Бэрронс и Риодан снова обменялись взглядами. Риодан пожал плечами.
— Пусть идет. Отведите их в следующую комнату.
— Мак! — воскликнул Джек, подбежав ко мне, как только я вошла. — Господи, детка, как мы скучали!
И я исчезла в медвежьих объятиях, которые пахли перечной мятой и лосьоном после бритья. Этот запах потянул за собой цепочку воспоминаний. Целые месяцы жизни осыпались с меня, словно листы отрывного календаря.
Я не была Фейри, я не была Королем Невидимых. Я не была гибелью мира. Я была в безопасности, меня защищали, любили. Я была маленькой девочкой. Всегда была.
— Папа! — Я ткнулась носом в его рубашку. — И мама, — выдавила я, прижимаясь лицом к ее плечу.
Мы обнимались, словно виделись последний раз в жизни. Я отстранилась и посмотрела на них. Джек Лейн был высоким, красивым и собранным, как всегда. Рейни лучилась улыбкой.
— Отлично выглядите. Мам, посмотри на себя!
Ни следа горя или страха не осталось на ее нежном лице. Глаза были ясными, точеные черты лица сияли.
— Отлично выглядит, правда? — спросил Джек, обнимая Рейни за плечи. — Твоя мама теперь изменилась.
— Что случилось?
Рейни рассмеялась.
— Жизнь в стеклянной комнате с Королевой Фейри многое меняет. А еще эта постоянная музыка отовсюду. И не забывай о нудистах.
Папа зарычал.
Я улыбнулась. Интересно, каково им пришлось. Мама прошла ускоренный курс знакомства со странностями.
— Добро пожаловать в Дублин, — сказала я ей.
— Не то чтобы мы многое видели. — Она выразительно посмотрела на стекло, словно точно знала, где стоит Риодан. — Но и так неплохо. — Мама снова взглянула на меня. — Пойми меня правильно. Поначалу мне было сложно. Твоему папе пришлось со мной повозиться. Но однажды я проснулась, а все мои страхи словно растаяли во сне. И с тех пор они не возвращались.
— Потому что здесь столько странностей, что страхам некуда деться?
— Именно! Ни одно из правил, по которым я привыкла жить, здесь не работало. Все было настолько неправильно, что мне пришлось выбирать: сойти с ума или отказаться от старых схем. И мне нравится чувствовать себя живой. Я не ощущала такого с тех пор, как вы были маленькими и мне все время приходилось за вас волноваться. А тут меня волновало лишь то, когда я тебя снова увижу. И вот ты здесь, Мак, и отлично выглядишь, мне так нравятся твои волосы! С короткой стрижкой тебе лучше. Но ты похудела, милая, и сильно. Ты хорошо ешь? Нельзя так похудеть, если правильно питаешься. Что ты ела на завтрак?
Я посмотрела на папу и покачала головой.
— Мама все еще готовит на завтрак сырные гренки и бекон? Они пускают ее в кухню?
— Лор постоянно ее туда таскает.
— Лор?
— Ему нравятся ее кукурузные лепешки.
Я моргнула. Лор водит мою маму в кухню, чтобы она пекла ему Лепешки?
— А твой Бэрронс предпочитает яблочный пирог, — просияла Рейни.
— Он не мой, и я не думаю, что он стал бы такое есть. Бэрронс и яблочный пирог были так же совместимы, как… ну… как вампиры и щенки. Мне сложно было даже думать об этом.
— Но без мороженого. Он ненавидит мороженое.
Мама знала о вкусах Бэрронса больше, чем я. Нельзя же принимать во внимание те куски тушек, которые он оставлял мне, когда был монстром. Я знала, что он не любит лапы, а кости предпочитает мозговые. И сердца он всегда съедал, даже если не трогал тушу.
— Я слышал, что вы собираетесь провести ритуал, — сказал Джек.
— Они все вам рассказывают? — ахнула я.
Они доверяли моим родителям, а не мне?
— Келтары говорят об этом между собой, — пояснила Рейни. — А их жены приходят к нам в гости.
— И мы немного шпионим, — подмигнул папа.
Интересно, сколько понадобится времени этим женам, чтобы понять: Джек Лейн умеет убедить, что вы самый интересный в этом мире человек, и вы выложите ему все как на духу. На самом деле он методично, не меняя дружеского тона, выворачивал их наизнанку в поисках прямых и косвенных улик. Это его очарование позволило вытянуть из околдованных собеседниц больше признаний, чем добились бы адвокаты в Ашфорде и девяти ближайших округах.
— К слову, — сказала я, — мне есть в чем признаться.
— Ты приходила к нам в январе, но не зашла, — сказала Рейни. — Мы знаем. Ты оставила фото Алины. Мы очень удивились, что ты положила его в ящик. Мы же могли туда и не заглянуть. И нашли карточку только потому, что папа решил убрать бидон из–под ящика, потому что там поселились осы.
Я просто не подумала о такой мелочи.
— Ой. Почту же не носят.
— Некоторое время разносили, но слишком многие почтальоны стали гибнуть в порталах или от лап Невидимых. Никто не хотел работать почтальоном.
— Мы нашли фотографию в тот день, когда нас похитили, — сказала Рейни.
— Значит, это случилось после того, как я оставила снимок. — Я посмотрела на папу. — Я была дома в ту ночь, когда вы с мамой говорили на веранде. Обо мне.
Джек пытался поймать мой взгляд.
— Кажется, я помню этот разговор.
— Вы с мамой беседовали о том, в чем никогда не признавались мне.
Это была вполне невинная фраза. Я знала, что Риодан и Бэрронс внимательно прислушиваются к нашим словам. Я хотела узнать о пророчестве, но не решалась спросить об этом прямо. Учитывая то, как на меня среагировал барьер, мне достаточно обмолвиться, что я могу погубить мир, — и к ритуалу меня не подпустят. А мне нужно быть там. Я не позволю исключить меня из игры. У меня своя роль. Большая и важная. И для этого нужно лишь полетать на Охотнике и найти Книгу.
— Да, — кивнул Джек, глядя на меня. — Действительно. Когда понимаешь, что второго шанса может и не быть, всегда сожалеешь о том, что не успел сказать. Мы не знали, увидим ли тебя снова.
— И вот я здесь, — весело проговорила я.
— Мы очень по тебе скучали, детка.
Я знала, что он меня понял.
Мы снова обнимались со слезами на глазах, потом немного поговорили. Родители рассказали мне об Ашфорде, о том, кто выжил, кто погиб. Рассказали о нападении Теней (о нем узнали только по пергаменту останков). Затем пришли Носороги, но «этот прекрасный Принц Фейри, которому ты определенно вскружила голову, а Принц — это не самый худший вариант, он ведь смог защитить тебя и обеспечить всем необходимым», по словам мамы, пришел и единолично спас мой город.
Я поощряла ее и дальше говорить о В'лейне, в надежде что Бэрронс и Риодан уйдут. Или сойдут с ума.
Не успела я опомниться, как прошло полчаса и с той стороны по стеклу застучали, пролаяв, что уже без четверти двенадцать и мое время вышло.
Я обняла родителей на прощание и опять сморгнула слезы.
— Я вернусь, как только смогу. Я люблю тебя, мама.
— И я тебя, милая. Возвращайся скорей.
Папа снова сгреб меня в охапку.
— И я тебя люблю, Мак. — Он зашептал мне на ухо: — Сумасшедшую женщину звали Августа О'Клэр, она из Девоншира. У нее есть внучка по имени Телли, она помогала вашей маме выбраться с вами из страны. Ты солнышко и свет, детка. В тебе нет ничего плохого, не забывай об этом.
Он отстранился и улыбнулся. В его глазах светились любовь и гордость.
Телли. Это имя Бэрронс упоминал, когда говорил по телефону с Риоданом в день своего возвращения из мертвых. Он хотел знать, нашел ли Риодан эту Телли, и советовал подключить к поискам больше людей.
— Иди спасать мир, детка.
Я кивнула. У меня дрожала нижняя губа. Я могу охотиться на монстров. Спать с мужчиной, который превращается в зверя. Хладнокровно убивать.
Но папа все так же способен заставить меня расплакаться из–за того, что он в меня верит.
— Я не хочу, чтобы она ступала на нашу землю, — пятнадцать минут спустя заявила Ровена. — Для этого нет причин. У нас есть рация. Ей нужно лишь пролететь над нами, заметить Книгу, сообщить нам расположение камней и улететь прочь на дьяволе.
Грандмистрис бросила на меня ядовитый взгляд, говоривший, что ни одна ши–видящая не согласилась бы летать на Охотнике и что нет более убедительного доказательства моей измены.
— Келтары прочтут заклятие и отнесут Книгу в аббатство, где мы научим девочек, как ее охранять. Ее присутствие не нужно.
Я фыркнула. Воздух звенел от напряжения, мне не хватало кислорода. Я никогда не встречалась с таким количеством агрессии и отвращения в одной комнате. Риодан заставил всех ши–видящих раздеться и обыскал их одежду внизу, что не добавляло оптимизма. Я знала, что дело не в новых правилах. Он хотел дать им понять, что они ничего не решают. Раздевание в присутствии охраны подчеркнуло их уязвимость.
Я оглядела комнату. У восточной стены стояли пятеро Келтаров в узких брюках и футболках.
У южной — Ровена, Кэт, Джо и еще три ши–видящие, все в облегающих комбинезонах. Дэни не было, и это меня удивило: Ровена рискнула поступиться таким преимуществом только потому, что Дэни любила меня.
У северной стены стояли В'лейн, Вэлвет и Дрии'лья — снова со ртом, но благоразумно молчащая — и еще трое Видимых той же касты, задрапированных в полупрозрачные одеяния. Их отличали безупречные черты лица и такие же безупречные гениталии.
Бэрронс, Лор, Риодан и я стояли у западной стены, ближе к двери.
Ровена таращилась на пятерых горцев, выстроившихся боевым клином.
— Вы знаете, как запечатать Книгу, верно?
Келтары уставились на нее с разной степенью враждебности.
Они были не из тех, кто позволит женщине командовать, особенно такой женщине, как Ровена. А унижение, завязывание глаз и сопровождение на верхний этаж «Честерса» не добавили ей ни грамма очарования и дипломатичности.
«Извращение и декаданс! — рявкнула Грандмистрис, избавившись от повязки. — Вы прощаете это… эту… связь? Плоть людей и Фейри смешивается в этом месте. О, да вы будете прокляты всем человечеством!» — шипела она на Риодана.
«Наплевать мне на человечество. Это не мои проблемы».
Я чуть не рассмеялась, увидев лицо Ровены, но вскоре мне стало не до смеха. Она пыталась отменить мое участие в ритуале. Вела себя так, словно я пария, которой не место даже на общем собрании.
— Ну конечно, знаем, — ответил Драстен МакКелтар, который должен был взять «Синсар Дабх» и отнести ее в аббатство.
По словам его брата, он был закален в горниле ада и обладал несокрушимым мужеством. Я в это не верила. Никто не может полностью сопротивляться злу. У всех есть слабости. Но мне пришлось признать, что обладатель серебряных глаз лучится каким–то… спокойствием, и это свидетельствовало в его пользу. Драстен выглядел, как человек из прошлого. Его легко можно было представить шагающим по горам, с посохом и мечом. Это можно было сказать обо всех Келтарах, кроме Кристофера, который очень напоминал Драстена, за вычетом регресса генов. В Драстене было величие. Он умел говорить, и голос у него был властным, глубоким и при этом мягким. Он произносил слова тише, чем другие Келтары, именно его я хотела и почти не могла расслышать, когда они говорили одновременно, то есть большую часть времени.
Я посмотрела на Кристиана и слабо улыбнулась ему, но он не оттаял.
В'лейн и Келтары восстановили дольмен на ЛаРу и вытащили его из крепости Короля только прошлой ночью. Кристиан провел на свободе около четырнадцати часов и выглядел ничуть не лучше, чем в Зеркалах. Нет, он не был статуей из мрамора, кобальта и черного янтаря, но он был… странной иллюзией этих цветов. Если я смотрела на его волосы прямо, я видела медные пряди и даже блеск золота, но когда я поглядывала на Кристиана искоса, они казались угольно–черными. Его губы были розовыми и пухлыми, но стоило мне резко повернуться, и они казались синими от холода, покрытыми белым инеем. Гладкая золотистая кожа просила о прикосновении, но при взгляде сбоку блестела, как темный лед.
Глаза Кристиана тоже изменились. Уникальный детектор лжи теперь видел все едва ли не насквозь, и, казалось, иначе, чем мы.
Его отец, Кристофер, изучал Кристиана, когда ему казалось, что сын этого не видит. Ему следовало бы знать: когда Кристиан принимает отсутствующий вид, он лишь сильнее концентрируется на происходящем — настолько, что сам исчезает, превращаясь в слух.
— Ложь, — сказал Кристиан.
Драстен поморщился.
— Кристофер, я же просил заставить его помолчать.
— Он не будет молчать по чьей–либо просьбе, — сухо сказал Кристиан.
— Что значит «ложь»?! — взвилась Ровена.
— Они не знают наверняка, сработает ли их заклинание. Старые тексты, хранившиеся в башне Сильвана, испортились от времени, и теперь они могут только импровизировать.
— И мы чертовски хороши в импровизации. Тебя–то мы вытащили, разве нет?! — зарычал Кейон.
— А сначала я застрял там по его долбаной вине. — Кристиан мотнул головой в сторону Бэрронса. — Я не понимаю, зачем он здесь.
— Он здесь, — холодно произнес Бэрронс, — потому что у него три камня из четырех.
— Отдай их и отваливай на хрен.
— Я не виноват, что ты стал феечкой.
В'лейн чопорно поправил:
— Феей.
— Ты знал, что татуировок недостаточно…
— Я тебе не нянька.
Кристофер зашипел:
— Ты должен был их проверить…
— Пресвятая Дева Мария! — вмешалась Ровена. — Меня окружают варвары и глупцы!
— …и не мастер тату. Сам пакуй свой гребаный парашют. Я даже не должен был пытаться…
Драстен тихо сказал:
— Тебе следовало его проверить…
Дэйгис зарычал.
— Нечего делать вид, что ты сделал нам гребаное одолжение…
— Ты не пытался достать меня из Зеркал. Ты хоть сказал кому–то, что я там?
— …но время упущено, — произнес Драстен, — и сделанного не вернешь.
— …всему человечеству, к которому ты не относишься, — закончил Дэйгис.
— …удержать эти стены. И это была гребаная услуга, а я не услышал даже гребаного «спасибо», и не равняй мой генофонд со своим, горец.
— Да заткнитесь вы все! — Я уже злилась. — Позже будете собачиться. А сейчас у нас есть работа. — Я обратилась к Келтарам: — Насколько вы уверены в своей импровизации?
Секунду царило молчание, поскольку все продолжали пикировку взглядами и безмолвными угрозами.
— Насколько это вообще возможно, — ответил мне Дэйгис. — Мы не новички. Мы были друидами Королевы еще до заключения Договора. Мы служили Фейри в Старые Времена, когда великий Холм Тара еще не был насыпан, и учились их магии. К тому же у нас есть несколько других… осколков древних тайн.
— И в прошлый раз все мы отлично поняли, чем это заканчивается, — протянул Бэрронс.
— Может, ты не помогал нам, а мешал, Древний? — прошипел Дэйгис. — Мы знаем, что у тебя свой план. В чем он заключается?
— Прекратите, вы все! — вставила Ровена.
Напряжение нарастало.
— Бэрронс и его люди положат три камня, — попыталась я вернуть их к сути дела.
— Он отдаст их ши–видящим, — строго сказала Ровена. — Мы разместим камни.
Бэрронс удивленно покосился на нее, приподняв бровь.
— И в каком из гребаных миров ты рассчитываешь этого добиться?
— Твое вмешательство нам ни к чему.
— Старушка, ты мне не нравишься. Так что будь со мной осторожна. Очень, очень осторожна.
Ровена закрыла рот, поправила очки и поджала губы.
Я посмотрела на В'лейна.
— Ты принес четвертый камень?
Он взглянул на Бэрронса.
— А он принес свои три?
Бэрронс оскалился.
В'лейн зашипел.
Келтары зарычали.
И все пошло по новой.
Сорок пять минут спустя мы вышли из комнаты, две стены которой были разбиты, а пол расколот.
Зато детали плана были наконец согласованы.
Я полечу на Охотнике над городом, найду «Синсар Дабх» и передам по рации ее координаты.
Бэрронс, Лор, Риодан и В'лейн заблокируют Книгу четырьмя камнями, а Келтары наложат связывающее заклятие, чтобы ее можно было перенести.
Драстен ее возьмет.
Бэрронс, Ровена, Драстен, В'лейн и я вместе отправимся на «хаммере» Бэрронса в аббатство (потому что никто не доверял ни В'лейну, ни другим Фейри телепортацию с Книгой).
Ровена снимет барьеры, все, кто был сегодня в этой комнате, спустятся в подземную гробницу, созданную миллионы лет назад для хранения Книги.
Дэйгис завершит заклятие, которое запечатает страницы в закрытом состоянии, и — согласно древнему знанию — провернет ключи в замках, оставив Книгу вечно бодрствовать в вакууме. «Адская штука», — мрачно сказал он.
Мне показалось, что он знает, о чем говорит.
«Ей незачем там находиться», — продолжала протестовать Ровена, прожигая меня взглядом даже сквозь повязку. Риодан снова завязал глаза ши–видящим. Он не хотел, чтобы они рассмотрели клуб и запомнили обратную дорогу.
«Тебе там тоже нечего делать, старушка, — сказал Бэрронс. — Как только ты уберешь барьеры, ты будешь не нужна».
«В тебе тоже никто не нуждается».
«Ты считаешь, что впустить нужно только Дэйгиса, Драстена и Книгу?» — съязвила я.
Грандмистрис дулась до самого выхода.
Я вышла в пасмурный день и вздрогнула. От весны не осталось и следа. День был мрачный и серый, шел дождь. Завтра мы встретимся на углу О'Коннел и Бикон–стрит.
И, если повезет, к рассвету следующего дня мир станет безопаснее.
А пока что мне отчаянно хотелось отдохнуть от мужчин, которые присутствовали в моей жизни. Мне хотелось устроить девичник.
Я повернулась к В'лейну и коснулась его руки.
— Можешь найти для меня Дэни и попросить, чтобы она пришла в магазин сегодня в восемь?
— Как пожелаешь, МакКайла, — улыбнулся он. — Не хочешь провести завтрашний день со мной на пляже?
Рядом возник Бэрронс.
— Завтра она занята.
— Ты занята завтра, МакКайла?
— Она работает со мной над древними текстами.
В'лейн посмотрел на меня с жалостью.
— Ах, древние тексты. Праздник в книжном магазине.
— Мы переводим «Кама–сутру», — сказал Бэрронс. — И активно ее дописываем.
Я чуть не задохнулась.
— Да тебя никогда не бывает днем.
— Почему же? — В'лейн был сама невинность.
— Завтра буду, — пообещал Бэрронс.
— Весь день?
— Да.
— МакКайла проведет этот день без одежды, на пляже со мной.
— Ты никогда не был с ней в постели. Она рычит, когда кончает.
— Я знаю, какие звуки она издает. Она испытывала мультиоргазм от моих поцелуев.
— И от секса со мной. Несколько месяцев, феечка.
— Ты все еще ее трахаешь? — мурлыкнул В'лейн. — Что–то она тобой не пахнет. Если да, то тебя ей мало. Она начинает пахнуть, как я. Как Фейри.
— Невероятно, — пробормотал за моей спиной Кристиан.
— Она спит с обоими? — спросил Драстен.
— И они это позволяют? — удивился Дэйгис.
Я уставилась в пространство между В'лейном и Бэрронсом.
— Вы же спорите не обо мне.
— Ошибаешься. — Бэрронс выудил из кармана телефон. — Ты знаешь, как меня найти, если захочешь.
И он ушел.
— Еще какие–то сокращения?
Его уже не было.
— Ты также знаешь, как найти меня, Принцесса. — В'лейн повернулся ко мне и накрыл мои губы своими.
— Мак, какого черта ты делаешь? — осведомился Кристиан.
Я заерзала, и В'лейн отпустил меня. Его имя снова свернулось у меня на языке.
— Знаете что, — сердито сказала я. — Можете сразу отвалить. Я ни перед кем не должна отчитываться.
В моей жизни определенно было слишком много тестостерона.
Девичник был мне просто необходим.
ЧАСТЬ III
Между желанием
И порывом,
Между возможностью
И существованием,
Между сущностью
И исходом
Падает Тень.sera, sera,
Что будет, то будет,
Будущего нам не увидеть.
«Я не зло.
Тогда почему ты уничтожаешь?
Уточни.
Ты делаешь ужасные вещи.
Разъясни.
Убиваешь.
Те, кто убит, становятся чем–то иным.
Да, мертвецами! Уничтоженными!
Дай определение уничтожению.
Разрушение, повреждение, гибель, смерть.
Дай определение созиданию.
Рост чего–то из ничего, превращение сырого материала в нечто новое.
Нет такого понятия, как ничто. Все есть нечто. Откуда берется твой «сырой материал»? Разве он не то, что ты своей волей превращаешь в нечто иное?
Глина — это просто аморфная масса грунта, из которого художник делает прекрасную вазу.
Аморфная. Прекрасно. Мнение. Субъективное. Глина была чем–то. Возможно, вас она не впечатлила, как меня не впечатлили люди, но вы не можете отрицать наличие у неё сути. Вы били её, растягивали, сминали, плавили, сушили и заставляли ее стать чем–то иным. Вы приложили к ней свою волю. И это называется созиданием?
Я беру существо и заставляю его молекулы перегруппироваться. Это ли не созидание? Оно было одним, стало другим. Оно ело, было съедено. Я ли не создаю субстанцию для нового, изменив его состояние? Может ли созидание быть без разрушения? Деревни умирают. Растут города. Люди умирают. Жизнь рвется из земли на их могилах. Разве не каждый акт разрушения с течением становиться созиданием?»
Разговор с «Синсар Дабх»
— С днем рождения! — воскликнула я, открывая дверь «КСБ».
Дэни шагнула внутрь, и я надела ей на голову бумажный колпак, щелкнула резиночкой по подбородку и вручила дуделку.
— Да ты смеешься, Мак. Это же было несколько месяцев назад. — Она смутилась, но я заметила искорки в ее глазах. — В'лейн сказал, что ты хотела меня видеть. Класс, чувиха: Принц Фейри приходит к «Мега»! А что случилось? Я давно тебя не видела.
Я провела ее вглубь магазина, где танцевал огонь, играла музыка, а на столе были разложены подарки. Дэни широко открыла глаза.
— Это все мне? У меня никогда не было вечеринки.
— У нас есть картофельные чипсы, пицца, торт, печенье, и конфеты, и любые сладости с тройным шоколадным кремом, шоколадным муссом и шоколадной крошкой. Мы устроимся на диване, откроем подарки, будем объедаться и смотреть фильмы.
— Как вы с Алиной?
— Именно так. — Я обняла ее за плечи. — Но сначала главное. Сядь пока.
Я торопливо вернулась к входу, вынула торт из холодильника, воткнула в него четырнадцать свечей и зажгла их.
Я гордилась своим тортом. На украшение ушло много времени, но оно того стоило.
— Загадай желание и задуй все свечки. — Я поставила торт на столик перед Дэни.
Она уставилась на него со странным выражением, и я успела подумать: «Только не бросай его в потолок». У меня ушел весь день на попытки что–то испечь, и лишь этот торт удался.
Дэни посмотрела на меня, зажмурилась, сморщилась от напряжения.
— Эй, не лопни, милая. Это же просто желание, — поддразнила я.
Но Дэни загадывала желание так же, как делала все в своей жизни: на сто пятьдесят процентов. Она надолго замерла, и я начала подозревать, что в глубине души она советуется с внутренним адвокатом, пытаясь прибегнуть к уловкам и обойти последствия.
А потом Дэни открыла глаза, нахально улыбнулась и чуть не сдула с торта весь крем.
— Мое желание теперь сбудется, правда?
Я задула все свечи.
— У тебя никогда раньше не было торта, Дэни?
Она вскинула голову.
— Отныне у Дэни «Мега» О'Мелли каждый год будет как минимум один торт, — торжественно произнесла я.
Она просияла, разрезала торт и положила два огромных куска на тарелки. Я добавила печенья и конфет.
— Чувиха, — сказала Дэни со счастливым видом, облизывая нож. — Что посмотрим сначала?
Со дня приезда в Дублин у меня практически не было возможности сесть, расслабиться и забыться.
Сегодня мне это удалось. И это было чудесно. Я украла этот вечер у мира, чтобы снова побыть просто Мак. Я ела вкусную еду, наслаждалась приятной компанией. Я притворялась, что мне нет ни до чего дела. Одно я усвоила прочно: чем тяжелей становится жизнь, тем мягче нужно быть с собой и всегда давать себе передышку, когда есть такая возможность, иначе в решающий момент у тебя не будет сил.
Мы смотрели черную комедию и хохотали до упаду, а я красила обкусанные ногти Дэни черным лаком.
— Что это? — спросила я, заметив браслет.
Она покраснела.
— Да ничего. Это мне Танцор подарил.
— Какой Танцор? У тебя есть парень?
Дэни сморщила нос.
— Да это не то.
— А что «то»?
— Танцор классный, но он не… он… просто друг.
Ага, как же. «Мега» краснеет. Танцор явно больше, чем друг.
— Как ты с ним познакомилась?
Она заерзала.
— Мы смотрим кино или бабские темы разводим?
Я отмотала фильм назад и поставила на паузу.
— Не бабские, а сестринские. Колись, Дэни. Кто такой Танцор?
— Ты же мне никогда о своей интимной жизни не рассказываешь, — резонно заметила она. — А с Алиной наверняка все время болтала о сексе.
Я напряженно выпрямилась.
— Ты уже живешь половой жизнью?
— Не, блин. Я еще не готова. Это я так, к слову. Если хочешь говорить как сестра, не надо мне читать морали.
Я вздохнула. Дэни слишком быстро повзрослела. И я хотела, чтобы важная часть ее жизни разворачивалась медленно, идеально, с розами и романтикой. А не в горячке момента, когда консоль «камаро» вжимается в спину, а незнакомый парень наваливается сверху. Я желала ей испытать чувства, которые запомнятся навечно.
— Помнишь мои слова о том, что нам нужно поговорить?
— Ну вот, начинается, — пробормотала Дэни. — Так, чувиха, слушай: они скрывают от нас кое–что важное о пророчестве. Умалчивают.
Она застала меня врасплох, причем намеренно.
— И ты только сейчас сообщаешь мне об этом?
Дэни выпятила нижнюю губу.
— Пришло время. Это ты хотела болтать о глупостях, а я тут пытаюсь быть профессионалом. Я сама недавно об этом узнала. Я же давно ушла из аббатства и редко там бываю.
А я–то считала, что она вернулась! Когда же я отвыкну строить предположения?
— И где ты остановилась? У Джайна в Дублинском замке?
Дэни скрестила руки на груди и просияла.
— Я хожу к ним убивать фейских козлов, но у меня свои норы. Я зову их «Каса–Мега».
Дэни живет одна? И у нее есть парень?
— Тебе же недавно исполнилось четырнадцать.
Я была в ужасе. Ладно еще парень — ну, в зависимости от того, какой он, сколько ему лет и подходит ли он ей, — но ее жизнь нужно менять, и как можно быстрее.
— Я знаю. Долго мы с тобой собирались, да? — Дэни опять дерзко улыбнулась. — У меня есть несколько мест в зависимости от настроения. Я туда натаскала все, что мне надо. Даже мотоцикл! — Она помахала руками. — Пятипальцевая скидка, хватай и беги. Я создана для этого мира.
Кто будет о ней заботиться, если она подхватит грипп? Кто расскажет ей о контрацептивах и ЗППП? Кто будет бинтовать ее порезы и следить за тем, чтобы она правильно питалась?
— Итак, о пророчестве, Мак. Там есть здоровый шмат, о котором нам не говорили.
Я отложила материнские чувства на потом.
— Где ты это услышала?
— Мне сказала Джо.
— Я думала, что она верна Ровене.
— У Джо, по–моему, свои дела на стороне. Она член Хевена, но ей там не нравится. Она говорила, что Ро не позволяет им откровенно говорить с тобой или со мной. Считает, что я все тебе передам.
— Давай колись, — поторопила я.
— У пророчества уйма других частей, там больше деталей о людях и событиях. И в нем говорится о том, что та, кто умрет молодой, предаст человеческую расу и свяжется с теми, кто создал Монстра.
Я поерзала на диване. Тысячу лет назад Алины не было на свете. Как можно было предсказать ее связь с Дэрроком?
— А та, что будет искать смерти, — это ты, Мак, — станет охотиться за Книгой. Она не человек. А у двоих из Древней Расы нет шанса исправить наши дела, потому что они не захотят этого сделать.
Я не могла произнести ни слова.
— Там говорится, что у первого пророчества примерно двадцать процентов достоверности, а если оно не сработает, вероятность второго увеличится процента на два.
— Кто составляет пророчества с такими мизерными шансами? — рассерженно произнесла я.
Дэни засмеялась.
— Чувиха, ты повторяешь мои слова!
— Почему они ничего мне не сказали? Они вели себя так, словно моя роль вообще незначительна. — И мне это нравилось. Меньше проблем.
Дэни пожала плечами.
— Ро никогда не говорила нам, что мы можем быть Невидимыми. Она сказала, что, если бы ты об этом узнала, это было бы равносильно приговору. А я считаю, что мы должны об этом знать. Взглянуть на себя в зеркало и либо не отводить глаз, либо вообще не смотреть.
— Что дальше? Там говорилось о чем–то еще?
— Вроде бы есть другое… пророчество. Оно гласит: если двое существ древней крови будут убиты, все пойдет иначе и шансы на успех будут выше. Чем раньше они умрут, тем лучше.
По моей коже пробежал озноб. Это было грубо, но по делу. Кто бы не зашел так далеко ради того, чтобы увеличить шансы на выживание человечества? Странно, что нас с Алиной не убили сразу же после рождения.
— Я думаю, именно поэтому вас с Алиной отдали на усыновление. Кто–то не хотел, чтобы вас убили, и потому отослал подальше.
Конечно. И запретил возвращаться. Но Алина хотела учиться в Дублине, а папа ни в чем не мог ей отказать.
Одно решение, простой выбор, и мир начал рассыпаться на части.
— Что еще?
— Джо сказала, что они говорили с Наной за спиной у Ро. Старушка была в аббатстве в ту ночь, когда Книга сбежала, и многое видела. Ши–видящих разрывали на части. От некоторых из них почти ничего не осталось. Других вообще не нашли.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |