2. Институт давности появляется в законодательстве весьма поздно, в первый раз в середине XV в. во Псковской судной грамоте, но отсюда не следует, что самое явление возникло лишь с этого времени и что оно измышлено искусственно законодателем: законодательство лишь регулирует его, определяя главным образом случайные условия (сроки).
В других славянских законодательствах институт давности встречаем с XIII в. По статуту Курцулы (середина XIII в.), если кто-либо владеет бесспорно (sine molestia) тридцать лет, как по документу, так и без документа, то уже не может быть устранен никем" (CXIX). По Полицкому статуту (62), давность определяется так: "Кто держит вотчину ("племенщину"), тот не может быть устранен от владения без суда. И если он мирно держал 30 лет, то уже не может быть лишен владения ни силою, ни судом" ("не може усиловати, ни прити").
Русские памятники, говорим, не сохранили нам постановлений о давности в столь раннее время, но уже с первого появления актов о сделках мы встречаем в них постоянные ссылки на старину владения как основание права собственности. В дальнейшем изложении института давности увидим, что не всякое владение (из каких бы то ни было оснований) может создать право собственности для владельца, и во всяком случае не возникает с момента начавшегося владения.
Среди крестьянского населения даже поздних времен (XVII в.) господствовало столь твердое убеждение в неотъемлемости раз обработанной земли, что у наблюдателя слагается убеждение, что по отношению к крестьянской вотчине обычай не знал погасительной давности для вотчинника или приобретательной для нового владельца, получившего ее по данной из приказной или земской избы, гак что последний всегда оставался временным держателем ее "до вотчинника". Отсюда иски спустя лет 10, 20 и больше (П. Иванов, Документы А, Ком. М.А. ОБ I, 3, стр. 428). Не думаем, чтобы здесь выражалось общее отрицание давности: здесь проявляется только убеждение, что не сроки составляют давность; в тех же документах отмечено, что судьи иногда становятся на сторону владельцев против собственников на том основании, что они "те пустые деревни распахали, и дворы строили, и сенные покосы расчистили и подати платили; а прежние жильцы бродили в миру или бегали по иным городам, не хотя платить податей" (там же). Во всяком случае, эти (хотя и поздние) факты указывают на исконное убеждение, что выход из владения недвижимой вещью сам по себе не ведет к утрате права собственности, которое сохраняется независимо от владения даже тогда, когда владелец получит акт от соответствующей власти (см. ниже об условиях давности).
Давность (как сказано) в XV и XVI вв. устанавливается и определяется уже законом. Полнее это изложено в Псковской судной грамоте, слабее в судебниках и позднейших памятниках законодательства до Екатерины II. Основания давности, по этим памятникам, таковы:
а) срок владения, как условие случайное и искусственное, определяется в Пек. суд. грам. лишь приблизительно: "кто владеет 4 или 5 лет..."; Судебники определительно назначают трехлетний срок давности между частными лицами и двойной - 6-летний - при завладении частным лицом государственной землей (в том числе и землями черных общин). Такое привилегированное удвоение срока для государственных земель объясняется или большей твердостью прав государства на землю, или большей трудностью для органов государства заметить освоение земли. Несмотря на такую определенность законных сроков, практика не следовала им в точности. Уложение царя Алекс. Мих. молчит об общем сроке давности (устанавливая его лишь для выкупа родовых имуществ: XVII, 13 и 30). Установление 10-летней давности относится ко времени Екатерины II (манифест 1787 г.).
Непрерывность и спокойствие владения: "если (говорит Псковская судная грамота) в те лета собственник не наступал и не судился". Такое условие имеет значение и относительно срока, ибо перерыв владения изменяет и срок его, а главное, оно указывает на присутствие мысли о том, что владелец признавал вещь своей, владел ею как собственник (animus domini).
в) Третье и важнейшее условие давности, по Псковской судной грамоте, есть воздействие владельца на вещь или труд: "если он владеет и стражет тою землею..." (страда - работа). Между прочим, признаками владения (землей) закон полагает "двор и нивы рострадни", т. е. постройки и обработанные поля. На это же условие указывает и 3-летний срок давности, установленный в судебниках: при трехпольном хозяйстве в три года обрабатывается весь участок. Эти замечания об основаниях давности отчасти разрешают вопросы: признавало ли древнерусское право давность приобретающую или только погашающую, т. е. приобретал ли владелец права на землю через давность или только собственник терял их (утрачивал права иска). Время само по себе не способно создавать права, оно может лишь разрушать их; но труд есть основание более плодотворное; и потому древнерусское право, хотя всегда рассматривало вопросы о давности в смысле погашения исков, но косвенно признавало и давность приобретающую, т. е. владелец по истечении давности получает не только права вечного владельца, но и право собственности: вотчины "изстаринные", т. е. такие, на которые владелец не мог предъявить никаких актов, подлежали его распоряжению.
г) Наконец, последний вопрос: признавало ли древнерусское право Justus titulus одним из существенных условий приобретения собственности по давности? Суд, не довольствуясь удостоверением об истечении срока давности, всегда требовал указаний оснований владения.
Давность владения, по древнерусскому праву, применялась лишь к земле, но не в отношении к вещам движимым: "холопу, робе суд от века", - говорилось в договорных грамотах XIV и XV вв.; и в последующих памятниках древнерусского права о давности в отношении к движимым вещам не упоминается (см. Ук.кн. зем. пр. XXXI) *. В отношении к прочим вещам (кроме холопов) это уясняется учением древнего права о находке.
_____________________
* Энгеяьман полагает, что давность владения движимыми вещами (кроме холопов) устанавливается следующей статьей Уложения (X, 285): "кто будет искать... какие животины, или пчел с приплодом на прошлые годы, лет на пять, и больше или меньше, и по суду и по сыску в том своем иску истец будет прав, и ему за свиньи... или иную какую животину и за пчелы править то, чем у нею кто завладеет, а в приплоде отказам, для чего он того всего на нем не искал в том году, как у него кто чем завладел". Выражение "лет пять, больше или меньше" считают указанием на приблизительный срок давности. Но закон как раз говорит обратное: животное, отысканное хотя бы и после истечения 5-летнего срока, возвращается собственнику; он лишается лишь приплода. Если законодатель не сказал "лег 15 и больше", то только потому, что дело идет о животных, срок жизни которых очень краток. Приплод, по всей справедливости, удерживает владелец, как вещь, не бывшую никогда в руках собственника главной вещи и приобретенную владельцем благодаря хозяйственным заботам последние. Уложение видит еще в этом и штраф собственнику за его небрежность.
_____________________
2) Находка есть овладение движимой вещью, принадлежавшей прежде другому (в отличие от владения вещами, никому прежде не принадлежавшим). Древнерусское право не признавало находку за способ приобретения права собственности, очевидно, потому, что для освоения такой вещи не требуется никакого труда. В Русской Правде к учению о находке должны быть применены статьи о своде (Ак. 12 и 13; Кар. 29, 30), по которым находчик обязан возвратить вещь собственнику, но наказанию за утайку подвергается лишь тогда, когда собственником сделана была "закличь" о пропаже. Подобным же образом учит о находке и Псковская судная грамота (ст. 47). Точнее изъясняет дело Судебник Казимира (ст. 23), определяющий древнейшее обычное русское право: нашедший должен оповестить околице; если собственник не отыщется в течение трех дней, то "находчик" должен отнести найденную вещь на княжий двор "по давнему" и там получает свой "переем" (плату за находку); утаивший наказывается как вор. По московскому праву постановлено: "Если пригульные лошади явлены и собственник их не находится, то их продавать, а деньги в государеву казну" (Уст. к я. зем. прик. ст. 9). По Уложению находчик получает вознаграждение в половину цены вещи лишь тогда, когда он спас ее из воды или огня (XXI, 81). Таким образом, найденная вещь или возвращается собственнику, или обращается в пользу государства, а находчик получает вознаграждение, особенно тогда, когда употребил труд на спасение вещи от истребления. Лишь в Морском уставе 1720 г. в первый раз установлено, что в случае неотыскания собственника вещь становится собственностью находчика.
Клад (или находка вещи, не потерянной собственником, а утратившей собственника)в древнерусском праве не признается собственностью ни находчика, ни владельца земли, а должен быть предоставлен государственной власти, как видно из рассказа, занесенного в Патерик Печерский. Инок Федор нашел клад в Варяжской пещере; по его мнению, это были "Варяжские поклажи", ибо в составе клада были "съсоуди латинский". Монах, чтобы не.соблазняться, опять зарыл клад и потом забыл то мест", куда закопал. Узнав об этом, кн. Мстислав, сын киевского князя Святополка, призвал его и старался узнать, где сокровища, сначала лаской, а потом пытками: "повеле мучити и крепко, яко смочитися и власяницы от крови его, и посем повеле в дыме велице повесити и привязати его". Находчик был замучен, и клад остался неоткрытым. Донос князю и пытка за утайку указывают, по-видимому, что право на клад принадлежит князю (Пам., изд. Яковлевым, стр. CLXXII).
3) Пожалование как источник права собственности появляется с древнейших времен (а не образуется впервые в Московском государстве): до нас дошли жалованные грамоты от 1-й половины XII в. (грамота Мстислава и сына его Всеволода Юрьеву монастырю 1130 г.; уставная грамота смол, князя Ростислава 1150 г.); нет сомнения, что раньше пожалования совершались и без письменных актов. В княжествах XIV-XV вв. и в Московском государстве случаи пожалования умножаются, и потому этот способ представляется типичным для московско-литовского периода. Пожалование присоединяется как существенное добавочное основание и к прочим способам приобретения прав, а именно:
а) при овладении вещами, никому в частности не принадлежащими. Мы видели выше, что при строительстве Печерского монастыря (XI в.) монахи испросили у князя гору, никому не принадлежавшую; В. Новгород жалует пустую землю основателям Соловецкого монастыря; князь жалует монастырю ничьи болота - "освобождает болота чистити" (Ак.юрид. № 5); в 1564 г. царь Иоанн Васильевич жалует Строгановым земли, лежащие по Каме - "места пустые, лесы черные, речки и озера дикие" (Доп. к. ак. ист. I. стр. 168 и 172).
б) Пожалование может явиться в форме репрезентации: частное лицо поступается добровольно своим имуществом в пользу князя, чтобы потом опять получить его из рук князя как имущество зависимое, но источник зависимости не есть утверждение владения. Репрезентация имела место при подчинении удельных князей и бояр великому князю: так, муромский боярин поклонился московскому вел. князю своей вотчиной и был пожалован ею опять (А.А.Э. 1. 1 20). Здесь смысл тот же, что и в тех фактах, когда казаки и Строгановы кланялись царю новыми "землицами", ими завоеванными, т. е. присоединение новой территории.
в) Элемент пожалования примешивается к частным договорным сделкам: на поземельной собственности лежат повинности государственной службы; перемена лиц, владеющих ими, интересует государство: поэтому к вел. князю обращаются с просьбой купить или променять вотчину, и князь жалует - позволяет.
г) Жалование может быть самостоятельным источником приобретения прав собственности, когда государство дает лицу землю за заслуги; из этого возникает особый разряд вотчин, в которых прекарный характер прав наиболее ясен (что будет изложено ниже).
Из предыдущего ясно, что пожалование в своей древнейшей основе истекает из права государства на всю свою территорию, но что оно обостряется и специализируется в Москве благодаря тому, что права государства присвоены лично правящему государю. Наиболее ограниченными являются права владельцев на жалованные вотчины (и поместья); но и все прочее имущество, получившее и не получившее утверждение от государства, состоит в зависимости от государства, хотя и меньшей (вотчины, имущество тяглое и даже церковное).
Виды вещных прав специализируются в Московском государстве с большей раздельностью по мере выделения прав частных лиц (физических и юридических) из прав государства и общин.
Из вышеизложенного видно, что право собственности присуще сознанию самых первобытных людей; что оно проявляется не только в отношении к движимым вещам, но и к недвижимым; что оно отнюдь не может быть определено нынешним термином "владение" и что, следовательно, указанными обстоятельствами нельзя объяснить ограничения прав собственности частных лиц в начале истории. Эти ограничения простираются на недвижимые вещи, землю, и потому дальнейшее относится исключительно к этому последнему виду прав, который, действительно, подлежит ограничениям с древнейших времен. Причиной этого является наслоение субъекта прав на одну и ту же вещь, т.е. государства, родов, общин и частных лиц (физических и юридических). В первоначальную эпоху высшие субъекты - государство, затем общины и роды - должны быть признаны носителями прав собственности, а низшие (частные лица) - владельцами; затем государство, а также родовые и общинные союзы отступают все более и более от непосредственного отношения к земле и права собственности постепенно переходят к частным лицам.
Из соотношения высших и низших субъектов вещного права вытекают ограничения права собственности, постепенно исчезающие в истории, притом ограничения обоюдные. Возьмем примеры. Если собственник устанавливает вечное чиншевое владение на своей земле в пользу стороннего, то он остается собственником, тем не менее навсегда лишает себя права распоряжения и пользования вещью. Род перестает быть общим собственником имущества, когда родичи делятся; но и после этого каждый отдельный член рода не может отчуждать свое имущество без согласия рода; очевидно, собственники - отдельные лица, но их права ограничены правами рода. Государство * жалует землю до смерти одаряемого; здесь не более чем пожизненное владение, и государство остается собственником; но если государство попустило переход такого имущества по наследству и затем мало-помалу утвердились за приобретателем права распоряжения, то это уже "вотчина", право собственности. Анализируемое явление особенно важно при переходе поместий (простого права пользования) в вотчины (в право собственности). Государство владеет землями сельских и городских общин, и даже в очень позднее время земли этого рода именуются государственными; но уже с XIV в. государство стало так далеко от непосредственного осуществления права на эти земли, что уже тогда все существенные элементы права собственности находятся в руках общин, а государство сохраняет лишь свое отдаленное право, которое постепенно переходит в право публичного управления. Когда общины стали собственниками, то отдельные участки общинной земли попали в постоянное наследственное владение членов общины - крестьян и горожан; такие права частных лиц заставляют иногда думать, что уже с глубокой древности право собственности принадлежит не общинам, а частным лицам, входящим в общины (между тем как в действительности такой переход совершился весьма поздно - в XVIII в., и только в городах и лишь отчасти в волостях). Церковь приобретает себе имущество, но ввиду смешения в ней задач государственных (призрение, народное "здравие" и народное образование) и частных, в сознании людей того времени прокладывается путь для будущей секуляризации церковного имущества. Церковь отдает свое имущество своим служилым людям - дворянам и детям боярским - в наследственные поместья, и они становятся, наконец, их собственниками.
_____________________
* Здесь везде надо разуметь государство, а не лиц правящих (князей и царей), ибо одинаковые явления возникают и не территории республик - Новгородской и Псковской.
_____________________
Все указанные отношения проявляются постепенно в течение долгой истории, оканчивающейся XVIII в.; из них создаются отдельные виды вещных прав, смотря по характеру комбинаций субъектов: имущество государственное (дворцовое), тяглое, родовое, жалованное, поместное, благоприобретенное и церковное.
I. Дворцовые вотчины (государственное имущество)
Государство в московский период, сохраняя весьма близкие отношения к частным правам прочих лиц, гораздо яснее, чем прежде, выступает и в роли частного собственника имущества, ему непосредственно принадлежащего, - является уже фиском, казной.
Непосредственные имущества его образуются из трех источников, совершенно различных, а именно сюда входят:
а) Земли, никому в частности не принадлежащие. Как непосредственная власть родов и общин простирается лишь на такие земли, которые не находятся в частном владении физических лиц, так права государства простираются непосредственно на имущества, не занятые родами, общинами или лицами. Это остаток прежнего права государства на всю территорию. К числу земель, не подлежащих частному обладанию (ничьих) и потому именуемых землями "царя и вел. князя", относятся "черные леса", которых не коснулась культура. В так называемом судебнике царя Федора Иоанновича читаем (ст. 175): "А черной лес пахати в суземке просто без делу, где не молодь, кто сколько может; то лес вопчей - царев и великого князя", т. е. каждому предоставляется право пользования в черном лесу (не в новой заросли по бывшему пахотному полю); ибо это лес "общий царский". В том же памятнике так обозначается предел, за которым начинается "общее - царское" владение: "А где межь деревнями случица межа и межа до осека, а на осек став топором шиби, до каких мест иметь, а дале вопчей лес царев и великого князя", т. е, межа между деревнями может идти только до "осека" - просеки, за которой начинается "общее" государственное владение; ширина этой просеки определяется пространством, которое может пролететь брошенный топор.
б) Из земель, никем незанятых, могли образоваться и действительно образовались имущества, обработанные, но тем не менее принадлежащие государству. Такие имущества эксплуатировались государством не для извлечения непосредственного экономического дохода, а употреблялись для целей обеспечения государственных учреждений, к которым и приписывались для пользования должностными лицами в вознаграждение за службу. В В. Новгороде из таких же имуществ отделялись земли и на содержание князя во время его княжения. Отсюда образовался второй вид государственных имуществ - это так называемые подклетные, а с XVI в. дворцовые имущества.
в) Третий вид государственных имуществ имеет источник уже совсем иной: большая часть их образовалась из частных имуществ князей. С XIV в. многочисленные свидетельства о покупке частных имений князьями можно найти главным образом в духовных грамотах князей. Так было во всех русских землях, кроме Новгорода, который запрещал князьям приобретение частных имений на его территории. В общую массу великокняжеских имуществ стекались весьма часто и имущества князей удельных по присоединении их к Московскому государству; лишь при добровольном подчинении удельных князей за ними сохранялись частные права на их личные имущества. При присоединении Новгорода великий князь потребовал от него выдела из разных разрядов вотчин известного процента в свою пользу. В московский период этот разряд имуществ слился с предыдущим (подклстными землями), ибо, вследствие развития самодержавия, права государства слились с личными правами государя. Впрочем, разница между государственными и личными имуществами князя сохранялась довольно долго: в древнейших духовных и договорных грамотах села, купленные князьями, еще отличаются от сел подклетных. Позже субъектом права на все государственные имущества является уже не великий князь или царь и его наследники, а государство или в более конкретном виде - дворец (то же, что в Западной Европе "корона"). Ближайшей причиной такого поглощения прежний прав князя правами государства было прекращение династии Калиты и установившаяся затем избирательная форма престолонаследия, в силу чего новоизбранный царь наследует дворцовые имущества, хотя бы он происходил совсем из другой фамилии. Сущность прав дворца была совершенно частная, т. е. дворцовые вотчины принципиально отличались от черных земель. Для эксплуатации их существовали частные приказчики князя (посельские), которые собирали в пользу князя оброк (частную ренту). Но с изменением субъекта прав на дворцовые имущества изменяется отчасти и самая сущность этих прав. Крестьяне дворцовых вотчин составляли общины, которые приобретали все большие и большие права на землю и, будучи в XVIII в. причислены в одну категорию с черными землями, составили вместе с последними сословие государственных крестьян.
2. Церковные имущества
Мы говорили выше, что наиболее полные права на имущества принадлежат церкви. Церковь конкурирует с государством в правах частных по объему и содержанию права. Поэтому в высшей степени ' интересно столкновение этих двух субъектов в борьбе за права на недвижимые имущества, - в борьбе, обусловленной как специальными особенностями церковных имуществ, так и общим правом государства в отношении ко всем владельцам земельных имуществ. Субъектом прав на церковные имущества в Древней Руси нельзя признать ни церковь как цельное учреждение, ни духовенство как сословне: каждыми в отдельности имуществами владели и самостоятельно распоряжались отдельные церковные учреждения, а именно: а) епископш: по свидетельству Котошихина (XI, 6), за патриархом в XVII в. было больше 7 000 дворов, за четырьмя митрополитами - около 12 000 дворов, за 10 архиепископами и за одним епископом - 16 тыс. дворов крестьян: б) монастыри (по словам Котошихина, за монастырями, перечисленными в Уложении царя Алекс. Мих., в XVII в, числилось до 80 тыс. дворов, а за прочими - до 3 000 дворов); в) соборные и приходские церкви, которым, впрочем, отводилась земля лишь по писцовым книгам (см. ак. ист., V, стр. 117).
Способы приобретения имуществ церковью и прекращение их. Главнейший способ приобретения имуществ церковью есть пожалованье их со стороны государства. К этому основному способу приобретения имуществ церковными учреждениями примыкает и заимка пустых земель, требовавшая непременно также пожалования со стороны государства. Из такого происхождения церковных имуществ возникли, между прочим, впоследствии притязания государства на церковные имущества и вмешательство его в права церкви. Другим обильным источником церковных имуществ были дарение и завещание со стороны частных лиц. Особенно интересно право церкви участвовать в наследовании имущества частных лиц, впоследствии обратившееся в право присвоения всех выморочных имуществ. Когда образовался этот принцип, решить трудно. В земском перводе мы видим только установившееся обычаем в укрепленное законом право церкв" на часть наследства при наличии наследников ("часть дети по душе", - говорит Русская Правда). Видим также, что сами частные лица, не имея законных наследников, передают по завещанию свое имущество церковным учреждениям (духовная Климента). Но при отсутствии завещательных распоряжения выморочные имущества, по Русской правде, идут князю. В московском периоде упомянутое начало мы застаем в полном развитии (см. выше). Кроме указанных главных способов приобретения имуществ, церковь могла приобретать их и всеми другими гражданскими способами наравне с частными лицами, а именно: куплей (например, митрополит Петр купил город Алексин, см. ак. ист. I, № 215), по залогу: несмотря на воспрещение церковных учреждений брать рост, они пользовались закладной вотчиной за рост и по просрочке получали на нее право собственности (см. ак. юрид. № 233, 234, 236 и др.). Особый способ приобретения имущества для монастырей - это вклады, т. е. обязательное дарение при вступлении лица в монастырь, так что иногда население жаловалось на высокую таксу вкладов в их местных монастырях: "Которые посадские люди и волостные крестьяне в Успенском мои. хотят постричиея, и архимандрит и старцы вкладу у них просят дорого с человека по 10 рублей, и по 15 и по 20, а с убогого человека менши 10 рублей не взымут" (ак. арх. эксп., II, № 11).
Указанными способами приобретения имуществ церковь располагала до XVI в. С половины этого столетия государство начинает постепенно сокращать их. Поводом к тому послужило чрезмерное расширение церковных имуществ, занявших целую треть территории государства. Первое ограничение прав церкви в этом направлении сделано было на Стоглавом соборе; он постановил, чтобы каждое приобретение производилось с разрешения и утверждения государственной власти; затем собор 1572 г. запретил большим (богатым) монастырям приобретать и по дарственным; собор 1580 г. прекратил приобретения по купчим, закладным и по завещаниям (ак. арх. эксп., I, № 308); наконец, собор 1584 г. обобщил все эти частичные ограничения общей формой (Собр. гос. гр. и дог. I, № 202). Для церкви осталась, таким образом, возможность приобретать имущества только через пожалование со стороны государства, но этот источник уже не был так обилен, как прежде, при общем стремлении государства к сокращению церковных имуществ.
Такие отрицательные меры (не позволявшие церкви расширять свои владения), переходят уже тогда в положительные попытки секуляризации; стремление к ней появилось с XVI в. в учении Нила Сорского и Максима Грека: государство основывало свои права при таком отношении к церковным имуществам на том, что имущества эти были дарованы церкви для исполнения ею известных государственных задач, а именно для призрения бедных, мер против голода, распространения народного просвещения. "Церковное богатство - нищих богатство, возраста для сирот и старости и немощи и в недуг впадшим прокормление... странным прилежание... вдовам пособие и девицам отребы, в пожаре, и в потопе и полоненным искупление, в гладе прекормление, в худобе умирающим... погребение. Того ради на потребу церковную имения свои люди давали" (см.: Калачов. "О значении кормчей", стр. 1 22). Когда же выполнение всех этих задач государство мало-помалу принимало непосредственно на себя, то полагали, что тем было уничтожено raison d'etre церковных имуществ. Кроме этой специальной причины, к церковным имуществам главным образом применяется и общая мысль о зависимости прав собственности частных лиц и учреждений от государства. Во время литературной полемики между сторонниками и противниками секуляризации первые нередко исходили из принципа, что имущества дарованы церкви государством. Им (как и нам теперь) известно, что громадное количество имуществ попало в руки церкви не от государства, а от частных лиц. Но противники имущественных прав церкви и не думали утверждать нелепую мысль, что все имущества пожалованы ей государством; они хотели выразить, что все имущества перешли к церкви с помощью авторизации государства. Из актов XIV и XV вв. мы видим, что монастыри просят великих и удельных князей "освободить им купить землю". В 1421 г. вел. кн. Василий Дмитриевич "дал" митрополиту Фотию купить деревню (ак. арх. эксп., I, 20); в 1437 г. белозерский князь Михаил Андреевич позволил Фера-понтовской пустыни купить себе пустоши (там же, № 36); в купчих писали: "доложа тиуна княжеского... купил" (ак. юрид., № 72); удельные князья и их жены жалуют монастырям землю, "доложа своего господина великого князя" (ак. ист., I, № 29); удельный князь завещает (1481 г.) монастырю 40 деревень, но прибавляет: "господин мой и брат мой старейший князь великий велит им отвести 40 деревень" (Собр. гос. гр. и дог., I, стр. 272) и т. д. Это не простое утверждение или укрепление частных сделок возмездных и безвозмездных. Дозволение предшествует сделке, а не сопровождает ее; государство вмешивается в нее элементом своего пожалования. Государство не только Московское, но и республиканское - Новгородское и Псковское - считало себя вправе распоряжаться церковными имуществами как имуществами общественными для наилучшего достижения выраженных вышецелей; государственная власть считала себя вправе передавать имущества одного церковного учреждения другому, как, например, это сделало псковскоевечев 1471 г., отдав монастырю земли и угодья Троицкого собора (П. с. р. л. IV, стр. 237-238). В В. Новгороде весьма нередко происходили частные случаи экспроприации имуществ для нужд государства, как это видно из посланий митрополитов к новгородскому правительству; в послании митрополита Феодосия к новгородскому владыке Ионе читаем: "А вы бы, мои дети - посадники и тысяцкие и бояре В. Новгорода, не вступалися в церковные пошлины, ни в земли ни в воды, блюлися бы казни святых правил" (ак. ист., 1,77).
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |