- Дерьмо, ты плачешь! Проклятье! Я не должен был, черт возьми, кричать на тебя, это все не твоя вина! – сказал он с большой досадой.
Я вздохнула, покачивая головой.
– Это моя вина. Я разрываю твою семью на части, Эдвард, - сказала я, ощущая, как слезы наполняют глаза, и я не могу остановить их.
- Семья была разрушена, когда убили маму, - тихо сказал Эдвард, подходя ко мне.
Он присел на корточки рядом и вытянул из моих рук записную книжку, бросая на стол. Я глянула на него, и он вздохнул, пододвигаясь и смахивая слезы с моих щек.
– Бессмысленно брать на себя вину за это, оставь это дерьмо.
Я смотрела на него несколько секунд, он не разрывал зрительный контакт. Потом он поднял руку и снова стер мои слезы, вздыхая.
– Прости, - тихо сказал он.
Я нерешительно кивнула.
- Все хорошо, - промямлила я.
Он еще какое-то время смотрел на меня, прежде чем покачать головой.
- Нет, но будет, - ответил он. – Прекращай, просто ложись и поспи, хорошо?
Я вздохнула и кивнула, вставая. Я легла на кровать, и Эдвард лег рядом, придвигая меня в свои объятия. Он обхватил меня одной рукой, и я положила руки ему на предплечье и нежно его поглаживала. Я прослеживала пальцами порезы и припухшие суставы кистей, и меня охватывало чувство вины. Не имеет значения, что Эдвард говорит или чувствует, я по-прежнему ощущаю свою вину.
Я мало спала. Эдвард то дремал, то просыпался, его сон тоже был рваным и беспокойным. Он бормотал всю ночь, мечась по кровати во власти кошмаров. Я внимательно за ним наблюдала, за ночь мое чувство вины и сожаление только выросли. Ему сейчас тяжело, он обеспокоен, и, несмотря на то, как хорошо шли дела за последние пару месяцев, он все еще не был целым. Никто из нас двоих не был. Мы по-прежнему двое разбитых людей, которые пытаются сделать то, что казалось нам правильным… но проблема в том, что мы не можем знать точно.
Какое-то время спустя и я оставила попытки отдохнуть и выбралась из кровати, направляясь в свою комнату. Я залезла в душ и стояла под струей горячей воды, казалось, целую вечность. Когда я, наконец, вылезла, то обернулась полотенцем и вошла в спальню. Там я натянула какую-то одежду, не особо заботясь, что именно, и глянула на часы. Ровно пять утра.
От меня не ускользнул тот факт, что это именно то время, в которое мы всегда вставали по требованию Чарльза. Я сразу задумалась, что сейчас делает мама, идут ли ее дела по-прежнему? Она все еще проводит целые дни в саду? И Джейн по-прежнему срывает на ней злость, даже когда я уехала? А Чарльз насилует ее в наказание? Я размышляла, думает ли она обо мне столько же, сколько и я о ней… думает ли она обо мне прямо сейчас, когда начинает свой день?
Я вышла из комнаты и через секунду уже была на лестнице, спускаясь вниз в полутьме. Я пошла прямо на кухню и стала доставать продукты для пасхального обеда. Потом я начала готовить, просто автоматически повторяя то, чему меня учили. Один раз я глянула в окно и увидела, что солнце уже встает, а черная машина уехала, что значило – хозяина нет дома. На секунду я задумалась, если ли смысл готовить большой обед, но тут же отбросила эту мысль и продолжила, зная, что хотя бы мальчики поедят и оценят. И вообще, кто я такая, чтобы принимать решения за других?
Утро пролетело быстро и плавно перетекло в полдень, а потом и в ранний вечер. Когда все мальчики встали, они спустились вниз, каждый из них занимался своим делом. В доме витало напряжение, но меня это не заботило. Я была истощена, наконец-то, сказывался недостаток сна. Я ходила, словно в тумане, действуя на автомате. Мальчики обращались ко мне, и я машинально отвечала, слова слетали необдуманно.
Один раз я даже назвала Эдварда "сэр", что привело к настоящей истерике – он кричал на весь дом не менее двадцати минут, бросаясь вещами вокруг. Я извинилась перед ним, сказала, что не это имела в виду, но он заявил, что это только половина проблемы. Я просто делала свое дело и не замечала того, что происходит. Он сказал мне прекратить вести себя как рабыня… но я не могла ничего изменить. Чего он ждал? Я и есть рабыня.
Я стояла у плиты и смешивала ингредиенты для домашнего печенья, а Эдвард прислонился к стойке рядом, напряженно наблюдая. Наверное, его внимание должно было нервировать меня, не будь я в таком состоянии; поэтому я просто спросила его, что ему нужно. Он каждый раз качал головой, когда я повторяла вопрос, и продолжал смотреть на меня, наблюдая за процессом готовки. Эмметт ввалился в помещение и подошел, хватая одно из раскрашенных яиц, которые я сделала. Я быстро глянула на него, но отошла, доставая готовое печенье.
- Ты хорошо себя сегодня чувствуешь, Изабелла? – спросил он, поедая яйцо.
Я глянула на него и кивнула.
- Да, - просто ответила я, возвращаясь к делу.
Он стоял рядом и ел, прежде чем вздохнуть.
- Хорошо. Потому что я украл еду, а ты не попыталась выбить из меня дерьмо. Не похоже на тебя, - сказал он.
Я просто пожала плечами, он был прав. Обычно Эмметту доставалось, если он пытался своровать неготовую еду.
- Она весь день на гребаном автопилоте, - выдавил Эдвард с раздражением в голосе. – Совсем на себя не похожа, сам не узнаю ее. Счастливой хреновой Пасхи мне!
Я оглянулась на него и слегка прищурилась. Он приподнял бровь, в выражении его лица явно прослеживалось ожидание, он словно хотел что-то от меня услышать, умоляя ответить. Я уставилась на него на несколько секунд, прежде чем вернуться к работе, не имея сил даже начинать все это.
(1) слэнг, или детская игра, слово употребляется, когда двое одновременно произносят одинаковые звуки. Тот, кто первый закричит "Jinx" заколдовывает второго, и тот не может разговаривать, пока его не освободят от заклятия
- Дай котенку время, она оправится. В любом случае, думаю, я взломал это дерьмо, оно заставило мою башку поболеть, но я вполне уверен, что справился. Понадобилось время, чтобы подобрать код, и теперь я перепрограммировал его на другой, - сказал Эмметт.
Я сконфуженно глянула на него, не понимая, что он говорит, но слово "код" разожгло мои подозрения.
- Какой код? – спросила я.
Эмметт повернулся ко мне, и Эдвард застонал.
- О, значит, теперь ты, б…ь, реагируешь? – спросил он.
Я закатила глаза и отвернулась, меня бесило его поведение.
Мы оба молчали, прежде чем Эмметт сказал, что пойдет закончит дело, чем бы он там ни занимался. Он ушел, и я развернулась к Эдварду, вздыхая.
– Пожалуйста, не делай глупостей, - попросила я, внимательно наблюдая за ним и надеясь, что код не имеет отношения к доктору Каллену и к ситуации.
Эдвард сухо засмеялся, покачивая головой.
- Оставаться тут – это самый глупый поступок, и я делаю это дерьмо из-за тебя, так что начни со своего гребаного мнения, - пробормотал он.
Его слова ошарашили меня, и я отвернулась, фокусируясь на еде. Он тихо стоял на месте, прежде чем оттолкнуться от стойки и подойти ближе. Он обнял меня и, наклонившись, прижался к моей шее.
- Я мудак, - пробормотал он, целуя меня.
Я слышала раскаяние в его голосе, но не могла не согласиться с ним, как я обычно делала в таких ситуация. Я понимала его, я знала, почему он поступает именно так, но в своем полусонном туманном состоянии у меня просто не было сил, чтобы улучшить его самочувствие. Он был мудаком.
Он оставался рядом и целовал меня, что, похоже, было попыткой разрушить напряжение между нами. И, действительно, тело реагировало на его касания, как обычно, по коже побежали мурашки и все покалывало. Я прикрыла глаза и отклонилась назад, пока он целовал меня и касался, ощущая его тепло и комфорт, но даже тут не все было в порядке. Тело тянулось за ним, каждый дюйм пробуждался от его касаний, но ум… ум был все еще затуманен.
Затем раздался тихий звук, и Эдвард выругался. Я открыла глаза и, оглянувшись, увидела, как подъехала черная машина. Эдвард оторвался от меня и практически вылетел из кухни, направляясь к лестнице. Я смотрела в окно, как машина останавливается и выключается двигатель, на меня нахлынули разные эмоции. Я была напугана и нервничала; я не знала, что он скажет и будет делать со мной или Эдвардом.
Эдвард слетел вниз по ступенькам через пару минут, как раз одновременно с тем, как доктор Каллен вышел из автомобиля. Он посмотрел на дом, и тут же его взгляд упал на меня. Выражение его лица было пустым, поэтому я ничего не могла сказать о его настроении, но в ситуации с ним это не ново. Единственное предсказуемое, что было в докторе Каллене – это то, что он всегда непредсказуем.
Эдвард зашел назад на кухню, направляясь прямо ко мне. Он обнял меня и крепко прижал к себе, словно защищая. Доктор Каллен закрыл дверь машины, и я вздохнула, кладя руки поверх рук Эдварда.
- Ты что-то задумал, - сказал я, уже зная правду.
Тот факт, что он полетел наверх, когда увидел отца, подтвердил мои подозрения. Он делал что-то, что ему не положено делать, что-то, что только все усугубит. "Код" в его разговоре с Эмметтом напомнил мне о том разе, когда Эмметт спрашивал, где расположен мой чип. Было чувство, что они хотят взломать устройство, чтобы мы могли сбежать, и особенно после прошлой ночи… когда Эдвард был уверен, что доктор Каллен нас не найдет.
- А разве не всегда так? – спросил Эдвард.
Я покачала головой.
- Ты сказал мне, что прекратишь это, - с негодованием сказала я, мне было больно, что он не сдерживал обещаний.
Он лгал мне или, по крайней мере, скрывал что-то, а я не хотела слышать от него ложь. Никогда. Он должен быть моей безопасной гаванью, моим маленьким приютом честности в этом жестоком мире.
- А еще я сказал, что твоя безопасность превыше всего, что я позабочусь о тебе, и именно этим я и занимаюсь, - сказал он.
- Почему ты скрывал от меня? – спросила я, ясно вспоминая, как он говорил мне это на Новый год, когда я сказала, что ценю то, что он делает.
Понятия тогда не имела, что это обернется для меня плохо. Он имел от меня секреты, хотя не должен был, даже при самых благих намерениях. Это лицемерно, потому что я тоже имею тайны, и в тот момент я поняла, что мы поступаем одинаково. Мы оба хранили секреты друг от друга, чтобы обеспечить безопасность.
- Потому, что ты могла пойти прямо ко мне и попросить остановиться, и, ты знаешь, я никогда не смогу сказать тебе "нет", - ответил он.
- Ты остановишься? Пожалуйста? – спросила я, слегка паникуя, когда дверь отворилась.
Эдвард вздохнул.
- Уже поздно. Все уже сделано, - сказал он.
Я ощутила, как страх усилился, когда дверь закрылась. Доктор Каллен замер на входе, и я увидела, как Эмметт и Джаспер спускаются по лестнице. Они без эмоций поприветствовали отца, и доктор Каллен сказал "привет" в ответ, звук его голоса вызвал волну тошноты. Я быстро повернулась к плите и стала заканчивать, а Эдвард ослабил хватку, чтобы я могла работать, но полностью не отпускал. Он оставил руку у меня на бедре, и я поняла, что он хочет сознательно нарушить границы, что просьба доктора Каллена не выставлять все напоказ больше не учитывается с того момента, как тот ступил на порог спальни прошлой ночью.
Наступило короткое затишье, никто ничего не говорил, но напряжение в доме выросло, пока раздавались шаги в сторону кухни. Я стояла на месте, работая над пищей, руки слегка дрожали, когда я взяла деревянную ложку. Я ощутила, как рука Эдварда на бедре начала двигаться – он нежно выводил круги большим пальцем, пытаясь расслабить меня, очевидно, ощущая мой страх.
- Позволь мне посмотреть твою руку, - раздался голос доктора Каллена, ближе, чем я рассчитывала.
Я подпрыгнула, и Эдвард сильнее схватился за меня.
- То есть? – переспросил Эдвард со злостью в голосе.
Доктор Каллен вздохнул.
- Я говорю: дай мне посмотреть твою руку. Она, должно быть, болит. Ты положил слишком большую нагрузку на четвертый и пятый пальцы, удивляюсь, как ты их не вывихнул, - сказал доктор Каллен.
- Да пошел ты! - сорвался Эдвард.
- Просто позволь ему осмотреть твою руку, и закончим с этим, - сказал Джаспер.
Эдвард замер на минуту, прежде чем оторвать руку от моего бедра. Я нерешительно повернулась и увидела, как он с отвращением протягивает ее отцу. Ему ни капли это не нравилось. Выражение лица доктора Каллена оставалось пустым, пока он рассматривал руку сына, и я заметила, как Эдвард несколько раз поморщился, когда отец нажал на костяшки его пальцев. Нижняя губа доктора припухла, и на ней был шов.
- Ты не мог получить это, просто ударив меня по лицу, - сказал он, наконец.
Эдвард застонал и вырвал руку у отца.
- Как я сказал, иди на х… - пробормотал Эдвард.
Я нахмурилась и оглянулась на него, желая, чтобы он успокоился, потому что доктор Каллен хотя бы был спокоен, и Эдварду не стоит разжигать ссору.
- Он приложился кулаком по стене, - выдавил Эмметт.
Доктор Каллен уставился на Эдварда и покачал головой.
- Бессмысленное насилие, - сказал он.
Я вздрогнула – именно эти слова он сказал день назад Эдварду. Эдвард слегка прищурился и повернулся ко мне, внимательно меня рассматривая. Очевидно, он тоже узнал. Я быстро отвернулась от него и начала раскладывать еду по тарелкам, так как все уже было готово.
Через минуту доктор Каллен покинул кухню, и Эдвард начал бормотать себе под нос, что он знает, как бить. Я стала носить еду на стол, но Эмметт остановил меня, забирая тарелки. Я тихо поблагодарила, и он сказал "пожалуйста". Джаспер помог ему все накрыть, и, когда мы были готовы, пошел приглашать отца. Все собрались за столом, а я задержалась на кухне, нервно покусывая губу. Эдвард замер и посмотрел на меня, очевидно, удивляясь, почему я не иду к нему.
- Давай, Изабелла, - сказал он, протягивая руку.
Я смотрела на него пару секунд, раздумывая, прежде чем подойти к нему и вложить свою ладонь. Не уверена, глупо это или мудро – снова слепо следовать за ним, но я не могла остановиться. Я была во власти Эдварда, каждое биение сердца, каждый дюйм тела, душа – все это было его, и в своем полусонном состоянии я не могла противиться. Он повел меня в комнату и отодвинул стул, кивая, чтобы я садилась. Я тихо поблагодарила его, и он сел напротив меня, как обычно. Мы все наполнили тарелки, а доктор Каллен быстро помолился, как всегда делал перед обедом.
Казалось, напряжение набирало обороты с каждой секундой, никто не говорил ни слова. Единственными звуками были постукивание столовых приборов и легкий скрип стульев. Я слышала выражение "напряжение было настолько плотным, что его можно было резать ножом", но до этого пасхального обеда с Калленами не понимала его значения.
Думаю, не одна я это ощущала, потому что, стоило мне осмотреть стол, как я заметила, что всем некомфортно. Никто не хотел быть тут, никто не хотел терпеть это напряжение и решать ситуацию. Но теперь развязка неминуема, уже нельзя ее избежать. Колесо вращается, и я не знаю, что сделал Эдвард, но уверена, что уже поздно что-либо исправлять. Теперь нужно просто столкнуться с проблемой лицом к лицу. Надо было распознать ловушку до того, как мы попались.
Я услышала, как громко упала вилка, и все мы посмотрели на Эмметта. Он не прикоснулся к еде, что было на него совсем не похоже.
- Я так больше не могу, - сказал он, покачивая головой. – Нам нужно гребаное вмешательство или чертов посредник, но так дело идти не может. У меня пропадает аппетит.
Никто не заговорил, просто все смотрели на него. Он глянул на нас, вздыхая.
– Никто не хочет ничего сказать? Я снова должен играть в доктора Фила? – спросил он, когда наши с ним взгляды встретились.
Уголок моих губ дернулся, я вспомнила, что он тогда сказал.
- Не думаю, что даже гребаный доктор Фил нам поможет, - сказал Эдвард, покачивая головой и отодвигая тарелку с едой.
Эмметт вздохнул.
- Хорошо, тогда мы должны, черт побери, что-то сделать. Нужно разрядить атмосферу. Проклятье, нужно устроить семейный совет, как они делают в мафии, - предложил он.
Доктор Каллен сухо засмеялся.
- Ты ничего не знаешь о советах Боргаты, сын, - сказал доктор Каллен, покачивая головой.
Эмметт пожал плечами.
- Ты прав, но я, действительно, надеюсь, что никогда не узнаю это дерьмо в реальности. И мы можем сделать свою версию. Нужно просто выложить все, что у каждого на душе, и никто не встанет из-за этого чертового стола, пока мы не разберемся со всем дерьмом и не получим гребаные ответы, - сказал Эмметт.
Эдвард молчал, и доктор Каллен вздохнул, покачивая головой.
– Есть некоторые вопросы, на которые я просто не могу ответить, - сказал он.
Эдвард застонал и закатил глаза, а Эмметт вздохнул.
- Хорошо, я принимаю это. Но если ты не можешь ответить, просто так и скажи. Воспользуйся гребаным пятым пунктом (2). Пригодится для следующего раза, когда копы схватят тебя за задницу, - сказал Эмметт, пожимая плечами.
Я удивленно глянула на него и краем глаза заметила, как уголки губ доктора Каллена дрогнули в улыбке. Но он быстро избавился от нее, надевая маску безразличия.
– Но нельзя, чтобы это дерьмо продолжалось, ты должен, б…ь, что-то сделать, отец, прежде чем жареный петух клюнет нас в задницы. Напряжение затрагивает не только Изабеллу и Эдварда, оно, на хер, портит обстановку во всем доме.
Доктор Каллен молчал с минуту, уставившись в тарелку и погрузившись в мысли. Мое возбуждение росло, и я отложила вилку в сторону, рука дрожала, и я не хотела, чтобы это заметили. Наконец, доктор Каллен кивнул.
- Хорошо, тогда семейный совет, - просто сказал он.
Слова поразили меня, подобно молнии, я сразу задумалась, не надо ли мне уйти. Я не часть их семьи.
- Э-э, я тогда пойду, - наконец сказала я, немного паникуя.
Я отставила стул и быстро поднялась.
- Сядь, Белла, - сказал Эдвард, вставая и глядя на меня. – Это и тебя касается.
Я застыла и смотрела на него, не уверенная, что делать или говорить.
- Да, ты такая же часть нашей семьи, как и остальные, - сказал Эмметт. – Ты теперь мне как младшая сестренка, так что опусти свою попку назад.
(2) имеется ввиду пятый по счету пункт клятвы Омерта, своеобразного Кодекса чести у мафии (хранить молчание о делах, связях, коллегах по мафии, невыполнение карается смертью), который гласит: предательство карается убийством предателя и всех его родственников
Я в шоке уставилась на Эмметта, прежде чем повернуться к доктору Каллену. Он смотрел на сына и выглядел удивленным. Очевидно, по его выражению, он не считал, что я должна быть на их семейном совете. Он повернулся ко мне через секунду, взгляд был напряженным.
- Сядь, Изабелла, - наконец, сказал он.
Я коротко глянула на него и кивнула, осторожно опускаясь на стул. Я положила руки на колени и потупилась, нервничая из-за того, что надвигалось. После всего, что я слышала прошлой ночью, и всего, что говорил мне доктор Каллен, я не уверена, что хочу слышать вещи, касающиеся меня.
- Хорошо. Займемся делом. Мы все тут взрослые люди. Я имею в виду, Эдвард и Изабелла - несовершеннолетние, но, думаю, все мы согласимся, что они прошли через достаточное количество дерьма и способны принимать решения. Значит, мы зададим вопросы и поговорим об этом дерьме, как мужчины, - сказал Эмметт, осматривая всех нас.
Он застыл, когда наши глаза встретились и ухмыльнулся.
– Хорошо, четверо мужчин и цыпленок. Ты знаешь, б…ь, что я это и имел в виду.
Я слегка улыбнулась, но не произнесла ни слова. Я не хотела влезать во все это. Все и так уже достаточно плохо.
- Справедливо, - сказал доктор Каллен.
Джаспер и Эдвард, оба пробормотали, что согласны, и глянули на меня, очевидно, ожидая и моего согласия.
- Хорошо, - промямлила я, заливаясь краской от их внимания.
Мне было некомфортно.
- Хорошо. Я начну, - сказал Эмметт. – В чем твоя проблема с Изабеллой?
От вопроса Эмметта мои глаза распахнулись, и я быстро перевела взгляд на доктора Каллена, боясь его ответа. Я заметила, что он пристально смотрит на Эдварда по-прежнему без эмоций.
- Что заставляет тебя думать, что у меня с ней проблема? – спросил он.
Эмметт вздохнул, а Эдвард сухо засмеялся.
- Может, потому, что ты, б…ь, мучаешь ее? – сорвался Эдвард.
- Эй, разве я только что не сказал, черт возьми, что мы будем вести себя как мужчины? – оборвал его Эмметт. – Сбрось обороты. На моих гребаных собраниях никаких криков, брат.
Эдвард еле слышно заворчал, но говорить перестал, скрещивая руки на груди и откидываясь на спинку стула.
- Так-то лучше, - сказал Эмметт, снова поворачиваясь к отцу. – Может, потому, что ты, на хер, мучаешь ее? – повторил он, но не таким угрожающим тоном, как Эдвард.
Доктор Каллен вздохнул и покачал головой.
- Слушай, у меня нет личных проблем с ребенком, и я уже говорил это Эдварду. Впервые, когда мы встретились, она едва доставала мне до колена и умудрилась очаровать и твою мать, и меня. Она хорошая девочка, - сказал он, пожимая плечами.
Я нахмурилась от удивления, меня поразили его слова, что у него нет личных проблем со мной.
- Но вы сказали… - начала я, прежде чем сообразила, что делаю.
Я быстро закрыла рот и оглянулась вокруг, нервничая, что только что встряла в семейное собрание. Все вокруг, казалось, были удивлены моей вспышкой, очевидно, не ожидая, что я наберусь храбрости, чтобы присоединиться. Но сознание снова затуманилось, все вокруг казалось почти нереальным, и я не могла рассуждать здраво.
- Я сказал - что? – спросил доктор Каллен, вопросительно приподнимая бровь.
Я повернула к нему голову, не уверенная, стоит ли продолжать. Я не хочу, чтобы он думал, будто я пытаюсь поймать его на лжи, я просто удивилась.
– Давай, просто выложи это, дитя.
Я вздохнула.
– Когда здесь были с визитом люди из Чикаго, тот мужчина, ваш босс, спросил, стоила ли я всего этого как личность, и вы ответили "нет".
Казалось, он удивился моим словам и смотрел на меня пару секунд, прежде чем кивнуть.
– Ты права, я так и сказал, - ответил он. – И я не заберу слова назад, потому что на уровне личности ты того не стоила. Но это не значит, что я презираю тебя. Если ты помнишь это, ты должна также помнить, как я хвалил тебя после.
Я нерешительно кивнула.
– Вы сказали, что я хорошая рабыня, - пробормотала я.
Он кивнул.
- Значит, если ты не ненавидишь ее, в чем тогда загвоздка, почему они с Эдвардом не могут быть вместе? Если они любят друг друга и счастливы, почему просто не позволить им? – спросил Джаспер.
Доктор Каллен покачал головой.
- Потому что есть сложности, которых они не понимают. Да, они любят друг друга, и это здорово. Я не понимал, пока мой сын наглядно не показал мне, насколько глубока эта любовь, если быть честным, но любовь никогда не бывает плохой. Я хочу им обоим счастья, я не бессердечен. Но есть вещи, которых они не знают, и которые могут ранить их обоих, если они не научатся думать головой и не перестанут вести себя опрометчиво и привлекать к себе внимание, - сказал он. – Я сказал обоим, что они пока могут быть вместе, если захотят, им нужно только следить за собой.
- Ты хоть видишь, насколько это несправедливо? – спросил Эдвард. – Мы "пока" можем быть вместе? Что это, во имя всего святого, должно означать, а?
- Это значит, до тех пор, пока я не решу определенные вещи, я не могу дать вам гарантий на будущее, - просто ответил он.
Эдвард застонал.
- Какие вещи? – спросил он, приподнимая бровь.
Доктор Каллен просто смотрел на него, не отвечая.
– Хорошо, не отвечай, я сам узнаю. Просто скажи, кому, черт возьми, она родственница?
Я сконфуженно нахмурилась от такого вопроса.
– Я не могу… - начал доктор Каллен, покачивая головой и замолкая. – Я не могу сказать вам это, потому что, если они узнают, вы пострадаете. Вы должны понять - все вы. Я знаю, что ты видел бумагу, Эдвард, но ты должен забыть о ней. Мне надо было думать лучше и не оставлять ее там, но я не знал, что еще делать. Я не мог носить ее с собой и не хотел, чтобы она валялась повсюду, поэтому положил бумагу в личный сейф, ведь я считал, что у тебя нет ни одной треклятой причины лезть в него, и также ты знал, что возле него есть камеры. Я посчитал, что ты достаточно умен, чтобы даже не пытаться в него заглянуть. Мне стоило сжечь бумагу или измельчить ее - что угодно, но я настолько был поглощен работой и всем этим сверхурочным дерьмом, что наделал ошибок, которых обычно не совершаю. Я занимаюсь этим делом, и оно опасное, а ты, ввязываясь, только делаешь все еще опаснее.
Он замолчал и сжал переносицу.
– Ее отец - не тайна, все знают, что это Чарльз Свон, и все знают, что Чарльз-старший был ее дедом. Но никто не знает остальных двух линий, и не может знать. Один из ее родственников мертв, но другой еще жив, и он уберет меня, не колеблясь, если узнает, что я был в курсе и не сказал ему. И если ты узнаешь, и на тебя донесут, он убьет и тебя.
Я уставилась на него, полностью ошеломленная. У меня есть родня? Не только родня, но и те, кто может убить за меня? И как, во имя всего святого, Эдвард это узнал, что за бумагу из сейфа он прочитал? Именно это разозлило доктора Каллена прошлой ночью, поэтому Эдвард искал что-то? Не могу поверить, что у него хватило решимости ввязаться в такое, что на него нашло? Он лгал мне, он рыскал повсюду, зная, что отец его поймает? Это нерационально, он вел себя крайне беспечно.
- Почему ты просто не сказал ему? – спросил Джаспер, хмуря брови.
Доктор Каллен вздохнул, покачивая головой.
- Он захочет ее. Он будет ждать, что ее ему отдадут, и она не будет в безопасности, именно поэтому я молчу. Несмотря на то, что вы обо мне думаете, я пытаюсь помочь ей, - сказал доктор Каллен.
Я просто сидела на месте, сознание работало в бешеном темпе, пытаясь понять его слова. Я не хотела, чтобы меня кому-то передавали, Эдвард тут, и Эдвард дарит мне счастье.
- Никто, б…ь, не заберет ее, - с нажимом сказал Эдвард, гнев в его голосе послал мурашки вдоль моего позвоночника, но умерил панику. – Ты не отдаешь ее никому. Я не позволю этого.
- Знаю. Ты думаешь, я не брал это в расчет? Отдай я ее кому-то, ты последуешь за ней и попадешь в неприятности. Не хочу, чтобы вы оба через такое проходили. Я пытаюсь найти выход, где никто не пострадает, где вы оба будете в безопасности, но вы все усложняете.
- Мы его знаем? – спросил Эдвард, вопросительно приподнимая брови. – Этот человек, кому она родственница, мы знаем его лично?
Доктор Каллен смотрел на Эдварда какое-то время.
– Не могу ответить, - наконец сказал он.
Эдвард засмеялся.
- Принимаю это как "да", - сказал он.
Доктор Каллен застонал, покачивая головой.
- Прекрати это, Эдвард. Занимайся своими делами и забудь о ДНК-тесте, - с раздражением сказал он.
- Почему ты не можешь? – спросил Джаспер. – Я имею в виду: да, ты знаешь, что у нее есть где-то там родня. И это, очевидно, не тот, кого бы она хотела знать. Так почему ты сам не можешь просто забыть об этом тесте, сжечь результаты, и пусть информация будет похоронена?
- Потому что настоящие секреты - только те, которые ты ни с кем не делишь; они между человеком и Богом. А этот не один из них. Люди знают, - сказал он.
Эдвард вздохнул.
- Эсме знает, - пробормотал Эдвард, покачивая головой.
Доктор Каллен кивнул.
- Да, знает. Но я не о ней говорю. Я не переживаю, что твоя тетя проговорится; она заберет тайну с собой в могилу. Я переживаю за врача, который проводил тест в первый раз, оттуда кто угодно мог достать результаты. Пока они держат рты на замке, но я не знаю, как долго это будет продолжаться, - сказал он.
- Ты понятия не имеешь, какая у меня дилемма. В первую очередь, я должен был представить это Боргате; я должен ставить их превыше всего. И сейчас я это не делаю. Сейчас я ставлю превыше всего семью. Я фактически балансирую на краю нарушения клятвы, и, я думаю, каждый из вас знает, чем это для меня закончится, если они узнают. Я пытаюсь скрыть от них кое-что, чтобы мой сын и его девушка были в безопасности, а сын продолжает совать нос в мои секреты, тем самым ставя все под угрозу.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |