Наизнанку. Московский роман 14 страница

Он запихал в рот небольшой ломтик кремового торта, запил шампанским, отрыгнул и вышел к гостю. Альберт тоже ушел.

К торту с чайной ложкой подсел Гном и начал жадно уплетать его, при этом чавкая, раскрывая рот и что-то приговаривая.

– Гном, ты же билдер, тебе вроде нельзя, чувак. Ты чего творишь, – спросил его Кроха.

– По хер, сегодня можно по двум причинам, Кроха. Во-первых, у моего кореша день рождения, во-вторых, у меня сегодня разгрузочный день, могу жрать, что захочу, вот так.

И он чавкал, жевал и проглатвал, забывая про свою диету и сухие мышцы. И снова забежал Альберт, всмотрелся внимательно в программу и сказал, что мы с Валеркой вторыми идем со своим номером в кожаных плащах.

– Так он же на «вечере»? – сказал я.

– Уже скоро закончит, это не «вечер», просто просили подойти.

– А-а.

– Так что переодевайся.

Первым номером шел Гном, со своим сольником Графа Дракулы. Гном держался за живот и что-то бормотал себе под нос, у него вообще была привычка разговаривать с самим собой.

– Гном, дружище, ты чего за пузо держишся? – спросил я, видя его раздраженную физиономию.

– Да переел, это жирно для меня, я забыл и увлекся, у меня хронический панкреатит. Че-то совсем хреново.

И вправду он как-то позеленел, осунулся в момент, я потрогал его лоб, он весь горел.

– Чувак, у тебя, по-моему, температура.

– Да это, сука, приступ. Надо съесть ферментативные таблетки, отпустит, но с собой нет.

– Слушай, по-моему, в аптеке через дорогу можно взять, там 24, давай схожу, – сказал Кроха.

– Да брось ты, у тебя же днюха.

– Знаешь, мой кореш плохо себя чувствует, поэтому я сбегаю, и это не займет много времени.

– Давай, чувак, сходи, – сказал я, и в считанные секунды Кроха вышел за лекарством. Ну, а я начал готовиться к номеру, так как мы по понятным причинам уже шли первыми.

Мы намазывались детским маслом «Джонсон и джонсон», чтобы блестеть. Я спросил Валерку:

– А чего он хотел-то?

– Кто? Звезда, что ли? Да ничего, рассказывал, как мной восхищается, и приглашал в ресторан завтра.

– Ясно!

– Чувак, спину мне помажь, а то не дотягиваюсь. Как у тебя с теткой из «Зависти»?

Я плеснул себе на руку масло и начал растирать его широкую спину.

– Не знаю, пока без динамики, посмотрим. Пока секс и больше ничего.

– А ты что, хотел, чтоб она женой твоей была, после того как отработала сто пятьдесят лет в лучшем клубе для мужиков, не думай даже об этом. Это стена, через которую не перелезешь, чувак, поверь.

Не сказать, чтоб я был ошарашен, но он был прав, наверное. Но бывают же исключения, которые подтверждают правила.

На сцене мы отрабатывали с удовольствием, как и всегда, когда есть народ. Девки визжат, что-то выкрикивают, и ты заводишься, и наш синхрон был четок и мощен на удивление. Казалось, что сегодня мы были звездами. Мне казалось, что я, Валерка, музыка и этот зал, одно целое, как живой, чувствующий организм. Я пытался найти ее глазами, чтоб никто не понял, что я кого-то выглядываю, но было темновато и слишком много народу. Отработав, мы вернулись туда, откуда пришли.

В гримерке что-то все собрались, была суета, причину которой мы поняли не сразу.

– Что случилось, парни? – спросил Валерка.

– Кроху машина сбила.

– Сбила? Насмерть?

– Нет вроде бы, но его увезли на «скорой». Вот дерьмо, блин, чувак только хотел купить лекарства, и то не себе.

– В какую больницу отвезли?

– Говорят, что в Склиф, тут недалеко.

Альберт был разъярен, всех отчитывал.

– Не хер было пускать пьяного Кроху на улицу, думать надо иногда и головой, а не другими местами.

Вечер был испорчен, и если честно, я даже не выходил из гримерки до утра, не хотелось видеть этих людей, которые веселятся, отдыхают, танцуют и соблазняют, им все равно не понять. У Гнома к утру все прошло, и по нему было видно, как он переживал. И после работы он отправился в Склиф. Ну а я залег на диван, укутался каким-то старым, клетчатым пледом и вырубился до утра. Перед тем как заснуть, меня переполняли странные чувства, а утром где-то около семи меня разбудил Валерка, и мы отправились спать дальше домой.

Но дома я уснул не сразу, такое часто бывает, когда перегуляешь. Ворочался, ворочался, думки все какие-то, вспомнил Николая, мы давно не созванивались, трудно сказать почему. Но когда-то я жил у него, он был любезен со мной и добр, предоставил кров и я часто спал у него в подсобке, молился там же, чтоб так было дальше. Некоторое время я жил у него, но вскоре этот факт очень раздражительно подействовал на его маму, ей 106 лет в обед, но это не важно, важно то, что Коля не мог и не хотел с ней спорить, он ее вроде как боялся. Из его рассказов я понял, что мама больше отдавала предпочтение его брату, то есть своему первенцу, несмотря на то что он был последним алкашом и так и пропил свою квартиру, а к Коле относился, как к возможности нажраться на халяву. Я неоднократно слышал, как Николай рыдал по ночам, как ребенок. Странно видеть взрослого мужчину, рыдавшего в подушку. Мне было жаль его, и я не хотел напрягать их с матерью своим присутствием. В очередной раз дал бабки – хорошо, не дал, значит, говно. А мама… А что мама? Старый, больной человек.

– Пусть он здесь не живет! – вот такие были ее слова, я их слышал.Мне Колю было жалко, а не себя. Бедный Коля, это расходилось с его понятием самаритянства. Все хорошо, Коль, все нормально.

Она

Я открыла глаза. Спать не хотелось, но понежиться в кроватке, поперебирать ножками и пальцами одеялко и простынку было приятно и уютно.

Который час? – подумала я. Где мама: на работе или уже дома? Интересно, есть ли что-нибудь покушать? Если мама уже дома, почему я ее не слышу? Правда, обычно, когда я отсыпаюсь, мама тихонечко смотрит телевизор в своей комнате.

Я еще сонно осматривалась, этакое сканирование самой себя со стороны, иначе не назовешь. Все вещи, игрушки, поделки, фотографии, аппаратура, картинки на стенках – это я, моя жизнь, от детства до теперь, как у Горького, которого я так и не дочитала.

Блин, где же звонит, телефон или мне кажется, что где-то звонит? Да нет, точно гудит бесшумка. Рукой я нащупала мобилку, хорошо расположившуюся почти под кроватью.

– Алло. Хорошо. Я поняла, буду раньше. Давай, до вечера.

Звонили из клуба. Папа попросил меня сегодня выйти, и пораньше, из-за корпоратива. А если сам Папа попросил, значит, приказал.

Меня тошнило уже от всего этого, но как жить-то, если делать я ничего не умею и не хочу, собственно говоря. Открыть бы свое дело. Какое? – спросите вы, да любое, но в идеале хочу владеть ночным клубом, быть хозяйкой и смотреть на жизнь иными очами. Приказывать, увольнять, принимать на работу, следить за всем. Строить и реализовывать планы и проекты буду я, а не какой-нибудь жиденыш-мажор из МГИМО. И для этого требуется всего-то миллион долларов. Это лет семь, восемь моих ночных танцев и большая из них в VIP-кабинках, а потом смело в дурку на лечение сосудов головы.

Снова загудел мобильник, наконец-то.

– Да, сладкий, привет, как ты?.. Сегодня?.. А что, у тебя сегодня выходной? Думаю, невозможно, меня вызвали на работу в срочном порядке… Алло, что ты замолчал? Не молчи, ты обиделся?.. Откуда ж я знаю, просто вызвали, я не могу, прости… Алло, ты не можешь меня понять, что ли? Не надо сейчас так говорить, это лишнее… Не перебивай, ты все знаешь…. Это относится как ко мне, так и к тебе. Не будь идиотом, почитай еще раз ваше «крейзи-меню», освежи свою память… Да все у вас там выезжают. Знаешь, если б ты был из хора мальчиков при церкви, то да! А так, извини… и вообще, блядь, о чем мы говорим, тебе обязательно надо было взбесить меня пораньше сегодня? Еб твою мать, Малыш, у тебя это получилось!..Я отключилась. Продолжать разговор не было ни сил, ни желания. Его мужское самолюбие ушло далеко от него самого. Господи, ну зачем же мне портить и так никакие нервы, он же должен это понимать, хотя он еще совсем дите малое, неразумное. Сколько же надо иметь сил, чтобы жить на земле? А ведь не так давно мне искренне казалось, что нет ничего страшней школьных проблем и что в самой жизни без школы все намного проще. Оказаться бы сейчас на необитаемом острове, чтобы никого и близко не было, ну, может, кроме Малыша, после того как чуть подрастет. Услышать бы его запах и бархатный шум сине-зеленого океана, ощутить тепло африканского солнца и уловить легкий ветерок где-то во Французской Полинезии. Эх, мечты, мечты.

Уже через часик я спокойно потягивала ароматный кофе на кухне. В коридоре послышались шаги, и скрипнула входная дверь.

– Детка, ты проснулась? Вчера я не могла до тебя дозвониться весь день.

– Да, мамулечка, я была со своим цыпленком.

Мама подошла ко мне и нежно чмокнула, я обняла ее и начала жаловаться.

– Дурачок меня обижает и ругается на меня не по делу.

Мама улыбнулась. Ей напомнило это меня совсем маленькой, когда я на кого-то жаловалась и искренне, как все дети, переживала за что-то.

– А что такое? Из-за чего?

Тут я уже стала взрослой.

– Из-за того, что я должна сегодня выйти на производство, а он специально взял выходной, чтоб вместе провести. Но я-то тоже в свой выходной буду «крутиться».

Я ждала, что мама как-то откомментирует, но она промолчала.

– Я ужасно хочу есть.

– Хочешь, я для тебя что-нибудь приготовлю?

Мамины глаза загорелись, и она, как ребенок, запрыгала от удовольствия.

– Хочу, хочу.Мне оставалось только придумать, что именно.

Он

Валера расхаживал возбужденно по комнате.

– Надоело все на хрен: работа эта и график дурацкий ночной, и все прочее дерьмо. Хочу спокойствия, хочу стабильности в работе, и заработке, короче, чувак, я устал!

– У тебя хандра, браток, – сказал я, надевая черную майку.

– Я сам, как хандра, – Валерка на секунду задумался. – Мне уехать надо будет на неделю, может, больше.

– Что? Сваливаешь уже? Заработал бабок и летишь в Майами на курорт? Искупаешься в океане…

– Издеваешься, что ли? Майами! Лечу в Турцию со своей жирной свиньей, она пообещала мне треху «грина» подкинуть, если типа отдохнем вдвоем в сраной Турции.

Я заулыбался:

– Турция? А почему не Майами?

– Че ты пристал со своим Майами? Как будто каждый месяц туда летаем, как к себе домой? Ты хоть на глобусе-то сможешь мне его показать?

– Не знаю, а глобус есть?

– Для тебя достану и воткнешь мне красный флажок, когда найдешь этот Майами.

– Смешно.

– Не смешно, блядь, а грустно.

– Так и я о том, что не смешно! – Я плюхнулся в кресло и взял в руки журнал.

Валерка сидел на краю изломанного дивана и искренне грустил.

– Когда летишь?

– Завтра утром.

– Можешь отказаться?

– Могу, но деньги нужны, поэтому не откажусь.

Я смотрел на Валерку, в таком задумчивом состоянии я видел его впервые. Он был весь в себе, в своих мыслях. Мне даже показалось, что он вот-вот разрыдается, как маленький мальчик, у которого отняли любимый пистолет.

– Это всего неделя, семь дней, и после ты вернешься с бабками в кармане. Согласись, не у каждого есть возможность сделать треху за семь дней.

Он тяжело поднялся с дивана.

– Соглашусь, – совсем тихо ответил он мне и пошел на кухню.

Был вечер, и у меня был выходной. Я тупо смотрел ящик и какой-то старый черно-белый фильм. Скоро и я стану черно-белым фильмом, подумал я, как раз в тот самый момент, когда я об этом подумал, зазвонил противно мой мобильный. Я достал его из кармана своей куртки.

– Да!

– Что да, Малыш? Я соскучилась, а ты нет?

Как же я всегда счастлив, когда она звонит и вот так начинает разговор. Я вообще счастлив, когда она звонит, и меня уже совсем не напрягает черно-белый фильм.

– Я тоже так сильно соскучился, что даже не знаю, как хочу увидеть тебя и побыстрей тебя зацеловать и заобнимать! Когда? Когда? Когда?

– Всегда! Всегда! Всегда! – она засмеялась так искренне и чисто, словно счастливый ребенок.

«Е-мое», – подумал я, Валерка же уезжает, и никого не будет дома.

– Послушай, ты завтра работаешь? В клуб выходишь?

– Да, милый, думаю, да! Что-то хотел предложить? Я вся в нетерпении.

– Хочу сделать предложение, от которого ты не сможешь отказаться!

– Малыш, ты «Крестного отца» посмотрел? Или замуж меня уже зовешь?

– Я хочу сказать, что я тебя люблю!

Через небольшую паузу на другом конце трубки я услышал признания в свой адрес. От этого вечер стал казаться замечательным.

– Какое предложение, Малыш?

– Мы завтра с тобой увидимся, и я хочу, чтоб мы остались у меня дома, Валерка к родителям уезжает ненадолго.

– Вон как, неплохая мысль, можно попробовать.

– Ну что, тогда до завтра, моя любимая девушка?

– До завтра, мой любимый юноша!

Голос у нее был мягкий, ласковый, я любил ее голос.

В эту ночь я спал, как ребенок. Открыл глаза уже к обеду: «Ничего себе, сколько я спал», даже и не помню, что снилось, и не помню, как заснул. Такое случается, когда в жизни царит гармония и повседневные проблемы решены каким-то непонятным образом.

Я встал с дивана и поплелся в другую комнату, но она была пуста, кровать заправлена, Валерка уехал и даже «до свидания» не сказал.

Я должен был в ночь выйти на работу, но позвонил менеджеру и сообщил, что заболел и, видимо, надолго. Менеджер равнодушным голосом сказал, чтоб я выздоравливал. О да, наш стрип-клуб не был госинститутом, и по случаю болезни медсправки не требовались. Мне было только на руку. Тем более я немного устал и хотел бы отвлечься.

Мой план на сегодня был прост и примитивен: сходить в спортзал и прибрать немного эту помойку, т. е. квартиру. Мусора, как всегда, было до потолка и немытой посуды после нас с соседом – не меньше. Не скажу, что я такой уж педант, нет, тем более эту задрипанную старую квартиру мы просто снимали. Приводить в порядок чужую хату совсем нет настроения и желания. Но сегодня было исключение, и именно поэтому я заставил себя взять в руки влажную тряпку, чтоб протереть пыль на тех местах, где она плотно и густо осела. Я почесал репу, немного поразмышлял, с чего бы мне начать, потом налил себе растворимого кофе в чашку и тупо начал протирать пыль с телевизора. Позже меня посетила мысль: может, не полениться и купить Саше цветы, например хризантемы? А может, вообще устроить романтический ужин? Нет, это бред, готовить я не умею ничего, кроме яичницы и овсянки. Значит, как будет, так и будет, куплю бутылку вина, и достаточно романтики.

Часа два мне хватило на эту уборку, после чего со спокойной душой и чувством выполненного долга я отправился в зал.

Там я пребывал часа три и, по-моему, переборщил слегка на железках, позабыв, что вечером еще предстоят упражнения. Силы были мне нужны. По дороге к дому я остановился у цветочного ларька и по сто рублей за штуку купил желтых хризантем. Дорого, блин, также дорого, как и розы, хотя, по-моему, розы – не очень красивые цветы. Хризантемы красивее и пушистей, к тому же не колются. Дома я прождал Сашу до часа ночи и за это время посмотрел четыре фильма разных жанров, просто так, от скуки и от вечного нескончаемого ожидания. Я уже начал сомневаться, стоило ли вообще суетиться и приглашать Сашу к себе на романтик. Да и какой романтик, к черту, в этой вонючей квартире, со сломанной и неудобной старой мебелью. У меня даже ручного пульта для ящика не было, ведь ящик был советского производства. Неудобно, блин, все это. Чувствуешь себя натуральным бомжом и лохом, стыдно девушку привести, убежит сразу после того, как увидит тараканьи гонки на кухне. Я немного нервничал, для меня непонятна была реакция Саши после того, как она перешагнет порог этого чахлого приюта для бездомных. Я никогда никому не завидовал в жизни, но в данной ситуации мне дико захотелось поменяться местами с каким-нибудь богатеньким мажором, у которого есть свое удобное, красивое, модное жилье. Многие скажут, что, мол, не в хате дело и не в том, как она обустроена. Дело в тебе самом, в твоей, блин, харизме. Соглашусь, но их бы на мое место, я бы посмотрел, как бы они себя чувствовали, когда сердечная мышца сокращается со скоростью ветра в ожидании прихода второй сердечной мышцы, которая сокращается не меньше твоего. А дома у тебя «срач» и сломанная мебель, на которую вы по ходу дела должны умиротворенно улечься и изучать камасутру.

Вместе

Звонок в дверь заставил меня встать с кресла и резко подбежать к двери. Перед тем как отпереть замок, я выдохнул целых три раза и повертел головой и затем еще выдохнул один раз и только тогда открыл эту дверь коричнево цвета. А потом я увидел ее и обомлел. Казалось, что сердце выпрыгнет из груди и побежит скакать на улицу и безумно радоваться, и орать от счастья, что на этой грешной земле живет совершенство, и это самое совершенство смотрит на меня влюбленными карими глазами.

– Привет, Малыш, я соскучилась!

– А я умирал без тебя, хорошо, что пришла, ты спасла меня!

Я обнял ее сильно-сильно. Так я никого не обнимал и, думаю, не обниму. В этом узком коридорчике мы целовались так, что даже стены дрожали от возбуждения. Дальше я ничего не помню, все было как в тумане или дурмане, а может, и там, и там одновременно. Помню, что через мгновение мы оказались на кровати и быстро раздевали друг друга. Не знаю почему, но в голову пришла одна ассоциация из моего прошлого, когда моя девушка Оля просила, чтобы я снимал с себя всю одежду перед сексом. В комнате было темно, свет был всюду выключен. Молоденький месяц просматривался через окно. Снаружи разгулялся ветерок и с шумом пытался ворваться в комнату через плотно закрытые ставни.

– Малыш, обними меня еще сильней, целуй еще слаще, я вся твоя, мне никто не нужен, только ты!

– Мне, кроме тебя, тоже никто не нужен.

Я любил ее страстно и нежно, бурно и тихо, огненно и грубо. Я смотрел на нее, как она дышала и откидывала голову назад, и ее шикарные волосы аккуратно покрывали мягкие перьевые подушки, будто гжелевые рисунки на белых глиняных блюдцах. Ее большие глаза были закрыты, и, лишь когда Саша говорила мне, что счастлива, она немного открывала их, и это было божественно красиво.

– Я так много хочу сказать тебе. Мне так…

Она аккуратно и нежно дотронулась до моих губ своими длинными ангельскими пальцами, так что я не закончил то, что собирался ей сказать.

– Я все знаю, малыш, ты не говори мне, я все вижу и чувствую, – через маленькую паузу она добавила: – Я люблю тебя!

Я никогда не думал, что от этих трех слов у меня могут выступить слезы. Если б кто-нибудь мне раньше сказал, что такое возможно, я бы рассмеялся и сказал, что это не мужик, а тряпка.

Я не был готов к такой своей реакции. Я пристально смотрел на нее, а она на меня. Мы лежали на кровати голые и были раскрыты друг перед другом, как книжки. Саша дотронулась до моей слезы, и мне показалось, что она тоже плачет. Этот момент я не забуду никогда.

Боже! Что происходит? Я сошла с ума. Я трогаю его, обнимаю, целую и боюсь отпустить. Я боюсь, что это все сон, а сны когда-нибудь кончаются.

Он плачет, или мне показалось? Неужели это слезы? Они соленые, как морская вода, и такие же настоящие, как молодой месяц на небе. Я смотрю ему в глаза, и у меня тоже текут слезы. Что это, любовь? Или что-то большее? Боже, я почувствовала, как разрываюсь на части, так не может быть, ведь я не готова, только не сейчас!!!

– Я вижу себя в твоих глазах.– Поцелуй меня еще раз и обними, как будто в последний раз, ведь я любила тебя всегда!

Я коснулся ее губ и почувствовал, и услышал, как усиливается ветер за окном. Я не хотел жить на Земле, если б ее не было.

Не могу сказать, сколько длилась эта ночь, возможно бесконечно, возможно слишком мало. Но именно в эту ночь я понял, что есть что-то намного больше и выше, чем любовь.

Под утро мы обнялись так сильно, будто кто-то нас хотел разнять и растащить по разным углам. С другой бы девушкой я бы помер от затека шеи, рук и ног. Но спали мы долго и даже не разлеплялись.

Проснулся я первым в четвертом часу дня. Саша еще спала и, как ребенок, посапывала в подушку. Сейчас этой маленькой девочке не больше семи лет, и я готов как верный сторож охранять ее сказочный сон. Я аккуратно вылез из-под одеяла, убедился, что «ребенок» спит, и пошел в душ. Из дома я вылетел минут через 25 и побежал за завтраком и утренними цветами, ну или уже дневными!!! Главное, чтоб все организовать до того, как она проснется.

Я как угорелый забежал в супермаркет. Первым делом почему-то накупил много-много разного мороженого, потом всяких вкусняшек для завтрака или уже для обеда, а там и до ужина будет недалеко. По дороге домой забежал в цветочный магазинчик и купил за немалые деньги райский цветок под названием – орхидея.

Продавщица долго мне объясняла, как правильно нужно ухаживать и поливать этот цветок и даже с гордостью всучила мне какую-то фигню в пластиковой коробочке. Но к моему сожалению, я ни одного слова не понял из того, что она сказала. Просто я был переполнен эмоциями. Единственное, что надо – успеть до того, как принцесса откроет глаза, иначе сюрприз не состоится. Также в этой цветочной лавке я узрел очень смешную мягкую игрушку непонятного животного. Внешне оно было похоже на моего дружбана Мориса – с огромным носом, глазками навыкат и пришлепанной идиотской улыбкой. Она обычно означала: «не понимаю, о чем речь, но сделаю вид, что понял».

Оставив все деньги цветочнице, я побежал домой. Забежав в квартиру со всеми покупками, я старался дышать медленно, но не особо получалось. От пота вся майка была почти мокрая. Я осторожно заглянул в комнату, и, к моему великому счастью, принцесса еще спала, но уже просыпалась, видимо, я разбудил, когда открывал дверь. Я снял куртку и кроссовки и тихо подошел к кровати.

– Ты решил меня бросить, Малыш? Я открывала глазки, но тебя не видела… а что это у тебя?

– Это? Это тебе. Хочу, чтоб каждый день со мной ты просыпалась со счастливой улыбкой!

Я достал цветок и положил на подушку рядом с ней.

– Он прекрасен! Ты угадал, это мои любимые цветы.

– Он не такой прекрасный, как ты. Тем более, когда вы сейчас вместе лежите.

Она засмеялась, и я въехал, что поступил очень правильно. Саша немного привстала и начала рассматривать мои пакеты.

– А что у тебя еще для маленькой девочки?

– Для маленькой сони у меня есть вот что! – И я, чувствуя себя Сантой, засунул руку в пакет и достал оттуда игрушку. – Вот, это Морис, и он для тебя.

– Е-мое, он очень смешной, на тебя похож.

Она засмеялась так искренне, что я даже удивился, почему на меня? Нет, на Мориса.

– Нет, нет, на Мориса он похож, слышишь, хорош смеяться, это не я, это Морис!

– Мо… что? Ха-ха-ха, какой Морис, что это за имя идиотское? Ха-ха-ха!

И тут Саша залилась таким смехом, что и мне стало смешно, я даже и не думал, что она может так заразительно смеяться. Мой любимый певец Адриано Челентано в одном интервью сказал, что всегда счастлив, когда смеется его жена, и грустит, когда она печальна. Теперь я понял его слова очень хорошо.

– Малыш, это не Морис или как его там? Это ты, мой дурачок!

Я уже сам заулыбался:

– Да почему я? Это не я.

– Это ты, и не спорь, я так хочу, дурачок мой!

– Ну, хорошо, хорошо, это я, хотя это придурковатый Морис!! Ты голодная?

– Я очень голодная и съела бы тебя целиком, что ты об этом думаешь?

– Я… я думаю, что я не совсем вкусный.

– Ты очень вкусный, одна твоя задница чего стоит, очень аппетитная.

– Ты думаешь? Ну, ок, но сначала я приготовлю тебе завтрак, а потом решишь, съесть меня или нет!

– Иди ко мне, я уже соскучилась, пока болтала с тобой.

Я прилег к ней, взял цветок и начал водить им по ее губам.

– Щекотно!

– Я знаю!

Потом я ее поцеловал.

– А так щекотно?

– Так нет!

Я целовал ее и гладил ее грудь.

– А так не щекотно?

– По-моему, кто-то хотел приготовить завтрак?

– Я хотел?

– Ты хотел! Уже расхотел?

– Никак нет, Босс, иду готовить!Я спрыгнул с кровати и пошел на кухню, стряпать, что мог.

Поверить не могу, утренние цветы, игрушка, это так мило. Это очень мило. Неужели такое еще есть на земле? Неужели есть другая жизнь вне клуба?

Как мне мало надо, чтобы чувствовать себя счастливой: цветок, игрушка и завтрак, вот и все. Я еще нежилась в кровати и слышала, как Малыш колдовал на кухне. Уже через несколько минут Миша принес стол с едой в комнату и поставил рядом с кроватью.

– Питайся.

– Ты целый стол сюда принес, я и на кухню могла бы подойти!

– Ни к чему себя утруждать, ты же принцесса!

– Хорошо, я принцесса, а ты тогда кто?

– Ну, повар, наверное.

– Нет, ты мой принц-повар.

– Принц-повар?

– Ну, да.

– Забавно, я принц-повар! Давай ешь, смотри, сколько всякого мороженого, и оно уже подтаяло, а вот омлет с молоком и сыром, надеюсь, сыр ты любишь, вот каша овсяная с медом. Мед цветочный, я на выставке покупал, не поленился, съездил. Вот апельсиновый сок! Но не фреш, правда! А вот кукурузные оригинальные хлопья с обезжиренным полуторапроцентным молоком. Еще я нарезал тебе фруктов. Могу залить их йогуртом, и будет типа фрут-салата!

– Кроме того, что ты принц-повар, ты еще и гурман!

– Нет, я не тот и не тот, просто я тебя люблю.

– Я хочу, чтоб мы вместе поели, ты же еще не ел?

– Пока нет.

– Тогда прыгай сюда, я тебя покормлю!

– А ты хитрая!

– Нет, просто я тебя люблю.

Мы ели, болтали, смотрели друг на друга и смеялись. Казалось, что время вообще остановилось. При нашей работе времени не существовало. Время – это иллюзия.

Саша на секунду призадумалась, и мне стало интересно о чем.

– Ты ок?

– Мне сегодня в клуб, а когда тебе?

– Послушай сейчас меня!

Я всмотрелся в ее глаза и обхватил руками лицо.

– Тебе не надо сегодня идти в клуб, мы будем вдвоем, и точка! Отдохни от него, и я отдохну, давай попробуем провести это короткое время вместе. Валера уехал на несколько дней. И я хочу быть с тобой, ведь это хорошая возможность посмотреть друг на друга с другой стороны. Со стороны, где нет порока и лицемерия, где нет жажды заработать все деньги на земле. Со стороны, где нет продаж, выкупов и выездов к тем, кто тебя покупает. Но есть только я и только ты. Подумай, такие моменты, как сегодняшний, не стоят ничего, но и бесценны по-своему. Только ты и только я!

Саша смотрела мне в глаза.

– Возьми мой телефон и не отдавай мне его до того, как приедет Валера!

Я улыбнулся:

– Телефон тут ни при чем, тебе еще маме надо будет звонить хоть иногда!

– Я позвоню ей сейчас и вечером, но ты все равно забери телефон.

– Если хочешь, заберу, а сейчас доедай, сходи в душ и пойдем подышим свежим воздухом!

– Малыш, а ты что, в армии служил? Там научился командовать?

– Нет, в армию за энурез и плоскостопие не взяли.

– Ты смешной, Малыш! Но ладно, иду.

И пошла в душ, и была рада всему. Мне нравилось, как Миша умело разговаривал со мной, он будто чувствовал меня и знал мои мысли, читал их.

Мы шли по какой-то узенькой тропинке где-то в парке, недалеко от дома, где жил Миша. Под ногами шуршали и ломались опавшие с деревьев листья. Ветер уже не был таким сильным. Он будто успокоился и пребывал в умиротворенном состоянии при виде наших влюбленных глаз.

– Ты чувствуешь, как свежо на улице?

– Аха!

– Это потому что мы сейчас за руки взялись и не хотим друг друга выпускать!

– Ты думаешь?

– Я уверен!

– И я должна верить?

– Ты должна верить только мне!

Миша остановился, приблизился ко мне и поцеловал в нос, как неразумное малое дите.

– Мне нравится, как ты улыбаешься! Люблю твою дырочку в зубах!

– Дурачок, это не дырочка, это щербинка!

– Щербинка? Смешное слово.

– Сам ты смешной.

Мы все шли и шли и говорили вообще ни о чем и в то же время обо всем.

– Смотри, какое большое и толстое дерево.

– Ого, такого я еще не видела, оно действительно очень толстое, возможно ему миллион лет!

– Лет двести – триста!

– Ты серьезно?

– Шучу!

– Давай поближе подойдем к нему, посмотрим.

Это странное дерево росло в глубине парка. Походило на сказочное волшебное существо из мистических фильмов. Огромный мощный ствол, который даже бензопила бы не взяла. Сильные, неровные сучья напоминали изгибающихся змей, а густая копна листьев бережно покрывала их.

Миша подошел к этому дереву и приложил к нему руку.

Я спросила, почему он так делает? Он ответил, что это дерево очень старое и мудрое, и он хотел бы, чтоб оно поделилось с ним этой мудростью и энергетикой. Потом на какие-то секунды закрыл глаза.

– Подойди сюда.

– Ты хочешь, чтоб я тоже подпиталась энергией?

– Нет, подойди и встань с другой стороны дерева.

Я подошла с другой стороны, ствол был настолько огромен, что ощущения были, как будто между нами была стена.

– Обхвати его.

– Ты хочешь, чтобы я обхватила это дерево?

– Да, сделай это, и я обхвачу, и мы встретимся руками, тогда все у нас будет хорошо.

Всеми силами я обхватила это дерево, а точнее сказать, сделала попытку его обхватить, но это было нереально!

– Ты обхватила?

– Да, но тебя не чувствую.

Дата добавления: 2015-09-29