Вильгельм смотрел на Тома. Слишком много информации роилось сейчас в его голове и пыталось как-то разместиться в тесном пространстве сознания. Он старался вообще не показать виду, что внутри у него сейчас бушевала Адская ядерная война – он оказался один, в этом незнакомом темном месте…Открыв глаза, он вообще не сразу понял, где находился. Да еще этот незнакомый парень вынырнул из темноты так неожиданно... Он был очень необычный, Вильгельм впервые встретил кого-то, кому мог так прямо смотреть в глаза. Этот человек был с ним, примерно одного роста, может, только чуть ниже. Он был, конечно, достаточно безобидным на вид – светловолосым и кареглазым, тоже с кольцом, только в губе и в забавной мешковатой одежде…
Вильгельм не знал, было ли это удачной идеей, соглашаться куда-то идти с человеком. Он не мог и сам определить, была это боязнь или обыкновенная осторожность, или ему просто хотелось побыстрее уйти, сесть где-то одному и подумать, что делать дальше. Но тут, в этом незнакомом и странном темном буро – коричневом месте, пропитанном новыми, резкими и острыми запахами, закованном в серые, темные цвета он вдруг почувствовал себя не очень-то уютно. Может быть, не стоило так уж сразу отталкивать эту руку помощи.
Небо было абсолютно черным и непроглядным, совсем не таким, каким он привык видеть его... В голове подлой червоточинкой, расселяющей лишь только большие сомнения возник голос и слова, которые младший Ангел слышал совсем недавно:
«Отдыхаю я тут. От них. Ничего хуже людишек нет, помяни мое слово, парень. Мелкие, подлые, отвратительные крысы.»
Вильгельм задумчиво смял края своей туники. С плохо скрываемым недоверием и сомнением смотрел на этого парня, назвавшего себя Томом. Тот стоял прямо рядом, пристально глядя на него каким-то странным изучающим взглядом. Однако, этот взгляд не был неприятен, скорее наоборот в нем сквозило понимание и обеспокоенность, и это буквально чувствовалось физически. Парень нетерпеливо переминался с ноги на ногу, оглядываясь через плечо на дверь клуба. Вильгельм, в свою очередь, тоже огляделся по сторонам, взвешивая напоследок все свои сомнения и доводы за и против.
Там, в Раю, он не думая, фыркнул бы в лицо любому и совершенно точно сделал бы наоборот, чисто из вредности. Ему нравилось смотреть, как лица его опекунов искажаются от злости и они, бледнея и закатывая глаза, машут на младшего Ангела рукой, потому, что спорить с ним было бесполезно. Но тут он был немного в другом положении, по крайней мере, пока. Да и не хотелось ему сегодня что-то сопротивляться, глядя на этого парня, немного растрепанного и так простодушно и открыто предлагающего свою помощь. Было в нем что-то, такое, простое и мягкое и Вильгельм, последний раз с сомнением глянув на человека, решился, затолкав звучащие у него слова об опасности глубоко подальше. Светловолосый парень, кажется, не хотел ему ничего плохого. На улице, погруженной в мрачные синие сумерки начало становиться прохладно и впервые в своей жизни Ангел ощутил, как его кожа покрывается странными пупырышками, будто сотни иголочек кололи ее изнутри, заставляя ежиться от холода.
Да, куда уж было хуже, чем теперь.
-Хорошо. – Наконец изрек он, зачем-то посмотрев себе под ноги. Он нервно закусил губу, руки его затеребили край одеяния вдвое быстрее.
-Супер. Идем. – Том аж подпрыгнул от нетерпения. Он не хотел показаться невежливым, но вот сейчас было совершенно не время тянуть лямку. Нейт уже ждал его в баре, и нервы из-за этого разыгрались не на шутку. Он не любил заставлять людей ждать. Поэтому, возможно, чересчур поспешно взял Билла под локоть, на всякий случай, чтобы парень не упал и повел его ко входу в клуб, пропуская вперед себя в освещенное и теплое помещение.
Внутри Вильгельм осмотрелся. Место было достаточно тесным, но уютным – четыре письменных стола, шкаф, кушетка, большое окно. Ворохи каких-то бумаг. Чем-то оно было похоже на его собственную рабочую каморку, которая, к большому облегчению, теперь была далеко от него, что не могло не радовать. Тут были светлые стены и кафельный пол, не такие красивые, как в Раю, конечно, но Ангел даже порадовался этому. Хоть в этом – то мире оформление помещений было адекватным, без этих тошнотворных розовых и золотых завитушек, от которых уже рябило в глазах. Вильгельм мысленно поставил для себя плюсик этому месту.
Том, которому в это время пришла в голову одна удачная идея, в это время порылся в шкафу и достал оттуда какой-то пакет.
-Вот!
Вильгельм удивленно принял его.
-Это зачем?
Том хмыкнул.
-Я не знаю, кто тебя так вырядил, но тут в таком виде ходить нельзя. Примут еще за сбежавшего пациента психушки, - таких слов Билл тоже не знал, однако, пакет все – таки принял.
-Это моя одежда. Не бойся – все чистое, только вчера притаранил из соседней прачечной. Потом отдашь. Переоденься пока, я отвернусь.
Том вспомнил об одной важной детали, которую он на некоторое время выкинул из головы, в связи со всем этим неожиданным появлением. Но сейчас мысли его снова вернулись к тому, с чего все это началось.
Медальон.
Он отвернулся и пошарил взглядом по полу.
«Ага. Вот он. Лежит там, где я его оставил…»
По правде, Том ожидал, что оно будет где угодно, только не там. Уползет, как змея, снова окажется у него в кармане, повесится на люстре от отчаяния и своей неразделенной любви, просто исчезнет, наконец. Но тот лежал неподвижно на том же самом месте. Том аккуратно подошел и поднял безделушку двумя пальцами, как какое-то опасное насекомое, подозрительно осматривая его в своих руках. Он хотел снова водворить ее на место, в коробку в шкафу, откуда та и появилась. Однако как только он взял ее в руки, сзади раздался душераздирающий вопль.
- Ааа!!!
Том резко обернулся так, что хрустнула шея. От этого крика у него моментально застыло в организме все, что только могло застыть и превратилось в дрожащий холодец. Крик был такой, как будто кто-то по живому организму резанул скальпелем и жертва теперь корчилась в агонии, умирая и издавая страшные предсмертные выкрики.
Новый знакомый стоял у противоположной двери, вжавшись в нее и дрожа всем телом. Глаза его были плотно закрыты, казалось, будто он вот-вот упадет в обморок. И, что самое ужасное, на нем не было совершенно никакой одежды, простыня, в которую он до этого был завернут, лежала у его ног, черные джинсы и белая майка, запасная версия служебной одежды Тома, которую он держал на всякий случай, лежали там же неподалеку. Том как-то сразу охватил взглядом все и сомнения о том, что перед ним был именно парень, развеялись окончательно.
Билл в ужасе закрыл руками лицо. А Том точно в таком же ужасе, чувствуя, что краска моментально кинулась прямо в мозг, не забыв окрасить все лицо в свекольный оттенок, отвернулся от этого зрелища. Им очень повезет, если на этот крик не сбежится сразу весь клуб. Хорошо, если дело обойдется только клубом, а не всеми жителями соседних домов, Том надеялся только, что грохочущая там музыка не даст никому услышать этот предсмертный вой.
-Билл! Что случилось? – стараясь смотреть куда угодно, только не туда, Том, шагая бочком, подлетел к нему и резко отнял его руки от лица. – Что?
-Т-т-ам!!! – Билл бешено смотрел на него глазами, в которых читался неподдельный ужас. – Т-т-ам!
-Что там? Где?
Парень в ужасе глянул вниз, как раз туда, куда старался не смотреть Том.
- Что это??
- Да где, черт побери? – гитарист начал откровенно раздражаться.
-Штука! Когда я снял тогу… Я обнаружил …
«Господи.» - краска второй раз кинулась Тому в лицо. На сей раз он уверился, что совершенно точно этот парень был не в себе.
-Билл. Слушай. Я понимаю, что для тебя может быть дико все, что происходит с тобой и с твоим телом. И что ты отказываешься понимать, кто ты есть. Но тебе не кажется, что это уже чересчур? – Том выразительно округлил глаза. – то, что ты парень и у тебя есть хрен, не значит, что надо визжать каждый раз, как ты видишь себя голым.
-Я… Я не…
-Пожалуйста, ради всего святого, надень штаны! - Том отпустил, наконец, руки брюнета, нагнулся и подал ему бесформенный ком одежды, лежащий на полу. – Ты так и будешь стоять тут, и потрясать всех своими достоинствами?
Билл не отвечал. Глаза его все еще были полны ужаса всего еврейского народа времен второй мировой. Однако поминание всех святых явно подействовало: парень дернулся, как будто его ужалили, и принялся медленно, все так же заметно содрогаясь всем телом, трясущимися руками разбирать где и что было в этой куче темных шмоток. А Том, глядя на то, как его новый знакомый неловко копошится с молнией и пуговицей на штанах, буквально захныкал про себя.
«Да что же такое за день-то сегодня. Сначала этот, писклявый, в студии. Потом Петер с этим кофе. Потом этот медальон. Теперь это» - Он в очередной раз пошел по кругу, перечисляя про себя все те напасти, что преследовали его сегодня с самого утра. Он понятия не имел тогда, что это было не самое худшее.
Том в ужасе прислонился лбом к стенке, когда Билл, дергающимися руками неуклюже поборол, наконец, непокорную ширинку.
Когда тот закончил, Том аккуратно посмотрел на него сквозь пальцы, на всякий случай все еще прикрывая лицо рукой. Хотя чего уж теперь прикидываться девственником, когда тебя лишили чести, и ты все равно видел достаточно лишнего. Билл стоял посреди комнаты и оглядывал себя со всех сторон.
-Как тесно-то. – проворчал он.
-Ну, не эта твоя, конечно. - Том с сомнением кивнул на «одежду» парня, которая теперь бесформенной грудой лежала у его ног. - Но знаешь, размер как раз твой, мы с тобой вроде как одной комплекции. Надень еще это, – Том махнул головой на майку.
Вильгельм послушался.
-Ну вот, так уже гораздо лучше, хотя б на человека похож, – Том облегченно вздохнул.
Это был очень нелегкий квест.
-Так. Теперь слушай. Я освобожусь через пару часов. Моя смена кончается в двенадцать ровно. Видишь те часы? Когда маленькая стрелка будет на двенадцати, а большая …там же… Я приду сюда за тобой. И мы подумаем, как с тобой быть. Сейчас твоя задача сидеть тихо. Мне надо бежать, а то мне голову оторвет Нейт, мой напарник. Пожалуйста. – Том умоляюще сложил руки. – Обещаешь, что ты не сбежишь? У меня очень нудная совесть – она будет меня потом мучить еще очень долго, если ты свалишь.
Вильгельм хмуро смотрел на человека, как бы взвешивая его просьбу. Он понимал, что деваться ему, в данной ситуации откровенно некуда. О чем он прямо и сказал своему новоиспеченному знакомому.
-Ну, вот и отлично! – Том улыбнулся, и Биллу ничего не оставалось, как сделать то же в ответ, хотя, получилось немного натянуто.
-Жди меня прямо тут. Если кто-то зайдет, ты скажи, что ты друг Тома. Ждешь его.
Билл кивнул.
И как только за Томом закрылась дверь, краска схлынула с лица Ангела.
- Черт. Черт, черт, черт!! – Это слово было единственным, что вертелось сейчас на его языке. – Твою мать! – Зашипел Билл, пнув со всей дури диван и почувствовав дикую, ломящую боль в пальцах ноги. – Давид…
Когда он сказал этому Тому, что не помнит ровным счетом ничего, он, разумеется, сильно покривил душой. Он помнил весь сегодняшний день так явно, как возможно не помнил никогда и ничего за всю свою долгую жизнь. Веселая улыбка Дарии, ее смех и шелест ветвей Эдемовых деревьев. Давид, с его ледяным и недобрым взглядом. Сакий, волокущий свою жертву за шкирку в камеру … Это чертово яблоко, которое ему через силу запихивали в рот и непроглядную черноту, которая сразу после волной накрыла его с головой.
А потом только это лицо, парень, с какими-то непонятными волосами, то ли косичками, то ли просто свалявшимися прядями, в мешковатой одежде и в кепке. Трясет его и требует отвести его в какую-то полицию. Вильгельм заметался по комнате.
- Сука, я твой племянник! Как ты мог! Гребанный урод, – Вильгельм прикрыл ладонью глаза, стараясь унять клокочущее внутри, подобно раскаленной лаве, бешенство.
Он лихорадочно вспоминал все бранные слова, которые ему, как Ангелу, естественно, не полагалось знать. Но у него были свои методы их добывать, некоторые он даже записывал и заучивал наизусть с одной единственной целью - высказывать дяде при случае, наблюдая, как того разбивает святой паралич ужаса. Он жалел, что сейчас Давида тут нет и нельзя было со всей силы дать ему в морду. И понаблюдать, как эта самая морда искажается страшной и отвратной гримасой – истинным обличием Апостола, прикидывающегося святой святых, а на деле являющимся как минимум незаконнорожденным братом Сатаны.
Вильгельма всегда посещала эта мысль, но вот теперь, после того, что сделал сучий родственник, все его сомнения развеялись окончательно.
– Черт … - Еще раз вскрикнул Ангел и в ужасе и подбежал к окну. Он впервые видел, как дневной свет сменился на непроглядную ночь. Этот мир был очень странным - огромные серые дома, странный грохочущий и пульсирующий звук в здании, в котором он сейчас находился. Сотни мигающих огней на улицах и темнота. Как в Аду. Дария не раз говорила, что ей нравится периодически бывать в их Высшем мире именно потому, что там не так. Нет этой вечной темноты. Так вот она была какая. Билл задрал глаза наверх, туда, где, по его мнению, примерно находился временно покинутый им Рай. Но холодное весеннее небо хранило молчание, только звезды прохладными глазами смотрели на него с неба и мерцали, будто пытались сказать что-то, моргая с небосклона, словно насмехаясь над ним со своей недостижимой теперь высоты. Младший Ангел понял, что впервые в жизни его захлестывает жуткое липкое отчаяние при мыслях о том, насколько он на этот раз влип.
Он никогда не чувствовал ничего подобного, а теперь ему выпал шанс в полной мере ощутить на своей шкуре все, о чем он так мечтал, лишь вычитывая об этом в залистанных до дыр земных книгах и выискивая в них хотя бы какой-нибудь способ, как прикоснуться к той новой и непонятной, загадочной для него жизни. Он хотел бы однажды вырваться из четырех отвратительных стен Дворца и посмотреть на то, что таилось за его пределами, на этот бескрайний и интересный, манящий мир, в котором скрывалось много больше, чем глупые поручения и вечные отчеты и рожа Давида по утрам, гневно отчитывающая племянника по любому поводу.
Однако теперь, когда его мечта сбылась, он не имел понятия, что делать с этим счастьем. Его захлестывало сразу столько эмоций, что он просто разрывался от них – он боялся и радовался одновременно, чувствуя, как вседозволенность, которой он так хотел, наконец-то сама пришла ему в руки. С одной стороны, причин для паники было не так уж много, пребывая тут, он мог быть кем хотел, идти куда хотел, делать, что считал нужным, а не что требовали правила. Вильгельм изо всех сил старался успокоить себя этой мыслью. Здесь он мог, наконец, узнать те многие секреты, о которых до этого только слышал, слепо надеясь, что когда-нибудь в этой долгой жизни ему доведется раскрыть их все.
Это было невероятно. Только сегодня с утра он сказал Дарии, что не верит, что его жизнь изменится хоть когда – нибудь. Он понятия не имел, насколько ошибался и насколько была права она. Как и всегда…
Брюнет попытался унять бушующие в голове мысли и осторожно сжал прохладными тонкими пальцами виски. Ему надо было понять и разобраться, что со всем этим, принять решение - что теперь делать. А это был не такой уж простой процесс. Он прошелся размашистыми шагами по комнате вперед и назад и встал перед зеркалом, поворачиваясь к нему спиной и изучая совершенно гладкую поверхность спины, обтянутую непривычно темной тканью футболки.
- Зашибись! - Прорычал еще раз Вильгельм. – Мои крылья … Давид, клянусь, ты мне за это ответишь.
Правда прежде, чем он успел подумать, как он будет убивать Давида, когда вернется, если этот замечательный день вообще настанет, в комнате, где он находился, что-то сверкнуло, осветив вспышкой почти все помещение и брюнету пришлось прищурить глаза.
Он снова вернулся к раскрытому окну, вдыхая ночной городской воздух с примесями каких-то других запахов, и не сразу сообразил, что это был за всполох. Ангел зорко всмотрелся в ночную синь. Безумно яркая звезда упала с чернильного небосклона и теперь приближалась по направлению к нему, все увеличиваясь и увеличиваясь в своих размерах. Свет в комнате неожиданно погас.
- Что теперь? - Простонал Вильгельм, на всякий случай отходя подальше.
Звезда, такая яркая и огромная, сверкнула, постепенно заполняя своим светом все пространство. Парень моргнул, делая на всякий случай пару шагов от подоконника, и в следующую секунду увидел, что он в комнате был уже не один. Перед ним стоял кто-то: светло-русые, абсолютно гладкие и блестящие волосы до плеч, заостренный нос, высокие скулы и абсолютно ледяные голубые глаза. Приглядевшись, Билл понял, что знал его.
- Рафаэль. – охнул младший Ангел.
-Привет, Вильгельм. – Рафаэль весьма прохладно улыбнулся. – Давно не виделись!
-Да уж и я явно не думал, что увидимся вот так, – Вильгельм растерянно хлопнул себя по широким черным штанам.
Рафаэль все так же сдержанно улыбался, окидывая взглядом бывшего Ангела с ног до головы. Он был всего на пару столетий старше Вильгельма, немного ниже его ростом. И смотрел на него с ледяным спокойствием, стараясь держать разумную дистанцию.
- Что, у Давида уже совсем кончилась фантазия, что он подсылает ко мне Стражей твоего ранга? Ты-то как в это впутался, Рафаэль? – Вильгельм сложил руки на груди, прищурив глаза и тоже рассматривая светлокрылого воина с ног до головы.
- Очень иронично, – Рафаэль так и стоял с каменным лицом, даже тень улыбки не тронула его губ. – Мне отдали приказ, Вильгельм. И я его выполняю.
Ангел закатил глаза.
Светлокрылые воины присматривают нынче за младшими сотрудниками канцелярии. Курам на смех.
Хотя это было неудивительно, воины-Стражи подразделения особого назначения, которым было дано постоянное разрешение пребывать на земле столько, сколько им вздумается, как правило, были ответственны за все то, что происходило в мире людей. Значит, Вильгельм, по мнению Давида теперь тоже относился к земным обитателям. У Дяди всегда было плохо с юмором, но это было уже через край.
В Раю вообще жило много разных созданий – простые души, ведущие свою прекрасную и спокойную жизнь в маленьких деревеньках вокруг Дворца, Ангелы - младшие помощники с белыми крыльями, чья задача была вести скучный и занудный образ жизни одноклеточных организмов, помогая работникам богоугодной службы. Архангелы - безмолвные тени в белых одеяниях…
А еще были Стражи. Именно они спускались в мир людей, чтобы локализовывать конфликты, возникающие по вине Нижней Палаты, кроме них всем остальным никогда не разрешено было покидать пределы Райского сада.
Таким был и Рафаэль – храбрым, высоким и светлым воином, с чистым и ясным пронзительным холодным взглядом. Чтобы стать Ангелом – воином нужно было соблюдать столько диких правил и иметь такой закаленный характер, что Вильгельм ежился при одной только мысли, как все это помещалось в голове всего одного Ангела, чтобы это помнить, нужны были три мозга сразу. Вильгельм стиснул зубы, слегка откидывая назад свои темные волосы.
-Что, попал ты в переделку? – ровным, лишенным всякого сочувствия тоном, пробормотал Страж. Конечно, с ним бы такого не случилось никогда, он-то беспрекословно следовал всем этим глупым законам и распорядкам, на которые любовался часами, изучая бесконечные свитки и книги, с самозабвенным удовольствием зазубривая и заучивая наизусть всю эту ерунду.
- Рафаэль, отнеси меня немедленно назад. Ты ведь знаешь дорогу. Мне надо поговорить с этой свиньей, Давидом. Он сделал очень большую ошибку! – Билл, непроизвольно сжимая кулаки, надвинулся на Рафаэля.
-Не могу. Как бы мне ни хотелось тебе помочь - Давид дал тебе съесть яблоко - так просто теперь туда не вернешься. Я не могу нарушать приказ верховного Апостола, я отнесу тебя обратно тогда, когда получу от него приказание. – Рафаэль спокойно склонил голову набок.
-Он приказал не пускать меня обратно? – Вильгельм задохнулся от возмущения, округляя глаза.
Рафаэль с брезгливым видом осмотрел помещение, взгляд его блуждал недолго, прежде чем снова вернулся к Ангелу.
-Вроде того, сказал, ему нужно разобраться с тем,что ты натворил.
«Тебе не жить, козел» - Вильгельм мысленно поставил галочку в поле «убивать беспощадно» - «Ну, попадись мне, Давид, еще когда-нибудь!»
Конечно, умолять Рафаэля он не собирался, посчитав, что это было бы ниже его достоинства. Потому он лишь презрительно фыркнул. Однако вслух ничего не сказал.
Он скрестил руки на груди, все так же сверля Стража взглядом. Увы, сейчас это вряд ли подействовало бы, в данном случае Вильгельм с сожалением готов был это признать - Рафаэль был не такой слабак, как все эти Дворцовые вельможи. Чтобы сломать его психику, надо было прикладывать гораздо больше усилий.
Вильгельм вздохнул. Он всегда думал про себя, что если уж ему и суждено было стать Ангелом, то он хотел бы быть таким же воином Света. По крайней мере, их жизнь была далеко не так скучна и обязанности гораздо интереснее. Вместо того, чтобы прозябать во Дворце в пыльном парике, он бы лучше тоже спускался с ними на землю - ему бы это было вполне под силу. Да вот только Давид скорее трупом лег бы, чем пустил бы его осквернять своим раздолбайским присутствием прекрасные стройные отряды идеально дисциплинированных белокрылых созданий. У Вильгельма с дядей часто возникали разговоры на эту тему, и каждый из них заканчивался одним и тем же – Давид выходил из себя и буквально орал в лицо племяннику, что пока тот не исправится и пока он еще верховный Апостол, этого не случится никогда и ни при каких обстоятельствах.
Вильгельма это страшно бесило и тогда он шел в очередной раз выкручивать в библиотеке перочинным ножом, подарком Дарии, шурупы от полок, заваливая все помещение сломанными шкафами, обломками досок и мятой бумаги, поднимая в воздух столбы пыли. Или же шел от злости на самую высокую башню, кидаться оттуда сверху чем – нибудь тяжелым и, главное, ценным, чтобы Давид потом побегал хорошенько поискал свою шкатулку с кольцами или свой любимый меч, инкрустированный всеми мыслимыми и немыслимыми камнями, существующими в природе. Вильгельм все равно считал его вульгарным и отвратительно безвкусным - он в жизни не видел, как Давид им пользовался, сидя днями напролет в том же Дворце и решая все важные вопросы исключительно дистанционно. На землю Апостолы никогда не спускались.
Он откровенно ненавидел все свое существование в такие моменты, подолгу стоя на башне и ловя порывы ветра, теплыми волнами ерошащего его волосы и думая, что больше всего на свете хотел бы сделать хоть что-то стоящее. Чтобы Давид прекратил на него смотреть, как на какую-то плесень, только потому, что его племянник откровенно не любил свою жизнь во Дворце и обязанности, которыми его заставляли заниматься.
Но теперь-то, наконец, все было по-другому. Он был на земле, далеко от этих мерзких рож. И это было хорошо.
Рафаэль стоял перед младшим Ангелом, скрестив свои руки на груди и изучая его прохладным взглядом.
Ангелы уровня Рафаэля вообще не обращали внимания на младших помощников. Это было ниже его достоинства общаться с подобными существами, а уж Вильгельм-то и вообще был отдельным случаем. Рафаэль смотрел на него с таким ледяным презрением и достоинством, своим прямым жестоким взглядом, что по идее Ангел должен был бы тут же униженно стухнуть, потупить глазки в пол, как это делали все младшие в присутствии военной элиты. Однако, парень был немного повыше Рафаэля и это давало ему кое-какое преимущество, он мог ответить на этот ледяной взгляд с высоты своего роста точно также, прямо и остро. Это-то Вильгельм уж точно очень хорошо умел, годами оттачивая свое мастерство на всех служителях Дворца и повергая тех в трепетный ужас, пока они гадали, какую очередную гадость задумал мальчишка и где что опять напортил.
Рафаэль порылся в складках своих одежд и извлек на свет какой-то сверток, протянув его Вильгельму.
-Вот. Это тебе. На случай, если понадобится помощь. Я сейчас временно буду неподалеку и ты, если что-то случится, сможешь меня позвать. Посмотри потом, что тебе передали.
Вильгельм показательно кинул сверток на пол.
-Передай Давиду, если увидишь, чтоб он подавился своими бумажками. Вот прямо так и скажи. - Темноволосый Ангел буквально искрился от гнева.
Рафаэль безразлично опустил глаза.
- Ты не провел и получаса в этом мире, а уже ведешь себя, как они. – Он брезгливо скривил губы. - Будь осторожен, мальчик. Люди не так просты. В том свертке есть кое-что для тебя. А мне, увы, пора идти.
Страж снова натянуто улыбнулся и сверкнув огромными белыми крыльями, исчез так же быстро, как появился, не особенно желая тратить свое драгоценное время на подобное бесполезное занятие.
-Будь осторожен. – Донеся то ли голос, а может и эхо в пустой комнате.
И Билл остался один. Он зло пнул сверток.
-Как же я вас всех ненавижу, я рад, рад, что все получилось так, - он сел на диван и зажал голову ладонями, уперев локти в коленки. – Хоть не увижу ваши рожи несколько дней. А лучше недель. А лучше всегда!! - Уже практически прокричал он в пустоту комнаты.
Сидя тут, он чувствовал себя как никогда глупо и гадко. Визит Рафаэля совсем не сделал жизнь проще и мысли так и продолжали бешено скакать в его голове. Тот парень Том сказал большая стрелка и маленькая на двенадцати. А сейчас маленькая едва показывала на одиннадцать.
Билл разгневанно пилил несчастный сверток взглядом минут с пять, прежде чем пересилил себя и все-таки поднял его с пола. Он повертел его в руках. Небольшой, завернутый в нечто вроде пергамента. Он осторожно развязал золотую тесемку и раскрутил подарочек из Рая, осторожно, держа его двумя пальчиками, как что-то заразное. Оказалось, что содержимое пакета было завернуто в письмо и как только Билл раскрыл помятую бумажку из нее с хрустом выпало несколько неизвестных бумажек с непонятными обозначениями разного цвета, какой-то маленький флакончик, крестик на цепочке, небольшая книжица, размером буквально со спичечный коробок и свисток.
Билл презрительно фыркнул и вчитался в письмо, написанное таким знакомым, острым с чрезмерным количеством завитушек, почерком, который прекрасно узнал:
Дорогой Вильгельм,
К сожалению, у меня не было выбора. Ты поставил всех нас в трудную ситуацию, как никогда не вовремя.
Я обещаю, я верну тебя назад, но на это потребуется время.
Твоя мама прилетела сразу после твоего ухода, она волнуется и шлет тебе поцелуй на счастье.
Пойми меня правильно.
Мы выслали тебе вещи, которые могут пригодиться – святая вода, от нечисти. Свисток, если тебе нужна помощь, молитвенник и немного людских денег, тебе должно хватить.
Не пытайся попасть к нам, все что нужно передавай с Рафаэлем. Также, если что-то нужно, можешь позвать купидона-почтовика.
Мы скоро встретимся с тобой, обещаю.
Твой дядя,
Давид.
-Горю от нетерпения. От нечисти, говоришь, – Билл комкал и рвал на клочки письмо. – Первым же делом полью тебя, сразу, как увижу. Хотя ради такого, может, стоит попросить Дарию раздобыть немного адской кислоты.
Вильгельм походил по комнате, нашел кусочек бумажки, пишущее средство и принялся строчить ответ, низко склонившись над клочком бумажки. Это не заняло у него много времени. Дописав, он подобрал свисток, который нашел в конверте и оглушительно свистнул, подождав пять минут. Он довольно быстро услышал шум маленьких крыльев снаружи. На подоконнике с той стороны сидел маленький пухлый купидон.
-К его сучьему Превосходительству, Давиду, – ядовито прошипел Билл, вручая пухлому божку письмо.
Тот, недобро покосившись на своего бывшего тирана, выхватил письмо и, пискнув что-то сердитое, моментально исчез.
Младший Ангел еще долго вглядывался в темноту. Но больше ничего не происходило, никто не собирался являться за ним и помогать ему с вопросом, что нужно было теперь делать. Похоже, впервые в жизни они все услышали его и оставили, наконец, в покое, совершенно одного. И он понятия не имел, нужно ли было радоваться этому факту или правда просить Дарию добывать адскую кислоту.
- Гребанный пиздец, – Вильгельм устало прислонился лбом к оконной раме, потирая двумя пальцами переносицу.
Все шло совсем не так, как он ожидал.
ОТ АВТОРА: Если нравится, комменты, лайки, приветствую. Плюс, если встретятся ошибки, не забывайте их мне отправлять!
Глава 7. Отягчающие обстоятельства
Дария перемахнула через высоченный забор Эдема, с искренними надеждами, что у Вильгельма не будет никаких проблем после ее ухода.
Девушка легкой трусцой припустила по направлению к лесу, туда, где простирались бескрайние просторы Вышнего мира. Она была совершенно спокойна и знала, что не встретит никого на своем пути - в этом, да и в Нижнем пространстве вряд ли было еще хоть какое-то существо, которое знало, как пересечь границу этих двух враждующих царств незамеченным, так что в этом направлении редко кто-то не ходил.
А Дария знала. Этой хитрости ее научила ее бабка, Демоница Изабелла, которая однажды собирала разные травы вдоль Адской расщелины и случайно провалилась в нее. Изабелле немедленно настал бы конец, не выкрикни она тогда случайно запретные и немыслимые для Демона слова «Боже милостивый!»
К счастью для Изабеллы, которая родилась смертной, ей иногда вспоминались вещи из столетия назад прошедших дней, возвращаясь к ней в самые неожиданные моменты. Вот и тогда ей не пришло в голову ничего другого, кроме как в последний раз призвать на помощь Всевышнего, к которому она так привыкла обращаться, когда сама была еще смертной маленькой девочкой. И она сделала это, перед тем как провалиться в непроглядную и всепоглощающую темноту пропасти.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |