© Лилия Жидкова «За туманами Стрижамента» 4 страница

- Михаил, какой вы отчаянный человек! – Профессор прямо недоумевал, - нет… я, конечно, ещё вчера и представить себе не мог, что такое может приключиться в нашей провинции, хотя… хотя в провинции часто может случиться такое, о чём в центре могут только мечтать… - Да уж, я бы с удовольствием на вас взглянул вчера, составляя бы вы мне компанию, ох… - Мишке казались эти восклицания несколько неуместными, и он не сразу узнал в красотке, стоящей рядом, Василису. Немного оторопев, Мишка внимательно разглядел её. Оказалось, что немного макияжа, распущенные длинные выпрямленные волосы, коротенький сарафанчик, лицо без очков… И необыкновенные пушистые и длинные ресницы. Мишка смотрел не неё немного растерянно, чувствуя свою неуклюжесть и откуда-то появившуюся стеснительность, и думал только о том, как он мог раньше не заметить? Тогда в библиотеке Мишка распустил хвост павлином ради общего дела, а сейчас обомлел и не знал, что делать и как себя вести. «Но тем не менее необходимо было вновь отправляться в места вчерашних испытаний Мишки. Только теперь наша компания собралась утром всем составом. Но никого из Мишкиных обидчиков встретить не удалось. Герман ощущал чувство дежавю. То же испытывал, исключительно по своему и Мишка. Вчерашние сакральные памятники уже не казались им такими зловещими. Не пугали ни громоздкие фамильные склепы, ни ажурные решетки оград, ни кресты, что попроще, в отличие от соседствующих надгробий из полированного гранита. Стоит только сказать, что на меня оказало это место неизгладимое впечатление. Много надгробий было повалено. Одна плита срослась краем с деревом, вечность словно поселилась на этой земле. Атмосфера, которая была здесь вчера, по скупым рассказам Германа и Мишки, совершенно не соответствовала Успенскому в этот тихий утренний воскресный час. По этому кусочку совершенно бренного мира разливался стройный звон колоколов. Удивило, пожалуй, всех то, что листва сохраняла осенний вид несмотря на летние и зелёные деньки. На душе было очень спокойно. И умиротворение разливалось в воздухе. Он до краёв был напоён этой умиротворенностью, и, когда стих звон, воцарилась немного гулкая и всеобъемлющая тишина. Казалось, вот-вот ещё чуть-чуть и миры соединяться. На скорбные аллеи прольётся солнечный свет того времени, и, то у одной могилы, то у другой появятся люди, дети ли, внуки…» - записывала мысли на диктофон Альбина, замыкая колонну, и неожиданно замолкла. Герман обернулся от того, что она внезапно замолчала, и увидел, что Альбина стоит чуть поодаль от них у чьей-то могилы. - Анна Назарова… Ой, Господи… Герман стоял рядом молча. Какую то странную тайну хранил этот город с древнегреческим названием. Но тайна сохранялась, и, Герман, как и Альбина, ясно чувствовали невидимую связь с этими улочками, скверами, фонтанами, деревьями… - Будто мы когда-то здесь уже были… - Генетическая память, вероятно не стёрлось… - пытался понять подошедший профессор. - Посмотрите, на надгробии, в нижней части сохранилось дословно следующее: «Снесите ж и матери милой Печальных очей моих слёзы»…и чей-то вытесанный профиль, - обратила внимание Василиса и осторожно посмотрела на Мишку. - Ну и что? Там вон ещё маленькая фигурка льва и бабочки, – Мишка хотел было возразить, но тут же сам понял, - ах, да они рядом… И профиль, черты знакомые… Блин, Альбинка, это ж практически твой профиль! Альбина заметила это раньше всех и всё также стояла в оцепенении. - Не стоит так убиваться или внушать себе дурные мысли! – Взорвал тишину Мишка, - значит, мы на правильном пути, мы движемся в нужном направлении… - Просто как-то тревожно, но, знаете светлая тревога…- оправдывалась Альбина. - Всё будет хорошо, вот и единорог снова указывает, что мы на верном пути, - обнадёжил Герман. - Это ерунда! Осталось только понять, что значат эти странные строки… - Отправляемся в университет, по-крайней мере, поймём кто автор! - Нет необходимости, многоуважаемый профессор, это Барятинский. - Альбиночка, уверены ли вы? - Уверена, у нас дома часто вспоминала его редкие стихи бабушка. - Что бы это могло означать? – Сморщил брови Мишка. - Эврика, господа!!! – Молния мысли стукнуло профессору в голову, и он быстрыми шагами отправился к выходу. Все недоуменно пошли следом за ним.

Евгения Петровна и Константин Филиппович тщетно пытались выследить конкурентов. Блуждая по улицам города, они никак не могли понять, куда делась компания… Вчера Евгении Петровне показалось, что она видела знакомое лицо ненавистного соседа в окне такси. Машина ехала по направлению от цирка к центру. Так они прочёсывали квартал за кварталом. Не столкнулись. В итоге Евгения Петровна поймала себя на мысли, что вчерашнее видение Мишки чистой воды - случайность и ничего более… Зашли на Успенское, долго мотались, тщетно читали. Как вдруг Евгения узнала знакомый профиль на граните… А вечер быстро набирал обороты. Стемнело как то незаметно. Куда то надо было двигаться. Крайне необходимо было найти ночлег. Да и в животе страшно бурчало. Константин Филиппович предложил пойти в ближайший лесок (надо сказать прилегающий к уже небезызвестному Успенскому некрополю), ему показался вдали огонёк костра, Евгения Петровна что-то просипела себе под нос, но поплелась следом. Видимо, она обессилила за последнее время. Страшно хотелось есть и спать. Когда они подошли ближе – увидели, что на костре жарилось что-то нашпигованное на палки, вокруг никого не было. Супруги набросились на снедь молниеносно и сразу поглотили весь чей-то ужин. Устав за день, погрузив в животы какую-никакую пищу, оба отрубились прямо около костра. Но сон был довольно скоротечен – «хозяева» пришли. Евгения Петровна очнулась от пинка под ребра ногой: - Эй, подруга, ты не окочурилась, часом? Мадмазюль, вставай и давай вали отсюда! – с ярко выраженным «гэканьем» произнес пришедший бомж. - Не, дружбан, ты зыришь эту фигню, чё за пансионат для Маши от медведей? – продолжил второй «хозяин» без деликатности вставив пару ласковых нецензурных выражений. Местные колоритные типажи казались Евгении Петровне странным и непонятным сном. И осознала только, когда один из них окончательно вышел из себя и от души пихнул Константина Филипповича так, что последний заорал, как резаная свинья: - Ааааааа, кто вам позволил?!!! Я жаловаться буду!!! - Валите отсюда, фулиганьё!!! Ищите незанятую нишу!!! - Огэрабили!!! Дружбан, нас гэрабанули эти … Они сожрали всю нашу хаванину!!! - А ну пшли, пшли отсюда, это наше местечко!!! – бомжи подняли с земли дубинообразные палки и начали насильно прогонять чужеземцев. Дабы избежать ударов от этих странных субъектов, вооружившихся палками, чете Дурноплясовых пришлось резко прийти в себя и дать дёру со всей мочи, спотыкаясь о мусор.

11.

«Тепло душевное. Как порой его нам не хватает. Оно порой нам снится ночами. Оно плавно расходится где-то внутри. Счастье это ли? Суть ли важны окружающие проблемы, когда сердце не болит и не страдает, не убивая себя само изнутри. Тепло. Прямо как от солнечных лучей. Любви ли тонкий намёк? Влюбленность. Она даёт людям крылья. Они обретают это душевное тепло. Тепло надежды и глубокой убежденности в своём истинном предназначении. Тепло лишь от того, что ты каждый день имеешь возможность видеть любимого человека… Просто любоваться издалека, не нарушая его гармонии, но находясь где-то по близости. А волею случая понять, что ты не безразличен этому человеку. Что тепло твоей души тоже кому-то нужно. Что ты можешь это тепло дарить, и взамен ничего не требуя, получать втрое больше. А порой просто знать, что душа твоя не зачерствела от бытовой рутины, от серой повседневности, затягивающей глубже и глубже… А ведь, если вовремя не остановиться, можно так и остаться среди руин своего разлетевшегося по ветру тепла. Сидишь и думаешь: копишь это тепло, а потом его столько, что оно словно солнечный песок в руках – рассеивается… И горчит тогда одиночество крепким кофе без сахара. Пройдут года, и что в итоге? Кресло-качалка у камина, сброшенный с досады плед, тишина в доме, иногда нарушаемая звонким лаем седого четвероногого друга, пара избитых, но любимых тапочек, дождь за окном… Вечный дождь…» - сидела на скамейке в сквере Василиса и со смешанными чувствами смотрела на струи фонтана. Погода, действительно, начала портиться: небо мгновенно затянули тяжеловесные, словно лошади битюги, тучи… Хлынули первые крупные капли, зонтика у Василисы не было. Она встала со скамьи и быстрым шагом пошла домой. Капли становились всё крупнее и падали чаще… Во дворе маячил какой-то юноша с букетом. Василиса узнала знакомую Мишкину фигуру. - Слушай, Вась! Хотел тебя в кино пригласить, а эти чертяки всю воду взбаламутили, - смущённо улыбаясь и краснея, Мишка протянул небольшой букетик Василисе, - так что, нам надо бежать в гостиницу и обдумать тактический и стратегический план дальнейших действий… Кстати, хороший у вас тут виноградник… Я тут тебя пока ждал покусился на пару ягодок… - Мишка не знал, наверно впервые в жизни, как вести разговор, чтобы не сморозить какую-нибудь глупость. - Хорошо, сейчас, только зонт возьму… - Зачем? У меня есть, что мы не поместимся? – Изрёк с отчаянным видом Мишка и раскрыл небольшой автоматический чёрный зонтик. «У него таких как я - второй миллион пошёл…» - думала Василиса про себя. «Нет, такую девушку сейчас попробуй найти. А то либо гулящие, либо пустосмешки, либо страшные и вызывающие. А здесь уникальная комбинация красоты, ума и привлекательности…» - загадочно улыбаясь, шёл с ней под одним зонтом Мишка и всячески пытался скрыть, что смущён до глубины души, - «Блин, я влюбился… О, боже мой, Герман в который раз был прав…» Так они и дошли молча, каждый думая друг о друге со своим уклоном мыслей, внезапно захвативших разум.

- Господа, прошу меня извинить, идея озарила абсолютно неожиданно, как говорят, откуда не ждали, - провозгласил профессор, когда все были в сборе, - «Снесите ж и матери милой Печальных очей моих слёзы»… - он выдержал театральную паузу и воскликнул, - Барятинский! Господа! Барятинский! Нам явно говорили об улице!!! Раньше одна из наших прелестнейших улиц именовалась этой звучной фамилией, - голос профессора от амплитуды колебаний сорвался. - Хорошо-о-о, допустим, - протянул Мишка, - но зачем же так орать?! Конкуренты могут быть по близости!!! Да и что вы себя так не бережете? - Понял… - едва слышно просипел профессор, - эта улица одна из самых старейших в городе, правда, я сразу вспомнил, что в те далёкие времена она именовалась именно Барятинской, после революции переименовали. И знаете, что мне удалось обнаружить в архиве? - Не томите, падре, - Мишка слегка посмеивался. - Там проживало много почтительных и уважаемых людей: Скрипчинский Василий Васильевич – создатель краевого ботанического сада, архитектор Григорий Павлович Кусков, врач Шульц, главный врач краевой психлечебницы Доршт, а вот дом Торбина с фасада очень напоминал губернаторский… И прародительница Альбины в том числе, первоначально, конечно… Дом с насыщенной историей, - голос постепенно возвращался к профессору, - предлагаю посмотреть вживую, так сказать. - Предложение хорошее, давайте глянем в аочаю, - хлопнул в ладони Герман. Компания начала ускоренные сборы. С погодой повезло. Дождь закончился. Солнце начало прогревать влажную землю. В воздухе ощущался аромат неповторимого озона. Город… город… С твоими улочками столько связано. Вот по мостовой несётся почтовая тройка. Но письмо, увы, не успеет дойти до адресата. Вот нижегородский драгун, прибывший только что из Тифлиса, гарцует под окнами любимой девушки под аккомпанемент духового оркестра, сверчков, соловьёв и окрики строгого отца. Вот декабристы прогуливаются по ярмарочной площади и покупают дары привольной житницы. Прошёл летний дождь. Город словно акварельный… потухшие со временем краски под натиском воды приобрели первоначальную свежесть и очертания. Душа порхает где-то под самыми облаками, вкушая аромат, этот чудесный аромат дождя, прибивший пыль к земле. И в этом эфемерном состоянии неопределённой эйфории компания двигалась к заветной улице. Вот миновали площадь, стадион, ворота центрального парка… Эх, Барятинская…Неоживленная движением людей улица. Подходя к заветному дому, компания слегка удивилась, как вновь погода резко начала портится. Солнце исчезло среди тёмно-синих туч, хлынули серебристые полоски дождя, где-то неподалеку ударила молния, сопровождаемая раскатами грома. Атмосфера и без того навевала готикой и мрачностью. Непонятно чему радовался один профессор: - Ох, господа! Это же шедеврально!!! Посмотрите на это архитектурное творение! Замок, конечно, в некотором запустении, вид заброшенный и мрачноватый из-за отшелушившегося фасада, да и вообще… Но ещё Бентковский в своё время писал об этом чуде градостроительства… - Атмосфера располагающая… Замок – прямо декорация к фильму ужасов…

Особенно в его нынешнем состоянии… Аура жутковатая… Да ещё и эти ведьмины гнёзда на ветках… И вороны, - откуда они здесь? Брр, мрачное место, - Альбина никак не могла осознать, что это, возможно, истинно историческое для неё место. - Какие все стали мнительные! И так, что писал Бентковский? – Буркнул Мишка. Профессор открыл портфель, достал какие-то листы и начал с упоением цитировать: - Двухэтажное, с мезонином и подвалом, кирпичное оштукатуренное здание расположено к югу от центральной части города, на улице, застроенной преимущественно домами конца XIX - начала XX века. Своей объемной композицией, характерным обликом и цветовым решением оно выделяется на фоне окружающих домов, создавая художественный акцент в довольно однообразной застройке... Редкий для города пример постройки в стиле модерн, стилизующий готические мотивы. Дата строительства указывает на некоторое запаздывание стиля, характерное для провинции… Здание, - делится сквозным коридором на две части - северную и южную. Северную занимали парадные помещения (вероятно, гостиная и кабинет) и вестибюль, жилые комнаты выходили окнами во двор. В архитектурной обработке главного фасада опять-таки стилизуются готические мотивы… - Это всё замечательно, но двери заколочены, на воротах замки, и никаких особенностей в отдельности нет… Может мы ошиблись в предположениях? – Герман в недоумении пожал плечами. Компания оказалась в странном тупике – не то они неверно истолковали все предыдущие знаки, не то … Они вместе осматривали каждый кирпичик, заглядывали в окна (в комнатах был скоплен всякий хлам уже более современного периода, толка большого из него не виделось), перелезли, в итоге, во дворик и осмотрели дом с тыльной стороны. Заглянули в хозяйственные постройки. Безрезультатно. Напряжение нарастало. Гроза утихла, но редкие и уже скорее скупые последние капли срывались с южного неба. Тишину то и дело нарушала стая черных ворон, явно почуявших, что их покой нарушен чужаками. Зонты взять забыли. Все промокли и приуныли – пришлось возвращаться в гостиницу. Герман снял ветровку и накинул на плечи Альбины, у Мишки ветровки не оказалось, о чём он в этот момент жалел как никогда. - Самое удивительное было то, что насколько мы удалялись сегодня от этого особняка, тем светлее становилось вокруг, а там прямо чувствовалось что-то такое страшное, мрачное и наводящее мурашки по коже… - Альбина укуталась по уши в одеяло и пила горячий чай. - Мы что-то упустили, - озадаченно кусал губу Мишка. - Ещё бы, Альбиночка, - делая вид, что он игнорирует Мишкину мысль, профессор взбудоражено оживился, - стоит ещё проанализировать всё, что мы имеем, так что предлагаю напрячь мозги, ну а поразмыслить вместе: уже отложить на завтра. - Утро вечера мудренее, мы и так столько времени провозились под дождём… Всем надо отдохнуть…

В догадках, домыслах прошло ровно двое суток. Все мысли о тайниках во дворе или в доме таяли на глазах, как только Мишка с профессором и Германом проверяли версии на практике с металлоискателем, обшаривая повторно все уголки и прочёсывая ни один километр по уже успевшему надоесть участку и дому. Позже в ход пошёл новый приборчик, сканирующий почву, словно аппарат узи. Мишка называл его своим третьим оком. Но тут же общественность заинтересовалась странными поисками на участке «замка с приведениями». К почету горожан следует сказать, что наши сограждане проявили бдительность, обратившись в милицию. Органами была проведена проверка документов, ситуация накалялась. Спас её профессор, (хоть и не надолго) пояснив, что здесь ведутся спасительные работы по дальнейшей судьбе дома. И что так или иначе он добьется реставрации дома, а то замок скоро превратится в руины. И это было сказано искренне, действительно Даниил Александрович много лет бился над тем, чтобы архитектурные жемчужины города начинали реставрировать. Пока велся этот разговор, Мишка нашел отверстие в стене, что-то вроде едва зашпаклеванной кладки ниши, но она оказалась почти пуста, не считая горку пепла и едва сохранившегося лоскутка черной материи, хотя над нишей, среди рельефа, чётко проступал выдолбленный силуэт единорога. Василиса с Альбиной проводили время в библиотеке, ища разгадку там. Вечером все собрались в уютном, стилизованным под средиземноморскую Европу, кафе. Сгорая от усталости, компания приходила к общим выводам. - У нас ровным счётом ничего… Кроме единорога на стене и маленького лоскутка какой-то непонятной ткани черного цвета, - Мишка пристыжено смотрел на окружающих. - А мы нашли массу материала по этому участку и этому дому. Хотя по сути в этом сложно найти что-то подходящее, - Василиса коснулась чашки кофе губами, но едва

сделав глоток, продолжила. - Дом имеет в народе дурную славу: сначала он принадлежал Анне Назаровой, после он был продан другой владелице, имя которой не сохранилось, по одним источникам… По другим, - замок был продан очень известному на тот период времени бакинскому миллионеру Ага Балы Гулиеву, по другим версиям, часть дома всего лишь ему сдавалась. По последней версии, там происходили странные пикантные события, не буду вдаваться в подробности. Если идти по этому пути, то ещё одна часть сдавалась игуменье Иоанно-Мариинского женского монастыря, а верхние этажи сдавались монахам из Закавказья… Чёрный лоскут мог быть как у неё, так и у последних. - Так вот кто мне мерещился вчера ночью – люди в чёрных сутанах, лица которых были прикрыты длинными чёрными капюшонами, почти что «Энигма»… - Михаил, при чём здесь немецкая шифровальная машинка? И надо больше спать по ночам, а не гулять в одиночестве по некрополям, не то ещё тебе не то привидится, - ухмыльнулся профессор. - Я имел в виду группу музыкальную… а ведения прошлой ночью, точнее, в сумерках вечера на заднем дворе нашего «излюбленного» особнячка были точно… - Так, сейчас время не время устраивать разбор полётов, - оборвал Герман, - тайник вскрыт, это факт. Кто его вскрыл и когда? Непонятно. Если учесть, что за долгое время кого там только не носило, ведь не один день прошёл… - Ндаа… там, действительно, чего только не было и госпиталь во время гражданской войны, и во время Первой мировой… И роддом, и общежитие… - Ясно, значит, отправляемся отрабатывать все возможные версии. - Не знаю, где искать владения Гулиева; закавказских монахов; людей, родившихся в этом роддоме; раненных и врачующих во время войн; жителей общежития… Но точно понятно одно, - надо, чувствую ой как надо посетить эту монашескую обитель! Атмосфера витала здесь гнетущая, будто кто проклял здешние окрестности, что-то тревожное висело в воздухе. И от этой неопределённой тревоги хотелось бежать из этого необъяснимо странного места. Только местные знали муки этой монастырской слободы. Время творит порой странные вещи. Мир переворачивается с ног на голову. Кто бы мог подумать, что на месте Иоанно-Мариинского монастыря сейчас находится психиатрическая больница или лечебница под покровительством православный церкви. А до этого нарушила мир святого места революция, в лице тех, кто сначала в двадцать четыре часа отправил монахинь на все четыре стороны в одном носильном белье (в лучшем случае); позже голодом эпохи сморил сирот, оставшихся без родителей, погибших в гражданскую… А что же дальше? Дальше всё глумливее и только то… На земле, пропитавшейся и до тошноты насытившейся людскими смертями и страданиями, возвели Дом отдыха… Интересно, можно ли было отдохнуть на осквернённых святынях, на месте трагедии жизней человеческих? И всё это страшное наследие теперь давило на и без того душевнобольных людей… Разговор с руководством результатов толковых не дал. Кто же мог, чисто практически, вспомнить какую-то странную историю про снимающую комнату в необычном доме монахиню… Профессору посоветовали обратиться в краевую епархию. Так и удалялись они с некоторой долею обреченности никогда не отыскать спрятанные сокровища и осадком давящей атмосферы прошлого. Зато их конкуренты не дремали. Евгения Петровна с Константин Филипповичем ни на секунду не упускали из виду Германа с Мишкой и профессором, когда они дотошно изучали замок «с привидениями», а теперь не выпускали из наблюдения всю компанию целиком, сидя вдвоём на дереве, с биноклем, силясь урвать полный двойной обзор в оба глаза. Неожиданно по плечу Ивану Филипповичу кто-то похлопал, на что он гневно шикнул супруге: - Нашла время, чтоб меня спихнуть… - Дурень, ты в своём ли уме? Я тебя не трогала! - Ну да… Через определённое время кто-то похлопал легонько по плечу Евгении Петровны: - Так, клоун, ты мстишь за то, чего не было, а не то щас тоже тебе двину, - она въелась гневными глазами в Константина Филипповича, на что тот только пожал плечами, окончательно ничего не понимая. Ещё через несколько минут оба услышали меж своих ушей явственный шёпот: - Ой, коллеги, клад ищем или преступников выслеживаем? После чего, супруги Дурноплясовы, словно две сорвавшиеся сосульки отправились в недалёкое четырехметровое путешествие к земле. Оправившись, они увидели странного шептавшего им человечка перед собой. Горемыки не знали, что перед ними пациент лечебницы, сошедший с ума на почве кладоискательства… - Дорогие мои, я знаю, что вы ищете, и знаю даже где это найти, - тихо и вкрадчиво начал пациент свою речь. Дурноплясовы заворожено слушали. - Монахиня…. Монахиня…Она иногда здесь бывает, но редко… Последнее время что-то не часто… Особо… Особо… - речь казалась невнятной и несвязной, суть было уловить сложно, но супруги напряглись, а кладоискатель продолжил, - она, она рассказала мне по большо-о-ому секрету, - тут он огляделся по сторонам и нагнул к себе Дурноплясовых, - от родника, от кринички чуть-чуть… лес… село…высоко… завалена… пещера… отодвинуть и идти, отодвинуть и идти, а там, там… там… свет в конце туннеля и он… - Кто? – Не выдержав, в один голос рявкнули от нетерпения Евгения Петровна и Константин Филиппович. - Конь в пальто! – раздражился душевнобольной, но тут же он загадочно улыбнулся и начал убегать по дорожке от них вприпрыжку. Чете Дурноплясовых пришлось долго побегать за новым знакомым, чтобы всё-таки добиться того, что должно быть ТАМ. А пациент лечебницы, будто нарочно, то сбавлял скорость, позволяя им чуть сократить дистанцию, то вновь прибавляя, когда до него было совсем рукой подать. В один такой момент Евгения Петровна всё-таки успела зацепить его за рукав, от чего тот повалился на землю. Дурноплясовы налетели сверху, и ему уже не было другого выхода, но не тут то было. Поймать его – было одно, принудить сказать – другое. - Говори, что там должно быть? - Где? - Там, где заканчивается туннель пещеры! - Пещера? А какая пещера? - Та, что недалеко от родника! - Какого родника? - Издеваешься, гад такой, я те щас!!! - Ой, а вот угрожать не надо… не надо… У тёти есть конфетка? - Щас тебе покажу конфетку!!! - А была бы конфетка, была бы разгадка! Неожиданно Константин Филиппович протянул ему пачку аскорбинки, завернутую, действительно, словно конфетой. - Ух, ты, конфетка!!! А вот дядя дал конфетку – ему скажу, а тебе – злая и жадная фурия ни за что!!! Пациент развернул аскорбинку и положил одну на язык, словно ребёнок в блаженстве потянулся и на ухо Константин Филипповичу прошептал: - Фигурка единорога! – Взглянув недобрым взглядом на Евгению Петровну (которая готова была взорваться, как закипевший чайник на плите, но сдерживающей себя из-за общей цели, едва сдерживала пар), пациент фыркнул, - Фурия! - И удалился, переполненный чувством собственного достоинства. - Фигурка единорога!!! Теперь-то мы их опередим, и денежки наши! – Константин Филиппович запорхал перед ещё не успокоившейся супруги.

12.

Компания сидела в скверике неподалеку от епархии и томительно ожидала профессора. - Что-то давненько этих барракуд не было видно?... – Мишка сидел на краю лавочки и мотал ногой. - Сплюнь, а то вдруг опять пакостить начнут! – Поняла о ком речь Альбина. - Не начнут, у меня для них небольшой сюрприз, который отвлечет их пусть на некоторое время, но всё же, - Василиса таинственно улыбнулась. - Что ж ты им приготовила, Джоконда нашего дивного города?! – С явной трепетной симпатией поинтересовался Мишка. - Очень надеюсь, они клюнут, на вовремя рассказанные мной одному пациенту психиатрической лечебницы, историю… Пришлось, конечно, его слегка обработать, но почва была благотворной, этот душевнобольной, оказывается, сошёл с ума в результате поиска кладов… Ну приложить ещё знание города, окрестных местностей, маленькую фигурку в тему и вуаля!!! Тьфу-тьфу-тьфу, боюсь сглазить ненароком… На горизонте виделся летящий в их сторону профессор, он явно что-то узнал: - Господа! Есть сведения, но надо бы подкрепиться сначала. - Да, не помешало бы, - согласились Герман и Мишка. - Сразу видно, мужской организм требует подпитки… - Василиса бегло глянула по сторонам, - о, тут есть недалеко замечательная пиццерия, никто ничего против итальянской кухни не имеет? - Мы за! – Откликнулась мужская половина компании. Пиццерия оказалась очень уютной и до щемящего в сердце напоминала пиццерию на их родной набережной, но только внутренним убранством. Снаружи, - это был небольшой домик, с подкошенным мезонином, соседствующий с другими скромными старинными домиками. Что-то в них было неопределённо домашнее и близкое духу. Угадывая общее настроение, профессор с грустью улыбнулся, вздохнул и почему-то начал рассказывать не вести из епархии, а сведения, касающиеся именно этого дома и улочки:

- Представляете, на этой улице, именовавшейся когда-то Семинарской, в этом доме жил когда-то прославленный на Кавказе военный деятель, генерал: Павел Александрович

Мачканин… Дом построил ещё его отец, и в нём прожило бы не одно поколение, если бы не революция… А вот соседний дом тоже принадлежал семье Мачканиных, но жили там не менее интересные люди. Слышали что-нибудь о Беневском?... Василиса, конечно, знает, но вот вам расскажу. В соседнем одноэтажном доме жила, а точнее квартировала семья Беневских, глава которой, Василий Дмитриевич когда-то написал музыку к песни крейсер «Варяг», хотя вы можете возразить, что мол, в других общепринятых источниках упоминается как композитор - музыкант 12-го гренадёрского Астраханского полка Александр Сергеевич Турищев… Но любой знающий краевед скажет обратное. Ой, вы меня простите, что увлёкся совсем другим… Изучая историю, просто не могу оставаться равнодушным… Даже мимо прохожу и вижу картинки прошлого, меня тогда и подавно не было ещё, но так явственно вижу… Вижу, как достопочтенный генерал с удовольствием копается в земле своего палисадника, сажая нежно-лиловые и белые розы; слышу, как детский хор поёт: «Не скажет ни камень, ни крест, где легли, Во славу мы Русского флага,
Лишь волны морские прославят одни Геройскую гибель «Варяга»!... И чувствую аромат тех потрясающих роз, ни на что другое непохожий. В такие моменты, кажется, что ты прожил уже не первую жизнь и, дай Бог, не последнюю…

- Профессор, вы, наверное, зачитывались рассказами Ильи Дмитриевича Сургучёва? – Василиса понимала Даниила Александровича как никто другой. - И не только Сургучёва, но и Филиппова, и Ширяева… Чего стоит «Китеж» Сургучёва или «Неугасаемая лампада» Ширяева… Профессор так и не притронулся к своей пицце, рассказывая и жадно всматриваясь куда-то в манящую даль. Было в ней что-то зачарованное и близкое-близкое… - Новости и у нас… И из сведений, которые удалось получить, выходит два пути, которые необходимо проверить: три гостиницы, в которых интересующая нас монахиня останавливалась – это «Варшава» гостиница с ресторацией, «Лондон» и «Париж»… - Прямо какое-то турне по Европе, не выезжая за пределы города! - И второй путь Воронцовская роща, принадлежавшая когда-то Антону Осиповичу Груби… Кстати, названия гостиниц изменились, некоторые потерялись среди домов, на месте одной совсем иное здание… Возьмём, к примеру, «Варшаву» - совершенно неприметное, угрюмое и серое здание, не скажу, что там сейчас, не так давно была швейная фабрика. А вот «Лондон» исчез, на его земельном участке сейчас торговый центр… Из гостиниц по прямому назначению остался «Париж», когда-то, в те самые времена, принадлежал братьям Строгановым, а сейчас, господа, вы не угадаете её название, расположение, - профессор загадочно засмущался. - Неужели наша, где мы уже практически стали долговременными постояльцами? - Именно так, Альбиночка, вы правы. - А что за Воронцовская роща? – Мишка недоуменно вглядывается в ту даль, которой так умилялся профессор. - Это совсем просто, роща Груби сейчас ничто иное как Центральный парк, - засияла Василиса от быстро пришедшей в голову мысли. - Дело за малым, всего то: проверить все объекты… Мишка быстро забрал металлоискатель, «третье око» из гостиничного номера, и компания начала поиски. Далеко идти не пришлось, первый в очереди оказался «Париж». Но, уже практически свои, стены ничем не смогли помочь. Друзья двинулись на «Лондон»… Но тут их ждала «Аврора». Обследование ни к чему не привело. Сидя на

Дата добавления: 2015-09-29