След. Если преступник не был застигнут на месте преступления, то начинается разыскание следов. Предполагалось, что там, где лежит "лицо", там скрывается и преступник. Отсюда, если найдена "голова" - труп убитого, то та вервь, где лежит голова, должна разыскивать виновного и выдать, после чего уже обвиняемый не пользуется никакими процессуальными средствами защиты, или сама вервь должна платить дикую виру, Если поличное - украденная вещь - найдена в чьем-либо доме, то хозяин дома отвечает за татьбу, как предполагаемый вор.
Затем понятие о "лице" расширяется еще более: лицом признается самый след, оставляемый преступником или вещью. Разыскивая покражу по "следу", истец может всегда потерять эти следы; там, где они теряются, там предполагается преступник. Это положение основано на том, что все общины и отдельные поселения, лежащие на пути следа, должны помогать истцу открывать его продолжение. Если же какая-нибудь община не "отсочит от еебя следа", ке укажет его дальнейшего продолжения, или, еще более, отобьется от следа, т. е. силой отстранит истца от розысков, - то закон предполагает, что здесь скрывается вор (Кар. 88). Если же след потерян на большой дороге или в пустой степи, то всякий иск оканчивается.
2. Суд
Суд есть борьба сторон перед судьей. То, что мы ныне называем судебными доказательствами, в то время было средствами сторон; суд лишь регулировал и уравнивал эти средства. А средства эти, известные древнему процессу, были следующие: послухи, суды Божий и акты.
Послухи и вндеки. В литературе существует двоякое объяснение названий "послух" и "видок". По первому, видок есть очевидец совершавшегося факта; послух - человек, свидетельствующий по слуху. По второму, видок и послух означают две процессуальные роли, совершенно различные друг от друга. Видок есть простой свидетель в нашем смысле слова, а послух - пособник, накоторого "послался" истец и ответчик. Присоединяясь вполне к этому последнему мнению (представители которого В.Г. Демченко и Н.Л. Дювернуа), мы должны только оговориться, что в памятниках церковного права рано появляется ясное сознание о послушестве как свидетельстве в нашем смысле слова; является уже понятие лжесвидетельства: в правиле митрополита Кирилла (XIII в.) запрещается ставить в попы того, кто "в лживе послушесгве был будет" (Русск. дост. I, стр. 114). Ив Русской Правде уже начинается смешение видоков и послухов: и те и другие одинаково играют ту роль, которая приписана послуху (доказательство замены одного названия другим в одном и том же случае см. в Р. Пр. Ак. 2 и 28, Кар. 24).
Число послухов. Лучшим указанием на отличие послухов от свидетелей в нашем смысле слова в том, что закон прямо требует определенного числа их в различных родах дел: для дел о личных оскорблениях требуется два свидетеля, или, правильнее (как и увидим ниже), по два с каждой стороны (Ак. 9). Вероятно, столько же требовалось при исках о татьбе (и всех равных тому); это можно видеть из того, что при своде последний владелец вещи обязан выставить двух послухов ("моужо") в том, что он купил вещь, а не украл ее (Кар., 33). Это число (2) принято было и в договорах русских с немцами (по двое с каждой стороны: дог, 1229 г., ст. 13). При исках об убийстве обвинитель должен выставить 7 послухов (Кар., 15). Исключения из этих общих постановлений приняты были следующие: иностранцы в первом случае могут вовсе не выставлять послухов (Ак., 9), а во втором случае обязаны выставить только двух (Кар., 15). В тех случаях, когда нужно было удостоверить покупку вещи на торгу у незнакомого (чтобы отвести от себя подозрения в краже), достаточно было свидетельство одного мытника (Кар., 33). В исках, возникающих из договоров, именно о взыскании долга, который отрицается должником, требуется свидетельство 12 послухов (Ак., 14, дог. 1195 г., ст. 10).
Все эти разнообразные постановления упрощаются в эпоху Псковской и Новгородской грамот, когда во всех делах, требующих послушества, выступает только один послух. Послух должен быть всегда один (новг., 22, Пек., 27); свидетелей же, напротив, может быть несколько в том же самом деле, в котором требуется присутствие лишь одного послуха (Пек. судн. гр., 27, 55).
Кто обязан выставлять послухов? В эпоху Русской Правды, несомненно, каждая сторона могла выставлять послухов: это прямо утверждается относительно исков о побоях (Kay. 24). Аналогия исторических известий о древнем праве других славян подтверждает, что и при всяких других исках сторона обвиняемая могла выставлять своих свидетелей против свидетелей истца. В договорах с немцами, наконец, содержится прямое свидетельство об этом для русского права (дог. 1270 г.; см. прим. к ст. 9, дог. 1195 г.).
В эпоху Псковской и Новгородской судных грамот, когда было установлено, что послух должен быть один, было постановлено правилом: "послуху на послуха не быть", т. е. послуха обязан выставить только один истец. Из этого делается только то исключение, что если ответчик заявит, что послух истца сам участвовал в преступлении (бил ответчика), то позволяется и ответчику ссылка на своего послуха; от усмотрения суда зависит, кого из двух признать послухом; следовательно, для действий в процессе все-таки остается один послух. Напротив, свидетелей в собственном смысле могли выставлять обе стороны.
Качества, требуемые от послухов. Послух должен быть свободный человек - "муж"; отсюда послушествовать и "мужевать" было синонимами (Рус. Пр. Кар., 99, стр. 77; Новг. судн. гр., 22). Но из этого допускалось прямое исключение: а) холопы высшего рода, именно дворские тиуны боярские (которые сами ведали суд в боярских вотчинах) и люди полусвободные - закупы - могут, по требованию необходимости (т. е. за недостатком послухов-мужей), быть признаны к послушеству (Кар., 77); б) холоп всякого рода может быть допущен к послушеству в несобственном смысле, т. е. по словам холопа может быть начат процесс, но не окончен его показаниями; в самом процессе холоп не играет роли послуха, не принимает присяги (Кар., 99).
Наконец, постановляется, что "холоп на холопа послух" (Новг. судн. гр., 22), т. е. в исках против холопа послухом может быть выставлен холоп же.
Второе качество, требуемое от послуха, есть то, что он должен быть гражданином государства, а не иноземцем (Новг. судн. гр., 22). Из этого начала делается необходимое исключение в исках граждан с иноземцами.
Наконец, из понятий о послухе, как муже, следует, что послухом не могла быть женщина. Из роли послухов на суде мы убедимся, что это вытекало необходимо из духа древнего процесса.
Роль послуха на суде. Послух а) должен быть на суде: неявка его к суду ведет за собою потерю иска для стороны, его выставившей (Пек. судн. гр., 22); б) должен подтвердить словесно все, что говорила сторона, выставившая его. Тождество показаний должно быть буквальное: "слово противу слова" (Р. Пр. Кар., 24). Если он не договорит или переговорит, то его послушество теряет всякое значение (Пек. суд. гр. 22). Формализм такого требования объясняется значением показания послуха как высшего (безусловного) доказательства на суде и, в свою очередь, указывает на то, что послух вовсе не есть свидетель в нашем смысле слова: в) в эпоху Русской Правды, если судоговорение кончилось тем, что послухи обеих сторон показали согласно со словами тех, кто их поставил, то послухи должны идти на роту, присягать. В эпоху же судных грамот послух должен выступать на судебный поединок с ответчиком.
Суды Божий. Суды Божий собственно не могут быть поставлены в один разряд с прочими судебными доказательствами: суд Божий есть суд совершенно отдельный от судов человеческих. Собственно показаниями послухов исчерпывается все обыкновенные средства суда; от сторон зависит апеллировать от суда человеческого к суду Бога.
Формы суда Божия различны; у нас практиковались следующие: жребий, рота, ордалии и поле.
I. Жребий. Древнейший способ решения всяких сомнительных дел - жребий - уцелел и до сих пор в практике и признается законодательством, только не в процессе. Внепроцессуальное значение жребия в древнейшее время было велико и разнообразно.
Что же касается процессуального значения, то жребий является или альтернативой роты, или имеет вспомогательное значение: им решается вопрос, кому приносить присягу. Первое значение жребия подтверждается некоторыми списками Русской Правды, в которых статья о побоях изложена так: "...Оже будет Варяг или Колобягкрещения не имея, а будет има бои, а видока не будет, ити има на роту, а любо на жребий". Совершенно самостоятельного значения жребий не имеет. Правда, изложенная статья в некоторых списках читается иначе: "аще видока не будет, ити им (боярину, людину или варягу) на жребий"; но это чтение представляет явное искажение предыдущего, и притом сравнительно новое ("по их пути платили безчестие"). Другое, более важное и совершенно несомненное значение жребия есть вспомогательное. Оно указывается в договоре с немцами (дог. 1195 г., ст.9). Мнение Беляева, что здесь жребий есть альтернатива свидетельских показаний, не может быть принято.
2. Рота. Слово "рота" не вполне соответствует нынешнему понятию присяги (заимствованному из Польши): рота, по древним толкователям, означает спор, битву. Она служила первоначальным источником, из которого развились впоследствии ордалии и судебные поединки. Мы не можем восстановить этого первоначального способа совершения роты. В наших древнейших памятниках она является в виде клятвы перед богами или перед Богом (см. форму ее в договоре с греками при Игоре). В последующее, христианское время она называется крестным целованием.
В судебном смысле рота имеет двоякое значение: самостоятельное и вспомогательное. Рота, имеющая самостоятельное значение, совершается самими тяжущимися при неимении послухов. Когда в делах, возникающих из преступления, истец или ответчик не мог найти требуемого количества послухов, то дело решалось ротой, если цена иска была меньше двух гривен. Иностранцы, которым позволено было не представлять послухов по делам о личных обидах, должны были приносить взамен того присягу. В исках, возникающих из договоров, которые совершались без свидетелей, дело решалось ротой, таковы были, по Русской Правде, заем между лицами торгового класса, заем с процентами не свыше 3 гривен, поклажа. В эпоху судных грамот присяга признается окончательным способом решения дел, возникающих из договоров личного найма между землевладельцем и крестьянином (Пек. судн. гр. 41-42, 51), между мастером и учеником (там же, 102) и в исках между родственниками-совладельцами. Самостоятельное значение присяги должно быть признано и во всех тех случаях, где присяга является альтернативой поля (там же, 17,92,101,20,55).
Рота становится вспомогательным средством при свидетельских показаниях и при судебном поединке. Показания свидетелей (послухов) в эпоху Русской Правды всегда оканчиваются ротой (Кар. 33; Дог. 1195 г., ст. 9). При судебных поединках рота предшествует полю, составляя как бы его необходимую первую часть (Пек. судн. гр., 36). Причина этого скрывается в древнейшем значении роты, о котором мы говорили; впоследствии к этому основанию присоединилось другое: посредством клятвы думали разрушить те чародейные средства, которые употреблялись тогда перед поединками для застраховать себя от ран, смерти и вообще поражения. Согласно с этим можно думать, что рота сопровождала или предшествовала также и испытаниям водой и железом.
Кто приносил присягу? По мнению С.П. Пахмана, в договорах русских с греками присяга предоставляется исключительно истцу, а по Русской Правде и истцу и ответчику. Мы думаем, что во всех случаях присяга принадлежит обеим сторонам, по самому понятию о роте как борьбе сторон. Действительно, присягали или обе стороны - одна за другой, или право приносить присягу приобреталось одной какою-либо стороной по жребию. Первое можно вывести из аналогии с правом других славянских народов, второе - из несомненных указаний наших памятников: (дог. 1165г., ст. 9). Хотя во многих местах Русской Правды упоминается только о присяге одной стороны, или истца, или ответчика, но из этого отнюдь не следует, что здесь же не подразумевается само собою и право присяги для другой стороны. Так, при исках о поклаже говорится: "тому ити роте, у кого лежало" (Кар. 46), т. е. ответчику; наоборот, в следующей статье о взыскании долга не свыше 3 гривен: "ити ему про свои куны роте" (Кар., 48), т. е. истцу. Пахман доказывает, что там, где рота является заменой ордалий, "истец должен подтвердить свое показание, смотря по цене иска или присягою, или другими ордалиями..." (Кар., 17). Но тот же ученый при разборе другой статьи Русской Правды, имеющей такое же значение, говорит, что очистить себя от обвинений должен ответчик (Кар., 99); в обоих случаях условия были одинаковые.
В эпоху судных грамот присягали уже не обе стороны вместе и не жребий решал выбор между ними, а следующее общее правило: ответчику предоставлялось или самому принести присягу, или предоставить присягу истцу (Пек. судн.гр., 92,101, 20 и др.).
Всегда ли рота имела решающее значение в процессе? Личная присяга истца или ответчика всегда имела решающее значение; но присяга послухов первоначально не всегда имела такое значение: всегда можно было перейти от присяги к другим судам Божиим.
3. Ордалии. Ордалиями в тесном смысле называются испытания истины посредством разрушительных сил природы - огня и воды. У нас первое известие о них дает Пространная Русская Правда, а в договорах с немцами они упоминаются в последний раз. Вообще принято думать, что с XIII в. ордалии у нас исчезают; но судебные акты даже XVII в. указывают, что еще и в то время испытание водой производилось. Форма этих испытаний у нас остается мало известной; известно только, что испытание огнем производилось через раскаленное железо (Рус Пр. Кар. 100; дог. 1229 г., № 14)... О форме испытаний водой получаем сведения из поучения Серапиона, проповедника XIII в.: "Правила божественные повелевают многими послухи осудите на смерть человека. Вы же воду послухом поставите и глаголите: аще утопати начнет, неповинная есть, аще ли попловет, волхвов есть. Не может ли дьявол, видя ваше маловерие, подержати да не погрузится, дабы върещи в душегубство? Яко оставивше послушьство боготворенного человека, идосте к бездушну естьству - к воде, приясте послушьство на прогневанье Божие" (Творения св. отцов, год I, кн. 5, прибавл, стр. 202). "Пред испытанием делали заклинания над холодною водою и освящали ее; потом обвиняемого бросали в нее связанного; и если он погружался на дно, то объявляли невинным; если же всплывал на поверхность воды - виновным" (Москвит., 1855 г. № 13-14, стр. 39-40 в статье "Поле" Ильи Беляева). У других народов формы были различны: так, испытание водой у чехов производились следующим образом: истец должен был плыть через реку, а ответчик на известном расстоянии за ним; это повторялось 3 раза; потонувший терял иск. Но более употребляемым является испытание горячей водой через погружение руки в кипящую воду. По мнению С.П. Пахмана, у нас было в обычае только испытание холодной водой: так думает он потому, что у нас испытание водой считалось более легким, чем испытание железом.
Испытание водою применяется в исках менее полугривны золота, а испытание железом в исках более полугривны. В каких именно исках употреблялись испытания? Русская Правда указывает только на иски об убийстве ("исца начнет головою клепати": Кар. 17) и о татьбе. Но Русская Правда тут же прибавляет, что они применяются "и в всех тяжах поклепных" и не имеют лишь применения к процессу с поличным; распределение ордалий по ценности исков именно указывает на иски не об убийстве, в которых были приняты твердые цифры вир. Кроме татьбы, сюда относились иски об истреблении чужого имущества, но не иски, возникающие из договоров (формы совершения договоров определяют а способ решения споров, возникающих из них, именно послушество; споры же, возникающие из таких договоров, которые позволено было совершать без послухов, решались присягой).
Какая сторона подлежала испытаниям? Думают, что в некоторых случаях подлежал испытанию истец, в других - ответчик. Когда истец представил какие-либо улики, но недостаточные для полного убеждения в виновности ответчика, то подвергался испытанию ответчик (Кар. 100); если же истец не представил никаких доказательств, то испытанию подвергается он сам (Таково мнение Пахмана). Мнение, что испытаниям подвергались обе стороны всякий раз, высказано еще Дубенским. Русская Правда (99 и 100 ст. Кар.) различает последствия испытаний, смотря по качеству улик, которые повели к испытанию: если истец ведет ответчика к железу потому, что кто-либо из свободных людей свидетельствует против последнего, или потому, что видели обвиняемого проходящим около места совершения преступления, или по другим уликам ("запа нань будет"), то он (истец) не платит ответчику за муку, если ответчик выйдет неверным из испытания. Если же, напротив, истец подвергает ответчика испытанию по речам холопа, то платит оправданному ответчику за муку. Пахман находит, что "если бы подвергались испытанию и тот и другой, то никогда дела не могли бы решаться, по свойству самого испытания железом, долженствовавшего, по обыкновенным законам природы, иметь одни и те же последствия" (стр. 75-76). Но Русская Правда предвидит, однако, что последствия для испытуемого могут быть и благоприятные ("оже не ожжется"). Если бы всякий раз испытания имели одни и те же последствия, то употребление их было бы совершенной нелепостью и не могло бы продержаться и нескольких лет. В самом деле, в чем смысл испытаний и каковы могли быть их последствия? Здесь надо иметь в виду, что нам неизвестно, когда свидетельствовался ожог, тотчас ли после испытания, или спустя некоторое определенное время. По аналогии древнепольского права, следует думать, что дело происходило именно в этом последнем смысле; тогда, если испытания сопровождались долговременными следами (ранами) и страданиями, то человек признавался виновным. Но не у всякого могли оказаться именно эти последствия. Испытания имели окончательную решающую силу.
4. Поле (судебный поединок). Все изложенные выше средства борьбы стоят между собою в тесном соотношении: если есть послухи, то дело решается ими; если нет послухов, то следует (смотря по ценности иска) рота или жребий, испытание водой или железом. Совершенно вне этой лестницы стоит поле. Поле в наших источниках не упоминается до XIII в. (т. е. когда из законов исчезают ордалии); но потом непрерывно существует до XVII в. Первое упоминание о нем содержится в договоре с немц. 1229 г. (ст. 15 и 16). Здесь судебные поединки сопоставлены рядом с ордалиями; но как поединки, так и ордалии предоставлены на волю сторон. В иноземных сказаниях о руссах свидетельства о поединках восходят к X-XI вв.; арабы Ибн-Даста и Мукаддези говорят, что недовольные решением князя решают спор своими мечами. Несомненно, что судебные поединки зарождаются в глубокой древности из самих свойств первоначального процесса (личной борьбы); они столь же древни у нас, как война (международный суд Божий), и, следовательно, отнюдь не заимствованы нами извне. Надо думать, что судебные поединки, существуя рядом с ордалиями как их замена, зависящая от произвола сторон, к XIII в. начали вытеснять собою ордалии. Доказательство этого мы найдем ^ том, что дела, которые вели к полю, совершенно не те же самые, которые вели к ордалиям.
Существенное условие судебного поединка есть равенство сторон, которое понималось преимущественно в смысле физического равенства.
Отсюда следующие положения: на поединок могут выходить только мужчина против мужчины, женщина против женщины, но не мужчина против женщины (Пек. суд. гр. 119). Старые, дети и монахи не обязаны выходить на поединок взрослых и здоровых. В обоих случаях сторона слабейшая может иметь "наймитов", наемных борцов. Но так как в этом случае равенство положений нарушалось, то и другая сторона получала право иметь наймита. Послух ни в каком случае не мог иметь наймита (там же, 21). Дальнейшее условие поединка - равенство оружия: у нас оружием могли быть мечи и дубины ("дерево": дог. 1227 г., ст. 16). Очевидно (по сопоставлению с последующими порядками), что первое было оружие лиц высших классов, второе - низших. Третье условие поединка - время и место его. По Новгородской судной грамоте, поединок может последовать не раньше двух недель после того, как дело рассматривалось в суде; если поединок в этот срок не состоялся, то обвиняется та сторона, которая уклонилась от него. Местом поединка было специально назначенное для того "поле", особый театр битвы за городом. При поединке должны были присутствовать чиновники суда.
В каких делах имело место поле?...Мы уже сказали, что сфера применения поединка совпадает со сферой применения ордалий; следовательно, поединки присуждались по искам, возникающим из преступлений (Пек. судн. гр., 27). Далее, поле имело применение в тех исках о поземельной собственности, в которых право обеих сторон утверждается равносильными письменными актами (там же, 10). Наконец, поле применяется в исках, возникающих из таких договоров, которые не требовали формального заключения сделки (там же, 92.101). Во всех других случаях поле запрещено (там же, 28).
Кто должен выходить на поле? С одной стороны - ответчик, с другой - или послух, или истец. Ответчик предъявляет вызов послуху; если послух уклонился от вызова, то вызывается истец (Новг. суд. гр., 35).
Последствия судебных поединков те, что победитель в любом случае признается правым. На основании выражения Пек. судн. гр. "на трупу кун не имати" заключали (Энгельман), что если поединок кончался смертью одного противника, то победитель лишался права на получение исковой суммы, потому что со смертью лица падали все обязательства, лежавшие на нем. Но это толкование неверно: приведенная фраза означает следующее: прежде победитель овладевал трупом убитого на полей требовал сродственников его выкупа; закон воспрещает это, позволяя победителю взять лишь доспех с убитого (Пек. судн. гр. 37).
Поле уже давно возбуждало против себя осуждающую деятельность церковной власти; митрополит Фотий в 1410 г. в грамоте к новгородцам приказывает: "Позванному на поле и потом явившемуся к священнику не давать св. причашения и целовать крест, подобно псу: который же священник удостоит его божественных таинств, то он за сие лишается своего сана. Если кто, вышед на поле, убьет человека и сделается душегубцем, то, по слову Василия В., таковый не входит в церковь 4 года и должен быть отлучен на 18 л. от причащения и вкушения богородицына хлеба; убитого же не предавать земле; если же какой священник вопреки сему поступит, в таком случае лишается священства. Ежели кто, вышед на поле, сойдет не бившись, такового должно отлучить на 7 лет от причащения и всего священного" (см. Русск. ист. сборн., т. I). Вот все древнейшие средства судебной борьбы. Посредством каждого из них сами стороны решают дело. Акты. К концу описываемой эпохи происходит переворот в этой системе: в суд представляются письменные доказательства (акты) в большей части исков, возникающих из договоров, которые прежде решались послухами, и в тяжбах о недвижимом имуществе. Эти акты или неформальные - доски, или формальные - записи. Первые - домашние акты, вторые укрепленные. Укрепление во Пскове происходило через оставление копии в ларе Св. Троицы. Первые не исключали возможности ни свидетельских показаний, ни судов Божьих; вторые решали дело безусловно.
3) Приговор и его исполнение
Процесс в древнюю эпоху как начинается, ведется, так и оканчивается силами самих сторон. Решение суда в древнюю эпоху давалось словесное, затем, уже в конце 1-го периода, имеет формулу грамоты - или "правой", если суд состоялся, или "бессудной", если сторона обвинена по неявке. Обвиненный выдается правой стороне для удовлетворения ее. Удовлетворение, хотя и постановленное судом на основании закона, составляет, однако, предмет новых условий между сторонами, "переговор" между ними (Новг. судн. грам. 31). Но если обвиненный не входит в условие, не удовлетворяет оправданного, то все государство в совокупности призывается к содействию оправданной стороне: Новг. судн. грамота постановляет, что если в течение одного месяца обвиненный не удовлетворяет судью и противную сторону, то позволяется взять пристава от веча и арестовать его в городе или в селе; а если он будет скрываться от приставов, то казнить его всем В. Новгородом (ст.31).
ПЕРИОД МОСКОВСКИЙ
1.Судебные власти
В Московском государстве органы судебной власти могут быть разделены на государственные, сословные и частные.
Государственные органы - центральные - составляют: а) Сам великий князь и царь. В первую эпоху московского периода (до XVI в,) великому князю принадлежит судебная власть по преимуществу: всякий суд может быть произведен им или непосредственно, или указан по докладу от судов низших. Затем непосредственная судебная деятельность вел. князя ограничивается судом над лицами, получившими привилегию на это, и судом над высшими служилыми людьми, начиная от чина стольника. В XVII в. уже законом было определено наказание за обращение к суду царя помимо низших инстанций.
б) Сначала великий князь всегда судил вместе со своими боярами, но уже в XV в. судебная компетенция боярской думы становится самостоятельной: судебники отличают суд великого князя от суда боярского; дела могли переходить от этого последнего суда на усмотрение великого князя и его детей.
в) Судебная власть приказов. Все приказы, хотя и чисто административные, обладали и судебной властью, каждый в сфере своего ведомства. Но были и собственно судебные приказы, а именно для суда над служилыми людьми так называемые "судные приказы": Московский, Владимирский, Дмитровский, Рязанский и Новгородский; для суда над тяглыми людьми - "четвертные приказы". Кроме того, ведомство приказов земского, разбойного, холопьего и поместного было преимущество судебное (см. выше). Областная судебная власть принадлежала провинциальным правителям как их главная функция. Так, наместники и волостели обладали или полной судебной властию, или неполной, чем и отличались наместники с судом боярским от наместников без суда боярского: первые могли решать высшие уголовные дела и некоторые дела о холопстве окончательно, вторые - нет. После замены наместников губными и земскими учреждениями (в XVI в) уголовно-судебная власть первых постепенно перешла к губным (сначала по делам о разбое, а потом и по прочим преступлениям, кроме политических); к земским перешла и гражданская судебная власть (кроме дел вотчинных и поместных).
Судебная власть воевод (в XVII в.) различается смотря по тому, находятся ли при. них дьяки или нет: в первом случае они в гражданских делах судят иски на всякую сумму (а по Котошихину, до 10 тыс. руб.); во втором - судят иски только по 20 руб. и не судят дел вотчинных, поместных и холопьих. В уголовных делах только воеводы более или менее отдаленных областей могли казнить смертью без доклада.
Когда в XVII в. земские учреждения опять разложились почти повсеместно на общинные, судебная власть первых перешла ко вторым с некоторым сокращением компетенции, совершенно одинаковой в городских и волостных судах. О последних Котошихин пишет так: "А в царских черных волостях... учинены судейки, человек с 10 (каждой волости) - выборные люди, тех же волостей крестьяне и судятся меж себя по царским грамотам и без грамот, кроме уголовных и разбойных дел" (XI, I).
Сословные суды. В Московском государстве, при отсутствии сословий, характер сословного суда применяется единственно к судам духовным. От этого понятия надо отличать суды "церковные", власть которых простиралась по известным родам дел на все население, хотя органы духовного суда большей частью были те же. Лица, на которых распространяется духовно-судебная власть, перечисляются в древних церковных устав ах ив судебниках. Сюда относились, кроме духовенства, увечные, получившие чудесное исцеление, вдовы, питающиеся от церкви Божией. Центральной судебной властью церкви был митрополит, а потом (с 1588 г.) патриарх, окруженный, подобно царю, своими боярами. Впоследствии (XVII в.) организуются учреждения: "Патриарший двор" или "Разряд", "Тиунская изба" или "Приказ церковных дел" (первый может быть более отнесен к сословным учреждениям, второй - к церковным); но компетенция последнего, кажется, ограничивается пределами московской епархии.
Подобные же учреждения были в каждой епархии при местном епископе; по постановлению соборов (Стоглавого и собора 1667г.), при архиереях должны быть два судебных учреждения (приказа): одно из лиц духовных, другое из архиерейских бояр; первое ведает церковный суд, второе - суд сословно-духовный, т. е. суд над лицами духовными по общим делам. При этом главная судебная власть остается в руках архиереев, к которым идет доклад (Стога., гл. 68). Местная церковная судебная власть распределяется по частям епархии - десятинам, в каждой из которых суд ведал десятильник - лицо светское (должность, образовавшаяся из чиновников, посылаемых для сбора десятины); права власти его скопированы с государственно-наместничьего управления. В монастырях судебная власть принадлежит "черному собору" и специально "судебному старцр.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |