- Я, э-э… я знаю, - начал я, ее брови нахмурились от непонимания. – Я знаю, что ты узнала, что ты прочитала.
Потребовалась секунда, чтобы до нее дошли мои слова, на ее лице промелькнул ужас, и она инстинктивно сделала несколько шагов назад.
– О Господи, - с тревогой сказала она.
Ее глаза потемнели, и она выглядела так, как будто вот-вот снова сбежит от меня, я быстро покачал головой и подошел, чтобы остановить ее. Я схватил ее за руку, когда она развернулась, и она отскочила от меня, боль в моей груди стала сильнее.
- Б…ь, прекрати, я уже знал, - быстро сказал я. – Я уже знал, что ты была той, кого она пыталась спасти, Белла.
Она шокировано посмотрела на меня.
– Ты… знал? – спросила она.
Я кивнул и отпустил ее руку, нервно пробегаясь по волосам.
- Да, знал. Знал уже несколько месяцев, - ответил я.
- И не сказал мне? – быстро спросила она, голос у нее был расстроенный. – Ты знал, что это была я, и скрывал от меня?
Она смотрела на меня с выражением непонимания и боли, я видел, как ее глаза наполняются слезами.
- Я пытался защитить тебя, - сказал я.
- Ты пытался защитить меня? – спросил она, повышая тон. – А ты не думал, что я должна знать?
- Я не хотел делать тебе больно, я знал, что ты будешь страдать, - сказал я, пытаясь объяснить. – Было неправильно так с тобой поступать, заставлять тебя проходить через это дерьмо. Я не видел смысла…
- Ты не видел смысла? – с недоверием спросила она. – Твоя мать умерла из-за меня, а ты не видел смысла говорить мне? Я уничтожила твою жизнь, Эдвард!
- Иисусе, Белла, тебе было всего четыре гребаных года, когда она сделала свой выбор, - сказал я. – Ты не сделала ничего неправильного.
Она покачала головой, по ее щекам бежали слезы.
– Я забрала у тебя маму, - сказала она, ее голос надломился.
- Нет, не ты, - ответил я. – Ее забрал тот человек, который нажал на курок. Тебя нельзя винить за это дерьмо.
Она неуверенно глянула на меня.
– Ты ошибаешься, - сказала она, стирая с лица слезы, которые продолжали бежать. – Если бы меня не было, ничто из этого не случилось бы. Как ты можешь даже смотреть на меня, Эдвард? Как можешь любить меня после такого?
- А как я могу, черт подери, не любить тебя, Белла? – спросил я. – И тот простой факт, что ты была такой особенной для моей матери, что она рисковала ради тебя своей жизнью, лишь подтверждает это. Я не буду лгать. Было больно, когда я впервые узнал, но это дерьмо лишь подтвердило все, во что я верил в отношении тебя. Я столько раз говорил тебе, что умру за тебя, так как я, б…ь, могу винить тебя за то, что моя мать чувствовала то же самое?
- Это не должно было случиться, - пробормотала она. – Я того не стою.
- Никогда не говори это дерьмо, - с силой сказал я. – Ты, черт подери, стоишь этого, и мое мнение ничто не изменит. Ты не можешь просто, на хер, закрыться и отстраниться от меня из-за такого. Я боролся за тебя, моя мать, б…ь, боролась за тебя, за то, чтобы у тебя была настоящая жизнь, и ты не можешь просто забить на эту хрень и не бороться за себя сама.
- Но ты сказал… - начала она, но я быстро покачал головой, обрывая ее.
- Никаких долбаных "но", Белла. Я знаю, что говорил в прошлом, но мне было просто чертовски больно, и я злился. Мы все говорим и делаем дерьмо, когда расстроены, и часто так не думаем, – сказал я. – Я не сожалею ни об одной гребаной случившейся вещи, и тебе тоже советую. Это охеренно трудно, но мы справимся. Я слишком много потерял, я не хочу потерять и тебя.
Она вытерла слезы и всхлипнула, в ее глазах вспыхивала целая гамма эмоций. Я приблизился и снова взял ее за руку, в этот раз она не отшатнулась. Я притянул ее в объятия. Она крепко вцепилась в меня, ее рыдания стали громче.
- Черт, tesoro, ты же знаешь, я люблю тебя. И я не знаю, что за фигня творится с нами, и как, святые небеса, мы справимся, но мы должны, это дерьмо не может нас уничтожить. Я понимаю, почему ты не говорила мне, что не так – и я ненавижу это, но понимаю – но не закрывайся от меня. Я охеренно жалок без тебя, - сказал я.
- Прости, - прошептала она. – За все. Мне так жаль.
- Не извиняйся, - сказал я. – Я не виню тебя.
- Хотя должен, - тихо сказала она между всхлипами.
Вздохнув, я крепче сжал ее, от боли в ее голосе мое сердце сжалось.
- Что я сказал об этом дерьме? – спросил я. – Я, б…ь, не виню тебя, и ты не должна винить себя. Мы будем над этим работать. И я пока не знаю, как, но мы разберемся. Сколько раз ты говорила мне, что мы выжили? И если нам до сих пор удавалось, то получится снова. Мы выживем в этом дерьме.
Какое-то время я стоял на месте и держал ее, пока она пыталась успокоиться, мне было приятно, что она в моих руках. Я не был наивен, и знал, что предстоит гребаное количество работы, чтобы вернуть вещи на свои места. Простое признание, что мы в курсе правды, не исправит все между нами. Дело зашло слишком далеко и вышло из-под нашего подчинения, сожрало нас обоих, чтобы можно было просто, на хер, забыть о случившемся. Гнев во мне все еще бушевал, и я знал, проклятье, что просто слова, сказанные ей, не будут достаточными. И ее чувство вины не испарится магически ко всем чертям.
Наконец, она оторвалась от меня, на ее щеках застыли слезы, глаза покраснели. Я все еще видел опасение в ее взгляде, она явно переживала, что, б…ь, случится при следующем шаге, но я ощутил облегчение, что хотя бы страх ушел.
Подняв руку, я вытер влагу с ее щек кончиками пальцев, тихо вздыхая.
– Ты знаешь, на этих скалах опасно, - сказал я. – Ты могла, на хер, упасть или еще что-нибудь.
Она мягко улыбнулась.
- Ты когда-то прыгал с этих скал, - сказала она.
Мои глаза расширились от удивления, что она знает.
- Джейкоб сказал? – спросил я.
Она кивнула и я тихо засмеялся.
– Да, я был чертовски безрассудным.
- И все еще остаешься, - ответила она. – Приезжать сюда было безрассудно. Ты мог попасть в серьезные неприятности.
Я пожал плечами.
– Ну, не попал же, - просто ответил я.
После этого последовала минута тишины, между нами оставалось столько недосказанного, что напряжение не уходило.
– Значит, я знаю, почему ты поехала в Ла Пуш, но как ты оказалась на скале с Джейкобом? И как, черт возьми, Элис узнала, что ты тут?
Она вздохнула и повернула голову к воде, нервничая.
– Я поехала сюда наугад, не зная, что буду делать и куда направляюсь. Мне было больно, ты продолжал звонить, но я не знала, как поступать после случившегося. И не знала, с кем можно поговорить, хотя отчаянно нуждалась в собеседнике.
- А ты не могла поговорить с Элис? – прервал я ее. – Я понимаю, почему ты не говорила со мной, но, Иисусе, Элис бы выслушала.
- Я не могла взвалить на Элис такую ношу, - сказала она. – Я бы поставила ее в ужасно неудобное положение, ей бы пришлось хранить секреты от Джаспера, или разбить ему сердце, сказав это, а я так не хотела. Она знала, что я тут, потому что позвонила Джейкобу, узнать, видел ли он меня, а он сказал, что я в порядке и ей не следует переживать. И именно так узнал Джейкоб. Я, э-э… позвонила ему.
Я в шоке уставился на нее, ее слова задели меня за живое.
– Как, черт побери, ты звонила ему? У тебя же нет его… - я замер, прищуриваясь. – У тебя есть его сраный номер, Белла?
Она с осторожностью глянула на меня и кивнула, нервно покусывая губу.
– Он записал свой номер в мой телефон, когда Эммет брал меня на пляж. И, клянусь, никогда прежде я не пользовалась им, и даже не думала, что буду.
- Так почему ты, б…ь, не сказала мне? – спросил я, раздраженный, что она хранила от меня секреты.
- Потому что знала, что ты разозлишься, как сейчас, а я не хотела еще больших проблем, - сказала она. – Я должна была удалить его, но… Я не знаю… Что-то подсказало мне оставить номер.
Я был чертовски зол и боролся с желанием заорать или посмеяться над ее решением, я чувствовал себя обиженным.
– Но он, Белла? – спросил я. – После всего, что я говорил тебе о нем, о его поступках, о том, как он проходился своим грязным ртом по имени моей матери, ты говорила с ним о ней? Я, б…ь, не понимаю.
- Я не говорила с ним о твоей матери, Эдвард. И не могу поверить, что ты так думаешь, - ответила она, мое утверждение ранило ее. – Я бы никогда так не предала тебя, я тебя люблю.
- Тогда о чем вы говорили? – спросил я, не понимая.
Она безразлично пожала плечами.
- Мы говорили о его маме, - сказала она. – Джейкоб ощущает вину за ее смерть. Ему всегда казалось, что это его вина.
- Да, я знаю, - сказал я. – Она погибла в автокатастрофе, дорога была мокрой, шел сильный дождь, а она потеряла контроль над управлением или что-то еще. А ехала она по -единственной причине – он закатил истерику, что хочет чего-то, и она поехала это покупать. Мы говорили когда-то об этом дерьме.
Она кивнула.
– Я понимаю, что он чувствует, - тихо сказала она.
Вздохнув, я взъерошил волосы, совершенно не радуясь повороту диалога.
- Ну да, думаю, я тоже, - пробормотал я.
- Я знаю, что понимаешь, - ответила она. – Но я не чувствовала, что разочарую Джейкоба чувством вины. Я ничего ему не должна.
Я нахмурился.
– Ты и мне ничего не должна, - сконфуженно сказал я, мне было больно, что она так, на хер, думает.
Она глянула на меня и грустно улыбнулась.
- Разве? – спросила она. – После всего случившегося с твоей матерью, после того, через что твоя семья прошла, чтобы спасти меня, разве я не обязана тебе в полной мере своей жизнью? - Э-э, не знаю, - пробормотал я, не зная, что ответить.
Она кивнула и снова вернулась к созерцанию воды.
- Именно поэтому я чувствую, что не оправдала ожиданий. Иногда я чувствую себя виноватой за то, что вообще родилась, Эдвард, - сказала она.
Я начал было говорить, чтобы опровергнуть ее гребаное заявление, но она меня оборвала. – Я знаю, что ты собираешься сказать. Не говорить такие глупости… я и не хотела, потому что это неправильно после всего, что ты отдал, чтобы дать мне эту жизнь. Но молчание не изменит мои чувства.
Я тихо стоял на месте, глядя на нее несколько секунд, пытаясь понять смысл ее слов.
– Но ты можешь сказать это Джейкобу, и тебе не будет плохо.
- Да, - ответила она. – Я сказала ему, что нечего праздновать в день моего рождения, я не должна существовать, и вместо того, чтобы сказать мне, что это смешно и чтобы я прекратила молоть чепуху, он просто сказал "это больно". В этом нет чего-то глубокого, но мне стало легче, ведь это давало мне право чувствовать все эти эмоции. И рядом с ним я не сожалела о своем чувстве вины, я не ощущала, что разочаровываю его. И я даже не знаю, не все ли ему равно, как я себя ощущаю, но он хотя бы выслушал.
- Ну да, - сказал я, вспоминая, как был моложе и часто говорил о вине и злости по поводу смерти матери, а он ни разу не попытался сказать мне, как, б…ь, себя чувствовать или что думать. – В духе Джейкоба.
Она снова на меня глянула.
– Я знаю, что он поступил с тобой неправильно, и мне жаль, если я ранила тебя, разговаривая с ним. Я не хотела, я никогда не сделала бы что-то специально, чтобы расстроить тебя, Эдвард. Просто… не имеет значения, какие у него были мотивы, но Джейкоб часто делал все, чтобы рассмешить меня. Он был добр ко мне и пытался помешать девушкам из твоей школы обидеть меня, когда тебя не было рядом. И он никогда меня ни о чем не просил и не ждал ничего от меня, он просто предложил меня выслушать, если понадобится. И сегодня… сегодня мне просто нужен был кто-то, кто послушает меня.
Ее голос к концу сорвался, и она нахмурилась. Я почувствовал себя эгоистичным придурком, ей было больно, когда она объясняла мне это дерьмо, а я думал только о себе и собственной злобе. Изабелла спасла меня, она вытащила меня из темноты и вернула к жизни, а я вел себя так, будто лучше пусть она идет, на хер, ко дну, чем говорит с тем, кто мне не нравится. Я совершенно не доверял Джейкобу и серьезно сомневался в его мотивах, но вот теперь, стоя рядом с ней, я понял, что все были, б…ь, правы… Отец повторял, что, если я люблю Беллу, то должен уважать ее право на собственные решения, и даже если я хочу ее защитить, она может делать собственные гребаные ошибки. И Элис… Элис, спрашивала меня, почему я не могу понять… и куда делась вера в мою девочку.
Где была моя чертова вера в нее?
- Ты знаешь, что он, б…ь, ненавидит меня, - сказал я через минуту, не зная, что тут еще добавить.
Она покачала головой.
- Нет, не так. Ему больно, и он зол, но он не ненавидит тебя, Эдвард, - сказала она. – И кстати, он скучает по вашей дружбе.
Я сухо засмеялся.
– Он говорил некое плохое дерьмо обо мне, Белла, - сказал я.
Она повернулась ко мне и подарила улыбку, кивнув.
- Иногда да. Но, как ты сам сказал несколько минут назад, мы всегда говорим не то, что думаем, когда нам больно, мы обижены и расстроены, - ответила она.
- Ты серьезно думаешь, что он не имел в виду все то дерьмо? – с удивлением спросил я. Она кивнула.
- Я думаю, он просто сбит с толку. Он больше не знает тебя, Эдвард. Понимаешь, он говорил мне, что ты был единственным человеком, с которым он разговаривал о смерти своей матери. У него столько друзей в резервации, но он не верил, что кто-то из них его поймет. Раньше вы доверяли друг другу, а теперь у тебя есть я, а кто есть у Джейкоба? Никого. И я не говорю, что жалею его, наверное, это его вина…
- Может, черт его дери, - встрял я.
Она замолчала и вздохнула.
- Хорошо, это его вина. Но факт в том, что он по-настоящему одинок, и я могу понять, почему он ревнует и не может поверить, что ты изменился, ведь он - нет. Он не может поверить, что ты уже не тот хулиган, которым был, потому что это означает, что он теперь один. Теперь, когда у него неприятности, а он потерял единственного друга, ему еще тяжелее, - сказала она.
- С чего ты решила, что у него неприятности? – с любопытством уточнил я.
Она пожала плечами.
- Его выгнали из школы, - сказала она. – У него были постоянные проблемы и, наконец, они устали и исключили его. Он говорил о том, чтобы уехать, просто сбежать и начать все сначала, когда ему исполнится восемнадцать. Это напомнило мне о нас, как мы говорим о том, чтобы начать все с чистого листа. Люди, которые не сломлены, обычно так не поступают, да?
Я пораженно смотрел на нее.
– Наверное, нет, - ответил я. – Люди обычно не оставляют прежние жизни за спиной, если серьезно не влипли в какую-то хрень.
- Да. Раньше я задумывалась, а не общается ли Джейкоб со мной, чтобы добраться до тебя, и по-прежнему рассматриваю этот вариант. Но, думаю, не для того, чтобы обидеть тебя. Думаю, Джейкоб начал добиваться моего общения, потому что я связана с тобой. Может, это тупо, но у меня такое ощущение, будто не одной мне нужен был сегодня собеседник. Он говорил намного больше меня, - мягко сказала я. – Я, э-э… я сказала ему, что ты освободил меня, кстати.
- Я не освобождал тебя, Белла. Это сделал мой отец, - пробормотал я.
Она покачала головой и повернулась ко мне.
- Доктор Каллен сделал бумажную работу, но именно ты дал мне свободу, Эдвард, - сказала она. – Ты дал мне жизнь.
Я мягко улыбнулся и увидел слезы в уголках ее глаз. Она подошла и, секунду поколебавшись, нежно погладила меня по щеке. Я видел в ее глазах стыд, когда она снова заплакала.
– Прости меня, - прошептала она, ее голос надломился, когда она попыталась сдержать слезы. – Я не должна была делать это. Не могу поверить, что я… ударила тебя.
Вздохнув, я накрыл ее ладонь своей.
– Не извиняйся. Меня, определенно, били посильнее – это даже не болит. Зато заставило понервничать, и, кстати, я тобой горжусь. Ты постояла за себя, и я, наверное, тоже дал бы себе по морде. Я заслужил.
- Никто не может это заслужить, Эдвард, - сказала она. – И мне следовало это помнить. Мне… среди всех людей…
- Все ерунда, не грызи себя за это. Иисусе, мы, б…ь, столько говорили о том, что люди делают не то, что хотят, когда им больно и когда они злы, не будем повторять, хорошо? Зачем снова говорить об этом дерьме? – спросил я.
Она нерешительно покачала головой, и я улыбнулся, не разрывая наш зрительный контакт несколько секунд.
– Хочешь поехать домой и вздремнуть? Это была чертовски длинная ночь.
Она согласилась, и я взял ее за руку, переплетая наши пальцы, пока вел ее через деревья к машинам.
– Я буду следовать за тобой до дома, хорошо? – спросил я Изабеллу.
Она кивнула и, выдернув руку, пошла к своей «Ауди». Она глянула на мой «Вольво» и запнулась на ходу, резко выдыхая.
– Что случилось с твоей машиной? – с ужасом спросила она.
Я вздохнул и поднял руку, чтобы она могла увидеть порезы и синяки, а также сбитые костяшки.
– Я думала, это от твоей драки с Джейкобом.
Я покачал головой.
– Лобовое стекло нанесло мне большие повреждения, чем этот урод, - ответил я.
Она уставилась на меня, прежде чем покачать головой и отойти в сторону, бормоча под нос. Я нервно взъерошил волосы и подошел к «Вольво», забираясь внутрь и заводя его. Я следовал за ней через Ла Пуш, а потом назад к Форксу, пытаясь взять себя в руки и не злиться, когда она не превышала лимит скорости. Мы добрались до дома и тихо вошли внутрь, прошедшие события лежали на нас тяжким грузом.
Мы направились сразу наверх, я замер, говоря Изабелле идти в спальню. Я наблюдал, как она исчезает за дверью, а потом пошел в библиотеку и взял дневник с пола. Я пошел на второй этаж и приблизился к отцовскому кабинету. Постучав в дверь, я услышал его приглашение войти, и медленно зашел. Он сидел за столом и раздраженно смотрел на меня.
- Ты превращаешь мою ночь в ад, Эдвард, - сказал он.
- Ну да, хорошо. У меня есть кое-что, что ее улучшит, или наоборот, сделает еще отвратительнее, - сказал я, подходя к его столу и бросая дневник поверх стопок бумаги, в которых он рылся.
Он со злостью посмотрел на меня, мой поведение его, очевидно, достало.
- Что это? – спросил он, поднимая книгу.
Я сухо засмеялся.
– Что, не узнаешь дневник моей матери? – спросил я.
Он застыл и посмотрел на меня, на его лице проступил шок. Он открыл книгу и просмотрел несколько страниц, закрывая глаза и вздыхая, когда увидел ее подчерк.
- Это та книга, которую она читала? – тихо спросил он.
Я кивнул.
- Да. Я не знаю, что там точно было описано, и читала ли она ее всю, но именно из-за нее она такой стала. Она знает правду. И не знаю, как дневник оказался в библиотеке, но она нашла его именно там, - сказал я.
- Я знал, что у твоей матери он был, но думал, что он где-то на чердаке с остальными ее вещами. И я никогда не думал, что он может быть среди обычных книг, я их никогда не касался, так что не видел его, - сказал он.
- Ну, он там был. Так что дерзай. У меня нет желания его читать, и не думаю, что его стоит читать Изабелле, так что решай, что делать. Но именно поэтому я поехал в Ла Пуш, и пусть это тебя бесит, если ты хочешь наорать на меня, вперед. Но я не жалею о своем поступке, я помню, как ты говорил мне, что она должна узнать правду от меня, что я не виню ее, а я не слушал тебя и, б…ь, ни разу не думал, что твой совет стоящий. Знаешь… ты иногда, на хер, знаешь, о чем говоришь, - сказал я.
Он посмотрел на меня и задержал взгляд на долгие несколько секунд, прежде чем снова глянуть на книгу. Он пробежался рукой по кожаной обложке, вздыхая.
- Спасибо, - тихо сказал он.
Я кивнул.
- Да пожалуйста. А теперь я иду в постель, - пробормотал я, разворачиваясь и выходя.
Я услышал вслед "спокойной ночи", но не ответил, направляясь в спальню. Изабелла уже переоделась в пижаму и забралась под одеяло. Я быстро скинул вещи и лег рядом с ней, притягивая к себе. Она уткнулась носом мне в грудь и прикрыла глаза, быстро засыпая от истощения. Я лежал в темноте, держа ее, и был не в силах отключить мозг.
Все развалилось, наши отношения чуть не дали трещину, но теперь, когда у нас есть все кусочки, мы можем собрать их в одно целое. Теперь тайны открыты, и ничто не должно нас больше разлучить.
Разве что, за исключением того, что она principessa della mafia, конечно… но нет причин говорить ей это дерьмо. Глава 66. Похитители
"Многие из нас изводят себя двумя похитителями – сожалением о прошлом и страхом будущего"
Фултон Ауслер
Я стояла около кухонного окна и пристально смотрела на передний двор, не сводя глаз с серебристого «Вольво» на подъездной дорожке. При дневном свете ущерб, причиненный ему, казался еще больше. На пассажирской стороне были вмятины от кулака Эдварда, и даже со своего места я видела следы крови там, где его сбитые костяшки касались металла. В пассажирской двери была большая дыра, о которой я даже не знала. От вида этих разрушений в груди вспыхнули вина и стыд. Он любил свою машину, и бесчисленное количество раз говорил мне, что это было одно из самых дорогих приобретений. Он так дрожал за нее, что никому не доверял руль, даже мне, но я причинила ему такую боль, что он забыл про все. Его боль была причиной того, что он разрушил значимую для него вещь, и я, изучая разбитую машину, осознала, что именно я сделала с Эдвардом.
Я не хотела ранить его, но мои намерения, на самом деле, не имели значения, когда дело касалось этого. Факт, что я причинила ему боль, и я понимала, что, так же как «Вольво» не починился за ночь магическим образом, так и над выздоровлением Эдварда придется поработать. Мы не сможем просто забыть обо всем и двигаться дальше, и не имело значения, насколько сильно мы хотели этого.
- Я проснулся один, - раздался знакомый бархатный голос, вырывая меня из раздумий.
Я повернулась и увидела, что Эдвард стоит на пороге кухни, со встрепанными волосами и в фланелевых штанах, низко сидящих на бедрах. Он был без рубашки и босой, все еще полусонный.
- Ты так мирно спал, что я не хотела тебя будить, - тихо сказала я, пристально рассматривая его.
Взгляд скользнул по его руке, остановившись на потемневших и разбухших костяшках. Я надеялась, что это не будет хроническим повреждением и не помешает ему играть в футбол, потому что шанс, что он сможет играть в колледже, значил для него очень много. Я не смогу пережить, если потенциально разрушила то единственное, чего он, наконец, позволил себе добиваться.
- Моя рука в порядке, - тихо сказал он через секунду, заметив, где сфокусировано мое внимание.
Я грустно улыбнулась, когда он подвигал пальцами и напрягся, сжав челюсть и стараясь спрятать гримасу. Его рука явно не была в порядке, но я не стала спорить, так как он, очевидно, не хотел дальше развивать эту тему.
Мы еще долго молча смотрели друг на друга в неловкой тишине. Нам надо было столько сказать друг другу, но я не имела понятия, как начать. Все это ошеломляло. В голове, пока я стояла, проигрывались события прошлой ночи, и во мне безудержно росло чувство вины. Тупая боль, присутствующая в груди еще с поездки в Финикс, усилилась при мысли о том, как я ударила его, и что он должен был почувствовать после моей поездки в Ла Пуш. Я знала, что он растерялся и почувствовал боль, когда осознал, куда я делась… вид машины, припаркованной снаружи, мог это подтвердить.
Я вспомнила его слова на футбольном стадионе, и еще не скоро смогу забыть страдание в его голосе. Он хотел знать, с какой целью я это делала, пыталась ли я причинить ему боль, потому что было ясно, что именно этим я и занималась. Я так отчаянно скрывала то, что узнала, замкнувшись в собственном несчастье, что даже не осознавала, что делала с ним, пока не стало слишком поздно. Скрывая от него то, что я выяснила, я причинила ему боль худшую, чем если бы он узнал правду. Я отталкивала его, пытаясь спасти от страданий, не понимая, что мои действия еще сильнее влияют на него. Эдвард столько потерял в жизни, и неважно, знал он или нет о событиях, связанных с ее смертью, его мама все равно не вернется назад. Услышать правду было бы для него трудно, но это ничего не изменит.
Однако и отталкивать его было не лучшим решением.
Пока я не поговорила с Джейкобом, стоя на скале в Ла Пуш, я не понимала, насколько зависимым позволил себе стать Эдвард. Мне было тяжело связать безрассудного, бунтующего парня, который причинял боль любому, кто пытался приблизиться к нему, и Эдварда, в которого я влюбилась, но, слушая, как Джейкоб рассказывает об их дружбе, я, наконец, соединила их воедино. Их связь была глубже, чем я первоначально думала, и я поняла, почему Эдвард так жестоко набросился на Джейкоба, когда тот предал его. Он разрешил кому-то зайти за стену, которую он выстроил внутри себя для защиты, разрешил ему увидеть свою подлинную боль, и в ответ это знание обратили против него же. Он открыл себя для дружбы Джейкобу, и только Джейкоб так ответил ему.
Стоя на кухне, наблюдая встрепанное состояние Эдварда, я поняла, что сделала с ним практически то же самое. Я оставила Эдварда открытым и уязвимым после того, как он сломал свою стену, и бросила его, когда он нуждался во мне. И нет ничего странного в том, что он так отреагировал.
- Мне жаль, - неразборчиво пробормотала я, и в моих глазах показались слезы.
- Мне жаль, - одновременно со мной сказал он.
Его голос эхом отразил и мои слова, и мое расстройство.
Он нервно провел рукой по волосам, вздрогнув от боли.
- Почему ты сожалеешь? – с любопытством спросил он.
- Тебе больно, - прошептала я.
Он простонал.
- Я же говорил тебе, Изабелла. Моя рука в полном порядке, - сказал он с легким раздражением в голосе.
Я вздохнула и покачала головой.
- Не твоя рука. Ты сам, - тихо ответила я. – Я думала только о том, что тебе будет больно, если я расскажу, но даже не подумала, что тебе будет больно, если я не сделаю этого. Я на самом деле сделала тебе больно, и клянусь, что не хотела этого, но, тем не менее, сделала.
- Да, это так, - ответил он. – Но я понимаю тебя, Белла, потому что я сделал то же самое. Я узнал это еще раньше, и не сказал, потому что не хотел, чтобы тебе было больно, так что я буду гребаным лицемером, если буду винить тебя за это дерьмо. Никто не виноват в том, что произошло, кроме меня, потому что я, б…ь, должен был рассказать тебе все, когда у меня был шанс, вместо того, чтобы давать тебе выяснить все самой. Я мог остановить все это дерьмо еще до того, как оно началось, но не сделал этого, и вот почему я сожалею.
По моей щеке покатилась слеза, и я быстро смахнула ее, отвернувшись. Его извинения заставили меня чувствовать себя еще хуже. Он взял на себя вину за то, причиной чему была я, пытаясь все сгладить и убедить меня, хотя ему единственному требовалось утешение. Он заслужил, чтобы груз упал с его плеч, и я почувствовала себя эгоисткой, пока молча стояла, не способная найти слов для облегчения его тревоги и боли. Я услышала, как его босые ноги шлепают по холодному твердому полу. Он подошел ко мне сзади и выглянул в окно.
- Боже, - ошеломленно пробормотал он, оценивая ущерб, причиненный машине. – Посмотри на мою долбаную машину.
- Прости, - опять прошептала я, повернувшись к нему.
Меня переполняла вина, и по щекам потекли слезы. Он сердито вздохнул и тряхнул головой.
- Прекрати извиняться, - сказал он.
Я вздрогнула, когда он схватил меня за бедра и с серьезным выражением лица привлек к себе.
- Это уже произошло, это все херня, но на этом мы закончим. Если мы будем копаться в том, кто кому причинил боль, то никогда не отпустим это дерьмо, Белла, ты не можешь держать в себе обиду или по кусочкам отбрасывать ее и ждать, что все станет лучше, потому что не станет. Это просто будет съедать тебя изнутри.
- Это то, что произошло с тобой? – тихо спросила я, стирая слезы.
Он кивнул.
- Это происходило со мной годами, и вот почему моя жизнь была такой дерьмовой. Я пытался обвинить всех подряд в том, что я стал таким мудаком, когда это была моя собственная ошибка. Я устал от этого дерьма, я повторял одни и те же ошибки опять и опять, и все из-за этого. Мой отец продолжал повторять, что пора подрасти, и может, наступило время послушать его и прекратить это дерьмо, - сказал он, отпуская мои бедра и расстроено проводя руками по волосам. – Может, пора принять все то, что случилось, и просто… простить.
Я смотрела на него, потрясенная внезапным взрывом взрослости, ведь не прошло и двенадцати часов, как он действовал так по-ребячески. Похоже, его словно полностью раздавили, уничтожили, в том смысле, что больше он не мог бороться, но в его словах звучало примирение, как если бы он почти расслабился.
- Это означает, что ты простишь и Джейкоба? – с любопытством спросила я.
Его глаза от досады сузились, и я застыла при виде этого выражения, понимая, что задела его нервы этим вопросом.
- Нет, - выплюнул он. – Какого черта он влез сюда?
Я нерешительно пожала плечами.
- Ты сказал, что ничто не станет лучше и не изменится, если будешь держать в себе обиду, так что я просто подумала…
- Ты подумала неправильно, - быстро сказал он, прерывая меня. – Это другое.
- Как? – растерянно спросила я. – То есть, я знаю, что он причинил тебе боль, но ты только что сказал, что если продолжать жить в этой ерунде, то это ничему не поможет. Это произошло, и было плохо, но все закончилось, так что пора двигаться дальше. Правильно?
Он смотрел на меня, обдумывая мои слова, и я нервно жевала нижнюю губу, ожидая его реакции.
- Он – задница, и причиняет боль всем, кого касается, - наконец, безапелляционно заявил он.
Я грустно улыбнулась.
- То же самое он всегда говорит про тебя, - тихо сказала я, покачав головой. – Он ошибается на твой счет, и я сказала ему это, но, может, ты тоже ошибаешься?
- Нет, - прямо сказал он.
Я вздохнула и пожала плечами.
- Хорошо. Я просто говорю, что, может, вы не так отличаетесь, и, может, если бы ты мог все отложить в сторону, то вы, парни, смогли бы…
- Я понимаю, о чем ты говоришь, - сердито прервал он меня. – И тут чертовски много "может", Белла. Этого, б…ь, не произойдет, так что незачем об этом и говорить. Фактически я не хочу говорить об этом ублюдке, потому что он не имеет к нам отношения.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |