул Добб. Ему при торможениях везло куда меньше, особенно если он спал.
Скрипя тормозами, поезд прибывал на вокзал. На моей памяти это происходило уже шестой раз, и каждый раз встречали нас одним и тем же.
Торгаши заполнили всю платформу, но команды на выход пока не было. Я, как старший по вагону, должен был пойти и открыть дверь — разве что за меня это делали едва ли не в десять раз чаще, чем мне полагалось. Но дверь в вагоне — это такие мелочи: мы были в Москве, а значит, очень многие должны были пойти в свои отпуска. Поначалу я думал, что шакал позвал нас именно за тем, чтобы выдать отпускные, но теперь приходилось вновь вооружаться и отправляться в путь.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |