Но здесь все выглядело… обжитым.
Шары не были сложены аккуратной пирамидкой в центре, а разбросаны по всей поверхности стола, словно еще шла игра. Бутылка виски и стакан стояли на барной стойке, а кресла были потертыми, как любая старая мебель, которую переместили в подвал с верхних этажей. Мои родители тщательно следили за тем, чтобы в каждой комнате стояла исключительно новая мебель.
— Это мужская пещера, — сказал Кэм, направляясь к лестнице. — Отец проводит здесь много времени. Вон покерный столик, за которым он меня обыгрывает.
Я посмотрела налево, где стоял обычный карточный стол, и улыбнулась.
— Мне здесь нравится.
— Мне тоже, — ответил он. — Мама с папой, наверное, наверху…
Неохотно расставшись с этой комнатой, я поспешила за ним. Мы оказались в гостиной, которая, так же как и бильярдная, создавала ощущение домашнего очага. Большую часть комнаты занимал необъятный секционный диван, стоявший прямо перед огромным телевизором. На низком столике были разбросаны журналы, а по углам, вместо идиотских статуй и картин, разместились высокие растения в горшках.
— Гостиная, — прокомментировал Кэм, проходя через арочный проем. — А это вторая гостиная, или просто комната, где никто не сидит. Даже не знаю, как ее правильно назвать. А вот столовая, которой мы никогда не пользуемся, но держим…
— Мы пользуемся столовой! — послышался женский голос. — Может, раз или два в году, когда собирается большая компания.
— И тогда выставляют «правильную посуду», — сухо заметил Кэм.
У меня чуть не подкосились ноги, когда я услышала голос матери Кэма. Я вцепилась в край стола и была ни жива ни мертва, когда она вошла в дверь.
Мать Кэма была такой же высокой и яркой, как и он. Она была одета в джинсы и мешковатый свитер. Иссиня-черные волосы убраны в небрежный хвост, карие глаза не тронуты косметикой. При виде сына на ее лице вспыхнула широкая улыбка, и в уголках глаз обозначились крошечные гусиные лапки.
Она бросилась к нему, заключая в объятия.
— Я даже не знаю, где у нас правильная посуда, Кэмерон.
Он засмеялся.
— Ну, уж точно не рядом с бумажными тарелками.
Посмеиваясь, женщина опустила руки.
— Хорошо, что ты дома. Твой отец уже извел меня своими бесконечными разговорами об охоте. — Ее взгляд скользнул поверх его плеча. — А это, должно быть, Эвери? — радостно воскликнула она.
— О боже, нет, — возразил Кэм. — Это Кэнди, мама.
У матери округлились глаза, и на щеках вспыхнул еле заметный румянец.
— Э-э, я…
— Я — Эвери, — сказала я, бросая выразительный взгляд на Кэма. — Вы угадали.
Она резко обернулась и шлепнула Кэма по руке. Довольно сильно.
— Кэмерон! О боже, я подумала… — Она шлепнула его еще раз, и он рассмеялся. — Ты невыносим. — Качая головой, она повернулась ко мне. — У вас, должно быть, ангельское терпение, если вы пережили поездку с этим идиотом.
Я решила, что ослышалась, и в какой-то момент растерялась, но потом расхохоталась, заметив, как хмурится Кэм.
— Это было не так уж плохо.
— О-о. — Мама Кэма перевела взгляд на сына. — И она хорошо воспитана. Отлично. Я знаю, что мой сын… тот еще подарок. Кстати, ты можешь называть меня Дэни. Меня все так зовут.
И она обняла меня.
Это были настоящие объятия — теплые, ласковые. Я даже не могла вспомнить последний раз, когда меня обнимала моя мама. Волнение подступило комом к горлу, и я прокашлялась, чтобы уж не выставлять себя на посмешище.
— Спасибо, что позволили мне приехать, — проговорила я, радуясь тому, что голос не дрогнул.
— Никаких проблем. Мы обожаем принимать гостей. Пойдем, я познакомлю тебя с парнем, который считает себя моей лучшей половиной. — Она обняла меня за плечи и легонько сжала. — И, ради бога, я заранее прошу прощения, если он начнет рассказывать, сколько живности планирует подстрелить в эти выходные.
Когда она повела меня в холл, я успела перехватить взгляд Кэма. Наши глаза встретились и не отпускали друг друга, и у меня в груди опять что-то дрогнуло. Улыбка поползла по его лицу, с ямочкой на левой щеке.
Кэм подмигнул мне.
И моя улыбка сделалась еще шире.
Глава 18
Кэм унаследовал эти голубые глаза от отца, как и его чувство юмора… и умение находить разумные объяснения всем странностям, происходящим на планете Земля, что, видимо, и сделало Ричарда Гамильтона столь успешным адвокатом. Не прошло и часа, как он почти уговорил меня впервые в жизни попробовать вяленую оленину.
Почти.
Если бы Кэм каждые две минуты не нашептывал мне на ухо «Бемби», я бы, наверное, рискнула. Но Бемби я съесть не могла, каким бы вкусным он ни казался в устах мистера Гамильтона.
Мы сидели в просторной кухне за широким дубовым столом и пили кофе, приготовленный мамой Кэма. У меня уже бока болели от смеха, но Кэм с отцом не унимались. Эти двое были как близнецы. Оба с непослушными волнистыми вихрами, ярко-голубыми озорными глазами и редким талантом обыгрывать каждое слово.
— Послушай, отец, серьезно, ты ставишь себя в неловкое положение.
Его отец взглянул на меня, вскинув брови так же, как это делал Кэм.
— Я выгляжу неловким, Эвери?
Сжимая губы, чтобы не расхохотаться, я покачала головой.
Кэм посмотрел на меня, давая понять, что я ему совсем не помогаю.
— Ты вот сидишь тут и все пытаешься убедить меня, маму, Эвери и младенца Иисуса в том, что снежный человек существует, потому что существуют приматы?
— Да! — прокричал Гамильтон-старший. — Это называется «эволюция», сынок. Тебя чему-нибудь учат в твоем университете?
Кэм закатил глаза.
— Нет, отец, снежного человека мы не проходим.
— На самом деле, — вмешалась я, кашлянув, — в теории о приматах есть целое недостающее звено.
— Мне нравится эта девочка. — Мистер Гамильтон подмигнул мне.
— Нет чтобы меня поддержать, — проворчал Кэм.
— Я лишь хочу сказать, что, если бы ты побывал в лесах и наслушался того, что слышал я, — продолжил его отец, — ты бы поверил и в снежного человека, и в чупакабру.
— Чупакабру? — У Кэма в буквальном смысле отвисла челюсть. — О, ну ты загнул, отец.
Миссис Гамильтон с умилением покачала головой.
— Это мои мальчики. Я так ими горжусь.
Я улыбнулась, делая очередной глоток ароматного кофе.
— Действительно, в паре они неподражаемы.
— Неподражаемы? — Она фыркнула и поднялась из-за стола, выхватывая у мужа пустую кофейную чашку. — Проще говоря, совсем чокнутые.
— Эй! — Мистер Гамильтон резко повернул голову, и в его глазах заплясали чертики. — Молчать, женщина.
— Еще раз назовешь меня женщиной — получишь в глаз. — Миссис Гамильтон налила ему свежий кофе и потянулась за сахаром. — И можешь тащить меня в свой суд.
Кэм вздохнул и опустил голову.
Я прикрыла рот рукой, пряча улыбку.
Его семья была… бесподобной. Они были дружелюбными и теплыми. Не то что мои. Я сомневалась, что моя мама умеет управляться с кофеваркой, а уж о том, чтобы прислуживать кому-то за столом, даже моему отцу, не могло быть и речи. До этого она бы не опустилась.
Миссис Гамильтон поставила чашку перед мужем.
— Вы сегодня вечером, кажется, собирались в «драйв-ин»?
— Да, — сказал Кэм, поднимаясь из-за стола. Он подхватил наши сумки. — Нам уже надо ехать, чтобы занять хорошее место.
— Не забудь теплые пледы, — сказала она, присаживаясь к столу. — По ночам очень холодно.
Я с некоторой неохотой оставляла их, пусть даже разговор за столом временами сбивал меня с толку. Я встала и поблагодарила миссис Гамильтон за кофе.
— Нет проблем, дорогая. — Она повернулась к сыну: — Я приготовила для Эвери желтую комнату, Кэмерон. Будь джентльменом и проводи ее.
Странное выражение промелькнуло на лице Кэма, но оно исчезло, как только мы вышли из кухни. Я последовала за ним вверх по лестнице.
— Мне нравятся твои родители. Они замечательные.
— Да, клёвые. — Он провел рукой по деревянным перилам. — Твой отец тоже верит в снежного человека?
Я рассмеялась.
— Нет.
— А как насчет чупакабры?
Снова засмеявшись, я решительно покачала головой.
— Определенно нет.
Он провел меня в холл второго этажа.
— Спальня моих родителей наверху, а комната сестры в самом начале коридора. — Он остановился у двери и легонько толкнул ее бедром. — Это желтая комната, потому что она желтая.
Комната действительно была оформлена в желтых тонах, но это был приятный оттенок лютика, а не «вырви-глаз» цвета школьного автобуса. Кэм поставил мою сумку на кровать, а я подошла к окну, которое выходило в сад. Я уловила свежий аромат ванили.
— Здесь так мило. Надеюсь, я не доставила твоей маме слишком много хлопот.
— Нет, даже не думай. — Он вытянул руки вверх, разминая спину. — Через полчасика будешь готова?
Я присела на край кровати.
— Конечно.
Кэм попятился к двери, не опуская рук, и задел дверной косяк.
— А знаешь что?
— Что?
Легкая усмешка тронула его губы.
— Моя комната прямо напротив.
У меня екнуло сердце.
— Хорошо.
Усмешка сменилась хитрой улыбкой.
— Просто подумал, что ты обрадуешься.
— Я в восторге, — пробормотала я.
Он ухмыльнулся и вышел из комнаты, закрывая за собой дверь. Я посидела еще немного и завалилась на кровать. Кэм жил напротив, совсем как в нашем доме? Пожалуй. Но на эти две ночи — сегодня и завтра — наше соседство становилось ближе, чем когда-либо.
* * * Часа через полтора я уже переминалась с ноги на ногу возле его машины, пока Кэм раскладывал две длинные подушки на полу салона. Он припарковался в довольно удобном месте, чтобы мы могли вольготно расположиться в открытом багажнике и оттуда смотреть фильм. Мы были не единственными, кто осмелился приехать в кино в такой холодный вечер. Рядом с нами стояло еще несколько пикапов, и там тоже мастерили кресла из подушек и одеял. Кто-то даже притащил надувной матрац.
Кэм подошел к заднему бортику и протянул ко мне руки.
— Готова?
Я подала ему руки, и он поднял меня. Центр тяжести в машине сместился, и, чтобы удержаться на ногах, Кэму пришлось ухватиться за мои бедра. Меня обдало горячей волной, когда я посмотрела на него.
Его глаза скрывались за густыми ресницами, но вот его губы раскрылись, и мое тело напряглось в предвкушении. Поцелуй под звездным небом казался мне самым романтичным. Я уже почти чувствовала его.
Но он вдруг опустил руки и повернулся к двум пакетам, что валялись возле стопки одеял и подушек. Разочарование поднялось во мне, когда он встал на колени и зарылся в пакете. Почему он не поцеловал меня?
Черт возьми, почему он ни разу не поцеловал меня со дня нашего первого свидания?
— Вот, — сказал он, поднимаясь. — Захватил кое-что, чтобы ты не замерзла.
Он держал в руке одну из своих кепок, и я уловила запах его шампуня, когда он стал надевать ее на меня, аккуратно заправляя волосы за уши. Я стояла как вкопанная.
— Спасибо, — сказала я.
Кэм улыбнулся, схватил другой пакет и устроился на длинной подушке, привалившись к спинке переднего сиденья. Я осторожно пробралась к нему и села рядом. Он достал из пакета ведерко с жареной курицей и напитки, которые мы купили по дороге.
Начался фильм — какой-то старый, который, видимо, крутили здесь каждый год, потому что первые же кадры, появившиеся на огромном экране, вызвали одобрительные возгласы из зала под открытым небом.
— «Один дома»? — удивилась я, повернувшись к Кэму.
Он хохотнул.
— Это традиция на День благодарения.
— Ни разу не досмотрела этот фильм до конца, — усмехнулась я.
Когда на экране появился Кевин Маккалистер и начал скандалить с родителями, мы принялись за курицу, оставляя вокруг себя шлейф салфеток. К тому времени, как мама Кевина спохватилась в самолете и стала звать сына, мой живот был уже набит, а Кэм, похоже, умял целую курицу.
Одеяло на плечах защищало меня от холода, но, как только поднимался ветер, я дрожала как осиновый лист.
— Почему бы тебе не подвинуться сюда? — предложил Кэм, и я удивленно посмотрела на него. — Ты, кажется, совсем продрогла.
Я придвинулась ближе, но, очевидно, недостаточно близко. Он стянул с меня одеяло и откинулся назад. Потом приподнял меня и усадил между своих широко расставленных ног.
У меня чуть глаза не выкатились из орбит.
Кэм накрыл меня одеялом, заправляя края вокруг шеи. Какое-то время я сидела с прямой спиной, как будто кол проглотила, и, хотя смотрела на экран, ничего не видела. Но тут его руки скользнули под одеяло и сомкнулись на моей талии. Он потянул меня назад, и я устроилась у него на груди.
Чувствуя, как напряжены мои мышцы, я заставила себя сделать несколько медленных, глубоких вдохов. Лишь только я задышала ровнее, как его руки опустились мне на живот.
— Так теплее? — спросил он, согревая мне ухо своим дыханием.
Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Одна его рука скользнула вверх, под самые груди, а другая сместилась чуть ниже пупка, остановившись над поясом джинсов. Мне казалось, что эта рука в огне. Внизу живота разлилось тепло.
— Вот и хорошо, — пробормотал он. — Я же обещал, что согрею тебя.
Это ему, бесспорно, удалось.
— Да, обещал.
Большой палец под моими грудями начал медленно выписывать небольшие круги. В следующее мгновение зашевелилась другая рука, лениво двигаясь вверх-вниз, и дыхание опять сбилось.
Каждый раз, когда его пальцы набегали на застежку джинсов, я чувствовала, как давит грубый шов. Я понятия не имела, догадывается ли он о том, что происходит. Но, зная Кэма, можно было с уверенностью сказать, что еще как догадывается. В считаные минуты я дошла до точки кипения, чувствуя, как пульсирует мое тело.
Я запрокинула голову ему на грудь и закрыла глаза. Острые ощущения, которые он вызывал своими прикосновениями, взрывали мозг.
— Эвери?
— Хм?
Пауза.
— Ты смотришь фильм?
— Угу. — Я заерзала.
Кэм усмехнулся, и я уже не сомневалась в том, что он полностью осознает, что делает и чего добивается.
— Это хорошо. Я бы не хотел, чтобы ты что-то пропустила.
Я не пропускала ни единого мгновения этого действа.
* * * Еще одна беспокойная ночь словно издевалась надо мной. Я несколько часов ворочалась и металась в постели, и мое тело снова просило того, что оно испытало после нашего первого свидания. Была уже глубокая ночь, когда я наконец сдалась, скользнув рукой под резинку пижамных шортиков. У меня возникло чувство брезгливости — было стыдно заниматься этим в чужом доме, в чужой постели, рядом с комнатой Кэма. На этот раз все получилось гораздо быстрее, и я не знала, хорошо это или плохо.
Я поспала пару часов и проснулась даже раньше шести. Надежды снова заснуть уже не было, поэтому я приняла душ, оделась и, собравшись с духом, вышла из спальни. Я постояла под дверью Кэма, чувствуя себя полной идиоткой. Мне стало интересно, что бы он сделал, если бы я разбудила его? Забралась в постель…
Я остановилась, не позволяя себе увлечься этими бесполезными фантазиями. Если бы я действительно попыталась исполнить такое, все бы, наверное, кончилось для меня плачевно. Соблазнять и флиртовать — не мой конек.
Я отступила от его двери и тихонько спустилась вниз, в надежде никого не разбудить. Но каждый мой шаг отдавался предательским скрипом. В холле первого этажа я сразу уловила запах кофе и поняла, что кто-то уже тоже проснулся.
Я остановилась на нижней ступеньке, долго раздумывая, то ли вернуться наверх, то ли обозначить свое присутствие. Почему-то вспомнилось, как часто я просыпалась среди ночи, обычно от кошмара, и спускалась вниз, заставая свою мать у стойки бара, где она тайком напивалась.
Она, конечно, отнюдь не радовалась моему появлению.
Наверное, мне все-таки не следовало бродить по чужому дому. Казалось, что я нарушаю какие-то правила гостеприимства. Я уже повернулась, чтобы идти обратно, когда из кухни выглянула миссис Гамильтон.
О черт.
Теплая улыбка появилась на ее лице.
— Я тебя не разбудила? Я всегда рано встаю, а уж тем более в День благодарения. — Она взмахнула посудным полотенцем. — Готовлю начинку для индейки.
— Вы меня не разбудили. — Я сошла вниз. Меня приятно удивило и даже очаровало то, что она поднялась в такую рань, чтобы приготовить индейку. — Вам помочь?
— Лишние руки на кухне всегда пригодятся, — ответила она, приглашая меня пройти. — И у меня есть свежий кофе.
Аромат кофе был слишком манящим, и устоять было невозможно. Я зашла на кухню, и у меня глаза на лоб полезли, когда я увидела горы продуктов, разложенных на огромном прилавке. На блюде уже сидела индейка в ожидании, когда ее наполнят фаршем.
— Сахар и сливки, верно? — спросила она.
Мне стало легче.
— Вы запомнили.
— Я думаю, что завязать добрые отношения гораздо проще, если знаешь, какой кофе предпочитает твой знакомый.
— А Кэм не любит кофе. — Лишь только эти слова сорвались с моих губ, я густо покраснела.
Его мама сделала вид, что не заметила моего смущения.
— Да, он не большой любитель кофе. А вот молоко…
— Он запивает молоком китайскую еду. — Я содрогнулась. — Это ужасно.
Она, смеясь, протянула мне чашку кофе.
— Это у него от отца. Тереза такая же. Кстати, раз уж мы заговорили, ты скоро с ней познакомишься. Она будет здесь через пару часов.
У меня в животе свернулись клубочки страха. Почему-то встреча с сестрой вызывала у меня тревогу.
— Ты когда-нибудь делала начинку? — спросила она, вставая к разделочному столу.
— Нет. — Я встала напротив нее, с любопытством оглядывая батоны хлеба, лук, молоко, яйца.
— Моя дочь обычно помогает мне утром, — сказала она, раскладывая на столе полотенце. — Это совсем не сложно, так что, если хочешь, присоединяйся, или можешь просто посидеть для компании.
— Я помогу. Чем смогу.
Миссис Гамильтон широко улыбнулась.
— Будет здорово, если ты займешься хлебом. Все, что тебе нужно, это раскрошить его вот сюда. — Она указала на глубокую голубую миску. — Когда закончишь с батоном, мы перейдем к следующему шагу.
— Хорошо. — Я убрала волосы в хвост, закатала рукава и быстро вымыла руки.
— Какой симпатичный браслет, — заметила она, нарезая лук.
— Спасибо. — Я начала кромсать батон, наверное, чересчур усердно. — Кэм говорил, что его сестра была на репетиции?
— Да, в Питсбурге, — с гордостью произнесла она. — Репетиция только по приглашениям. Мы бы с Ричардом поехали, но решили остаться дома, чтобы встретить Кэмерона. Впрочем, Тереза все понимает. Мы редко пропускаем ее выступления.
Я управилась с батоном.
— Что дальше?
— Лук, сливочное масло, молоко и приправы. Тебе придется замесить все это руками.
Я подождала, пока она загрузит все ингредиенты. Потом она подсказала, как вымешивать, и я погрузила руки в клейкую массу. И расхохоталась.
— Ну и месиво.
— Да уж. По крайней мере, ты это не ешь.
— Сырое?
— Да, Кэмерона и Терезу не оттащишь, так и норовят влезть в миску.
Я скорчила гримасу, продолжая вымешивать, пока не получилась однородная масса. Вымыв руки, я приступила к следующему батону.
— Я тоже когда-то танцевала, — призналась я.
— Кэмерон говорил.
Я замерла с батоном в руках. Он рассказывал обо мне своим родителям? Я даже не знала, как к этому отнестись.
— Я бы догадалась, даже если бы он ничего не говорил, — проговорила она, бросая мне в миску нарезанный лук. — У тебя походка балерины. — Она улыбнулась. — Я сама танцевала, а потом годами наблюдала за Терезой, так что легко узнаю эту поступь в других.
— Приятно слышать. Правда, я не думала, что это до сих пор заметно.
— Поверь мне.
Я снова занялась вымешиванием, решив, что это мое любимое занятие, и увлеклась не на шутку.
— Ты никогда не делала начинку со своей мамой? — спросила миссис Гамильтон.
Это был невинный вопрос, но он пронзил меня глубокой болью. Мы с мамой никогда не были особенно близки даже до того, что случилось со мной, а уж после этого наши отношения и вовсе разрушились.
— Не думаю, что моя мама умеет готовить, — призналась я после некоторой паузы.
— В самом деле?
Я покачала головой.
— Мои родители не устраивают домашних обедов.
Молчание.
— Кэмерон говорил, что они часто путешествуют в праздники?
— Да, они любят отдыхать вдвоем, без обузы в виде дочери. — Я вымученно засмеялась. — Я, в общем-то, спокойно к этому отношусь. На горных лыжах я не катаюсь, мне жизнь дорога, а торчать на корабле посреди океана — это не для меня.
Миссис Гамильтон замолчала, и, когда мы загрузили очередную порцию ингредиентов, я с удовольствием окунула пальцы в вязкую жижу.
— И чем ты обычно занимаешься, когда приезжаешь домой? — спросила она.
Я пожала плечами.
— Ну, я не совсем уж одна. У них есть горничная, которая обычно готовит мне обед, а потом уходит домой. Это очень мило с ее стороны, потому что она не обязана работать в праздники.
— А как же Рождество?
— То же самое, — призналась я, к своему немалому удивлению. Я подняла голову и перехватила ее внимательный взгляд. — Да это на самом деле не проблема. У нас не очень дружная семья, поэтому уж лучше пусть будет так, — закончила я и подумала, что, наверное, зря сделала это признание. — Как бы то ни было, у меня все готово. Что дальше?
— Теперь все это отправляется в индейку. — Она снова улыбнулась, но, как мне показалось, немного печально. — Хочешь выполнить самую ответственную работу?
— Конечно. — Я подождала, пока она перевернет птицу, и принялась долго и нудно набивать тушку фаршем.
Справившись с этой нелегкой задачей, я подошла к раковине вымыть руки, а миссис Гамильтон завернула индейку в фольгу и поставила в духовку.
— Спасибо, что помогла мне, Эвери.
— Не за что, — сказала я. — Рада, что моя помощь пригодилась. — И это было правдой. — Мне было весело.
Миссис Гамильтон улыбнулась мне, хотя ее глаза были грустными.
— Послушай, дорогая, ты всегда можешь приезжать к нам на праздники. Мне вечно не хватает помощников на кухне.
Я пробормотала слова благодарности. Когда я повернулась, то увидела Кэма на пороге. Я не знала, давно ли он там стоит, слышал ли что-то из нашего разговора, но задумчивый взгляд на его заспанном лице подсказывал, что он услышал немало.
Глава 19
Невооруженным глазом было видно, что Тереза и Кэм очень близки и по-настоящему заботятся друг о друге. Вместе они составляли гремучую смесь, постоянно подкалывали друг друга, создавали вокруг себя много шума и суматохи.
Тереза была женской копией Кэма — высокая, ослепительно красивая, жгучая брюнетка с ярко-голубыми глазами. Обладая фигурой профессиональной танцовщицы, она буквально кипела энергией.
К моему великому облегчению, Тереза оказалась очень милой. Я боялась, что она может невзлюбить меня по какой-то, одной ей известной, причине, но она нежно обняла меня.
В семье Гамильтонов объятия были просто в порядке вещей.
Все собрались в бильярдной, а потом мы с Терезой поднялись наверх помочь Дэни приготовить гарнир для праздничного стола, и это было как нельзя кстати, потому что Кэм с отцом завели разговор об охоте, и я внутренне съежилась.
Наблюдая за тем, как мать и дочь сообща готовят, весело смеются, я испытывала странное чувство. Они были словно из другого мира; такие семьи я видела только в вечерних сериалах. Я завидовала их отношениям, но в то же время спокойно принимала то, что между мной и моей матерью никогда не будет ничего подобного.
Мы уже сидели за столом, но Тереза словно приклеилась к своему мобильнику, постоянно набирая эсэмэски.
— Кому ты все пишешь? — строго спросил Кэм, подкладывая себе горку сладкого картофеля.
Тереза ухмыльнулась.
— Не твое дело.
— Я твой брат, так что это мое дело.
Ого. Я проследила за ними взглядом и заметила, как недовольно прищурился Кэм, уставившись на сестру.
— Мам, скажи своей дочери, что это неприлично строчить эсэмэски за столом.
Миссис Гамильтон выгнула бровь.
— Но это же никому не мешает.
Кэм толкнул мою ногу коленом, что проделывал каждые пять минут, с тех пор как мы сели.
— Это ранит мою душу.
Я закатила глаза и пихнула его коленкой в ответ.
— Какая печаль, — съязвила его сестра, убирая телефон со стола. — Расскажи лучше, Эвери, как ты оказалась в Западной Вирджинии.
— Просто захотела сменить обстановку, — пробормотала я, ковыряя вилкой в картофельном пюре. — Моя семья родом из Огайо, так что Западная Вирджиния показалась мне подходящим местом.
— Если честно, я бы выбрала Нью-Йорк или Флориду, или Вирджинию, или Мэриленд, или… — Защебетал ее телефон, и она тут же отвлеклась, как ребенок на блестящую игрушку. Схватив трубку, Тереза расплылась в улыбке.
Кэм снова толкнул меня коленом, и его глаза стали узкими щелками. Он потянулся за индейкой, но вдруг извернулся и резким движением выхватил телефон у сестры.
— Эй! — крикнула она. — Отдай!
Кэм привалился ко мне, уклоняясь от сестры, которая пыталась отобрать у него телефон. Он был неумолим.
— Кто такой Мерфи?
Мистер Гамильтон покачал головой.
— Не твое дело! Черт возьми, — огрызнулась Тереза. — Верни мне телефон.
— Верну, когда скажешь мне, кто такой Мерфи. Твой бойфренд?
Ее щеки пылали, и я подумала, что Кэм слегка перебарщивает в своей заботе о сестре. Он убрал телефон за спину и подождал, пока она сядет на место.
— Мам, — надулась Тереза.
— Кэм, отдай ей телефон. — Кэм не послушался, и его мать улыбнулась. — Мы знакомы с Мерфи. Он очень хороший мальчик.
Кэма это, кажется, не убедило, и мне вдруг стало интересно, не кроется ли за этим нечто большее. Я посмотрела на Терезу — в ее глазах уже блестели слезы. Я тут же уткнулась в свою тарелку.
— Он действительно очень хороший, и он мне нравится, — произнесла она тихим голосом.
Кэм фыркнул.
— Это не повод…
— Он — не Джереми, — вдруг вмешался мистер Гамильтон, серьезный и мрачный. — Верни ей телефон.
Кэм выглядел так, будто собирался держать этот телефон при себе до конца своих дней, и если до сих пор в этом доме все было спокойно и гладко, теперь сгустились тучи и запахло грозой. Я скользнула рукой под стол и сжала его ногу. Он был настолько удивлен, что ослабил хватку, и я сумела вытащить у него трубку.
— Эй! — возмутился он. — Так нечестно.
Я усмехнулась и, протянув руку у него за спиной, передала телефон Терезе.
— Извини.
— Спасибо, — сказала Тереза, и я была уверена, что одним простым жестом завоевала ее дружбу навек.
По выражению лица Кэма нетрудно было догадаться, что меня ждет расплата.
— Я хочу встретиться с этим Мерфи, — сказал он, поворачиваясь к сестре.
Тереза громко вздохнула.
— Хорошо. Скажи, когда.
Вот это да. Я никак не ожидала, что она так легко уступит его требованию. Мой взгляд скользнул по их лицам, и, если внешне Кэм был как будто спокоен, обозначившиеся желваки выдавали внутреннее напряжение. Разговор вернулся в прежнее русло, но что-то неуловимо изменилось в атмосфере за столом.
Или, возможно, во мне говорила паранойя.
После пиршества мы с Кэмом остались в столовой одни, убирая посуду.
— У твоей сестры все в порядке? — спросила я.
Кэм рассмеялся, но глаза его оставались серьезными.
— Все в рамках закона. Пойдем сразимся на бильярде, — сказал он и, схватив меня за руки, потащил к лестнице, ведущей в подвал. — Готов спорить, ты меня обыграешь.
— Не уверена. — Но я не стала сопротивляться и последовала за ним.
— О, ты еще не знаешь, как я играю.
Я засмеялась.
— А как же тарелки и…
Кэм так резко остановился, что я налетела прямо на него. Его руки легли на мои бедра, и он прижался ко мне лбом.
— Забудь об этих тарелках. Пойдем со мной, милая.
О черт. Разве можно было ему отказать?
* * * Я только что переоделась в пижаму и юркнула под одеяло, и тут раздался тихий стук в дверь. Я приподнялась на локте. Сердце подпрыгнуло, когда в дверь заглянул Кэм.
— Привет, — сказал он, и легкая усмешка тронула его губы.
— Привет. — Единственное слово вырвалось у меня то ли шепотом, то ли хрипом.
Улыбка.
— Хотел пожелать тебе спокойной ночи.
Во мне все затрепетало. Я вцепилась в пуховое одеяло.
— Ты уже пожелал мне спокойной ночи.
— Да, действительно. — Он вошел в комнату, и мой взгляд скользнул по его фигуре. Кэм украшал собой даже обычную серую рубашку с фланелевыми пижамными брюками.
— Но не так, как хотел.
О боже, дай мне сил…
Кэм тихо закрыл за собой дверь. Щелкнул замок, и вместе с ним мое сердце. Я не могла поверить, что он рядом со мной, здесь, когда я в постели, в тоненькой рубашке с длинным рукавом и шортиках. Почти голая.
Я затаила дыхание, наблюдая, как он идет ко мне. Он сел рядом, упираясь бедром в мою ногу. В полумраке его глаза сияли, как темные драгоценные камни, вглядываясь в мое лицо и спускаясь вниз, к грудям. Под этим пристальным взглядом мои соски предательски обозначились под рубашкой.
Он поднял взгляд, и я еле слышно вздохнула. Бабочки снова порхали в животе, пытаясь вырваться на волю.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |