— Я знаю, что это было, — ни к кому не обращаясь, громко произнес доктор.
Все промолчали, глядя на то, как Фарук встает и выходит из-за стола Дамского сада, входит в обеденный зал и останавливается прямо под вентилятором. Потом он берет свободный стул от ближайшего стола. Однако доктор оказался слишком маленьким и не дотянулся до лопастей вентилятора.
— Выключите вентилятор! — заорал он мистеру Сетне.
Пожилой официант не удивился эксцентричному поведению доктора, как он не удивлялся выходкам его отца. Пожилой мистер Сетна выключил вентилятор. Почти все в обеденном зале перестали есть.
Дхар и детектив Пател встали из-за стола в Дамском саду и подошли к Фаруку, однако доктор замахал на них руками.
— Ни один из вас не подойдет. Только у нее роста хватит, — произнес доктор, указывая на Нэнси.
Похоже, доктор следовал тому совету, который заместитель комиссара полиции дал мистеру Сетне, требуя от него оттачивать наблюдательность.
Движение вентилятора замедлилось. К тому моменту, как трое мужчин помогли Нэнси встать на стул, лопасти уже не двигались.
— Дотянись до верха вентилятора, — инструктировал ее доктор. — Чувствуешь желобок?
Полная фигура американки, возвышаясь над мужчинами, выглядела очень необычно, когда она выполняла приказ доктора.
— Я что-то чувствую, — произнесла Нэнси.
— Пройди пальцами вокруг желобка, — попросил доктор.
— А что мне нужно искать?
— Ты почувствуешь это. Думаю, это колпачок твоей ручки, — сказал ей Дарувалла.
Мужчины вынуждены были держать американку, так как она чуть не упала, поскольку ее пальцы почти сразу же нащупали ручку, после того как доктор предупредил ее о том, где она находится.
— Постарайся не дотрагиваться до нее. Просто легонько возьми за край, — сказал жене заместитель комиссара полиции.
Нэнси бросила ручку на мраморный пол, а детектив подхватил вещицу салфеткой, взяв только за зажим.
— «Индия», — громко сказал Пател, читая ту часть надписи, которая двадцать лет была отделена от надписи на другой половине ручки.
Дхар опустил Нэнси со стула. Сейчас она показалась ему более тяжелой, чем двадцать лет назад. Американка сказала, что некоторое время ей необходимо побыть наедине с мужем. Они стояли в Дамском саду и шептались, пока Фарук и Джон Д наблюдали, как опять включили вентилятор. Потом доктор и актер присоединились к детективу и его жене, вернувшимся за столик.
— Совершенно очевидно, теперь у вас будут отпечатки пальцев Рахула, — сказал заместителю комиссара полиции доктор Дарувалла.
— Возможно, — ответил детектив. — Когда миссис Догар снова придет сюда, мы попросим старшего официанта сохранить для нас ее вилку и ложку, чтобы сравнить отпечатки пальцев. Однако они еще не доказывают совершение преступления, — сказал Пател.
Доктор Дарувалла рассказал им все про ворону. Очевидно, птица прихватила ручку из цветов бугенвиллей у девятой лунки. Ведь вороны — пожиратели падали.
— Но что Рахул делал с колпачком ручки, я имею в виду его действия во время убийства мистера Лала? — спросил детектив Пател.
— Вы так говорите, будто вам нужны свидетельства еще одного убийства. Неужели миссис Догар вам во всем признается? — недоуменно буркнул Дарувалла.
— Без этого мы не заставим миссис Догар думать, будто знаем больше, чем нам известно, — пояснил заместитель комиссара полиции.
— Это очень просто, — внезапно возник Дхар. — Вы сообщаете убийце то, в чем он станет признаваться, если намерен начать признание. Уловка в том, что вы должны заставить убийцу поверить, что действительно знаете, кто убивал.
— Совершенно верно, — подтвердил Пател.
— Эти слова были в фильме «Инспектор Дхар и повешенный садовник»? — спросила Нэнси актера, подразумевая, что реплика принадлежит доктору.
— Очень хорошо, — улыбнулся Дарувалла. Детектив Пател удержался, чтобы не ударить Дхара по тыльной стороне кисти. Вместо этого он только дотронулся десертной ложкой до костяшек пальцев.
— Давайте теперь говорить серьезно. Я хочу предложить вам взятку. Это именно то, чего вы всегда хотели, — произнес заместитель комиссара полиции.
— Я ничего не хочу, — поспешил ответить Дхар.
— Думаю, что хотите. По-моему, вам хочется сыграть настоящего полицейского и по-настоящему арестовать человека, — сказал Пател.
Дхар ничего не ответил и даже не усмехнулся.
— Вы считаете, что все еще привлекаете миссис Догар? — спросил его детектив.
— О, так оно и есть. Видели бы вы, как она разглядывает его с головы до ног! — с чувством воскликнул доктор Дарувалла.
— Я спрашиваю его, — уточнил детектив Пател.
— Да, думаю, она меня хочет, — отозвался Дхар.
— Разумеется, хочет, — сердито подтвердила Нэнси.
— А если я вам расскажу, как к ней втереться в доверие, вы уверены, что сможете выполнить это? Я имею в виду, сумеете точно выполнить все, что я скажу? — спросил детектив Дхара.
— О да! Дайте ему любые реплики, и он сможет их воспроизвести! — воскликнул доктор Дарувалла.
— Я спрашиваю вас, — сказал полицейский актеру.
На этот раз десертная ложечка ударила по костяшкам пальцев Дхара достаточно сильно, заставив его убрать руку со стола.
— Вы хотите поймать ее в ловушку? Я правильно понял? — спросил Дхар полицейского.
— Совершенно верно.
— А мне нужно просто следовать вашим инструкциям? — спросил его актер.
— Да, и следовать неукоснительно, — ответил заместитель комиссара полиции.
— Ты можешь сделать это! — обратился доктор Дарувалла к актеру.
— Проблема вовсе не в этом, — подала голос Нэнси.
— Проблема в том, хотите ли вы сделать это? — спросил детектив Дхара. — Думаю, вы по-настоящему хотите этого.
— Хорошо. Договорились. Да, я хочу, — сдался Дхар.
В первый раз за ленч Пател улыбнулся.
— Я чувствую себя намного лучше после того, как дал вам взятку. Вам понятно? Это что-то, что вам хочется, в обмен на что-нибудь другое. Не очень серьезная сделка, не так ли? — спросил заместитель комиссара полиции.
— Посмотрим, — кивнул Дхар.
Когда актер взглянул на Нэнси, американка смотрела ему в глаза.
— Вы не усмехаетесь, — удивилась она.
— Моя милая! — Детектив Пател взял жену за руку.
— Мне нужно выйти в дамскую комнату. Покажите, где она находится, — обратилась Нэнси к Дхару.
Перед тем, как его жена и актер встали из-за стола, заместитель комиссара полиции остановил их.
— Не уходите, ответьте мне на один вопрос. Что за чушь рассказывают о том, будто вы вместе с карликом дрались с проститутками на Фолкленд-роуд. Что за чепуха?
— Это был не он, — вмешался доктор Дарувалла.
— Итак, идут слухи о существовании двойника Дхара? — спросил детектив.
— Это не двойник, а близнец, — вздохнул доктор.
— У вас есть брат-близнец? — удивилась Нэнси.
— Очень на меня похожий, — кивнул Дхар.
— В это трудно поверить, — сказала американка.
— Друг на друга они похожи не во всем, но являются однояйцевыми близнецами, — объяснил Фарук.
— Сейчас для вас не самое лучшее время иметь близнеца в Бомбее, — огорчился детектив.
— Не беспокойтесь. Во всем этом близнец совершенно не участвует. Он — миссионер! — объявил Дарувалла.
— Боже спаси и сохрани, — пробормотала Нэнси.
— Тем не менее, я увожу близнеца из Бомбея на пару деньков. Самое позднее, мы уедем завтра, — сказал всем доктор.
Он начал объяснять им что-то о детях и цирке, однако никто его уже не слушал.
— Дамская комната, где дамская комната? — напомнила Нэнси, обращаясь к Дхару.
Актер хотел взять ее за руку, однако она прошла, не дотронувшись до него. Дхар сопровождал американку в фойе. Почти все в обеденном зале наблюдали, как эта женщина выходила. Она была той женщиной, которая встала на стул.
— Было бы замечательно, если бы вы исчезли из города на несколько дней, — обратился заместитель комиссара полиции к Фаруку.
Доктор подумал, что пришло время смываться. Потом до него дошло, что совместный уход Нэнси и Дхара из Дамского сада был частью плана.
— Вы хотели, чтобы она сказала ему что-то такое, что можно сказать только наедине? — спросил доктор детектива.
— Как вы догадливы! Это хороший вопрос, — улыбнулся Пател. — Вы продолжаете учиться, доктор, — добавил заместитель комиссара полиции. — Держу пари, теперь вы сможете написать гораздо лучший сценарий.
В фойе Нэнси заговорила.
— Я вспоминала тебя почти так же часто, как и Рахула. Иногда ты заставлял меня переживать даже больше.
— Я никогда не хотел тебя огорчать, — отозвался Дхар.
— А что ты хотел? Какие у тебя были намерения? — спросила она. Когда он не ответил на вопрос, американка спросила: — И как тебе удалось меня поднять? Ты всегда носишь меня на руках. Тебе не показалось, что я потяжелела? — спросила женщина.
— Мы оба сейчас намного тяжелее, чем раньше, — осторожно ответил Дхар.
— Я вешу одну тонну, и ты знаешь об этом. Но я не мусор и никогда им не была, — выпалила Нэнси.
— А я никогда и не думал, что ты мусор, — произнес Дхар.
— Ты не должен смотреть на людей так, как смотришь на меня, — произнесла американка.
Актер остался верен себе: он привычно усмехнулся.
— Вот это я как раз и имею в виду. Я ненавижу тебя за те ощущения, которые ты заставляешь меня испытывать. Потом, когда ты уходишь, я все вспоминаю. Я думала о тебе в течение двадцати лет, — сказала она ему.
Американка была сантиметров на семь выше актера. Когда она внезапно протянула руку и дотронулась до его верхней губы, он перестал улыбаться.
— Вот так лучше. Теперь скажи что-нибудь, — приказала она.
Однако Дхар думал о пластмассовом члене и о том, пользуется ли она им сейчас. Ничего другое не приходило ему в голову.
— Знаешь, тебе следует более ответственно подходить к тому впечатлению, которое ты производишь на людей. Ты когда-нибудь думал об этом? — спросила женщина.
— Я все время думаю об этом. Предполагается, что я оказываю какой-то эффект. Я же актер, — наконец вымолвил Дхар.
— Ну, конечно, ты — актер, — подтвердила Нэнси.
Американка заметила, что он заставил себя не пожимать плечами. Оказывается, когда он усмехался, ей это нравилось больше, чем она полагала.
— Ты хочешь меня? Ты когда-нибудь думал об этом? — спросила его женщина. Американка увидела, что он задумался над ответом, и не стала его ждать. — Ты не можешь понять, что мне надо, не так ли? Ты должен быть более догадливым с Рахулом, чем сейчас. Ты не можешь сказать, что мне хочется, поскольку на самом деле не знаешь, хочу ли я тебя, не так ли? Тебе следует читать мысли Рахула более искусно, чем ты сейчас читаешь мои мысли, — повторила Нэнси.
— Я могу прочесть твои мысли, но я просто хотел быть вежливым, — сказал ей Дхар.
— Я тебе не верю, ты меня не убедил. Плохая игра, — произнесла американка, однако она поверила актеру.
В дамской комнате, когда она мыла руки в раковине, Нэнси увидела абсурдный водопроводный кран. Вода лилась из трубки, имевшей форму слоновьего хобота. Нэнси отрегулировала уровень горячей и холодной воды вначале при помощи одного бивня, а затем — другого. Двадцать лет назад в отеле «Бардез» даже четыре ванны не заставили ее почувствовать себя чистой. Теперь к ней снова вернулось это чувство. У нее отлегло от сердца, когда она не увидела здесь подмигивающего глаза. Эту деталь подсказали Рахулу пупки женщин, которых он убил.
Она также заметила откидную полочку на двери внутри кабинки. Ручка, при помощи которой опускалась полочка, имела форму кольца, продетого в слоновий хобот. Нэнси стала размышлять, почему Рахул мог выбрать одного слона и отказаться от другого. Почему?
Вернувшись в Дамский сад, она сообщила о своем открытии источника вдохновения Рахула. Оба, и заместитель комиссара полиции и доктор, бросились в дамскую комнату, желая увидеть этого слона своими глазами. Возможность увидеть кран в викторианском стиле они реализовали с большой задержкой, после того, как последняя женщина освободила дамскую комнату.
Даже со значительного расстояния, находясь в дальнем конце обеденного зала, мистер Сетна смог заметить, что Инспектору Дхару и женщине с неприличным пупком нечего сказать друг другу, несмотря на то, что их оставили наедине в Дамском саду на продолжительное время.
Позже в машине детектив Пател заговорил с Нэнси.
— Мне нужно возвращаться в управление, однако вначале я завезу тебя домой, — сказал жене Пател.
— Тебе следует быть более осторожным в своих просьбах, — упрекнула его Нэнси.
— Извини меня, милая, но я хотел узнать твое мнение. Могу ли я ему верить? — спросил Пател.
Заместитель комиссара полиции увидел, что его жена вот-вот расплачется.
— Можешь ли ты верить мне! — заплакала-таки Нэнси.
— Я знаю, что могу тебе доверять, дорогая. Но что ты скажешь о не м? Ты думаешь, он сможет это сделать? — не отступал Пател.
— Он сделает все, что ты ему скажешь, если поймет то, что ты хочешь, — ответила Нэнси.
— И ты думаешь, Рахул попадется ему на крючок? — спросил ее муж.
— О да, — произнесла она горько.
— Дхар — очень хладнокровный покупатель! — восторженно произнес детектив.
— Дхар такой же необычный, как банкнота достоинством в три доллара, — сказала ему американка.
Поскольку Пател не родился в штате Айова, он затруднялся представить, в чем «необычность» банкноты достоинством в три доллара. Коме того, в Бомбее бумажные деньги называют не банкнотами, а кредитными билетами.
— Ты имеешь в виду, что он «голубой» — гомосексуалист? — уточнил ее муж.
— В этом нет сомнения. Поверь мне.
Они почти доехали до дома, прежде чем жена заговорила снова.
— Он очень хладнокровный покупатель, — повторила она слова мужа.
— Я очень сожалею, любимая. — Заместитель комиссара полиции видел, что жене не удается унять слезы.
— Я люблю тебя, Вайджей, — захлебываясь выговорила жена.
— Я тоже люблю тебя, дорогая, — проникновенно сказал ей детектив.
В Дамском саду солнце теперь просвечивало сквозь орнамент беседки. Такой же оттенок розового отражался от цветов бугенвиллей на скатерти, когда мистер Сетна сметал с нее крошки. Пожилому официанту казалось, что Дхар и доктор Дарувалла никогда не выйдут из-за стола. Уже давным-давно прекратили они говорить о Рахуле, или, говоря точнее, о миссис Догар. На какой-то момент оба сильнее заинтересовались Нэнси.
— Но если точнее, что с ней не в порядке? — спросил Фарук Джона Д.
— Кажется, события двадцати последних лет оказали на нее сильнейшее влияние, — уклонился Дхар.
— О, слоновье дерьмо! — воскликнул Дарувалла. — Не можешь ли ты хотя бы раз в жизни сказать, что по-настоящему думаешь? — спросил он.
— Хорошо. Кажется, она с мужем — настоящая семейная пара. Они очень любят друг друга и все такое прочее, — ответил Дхар.
— Да, кажется, это самое главное в их отношениях, — согласился доктор.
Фарук обнаружил, что это наблюдение не заинтересовало его. В конце концов он ведь все еще очень любил Джулию и был женат гораздо дольше, чем детектив Пател.
— А что случилось между вами? Между тобой и этой женщиной? — спросил доктор Дхара.
— Это просто старый закон притяжения и отталкивания. — Джон Д не собирался менять свою уклончивую тактику.
— Следующим предложением ты сообщишь мне, что земной шар круглый, — упрекнул его Фарук.
Дхар лишь передернул плечами. Внезапно доктор подумал, что его страшит не Рахул (или миссис Догар). Он боится именно Дхара. Доктор вдруг понял, что на самом деле не знает Дхара по-настоящему. Не знает его, несмотря на то, что знаком с ним многие годы. Как всегда, чувствуя приближение чего-то неприятного, Фарук перекинулся на цирк. Однако когда он упомянул о предстоящем путешествии в Джунагад, то увидел, что Джона Д это не интересует.
— Наверное, ты считаешь, что все обречено на гибель и это просто очередной проект «Спасите детей». Похоже на то, как бросают монетки в воду. загадывая желание, или швыряют камешки в море, не более реально, — сказал Дарувалла.
— Выглядит так, будто ты сам думаешь, что дело обречено на неудачу, — сказал ему Дхар.
Услышав это, доктор понял, что пришло настоящее время сматываться. Потом Фарук обнаружил гавайскую рубашку в бумажном пакете, который детектив Пател оставил под стулом. Оба они уже стояли, готовые уходить, когда доктор вытащил из пакета рубашку кричащего цвета.
— Ты только погляди на это. Заместитель комиссара полиции забыл что-то. Это на него совсем не похоже, — заметил Джон Д.
— Я сомневаюсь, что он это забыл. Думаю, он хотел, чтобы ты взял ее.
Машинально доктор поднял вверх ужасное изображение попугаев на пальмах. В глаза бросались красные, желтые и оранжевые цветы на фоне невероятно зеленых джунглей. Фарук приложил рубашку к плечам Дхара.
— Как раз твой размер. Ты уверен, что не хочешь ее надеть? — спросил доктор.
— У меня есть все рубашки, которые требуются. Отдай ее моему ё…ному брату-близнецу, — отвернулся актер.
. БЕГСТВО ИЗ ШТАТА МАХАРАШТРА
Когда утром Джулия нашла его в столовой, прижимающим лицом к поверхности стеклянного стола, судя по последним карандашным заметкам, все еще шли поиски названия. К счастью, такие словосочетания, как «Львиная моча» и «Кипящие гормоны», были зачеркнуты и жена обрадовалась, увидев это. Однако один вариант, видимо, понравившийся сценаристу до того, как он уснул, был обведен кружочком. Джулия сомневалась, что эти слова подойдут в качестве названия фильма. «Рулетка лимузинов» напомнила ей какой-то французский фильм, в котором все отвергается здравым смыслом, даже если человек прочтет каждое слово субтитров.
Однако сегодняшнее утро не оставляло ей времени на то, чтобы посмотреть новые страницы сценария. Она разбудила Фарука, дунув ему в ухо, и пока он мылся в ванной, приготовила ему чай. Пакуя его бритвенные и туалетные принадлежности и смену белья, Джулия стала насмешничать над привычкой мужа брать с собой медицинскую аптечку, поскольку считала такую привычку сродни паранойи — он ведь собирался уехать всего на одну ночь.
Однако доктор Дарувалла никогда не путешествовал по Индии без лекарств: брал эритромицин от бронхита, ломотил от поноса. И даже возил набор хирургических инструментов, включая нитки для наложения швов и пропитанную йодом марлю. Кроме того, в аптечке была присыпка из антибиотиков и мазь — в обычную погоду инфекция развивается в самой простой ранке.
Доктор никогда не путешествовал без пачки презервативов разных размеров, которые он без всякого приглашения раздавал бесплатно. Мужчины в Индии обычно не пользуются этими противозачаточными средствами. Все, что требовалось доктору, это встретить человека, отпускающего шутки о проститутках. По мнению доктора, этот мужчина уже признался.
— Вот в следующий раз попробуйте что-нибудь из такого набора, — говорил в этом случае Дарувалла.
Кроме того, доктор возил с собой дюжину одноразовых шприцов и иголок — вдруг кому-то придется сделать укол. В цирках всегда людей кусали собаки и обезьяны, а поскольку кто-то сказал ему, что среди шимпанзе бешенство является эндемическим заболеванием, то для путешествия доктор специально взял три начальные дозы вакцины против бешенства и три ампулы, содержащие иммунизированный человеческий глобулин, тоже против бешенства. Обе вакцины требовалось хранить на холоде, однако для сорокавосьмичасового путешествия вполне достаточно и термоса со льдом.
— Ты что, опасаешься укуса какого-нибудь животного? — поинтересовалась Джулия.
— Я имею в виду нового миссионера, — ответил ей Фарук.
Доктор полагал, что если бы он лично был сумасшедшим шимпанзе из цирка «Большой Голубой Нил», то обязательно захотел бы укусить Мартина Миллса. Но Джулия видела, что упакованной вакцины и иммунизированного глобулина достаточно для того, чтобы сделать укол себе, миссионеру и обоим детям — если бешеная обезьяна-шимпанзе нападет на них всех.
Утром доктор хотел прочитать и отредактировать новые страницы сценария, однако нужно было слишком много сделать. Мальчишка-нищий продал все вещи, которые Мартин Миллс купил ему на Фэшн-стрит. Джулия предвидела это, поэтому она купила неблагодарному маленькому негодяю дополнительные вещи. Пришлось приложить усилия, чтобы погрузить Ганешу в ванну. Вначале он хотел кататься в лифте, потом задержка получилась из-за того, что никогда прежде он не был в зданиях, где балкон выходил на Марин-драйв. Его буквально заворожил открывшийся с балкона вид. Ганеша взбунтовался и не хотел надеть сандалию на здоровую ногу. Даже Джулия усомнилась в правильности решения скрыть покалеченную ногу белым носком. Этот носок недолго останется белым и чистым. Что же касается сандалии, то Ганеша стал жаловаться на ремешок, который якобы причиняет ему такую адскую боль, что он едва может идти.
Когда доктор поцеловал жену на прощание и потащил неблагодарного мальчишку к ожидавшему их такси Вайнода, там на переднем сидении рядом с карликом сидела надутая Мадху. Ее раздражало, что доктор Дарувалла с трудом понимал, что она говорит. Она перешла на диалект маратхи и на язык хинди, пока доктор не понял, что Мадху не понравилось, как ее одел Вайнод, которому давала указания Дипа.
— Я не ребенок, — сказала бывшая девочка-проститутка, хотя было понятно, что Дипа изо всех сил пыталась, чтобы маленькая шлюха выглядела наподобие ребенка.
— В цирке хотят, чтобы ты выглядела, как ребенок, — объяснил девочке доктор Дарувалла.
Мадху надула губы и замолчала. Она не отвечала на вопросы Ганеши так, как положено отвечать сестренке. Мадху бросила короткий, полный отвращения взгляд на покрытые гноем глаза мальчишки с полосками тетрациклиновой мази — было такое впечатление, что у него стеклянные глаза. Ганеше требовалось накладывать мазь еще семь дней, если не больше, чтобы добиться положительного результата.
— Я думала, они сразу приведут тебе глаза в порядок, — холодно сказала Мадху.
Девочка говорила на хинди. Фаруку показалось, что когда дети оставались с ним, вместе или порознь, они старались говорить по-английски. Теперь дети перешли на хинди и маратхи. В самом лучшем случае доктор с трудом понимал хинди, а маратхи был ему недоступен совершенно.
— Очень важно, чтобы вы вели себя, как брат и сестра, — напомнил им Фарук, однако настроение у мальчишки было не лучше, чем у Мадху.
— Если бы она была моей сестрой, я бы ее сейчас избил. — Ганеша отвел глаза.
— С такой ногой у тебя ничего не получится, — огрызнулась Мадху.
— Спокойней, спокойней! — Дарувалла решил говорить по-английски, поскольку почти наверняка знал, что и Мадху и Ганеша поймут его. Кроме того, по-английски его слова должны звучать более авторитетно. — Это ваш счастливый день, — сообщил Фарук детям.
— А что означает «счастливый день»? — спросила Мадху.
— Ничего не означает, — бросил ей Ганеша.
— Это такое словосочетание, но оно означает многое. Что вам повезло, вы уезжаете из Бомбея и направляетесь в цирк, — сказал Дарувалла.
— Значит, вы имеете в виду то, что мы счастливы, но вовсе не в этот день, — ответил молодой философ с обезображенной слоном ногой.
— Слишком рано говорить о том, что мы счастливы, — заключила девочка-проститутка.
С таким настроением они приехали в миссию Святого Игнатия, где их поджидал решительно настроенный миссионер. Мартин Миллс устроился на заднем сидении машины «Амбассадор», излучая безграничный энтузиазм.
— Сегодня ваш счастливый день! — объявил фанатик детям.
— Мы это уже обсудили, — ответил ему доктор Дарувалла.
Стрелки часов показывали только 7. 30 утра начинающейся субботы.
Через час они были в здании аэропорта для внутренних авиалиний в Санта-Круз, однако им сообщили, что рейс на Раджкот отложен до вечера.
— Эти индийские авиалинии! — воскликнул Дарувалла.
— По крайней мере, они честно об этом сказали, — заступился за авиалинии Вайнод.
Доктор решил, что они смогут поискать более комфортабельное место для ожидания, чем аэропорт Санта-Круз. Пока Фарук вел детей обратно к такси, Мартин Миллс отошел и купил утреннюю газету. По дороге в Бомбей, забитой машинами в этот утренний час пик, миссионер потчевал их выдержками из «Таймс оф Индиа». Только к 10. 30 им удалось добраться до отеля «Тадж», поскольку доктор принял эксцентричное решение ждать отлета в Раджкот, сидя в холле отеля «Тадж Махал».
Мартин Миллс начал чтение.
— Послушайте вот это, — не унимался он. — Два брата зарезаны… Полиция арестовала одного нападавшего, однако двое других быстро скрылись на мотоцикле.
Как опытный учитель английского языка, миссионер стал обсуждать правильность употребления слов и грамматических конструкций в заметке Ему очень не понравился глагол «скрылись».
— «Скрываться» — очень популярное здесь слово, — объяснил ему Фарук.
— Иногда сама полиция скрывается, — заметил Ганеша.
— Что он сказал? — переспросил миссионер.
— Когда случается преступление, часто скрывается сама полиция. Они переживают, что не могут предотвратить преступления или не могут поймать преступника, поэтому полицейские сами скрываются, — объяснил Фарук.
При этом он подумал, что такой образ действии не характерен для детектива Патела. Как сообщил ему Джон, заместитель комиссара полиции намеревался провести с ним целый день в номере отеля «Оберой», отрабатывая тактику втирания в доверие к Рахулу. Доктора обидело и то, что ему не предложили поучаствовать в этом мероприятии, и то, что они не захотели подождать его возвращения из цирка. Ведь потребуется сочинить и отобрать возможные реплики, которыми будут обмениваться Джон и Рахул. Хотя сочинение диалогов и не было ежедневной работой доктора, но все же составляло его хобби.
— Правильно ли я понял вашу мысль? — спросил Мартин Миллс. — Иногда, когда совершается преступление, скрываются и преступники и сама полиция, — произнес миссионер.
— Именно так, — откликнулся Дарувалла.
Фарук не чувствовал уверенности в том, что позаимствовал слово «скрываться» из лексикона детектива Патела. Сценариста распирала гордость творца. В новом сценарии он только что приложил газету «Таймс оф Индиа». Созданный им персонаж по имени мистер Мартин всегда читал вслух что-то очень глупое для придуманных им детей. Фарук подумал, что жизнь, пожалуй, всегда подражает искусству.
— Вот очень честное мнение, — объявил миссионер, который дошел до раздела «Мнения читателей», печатавшего письма в газету «Таймс оф Индиа».
— Послушайте вот это. «Нашу культуру нужно менять. Культуре надо учить еще в начальной школе, обучая мальчиков не писать на улице», — прочитал миссионер.
— Другими словами, ловите их, пока они еще маленькие, — заметил Дарувалла.
Ганеша сказал что-то, отчего Мадху засмеялась.
— Что он сказал? — заинтересовался Мартин.
— Он сказал, что нет никакого другого места, чтобы пописать, кроме открытого воздуха, — ответил Дарувалла.
После этого Мадху прошептала что-то Ганеше, с чем тот явно согласился.
— А что теперь сказала девочка? — спросил миссионер.
— Она сказала, что предпочитает писать в припаркованных машинах, и особенно нравится ей делать это ночью, — добросовестно пересказал доктор слова Мадху.
Когда они подъехали к отелю «Тадж Махал», рот у нее был полностью заполнен соком бетеля. Капли кроваво-красной слюны стекали с уголков губ.
— Не вздумай жевать бетель в отеле! — предупредил доктор.
Девчонка выплюнула пережеванное месиво на переднее колесо такси Вайнода. И карлик и сикх-привратник с отвращением наблюдали, как пятно расплывалось на подъездной дорожке к входу в отель
— В цирке тебе тоже не разрешат есть паан, — напомнил доктор девочке.
— Мы пока еще не в цирке, — с недовольным видом заметила маленькая шлюха.
Подъезд к отелю был сплошь забит различными такси и дорогими автомобилями. Мальчишка-калека что-то сказал девочке, которая от этого развеселилась.
— Что он сказал? — не унимался миссионер.
— Он сказал, что здесь много машин, в которые можно пописать, — ответил Дарувалла.
Затем Фарук услышал, как Мадху сказала Ганеше, что уже была в такой же дорогой машине, наподобие тех, что стояли у отеля. Ее слова не казались пустой похвальбой. Фарук подавил в себе желание перевести иезуиту и эту информацию. Хотя доктору нравилось шокировать Мартина Миллса, ему показалось, что уточнение того, чем занималась девочка-проститутка в такой роскошной машине, будет излишне похотливым.
— А что сказала Мадху9 — спросил иезуит доктора.
— Она сказала, что лучше для этих целей пользоваться дамский туалетом, — соврал Дарувалла.
— Молодец, девочка! — похвалил Мартин будущую артистку цирка.
Когда Мадху раздвинула губы, чтобы ему улыбнуться, ее зубы, ярко блестевшие от паана, создавали впечатление, будто десны у девочки кровоточат. Доктор надеялся, что ему лишь показалось в улыбке девочки нечто непристойное. Но в холле отеля Фаруку не понравился взгляд, которым швейцар проводил Мадху. Этот сикх как будто знал, что девочка принадлежит к той категории женщин, которым запрещалось появляться в отеле «Тадж Махал». Как бы Дипа не распорядилась одеть ее под девочку, Мадху совершенно не походила на подростка.
Ганеша сразу же задрожал от прохладного воздуха кондиционеров. Калека выглядел озабоченным, будто опасался, что сикх-швейцар выбросит его за дверь. Отель «Тадж Махал» отнюдь не был местом для пребывания там попрошайки и девочки-проститутки. Доктор подумал, как он ошибся, приведя их сюда.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |