Танцы на атомной станции 4 страница

- Угу, вне политики, - сказал Вин. – Все так говорят. Пока эта политика их за задницу не цапнет вот такими зубами.

- Ну, ладно, уговорил, - неохотно согласился Влад. – Я с вами.

- Прекрасно, - сказала Гештальт. – Тогда объясню, что нужно сделать.

- Такой вопрос, - меня заинтересовала одна деталь. Мне она показалась очевидной, странно, что больше никто не обратил внимания. – А почему наёмники из твоего клана, твои товарищи тебе не помогают?

- Как объяснить.… У нас, наёмников, этика ещё более сложная, чем у сталкеров из других группировок. Тогда получится, что я не выполнила это задание, провалила его. И потом – не очень хочется, чтобы об этом узнало много народу.

- Но нам же ты рассказала….

- Да, - Гештальт смутилась, - я предположила, что вы менее меркантильные, чем мои коллеги….

- Может, ты права. В каком-то смысле, - Вину явно льстит подобное мнение. – Ну, излагай свой план.

- Переходов был очень предусмотрительным человеком. Вообще, мне кажется, он обладал даром предвидения. Профессор сделал нычку на территории Радара. Он залил мне в ПДА координаты, карту с отметками. Это с другой стороны Выжигателя, ближе к Припяти. И это очень хорошо. Я уверена, что с той стороны, где был наш лагерь, до сих пор ковыряются военные и, возможно, монолитовцы. Уж как эти заразы узнали о наших исследованиях – понятия не имею. Может, они с «Одержанием» заодно, фиг знает. В ПДА того монолитовца ничего особого не было – на карте местности была отметка с нашим лагерем и дата и время атаки, вот и всё по этой теме. Короче, в тайнике есть готовый прибор – генератор излучения, превращающего людей в псиоников. У меня есть инструкции к нему, код активации и всё, что нужно. Я хорошо знаю, как эта штука работает, потому что я во многом помогала Переходову. Наша с вами задача – пробраться туда и уничтожить прибор. После чего я уничтожу все материалы исследований и сами жёсткие диски – чтобы никто уже не узнал. Редко когда учёный хочет гибели своих трудов, но последним желанием Переходова было именно это.

Гештальт помолчала.

- Теперь, - сказала она ровным голосом. – Вы можете меня убить, взять прибор и захватить мир при помощи него.

Я расхохотался. Так я ещё никогда не смеялся. Рядом в истерике катался Вин – всхлипывая от смеха. Только Влад с недоумением смотрел то на нас, то на Гештальта.

- О Боже, - выдохнул свободовец, - Вот что значит – наёмник. Ты реально решила, что мы такие же упыри, как твои заказчики?

- Да кто вас знает, - улыбнулась Гештальт.

- Но теперь ты нам веришь?

- А куда деваться….

- Значит, так, - сказал свободовец. – Дай посмотреть карту.

Гештальт открыла карту и протянула ему ПДА.

- Хмм… ты знаешь, что у нас с монолитовцами договор о разграничении сфер влияния. Они отдали нам Припять – весь город, а мы им оставили лакомый кусок к югу, богатый на артефакты.

- И зачем? – спросил Влад.

- Припять – это удивительное, даже по меркам Зоны, место. Можно сказать, Зона в Зоне. Там особенный микроклимат. Нет аномалий, артефактов, нет мутантов – только слепые собаки и разные мелкие зверьки забегают. Ну, зомби иногда забредают. Но редко. Зомби и мертвяки – это в городке Чернобыль и возле Янтаря. В Чернобыле ещё и кошек до фига. Обычные кошки, не мутанты, на сталкеров не кидаются. Мы их котэ называем. А Припять – это просто покинутый людьми город. Мёртвый город. Самое красивое место на планете. Это настоящий памятник той трагедии 1986 года. Трагедии, о которой за Периметром почти никто не помнит. И мы водим туда туристов – чтобы хоть кто-то помнил. Ну и зарабатываем на этом не хуже, чем на артефактах. Кругом одна польза, - он улыбнулся. И продолжил, - я сейчас составляю примерный маршрут, как мы завтра пойдём – чтобы пройти по нашей территории – территории «Свободы» – и не попасть ни к «Монолиту», ни в аномалии. Плюс там есть несколько действующих пси-установок….

- Они отмечены на этой карте, - сказала Гештальт.

- Отлично. Тогда я займусь маршрутом, а вы спите – можно прямо здесь. Вон, народ уже храпит вовсю.

Действительно, большая часть тусовщиков уже легла спать. Многие ушли в здания, в номера так называемого мотеля (вполне себе цивильное место, мне там доводилось спать), а некоторые уснули на матрасах рядом с кострами. Мне спать особо не хочется, но стоит полежать спокойно минут 15 – сон сам придёт. Я так и сделал. Гештальт легла рядом, она долго ворочалась, устраиваясь поудобнее. Влад соорудил себе гнездо из трёх пледов и заснул быстрее всех. Конечно, помимо общей текилы, он один выпил две трети бутылки виски.

Я лежу на правом боку, бесцельно разглядывая территорию базы, чувствую тепло тела Гештальта за спиной. Приятно.

Сны… Сны сталкера. Кошмары? Предчувствия?

Я стою над обрывом. Внизу расстилается лес из чёрных ёлок, неторопливо струится узкая чёрная река. Я знаю, она впадает в море неподалёку. А над морем – мост с огненными чашами. Вверху – тёмно-красное небо. С него падает голубой снег. Знакомая картина. Я закрываю глаза и подставляю лицо снегу. Холодные снежинки нежно щекочут веки. Приятно. Я открываю глаза и снова окидываю взглядом окружающий мир. Мир моих несдержанных обещаний. Красиво. И загадочно. Если бы я не сбежал – я узнал бы о нём больше. Например, чьи кости покоятся на склонах этого обрыва и кто были те, кого мы тогда расстреляли…. Нет, слишком больно вспоминать. Я помотал головой, снежинки обиженно свалились с моих ресниц, словно голубые ледяные слёзы. Не стоит эта красота таких массовых жертв. И ведь Лайм – в его смерти виноват не только я. Вся машина «Объекта» дала тогда сбой. Но им легче было убрать Лайма, чем признать свою ошибку. И потом – я улыбнулся собственному цинизму – эта нарочитая сюрреалистичность страшной новогодней сказки сильно уступает холодной предательской красоте Чернобыльской Зоны. В каком-то журнале ландшафт Зоны назвали предательским. Что ж.… Эти слова имеют определённый смысл. Ведь любить Зону – значит, предать человечество и его идеалы.

Пора возвращаться в мир, который я выбрал себе сам. Я решил напоследок пройтись немного, но мне не дали. Вой сирены выдернул меня из сна.

Я стою посреди базы «Свободы» с новым «Валом» наизготовку. Вин, жмурясь ото сна, вставляет магазин в свой АК-74 с подствольником. Рефлексы, отлично…. Уже светло. Я взглянул на экран ПДА – 5 утра. Нормальное время для нападения, самое то. Сталкеры хватают своё оружие и, грозя жестокими карами нападающим, распределяются по периметру базы, под руководством Макса и ещё нескольких свободовцев. Туристы лезут посмотреть на настоящие разборки, но их загоняют в мотель – если с ними что случится, рейтинг «Свободы» резко упадёт, да и вояки, которые позволили организовать эти полулегальные прогулки, быстро прикроют эту лавочку.

- Что за отстой, - Влад поводит стволом, который вчера выменял за свой хабар. Это натовская SIG-550 – на нашем рынке недорогая, но одна из самых лучших винтовок. Неужели мой напарник научился, наконец, разбираться в оружии?

- Нападение на базу, - Вин оценил обстановку лучше всех. – Но кто? Мать вашу! С «Монолитом» договорились, с «Долгом» перемирие, бандюки обосрутся на базу лезть – они только одиноких сталкеров лупить горазды. Каким уродам от нас чего надо?

Мимо пронёсся Визажист. Его крашеные жёлто-красные волосы развеваются, как пламя. Он оборачивается к нам

- У кого стволы снайперские – бегом на вышки!

Я, не раздумывая, бегу к ближайшей вышке. Чёрт, рюкзак остался валяться, где мы спали. Хорошо, что я вчера сунул несколько обойм в карманы комбеза, а патроны к пистолету «Форт-12», бинты, салфетки и некоторые препараты и так всегда по карманам.

Взбираюсь на вышку. База «Свободы» - это старые армейские склады, поэтому здесь и вышки основательные, настоящие – не те деревянные насесты, что на Барьере и возле лагерей одиночек. По высоте эта железобетонная башня, наверно, как пятиэтажный дом, взбежав на верхнюю площадку, я порядком запыхался. Вены на ногах неприятно гудят, лёгким воздуха явно не хватает, пульс бешеный. Сталкер-одиночка, который уже был на вышке, даже посочувствовал

- Передохни чуток, а то ствол в руках ходить будет – фиг попадёшь.

- Сейчас, секунду. Просто проблемы с сердцем, - оправдываюсь я. – Кто хоть напал?

- Кто-то новый и очень бестолковый, - ответил сталкер. Он уже выцеливает живые мишени в оптику «Винтореза». – Глянь, размалёванные, разнаряженные – как индейцы на войну. Проблема – их чуть больше, чем до фига.

Я приникаю к прицелу «Вала». М-да… Парень правильно оценил нападавших. Хотя какой он парень – взрослый мужик, лет сорок, а то и больше, наверняка и армейский опыт есть, может, даже здесь раньше служил, а потом подался на вольные хлеба. Одет, как подросток – да здесь многие так ходят – чёрная кофта с глубоким капюшоном, спереди огромный принт – целая картина с волками в лесу при луне, беспалки, кроссовки. Джинсы с большими накладными карманами разрисованы маркерами. Это такая народная сталкерская забава – расписывать друг другу шмотки разными лозунгами, у меня самого на левой штанине комбинезона красуется «Зона – это сталкеры! Сталкеры – это Свобода!» - Вин постарался. На шее этого сталкера болтается респиратор и очки-гоглы с тёмными линзами. Внизу кто-то шмальнул из подствольника. Я прекращаю созерцать боевого товарища и переключаюсь на врагов. Да, такой дурацкой экипировки я ещё не видел. Клоуны, мать вашу, клоуны-убийцы надвигаются на нас в утреннем тумане. На самые дорогие костюмы химзащиты с замкнутыми циклами дыхания и прочими излишествами натянуты бронежилеты, налеплена броня, снятая с экзоскелетов. Вот тупость! Как столько брони таскать без сервоприводов? Что-то не так. Эти громоздкие силуэты двигаются слишком легко и плавно, это какие же мышцы должны быть. Из-под капюшонов торчат то ли толстые провода, то ли антенны какие-то – как у роботов из старых фильмов. Костюмы выкрашены кричаще яркими разводами синего, фиолетового и красного, отчего безобразная экипировка выглядит совсем нереальной. Но враги реальны. И стволы у них – «Гроза», «Тайфун», гранатомёты типа «Бульдог» - уже начали реально забирать жизни сталкеров.

Я выбрал себе жертву и выстрелил в голову. Как там Ганжа сказал – пробивает даже экзоскелет…. Не обманул. Клоун-убийца замер, зашатался и рухнул в траву. Класс! Только как он дёргается в предсмертных судорогах, мне не нравится. Словно зомби. На всякий случай посылаю ему ещё один хэдшот. О, угомонился. Хорошо. Переключаюсь на следующего. Попадаю в грудь. Он вообще не реагирует. Беру выше и снова в голову. Святые ликвидаторы! Мимо моей головы проносится пуля. Мерзкое ощущение. Смещаюсь в сторону и продолжаю отстреливать врагов. Внизу раздаются душераздирающие вопли раненых и умирающих сталкеров. Ну, конечно! Клоуны-убийцы [я решил их так называть] смели охрану на входе и прорвались на базу. Хреново. У них гранатомёты. Сейчас всех наших ребят положат. Нет, я им не позволю. И тут между мной и моим напарником что-то шлёпается и подпрыгивает. Я не успеваю крикнуть, предупредить его – зато успеваю перевалить за бортик площадки и рухнуть на нижний ярус вышки. Как мешок с картошкой. Инстинкт самосохранения быстрее благородства на это раз. Наверху рвануло. Парню в кофте с волками уже не поможешь. Граната ВОГ для подствольного гранатомёта, интегрированного в «ОЦ-14 Гроза», не оставляет жертве шансов. Я выругался, перезарядил «Вал» и начал слезать с вышки. И, словно почувствовав, глянул на ПДА. Прямо подо мной трое врагов. В этот момент с верхнего яруса начинает капать кровь убитого парня. Запах свежей крови и разорванных внутренностей, близость врагов, близость смерти – словно у меня в голове что-то переключили. Мной овладела дикая, животная ярость берсерка. Да я с этих уродов их клоунскую броню зубами сорву и глотки им перегрызу! Я прыгаю прямо на головы клоунам. Одного сбиваю с ног, падаю сам рядом и перекатом ухожу с линии огня. Это только в кино красиво – я отбил коленки и приложился башкой об край дорожки, выложенной плиткой, но боли нет. Есть только ярость. Перед глазами всё красное. Вскидываю автомат, почти лёжа на спине. Короткая очередь. Думаете, из такого положения стрелять не получится? У меня получается. Ещё один клоун мёртв. Остальные двое отступают, обстреливая меня. Вот уроды! Обойма моего «Вала» опустела. Перезаряжать некогда. Выхватываю «Форт-12». Слабенький пистолет против навороченной брони. Вот реальный цирк начался. Вспомнилось, как я в компьютерной игре мочил сектантов в экзоскелетах из такого же пистолета – и весьма успешно. Всё дело в меткости. Выстрел в голову смертелен практически для любого существа. Так что бой продолжается. Только в жизни сохранения с перезагрузкой не предусмотрены. Мало того, сейчас почти любая рана снизит подвижность и станет для меня смертельной. Рядом мусорные контейнеры. Я туда. Мечусь между ними, как загнанная в угол крыса. И только резкие звуки выстрелов – как удары мокрой плёткой. Урод в разноцветной броне рухнул. Ну, да, большой шкаф громко падает. Я же на него целую обойму извёл. Я перезарядил пистолет – и едва не застрелил парня, который вломился ко мне, под защиту мусорных ящиков. Это Слип – я узнал его по чёрному противогазу с синими дредами, приклеенными к макушке.

- Чувак, бинт есть? – прохрипел свободовец, зажимая правый бок.

Я молча вытаскиваю бинт, разрываю упаковку и быстро обматываю анархиста поверх комбинезона. Концы бинта закрепляю его же значком с символом «Свободы» – зелёной головой волка.

- Мля, не так туго! – шипит он от боли.

- У тебя наверняка в рёбрах трещина. Нужно зафиксировать. Да и крови меньше потеряешь. Это осколками тебя дырануло?

- Угу. Потом надо будет выковырнуть, если что застряло, - Слип привалился к ржавой стенке контейнера и тяжело дышит, хрипя фильтрами противогаза. Я перезарядил «Вал» и расстрелял очередного клоуна.

- Что-то их много, - заметил я.

- Вижу, блин. У тебя гранаты есть?

- В рюкзаке остались. А у тебя?

- Тоже.

Наш угол оставили в покое, бой снова сместился к выходу со складов. Сталкеры выгоняют клоунов с базы. Я поднялся и осторожно выглянул. Можно пробежаться и помочь ребятам добить клоунов. Я повернулся к Слипу.

- Слип, ты как? Драться можешь?

- Не знаю, мля, весь бок пылает.

- Сейчас полегчает, - я достал анаболик и вколол анархисту в правое плечо.

- Пасибки, чувак, - Слип поднимается на ноги, но снова падает, срывает противогаз и начинает блевать. – Господи, как хреново, - он отплёвывается, я даю ему влажную салфетку, Слип вытирает лицо и с отвращением бросает салфетку в сторону. – Выпил коктейль перед боем, называется….

- Ничего, - успокаиваю я его, - бывает. Полежи здесь, я пойду, помогу нашим.

- Ок. Храни тебя Джа.

Я выбираюсь из-за контейнеров и прыжками устремляюсь на звук боя. На бегу стреляю в особо резвого клоуна. Ему пофигу. Я уже заметил – клоунов-убийц нельзя притормозить – они не обращают внимания на раны. Их можно только убить, разнеся череп. Неужели они не чувствуют боли? Странно, ведь даже зомби и снорки – эти, страшно сказать, мёртвые существа сохраняют болевую чувствительность, пусть и слабую. Что ж такое….

Возле входа на базу происходит натуральное побоище. Одиночки, наёмники и свободовцы пытаются окружить клоунов, чтобы никто не ушёл живым. Получается не очень – мощный огонь клоунов уже ополовинил ряды сталкеров. Подтянулись парни с Барьера – но это мало что даёт. Меня клоуны сейчас не видят. Эх, жахнуть бы, чем помощнее…. Здесь полно трупов – можно ведь взять чей-нибудь ствол. Я наклоняюсь и подбираю «Грозу». Отлично, подствольник заряжен, а рядом ещё два гранаты. Выстрел. Ух, одному снёс башку, другому оторвало руку, жаль, что это его не вывело из строя. Теперь всё внимание на меня. Заряжаю подствольник. Выстрел. Промазал. Снова заряжаю. Нет, я так своих покалечу. А что у нас с патронами? Полный магазин бронебойных. Прекрасно. Две короткие очереди. Ещё два клоуна мертвы. Снова перевожу в режим гранатомёта. Высматриваю цель. Так, где же они? Ну, суки, вылезайте, всех убью.

- Эдгар, успокойся. Это последние были. Всё кончилось. Мы всех замочили, - рядом со мной стоят Макс и Вин.

Я опускаю ствол. Наваливается дикая усталость. В ноздри ударяет сладко-солёный запах свежей крови и смерти. Ярость улеглась.

- Сколько наших погибло? – спросил я, закуривая. Запах табака не может перебить запах поля боя, но как хоть немного легче.

- Проще сказать, кто остался, - Макс показал мне список контактов в своём ПДА. – Пятеро одиночек – ну, с тобой и Владом семеро, четыре наёмника и пятнадцать свободовцев, вместе со мной и батькой.

- Шестнадцать, - сообразил я. – Там, за контейнерами Слип. Его ранило и, кажется, контузило, но, думаю, он в порядке. – А где Влад?

- Он и Ганжа с туристами, - ответил Макс. – Понимаешь, с ними тоже должен был кто-то остаться. Это же мирные люди. Они приехали природу посмотреть, свежим воздухом подышать, а тут такое. Я ещё туда пытался Скрягу отправить – с его больными глазками только воевать, но он же упрямый, как танк.

- И что – плохо разве? – Скряга, бывший торговец, а с возвращением Ганжи переквалифицировавшийся в специалиста по артефактам и сборкам, подошёл к нам, поправляя очки с толстыми линзами. – Я одной сборкой «чёрная дыра» двух уродов положил, а потом ещё двух с «Калаша» угробил.

- Да герой, герой, - Макс потрепал его по плечу. – С меня бутылка.

- Две бутылки. Коньяка. Помянем ребят по-человечески.

- Лады.

- А что с Гештальтом? – спросил я. - Это девушка-наёмник.

- Я здесь, - Гештальт подошла.

- А где Визажист? – беспокоится Вин. – Я его в контактах не вижу.

- Я тоже, - мне это не понравилось. - Пойдём, проверим.

Мы буквально идём по трупам. Под ногами мерзко хлюпает начавшая сворачиваться кровь. Возле стены бара кто-то всхлипнул. Я устремился на звук. Парень в комбинезоне «Заря» и без нашивок группировки – одиночка, значит. Его ПДА валяется рядом – поэтому-то он высвечивается, как труп. Дима Предатор. Забавно, и ботинки на нём фирмы Predator.

- Ну, что с тобой, брат, - я присел рядом с ним. Сталкер, почувствовав себя в безопасности, потерял сознание. У него аж три пулевых раны, но кости и внутренние органы не задеты. Жить будет.

Ранеными займётся местный специалист с загадочной кличкой Белый Корсар, реальный врач, сосудистый хирург с высшим образованием. Ну, в местных условиях он давно стал врачом-универсалом. Мёртвых похоронят тоже сами свободовцы. Я, Вин и Гештальт ищем конкретного человека. Осторожно перешагивая через трупы сталкеров, периодически проверяя карманы мёртвых врагов, мы обошли почти всю базу. Нашли Слипа, где я его оставил – анархист уже пришёл в себя и, снова поблагодарив меня, побрёл в бар восстанавливать силы.

- Боже ж ты мой, - бормочет Вин, - ну, где он? У него же боевого опыта никакого, он и в Зоне недавно, а у нас три дня всего….

А я спотыкаюсь об что-то такое, что мой разум не сразу идентифицирует. Всё те же длинные жёлто-красные пряди. Только красного стало намного больше…

- Гады…. Вот гады…. – Вин упал на колени, прижал к груди растерзанный труп Визажиста, - Что он им сделал? Что мы все им сделали? Почему они нас не оставят в покое?

Я бессильно наблюдаю, как он бьётся в истерике. С Визажистом мы толком и не пообщались. Но всё равно – так жалко. Жалко всех погибших ребят. И противно. Противно от того, что непонятно, кто и зачем напал на «Свободу». Если бы это был знакомый противник со знакомыми целями…. А эти клоуны, как из любительского фильма ужасов…. У меня тоже слёзы на глазах. Но слезами никого не вернуть. Нужно действовать.

- Ты хочешь узнать, за что они так с нами?

Вин молча кивнул. Его душат слёзы.

- Тогда нужно узнать, кто они такие вообще, - я выбрал более-менее целый труп клоуна. – Помоги мне оттащить его к Белому Корсару, он разберётся.

- Забавно, забавно, - бормочет Белый Корсар, стягивая окровавленные резиновые перчатки. – Вообще, не понимаю ни фига, - он налил коньяка в пластиковый стакан и залпом выпил. Фыркнул и закусил консервированным персиком из банки. Я, Вин, Гештальт, Макс и Скряга сидим на диване в кабинете Белого Корсара. Врач прохаживается по комнате, на его лице отражено недоумение и задумчивость.

- Я первый раз такое вижу, - говорит Белый Корсар. – Гипертрофированные мышцы – это понятно. Куча стимуляторов на основе стероидов, все дела. Загадка в нервной системе этих созданий, бывших когда-то людьми. Как вы их назвали? Клоуны?

- Клоуны-убийцы, - уточнил я, прикладываясь к коньяку. Те самые бутылки, которую Макс презентовал Скряге, а тот поделился с нами. И за что его только Скрягой назвали…. Хороший коньяк, Влад бы оценил. Но он отказался участвовать в исследовании трупов, в баре снимать стресс тоже не захотел – просто взял бутылку виски и закрылся в номере в мотеле. Не понимаю, лишние деньги за номер платить, что ему с анархистами тусить не нравится…. К тому же, мы накупили у Корсара бинтов, аптечек, разных лекарств, и если что, мне опять придётся делиться с Владом. Он даже аптечку с собой не таскает. Ладно.

- Ну, что с нервной системой? – интересуется Скряга.

- Большая часть нейронов и их связей просто разрушена. Думаю, они побывали под Выбросом.

- Просто под Выбросом?

- Не знаю, - покачал головой Белый Корсар. – Мы же до сих пор точно не знаем, что происходит с человеком, попавшим под Выброс. Может, создатели этих клоунов-убийц использовали какие-то препараты или дополнительное облучение. Я зафиксировал несколько повышенную радиоактивность некоторых тканей тела. Но это совсем незначительные цифры, они ничего нам не дают.

- Создатели? – переспросила Гештальт. – Их сделали искусственно?

- Да, скорее всего. Здесь же полно секретных лабораторий, во многих эксперименты ведутся до сих пор. Приходят новые исследователи, с новым оборудованием, - Корсар вылил себе в стопку остатки коньяка, покачал в руке пустую бутылку и с сожалением отправил её в мусорное ведро, вслед за использованными перчатками. Эту порцию он выпил медленно, глоточками, закусывать не стал. – В общем, у клоунов-убийц разрушена большая часть нервной системы и мозга. Этим объясняется полное, подчёркиваю, полное отсутствие болевой чувствительности. Все хорошо знакомые вам, молодые люди, создания, даже те, кто с точки зрения традиционной биологии уже не живые – зомби, например, они обладают чувствительностью. А эти – нет. И вообще, то, что осталось от их мозга, от нервной системы – уже не в состоянии управлять телом. Те провода, что вы наверняка заметили да, можете посмотреть, - он кивнул на приоткрытую дверь соседнего помещения, где на столе лежит распотрошённый труп клоуна. – Это своего рода антенны, при помощи них и управляли клоунами. Жаль, что черепная коробка полностью разрушена – мало что осталось для исследований.

- Их по-другому никак не замочишь, - пояснил я.

- Понимаю.

- Вин, Гештальт, - обратился я к моим друзьям, - может, выйдем на улицу? У меня голова кружится.

- Может, тебе ещё валерьянки? – предложил Корсар.

- Не, не надо. Мы пойдём.

Мы выбрались из подвала Корсара.

- Не нравится мне это, - сказал я, закуривая. – Взялись уроды на нашу голову.

- Думаешь, это как-то связано с экспериментами, в которых я принимала участие? - спросила Гештальт.

- Без понятия, - честно сказал я. – Давай просто свалим и побыстрее найдём твой хренов прибор и разберёмся с ним. Вин, ты вчера успел составить маршрут?

- Да, всё отмечено у меня на карте в ПДА, - ответил анархист. – Сегодня пройдём до Припяти, я вам устрою небольшую экскурсию по городу – это надо видеть. Потом двинемся к Выжигателю. Там 10км по прямой, ну, как мы пойдём – 14 или 15, надо будет на месте кое-что проверить. Пройдём, сколько успеем до темноты. Заночуем где-нибудь. А завтра к вечеру будем на месте. Только одна проблема – тайник профессора находится в подвалах «Чернобыль-2» - самого Выжигателя Мозгов. Это территория сектантов. Скорее всего, придётся с ними сражаться.

- У вас же нейтралитет? – удивилась Гештальт.

- Нет. Мы просто поделили территорию. А так мы враги. Монолитовцы враждуют со всеми сталкерскими группировками, в том числе с нами. И ещё. Мы пойдём через Припять. Это самая безопасная часть нашего маршрута. Дальше тоже нормально, а вот прямо перед Выжигателем есть очень нехороший участок.

- И что там? – спросил я.

- Да как сказать…. Мы туда редко ходим. Но если смотреть на это сквозь розовые очки – у нас есть возможность увидеть Зону во всей её убийственной красоте. В общем, главное – выжить.

- Впрочем, как и всегда, - сказал я. Ладно, пойду, найду Влада, вы с Гештальтом пока проверьте снарягу, и выдвигаемся.

ПРИПЯТЬ

На некогда белом, теперь грязно-сером бетонном указателе надпись: «Припять 1970».

- Этот город погиб молодым и красивым – в неполные 16 лет, - мрачно констатирует Вин.

Наше фото на фоне надписи. Дальше я буду фотографировать практически всё, что увижу.

Это Барьер. Мы стоим на развилке потрескавшейся асфальтовой дороги. Слева расположены самодельные укрепления из мешков с землёй, досок, ржавых машин и прочего хлама. Стоят самодельные вышки. Горят костры. Бродят настороженные свободовцы и несколько одиночек. Кто-то играет на гитаре. Я узнаю собственный текст

Рыщешь в чужих подвалах

Ищешь, чего бы выпить

А под дождём кислотным

Спит вечным сном Припять

Город чужого детства

Точка на карте империи прошлого

И не пытайся вспомнить

Это уже чужое

Поёшь ты очень хреново

Гитару настроить не можешь

Но от сталкерской песни

Даже у снорков мурашки по коже

Даже зомби притихли

И что-то пытаются вспомнить

Но расползаются мысли

И хочется спать по такой погоде

Но надо идти дальше

Через подземные лаборатории

Через блокпосты и аномалии

На запрещённые территории

Слабость становится силой

Страх превращается в веру

Припять – город красивый

Не я сказал это первым

Припять – город красивый

Припять – город красивый

- Нам туда, - Вин показал за Барьер. – А справа – дорога на ЧАЭС и территория «Монолита».

Я посмотрел направо. Взгляд попал на жёлтую табличку: «Территория группировки МОНОЛИТ. Проход запрещён! Ведётся огонь на поражение!»

- А где их посты? – спросил я.

- Их так просто не увидишь. Но стоит кому пересечь границу – как выскакивают откуда.… Сразу начинается побоище. А ты хочешь посмотреть на сектантов?

- Ну, так, любопытно…

- С крыши 16-этажки вид на пол-Зоны. Может, увидим сектантов. Я даже как-то видел, как они молятся.

- Интересно.

- Да. Обычно во время молитвы люди становятся на колени, а монолитовцы – на одно колено.

- На правое или на левое?

- На левое. А что?

- Я так и думал. По средневековому этикету на правое колено становятся перед сюзереном – ну, перед вышестоящим аристократом, начальником, а на левое – перед дамой сердца.

- И причём тут это? - спросил Влад.

- Ты Фрейда не читал, поэтому не понял, - пояснил я.

- Ты про Зигмунда Фрейда? – уточнил Вин. – Который всё на сексуальной почве толковал?

- Да, он самый. Дедушка Фрейд.

- Вы о чём вообще? – растерялся Влад.

- Эдгар имеет в виду, что монолитовцы молятся женской сущности как воплощению Зоны. Вообще, в художественной литературе и сталкерском фольклоре Зона изредка материализуется в образе прекрасной девушки. Типа, как Гештальт….

- Спасибо, - улыбнулась девушка-наёмник.

- И поэтому монолитовцы молятся, стоя на левом колене, как средневековые рыцари перед дамой сердца, - закончил мысль Вин. И спросил у меня, - Думаешь, их начальство настолько хорошо знает историю?

- Не знаю. Скорее, само собой получилось. Не совпадения, а как тут вообще в Зоне всё происходит. Внутренняя логика событий.

- Ты прав, - согласился анархист. – Ну, господа экстремалы, смотрите под ноги и на дозиметры. Сейчас мы пойдём на 16-этажку. Я иду первым, не отставайте.

Вин направился к высокому зданию. Когда-то это был жилой дом. Место, где жили люди. Понимаете? Обычные люди, со своими горестями и радостями, со своими проблемами. А потом, одной душной апрельской ночью всё рухнуло. Теперь здесь даже запахов жилья не осталось. Пахнет мокрым холодным бетоном, деревьями, растущими рядом, и особенной свежестью, которая есть только здесь. Этот кристально чистый свежий воздух – словно запах самой Зоны. Мы зашли в подъезд со зверски выломанными дверями.

- Словно псевдогигант прошёл, - сказала Гештальт.

- Это мародёры, - пояснил Вин. – Ещё в те времена. Отсюда вынесли всё, что имело хоть какую-то ценность.

Я посмотрел в чёрный провал лифтовой шахты. На 16-й этаж без лифта. Ничего, оно того стоит. Я выпил банку энергетика «Non-Stop». По коже пробежал лёгкий озноб, сердце забилось чаще. Хорошо.

Лестница необычная – пролёты внутри дома, а площадки вынесены наружу, как небольшие балконы. Попутно мы заглядываем в квартиры. Почти ничего нет, только облезлые газовые плиты, сантехника, кое-что из мебели – почти всё разломанное. Под ногами хрустят битые стёкла. Со стен свисают почерневшие клочья обоев. В одном из коридоров я увидел раздолбанное пианино – его тоже пытались вытащить, но не осилили. Я дотронулся до пыльных клавиш. Инструмент не издал ни звука – он давно мёртв, как и всё здесь.

Дата добавления: 2015-09-29