путем); в) против отдельных имущественных благ (противоправное
изъятие собственником своей вещи, банкротство и преступления
связанные с банкротством, незаконное использование транспортного
средства и др.); а также г) создающие угрозы имуществу (азартные
игры и лотереи, ростовщичество, кабальные сделки и др.).92
Однако в дальнейшем отечественное законодательство пошло в
направлении ликвидации категории имущественных преступлений,
несущей в себе двоякую смысловую нагрузку. Вначале (с изданием
4 июня 1947 г. указов Президиума Верховного Совета СССР «Об
уголовной ответственности за хищение государственного и общест-
венного имущества» и «Об усилении охраны личной собственности
граждан») появились предложения о замене фигурировавшего в на-
звании главы УК РСФСР 1926 г. термина «имущественные преступ-
ления», аргументируемые тем, что последние по своей социально-
экономической природе являются посягательствами против собст-
венности.93 С принятием же 27 октября 1960 г. последнего УК
РСФСР обобщающее понятие «имущественные преступления»
окончательно исчезает из уголовного законодательства. На смену
ему приходят такие правовые категории, как «преступления против
социалистической собственности» и «преступления против личной
92 Клепицкий И. А. Имущественные преступления (сравнительно-правовой аспект) //
Законодательство. 2000. № 1. С. 61-62.
На законодательном уровне сходная классификация преступлений против имущества
была проведена в УК Швейцарии 1937 г., где в разделе 2 Особенной части выделяют-
ся такие преступления, как присвоение, злоупотребление доверием, кража, разбой,
укрывательство преступно добытого, мошенничество преступления, подобные мо-
шенничеству, и ряд других. Однако имеются и отличия, например, временное нару-
шение чужого владение отнесено к преступлениям против собственности (см.: Швей-
царский Уголовный кодекс. 1937. М., 1941).
93 Розенберг Д. Н. О понятии имущественных преступлений в советском уголовном
праве (объект и предмет посягательства) // Ученые записки Харьковского юридическо-
го института. Вып. 3. Харьков, 1948. С. 69.
Общая характеристика преступлений против собственности 73^
собственности граждан», адекватные сформировавшемуся экономи-
ческому укладу, а все, что не вписывается в новую концепцию родо-
вых объектов, переносится в главу о хозяйственных преступлениях.
Таким образом, казалось бы, произошло окончательное разме-
жевание уголовно-правовых режимов охраны имущественных от-
ношений в зависимости от их вещной или обязательственной приро-
ды. Однако при более пристальном взгляде на эту проблему
обнаруживается, что несмотря на вытеснение понятия «имущест-
венные преступления» категорией «преступления против собствен-
ности» объектом некоторых предусмотренных главой о преступле-
ниях против собственности составов продолжали оставаться иные
(кроме вещных) имущественные отношения. Причиной тому стали
составы имущественных обманов и вымогательств, в которых с дав-
них пор причудливым образом переплетаются как посягательства на
вещные отношения, предполагающие завладение имуществом, так и
посягательства, связанные с имущественными обязательствами,
предполагающие получение права на имущество.
Некоторые представления о предосудительности обмана мы
можем почерпнуть уже из Пространной редакции Русской Правды, в
дополнительной статье которой «О человеке» говорится, что чело-
век, обманом получивший деньги и пытающийся скрыться в другой
земле, не может пользоваться доверием так же, как вор (тать).94 Пер-
вое же упоминание о мошеннике появляется в ст. 58 Судебника
Ивана IV (1550), в которой говорилось: «А мошеннику та же казнь,
что и татю».95 Появление же мошенничества в России как более или
менее массового преступления связывается с развитием торговых
отношений и укреплением внутренних и международных рынков в
конце XVI — начале XVII в., т. е. намного позднее, чем в странах
Западной Европы, где, как известно, капиталистические отношения
стали зарождаться на рубеже XIII—XIV вв. Поэтому только Указом
1781 г. было впервые разъяснено, что к мошенничеству нужно отно-
сить: а) карманную кражу; б) внезапное похищение чужого имуще-
ства, рассчитанное на ловкость, быстроту действий виновного;
в) завладение имуществом путем обмана.
Российское законодательство X—XX веков. Т. 2. Законодательство периода обра-
зования и укрепления Русского централизованного государства. М., 1985. С. 69, 73.
5 Там же. С. 58, 148.
74 Глава I
Первоначально обман преобладал в сфере торговли, где им за-
нимались купцы. При этом типичной формой торгового мошенниче-
ства являлся обман в качестве и количестве товаров. В дальнейшем
мошенничество вторгается и в другие социальные сферы, приобре-
тая новые способы и формы. В частности, получают распростране-
ние различные подлоги платежных и финансовых документов, на-
правленные на завладение чужим имуществом. Однако заметим,
насколько определенно в Уложении о наказаниях уголовных и ис-
правительных 1845 г. (в редакции 1885 г.) такое имущественное
преступление, как принуждение к даче обязательств (вымогательст-
во), отличается от грабежа и разбоя как похищений вещного имуще-
ства (ст. 1627-1643), настолько же четко обман для побуждения к
даче обязательств отличается от мошенничества, под которым по-
нимается «всякое, посредством какого-либо обмана учиненное по-
хищение чужих вещей, денег или иного движимого имущества»
(ст. 1665).
Составители Уголовного Уложения 1903 г. задались задачей
объединить все имущественные обманы в общем понятии мошенни-
чества, при выработке конструкции которого между членами редак-
ционной комиссии возникли разногласия. В то время как И. Я. Фой-
ницкий находил, что при принятом комиссией объединении
имущественных обманов необходимо единое определение для мо-
шенничества, большинство высказывались за расчленение послед-
него на обманное похищение движимого имущества, обманное по-
буждение по имуществу и торговые обманы, считая, что коль скоро
«понятие мошенничества по проекту образовалось из более узкого
понятия мошенничества по действующему законодательству в
смысле похищения посредством обмана чужого движимого имуще-
ства с присоединением к нему обманов в договорных обязательст-
вах, то совершенно естественно ввести в общее определение оба
этих момента, именно похищение и обман договорной, чем будет
достигнута в наибольшей степени наглядность и ясность его для су-
дебной практики».96
В итоге достигнутой таким образом «наглядности и ясности» в
структуре Уголовного уложения 1903 г. уже обращает на себя вни-
мание, во-первых, помещение в ряд с воровством и разбоем (ст. 581-
96 Объяснительные записки. Т. VII. 1895. С. 374.
Общая характеристика преступлений против собственности 75_
589) вымогательства как принуждения «к уступке права по имуще-
ству или ко вступлению в иную невыгодную сделку по имуществу»
(ст. 590), а во-вторых, обособление в отдельную главу мошенниче-
ства, которое, с одной стороны, предстает в виде родственного с во-
ровством и разбоем посягательства, состоящего «в похищении, по-
средством обмана, чужого движимого имущества», а с другой — в
виде одного из преступлений по обязательствам, выражающегося «в
побуждении посредством обмана... к уступке права по имуществу
или ко вступлению в иную невыгодную сделку по имуществу»
(ст. 591). Отмеченная двойственность мошенничества предопреде-
ляет и расположение этой главы, играющей роль своего рода свя-
зующего звена между традиционными видами вещных посяга-
тельств на движимое имущество (воровством и разбоем) и уголовно
наказуемой недобросовестностью «по имуществу» (преступлениями
по обязательствам). Эту связь можно усмотреть и в том, что целый
ряд составов из главы 34, предусматривающей уголовную ответст-
венность за банкротство, ростовщичество и иные случаи наказуемой
недобросовестности по имуществу, перекликаются либо с мошенни-
чеством, либо с вымогательством, отличаясь от последних лишь
особенностями объективной стороны, но не объектом и предметом
посягательства (ст. 611-615).
Первые советские кодексы, включившие в формулировку мо-
шенничества указание на получение права на имущество или иных
личных выгод (ст. 187 УК РСФСР 1922 г., ст. 169 УК РСФСР 1926
г.), определенно сохраняют двойственную природу мошенничества,
посягающего как на вещные отношения собственности, так и на
имущественные отношения обязательственного характера.
Б. С. Никифоров справедливо подчеркивал, что «при мошенничестве
и вымогательстве собственность в этом смысле является объектом
преступления только тогда, когда в результате обмана или угрозы к
виновному переходит от потерпевшего то или иное имущество. В
остальных случаях виновный при совершении этих преступлений
может посягать на отношения собственности в более широком
смысле, так как в этом случае в понятие собственности включаются
обязательственные отношения по имуществу».97
Никифоров Б. С. Уголовно-правовая охрана личной собственности в СССР. М.,
1954. С. 19.
^76 Глава I
Вместе с тем уже в ту пору начинается процесс, обратный тому,
который проделали составители Уголовного уложения 1903 г., —•
разъединение консолидированного состава мошенничества. Так, УК
1926 г. кроме ст. 169, говорящей о мошенничестве вообще, содержал
и другие статьи, в которых предусматривалась ответственность за
специальные виды мошеннических посягательств в качестве само-
стоятельных составов преступлений, в том числе за так называемое
«чековое мошенничество» (ст. 169-а); подделку в корыстных целях
официальных бумаг, документов и расписок (ст. 170); обманное из-
менение с корыстной целью вида и свойств предметов, предназна-
ченных для сбыта или общественного употребления (ст. 171); изго-
товление и хранение с целью сбыта поддельного пробирного
клейма, клеймение таковым изделий и слитков из золота, серебра и
платины, наложение на изделия из иных металлов клейм и марок,
имеющих сходство с пробирным клеймом, а равно сбыт указанных
изделий (ст. 172). В отдельный состав «отпочковалось» и торговое
мошенничество, направленное на обман потребителя, будучи пере-
несенным в главу о хозяйственных преступлениях (ст. 128-в). В этой
же главе оказалось немало других составов, которые, по логике Уго-
ловного уложения 1903 г., представляли собой мошенничество по
обязательствам: расхищение государственного или общественного
имущества путем заключения невыгодных сделок по соглашению с
контрагентами (ст. 129); учреждение и руководство деятельностью
лжекооперативов (ст. 129-а); неисполнение обязательства по дого-
вору, заключенному по договору с государственным или общест-
венным учреждением (ст. 131) и др.
В УК РСФСР 1960 г. мошенническое завладение государствен-
ным или общественным имуществом окончательно обретает статус
хищения, а происходит это благодаря не только тому, что на это не-
двусмысленно указывало название ст. 93 (хищение государственного
или общественного имущества, совершенное путем мошенничест-
ва), но и благодаря появлению ст. 94 (причинение имущественного
ущерба государству или общественной организации путем обмана
или злоупотребления доверием при отсутствии признаков хище-
ния). Возможность же завладения путем обмана или злоупотребле-
ния доверием не только имуществом, но и правом на имущество бы-
ла оставлена за мошенническими посягательствами на личную
собственность (ст. 147), поскольку глава о преступлениях против
Общая характеристика преступлений против собственности ТТ_
личной собственности граждан не содержала нормы, аналогичной
ст. 94. И это логично, поскольку в условиях обобществленной соб-
ственности обманы в обязательственных отношениях между юриди-
ческими лицами (государственными и общественными организа-
циями, учреждениями и предприятиями) ничего не меняли в
существе отношений собственности, фиксируя лишь неправомерное
перемещение имущества из одного государственного «кармана» в
другой. Возможность же возникновения таких обязательственных
отношений с участием юридических и физических лиц, которые
могли бы служить предпосылкой для обманного перемещения госу-
дарственного или общественного имущества в «личный карман»,
была, видимо, достаточно небольшой.
Добавим к этому одну немаловажную (и, думается, не случай-
ную) деталь: мошенничество в главе 5 УК (и даже в главе 2, где и
необходимости-то в этом никакой не было) стоит как бы наособицу,
замыкая предшествующие ему кражу, грабеж, разбой, т. е., казалась
бы, занимает абсолютно не подобающее его статусу (характеру об-
щественной опасности) место, продолжая тем самым по традиции
служить (наряду со следующим за ним вымогательством) неким со-
единительным звеном, мостиком, перекинутым от посягательств на
вещные отношения собственности к посягательствам на собствен-
ность в ее обязательственной форме существования. А после извест-
ного объединения указанных глав консолидированный состав мо-
шенничества обретает всю полноту возможностей посягательства
«на право на имущество».
В практически неизменном виде унаследует формулировку
ст. 147 УК в ее прежней редакции и ст. 159 действующего УК. Вме-
сте с тем нельзя не заметить, что в соответствии с характером обще-
ственной опасности мошенничество перемещается на позицию
вслед за кражей, прочно занимая место в ряду хищений. И это, каза-
лось бы не столь уж значительное, обстоятельство в совокупности с
гораздо более существенными выводами, вытекающими из сформу-
лированного в прим. 1 к ст. 158 УК понятия хищения, в его сопос-
тавлении с прим. 4 к той же статье (где говорится о судимости за
хищение либо вымогательство), а также в сопоставлении со ст. 221,
226, 229 (где говорится о хищении либо вымогательстве специфиче-
ских предметов) с наглядностью свидетельствует о том, что в ре-
зультате отмеченной «рокировки» мошенничество утратило преж-
78 Глава I
нюю связь с вымогательством не только в пространственном, но и в
содержательном отношении. Следовательно, ту функцию соедини-
тельного моста, которую оно прежде играло совместно с вымога-
тельством, теперь осуществляет только вымогательство, по-
прежнему оставаясь деянием, «примыкающим» к хищению, но все
же полностью не совпадающим с ним, тогда как мошенничество
становится классическим хищением.
Исходя из сказанного, все расположенные в главе 21 УК пре-
ступления можно подразделить, в зависимости от предмета посяга-
тельства, на:
1) преступления, предметом которых являются объекты вещно-
го права, включая деньги и ценные бумаги (кража, мошенничество,
присвоение, растрата, грабеж, разбой, хищение предметов, имеющих
особую ценность, умышленное уничтожение или повреждение
имущества и уничтожение или повреждение имущества по неосто-
рожности);
2) преступления, предметом которых может быть любое (в ши-
роком смысле этого слова) имущество, в том числе имущественные
права, а также другие объекты гражданских прав, включая работы и
услуги, информацию, результаты интеллектуальной деятельности, в
том числе исключительные права на них (вымогательство, причине-
ние имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления
доверием; неправомерное завладение автомобилем или иным транс-
портным средством без цели хищения).
Оценивая данное построение, мы можем, с одной стороны, от-
метить по-прежнему сохраняющееся двоякое значение понятия
«имущество» в главе 21 УК — узкое (имущество как вещи, включая
деньги и ценные бумаги) и широкое (имущество вообще или имуще-
ство в целом, включающее в себя в числе прочего и имущественные
права), а с другой — констатировать более определенное размеже-
вание по составам вещных и обязательственных имущественных
отношений. Конечно, при желании можно было бы довести содер-
жание данной главы до «вещной чистоты», перенеся, скажем, в гла-
ву 22 состав причинения имущественного ущерба путем обмана или
злоупотребления доверием при отсутствии признаков хищения
(ст. 165), где он, указывая на признаки не столько преступления
против собственности, сколько имущественного (экономического)
преступления, выступал бы в виде остающейся в резерве общей
Общая характеристика преступлений против собственности 79^
нормы по отношению к таким специальным нормам, как лжепред-
принимательство (ст. 173), незаконное получение кредита (ст. 176),
незаконное использование товарного знака (ст. 180), заведомо лож-
ная реклама (ст. 182), злоупотребления при выпуске ценных бумаг
(ст. 185), неправомерные действия при банкротстве, а также предна-
меренное и фиктивное банкротство (ст. 195-197), уклонение от уп-
латы таможенных платежей и налогов (ст. 194, 198, 199). Можно
было бы (подобно тому, как это произошло с составами, предусмот-
ренными ст. 159 и 165 УК) расчленить и вымогательство, присоеди-
нив одну его часть (требование передачи чужого имущества или
права на имущество) к хищению, а другую (требование совершения
других действий имущественного характера) также перенести в раз-
ряд преступлений в сфере экономической деятельности. Не стоит
двигаться лишь назад, к «истокам», ибо вступить дважды в «реку
времени» все равно не удастся.
Так, И. А. Клепицкий, утверждая, что в русском праве до 1917 г.
законодательство об имущественных преступлениях развивалось в
рамках единой европейской правовой традиции, поскольку в Уго-
ловном уложении 1903 г. термин «собственность» употреблялся в
уголовном правоведении в качестве синонима «имущества» для обо-
значения всей массы имущественных прав и интересов в их много-
образии, тогда как в советский период имущественные права как
важнейший элемент экономического организма утрачивают свое
значение, не без оснований приходит к выводу, что тем самым в
уголовном законодательстве получили развитие тенденции: упро-
щения системы имущественных преступлений и постепенная депе-
нализация тех, которые не направлены на конкретные «телесные
вещи»; ужесточение ответственности за простейшие корыстные
преступления против собственности и объединение их под понятием
«хищение»; распространение на экономическую сферу норм о
Должностных преступлениях и создание развитой системы хозяйст-
венных преступлений, направленной на охрану социалистических
экономических отношений. Поскольку же ввиду исторической
инерции эти тенденции повлияли и на содержание нового УК Рос-
сии, где создана, в частности, группа квазидолжностных преступле-
ний в сфере экономики (гл. 23), постольку наше законодательство
остается достаточно суровым в отношении простейших имущест-
венных преступлений (кражи, грабежа, разбоя, уничтожения и по-
_80 Глава I
вреждения имущества) и непривычно для современного права «ли-
беральным» в определении признаков более изощренных посяга-
тельств на имущественные права и интересы. Простейшим же и эф-
фективным способом приведения уголовного права в соответствие с
новым гражданским законодательством и современными условиями
экономической жизни является, по мнению автора, восстановление
дореволюционной доктрины и системы имущественных преступле-
ний, что позволит учесть опыт как старых русских правоведов, так и
родственных европейских законодательств.98
Под развитием старого отечественного права в рамках «единой
европейской правовой традиции» имеется в виду, по-видимому,
влияние германского законодательства, в котором до сих пор пред-
ставлено одно из самых широких в Европе определение мошенниче-
ства, предусматривающее ответственность лица, которое «с намере-
нием доставить себе или третьему лицу противоправную
имущественную выгоду причинит ущерб имуществу другого путем
введения в заблуждение или поддержания в нем заблуждения, выда-
вая ложные факты за истинные, или искажая, или скрывая действи-
тельные факты» (§ 263 УК ФРГ).99 При этом закон не определяет
признаков предмета данного преступления, поскольку объектом это-
го преступления служит имущество в целом. Поскольку же сущест-
во преступлений против имущества в целом видится в причинении
любого имущественного ущерба (в том числе и без утраты имуще-
ства), постольку возвращение в русло «европейской традиции» не-
избежно сопряжено с размыванием признаков имущества в качестве
предмета преступлений против собственности, чреватое весьма не-
ожиданными выводами и почти непредсказуемыми последствиями,
связанными с безбрежным расширением понятия хищения за счет
вовлечения в его орбиту работ, услуг, результатов творческой дея-
тельности и других не обладающим явным вещным характером
предметов, которые, заметим, по действующему российскому граж-
данскому законодательству являются самостоятельными объектами
гражданских прав.
Существенное расширение круга объектов права собственности
за счет вовлечения в него все большего количества невещественных
Клепицкий И. А. Собственность и имущество в уголовном праве // Государство и
право. 1997. № 5. С. 80-83.
99 Уголовный кодекс ФРГ / Науч. ред. Н. Ф. Кузнецова, Ф. И. Решетников. М., 1996.
Общая характеристика преступлений против собственности 81
объектов во многом продиктовано все возрастающей их ролью в
функционировании экономической системы и, как следствие, заин-
тересованностью субъектов экономической деятельности (прежде
всего тех, которые широко используют эти объекты в своей дея-
тельности) в придании операциям с ними характера отношений соб-
ственности и получении тем самым той правовой защиты, которой
бы они не имели, оставаясь преимущественно обязательственными.
Вместе с тем, как отмечается в литературе, важной особенностью
современной регламентации отношений собственности выступает
тенденция к дифференциации регулирования применительно к раз-
личным ее объектам и субъектам, в результате которого — в соот-
ветствии со спецификой природы, функций и назначения имущест-
ва, а также различий в положении собственников — возникают все
более самостоятельные и имеющие все меньше общих признаков
формы (варианты) права собственности. Свое же выражение этот
процесс специализации правового регулирования собственности на-
ходит в том, что она регулируется не только нормами самого инсти-
тута собственности, но все более широко также нормами целого ря-
да смежных институтов гражданского и административного права,
включая финансовое законодательство, законодательство об объек-
тах промышленной собственности и т. д. Важнейшим направлением
перестройки законодательства становится, таким образом, «дезинте-
грация права собственности — распад на отдельные функциони-
рующие правомочия, распространяемые на неодинаковые объекты и
субъекты права», а в гражданско-правовой доктрине «все шире и
настойчивее проводится идея об исчезновении единого понятия пра-
ва собственности, его трансформации, расщепления некогда единого
субъективного права собственности на отдельные "права собствен-
ности", характеризующиеся "своим" комплексом собственнических
правомочий, характерных для тех или иных объектов».10'
В соответствии с такой концепцией собственности меняется и
уголовное законодательство. Уже в УК 1960 г., в отличие от УК
1926 г., от составов имущественных преступлений обособился со-
став, рассчитанный на круг субъектов интеллектуальной собствен-
ности и их права на обладание столь специфическими (и потому по
природе своей не могущими быть предметом хищения) «бестелес-
100 Гражданское и торговое право капиталистических государств: Учебник. С. 215-216.
_82 Глава /
ными» объектами (ст. 141). В УК 1996 г. не только умножилось чис-
ло такого рода обособившихся составов, но и появилось немало со-
ставов, направленных на защиту самой динамики имущественных
отношений между участниками экономического оборота и учиты-
вающих особый режим приобретения, эксплуатации, отчуждения и
защиты «некорпоральных» имущественных объектов. Хотя данная
группа составов и сформировалась на базе уголовно-правовых норм,
предусматривающих ответственность за преступления против соб-
ственности, ход естественных процессов дифференциации и инте-
грации в системе права привел к том, что она, не утратив своей «ге-
нетической» связи с исходными имущественными преступлениями,
давшими ей жизнь, заняла тем не менее самостоятельное место в
правовой системе.
Впрочем, отмеченная систематизация действующего законода-
тельства на кодификационном уровне, т. е. наличие относительно
самодостаточной совокупности норм о преступлениях в сфере эко-
номической деятельности, все же вторична в качестве аргумента в
пользу самостоятельности указанных норм, ибо существование оп-
ределенной нормативной базы связано с наличием особого предмета
правого регулирования (т. е. комплекса обособленных обществен-
ных отношений), наличие которого, как известно, является наиболее
существенным основанием, позволяющим выделить соответствую-
щие нормы в отдельную главу. К обособлению же особой сферы
обязательственных отношений в самостоятельный видовой объект
уголовно-правовой охраны подвела сама логика событий, объектив-
но продиктованная дифференциацией юридического режима регу-
лирования отношений собственности по ее объектам и субъектам.
Пытаться в этих условиях собрать воедино преступления против
«имущества в целом», равно как и объединить под «крышей» мо-
шенничества или какого-либо другого состава посягательства про-
тив собственности различных юридических режимов, в значитель-
ной степени или почти полностью не совпадающих между собой по
конкретному кругу и содержанию собственнических правомочий и
все более отдаляющихся от правил «классического» общецивили-
стического прототипа, — все равно, что плыть против течения.
Наконец, в УК 1996 г., как и в УК 1960 г., продолжает сохра-
няться уголовная ответственность за причинение имущественного
ущерба путем обмана или злоупотребления доверием (ст. 165 УК),
Общая характеристика преступлений против собственности 83
«рабочий потенциал» которой в рыночной экономике неизмеримо
возрастает. Если же и наблюдается неоправданный либерализм в
отношении усложненных, особо изощренных форм имущественных
посягательств, то прежде всего в неоправданно мягкой санкции
упомянутой статьи, тогда как сама по себе ее диспозиция может
стать необъятно универсальной для такого рода посягательств, если
исключить из нее слова «собственнику или иному владельцу иму-
щества». Вопрос лишь в том, чтобы показать посредством ее док-
тринального толкования всю глубину и богатство предоставляемых
данной статьей возможностей в уголовно-правовом противодейст-
вии различного рода имущественным обманам в обязательственных
отношениях и другим имущественным ущербам.
Объективная сторона преступлений против собственности
выражается в уголовно-противоправном воздействии на предметы
материального мира. В абсолютном большинстве случаев это воз-
действие проявляется в виде активных действий и лишь причинение
имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления дове-
рием (ст. 159), а также некоторые разновидности уничтожения или
повреждения чужого имущества (ст. 167, 168 УК) могут совершать-
ся путем бездействия.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |