Святой праведный Иоанн Кронштадтский 1 страница

Святой праведный Иоанн Кронштадтский

(извлечения из дневниковых тетрадей)

Священнику

Вмесно предисловия

Часть I Извлечения из дневниковых тетрадей (1856 – 1860 гг.)

I. Нравоучительные главы

Высота священнического сана. Долг и обязанности священника

Пастырь и пасомые

II. Практические наставления

Искушения. Духовные опыты

III. О молитве

Часть II Выписки о священстве

ЧастьIII Отец Иоанн Кторнштадтский – Всероссийский пастырь

Отец Иоанн Кронштадтский как пастырь и общественный деятель

Духовный облик отца Иоанна Кронштадтского

Вмесно предисловия

Митрополит Вениамин (Федченков)

Служитель церкви

10 декабря 1855 года (числа по старому стилю) ставленник Иоанн Сергиев был рукоположен в сан диакона епископом Винницким Макарием, бывшим ректором Академии и известным богословом, лекции которого он слушал будучи студентом. Хиротония совершалась в Александро-Невской Лавре. В том году 10 декабря приходилось на праздник воскресения, когда обычно совершаются хиротонии. А через два дня, 12 декабря, следовательно во вторник, отец диакон Сергиев был хиротонисан уже во иерея. Рукоположение совершал Христофор, епископ Ревельский, викарий С.-Петербургского митрополита, в Петропавловском соборе... <...>

Будучи рукоположен, «в первое священнодействие Литургии», — вероятно, в ближайшее воскресенье после хиротонии, то есть 17 декабря, — новый иерей обращается к пастве Андреевского Собора с первым своим словом. <...> В нем говорилось и об уполномочии его (отца Иоан-1 на — Ред.) Господом — «пасти» овец Его, и о высоте сана, 1 и о своих «немощах и недостоинстве»; но — наряду со ] всем этим — и о великой «благодати», данной отныне ему І в Таинстве Священства, и о любви, которая делает и недостойного «достойным», и немощного «способным». Все эти мысли отец Иоанн потом в своем Дневнике повторяет многое множество раз. И делает это совершенно неизменно от первого своего служения до пятидесятилетнего юбилея. Мы даже сравним эти даты — начало и конец — для того, чтобы понять совершенное тождество духа во всю жизнь его, и для того, чтобы знать подготовленность к такому воззрению еще во время студенчества до принятия священства, а особенно для того, чтобы сразу же нам определить: в чем будет его главное дело в пастырстве? В чем он полагает первейшую задачу своего священнослужения? В чем будет сущность его дальнейшей жизни? Центр души? Если мы это выясним и поймем верно, тогда пред нами заранее определится основное дело отца Иоанна, а отсюда будут понятными и все прочие производные виды служения.

Для этого я позволю себе сначала охарактеризовать обычные воззрения на священство. Мне не раз приходилось ставить вопросы об этом.

Вот припоминается случай из моего ректорствования в Тверской духовной семинарии. Я установил обычай приглашать к себе на угощение семинаристов в день их посвящения в чин чтеца. Этим мне хотелось отметить для них исключительность события включения их в клир — в избранники Божий. И однажды, беседуя за столом, я задал им — было, кажется, четыре богослова — такой вопрос:

— Как вы думаете, что значит быть хорошим священ ником?

Один из них ответил:

Нужно подавать добрый пример своей жизнью. Другой сказал:

Священник должен быть проповедником. Третий — еще что-то, не помню. Остался последний, звали его Миша Вос-кий. Он был первым учеником шестого класса. Сдержанный, молчаливый, скромный, чистый, очень умный; ростом высокий, тонкий, опрятный.

— А вы что думаете, Миша? — спрашиваю его. Он спокойно, вдумчиво ответил:

— Я думаю, что священник прежде всего должен быть молитвенником.

Я одобрил его. И мы сразу стали говорить об отце Иоанне Кронштадтском, именно как о типе пастыря-молитвенника.

Встречался я потом и со священниками и им задавал эти вопросы. И недавно повторилась почти та же история, что и 35 лет назад.

Батюшка, уже не один десяток лет священствующий на приходах, и притом — весьма хороший душевно, на мой вопрос о главном деле и значении пастыря ответил:

Руководство паствой ко спасению.

А как? — спрашиваю.

Через проповеди!

А вот, — говорю, — отец Иоанн Кронштадтский проповеди и руководство поставил на третьем и на четвертом месте!

Батюшка смутился:

Что же на первом? Службы, таинства?

Да, это — выше проповедей, но и то не на первом месте.

Он совсем затруднился отвечать дальше и ждал моего разъяснения.

— Ходатайствовать за людей пред Богом— вот что он поставил на первом месте, или — быть «посредником» между Богом и людьми. Вот какое главное дело пастыря!

Может быть, иному не покажется в этой формулировке отца Иоанна ничего особого? На самом же деле есть большая разница между этим определением и обычными нашими взглядами.

Ходатай, защитник, посредник — есть лицо, уполномоченное преимущественно со стороны высшей, то есть от имени Бога. А если оно одновременно «представляет» интересы, нужды и просьбы другой стороны, то есть людей, то и здесь имеет власть и силу предстательства лишь потому, что получило разрешение, позволение, уполномочие от Того же высшего Существа, на каковое обычные просители не имеют права, власти и силы. Вследствие этого священник, как Божий уполномоченный, сразу становится на особую высоту, на совершенно исключительное положение: он — не как все! Он — Божий посланец! Он — предстатель пред Богом! Он — посредник!

Таков характер православного понимания пастырства. И отец Иоанн в самом начале своего священства, а лучше сказать — и много раньше его, сознавал такое понимание священства...

Мы же, обычные служители, говорим о проповедничестве, о руководстве и спасении. В лучшем случае суть нашего дела видим в «службах», то есть в совершении молитв и особенно таинств. Правда, это уже вернее, чем видеть его в «руководстве»: руководят и учат и любые сектантские проповедники, и лютеранские «пасторы», и раскольнические «наставники», но все они не имеют истинных полномочий от Бога; это такие же люди, как и все прочие, лишь технически обученные. Совсем иное дело — истинный священник: он непременно получает особую «Божественную благодать» в Таинстве Хиротонии. И это именно возводит его немедленно на высоту посредника, уполномоченного лица. Вот что понимал отец Иоанн. В своем служении он делал то же, как и все священники, но не так же, но не с тем сознанием, как мы. Правда, и мы знаем, что лишь нам одним принадлежит право совершать таинства, служить Богослужения, исправлять требы: но как? С каким сознанием? Мы «служим», мы совершаем «службы», мы исправляем наш «долг»... Какие все холодные слова! Какое низкое понимание! Эти слова можно сказать и про любого чиновника, и про воина, и про президента, и про ночного сторожа, и т. д.: они тоже выполняют свой долг, они также «службу» несут. Но священники? Это — высочайшее небесное служение на земле. Они — выше всех земных властей. И цели их — спасение людей — выше всех других деяний человеческих. <...> Я затронул эти вопросы для того, чтобы сразу понять: куда устремится прежде всего громадная энергия молодого пастыря? В чем он сам увидит главную задачу своего священнослужения? Что он начнет делать с первых дней? — Поищем ответа у него самого. Пусть не посетует читатель, если я (как и предупреждал раньше) буду повторяться, выписывая его изречения: это делается мною сознательно, чтобы сильнее внедрить их в нашу память и в сердце и чтобы ярче нарисовать образ славного и святого священнослужителя... Так и в музыке часто повторяется основная мелодия, выражающая главную идею произведения.

«Высоко... звание священника. Ибо чей это сан? Сан Христов. Он есть единственный Первосвященник, первый и последний, жертвоприносящий и приносимый в жертву о всех... Мы облечены благодатию Его священства! Он Сам в нас и через нас священствует. Поэтому и мы сами должны глубоко уважать свой сан; и вы, братие, должны — для вашего собственного достоинства и спасения — глубоко уважать этот сан и повиноваться носителям его».

«И какой человек смертный может вполне соответствовать высоте и святости сана священнического? Если взять во внимание одно то, что священник, предстоя самому престолу Божию в земном храме, должен так часто совершать животворящие и страшные Тайны Христовы, ходатайствовать о всем мире, о благостоянии церквей Божиих во всей вселенной; приносить жертву благодарения о всех святых; молиться о живых и умерших; то какое Ангельское достоинство нужно для того?.. А если взять еще во внимание совершение прочих таинств, — какая требуется святыня, какое богатство любви Христовой от священника?.. А проповедование Слова Божия... чтобы научить... руководить по стезе, ведущей в вечность: какая это высокая и трудная обязанность?!»

Это сказано было в 1855 году... Проходит несколько первых лет священства, и отец Иоанн в день святых апостолов Петра и Павла опять говорит о том же величии священства, именно как служения посредничества:

«Как важен, досточтим и необходим в Церкви Христовой сан Апостолов и их преемников — архиереев и священников: они — слуги Христовы и строители Тайн Божиих; они продолжатели дела Христова; они отворяют и затворяют Небо для людей; без них нет власти вязать и решить грехи человеческие — нет спасения! Бог Отец передал всю власть Иисусу Христу, а Иисус Христос — Апостолам и священникам».

Поэтому отец Иоанн всегда и неизменно говорит с силою и властью, как уполномоченный от Бога, от имени Его. «Братия! — обращается он к слушателям в слове «Против пьянства», — от лица Господа нашего Иисуса Христа, пострадавшего за нас на кресте; от лица Господа, почивающего здесь — в алтаре на святом жертвеннике, умоляю всех вас — перестаньте пьянствовать. Что с вами сталось? Бога вы забыли?.. Братия христиане! Пожалейте себя... Знайте, громогласно повторяю вам: скоро паки приидет Господь Иисус Христос судити живым и мертвым; придет предать пьяниц и всех нераскаянных грешников муке вечной, огню неугасимому! Страшно впасть в руки Бога живого» (Евр. 10, 31).

Так говорить может священник «от лица Божия», сознающий себя Его представителем.

Или вот другой случай... Кронштадт вторично посетила кара Божия — пожар[1]. Сгорела девятая часть города; и это — «в несколько часов».

Отец Иоанн снова возвысил гневное слово о грехах, и в частности против пьянства и курения, призывая всех к покаянию. Но вдруг в середине речи он останавливается, сомневаясь в действительности и пользе своего обличения:

— Впрочем, что я говорю? Не будет ли голос мой «гласом вопиющего в пустыне»? Кто знает? — Но тут же исправляется: — А может быть, где-нибудь он и плодотворно отзовется: Бог, пред лицем Которого и во имя Которого я говорю, всесилен!.. Дело нашей немощи — сказать слово.

<...> В течение последних десятилетий в отце Иоанне еще более выросло сознание величия священства. Об этом он очень часто пишет в Дневнике, а с особенною силою это стало проявляться в делах его: в чудесах вообще и в изгнании бесов в частности; все это делалось им как посредником Божией силы. И вот подходит уже конец его жизни и священства: почитатели его святыни, молитв и чудес устраивают ему торжество 50-летнего юбилея. А он, помянув кратко милости Божий к себе лично, забывает это, и действительно гремит знаменитое по содержанию Слово о «важности священнического сана».

Мы прежде уже делали краткие выдержки оттуда. Но этот вопрос о сути священнослужения настолько важен, что часть их повторим, дополним и разъясним его воззрения на свое служение. Да и нам полезно усвоить и понять истинный взгляд на себя. Он сразу говорит именно об «уполномоченности».

«Полномочия», какие «дал вечный Первосвященник Христос архиереям и священникам», следующие:
«во-первых, ходатайствовать за людей пред Богом»; «во-вторых, совершать таинства спасительные»; «в-третьих, проповедовать» и «в-четвертых, руководствовать людей».

Четвертый и третий вид «полномочий» мы можем объединить в одно служение, под именем «руководства» — в проповедях ли, на исповедях ли, в личных ли наставлениях.

И тогда останется три «полномочия»: ходатайство, таинства и руководство. И ходатайство среди них поставлено отцом Иоанном на первом месте. Все эти виды священнослужения предназначены к единой цели — спасению пасомых. Будучи уполномочены таким образом, архиереи и священники поставлены от Самого Бога делать и продолжать величайшее дело Самого вечного Первосвященника Иисуса Христа: освящать и спасать грешный род человеческий и приводить его к Богу. Освящающий: (Христос) и освящаемые (все христиане) — от Единого все — то есть от Бога; потому Он не стыдится называть их братьями, говоря: возвещу имя Твое братии Моей, посреди Церкви воспою Тебя (Евр. 2, 11, 12).

Чрез священство грешные люди примиряются с Богом, с Которым бывают постоянно во вражде чрез грех, и становятся братиями Самого Христа и сынами Божиими через усердное покаяние. Вот сколь важен и необходим священный сан! Без него не может быть примирения грешных людей с Богом; Бог дал одним священникам власть и «слово примирения с Богом! Бог во Христе примирил с Собою мир, — говорит Апостол,— не вменяя людям преступления их, и дал нам (Апостолам и священникам) словно примирения (2 Кор. 5, 19). Только один Христос, Агнец Божий, взявший на Себя грехи мира (Ин. 1, 29) и искупивший его от греха, проклятия и смерти, мог дать и дает Своим служителям слово и власть примирения людей с Бог ом, власть разрешать грехи и связывать их, отворять и затворять людям Небо. Поэтому ни один мирянин без священника не может примириться с Богом и получить оправдание или доступ к Богу. Такова праведная воля Божия.

Таким образом, священство Церкви Православной есть служение величайшее. Служение священническое есть посредничество между Творцом и тварью.

Если теперь это определение пастырского служения как полномочие от Самого Бога продолжать дело «Единого Ходатая», Первосвященника Иисуса Христа, мы сравним с первым словом отца Иоанна при вступлении на священное лужение в Кронштадте, то мы увидим, что по существу оба слова по смыслу совершенно тождественны: на первом месте стоит идеал священства как посредства между Богом и людьми чрез Первосвященника Христа и Его продолжателей — священников. А посредство это выражается, прежде всего, в ходатайстве Христа Спасителя и поставленных Им священнослужителей — пред Отцом і Небесным. Это ходатайство проявляется вообще в их Богослужениях и молитвах, а главным образом — в совершении таинств, и особенно в совершении Таинства Евхаристии. Таково воззрение отца Иоанна.

Как мы видим, теперь обычные формы служения священников — таинства и разные моления — совпадают с идеями и отца Иоанна, но какая разница в понимании и осознании идеалов священнослужения! Мы, рядовые и недостойные служители, даже и не дерзаем так думать, — а не только говорить, — о безмерной высоте и значении своего богопосреднического служения. В лучшем случае мы скромно, смиряясь, совершаем свое дело, но не дерзаем возносить себя на ступень Христоподобного ходатайства. Священнослужитель — по словам тайной литургийной молитвы во время Херувимской песни — знает, что хотя жертву внешне приносит он, «грешный и недостойный раб», но истинным совершителем ее является Сам Христос: «Ты бо еси Приносяй и Приносимый... Христе Боже наш», — говорят иерей и архиерей. Но как мало мы сознаем это в действительности! И какими необычайными кажутся нам слова отца Иоанна: «Он Сам в нас и через нас священствует!»

Я довольно подробно остановился на этих мыслях его... Но все же, думаю, недостаточно осветил высокое, величественное, сверхъестественное значение, достоинство, силу священства. А я еще почти не затрагивал вопроса о чрезвычайной ответственности этого служения, сообразной с таким же величием его. Не говорил и о высокой блаженной радости его, ради этой же необычайной близости священника к Первосвященнику. Не разъяснял подробно о чрезмерных дарах силы, получаемых в рукоположении (2 Тим. 1, 7), к коим относятся и чудеса. Это все тесно связано с основным «полномочием» священника как ходатая и посредника прежде всего.

Затронул же я, — повторяю, — эту идею для того, чтобы понять дальнейшую жизнь и деятельность отца Иоанна после его рукоположения во иерея. В чем она начнет выражаться прежде и больше всего? Или как пишут часто биографы: каковы будут «первые шаги пастырства» его?

Хотя все они говорят о сознании отцом Иоанном высоты, благоговения и ответственности священства, но довольно скоро переходят на рассуждения о бесстрастии священника, о подготовке духовной, о пастырском самовоспитании, о необходимости личного самосовершенствования, и особенно — о любви... «Пастырство есть любовь, и только любовь», — пишет один ученый биограф. Другой — на этой идее любви построил все Пастырское богословие; одно время (конец XIX века) эта идея о любви была модною и в богословии. Конечно, и батюшка отец Иоанн говорил преизобильно о любви; говорил, как мы видели, и в первом своем слове к пастве, и будет говорить до смерти. И однако я считаю нужным сделать ударение не на этом слове — любовь, — а на силе и высоте самого священства как «посредничества» и «полномочия», «ходатайства».

Во всяком случае, если кто хочет правильно понять отца Иоанна Кронштадтского, тот обязан смотреть на него так, как он сам смотрел на себя во все 53 года священства. И не проповедничество было его главным делом; и даже не любовь к людям, не «практическое пастырство». Нет и нет! На первом месте у него должно было быть и было – Богослужение в разных видах суточного круга: вечерни, утрени и особенно Литургии; в совершении таинств; в молебнах и молитвах – где бы он ни был, что бы он ни начинал делать. И особенно, исключительно, превыше всего: Таинство Евхаристии, Причащение Святых Христовых Таинств – вот суть его «ходатайственного» служения. <…>

Часть I
Извлечения из дневниковых тетрадей
(1856 – 1860 гг.)

Нравоучительные главы

Высота священнического сана.
Долг и обязанности священника

Мы — соль земли (Мф. 5, 13) и должны стараться, чтоб не обуять, не потерять внутренней силы.

Мы — свет мира (Мф. 5, 14) и не должны скрывать своих талантов, своих добродетелей.

Правда наша должна быть выше правды книжников и фарисеев (Ср.: Мф. 5, 20). — Не гневаться напрасно; приносить Богу дары чистым, любящим сердцем. Не смотреть на женщин с вожделением, не только не иметь с ними связей... Затворять чувства от соблазнов. Не разводиться с женами. Ничем не клясться, а говорить только: ей, ей и ни, ни (Мф. 5, 37). Не отмщать за обиду, но все терпеть и даже отдаваться в волю обидящих. Просящим не отказывать; любить и врагов; милостыни не подавать с тем, чтобы за это славили люди. Молиться без лицемерия, искренно, внутренне; избегать в молитве многословия. Читать больше: Отче наш. Отпускать другим погрешности. Во время поста не лицемерить, не показывать себя сетующим. Не скрывать сокровищ, богатства на земле, но скрывать на небе, чрез подаяние милостыни. Хранить ум светлым — для благосостояния духовной нашей жизни (чтобы не претыкаться и не падать), как мы храним зрение для благосостояния тела. Не разделять души своей между Богом и мамоною, а все предать Богу. (А как мы недостойно молимся!) Не заботиться о пище, питии, одежде... душа выше всего этого, а искать прежде Царствия Божия и правды его: прочее будет непременно дано. Даже о завтрашнем дне не нужно заботиться. Не осуждать других; не проповедовать святое Слово, не преподавать Святые Тайны псам и свиньям, то есть живущим в неисцельном нечестии, без надежды исправления, живущим невоздержанно. Просить о своих нуждах Бога, искать и толкать, то есть не отставать от Бога. Делать другим то, что себе хотим от других. Идти узким путем в Царство Небесное. Узнавать людей по плодам их. Творить волю Отца Небесного, а не говорить только: Господи! Господи! — а делающие беззакония, хотя бы они были пророки, хотя бы они выгоняли бесов и сделали много чудес, пойдут в муку вечную. — Все эти заповеди нужно исполнять, а не слушать только.

Все сословие священников должно быть светом Церкви. Аще же свет — тьма, то тьма колъми? (Мф. 6, 23.) — Источники: святой Златоуст о священстве; святой Димитрий Ростовский, святой Амвросий Медиоланский, Служебник, Требник, Ка-

Раб мой Иов помолится (Иов. 42, 8). Высота служения священнического и лица священника.

Се, Аз посылаю вас яко овцы посреде волков: будите убо мудри яко змия, и цели яко голубие... Не вы будете глаголющий, но Дух Отца вашего, глаго-ляй в вас... Будете ненавидимы всеми имене Моего ради: претерпевый же до конца, той спасен будет (Мф. 10, 16,20).

Нам нужно быть только мудрыми духовно, чистыми и незлобивыми, чтобы Дух Божий был с нами и в нас и действовал чрез нас. Если ненавидят нас ради имени Иисуса Христа, мы должны радоваться. Будем терпеть: только за терпение до конца обещано спасение. Значит, спасение — весьма важное дело, когда оно обещается как награда терпящим до конца.

Не стяжите злата, ни сребра, ни меди при по-ясех ваших, ни пиры в путь, ни двою ризу, ни сапог, ни жезла: достоин бо есть делатель мзды своея (Мф. 10, 9-Ю).

Наше дело — служение спасению людей — очень великое и досточтимое. Мы должны быть совершенно преданы своему делу и не думать о деньгах, о пище и одежде; те, для кого мы служим, должны награждать нас за напій неоцененные для них труды из своей собственности. И они не должны никогда поставлять этого на вид нам, потому что, если мы их духовная сеяхом, велико ли, аще их телесная поженем (1 Кор. 9, 11). Мы устрояем вечное спасение бессмертной их души, а сами между тем получаем за это скоропреходящие, тленные вещи: деньги, пищу и одежду для тела.

Прилежащий же добре пресвитеры сугубыя чести да сподобляются: паче же труждающиися в слове и учении (1 Тим. 5, 17). ч

Трудись добросовестно в своем звании: честь придет сама собою. Можешь, в утешение себе, вспоминать эти слова апостола Павла. +Глаголет бо Писание: вола молотяща не обротиши: и: достоин делатель мзды своея (1 Тим. 5, 18). К нам это ближе всего идет: труды наши особенно драгоценны для людей и стоят мзды. Хотя полная награда достойным будет от Бога.

Путь, на который ты поставлен Богом, есть путь лишения: иди по нему со страхом Божиим и чувствами живой благодарности к Богу.

Мняйся стояти да блюдется, да не падет (1 Кор. 10, 12).

Не неради о своем даровании живущем в тебе, еже дано тебе бысть пророчеством с возложением рук священничества (1 Тим. 4, 14).

Везде нужны труды: благодать дается не для лености и нерадения, а как пособие нашей немощи.

Священник должен совершать все службы с сознанием их небесного достоинства и с благоговейным сознанием собственного достоинства, на которое возвела его благодать Божия, со степенностью и важностью, чуждою гордости и надутости, спокойно и ровно.

Служа Живому Богу, вездесущему, всевидящему, всеправедному, Богу разумов, мы почти всегда забываемся и оскорбляем Его, служа Ему как Богу не Живому, отдаленному от нас и не всеведящему — Богу, страшно сказать, как бы не имеющему разума, не судящего праведно каждый наш поступок, слово, мысль, сердечное движение.

Сын знает, что у него и над ним есть отец, любит его и повинуется ему во всем; раб знает, что над ним есть господин, и боится его и повинуется ему; подданный знает царя и благоговеет пред ним и исполняет тщательно царские повинности. Священник ли, как чадо, как раб, как служитель, как тварь Господа Бога, забудет, что над ним есть Господь, и не будет постоянно обращаться к Нему с молитвою веры, надежды и любви? Он ли не будет на всяком месте благоговеть пред Ним, он, который все делает о имени Его, великом и страшном?

Хорошо быть при царе постоянно, но тому требуется много внимательности к себе, требуется осторожность в речах и поступках, в струнку надо постоянно стоять; чисто и гладко все должно быть с волос на голове до сапог на ногах. Так и при Царе Небесном хорошо, сладостно находиться человеку, например, священнику, но внимательность к себе, к своим мыслям, к своему сердцу — неизбежное условие при том: душа должна всегда стоять в струнку пред Небесным Владыкою. Худо, когда провинится придворный пред царем. Царь наказывает его или выговором, или чем другим каждый раз, когда заметит его вину, — а он имеет случаи замечать почти все его поступки. Так же точно худо бывает и тому, кто служит ближайшим образом Царю Небесному и провинится пред Ним: Он наказывает его часто и сильно, чего не испытывают другие, вдали от Него ходящие. — Егоже бо любит Господь, накажет (Евр. 12, 6).

Нужно иметь священнику сознание собственного достоинства, иначе он низок будет и в своих глазах, и в глазах других.

Твоим молитвам при таинствах и других службах и молитвословиях Господь поручил словесных овец Своих — для умилостивления о них Господа, для возрождения и освящения их или для низведения на них благословений небесных. Будь внимателен к молитвам: ты делаешь величайшее, священнейшее, благотворнейшее дело на земле. Не забудься, не вознеради, чтобы не поразило тебя проклятие небесное. Бог есть Бог мститель, Бог отмщений.

Священник, как представитель на земле Начальника мира и тишины, как образ Иисуса Христа, должен всегда носить в сердце своем мир и постоянное молитвенное расположение — для того, чтобы ему истинно, от избытка сердечного мира преподавать людям Божиим мир и благословение, чтобы в мире душевном совершать все службы, таинства и молитво-словия, чтобы всегда быть готовым к молитве, которая по преимуществу есть принадлежность священника.

Священник есть живой орган Истины. Всегда помни об этом и ревностно служи Истине.

Священник должен быть проводником милостей Божиих к народу, принимаемых от него чрез молитву живой веры, должен особенно в благости уподобляться Богу, чтобы, будучи сам благ, мог с несомненною верою испрашивать у всеблагого Бога всяких благ для вверенного ему народа. — Не оттого ли, что мы сами недобры, и Бога в слепоте своей, в злобе своей представляем как бы недобрым, не веруем, что Он как Отец готов все даровать нам, по нашей вере и молитве? И только ожидает от нас, как от добрых детей, этой веры и молитвы. Сделайся благ — тогда ты поверишь, что Бог все даст тебе по твоей молитве. То и вера, когда человек молитвою все надеется получить от Бога.

Не иский своея пользы, но многих, да спасутся (1 Кор. 10, 33). Отселе имей эти слова своим девизом.

Священник всюду должен носить с собою в сердце горячую любовь к Богу и к ближним: если он идетсовершать Богослужение, или таинство, или какую-нибудь требу, надобно, чтобы любовь уже была готова в нем, горела чистым и ярким пламенем. Без любви священник — не священник. Апостол Павел говорит: аще... любве не имам, ничтоже есмъ (1 Кор. 13, 2).

Имей ревность Божию: без ревности священник ничто, потому что без ревности он не имеет и веры.

Хочешь иметь в жизни спокойствие душевное? — Занимайся больше делом. Позвали тебя к требе? Исправляй ее с совершенным спокойствием, нисколько не торопясь, — и вот тебе мир душевный во время совершения ее, мир и после нее. Знай, что это — твоя обязанность, исполняя которую надлежащим образом, ты благоугождаешь Богу и достигаешь цели своей жизни. Проповедь тебе нужно сочинять? Сочиняй ее с удовольствием, не тяготясь проповедничеством; даже ищи случаев и не в очередь приготовлять и сказывать поучения, чтобы сказать тебе прихожанам всю волю Божию. И вот тебе опыт — сладость от труда.

Спаситель мой с учениками Своими не имел где главы подклонить и жил с ними добровольными приношениями. А я имею и кров надежный и постоянный, верный кусок хлеба. Что же мне остается пожелать? Ничего. Нужно только благодарить Бога и делать дела. Спаситель мой — образец мой. Он всем учением, всею жизнию, всеми делами Своими показал, что к настоящей жизни и ее благам привязываться не нужно, что прежде всего нужно искать Царствия Божия и правды его. Так и ты докажи делами свою веру в будущую жизнь, покажи свое пренебрежение к настоящей, к благам ее. Ты священник: ты пример должен показывать другим своею жизнию. А как мы далеко заходим в привязанности к настоящей жизни с ее благами, как гнетем, мучаем свое сердце этой привязанностию! О сети диавольские! Добродетель бескорыстия, нелюбостяжания! Поселись в сердцах наших! Сколько привязанностей страстных — столько и сетей диавольских.

Дата добавления: 2015-09-29