Здесь собрана вся информация, которую только удалось собрать, о том, где проживали или проживают в данный момент твои родственники, - прервала его размышления Лера, показывая следующие страницы. - И если твоя американская родня раскидана по всей стране, то шотландская кровь собрана в одном местечке под названием Линнленд. На карте ты его не найдешь, поскольку это обособленное поселение где-то недалеко от озера Лох-Аркэйг. Это все, что удалось раскопать.
Все? - удивился Дэн. - Да это просто бездна информации по сравнению с тем, что у меня было до этого! По сути, ноль с запятой! Я просто не знаю, как тебя благодарить!
С Днем рождения, Дэн! - просто ответила она ему. - С Днем рождения...!
***
Лера думала, что как только она сообщит Дэну о родственниках, тот кинется на их поиски, но она ошиблась. Прошла зима, и весна уже разменяла первый месяц, но муж ни разу не заикнулся ей о поездке в Шотландию. Только порой Лера заставала его в кабинете с генеалогическим древом в руках, изучающим свои корни. Но он убирал папку в ящик каждый раз, стоило только ей зайти.
В один из таких моментов Лера не выдержала:
Дэн, почему ты делаешь вид, что тебя это не волнует?
Женщина подошла к нему и уперла руки в бока.
О чем ты? - неумело попытался отвертеться Дэниэл.
Ты знаешь о чем! - не стала играть в его игры Лера.
Он отвел взгляд.
Просто у меня дел полно. Сейчас не до этого.
Не надо, Дэн! Твои ребята сейчас заняты на съемках фильма, и вся твоя работа заключается в том, чтобы раздавать автографы работникам съемочной группы и их знакомым. Песни для фильма уже давно записаны, так что тебе остается лишь наблюдать за процессом со стороны. Даже на ферме Хэмвиллов все в полном порядке. Так что нет никаких причин сидеть здесь.
Есть, - возразил ей Дэн, выразительно глядя на ее большой выпирающий живот.
Дэн... - умилилась женщина. - Так это все из-за меня? - она подошла к нему ближе, и Дэниэл, обхватив ее за талию, приложил щеку и ухо к тому месту, где рос его ребенок. - Не глупи! Со мной все в порядке, с ребенком тоже, Брендан под чутким присмотром мисс Морин, до родов еще целых три недели - так что спокойно поезжай в Шотландию. Это ведь не на краю света! Зато к рождению малыша ты уже полностью будешь свободен и сможешь в полной мере наслаждаться отцовством. Никакая мысль не будет тебя свербить. Сколько отсюда до озера Лох-Аркэйг?
Около четырехсот миль. Тринадцать часов на поезде до Форта Уильяма.
Ты уже все разузнал? Езжай, Дэн! Даже не думай! Чем быстрее поедешь - тем быстрее будешь дома.
Ты, правда, так думаешь?
Ну, конечно! Ты же ненадолго.
Думаю, недели хватит. Мне же только разведать обстановку.
Вот и замечательно! Мы тут поскучаем немного без тебя, зато потом, когда родится малыш, сможем съездить туда все вместе.
Ох, Лера! - Дэн, словно ребенок, прижался к ней крепче, и женщина погладила его по голове. - Тогда закажу билет и завтра же выеду в Шотландию.
Глава 14.
Фотр Уильям встретил его промозглой погодой и порывистым ветром. Около десяти утра Дэниэл, полностью экипированный для путешествия по неизведанной местности, стоял на перроне и озирался по сторонам, в поисках выхода. В его рюкзаке лежал минимальный набор туриста от спичек и электрического фонарика до небольшого котелка. Он хоть и собирался совершить поездку до озера Лох-Аркэйг на арендованной машине, и, вроде бы как все действия были тщательно продуманны и спланированы, но все же он оставлял пару процентов на непредвиденные обстоятельства. Поэтому с собой у него помимо свитера, который подарила ему Лера, в спортивной сумке лежала еще пара запасных комплектов теплой одежды, зубная щетка, бритва и две аккумуляторные батареи для мобильника. Дэн не собирался перегружать себя вещами, поскольку не знал, какой прием его ждал впереди.
Итак, от станции до компании, где его уже дожидался забронированный заранее внедорожник, мужчина прошел пешком, и задержался там лишь для того, чтобы заполнить все необходимые бумаги и расспросить хозяина о поселении.
Линнленд? - задумчиво почесал рыжий, круглолицый мужчина переносицу. - Нет, что-то не припомню такого, - он достал из-под конторки карту и развернул ее. - Здесь ничего не указано с таким названием. В районе озера есть только Инвер Малли, Акнакарри, Ардчви, - палец мужчины поочередно тыкал в точки, расставленные по кромке берега, - Мерлагган, а в конце: Стратан. Никакого Линнленда. Нет, не знаю. Может быть, местные подскажут?
Спасибо, - поблагодарил его Дэниэл, сгребая ключи от машины со столешницы. У него тоже была припасена карта, и все, что говорил ему рыжеволосый, он и так знал.
Что ж, придется поколесить по дорогам и поспрашивать живущих там людей. Ничего не поделаешь.
Ехать пришлось недолго, и уже через полчаса сквозь ветви голых деревьев в скупых лучах солнца блеснула поверхность воды. Лох-Аркэйг было весьма необычным: длинным, растянутым на шесть миль, и с первого взгляда больше напоминало широкую, спокойную реку, чем озеро. Дорога петляла почти по самой кромке берега, откуда открывался потрясающий вид противоположного берега с грядой гор, вершины которых тонули то ли в низко стелящихся облаках, то ли в высоко стоявшем тумане. Сухой папоротник сменялся островками свежей зелени с тем, чтобы в последствие уступить место красно-бурой растительности и перейти к лишайнику на острых камнях.
Заглянув по дороге во все места, где только жили люди (это не заняло много времени, поскольку таковые можно было перечесть по пальцам) и не получив вразумительного ответа, где ему искать Линнленд, Дэниэл, в итоге, достиг противоположного конца озера, где широкой дельтой в него впадала какая-то река. Там одним колесом на узкой дороге посреди талых луж, а другим на обочине притулился универсал, и семейная пара с двумя детьми-подростками фотографировалась на фоне ходящей бурунами от сильного ветра воды и невысоких гор. Чуть в сторонке на длительную стоянку расположился трейлер, под тентом которого были расставлены складные стулья со столиком. Дальше дорога извивающейся лентой вилась среди камней, покрытых мхом, сухой травой и редкими деревьями. Весьма унылое зрелище!
Так что же ему делать? Дэн остановил машину недалеко от туристов и задумчиво вперился в карту, на которой значились еще два населенных пункта впереди, а дальше простирались девственно дикие, вполне возможно, непроходимые места. Кругом, куда ни ткни, везде были монолитные каменные гряды, пробивающие себе в скальной породе дорогу мелкие речушки да небольшие озерца, выглядевшие на карте, как несмелые мазки художника. И ни одной дороги на десятки миль!
Что ж, на этом берегу Дэниэл практически достиг уже предела. Оставалась всего пара шагов до конца путешествия, и в случае неудачи придется возвращаться для того, чтобы поискать Линнленд на другой стороне. Если невезение продолжится, то ему придется возвращаться в Лондон ни солона хлебавши. Это было бы чертовски обидно и весьма досадно! Может быть, те, кто собирал информацию о его семье, просто ошибся, и то, что он ищет, находится где-нибудь другом месте. Если он не отыщет своих родственников здесь, то придется вновь обратиться в ту фирму, которая составляла его генеалогическое древо, за подробными разъяснениями.
Придя к такому решению, Дэн отложил карту на соседнее сидение и вырулил обратно на дорогу, такую узкую, что его машина едва на ней помещалась. Нужно было дойти до конца с тем, чтобы потом не мучиться сомнениями, а все ли он сделал правильно.
Линнленд? А как же, знаю. Только вот зачем Вам туда? Они чужаков не любят. Не то, чтобы встречают их в штыки, но на теплый прием не рассчитывайте, - охотно поделился с ним информацией пожилой, жилистый мужчина с мелкой сеткой морщин на огрубевшем лице и естественно подвивающимися волосами.
Почему?
Так ведь, Линнленд - это мормонское поселение.
Мормонское??? - несказанно удивился Дэн. Вот так-так! Оказывается, его родственники - мормоны!
Ну, да. Они живут совсем замкнуто, уединенно и, если честно, то не очень-то похожи на других представителей этой церкви. Знал я одного такого болтуна. Был тут со своими проповедями несколько лет назад. Да как прознал про своих сородичей, так и кинулся на радостях к ним. Уж не знаю, что там было, только через пару часов летел тот проповедник, не останавливаясь, восвояси. Даже попрощаться не остановился! - довольно хмыкнул словоохотливый собеседник.
Так что же это они совсем ни с кем не общаются?
Ну, почему же. Мы с ними очень даже в хороших отношениях. Они не учат нас жить, а мы не лезем в их дела да не треплем языками на их счет. Еще наши прадеды детьми по окрестностям носились да на кроликов силки ставили.
Так что же они безвылазно сидят у себя? А еда, вещи?
Нет. Они, конечно, затворники, но не до такой же степени. Раз в месяц выбираются на рынок. Ну, там овец или шкурки продать, молоко, сметану. Всегда останавливаются, приветствуют, здоровьем интересуются. Обратно, глядишь, уже муку да зерно в мешках тащат. Так и живут. В общем-то, ничем от нас особо-то и не отличаются, только спиртное не употребляют да ни чая, ни кофе не пьют.
Без кофе???
Дэниэл призадумался. Что же он будет тогда пить? Воду? Да, веселенькая вырисовывалась картинка! Хотя... Чего это он уже планирует? Может быть, ему вообще не придется распивать там чаи. Судя по рассказам этого местного старожилы, не исключена такая возможность, что его не то что за стол усадят - даже на порог дома не пустят!
Ладно. Большое Вам спасибо за информацию! Я, все-таки, поеду, попытаю счастья. Как к ним проехать?
Ну, как знаешь, - пожал плечами старик. - Я предупредил. Дорога будет еще с пару миль, а там дальше по накатанной колее до ручья. Как перевалишь через Заячий холм - сразу и уткнешься в их поселение.
Почему Заячий?
А у него колея, как будто промеж двух прижатых кроличьих ушей проходит. Главное, с дороги не сбиться. Если уж они на своем стареньком грузовичке проезжают, то думаю, что ты на своем чудовище, - кивнул он на стоявший позади Дэна лэндровер, - и подавно проедешь. Только не тяни. Ночь здесь опускается на землю быстро. Если не успеешь до темноты, то дальше не рвись. Пережди на месте, а утречком по следам дальше.
Спасибо, Вам! - еще раз поблагодарил его Дэниэл и, пожав руку на прощание, направился к машине.
И пока Дэн жал педаль газа, в зеркало заднего вида он мог видеть опирающегося на сухую палку старика, пока очередной поворот не скрыл того из поля видимости.
***
Добраться до земли его предков Дэниэл успел еще затемно. Помня о наставлении, он гнал машину на максимально возможной здесь скорости, насколько вообще позволяла гористая местность. Но появление его машины на фоне уходящего на покой солнца ни на кого не произвело впечатление, поскольку дворики этого поселения были абсолютно безлюдны. Словно все вымерли. И только свободно разгуливающая живность позволяла предположить о том, что деревня обитаема.
С высоты холма Дэниэл мог видеть Линнлэнд, как на ладони. Он состоял из семи больших, двухэтажных, грубо сложенных из камня домов и одного маленького домишки, сиротливо притулившегося в сторонке, почти на самой границе зеленого островка деревенских улочек и голой, каменистой пустоши. Заброшенность этого одинокого строения, заросшего травой, бросалась в глаза, поскольку остальные дворы, словно состязались между собой в ухоженности и опрятности.
Аккуратно пустившись вниз, Дэниэл остановил машину напротив первого же двора и устало выполз наружу. Некоторое время он стоял в нерешительности, не зная, что же ему предпринять. То ли покричать, то ли постучаться в дом.
И куда это все подевались?
Словно отвечая на его немой вопрос, ближайшие кусты затрещали, и оттуда вывалился постреленок лет десяти-двенадцати. Парень хотел было уже рвануть к дому и сделал уже первый бросок в том направлении, как наткнулся взглядом на незнакомца. От неожиданности мальчишка резко затормозил и, как вкопанный, прирос к месту, в замешательстве приоткрыв рот.
Привет! - осторожно поздоровался с ним Дэн, следя за тем, чтобы его голос звучал как можно более дружелюбно. - Меня зовут Дэниэл. Дэниэл Фриман. И я ищу семью Родерик.
А Вам кого конкретно нужно? - обрел голос парнишка, с интересом, без стеснения разглядывая гостя. - У нас два дома, где живут Родерики. Вон в том у дуба, - шмыгая носом и утирая его руковом, мальчик ткнул пальцем вправо, - живет Джозефф Родерик. Он самый старший из них. А в доме поновее - семья его младшего брата Колина.
Дэн в растерянности почесал переносицу и не слишком уверенно ответил:
Наверное, мне нужно к тому, кто постарше. Спасибо за информацию. А куда это все подевались?
Так ведь время обеда! - как само собой разумеющееся удивленно выдал парень. - Все собираются за одним столом. Я и так уже опаздываю, - вспомнил вдруг он, с испугом поглядывая на ближайший к ним дом. Ох и влетит же мне!
Не говоря больше ни слова, и даже не попрощавшись, мальчишка мгновенно рванул с места, перемахнул через изгородь, и уже буквально через пять секунд умиротворение вечерних сумерек разорвал выстрел хлопнувшей двери.
Поскольку цель была намечена, Дэн не стал больше здесь задерживаться и направился туда, где под сенью огромного дуба стоял старый, кое-где поросший мхом дом. Но пойдя к каменной изгороди, которая опоясывала двор, мужчина остановился в нерешительности.
Навстречу ему, громко лая, кинулась четверка разношерстных собак - от коротко-лапой мелюзги до крупного лохматого кобеля с разорванным ухом - и Дэну для безопасности пришлось остаться под защитой каменной гряды. Но долго стоять ему так не пришлось, поскольку на лай собак из дома выглянул мужчина средних лет с небольшой бородкой, бакенбардами и острым, настороженным взглядом.
Здравствуйте! - крикнул ему Дэниэл, стараясь перекричать собак. - Я ищу Джозефа Родерика. Я хотел бы с ним переговорить.
Кто Вы? - раздался грубоватый голос зрелого, уверенного в себе мужчины. Выйдя на улицу, он стоял прямо, не сводя пристального, оценивающего взгляда с незнакомца.
Дэниэл Фриман. Я ищу родственников моей бабушки. Ее звали Ханна. Ханна Родерик.
В глазах мужчины что-то промелькнуло, раздался короткий, четкий свист, окрик, и свора тут же заткнулась, послушно отступая к сараю.
Проходите, - скупо произнес мужчина.
Дэн с радостью ухватился за приглашение и, открыв деревянную полукруглую калитку, вошел внутрь двора. Придерживая дверь рукой, хозяин дома пропустил Дэна внутрь, а затем повел его по узкому полутемному коридору туда, откуда доносилось позвякивание столовых приборов.
Дедушка, этот человек спрашивает родственников Ханны. Говорит, что он ее внук, - бросил мужчина, когда они вошли в вытянутую комнату, где за длинным столом собралось больше дюжины человек.
Джозеф Родерик, весьма преклонных лет человек с седой шевелюрой и бородой, достигающей середины груди, как и положено старейшине семьи, восседал во главе стола с вилкой в руках и отстраненно наблюдал за суетой, царившей в комнате.
Ты внук Ханны? - старческие, но от этого не потерявшие ясность глаза, светящиеся умом и силой, требовательно уставились на Дэна.
Да, - кивнул тот. - Меня зовут Дэниэл Фриман. Я приехал из Лондона, чтобы разыскать родственников.
Молли, поставь ему тарелку, - распорядился глава семьи, и пухлая, как булочка, женщина по виду ровесница Дэна тут же вскочила со своего места и подошла к гостю.
Присаживайся, - кивнул Джозеф Родерик, указывая на стол, и Дэниэл, отдав Молли теплую куртку, примостился с торца стола на деревянном табурете, подставленным для него мужчиной, который и привел его сюда.
Тут же, как по мановению палочки, перед ним появилась тарелка и вилка.
В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь стуком столовых приборов и кружек, в которых была налита либо простая вода, либо молоко. Все ели молча, но Дэн замечал косые, любопытные взгляды, бросаемые в его сторону. Тем более, он сидел на таком месте, что хорошо был виден всем. Еда была очень простой, без кулинарных изысков, но включала в себя весь спектр деревенских продуктов: от отварных фасоли и овощей со сметаной до мяса птицы и ягненка. Дэн положил себе немного картофеля, кусочек мяса и принялся есть.
Как он успел заметить, кроме Джозефа Родерика за столом присутствовало еще, как минимум, три поколения. Возрастные границы были так размыты, что сказать точнее, где здесь родители, а где дети, было порой весьма затруднительно. Но было похоже на то, что каждый имел свое место, занимаемое согласно положению в данной семье.
Рядом с главой, по левую сторону от него сидела одна семейная пара возраста его родителей, а справа чинно восседал одинокий седовласый мужчина, как внешне, так и по манерам очень похожий на Джозефа, но только лет на двадцать младше. Дальше шли поколения все моложе и моложе, заканчиваясь двухгодовалым карапузом, сидящим на руках молодой матери. Все представители этой семьи были светловолосыми - кто темнее, кто светлее - и только один молодой парень лет двадцати пяти выделялся из общего ряда своей бледно-рыжей шевелюрой.
Когда же с трапезой было покончено, и женщины занялись уборкой со стола, часть мужчин переместилась в другую, более просторную комнату, где все рассредоточились по всему помещению, освещаемому жарко-пылающим камином. Поскольку никаких указаний на счет того, что ему делать не последовало, Дэниэл последовал за всеми и нерешительно остановился в дверях.
Устроившись в большом деревянном кресле возле самого огня, старый Джозеф подозвал Дэна и указал ему на низкий, трехногий табурет возле себя.
Я очень рад видеть внука Ханны в своем доме, - произнес, наконец, он. - Это очень неожиданно! Мы потеряли с ней связь много лет назад, когда она бежала на континент. Рассказывай. Я хочу услышать, как моя младшая сестра жила все это время.
И Дэниэл рассказал ему все, что знал, хотя его история и не изобиловала мелкими деталями. Она была весьма скудна на подробности, поскольку ограничивалась лишь тем, что он слышал от отца и, собственно, периодом, когда жил в доме бабушки.
Значит, моя Ханна умерла, - грустно заключил Джозеф Родерик. - Жаль. Сколько, ты говоришь, ей было?
Шестьдесят один год.
Тот с сожалением покачал головой:
Совсем молодая. Ей бы сейчас было...
Ровно восемьдесят, - подсказал Дэн.
Да... Идут года. Я на два года старше нее. Мы с ней всегда были очень дружны. Везде вместе, пока она не встретила своего... - но тут он замолчал, углубившись в воспоминания. Затем, словно очнувшись, загадочно произнес: - Вот, как значит! Она вышла замуж за Фримана!
Вы знали моего дедушку? - встрепенулся Дэн.
Нет. Не знал и никогда не видел. Но слышал о нем от другого человека.
И что же Вы слышали?
Немного, но только хорошее. Вот ведь, как все запуталось... - покачал головой он.
Расскажите мне, пожалуйста, почему бабушка уехала отсюда, - попросил Дэн. - Я ничего об этом не знаю. Я вообще, до недавнего времени и не подозревал о вашем существовании. Она никогда не упоминала о своих родственниках, а я по молодости не интересовался семьей. А потом она умерла.
В комнату начала подтягиваться женская половина этого семейства. Кто с вязанием, кто с шитьем, а кто и просто так - посидеть, послушать разговоры. Джозеф Родерик откинулся на подушки и вперил невидящий взгляд в огонь.
Мне придется начать издалека, ведь ты не знаешь нашей истории. Наши семейства приехали в этот край из штата Миссури почти полтора века тому назад. Переселение случилось из-за разногласий по поводу внутрисемейного уклада. После того, как в общине, в которой жили наши предки, стали проповедовать полигамию6, Эндрю Линн, горячо любящий свою молодую жену, взял свою семью и уехал за океан, подальше от тех, кто был приверженцем многоженства. С ним поехал и его лучший друг Родерик, который впоследствии женился на одной хорошей девушке из местных и создал свою собственную семью. Но поскольку основателем поселения был Линн, земле дали его имя. Долгое время семьи жили в изоляции. Местные с подозрением относились к подобного рода соседству. Их пугала наша вера, строгие правила и в особенности отказ от спиртного и табака. Мы были для них не просто пришельцами, а еще и сумасшедшими чудаками. С нами потом некоторое время жило еще одно семейство, но оно не выдержало суровой жизни здешних мест и переселилось на юг острова.
Старик замолчал, и стало понятно, что присутствующие в комнате люди почти не дышали.
В первое время браки заключались в основном только между двумя семействами, но постепенно, когда остальные к нам пригляделись, в новые поколения стала вливаться свежая кровь, - взгляд Джозефа переместился на рыжего паренька, сидящего рядом с занятой вязанием миленькой девушкой. - Только те, конечно, кто принимал устои нашей веры. Но кое-кто осмеливался идти и против наших законов.
Дэн понял, что они, собственно, добрались до истории, связанной с его бабушкой.
Ханна была очень подвижной, веселой и жизнерадостной девочкой. В свободное от работы время мы могли часами носиться по окрестностям. Не было такого уголка, такой трещинки, о которой бы она не знала. Мы забирались иногда так далеко, что я пугался, но Ханна без труда, играючи находила дорогу домой. Даже в полной темноте. Она была любимой, обласканной родителями и братьями девушкой, и так было вплоть до шестнадцати лет, пока в Линнленд не вернулся Вильям.
Джозеф Родерик снова замолчал. Уйдя с головой в прошлое, он на какое-то время потерял связь с действительностью. Но тут раздался глубокий вдох, и рассказ возобновился.
Вильям был сыном Эрин Линн - дочери Аарона Линна, в тот период являющимся старейшиной нашей общины. Именно поэтому поступок Эрин вызвал бурю негодования у ее отца, когда та, будучи не замужем, объявила, что беременна. Разразился скандал, и ее изгнали из семьи. Но бедняге некуда было идти. Несмотря на совершенный грех, она была истинной мормонкой и, к тому же ее сильно пугала жизнь за пределами поселения - тот безбожный, безнравственный мир, который так жестоко обошелся с ней. Поэтому Эрин поселилась отдельно ото всех здесь же на окраине в том самом домике, который сейчас заброшен. Ей, как могли, в тайне ото всех помогали ее младший брат и подруга. Они таскали ей еду, подкидывали дров на зиму и приносили цыплят-полудохликов, которых их семейства считали умершими. Эрин их выхаживала, пока не обзавелась собственным хозяйством и более-менее не встала на ноги. Весной, когда сошел снег, девушка исчезла из деревни, а спустя четыре дня явилась обратно, но уже с сыном на руках. Участие отца Вильяма (так назвали мальчика) в судьбе своего отпрыска ограничилась лишь тем, что он нашел повивальную бабку, помог ребенку появиться на свет и дал ему свою фамилию. Жениться на Эрин он категорически отказался, потому что его собственные родители не собирались впускать в сою семью мормонку. Спустя буквально полгода этот негодяй женился, но уже на девушке своего круга. Так мальчик Эрин и рос одиночкой, не признаваемый как собственным отцом, так и семьей матери. Но, несмотря на все лишения, Вильям вырос хорошим человеком. И это, без сомнения, была заслуга Эрин, которая воспитала сына в нашей вере. Постепенно его добрый, отзывчивый характер и готовность в любую минуту прийти на помощь растопили лед в сердцах жителей. И хоть никто из них и не горел желанием пойти супротив старейшины, по-прежнему держащего своего внука на расстоянии от общины, но все же многие из них не запрещали своим детям играть с мальчиком. В тайне они считали, что наказание Аарона Линна было слишком уж суровым, но открыто никто не выступал. Но, как бы там ни было, изолированность от остальных все же сильно омрачало существование Вильяма, и в какой-то момент он взбунтовался и усомнился в нравственных аспектах нашей веры. Поэтому через год после того, как началась Вторая мировая война, тот отправился на континент и вступил в армию. Когда он уходил, ему было восемнадцать. Он объявился здесь в 44-ом для того, чтобы проведать мать, а затем снова исчез и долгое время никто не знал, что с ним стало. Пока в один прекрасный летний день Вильям не вернулся домой.
Джозеф Родерик сделал жест рукой в сторону столика, где стоял кувшин, и одна из девушек тут же поспешно вскочила на ноги, налила воду в кружку и подала ее ему. Сделав несколько больших глотков, старик отдал кружку обратно и посмотрел на Дэна. Обтерев губы и бороду, он продолжил:
Вильям был старше Ханны почти на одиннадцать лет. Ей было тогда шестнадцать, а ему двадцать семь. Любовь вспыхнула, словно спичка, стоило только им увидеть друг друга. Но даже я не догадывался об их чувствах - так тщательно они ото всех это скрывали. Только Ханна перестала носиться по округе, предпочитая просиживать в деревне. Позже, когда сестра доверилась мне и рассказала об их отношениях, Вильям тоже признался, что прекрасно понимал тогда, насколько молода была для него Ханна. Поэтому первое время он делал все возможное, чтобы держать свои чувства в жесткой узде, обижая и отталкивая порой от себя любимую. Он собирался погостить у матери около месяца, но любовь к Ханне заставила задержаться его здесь надолго. Но когда моей сестре стукнуло восемнадцать...
Он запнулся, словно вспомнил о том, что в комнате, кроме них двоих находятся еще люди.
Я был самым близким ее другом, Ханне нужна была помощь и поддержка, и она пришла ко мне. Она знала, что наша семья, мягко говоря, не одобрит ее отношений с Вильямом, и о браке с ним можно было даже и не мечтать. Он как был изгоем, так им и оставался. Поэтому эти двое решили сбежать в Америку к другу Вильяма, с которым он сдружился, когда воевал. Возлюбленного удерживала от задуманного лишь его мать, которая все так же наотрез отказывалась покидать поселение. Но в случае их совместного побега на Эрин обрушилась бы вся мощь гнева уже обоих семейств, и Вильям хотел ее от этого уберечь. Поэтому было решено, что Ханна поплывет в Америку одна, там ее встретит товарищ Вильяма и поможет устроиться. А сам Вильям прибудет туда следующим рейсом через пару недель. Они мечтали отыскать за океаном наших братьев по вере и присоединиться к ним. От меня требовалось проводить Ханну до Инвернесса и посадить ее там на корабль. В один из дней сестра "напросилась" с нами на ярмарку, а ночью мы с ней поймали попутку и добрались до порта. Я успел вернуться обратно, поэтому никто и не заподозрил меня в причастности исчезновения Ханны. Она просто оставила записку нашему отцу, что по собственному желанию покидает семью. А через две недели уже Вильям жал мне на прощание руку, и я обещал ему, что присмотрю здесь за Эрин. Он же обещал, что обязательно сообщит мне адрес их проживания для того, чтобы в случае чего, всегда можно было бы связаться с сестрой. Тем более Вильям надеялся, что когда страсти немного улягутся, то он и Ханна приедут сюда навестить родственников. Но уже, как полноценная семья.
И что же случилось? - не выдержал Дэн, поскольку этот самый Вильям так и не стал его дедом.
А случилось то, что корабль, на котором плыл Вильям, затонул во время бури, - трагически сообщил ему старый Джозеф.
Как жаль...! Такая любовь...! А что же бабушка?
Я получил от Ханны последнюю прощальную весточку, в которой она сообщала, что не видит больше смысла жить. Каждая строчка в ее письме была пропитана горечью и обидой на бога, бумага была залита слезами. И я не знал, что с ней стало дальше, поскольку связь между нами на этом разорвалась. Поэтому до сего времени я думал, что ее больше нет в живых, пока не объявился ты и не заявил, что ты ее внук. Значит, ты носишь фамилию Фриман.
Да, - подтвердил Дэн.
Фриман..., Фриман... - задумчиво повторил тот. - Именно так звали друга Вильяма, с которым должна была встретиться Ханна. Чарли, кажется. Да-да, точно, Чарли Фриман.
Это мой дедушка.
Вот оно значит как... - погладил бороду Джозеф Родерик. - Значит, сестра вышла замуж за этого американца. И где они жили?
В Фентоне. Это маленький городок в штате Мичиган. Довольно далеко от побережья. А Вы, случайно, не помните, когда это произошло? Когда моя бабушка уехала в Америку?
От чего ж, - живо сверкнул глазами его двоюродный дед, - хорошо даже помню. Весной 1950-го года. В мае.
Дэн раскрыл рот. Он живо подсчитал в уме:
А в августе родился мой отец, - с придыханием сообщил он.
Так что же это получается? - в сильном волнении произнес Джозеф Родерик. - Ханна была уже беременна, когда я сажал ее на корабль? Почему же она мне ничего об этом не сказала?
Может быть, и она сама об этом не знала, - предположил Дэниэл. - Вот почему она продолжила жить, хотя и собиралась умереть. Вот почему мой дед Чарли Фриман женился на любимой женщине своего друга. В память о нем. Поэтому они уехали с побережья - чтобы скрыть тот факт, что мой отец был зачат до подписания брачных бумаг. И, кстати, знаете, как зовут моего отца? Тоже Вильям!
Тогда все еще хуже и нелепее, чем я думал, - огорошил его Родерик. В глазах старика появилась боль.
Почему?
Да, потому что Вильям тогда выжил! Его подобрало норвежское судно и увезло с собой, поскольку никаких документов при нем не было. Он провалялся в хосписе в беспамятстве около двух недель, потом неделю набирался сил и еще с месяц ждал, когда восстановят его паспорт. Как только Вильям смог покинуть страну, он рванул в США, но ни Ханну, ни Чарли разыскать там не смог. Они словно испарились. Тогда он вернулся сюда в надежде, что я смогу ему что-нибудь сообщить о судьбе сестры. Но я в то время сам оплакивал Ханну, поэтому Вильям уехал отсюда с мыслью, что его любимой больше нет в живых. Его уже ничто не держало, потому что его мать слегла, когда узнала о гибели сына, и через неделю умерла. Мы похоронили ее на общем кладбище, как нашу сестру, и Аарон Линн лил слезы на ее могиле.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 33 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |