— Ты — жалкая игрушка в руках сатаны! Не многого же стоила твоя вера в Отца! За моей спиной начал блудить, не побоявшись гнева Божьего! И мне грош цена как учителю праведности! Вся жизнь христианина — это борьба с искушением! Ты сдался, не боровшись! Да, и я, и Геллерт страдаем, но придет день, когда буду с ним в раю, тогда не побоюсь взять его за руку и сказать о любви, потому что духовной любви благоволит Отец, но никак не похоти бесовской и порочной!
За спиной Гарри резко отдернулась ширма.
— Буяним? — осведомился доктор Уизли. — Сто пятьдесят на сто, — он бросил взгляд на монитор жизненных показателей. — Колем магнезию, пастор?
— Господь всеблагой, только не магнезию, — Дамблдор сник, будто из него выпустили воздух.
— Мистер Поттер, идите в свое отделение, — непреклонным голосом сказал кардиолог. — Пациент еще слабоват для проповедей.
В голосе доктора Уизли Гарри почудилась насмешка. Он кивнул, собираясь уходить. Внезапно, повинуясь странному импульсу, он наклонился над койкой старика.
— А вдруг никакого рая нет, сэр? — бесстрашно глядя в сердитые глаза под насупленными бровями, спросил он.
— Поттер! — выкрикнул кардиолог. — У меня магнезии много, на всех хватит!
Не попрощавшись, с пылающим лицом и бешено колотящимся сердцем, Гарри вылетел из палаты.
* * *
Он несколько раз прошелся туда и обратно по коридору реанимации, пытаясь успокоиться. Почему слова Дамблдора вызвали в его душе такую бурю, он не знал и сам. Гарри попытался молиться, но каждый раз при слове «Отец» перед глазами вставало покрасневшее от гнева лицо пастора Альбуса.
— Что же вы так мечетесь, молодой человек? — раздался над ухом приятный музыкальный баритон. Чья-то рука любезно придержала его под локоть, в нос ударил запах пряного изысканного парфюма.
— А? — испуганно встрепенулся Гарри. Насмешливо глядя из-под прищуренных ресниц, перед ним стоял господин Люциус Малфой.
— Добрый день, сэр, — в замешательстве пролепетал юноша.
— Северуса здесь нет, милый мой, — наигранно-добродушно сказал трансплантолог.
— Я знаю, — не слишком вежливо буркнул Гарри.
— Вы заблудились, мистер Поттер, — промурлыкал блондин. — Это реанимация, а не Риджентс парк.
Юноша вдруг почувствовал себя омерзительным грешником: он поймал себя на раздумьях, какие ощущения могут дарить невероятно привлекательные губы злодейского трансплантолога. К ужасу Гарри, взгляд, которым он мазнул по губам Малфоя, не остался незамеченным.
— Не смотрите на меня так, мистер Поттер, — вкрадчивым шепотом сказал Люциус. — Северус любит говорить, что он не ревнив, но это … — он наклонился к самому уху Гарри и обжег его выдохом, — это ложь.
По телу Гарри прошел озноб. От возбуждения, гнева, Бог ведает, каких еще переживаний, он вдруг отшатнулся от собеседника, как от чумы.
— Зачем вам почка Блейза Забини? — неожиданно для себя самого спросил он.
Малфой несколько раз моргнул, словно не поверив услышанному. Серые глаза расширились от изумления, брови театрально изогнулись.
— Простите, вы о чем?
Гарри мысленно обругал себя болваном, но было поздно: вопрос сорвался с языка сам собой. Он порылся в кармане и вытащил скомканный бланк.
— Что это, сэр? — его голос дрожал от волнения. Он развернул листок и протянул трансплантологу.
Пальцы Малфоя сжались в кулаки.
— Где вы это взяли? — процедил он. — Опять шпионили? Рылись в моем кабинете?
Гарри отступил на шаг, упершись спиной в стену. Впрочем, бежать он не намеревался.
— Нашел. Случайно, — сказал он, задыхаясь и нервно теребя воротник униформы. — Забини не просил проводить этот тест!
Глаза Люциуса потемнели и сузились, ноздри гневно раздулись, как у породистого скакуна.
— Нашел. Случайно нашел, — повторил он обманчиво-мягким голосом хищника, изготовившегося вонзить в жертву клыки. — А теперь выслушайте меня, вы, не в меру любознательный проныра! Каждый сотрудник клиники дает свое согласие на ежемесячное проведение медосмотра. И нигде не указывается, какое именно обследование необходимо пройти! Потому что одни страдают аллергией, другие жалуются на давление, у третьих приступы мигрени! Каждому сотруднику может быть назначено индивидуальное обследование, и проведены какие угодно анализы и тесты, мистер Поттер, так что не надейтесь меня в чем-то обвинить! И передайте это вашему Забини!
Отступать было некуда.
— Кто такой реципиент тридцать один двенадцать? — звенящим голосом выкрикнул Гарри.
В глазах цвета грозового неба промелькнуло замешательство, но, возможно, Гарри это только померещилось. Малфой моргнул, и взгляд его обрел прежнюю твердость.
— Это НЕ реципиент, — надменно сказал он. — Это заменитель крови номер тридцать один, серия двенадцать. Синтезированная кровь из стволовых клеток и костного мозга, которая однажды спасет человечество. Всего доброго, мистер Сующий-Повсюду-Нос.
Люциус Малфой посмотрел на Гарри так, будто облил жидким азотом, повернулся на каблуках и летящей походкой устремился в свое отделение.
Гарри остался стоять, привалившись к стене и чувствуя себя последним кретином.
* * *
Стрелки часов в столовой, казалось, прилипли к циферблату. Гарри поправил веточку петрушки в тарелке с салатом, прикрыл чудо кулинарного искусства крышкой и без сил опустился на диван.
На сей раз ему опять пришлось возвращаться домой в одиночестве: в обед профессору привезли «нехорошее расслоение аорты», и сколько Гарри ни наведывался к нему в отделение, двери операционной оставались закрыты, и красная лампочка «идет операция» горела по-прежнему.
Размышляя, как Северусу удается выдерживать такие перегрузки, и способен ли он сам на десятую долю таких подвигов, Гарри прилег на диван возле камина, лениво перебирая почту. Ящик оказался переполнен. Кроме нескольких официального вида писем для Северуса, все остальное оказалось ненужной рекламой. Отделяя зерна от плевел, то бишь раскладывая в кучки письма и красочные проспекты, Гарри вдруг заметил небольшой буклет. Он наверняка отправил бы его в рекламный мусор, если бы не обнаружил, что с глянцевой обложки на него взирает благонравно улыбающаяся Минерва Макгонагалл. «Наследники Бога Живого» — гласила изящная подпись под фотографией бывшей помощницы пастора Альбуса. Гарри с любопытством развернул буклет.
«Семья — это церковь в миниатюре», — прочитал он и озадаченно потер лоб: насколько ему было известно, сестра Минерва была то ли вдовой, то ли старой девой, и за все время посещений домашней группы Гарри не довелось увидеть ни единого, даже дальнего родственника миссис Макгонагалл. Оставалось загадкой, когда Господь успел вложить в сердце сестры во Христе мудрое и трепетное отношение к семейным ценностям.
«Быть может, сейчас вы переживаете трудные времена, — прочел Гарри. — Быть может, вы одиноки и покинуты, оставаясь среди людей, но чувствуя себя, как путник, бредущий один по дороге. Что такое семья? Равнодушные лица родственников, чудом собравшихся за столом отметить Рождество? «Кто этот чужой отстраненный мужчина, неужели мой муж?» — думаете вы. «Кто этот уткнувшийся в компьютер, безразличный ко всему мальчик, разве это мой сын?» «Кто эта озабоченная карьерой красавица, неужто моя будущая спутница жизни?» Каждый из нас имеет на сердце вопрос, который боится себе задать вслух: «Почему вокруг меня так мало любви и тепла?»
Увы, в жестоком ритме современной жизни мы теряем простые радости, отвергаем само понятие семьи, потому что живем в постоянном страхе, что вместо любви и взаимопонимания нас ждут лишь тягостные обязательства и крах надежд. Мы, люди двадцать первого века, разучились верить друг другу, обособились, замкнулись на себе, страшась самого слова «семья».
А ведь счастье — вот оно. Так близко, так доступно. И когда протянете руку и возьмете то, что по праву принадлежит вам, единственное, что скажете: «О, если бы я все это знал раньше!»
Не отчаивайтесь. Еще не поздно, еще не все потеряно. Никогда не поздно стать счастливым, никогда не поздно стать любимым. Никогда не поздно помочь тем, кого любишь. Все в руках наших, ибо великую силу любви дает нам Господь. Как нет невозможного для Господа, так не будет ничего невозможного для вас. Придите, протяните руки, и любящий Отец не даст вам камень, а вложит в ваши ладони Свое любящее сердце».
«И тут сердце», — с досадой подумал Гарри, разглядывая фотографию сестры Минервы на развороте. Улыбающаяся миссис Макгонагалл, в белом элегантном костюме с золотистыми галунами, держала в руках сияющее радужными лучами сердце: очевидно, Господь не доверил бы Свой орган кому-то другому.
В нижней части буклета красовалось объявление «Церковь «Наследники Бога Живого» приглашает всех нуждающихся в свои реабилитационные центры: бесплатное избавление от алкогольной и наркотической зависимости. Будьте свободными! Будьте счастливыми! Бог любит вас и хочет вам помочь!»
Не впечатленный текстом воззвания, Гарри лег на подушку и прикрыл глаза, размышляя, почему столь проникновенные слова не вызывают в его душе должного отклика. Юноша с огорчением подумал, что всему виной его личное знакомство с сестрой Минервой. Наверняка многие, не знающие ничего о лидерше свежеиспеченной церкви, вдохновятся душевным обращением и придут на служение. Мысли стали путаться, стоящее перед внутренним взором лицо миссис Макгонагалл расплылось, как смытая водой акварель. Убаюканный мерным тиканьем часов, Гарри провалился в сон, свесив с дивана обессиленную руку и уронив на пол глянцевый буклет.
* * *
Проснулся он совершенно неожиданно и с минуту лежал в темноте, пытаясь понять, вечер сейчас или утро, и где он находится. Обнаружив себя в столовой, он заметил, что лежит без очков, накрытый пледом.
Очки отыскались на столике рядом со стопкой реклам. Гарри включил торшер и растерянно осмотрелся. Часы на стене показывали восемь. На спинке кресла висел пиджак Северуса, но его самого в комнате не было.
Досадуя, что тот не разбудил его раньше, Гарри выскочил в полутемный коридор. До него донесся шум воды и отдаленные звуки музыки. Дверь ванной была приоткрыта, и на пол падала красная полоса света. Юноша взялся было за ручку двери и уже открыл рот, намереваясь окликнуть дорогого друга, но то, что он увидел, заставило его замереть.
Имя «Северус» застыло на его губах. Сердце вздрогнуло и остановилось. Дыхания не стало.
Перед Гарри было самое невероятное зрелище, пред которым блекли ярчайшие видения преисподней.
Лишь однажды рискнувший воспользоваться ванной первого этажа, Гарри долго разглядывал стеклянный шкаф, который принял за душевую кабину. Напуганный изобилием технических хитростей, он побоялся доверить свое тело дьявольскому мирскому изобретению, опасаясь, что нажмет не ту кнопку сенсорной панели, и если не сварится живьем в кипятке или, наоборот, не покроется коркой льда, то наверняка не сможет выбраться из герметично закупоренной колбы и останется там голый на веки вечные, слушая Моцарта и проклиная тот день, когда переступил порог стеклянной ловушки.
Сейчас дьявольская кабина горела красным — проклятое устройство было запрограммировано на цветотерапию. Словно охваченный пламенем преисподней, в центре кабины стоял сам Сатана: обнаженный мужчина с длинными черными волосами, с глазами, закрытыми от наслаждения, с улыбкой удовольствия на лице. Вместо адского пламени из форсунок в стенках кабины били красные струи гидромассажа.
Сердце Гарри совершило немыслимый кульбит, провалившись в желудок, и отчаянно трепеща, безуспешно пыталось вернуться на место.
Освещение кабины сменилось на оранжевое. Теперь мужчина, стоящий внутри, показался Гарри Богом Огня. Оранжевое тело изгибалось, с наслаждением подставляя бока оранжевым струям воды. Руки Бога рассеянно скользили по блестящим огненным плечам, по груди, легко касались плоского живота.
Гарри забыл, как дышать. Он стоял, дрожа от восторга и возбуждения, не в силах отвести взгляд: секунда, и Бог Огня превратился в Бога Света, сияющего Феба, обласканного желтыми лучами полуденного солнца. Желтые фонтаны, бьющие из стен кабины, взрывались мириадами капель, превращались в блестящие пузырьки, как только струи воды упруго ударяли в светящееся тело лучезарного Феба.
Зеленый мужчина был не менее впечатляющ: возможно, это был сам Эдемский Змей, гладкий, гибкий, чувственно-опасный. Искуситель рода человеческого вылил себе на голову содержимое какого-то флакона и покрылся сверкающей пеной, постепенно превращаясь из Змея в самого Посейдона, Бога Морей: его тело стало голубым.
С трудом придя в себя от фантастических метаморфоз, происходящим со своим другом, Гарри широко распахнутыми глазами уставился на Посейдона: за неимением трезубца Бог Морей сжимал в руке весьма длинный и крупный жезл.
Как завороженный, юноша смотрел и смотрел на руку морского владыки, ритмично скользящую по царственно вздымающейся плоти. Чем больше он вглядывался, тем сильней подкашивались его ноги: скрытая и втайне желанная часть тела дорогого друга оказалась значительно крупней, чем ему запомнилась и неоднократно являлась в мучительных сновидениях. То, что Гарри считал грешным и грязным, в исполнении Морского Царя выглядело совершенно иначе: Посейдон ласкал себя с воистину царским достоинством, никуда не торопясь и явно не считая это делом зазорным. На глазах Гарри Посейдон преобразился в фиолетового Человека из Космоса, наслаждающегося своим естеством. «Вот он Я, Человек», — казалось, говорило его тело. «Мне хорошо», — говорило запрокинутое лицо, по которому струились фиолетовые лучи с потолка кабины. «Хорошо», — говорила рука, размеренно и неторопливо ласкающая гордо вздыбленный орган. Непотребство вершилось красиво и явно со знанием дела.
Гарри не заметил, как его собственная рука оказалась в штанах. Сгорая от стыда и мучимый полчищем бесов, он сжал ладонью свой член, уже скользкий, горячий, готовый вот-вот излиться грехом. Не отрывая взгляда от пальцев Космического Человека на не менее космическом фаллосе, Гарри увидел, как фиолетовая рука вдруг изящно повернулась большим пальцем вниз и задвигалась быстрее.
С потолка кабины хлынул красный.
Тело мужчины запылало дьявольским огнем.
Ладонь, крепким кольцом охватывающая член, скользила все быстрей. Захлебываясь собственным дыханием, глотая наполняющую рот слюну и теряя остатки самообладания, Гарри смотрел, как то исчезает, то появляется между сомкнутых пальцев круглая блестящая головка, как напрягаются бедра, выгибается спина, скользит по стеклу рука, ищущая опору.
На секунду застыв в пронзительно-сладкой точке невозврата, Гарри рухнул в бездонную пропасть.
Он падал, и внутри него все продолжало взрываться, стреляя горячими струями невероятного облегчения. Гнусный грех покрыл липким и теплым живот и продолжал хлюпать в сомкнутой ладони.
Вновь оранжевый, мужчина внутри кабины уже стоял без сил, привалившись плечом к стеклянному корпусу. Вены на его руках вздулись, тело, казалось, отяжелело, в каждом движении сквозила усталость. Он все еще ласкал себя, медленно и лениво, и только тогда, когда оранжевая рука потянулась к панели на стене кабины, Гарри стремглав кинулся бежать, путаясь в сползающих штанах. Едва не переломав себе ноги на лестнице, он спасся в ванной второго этажа, ожидая надвигающейся кары Господней.
* * *
— Гарри, открой! С тобой все в порядке? Гарри?
— Я… сейчас, — всхлипнул он.
— Гарри, не откроешь, я выломаю дверь, слышишь?
— Н-не надо… Сейчас.
Трясущими пальцами он повернул защелку.
Северус ворвался в ванную и зачем-то огляделся по сторонам. Без очков Гарри видел его нечетко, но понял, что тот взволнован.
— Ты что, плакал?
Руки — обыкновенные, бледные, обняли его за плечи.
— Что такое, кит? Что случилось? Опять что-то приснилось?
Гарри обхватил его за поясницу, вцепившись крепко, как клещ.
— Н-нет! Я ужасный, ужасный, отвратительный, плохой, я… гадкий! — он спрятался, зарывшись покрасневшим лицом в подмышку друга.
— Это что-то новенькое, — Северус просунул пятерню в мокрые после душа волосы юного грешника. — И что ты такого ужасного и гадкого сделал? Пересолил гренки?
— Нет, — Гарри сопел носом, безуспешно пытаясь отыскать запах родного тела, но, увы, его начисто смыл гель для душа.
— Поссорился с кем-то? Что-то потерял? Сломал? Не молчите, мистер Поттер, — Северус попытался заглянуть ему в глаза, но Гарри еще крепче прижался к его плечу и зажмурился.
— Я… подглядывал за тобой, — выпалил он.
Рука замерла в его волосах.
— В смысле?
— Северус, прости, я случайно, я не смог уйти, — прошептал Гарри, пробираясь руками под тонкую рубашку драгоценного друга.
— Гарри, ты о чем? — с недоумением спросил тот.
— В ванной… Я видел тебя в ванной.
— Кит, посмотри на меня, — тихо сказал Северус.
Гарри нехотя выбрался из уютного убежища и глянул на него измученными покрасневшими глазами.
— Кого ты опять осуждаешь? Меня или себя?
Гарри отвел взгляд.
— Не знаю. Себя, — едва слышно сказал он.
— Зачем? Разве ты сделал что-то плохое? Ты меня чем-то обидел? Ничего ведь не случилось, ну, подглядел. Я думал, ты спишь, — он коснулся губами влажных волос на макушке.
— Не знаю. Это грех. Это какой-то особенный грех! Я такого даже не видел раньше.
Северус вдруг расхохотался.
— Особенный грех — это когда заранее не знаешь, какого цвета получится сперма.
Гарри нервно хихикнул.
— Красная, — сказал он.
— Ах ты мой вредный, любопытный, глупый маленький кит!
Северус коснулся губами его припухших век.
— Очень любимый кит.
Гарри вздохнул. Мрачные мысли таяли от одного голоса Северуса.
— Красивый был грех, — со вздохом признал он.
* * *
Глава опубликована: 30.10.2012
42. Грех без покаяния. Сюрприз
— Ты вкусно готовишь, кит. Не шучу, — Северус жестом завсегдатая ресторанов положил нож и вилку ручками вправо на «пять часов».
Гарри просветлел лицом.
— Северус, чуть не забыл… — он вдруг вскочил, выбежал из кухни и через минуту вернулся с жестянкой от леденцов в руке. — Вот. Тут деньги.
Профессор с недоумением воззрился на банку. Гарри подцепил ногтем крышку и вытряхнул на стол несколько скрученных купюр.
— Э-э, да вы богач, мистер Поттер, — ухмыльнулся Северус. — На что копите?
— Как, на что? Я за комнату должен.
Северус вдруг нахмурился.
— В самом деле, — безрадостно сказал он.
— Северус, что-то не так? — встревожился Гарри.
— Почему же, все так, — холодно сказал тот. Он встал из-за стола, долил себе кофе и отвернулся к окну.
— Я неправильно посчитал? — Гарри подошел к нему и робко заглянул в глаза.
Лицо Северуса приняло совершенно непроницаемое выражение.
— Что вы, все правильно, мистер Поттер.
— Северус… Ты что, обиделся? — прошептал Гарри. — Ты же сам говорил про комнату… Ну, и вообще, я и так у тебя на шее сижу.
— Гарри… Я тебя понимаю, но… Попробуй понять меня тоже. Я всю жизнь делаю что-то, за что мне платят. Чужие люди. Они — мне — платят, — с расстановкой сказал профессор, невидяще глядя в окно. — И ты… хочешь быть для меня чужим, — с горечью сказал он, бессмысленно взбалтывая остатки кофе в чашке.
— Неправда! Я не хочу быть чужим! Просто от меня тебе нет никакой пользы! — с отчаянием сказал Гарри.
Брови Северуса полезли на лоб.
— Пользы? — переспросил он. — Какой еще, к черту, пользы? А от меня много вам пользы, мистер Поттер? Какая от любви польза?
Он вдруг отвернулся, с грохотом швырнул чашку в мойку и вылетел из кухни.
Гарри с минуту стоял в полной прострации.
Последние слова Северуса звенели в ушах. Глупо улыбаясь, он собрал осколки чашки и выбросил в ведро.
* * *
Профессор, угрюмый и хмурый, отыскался в собственной спальне. Похоже, он делал какие-то пометки в блокноте с записями операций, но Гарри померещилось, что Северус просто рисует на полях. Он сделал серьезное лицо и деликатно постучал согнутым пальцем в дверь.
— Мистер Снейп, к вам можно?
«Вот бы Забини посмеялся», — Гарри заметил недоуменно заломленную бровь.
— Извините, мистер Снейп, вы не видели тут одного человека? С черными волосами, с карими глазами, красивый такой… Он иногда притворяется злым, но он добрый. Очень-очень добрый.
Северус ухмыльнулся. В уголках прищуренных глаз лучиками собрались морщинки смеха.
— Вы знаете, проходил один урод лет сорока. Притворщик и мошенник, я сразу заметил.
— Такого не знаю, — покачал головой Гарри. — Я потерял другого человека. Не урода и не мошенника. Этот человек… очень хороший и… очень любимый. Я ему не говорил об этом. Думал, он сам догадается.
Северус уронил на пол блокнот.
— Наверное, он думает, что вам это только кажется, мистер Поттер, — пробормотал он. — Может быть, он понимает, что вы еще жизни не видели, а он, потерявший голову старый козел, мешает вам общаться со сверстниками и…
— Мистер Снейп! — Гарри прыжком преодолел расстояние от двери до кровати и повалил дорогого друга на подушку. — Никогда не говорите про моего Северуса такое! Никогда, слышите? Он — самый лучший, самый умный, красивый и добрый, самый мой родной, самый… самый… са…
Его язык проскользнул между губами Северуса в неумелом, порывистом и горячем поцелуе.
— Маленький мой, — простонал Северус и жадно прижал к себе. — Хороший мой.
— Я не маленький, — пробурчал Гарри. — Мне уже восемнадцать! А ты меня ребенком обозвал!
— Как, целых восемнадцать? Не сердитесь, мистер Поттер, ради всего святого, лежите там, где лежали… Разве я называл вас ребенком?
Взгляд темно-карих глаз скользил по лицу Гарри с таким восхищением, что юношу посетила глупая мысль, будто тот им любуется.
— Ты сказал Дамблдору, что я ребенок, — он не мог заставить себя сдвинуться с подозрительно упругого холмика, на который опрометчиво прилег.
Во взгляде Северуса странно смешалась серьезность и нежность.
— У тебя… душа ребенка. Это большая редкость, — тихо сказал он.
Гарри смущенно моргнул, не зная, как отнестись к словам друга.
— И губы детские, — вдруг сказал Северус.
— В смысле, целоваться не умею? — огорчился Гарри.
— М-м… Не помню, умеете или нет.
— Это провокация, мистер Снейп!
— Возможно, склероз?
— Ну, знаешь ли, — возмутился Гарри и ринулся освежать память дорогому другу. Лежать сверху было приятно и обманчиво безопасно, хотя он уже ощущал опасные перемены в рельефе: холмистая местность угрожающе быстро превращалась в горную.
— Мистер Поттер, остановитесь, — выдохнул Северус, скользя руками по изгибу спины и сжимая коленями бедра осмелевшего грешника.
— Не могу, — пробормотал Гарри и опять погрузил жадный теплый язычок в рот своего друга.
— Прекрати, кит, — выдохнул тот, пытаясь освободиться. — Я сейчас оглохну, ослепну, перестану соображать и сделаю что-нибудь, о чем потом пожалею!
— Ты книгу Дамблдора принес? — внезапно спросил Гарри.
Имя пастора подействовало отрезвляюще: ландшафты, на которых возлежал Гарри, заметно смягчились.
— Принес, не волнуйся. Или ты думал, я буду коротать ночные дежурства, разглядывая садомазохистские фантазии шизофреника?
— Садомазо… что? — с любопытством переспросил Гарри, приноравливаясь к изменившемуся рельефу местности.
— Мистер Поттер, я догадываюсь, почему вас интересует эта тема. Продолжать активно вить на мне гнездо… это жестоко.
— Вдруг яйца снесу, — хихикнул Гарри и покраснел от собственной глупости.
— Уже снес, — фыркнул Северус. — Возьмите себе второе одеяло в шкафу, сделайте одолжение.
— Зачем?
— Дистанция плохо работает, нужна изоляция. Не шучу, несите одеяло!
Гарри нехотя покинул «гнездо» и вынул из шкафа легкое белое одеяло.
— Оно?
— Лучше бы подошел брезент, мистер Поттер, ну да ладно. Ложитесь.
Не успел Гарри оглянуться, как Северус ухитрился завернуть его в одеяло так, что нельзя было шевельнуть ни рукой, ни ногой.
— Мистер Поттер, как кокон вы представляете меньшую угрозу, — с удовлетворением сказал он.
— А если я вылуплюсь… То есть, превращусь в мотылька? — Гарри попытался вытащить руку, но Северус прижал жертву к постели и навис сверху, щекоча его лицо волосами.
— Не советую. Рядом бродит один злой энтомолог, он поймает глупого мотылька и…
Гарри, терзаемый смутными желаниями, смотрел на его губы.
— И что?
— Мистер Поттер, как-то все вульгарно, гнезда, мотыльки… — ухмыльнулся Северус.
— Ну, мы же о природе толкуем, мистер Снейп.
— Гарри, ты сегодня на себя не похож, честное слово!
Гарри слегка покраснел. Сказать, что подсмотренный сеанс гидромассажа до сих пор не давал ему покоя, было свыше его сил.
— Извини, я не буду тебя дразнить, — Гарри не без труда вытащил руку из «кокона» и погладил Северуса по скуле. — Просто мне так нравится, когда ты… когда ты становишься такой… не знаю, как сейчас… и когда играешь со мной, — вздохнул он.
Взгляд антрацитовых глаз потеплел.
— Мистер Поттер, вы случайно не видели здесь одного мальчика?
— Противного придурка? — оживился Гарри.
— О, нет. Совершенно замечательный молодой человек. Очень привлекательный зеленоглазый брюнет… Тонкий, нежный, чуткий…
— Некрасивый такой очкарик?
— Нет, не он. Красивый парень в очках, они ему очень даже идут.
— И что ему передать, если я его увижу?
— Передайте, что его очень любит один старый дурак.
— Северус! Ты не…
— Ш-ш… — Северус наклонился и коснулся губами его губ. — Будем читать сказки про бесов? Или страшно?
Гарри выпростал из кокона вторую руку и обнял его за шею.
— С тобой не страшно, Большой Кит.
* * *
— Гарри, до того, как мы посмотрим шедевры Гриндевальда, я хочу тебе что-то рассказать, — Северус вытянул руку, и юный слушатель тут же пристроился на ней головой.
— Когда я был такой, как ты… нет, младше… у меня был друг. Санни. Его звали Санни, — по лицу профессора прошла легкая тень.
Гарри нахмурился. Судя по голосу Северуса, Санни был не просто другом.
— Он был старше, мне было шестнадцать, когда мы познакомились, ему — двадцать три, — продолжил Северус. — Санни был детским психотерапевтом. Он был такой открытый, веселый… такой жизнерадостный, — в отличие от меня, замкнутого, обидчивого… эгоистичного. Это ему я обязан тем, что перестал быть Сопливусом. Я ему… многим обязан, — глухо прибавил он.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 16 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |