- Ты так не думаешь, - тихо сказала Элис.
- Не смей, б…ь, говорить мне, что я думаю, - выплюнул я. – Мне было лучше тогда, чем сейчас. Мне было лучше, когда я мог на все забить.
Я стремительно воспламенялся. Элис попыталась мне сказать, что я неправ, но я захлопнул телефон, потому что не хотел слышать это дерьмо. Она, б…ь, не знает, какую хрень говорит. Она не знает, что я чувствую. Она не ощущает этот чертов гнев, который угрожает взять надо мной верх, и она не знает, какая боль мучает все мое тело. Я чувствовал себя использованным и преданным. Изабелла, казалось, на хер, любила меня, а теперь она просто отвернулась от меня, как все остальные в моей жизни. Все, б…ь, бросали меня, никто не утруждал себя понять меня. И ее отказ говорить со мной, и чертов побег в Ла Пуш, где ее ждал этот мудак, только все прояснили - она такая же, как остальные. И мне забить на нее, если она может так унизить меня и наплевать на боль, которую мне причиняет.
Я, б…ь, любил ее. Я отдал ей себя, я перевернул всю свою жизнь и отдал бы все ради нее, а она так, черт возьми, отплатила мне. Руки тряслись, я ощущал опустошение и гнев. Я сжал телефон, а потом замахнулся и кинул его в свою гребаную машину, бранясь во весь голос, чтобы прогнать ком в горле. Зрение затуманилось, руки сжались в кулаки, и мне нужно было, на хер, облегчить это чертово напряжение прежде, чем боль станет слишком сильной. Я не мог, б…ь, позволить себе плакать… Я не мог сломаться.
Я замахнулся и врезал кулаком в лобовое стекло, от силы удара на пассажирское сидение полетели осколки. Меня накрыло отчаяние, и я снова повторил это, стекло потрескалось. Я делал это снова и снова, разбивая костяшки пальцев. Боль пронзила кисть, когда туда вонзились осколки стекла. Я резко отдернул руку и схватился за нее, испугавшись, что снова, б…ь, сломал ее, что еще сильнее меня разозлило. Зажав запястье, я закричал и ударил ногой пассажирскую дверь. Металл прогнулся, и я застонал, тут же пожалев о сделанном, когда увидел вмятину.
Рука, тронувшая меня за плечо, застала меня врасплох. Я резко сбросил ее и развернулся, злобно прищурившись. Глаза Деметрия расширились, и он обезоруживающе поднял руки, отступая назад.
- Расслабься, мужик, - сказал он, глядя мимо меня на поврежденную машину с озадаченным выражением на лице. – Ты в порядке?
Я горько засмеялся и отвернулся, скривившись, пока разминал руку. Из порезов сочилась кровь, костяшки пальцев были разбиты и ныли.
– Я выгляжу, как будто все в порядке? – раздраженно спросил я.
- Нет. И твоя машина тоже, - заметил он.
Я издал стон и уставился на ущерб. Он снова взял меня за плечо, но я уже его не оттолкнул.
– Давай, тебе нужно выпить. Или покурить. Или, черт, может, тебе просто нужна хорошая киска.
Я закатил глаза и оглянулся, разыскивая на земле телефон. Я открыл его и застонал, увидев трещину на экране. Я вытянул батарею и снова вставил ее, надеясь, что он перезагрузится, но в глубине души знал, что эта хрень сломалась.
– Какая разница, - раздраженно пробормотал я, направляясь к дому и засовывая трубку в карман.
Бен и Анжела настороженно смотрели на меня, когда я проходил мимо. Я застыл у входной двери и повернулся к Бену, повинуясь секундному капризу.
– У тебя что-нибудь с собой есть?
- Э-э, да. Есть марихуана… есть та белая травка, - тут же ответил он.
Я вздохнул и покачал головой.
- У тебя есть кокаин? – спросил я, нуждаясь в чем-то более, на хер, крепком, чтобы отвлечься от этого дерьма, которое курсировало в голове.
Он застыл и шокировано глянул на меня, нерешительно кивнув.
- Немного, - ответил он.
Я подошел к нему и протянул руку, он залез в карман, доставая крошечный полиэтиленовый пакетик с белым порошком. Он протянул его мне, и я достал из кармана бумажник, вытягивая купюру в сотню долларов. Он попытался оттолкнуть мою руку, но я настоял, чтобы он взял эту хрень, и ушел прежде, чем он начал спорить. Войдя внутрь, я прошел по дому, игнорируя всех, кто здоровался со мной – у меня не было ни капли сраного терпения на этих мудаков. Зайдя в ванную, я смыл кровь с руки, сжав зубы, когда от воды порезы начало щипать, прежде чем направиться в комнату, где все тусили. Я плюхнулся на диван возле Феликса и кивнул ему в знак приветствия.
- Что случилось, Каллен? – бодро спросил он, ухмыляясь мне. – Что, б…ь, с твоей рукой?
- Несчастный случай, - ответил я.
Деметрий засмеялся, заходя в комнату.
- Ну да, случайно сделал дыру в своем ветровом стекле. Это дерьмо случается даже с лучшими из нас, постоянно, - игриво сказал он.
Я вздохнул, забив на его сарказм, у меня не было желания с ними объясняться. Грудь все еще разрывала боль, сознание постоянно возвращалось к мыслям об Изабелле, и мне нужно было успокоить боль прежде, чем станет хуже. Похоже, они чувствовали, что я не в настроении, потому что оба вышли, не говоря ни слова. Я достал карточку American Express и высыпал немного порошка на стол, когда вошли Таня, Лорен и Джессика, сзади плелся Тайлер. Он подозрительно посмотрел на меня, Таня гадко ухмыльнулась.
- Посмотрите, кто тут, - сказала она. – Эдвард Кален. Вот уже не думала, что увижу тебя тут.
- Ты думала? – разражено ответил я. – Я думал, для этого у тебя должны быть мозги.
Она прищурилась, пока остальные рассмеялись. Я сделал дорожку из порошка, когда подошла Джессика и осторожно присела на край дивана рядом со мной.
- Что с тобой не так? – тихо спросила она.
Я поднял на нее глаза и заметил озадаченное выражение ее лица, моя злость стала сильнее. Я устал слышать этот сраный вопрос.
- Что, б…ь, ты имеешь в виду, спрашивая, что со мной не так? – спросил я. – Со мной, черт подери, все так.
- Ты не похож на себя, - ответила она, кивая в сторону кокаина на столе.
Я раздраженно посмотрел на нее, желая, чтобы она, на хер, убралась подальше и не играла с моим настроением.
- Я не в первый раз делаю это, Джессика, - сказал я. - Так странно, что я сижу тут и нюхаю порошок?
- Да, - с убеждением ответила она. – Старый Эдвард это бы делал, но это не ты.
- Я все тот же гребаный человек, - сказал я.
- Нет, не тот, - сказала она.
Я со злостью застонал и отбросил карточку в сторону, доставая из кармана банкноту. Она драматично вздохнула и покачала головой.
– Я давно знаю тебя, Эдвард, и, возможно, мое мнение не считается…
- Ты права, - с нажимом сказал я, обрывая ее. – Ты, б…ь, не имеешь отношения к моей жизни, Джессика.
Она замолчала и посмотрела на меня с болью на лице, очевидно, размышляя, продолжать или нет. Я знал, что веду себя как урод, и мне даже стало плохо, но правда в том, что она понятия не имеет о моей жизни.
- Я знаю, что ты был счастлив с той… девушкой, - осторожно сказала она.
Я прекратил свое занятие и поднял на нее глаза, удивившись, что у нее хватило долбаной храбрости заговорить со мной об этом.
– Как я уже сказала, я знаю тебя давно, Эдвард. И я знаю, что ты никогда по-настоящему не заботился обо мне, но я всегда заботилась о тебе. Ты мне нравился с тех пор, как мы были детьми, а ты относился ко мне, как к собачьему дерьму. Я не буду сидеть тут и делать вид, что это не так. Я даже не хочу знать перевод всей той итальянской ерунды, которую ты говорил мне, я уверена, она только причинит боль. Но я всегда отбрасывала это в сторону, потому что мне казалось, что это делает тебя счастливым. Я любой ценой хотела быть с тобой, даже если приходилось терпеть твое отношение. И я знаю, что была неправа, ты не был счастлив. Но ты был счастлив с… той девушкой.
- Изабелла, - сказал я.
От этих слов меня пронзила боль, в горле застрял ком, но я не мог слышать, как кто-то говорит о ней, как о простой гребаной девушке. Она больше этого.
– Ее зовут Изабелла.
- Изабелла, - эхом повторила Джессика. – Ты другой с ней, не буду лгать. И это больно, потому что я всегда надеялась, что однажды ты будешь со мной, но теперь я знаю, что ты никогда не захочешь. Мы начали путаться много лет назад, а ты ни разу не улыбнулся мне, как ты улыбаешься этой… э-э, Изабелле. Она делает тебя по-настоящему счастливым.
Я вздохнул и пробежался рукой по волосам, ощущая опустошение и боль.
– Так и было, - сказал я, и тут же исправился. – Так и есть. Всегда.
Джессика грустно улыбнулась.
– Знаешь, часть меня все еще заботится о тебе, и мне не нравится видеть тебя таким, - сказала она, снова глядя на кокаин. – Не пойми меня неправильно… Я с радостью перепихнусь с тобой, как в былые времена, но я знаю, что это не сделает тебя счастливым, и ты не должен вновь превращаться в того мудака, который делает все эти вещи, это не ты. Не ты настоящий, понимаешь? Но как ты сказал, мое мнение вряд ли считается.
Она пожала плечами и встала, уходя прочь. Я вцепился в волосы, неожиданно пораженный чувством вины. Она была, на хер, мила со мной, а я не заслуживал эту хрень, я относился к ней, как к дерьму с первого дня нашего знакомства. Она у меня была только для секса, чтобы развлечься, и я всегда подозревал, что ее чувства настоящие, но лишь использовал это для своей выгоды.
– Джессика? – позвал я.
Она развернулась, вопросительно приподнимая бровь.
– Я… э-э… б...ь… Спасибо тебе.
Она улыбнулась, несмотря на то, что я не мог выдавить сраное извинение.
– Пожалуйста, - сказала она, пожав плечами, как будто это ерунда, но я увидел блеск в ее глазах.
В дверном проеме показался Майкл Ньютон и позвал ее по имени, оживленно приглашая поиграть с ним в настольный теннис. Он уже был пьян. Я с отвращением смотрел на него, она вздохнула.
– Хоть кто-то из нас должен быть счастлив, - пробормотала она.
Она закатила глаза, и я хихикнул, откидываясь на спинку дивана. Прикрыв глаза, я попытался блокировать весь окружающий мир и очистить мысли, желая, чтобы эта конченая боль просто исчезла. Я все еще был сбит с толку, я понятия не имел, какого хера она поехала к этому мудаку, Джейкобу Блэку, за утешением; мое сознание тут же устремилось к дорожкам кокаина рядом со мной. Я думал, какого черта она говорила с Джейкобом, мысль о том, что она доверяет ему, заставила грудь сжаться от ощущения предательства. Но часть меня все еще страдала из-за ее боли. Я по-прежнему, б…ь, беспокоился о ней, и, невзирая на мои чувства сейчас, я не хотел, чтобы она мучилась. Она всегда была поразительно наивной и ранимой, и хоть моя гордость кричала забить на это, я знал, что по-прежнему люблю ее, не меньше, чем любил до этого случая. Она была, на хер, сломлена, и я не знал, почему, но после долгого времени, проведенного с ней, после того, как я узнал ее, я не мог, б…ь, отрицать, что она меня любит. Несмотря на все случившееся с ней в жизни, она открылась мне, эмоционально и физически. Она, черт подери, отдалась мне, поддалась чувствам, и это уже ничто не изменит. Я просто не могу, б…ь, понять, какого черта происходит…
Что, б…ь, происходит с нами?
Меня внезапно вырвали из раздумий, когда на мои колени приземлилось нечто, я удивленно распахнул глаза. Я смотрел на Таню, сидящую у меня на коленях, ее злобная ухмылочка и огоньки в глазах взбесили меня – было очевидно, что у этой суки на уме.
– Какого хера ты делаешь, Таня? – спросил я, хватая ее за бедра и скидывая с себя.
Она гневно посмотрела на меня, пока усаживалась на диван рядом.
- Ты просто маленькая сучка, - раздраженно сказала она. – Что, нынче боишься кисок?
Я горько засмеялся и покачал головой.
– Просто не интересуюсь твоей, - сказал я, вставая и потягиваясь.
- О, и почему нет? – спросила она, в ее голосе звучали игривые нотки. – Я думала, твоя свалила, сегодня я видела ее с Джейкобом Блэком.
От упоминания этого меня пронзил гнев, все попытки очистить голову и поразмыслить были прерваны это сукой. Она, б…ь, знала, как я отношусь к нему, и просто пыталась достать меня.
– Заткни свою пасть, Таня.
- Задела болезненное место? – спросила она, все еще ухмыляясь. – Не могу сказать, что тебя можно винить за кокаин, я бы тоже хотела.
Я покачал головой, разворачиваясь и кидая пакетик с порошком ей на колени вместе с банкнотой.
- Знаешь, давай, Таня, нюхай, - сказал я. – У меня есть кое-что получше, чем это дерьмо.
Я направился к выходу прежде, чем она успела ответить, едва не врезавшись в Элис у входной двери в дом Деметрия, когда я пытался уйти. Она прищурилась и поставила руки на бедра, преграждая мне путь. В ее глазах бушевал гнев.
– Я хотела спросить, что случилось с твоей машиной, но твоя рука – уже ответ. Ты пытаешься уничтожить свою жизнь, Эдвард? Я закатил глаза от ее драматизма и размял правую руку, борясь с желанием поежиться от пронзившей ее боли и пульсации.
– Моя рука в порядке, - пробормотал я.
- Ну да, конечно. Что ты тут делаешь? – раздраженно спросила она. – Не могу поверить, что ты пошел развлекаться, когда твоя девушка где-то там, и ей больно.
- Она не просто где-то там, Элис, - злобно сказал я. – Она в Ла Пуш. Что ты ждешь от меня? Я не могу, б…ь, поехать к ней.
- А, и вместо того, чтобы ждать ее возвращения, ты просто занимаешься всякой ерундой? – закричала она, ярость в ее голосе потрясла меня.
Элис была самой терпеливой и понимающей среди моих друзей, она никогда, на хер, не кричала на меня, но это был, видимо, ее предел.
- Иисусе, Элис, я, б…ь, ничего не делаю, - сорвался я в ответ. – И я совершенно трезвый. Да, я, б…ь, побил свою машину, без разницы. Но это она, черт подери, уехала от меня, не я.
Она закатила глаза.
– Ты никогда не был терпеливым, Эдвард, но, блин, ты же и не пасовал перед трудностями, - раздраженно сказала она.
Я вздохнула и отвернулся, напрягаясь, когда увидел, что люди уставились на меня и, очевидно, б…ь, подслушивают. Я не хотел, чтобы они лезли в мои дела, это не их проблемы.
- Я ухожу, - буркнул я, быстро протискиваясь мимо нее и выходя из дома.
Я врезался в какого-то урода-первокурсника и оттолкнул его с пути, но он не сказал ни единого гребаного слова. Я направился к своей машине и застонал, когда увидел масштаб повреждений лобового стекла, и уже хотел садиться, когда меня догнала Элис.
- Ты был прав тогда, по телефону, - сказала она.
Я повернулся к ней и с любопытством глянул на нее, размышляя, о чем, б…ь, она.
– Ты сказал, что из всех людей ты лучше всего понимаешь, через что она проходит. И это правда, так почему ты не хочешь понять? Сколько ошибок ты сделал, скольких любимых людей ты заставил страдать только потому, что тебе было больно… разве ты не видишь? Я никогда не теряла в тебя веру, Эдвард Кален, я всегда знала, что ты хороший человек. Так что случилось с твоей верой в нее?
Я на секунду уставился на нее, думая, что, б…ь, ответить, но потом я просто развернулся и забрался в автомобиль, заводя его и отъезжая. Я ехал по Форксу, в горле застрял ком, я снова пытался бороться с эмоциями. Я направился прямо к дому, сердце подскочило, когда я снова не увидел ее машины. Я припарковался рядом с отцовским «Мерседесом» и вылез, делая глубокий вдох, прежде чем войти. Как только я ступил в холл, то столкнулся лицом к лицу с отцом, улыбка на его лице тут же превратилась в серьезное выражение.
- Что произошло? – с тревогой спросил он.
Я вздохнул и пробежался рукой по волосам, его глаза расширились, стоило ему увидеть раны на костяшках моих пальцев.
- Джейкоб случился, - пробормотал я, захлопывая за собой парадную дверь.
- Проклятье, Эдвард! – со злостью сказал он, подходя ко мне. – Дай сюда руку.
Я протянул ему кисть, скривившись и выругавшись, когда он грубо взял ее.
– Иисусе, полегче.
- Stai zitto (1)! – выплюнул он. – Сколько раз мы должны проходить через это, Эдвард? Серьезно, тебе никогда не будет достаточно? Ты должен оставить мальчика в покое!
Я вырвал у него руку и покачал головой.
– Без разницы. Джейкоб уехал. Повреждения у «Вольво» похуже, чем у него.
Он нахмурился.
– Ты получил это от того, что бил машину? – спросил он, пораженный этим фактом, ведь он знал, как, б…ь, я любил свою тачку и боялся оставить на ней хоть царапину. – Черт возьми, мальчишка, какого хера сегодня случилось? И где Изабелла?
Я издал стон.
– Господи, я же сказал. Случился гребаный Джейкоб. А насчет Изабеллы – она там же, где, б…ь, и он. Убежала с ним на Первый пляж, - сказал я.
Как только слова слетели с губ, меня озарило и я прищурился, глядя на отца.
– Ты же собираешься, черт тебя возьми, забрать ее, да? Ты же не оставишь ее там. Она не может там находиться.
Он смотрел на меня долгие пару минут, очевидно, раздумывая над вопросом. Я ждал его ответа, и вот он поднял руку, зажимая переносицу.
– Она свободна, - наконец, сказал он.
Мои глаза от шока распахнулись, он вздохнул.
– Я не могу просто поехать туда и приволочь ее домой. У меня нет права. И вообще, это было бы совершенно неправильно. Это ее жизнь теперь, и она может заводить друзей, тебе следует уважать это…
- Ты ждешь, что я, на хер, буду это уважать? – взбеленился я. – Уважать? Он, б…ь, не уважает меня, и после всего, что он мне сделал, я должен уважать их дружбу? Ты этого от меня ждешь?
- Я не сказал, что тебе это должно нравиться, - сказал отец. – И не сказал, что ты должен уважать его, я просто сказал, что тебе следует уважать ее право делать выбор, нравится он тебе, или нет.
- Я так и делаю, - обороняясь, сказал я. – Я не такой мудак. Я постоянно ей повторяю, черт возьми, что она должна принимать решения и иметь свое мнение.
- Хорошо, тогда ты должен видеть в таком свете и эту ситуацию, - мимоходом посоветовал он.
Я застонал и прошел мимо него, направляясь к лестнице.
- Почему ни один человек, б…ь, не может принять мою сторону? – раздраженно пробормотал я, злясь, что никто не видит большой проблемы в ее общении с ним.
Отец рассмеялся в ответ, звук подействовал мне на нервы, потому что в ситуации, б…ь, не было ничего смешного.
- Это не вопрос о выборе сторон, Эдвард. Помнишь, как мы ходили на стрельбище, и ты признался мне, что любишь ее? Я сказал, что однажды реальный мир свалится на тебя, и ты должен быть готов. Ну вот, момент настал. Маленький пузырь, в котором вы двое жили у себя на этаже, лопнул, знаешь ты об этом или нет, - сказал он.
Я сухо засмеялся.
- Да, я, б…ь, в курсе. Я это понял, когда она меня ударила, - пробормотал я.
Его глаза от шока расширились.
- Она ударила тебя? – пораженно спросил он.
Я кивнул, и он мгновение не сводил с меня глаз, прежде чем ухмыльнуться, с его губ сорвался смешок.
- Что, б…ь, такого удивительного? – выплюнул я.
Он покачал головой.
– Я приятно удивлен, - сказал он, от его ответа я нахмурился. – И я не говорю, что она должна была бить тебя. И, конечно, я так не думаю, без разницы, что ты натворил. Но я приятно удивлен, что она позволяет себе такие мощные реакции. Она сможет так же поступать и в реальном мире.
Он развернулся и ушел, качая головой и бормоча себе под нос, пока шел на кухню. Я стоял на месте, его слова вертелись у меня в голове. Я направился на третий этаж и застыл на пороге в спальню, нервничая от темноты и тишины. Я редко тут бывал без нее, и мне тяжело было принять пустоту комнаты. Никогда раньше я не сталкивался с тем, что не буду иметь понятия, где она и что делает, что она впервые уедет сама, по собственному желанию, и это меня беспокоило. Я не мог быть там и спасти ее, не мог придти ей на помощь, и это ранило. Это ранило сильнее, что я мог представить. Я чувствовал себя беспомощным идиотом. Мне оставалось только верить, что все будет в порядке. Хоть это и было чертовски тяжело.
Я включил свет и осмотрелся, вздыхая. Она убралась, прежде чем пойти на игру, все лежало на своих местах. Я прошел по комнате, доставая марихуану, решив покурить, чтобы успокоить свои разболтанные нервы. Каждая проходящая секунда усиливала мое нетерпение, особенно теперь, когда гребаный телефон сломан. Ей может быть больно, и она может попытаться позвонить мне, а я даже, б…ь, не буду знать, от тревоги задрожали руки. Я попытался, на хер, отвлечься и начал бродить по дому, борясь с желанием вскочить в машину и уехать.
Я дошел до библиотеки и подошел к огромному окну, глядя на двор. Именно здесь Изабелла проводила большинство времени, просто глядя в пустоту. Я стоял там и размышлял, о чем она думала, был ли ее разум столь пустым, когда она смотрела в черноту. Меня это безумно волновало, я отчаянно хотел узнать, что ее беспокоило.
Вздохнув, я отвернулся от окна, и сделал несколько шагов к ее излюбленному креслу. Сев, я осмотрелся, замечая книгу на столе, которую не раз видел у нее в руках. Схватив ее, я глянул на обложку, замечая, что она сделана из кожи и довольно старая, но без надписей. Ни названия, ни автора… ничего. Вздохнув, я открыл ее, быстро пролистывая страницы. Я нахмурился, когда увидел исписанные страницы, я быстро перевернул несколько листков, пораженно застывая, когда увидел даты наверху, сообщающие, что это был 1990 год. Книга выглядела, как чей-то дневник, и сердце бешено забилось, во рту появился кислый привкус, а глаза хаотично исследовали написанное. Я ощутил жуткую тошноту, меня пронзила боль, когда я прочел слова «Изабелла», «рабыня», «свободна», «Финикс». Я почувствовал опустошение, увидев имя матери в подписи. Крепко вцепившись в книгу, я боролся со слезами, которые выступили на глазах. Ужас и страх во мне были так сильны, что я не мог дышать.
Она, б..ь, знала.
В тот момент, когда я сидел в библиотеке и держал эту книгу, все приобрело сраный смысл. Какого хера она отдалялась от меня, почему не признавалась, что с ней творится. Почему она не могла отрыться мне, хотя ей явно было больно, почему была такой отстраненной и даже не могла смотреть мне в глаза. После всего, что я сделал, чтобы защитить ее от правды, от знания, она все равно, б…ь, узнала.
В панике я начал тяжело и часто дышать, стоило мне подумать обо всем, что я наговорил ей в гневе о тех людях, кто повинен в смерти матери. Даже не могу представить, что она думала, когда узнала, кого пыталась спасти моя мать и ради кого погибла. Вина, которую она ощущала, стыд и бесполезность – все это она терпела. И в то мгновение я понял, что должен был, черт подери, сказать ей, должен был последовать отцовскому совету – было бы лучше, если бы она узнала это от меня. Я был убежден, что ее отстраненность вызвана смертью ее матери, но даже не думал, что она горевала по моей.
Сознание работало со скоростью сто миль в минуту, мысли проносились в голове, я едва успевал сортировать это дерьмо. В груди стало тесно, когда я вспомнил, что, б…ь, наговорил ей на стадионе, прежде чем она убежала, те слова, которые я в гневе кинул ей в лицо.
"Ты не знаешь, что, б…ь,я потерял из-за тебя".
Руки задрожали, и я окунулся в панику, понимая, почему она смотрела на меня с таким страхом. Почему она так отчаянно пыталась скрыться от меня и почему поехала в Ла Пуш. Она точно знала, черт подери, что я потерял из-за нее, и она чертовски боялась, что я узнаю. Она не бежала к Джейкобу, как я предполагал, она, на хер, бежала от меня. Она запаниковала из-за моих слов и того, что уже знала, и пошла в то единственное место, куда я, б…ь, не мог за ней последовать.
Пошло все на х...
Подскочив, я вылетел из комнаты, на ходу доставая ключи из кармана, пока перепрыгивал через две ступени. Я ругался про себя, зная, что сделаю сейчас то, о чем, похоже, еще пожалею, но я должен был поехать к ней. Я должен увидеть ее, должен поговорить и объяснить. Она должна знать, что я не виню ее за произошедшее, что я люблю ее, и ей не нужно меня бояться.
Когда я домчался до второго этажа, отец как раз выходил из офиса, звук моих быстрых шагов привлек его внимание. Он сконфуженно глянул на меня, но я пробежал мимо, направляясь в фойе.
- Эдвард, подожди, - сказал он, следуя за мной, но я не остановился.
Я продолжал бежать, и он поспешил за мной, выкрикивая мое имя. Я игнорировал его. Распахнув входную дверь, я вылетел к машине. Я быстро открыл ее, отец как раз вышел на крыльцо с выражением настороженности на лице. Очевидно, он, на хер, понял, куда я собираюсь.
– Ты не посмеешь!
Я вздохнул и на секунду заколебался, решая, обращать ли внимание на его предупреждение, прежде чем сесть в машину и завести ее. Я развернул автомобиль и в спешке выехал на подъездную аллею, направляясь на главную дорогу, ведущую в Ла Пуш. Когда я подъехал к вымощенной дороге на пляж, то заметил позади себя свет фар. Глянув в зеркало заднего вида, я застонал, узнавая отцовский «Мерседес». Он так легко не сдавался.
Я сильнее нажал на педаль газа и помчался по шоссе в темноте, сердце колотилось, а руки тряслись. Я вцепился в руль. Я пытался, черт подери, успокоиться, но это не работало, грудь сжималась от боли. Я ощущал стыд за свое поведение, за то, как давил на нее и кричал. Она была расстроена, вина съедала ее живьем; я всегда, б…ь, знал, что так будет, если она узнает правду, и я ничем не мог помочь. Я срывался и сомневался в ней, я зашел так далеко, что даже сказал, что она недостойна всего, хотя прекрасно знал, что это не так. Какая разница, что за хрень случится, она всегда будет того стоить, и мне даже тошно думать иначе. Кем, б…ь, я был?
Я задержал дыхание, когда промчался мимо надписи "Добро пожаловать в Ла Пуш", зная, что достиг точки, откуда нет возврата. Я летел мимо резервации вдоль береговой линии, высматривая серебристую «Ауди» Беллы. Отец недалеко отстал от меня, он сохранял скорость. Понятия не имею, что скоро случится, что я найду там, но мне было насрать на последствия. Мне просто нужно ее найти, и какая разница, чего это будет стоить.
Я развернулся возле скал и вдавил тормоза, когда краем глаза заметил серебристый отблеск. «Вольво» занесло, и машина замерла у края дороги, едва не врезавшись в автомобиль Джейкоба. Я выскочил из машины, позади подъехал «Мерседес». Беспокойно оглядываясь по сторонам, я искал их. Перепрыгнув через ограду, я пробирался сквозь деревья и кусты к обрыву, сердце заходилось. Приблизившись, я застыл, когда за несколько шагов увидел их, Джейкоб тут же меня заметил. Я увидел вспышку страха в его глазах, и Изабелла, очевидно, тоже, ее голова дернулась в моем направлении. Когда она заметила меня, на ее лице появилось выражение паники. Я пошел к ним ближе, крича ее имя. Она бессознательно сделала шаг назад, я напрягся, когда она приблизилась к обрыву. Споткнувшись о камень, она едва не полетела вниз. Я закричал от ужаса, и Джейкоб успел схватить ее прежде, чем она упала, оттаскивая от края.
- Эй, что я тебе говорил? – с тревогой сказал он. – Я не собираюсь следовать за тобой, девчонка.
Изабелла мельком глянула на него, прежде чем повернуться ко мне. В ее глазах я видел страх, ее тело тряслось.
– Эдвард, - сказала она дрожащим голосом, вызвавшим вспышку боли во мне.
Было безумно мучительно слышать боль в ее голосе, и я боролся с гневом, закипевшим во мне, когда он ее коснулся.
Я поднял руки, пытаясь показать им, что не причиню чертова вреда, не зная, поверят ли они.
– Я здесь не для драки, - серьезно сказал я.
Джейкоб подозрительно посмотрел на меня, его глаза обшаривали территорию.
1. Заткнись! - Что ты тут делаешь, Каллен? – спросил он. – Серьезно, ты знаешь, что тебе сюда нельзя.
- Слушай, б…ь, я знаю, - быстро ответил я, слыша позади себя шум.
Я быстро повернулся и заметил, что приближается отец, паника во мне выросла.
– Ты можешь выдвинуть потом обвинения, мне забить. Отправь меня в долбанную тюрьму за это. Я просто… мне нужно поговорить с ней.
Джейкоб глянул на Изабеллу.
– А ты не думаешь, что, если бы она захотела говорить с тобой, то поехала бы к тебе? – спросил он. – Ты что, не можешь дать ей немного чертова пространства?
Я вздохнул, протирая ладонями лицо в расстройстве чувств.
– Это важно, понимаешь? Я, б…ь, уеду, я просто должен сначала с ней поговорить, - ответил я, фокусируясь на Изабелле.
Она с предчувствием смотрела на меня, очевидно, не понимая ситуацию.
– Пожалуйста, Белла? Всего несколько минут.
Она нерешительно кивнула.
– Хорошо, - мягко сказала она, ее голос был едва слышен.
- Ты знаешь, что не должна. Ты не обязана что-то делать, если не хочешь, - встрял Джейкоб, от чего я закипел, но боролся с собой, насколько мог.
Какого хера он тут думает, вмешиваясь в мою проклятую жизнь?
- Я знаю, - просто ответила она.
Мой отец вышел из-за деревьев позади меня и раздраженно вздохнул. Я оглянулся на него, замечая на его лице нетерпение, он был зол, что ему пришлось сюда ехать.
- Джейкоб, - сказал он, кивая в знак приветствия. – Приятно вновь тебя видеть, несмотря на ситуацию.
Он раздраженно скосил на меня глаза.
– Надеюсь, мы сможем прийти к удовлетворительному решению, не привлекая силы закона.
Джейкоб безразлично пожал плечами, возвращаясь вниманием к Изабелле и мне.
– Нет крови - нет вины, думаю, - сказал он. – В этот раз, по крайней мере. И я не слишком удивлен. У меня было ощущение, что он нагрянет. Просто хочу убедиться, что вы заберете его с собой, когда будете уезжать, и он не приблизится к моему дому.
Я закатил глаза, когда отец согласился и поблагодарил Джейкоба за сотрудничество. Джейкоб посмотрел на Изабеллу и нежно погладил ее по плечу, от этого зрелища мой гнев стал еще сильнее, но я боролся. Я знал, что моя вспышка никому из нас не поможет.
– Береги себя, - сказал он. – Ты знаешь, как связаться со мной, если потребуется.
Она мягко улыбнулась и кивнула, ее глаза нервно метнулись в мою сторону, когда она прощалась с ним. Он повернулся и пошел в сторону деревьев, а мой отец задержался на минуту, явно недовольный.
- Мы еще поговорим об этом, - с нажимом сказал он, впиваясь в меня взглядом.
Я кивнул, но не ответил, зная, что ни один гребаный аргумент с ним не сработает, ему было насрать на мои объяснения. Он развернулся и пошел, оставляя нас с Изабеллой наедине. Я медленно подошел к ней, она внимательно за мной наблюдала, ее тело напряглось, когда я приблизился. Я замер перед ней и вздохнул, не зная, что говорить. Нужно действовать осторожно, чтобы она не паниковала - только в этом я был уверен, когда мы стояли там и в тишине смотрели друг на друга.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |