Святой праведный Иоанн Кронштадтский 13 страница

Священники не должны быть мягкими до потворства грехам и страстям там, где дело касается искоренения страстей и дурных привычек, они должны действовать смело и настойчиво, не боясь злобы других и совершенно презирая ее, хотя и в этом случае действия их должны носить характер кротости и любви и искреннего желания исправить ближнего... Плохой мир с грешниками, которые всякое доброе замечание, всякую просьбу обращают в худую сторону, хотят видеть во всем одни нападки злобы. Будучи сами злы, они не хотят видеть добра и в других».

Какие должны быть чистые уста. «Какие должны быть чистые, духовные уста у священника, столь часто произносящие всесвятое Имя Отца и Сына и Святаго Духа! Еще более духовно, чисто должно быть сердце, чтобы вмещать и ощущать в себе сладость этого пречестного, великолепного и достопоклоняемого Имени! О, как должен священник удаляться от плотских наслаждений, да не соделается плотию, в которой не пребывает Дух Божий!

До плотских ли наслаждений священнику, когда ему надобно неотменно наслаждаться единым Господом, да даст Он ему прошения сердца его? До плотских ли наслаждений, когда у него так много духовных чад, предъявляющих ему свои многоразличные духовные или телесные немощи, в которых нужно им душевно сочувствовать, подавать искренние и здравые советы, когда ему каждый день предстоит подвиг от всего сердца и со слезами молиться о них пред Владыкою, да не набежит на них и не расхитит их мысленный волк, да даст им Господь преуспеяние жития и веры, и разума духовного! До наслаждений ли плотских священнику, когда ему надо часто совершать службы в храме и предстоять престолу Господню, когда ему так часто надо совершать Божественную пречудную литургию и быть совершителем и причастником небесных, и бессмертных и животворящих Тайн, когда ему вообще так часто приходится совершать другие таинства и молитвословия! Сердце, любящее плотские удовольствия, не верно Господу. Не можете Богу работати и мамоне».

Мгновенное пристрастие. «Если во время Богослужения допустил бы кто-либо из нас, священнослужителей, одно мгновенное пристрастие к какой-либо вещи или личности, — то он тотчас охладел бы к Богу и к молитве, и к людям, за которых должен предстательствовать пред Богом и людьми о спасении душ их, об избавлении от различных бед, болезней, скорбей и обстояний. Таково существо всех пристрастий».

Пристрастие. «Пристрастия к плоти и вещам отвлекают человека от Бога. Если же он — священник и не радит о молитве за народ, то делается не душелюбцем, а сребролюбцем, честолюбцем, ища не людей, а людского, то есть их денег, пищи, питья, их ласки, доброго мнения и отзывов, и льстя им.

Помни, что мир, возникший из ничтожества, есть сущее ничтожество и обратится в ничто, ибо небо и земля прейдут (Мф. 5, 18), а душа человеческая — дыхание Божие, образ бессмертного Царя Бога — и сама бессмертна».

Других считай праведниками. «Признавай немощи и страсти ближнего за свои собственные: прощающе друг другу, якоже и Бог во Христе простил есть вам (Еф. 4, 32). О, как я грешен, противен по грехам моим очам Божиим, людям и даже себе самому! Кто же для меня может быть более противен, кроме меня самого? Воистину никто, в сравнении со мною все праведники.

Я должен помнить, что этим только я и заслуживаю себе Милость Владыки, иначе мне давно не должно бы жить».

Дорожи постами. «Какое радостное время для благих Ангелов Божиих наш Великий пост, и в частности — дни покаяния и причащения — пятница и суббота. И как много содействуют этой их радости священники, тщательно, отечески исповедающие своих духовных чад! Но, с другой стороны, для бесов нет печальнее времени, как время поста, потому-то они с особенною силою свирепеют во время поста и с особенною лютостию нападают на священников, содействующих искреннему раскаянию во грехах людей Божиих, и с особенною силою стужают в храме и на дому благочестивым христианам, ревнующим о молитве, посте и покаянии. Кто из благочестивых священников и мирян не знает бесовской ярости, на них устремляемой во время самого совершения тайн покаяния?»

Священник — врач. «Трудность и болезненную жгучесть операции вынесешь, зато здрав будешь (говорится о исповеди). Это значит, что надо на исповеди без утайки все свои срамные дела духовнику открыть, хотя и больно, и стыдно, позорно, унизительно. В противном случае рана остается неизлеченною и будет болеть и ныть, и подтачивать душевное здоровье, закваскою останется для других душевных немощей или греховных привычек и страстей. Священник — врач духовный; покажи ему раны, не стыдясь, искренно, откровенно, с сыновнею довер-чивостию, ведь духовник — твой отец духовный, который должен любить тебя больше твоих родных отца и матери, ибо Христова любовь выше плотской, естественной любви, — за тебя он должен дать ответ Богу. Отчего жизнь наша стала так нечиста, исполнена страстей и греховных навыков? Оттого, что весьма многие скрывают свои душевные раны или язвы, оттого они и болят, и раздражаются, и нельзя к ним приложить никакого врачества».

Любовь к исповедуемым. «Только тогда ты будешь совершать достойно таинство покаяния, когда будешь не корыстолюбив, а душелюбив, когда будешь терпелив, а не раздражителен. О, какая великая любовь нужна к душам ближних, чтобы достойно, не торопясь и не горячась, с терпением исповедовать их! Исповедующий священник должен помнить, что радость бывает на небеси о единем грешнице кающемся (Лк. 15, 7, 10).

Как же он должен стараться возбудить покаянные чувства в кающихся, которые, не видят, в чем покаяться, якоже подобает. Еще должен священник помнить, как Апостол день и ночь поучал каждого из новопросвещенных христиан, поучал со слезами (Деян. 20, 31).

Всякая корысть в деле Божием должна быть отброшена в сторону, мзду должно полагать в едином Боге-Душелюбце».

Исповедь — крест духовнику. «Совершая таинство покаяния, чувствуешь и свое преокаяннейшее окаянство пред Богом, и всю бедность, невежество, греховность природы человеческой. Крест, поистине крест — исповедь! О, каким должником пред своими духовными чадами чувствует себя священник на исповеди! Поистине неоплатным должником, повинным небесной правде и заслуживающим тысячи огней геенских! Видишь и чувствуешь, что при глубоком невежестве людей, при неведении ими истин веры и грехов своих, при их окамененном нечувствии духовнику надо крепко, крепко молиться за них и учить их днем и ночью, рано и поздно. О, какое невежество! Не знают Троицы, не знают, кто Христос, не знают, для чего живут на земле! А грехопадений-то? А мы ищем обогащения, покоя, не любим трудов, раздражаемся, когда их больше обыкновенного!»

Как смотрел отец Иоанн на общую исповедь?

«Общественная исповедь для священника — училище самоотвержения. Сколько раз для самолюбия священника поводов к нетерпению, раздражительности, разленению, лицезрению, небрежности, невниманию — вот пробный оселок любви священника к прихожанам! Священник отнюдь не должен жить в неге и особенно лелеять себя сном и приятными кушаниями и питиями, в противном случае диавол легко запнет его сердце какою-либо страстию и повергнет в тесноту и расслабление. Распять, непременно распять свое чрево! Исповедь для священника есть подвиг любви к своим духовным чадам, не взирающей на лица, долготерпящей, милосердствующей, не превозносящейся, не гордящейся, не ищущей свояси (своего спокойствия, корысти), не раздражающейся, не радующейся или не потворствующей неправде, радующейся же о истине, все покрывающей, вся терпящей, николиже отпадающей (1 Кор. 13, 4-8). Тут видно — видит сам священник, видят его духовные дети — пастырь он или наемник, отец или чужой для своих чад, своих ли ищет — или же Христа Иисуса. Боже мой, как трудно надлежащим образом исповедовать! Сколько от врага препятствий! Как тяжко согрешаешь пред Богом, исповедуя не надлежащим образом!

О, сколько нужно приготовления к исповеди! Сколько надо молиться об успешном прохождении этого подвига! А какое невежество духовных чад! День и ночь надо сидеть с ними, со спокойствием, кротостию и долготерпением поучать каждого из них. Какой крест для священника исповедь при сознании невежества исповедающихся, их холодности, греховности всякой и по сознанию своего окаянства, своей немощи, вялости, косности сердца к сочувствию и к ревности о славе Божией и спасении ближних как о собственном! А сколько налагает крестов на тебя диавол во время исповеди! Дело любви, дело беседы отца с чадами претворяет он в дело наемника с рабами, неохотно рассчитывающегося с ними».

Исповедовать нужно не торопясь. «При исповеди не жалей себя, не торопись, не горячись, не озлобляйся на приходящих детей. Говори себе: это мое удовольствие — подробно исповедовать моих духовных детей, овец Господа моего. Этим я приношу приятнейшую жертву Господу моему, положившему за нас душу Свою, и приношу великую пользу самим духовным чадам, да и себе, потому что добровольно исполняю свое важное дело и имею спокойную совесть».

Твердость с исповедниками. «Спрашивай о грехах и поучай с твердостию и искренностию, а не вяло и раздвоенным сердцем. Твердое слово вызывает твердое покаяние, скоро пробьет сердце и вырвет слезу умиления и сокрушения сердечного. Но если священник спрашивает не твердо, а вяло, двоедушно, то и духовные чада, видя вялость и двоедушие отца духовного, не расположатся душевно, сердечно каяться».

Уныние пред исповедью. «Господу Богу моему, Богу спасения моего восписую благодарственная. Пред исповедью на Страстной неделе враг запнул меня, поразив сердце мое теснотою, смущением и злым унынием. Но вот я помолился от всего сердца с верою несомненною, и что же? О, Боже милости! Я всю исповедь провел прекрасно: спокойно, любезно, назидательно, без всякого отягощения и беспокойной торопливости».

Чувства говеющих. «Братия и сестры говеющие! Убоимся окамененного нечувствия грехов наших, убоимся гордости своей сердечной, которая говорит: не нуждаюсь я в прощении грехов, я не виноват, я не грешен или — грехи у меня легкие, человеческие, — как будто нужно, чтобы были бесовские; или — мне не худо и во грехах моих жить. Это сатанинская гордость, и сам сатана в нашем сердце твердит те же слова. Восчувствуем глубоко-глубоко, всем сердцем бесчисленные беззакония свои, будем воздыхать о них из глубины души, прольем о них слезы умиления и умилостивим разгневанного Владыку. Не станем нимало оправдывать себя, как фарисеи, лицемеры, ибо не оправдится, — сказано, — пред Богом всяк живый (Пс. 142, 2), а одним только искренним покаянием во грехах можем умилостивить Бога.

Даруй всем нам, Господи, дух сокрушенный и сердце смиренно, да принесем Тебе истинное покаяние. Аминь».

Как часто можно исповедоваться. «Исповедоваться во грехах чаще надо для того, чтобы поражать, бичевать грехи открытым признанием их и чтобы больше чувствовать к ним омерзение. Подумай, человек, в какую беду вверг нас грех дерзновенный и что сделал для нашего спасения Владыка-Христос, Сын Божий».

Нужда во светильниках. «Господи! Воздвигни Ты таких светильников на свещнице мира сего, на свещнице Церкви Твоей, да проповедуют они славу Твою, да ревнуют они о славе Твоей и о спасении людей Твоих».

Как найти достойного иерея. «Где найти такого достойного иерея, который бы, подобно Серафиму, горел духом, любовию, славословием, благодарением пред Господом за такие чудеса Его к нам и в нас, благости и премудрости? Я — первый из грешников, недостойно совершаю это пренебесное таинство, ибо имею всегда нечистое сердце, связанное похотями и сластями».

Стыдение светильников. «Вот светский кружок: говорят-говорят, большею частью переливая из пустого в порожнее, и нет речи о Боге — общем всех Отце, о любви Его к нам, о будущей жизни, о воздаянии, — почему? Стыдятся завести речь о Боге. Но что удивительнее всего, даже люди, мнящиеся быти благочестивыми, сами светильники, редко говорят о Боге, оХристе Спасителе, о драгоценности времени, о воздержании, о воскресении, о Суде, о будущем блаженстве и вечных муках в кругу своих семейств и в кругу светских людей, а проводят часто время в пустых разговорах, играх и занятиях! Опять потому, что стыдятся завести такой разговор, боятся наскучить или опасаются, что сами не выдержат, не будут сердечно вести речь о духовных предметах. О, мир прелюбодейный и грешный! Горе тебе в день Суда от общего всех, нелицеприятного Судии. Во Своя прийде, и свои Его не прияша (Ин. 1, 11). Да, не принят у нас Господь и Зиждитель всех!»

Леность священников. «Диавол поражает сердца священников леностью, сухостью и бесплодием, чтобы они не проповедовали истин Евангелия людям Божиим, не сказывали им всей воли Божией; он же во время молитвы иногда действует в сердце и поражает бесчувственностию, чтобы молитва была не искренняя, а только привычная; он же не дает сердцу созерцать на молитве величия всех совершенств Божиих, величия Богоматери, святых Ангелов и святых Божиих человеков. Диавол — это такая злая спица, которая во всякое время и всюду лезет в твои очи сердечные, затмевая и подавляя их, это такая ядовитая пыль, которая постоянно носится в мысленной атмосфере нашей и садится едко на сердце, изъедая и сверля его. То же он делает с иными законоучителями, поражая и их сердца сухостью, бесплодием и теснотою, чтобы они не могли с сочувствием преподавать младым отраслям винограда Христова истин Божиих, напоять их живоносными струями Евангелия».

ЧастьIII
Отец Иоанн Кторнштадтский – Всероссийский пастырь

Протоиерей Петр Альбицкий

Отец Иоанн Кронштадтский
как пастырь и общественный деятель

II

Вы — свет мира.

Мф. 5, 14

Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец.

Ин. 10, 11

По учению Слова Божия и законоположению Православной Церкви добрый пастырь своею жизнию и деятельностию служит, благодатию Божиею, великому делу духовного возрождения людей и руководства их к духовному совершенству. Христианство ясно говорит, что глубокое и решительное влияние на нравственную жизнь ближних возможно лишь, во-первых, в Церкви, а во-вторых, оно доступно лишь для лиц, получивших на то особые благодатные полномочия, то есть благодать священства. Облагодатствованный в Таинстве священства человек является вполне равнодушным к себе и уже не себя любит, но свою паству как Божие дарование, как благословенную семью свою и притом прежде, чем увидит ее. Своею любовью он обнимает не только достойных, но и тех, которые, как недужные, требуют врача, не только отдельных лиц, но всех вообще; на всех смотрит как на детей, порученных Отцом Небесным водительству его на пути ко спасению. Отличительные черты дара священства: пастырю дается благодатная, сострадательная любовь к пастве, обусловливающая собою способность переживать в себе скорбь борьбы и радость о нравственном совершенствовании своих пасомых[4].

Идеал доброго пастыря был осуществлен Кронштадтским «батюшкой», отцом Иоанном.

Какими началами руководился он в своем пастырском служении? Живою, пламенною верою в Бога и деятельною любовию к людям, простиравшеюся до самопожертвования. Его вера не есть лишь дело ума. Нет! Она переполняет его сердце, объемлет все его существо, он живет ею каждый миг, во всяком положении. Он зрит пред собою, в себе и в людях Бога Благого, Милосердого, спасающего. Вот Он подает тебе спасающую десницу, наказует тебя и милует, питает, одевает, животворит... Этою верою жил, дышал, горел отец Иоанн[5].

На пастырское служение он смотрел как на высочайшее служение на земле, высшее всех других служений. Его высокие думы о пастырстве не были рассеяны никакими житейскими невзгодами. Его душа и в старости пламенела такою же ревностью, какою она наполнена была в великие минуты рукоположения его во священника. Какие чудные строки о пастырстве мы находим в «Дневнике», хотя некоторые части его писаны отцом Иоанном в старости. «Священник — Ангел Господа Вседержителя, — пишет он здесь. — Ему, как Ангелу апокалипсическому, даны фимиами мнози, да кадит пред престолом Божиим и пред ликами Господа и святых и приносит Богу молитвы о всех людях. Его одежды во время Богослужения изображают его как Ангела Божия. И действительно, священник должен быть, как Ангел: воспарять выше земного, быть выше житейских пристрастий; беспрестанно возвещать величие и славу Божию в церкви Божией людям Его; возвещать волю Его, быть хранителем и провозвестником вечных заповедей Божиих; должен отличаться мужеством, неустрашимостью; быть выше всякого лицеприятия и неправды; должен уподобиться Ангелам по своему постоянному воздержанию, чистоте, неусыпному бдению о вверенном ему от Господа залоге — о бессмертных душах человеческих».

Высота пастырского служения открывается в священнодействиях пастыря. «Я предстою престолу Бога Вседержителя, Который вверил моей молитве, — пишет отец Иоанн, — и предстательству царей и царства вселенной, всю вселенную, в особенности царство Русское и Царя России, с его Домом, Его палату и воинство, всю Церковь, всю иерархию, епископство, пресвитеров, во Христе диаконов, весь притч и людей, всякий город и страну и верою живущих в них; предстою престолу Вседержителя, во власти Коего небо и земля, все стихии, свет, воздух, огонь, вода, земля и все плоды земные, суша и море, все животные земные и водяные, и Который дал мне право ходатайствовать перед Ним о благорастворении воздуха и об избавлении от землетрясения, огня, меча, нашествия иноплеменников и междоусобныя брани, от всяких бедствий, постигающих людей за грехи. Я стою у Самого Источника жизни всех тварей, у Самого Источника благодати, очищения и спасения. Я стою пред самою неприступною, всеблагою, всепремудрою и всемогущею Державою, пред Которой преклоняется все живущее — на небе и земле.

Каков же должен быть я, поставленный на такой высоте, у такой святыни, у такого величия, у такой бесприкладной Державы, у такой Лепоты? Истинно я изображаю таинство Христово Херувимов: высоко мое служение, а я грешник, страстен и немощен. Господи! удовли мя Сам на сие служение...

Велик и превысок сан священника: он предстоит ежедневно престолу Божию на земле, как Ангелы на небесах; приносит Богу благодарственную жертву за всех святых, ходатайствует о всем мире, за всех живых и умерших в вере и надежде воскресения, совершает небесные Таинства, непрестанно беседует с Богом как доверенное лицо; славит, благодарит, умоляет Его, приносит Ему покаяние свое и верных, проповедует Слово Его, обращает заблуждающихся, вразумляет, убеждает, утешает, наказует духовно. Священник должен быть не только свят, но особенно свят, как человек Божий, непрестанно беседующий с Богом...

Священник — уста всех, ум и сердце всех людей, предстоящих и молящихся в храме; он выражает их славословие, благодарение, прошения... Каковы же должны быть эти уста, это сердце, этот ум?..»3

Такую высоту пастырского служения сознавал великий пастырь, отец Иоанн. Сердце его горело при сознании и чувстве высокого пастырского дела. Обязанности пастыря велики; дело его страшно ответственно пред Богом и людьми.

III

Симон Ионин любишь ли ты Меня?

Петр говорит Ему: так, Господи!

Ты знаешь, что я люблю Тебя.

Иисус говорит ему: паси овец Моих.

Ин. 21, 16.

Высоко и свято дело пастырей-служителей в благодатном Царстве Христовом — в Его Святой Церкви, которую Он стяжал Своею кровию... Служение пастырское должно быть направлено всецело к славе Божией, к примирению грешной земли с небом, к утверждению среди людей закона любви и взаимной благожелательности.

Велики и страшно ответственны обязанности пастыря, по учению отца Иоанна.

«Какое чистое сердце, — пишет он, — чуждое всякого житейского пристрастия, должен иметь священник, чтобы быть ему вместилищем и носителем Божественной любви, любви святой, пламенной ко всему человечеству, возлюбленному и спасенному Богом во Христе Иисусе Господе, чтобы приносить Богу бескровную жертву о всем мире, о Церкви небесной, земной и преисподней, или о колене небесных, земных и преисподних, чтобы искренно, от чистого сердца приносить Богу благодарение от лица Церкви за патриархов, пророков, апостолов, мучеников, евангелистов, иерархов, преподобных и праведных». «Какое требуется бесстрастие от священника! Служа соединительным звеном, соединяющим земное с небесным, он должен быть сам небесный человек, только телом касаясь земли, а сердцем и душой весь простираясь в небеса и пребывая в небе».

«Во время Литургии священник весь должен быть объят любовию к Богу и ближним, искупленным и сои-купленным кровию Христовою, и в нем не должно быть никогда ни гнева и огорчения на кого-либо или пристрастия к чему-либо земному — к пище ли, одежде ли, украшению ли, отличию ли служебному, к лицу ли какому, он всегда должен быть горний, Божий, святой. И да будет так». «Священнику во время Богослужения надо сознавать свое высокое, небесное достоинство как служителя Божия и как совершителя пренебесных Тайн и не раболепствовать пред людьми ради суетной славы или житейских выгод, не страшиться лица человеческого, этой травы, сегодня зеленеющей, а завтра увядающей».

Отличительные черты дара священства характеризуются так: пастырю дается благодатная, сострадательная любовь к пастве, обусловливающая собою способность переживать в себе скорбь борьбы и радость о нравственном совершенствовании своих пасомых, способность чревоболеть о них, как апостол Павел или Иоанн. Святитель Иоанн Златоуст в беседе на Послание к Колоссянам, глава 11, учит так о сем: «Духовную любовь не рождает что-либо земное — она исходит свыше с неба и дается в Таинстве священства, но усвоение и поддержание благодатного дара зависит и от стремления человеческого духа». По учению святых отцов Церкви, вся жизнь христианина является как постепенное духовное возрастание в одном цельном и вполне определенном настроении, вмещающем всю сущность евангельского закона. Со стороны положительного своего содержания это настроение есть постепенно проясняющееся предвкушение Царства Небесного — общения с Богом и ближними в любви, или, по Апостолу, — правда, мир и радость о Дусе Святе. Отрицательное содержание духа христианского подвижничества есть скорбь о своей греховности и духовная борьба с постепенною победой. Христианин переживает такое настроение за свою собственную душу, пастырь — за себя и за паству; последний носит в своей душе все то, чем нравственно живут его пасомые, сраспинается им, сливает их духовные нужды с своими, скорбит и радуется с ними, как отец с детьми своими. У него как бы исчезает его личное «я», а всегда и во всем заменяется «мы». В этом задача его деятельности, в этом он уподобляется Апостолу, сказавшему: Дети мои, для которых я снова в муках рождения, пока не изобразится в вас Христос (Гал. 4, 19). Такое настроение есть отличительная черта облагодатст-вованного пастыря, обусловливающая влияние его на пасомых.

Пастырь должен жить не для себя, а для своей паствы. «Священнику, — по убеждению отца Иоанна, — прежде всего и более всего нужно стяжать любовь евангельскую. Она нужна ему каждую минуту, каждое мгновение: нужна, когда он молится за торжественной службой в храме, когда молится дома или в домах прихожан, когда совершает таинства веры, когда находится в обычных ежедневных сношениях — житейских, семейных, товарищеских, или в сношениях с прихожанами, с начальниками или подчиненными, с воспитанниками и кончившими время воспитания, с детьми и взрослыми, со старыми и малыми. Но особенно нужна ему любовь при совершении Божественной литургии, которая есть вся Таинство бесконечной любви Божественной к роду человеческому».

Пастырь должен быть печальником о всем мире. Весь мир всегда на его устах, все люди всех званий и состояний. Он молится о благосостоянии всего мира... Пастырь должен быть предан всегда общему делу, благу, не о себе только помышлять, не себе угождать, тем менее страстям своим. Касательно себя его желания должны быть самые ограниченные. Он — всем все. «Священник — носитель духа любви вселенской, духа святыни, кротости, терпения, представитель истины и непоколебимости, твердости Церкви, неизменяемости ее».

Вообще «священник должен быть врачом людей духовным и телесным, утешителем печальных и скорбящих, заступником невинно гонимых, особенно вдов и сирот, и помощником для всех. О, как должен быть высок духом и горящ любящим сердцем священник! Он должен быть Ангелом земным, достойным носителем звания Христова, звания пастыря, священника, отца, судии, заступника, миротворца, врача, писателя»[6]...

Таков взгляд отца Иоанна на пастырское служение. Можно понять, как он с начала и до конца своей пастырской деятельности относился к своим обязанностям, поставивши правилом для себя: сколь возможно искреннее относиться к своему делу, пастырству и священнослужению, строго следить за собою...

IV

Будь образцом для верных в слове,
в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте.

1Тим. 4, 12.

Познакомившись с высоким пониманием важности и святости пастырского служения, обратим наше внимание на то, как жил, что делал и как служил отец Иоанн русским людям. Пример жизни и деятельности великого пастыря должен быть для всех нас весьма поучителен. Биограф его свидетельствует, что с самых первых дней своего священноcлужения отец Иоанн, тогда еще молодой кронштадтский батюшка, проявил особенную любовь к пастырской церковной проповеди, к частому совершению Богослужения, к широкой и любвеобильной помощи бедным. Он с величайшею охотою совершал церковные службы за других священников, во всякое время, без отговорок, шел с духовными требами к кронштадтским беднякам, вносил свет, радость и духовное утешение в их бедные жилища, оставался нередко подолгу среди них, беседовал с ними, утешал и согревал своею любовию. Нередко бывали семьи, настолько пораженные нищетою и болезнями, что некому было сходить за хлебом, не на что пригласить врача и купить необходимое лекарство, и отец Иоанн сам приносил им хлеб и, врач духовный, на свои средства приглашал к больным врачей телесных, сам покупал для них и давал им лекарства. Кронштадт в то время был городом бедным. Лет 40-50 тому назад сюда высылались из столицы все бедняки, не имевшие пристанища. Среди них бывали, впрочем, нередко и люди недостойные, но гораздо больше было людей истинно несчастных, в полном смысле горемычных, которые поистине нуждались в самом искреннем сожалении и участии. Каждый выход его из церкви после обедни собирал длинные ряды ожидавших подаяния, и никто не возвращался отсюда с пустыми руками.

Эти-то бедняки и страдальцы, которым отец Иоанн был так близок, все эти страждущие, обремененные всякого рода несчастиями и горем, которые получали от него и духовную, и материальную помощь и которых так много в нашей жизни на каждом шагу, — они вынесли его на своих плечах из тьмы осуждения и клеветы недоброжелателей и вознесли его на ту высоту им заслуженной и выстраданной славы, которая теперь его окружает...

Росло с каждым годом обаяние светлой личности кронштадтского пастыря, и все чаще, обильнее стекались к нему пожертвования на различные добрые дела. Многие благотворители даже не указывали точного назначения своих денег. Посылали просто «на благоусмотрение батюшки», сознавая, что отцу Иоанну лучше, чем им самим, известно, кому и какую следует оказать помощь.

Эти щедрые пожертвования и дали отцу Иоанну возможность проявить его безмерную благотворительность. Все старые и убогие были ему одинаково близки. Каждый истинно нуждающийся шел к нему с твердой уверенностью, что встретит у него теплое участие и необходимую материальную поддержку. И действительно находил и то и другое.

О себе, о своих личных удобствах отец Иоанн никогда не заботился. Бессребреник от юности, он оставался таким же до своего последнего часа. Он жил среди самой скромной, подвижнической обстановки, отказывая себе даже в самом ничтожном комфорте. Чрез его руки проходили десятки тысяч, и все это целиком раздавалось им или рассылалось по почте неимущему люду.

В самом Кронштадте, месте постоянного служения и благочестивой кончины отца Иоанна, находится целый ряд благотворительно-просветительных учреждений, всецело обязанных ему своим возникновением и процветанием. Здесь им основаны: ночлежный дом, народная столовая, питающая каждый день несколько сотен бедняков, лечебница, богадельня, бесплатная библиотека, даровое начальное училище, детский приют для круглых сирот и т. п.

Дата добавления: 2015-09-29