- Что?! – Брюс заорал еще громче.
- Проиграл! – рявкнул Джино победно и засмеялся, шагнул назад и весело тряхнул волосами. – Не надо было начинать эту войну, не надо было лезть ко мне, не надо было меня трогать! Потому что я ненавижу мужиков, - он захохотал еще громче, но смех у него был настолько мерзкий, что Брюс поморщился. Стекла в старинной «стенке» задрожали.
- Мучайся теперь, Нейхолт! Вот такой ты специалист, - парень издевался. – Нравится быть отвергнутым? И ты ничего не сможешь мне сде…
Брюс не выдержал и отвесил ему пощечину, так что смех оборвался, слово не закончилось, а голова мотнулась вправо, волосы завесили лицо. Джино причесался пятерней и снова посмотрел на мужчину, сделал шаг назад.
- Не поможет. Потому что ты – мой. И вот эта ерунда, - он вытащил из кармана булавку с розовой бусинкой, покрутил ее в пальцах и уронил на пол, прямо в ковер, так что сразу было и не рассмотреть. – Всего лишь маленький шаг к тому, чтобы ты проиграл. На твоем месте я бы покончил с собой, - он пожал плечами, хмыкнул и кивнул на дверь. – Открой дверь, пожалуйста?
Брюс молча, стиснув зубы от злости, вышел из-за стола, вытащил из кармана ключ, открыл дверь и пропустил голландца в коридор. Но напоследок он уточнил, глядя на него.
- Если ты думаешь, что я без тебя жить не смогу, то сильно ошибаешься. Маленький, эгоистичный симулянт, - он фыркнул, но Джино видел, что мужчина врет, он всегда судил не по словам, а по поступкам, по выражению лица, по жестам. Во всем этом у Брюса сквозила боль, разочарование в жизни.
Зачем Джино это делал? Он и сам не знал. Ему так хотелось.
- Я очень надеюсь, что это – правда, - он улыбнулся широко, а потом встал на цыпочки, тронул пальцами гладко выбритую челюсть Брюса и прихватил губами его губы. У Нейхолта дух захватило от этого влажного прикосновения, оно было свежим, как мята, и сладким, как мед, оно было быстрым и долгим, горячим и нежным.
- Прощай, Брюс, - хриплым шепотом попрощались с ним, и Джино выбежал в коридор легким шагом, как обычно.
Война выиграна.
* * *
- Не понимаю, зачем тебе увольняться? Просто забей на него и живи дальше, - Дональд никак не мог взять в толк, что с его другом случилось. Брюс сидел с ним в кофейне и морщился от неприязни к самому себе и жизни в целом.
- Видеть не могу его уже… Тошнит, честное слово. Самодовольный малолетний демон.
- Демон?
- Антихрист, - еще суровее припечатал Нейхолт. – Хотя, о чем говорить, заявление уже у директрисы. Ей, кажется, вообще плевать, кто увольняется, кто нанимается, кому разрешение давать мучить своих учеников… Слава богу, начну частный бизнес, арендую кабинет и буду слушать проблемы сорокалетних домохозяек с климаксом. Только бы никакого Ван Дер Панне близко не было.
- Как он тебя зацепил. Тот еще, да?..
- Ну, ты видел. Ничего особенного, вроде, а ведь…
* * *
До конца недели Джино так и не видел проигравшего с ним войну психолога. По вечерам Лизелор продолжала мучить его, пытать и заставлять тренировать связки, но в школе парень упорно и загадочно молчал, что было для него намного привычнее и удобнее.
И он промолчал даже в понедельник, когда ему сказали, что Брюс Нейхолт уволился еще в пятницу. И он ничего не сказал, когда Люйстибург засмеялся на тему: «Это его так Ван Дер Панне заколебал».
Голландец собирался сдать книгу по вуду-магии, хоть срок еще и не вышел, но она ему была не нужна, войну с психологом он выиграл и, кто знает, как долго Брюс еще будет мучиться. Заклятье снято, но последствия проходить будут еще месяц, как минимум.
Джелиер понял, что если Вильям и не испытывает к нему ничего серьезного, то никто не может запретить на блондина хотя бы смотреть, хотя бы дружить с ним, как обычный парень. Все-таки, они друг друга отлично понимали по неизвестным причинам.
А Вильям решил, что если и не нравится цыгану по причине такой же, как у него самого, пассивности, то можно просто оставаться его близким другом. Чувства тем временем копились у обоих, приобретая размеры куда приличнее, чем легкая симпатия. Но высказать никто так и не решался, к счастью.
В понедельник, правда, у них была новая, потрясающая тема для обсуждений, которую они трепали с девицами их класса вплоть до момента, когда в кабинет вошел Джино. Он не понял, почему все резко замолчали и уставились на него, потом узнал про увольнение Брюса и решил, что это и есть причина.
Но она была совершенно другой, все девчонки хихикали, переглядывались и молились, чтобы случилось ЭТО. ЭТО не могло не случиться, учитывая некоторые обстоятельства, о которых все узнали еще рано утром. За полчаса до звонка перед школой Диггирей собралась толпа поклонников, которые вели себя, как ненормальные, парни-студенты, которым нужно было в университет не так уж и рано, вскочили с утра и толпились возле крыльца, когда к нему подъехала бордовая «Хонда». К сожалению, приехавшая на ней девушка на поклонников даже не взглянула.
В ней была невероятная особенность, которую заметили все, и теперь девчонки первого курса жаждали увидеть столкновение.
- Было бы «ах», - согласился цыган, романтично вздохнув.
- Только Ван Дер Панне немой, не забывайте, - фыркнул Виль, когда третий урок закончился, и все повалили вон из кабинета, в том числе и Джино.
- Ну и что, - буркнула Камилла, поправила тонкую маечку, натянутую на ее приличных прелестях. – Может, она тоже.
- О, они сойдутся, - цыган засмеялся, встал из-за стола и тоже пошел в коридор, подошел к своему шкафчику, чтобы сгрузить туда сумку на время перемены. И он, и Камилла, и Шантана, и Вильям видели, что их немой одноклассник шел навстречу, собираясь вывернуть из-за угла, а мимо них быстрым шагом двигалась новенькая. У нее было мрачное, отмороженное лицо, опущенный в пол взгляд, она ни на кого даже не смотрела. Впрочем, это было оправдано тем, что она никого еще не знала, ей было не по себе на новом месте.
- Ой-ой, смотри, - Камилла начала толкать локтем спортсменку в бок.
- Я смотрю, - заверила Шантана.
Джино пытался засунуть учебник в сумку, поэтому смотрел только на нее и не заметил, что навстречу кто-то шел. Грохот заставил четверку умников у шкафчиков зажмуриться, а потом посмотреть неуверенно на получившуюся картину.
- Вообще… - Камилла не могла не восхититься.
Джино потер ушибленный лоб, девушка тоже, потом оба подняли взгляд друг на друга… Ван Дер Панне моргнул в шоке, новенькая повторила.
Она никогда раньше не видела таких парней. А он – таких девушек. Если бы Джелиер, к примеру, точно не знал, кто есть кто, он бы подумал, что они близнецы. Не считая черт лица, конечно, ведь новенькая была куда милее, женственнее. Зато ее карие глаза были такими же раскосыми, губы такими же бледными, а темные волосы заплетены в две безупречные косы. Белоснежная рубашка, черный корсет, так и не подчеркнувший отсутствующий бюст, и черная пышная юбка. Все это сидело идеально, на левом запястье красовался тонкий ремешок часов, тонкие до анорексии ноги невозможно было рассмотреть полностью, но бедра у новенькой были раздвинуты широко, создавая пустующий треугольник между ними. Девушка в шоке смотрела на такую же белоснежную рубашку голландца, черный жилет, черные брюки. У нее был шок. У Джино, впрочем, тоже, но он пересилил себя и принялся собирать выпавшие из сумки вещи, запихивая их в нее обратно, не глядя, думая только о том, откуда эта девушка взялась в их школе. Новенькая ему помогала молча, Джино заметил, что мягкая часть ее левой ладони заклеена пластырем, а пальцы истыканы иголкой, судя по красным точкам. Он решил не концентрировать внимание, встал, повесил сумку на плечо и отряхнул штаны, а девушка удивленно смотрела на поднятую с пола книгу. Она явно не была учебником, более того, она была знакомой по виду. Точно такая же, только без библиотечной наклейки, лежала у нее дома, в ящике стола. Новенькая встала, отряхнула свою пышную юбку, закрывшую ноги почти до колен.
- У меня такая же, - сообщила она низким голосом. – Тоже увлекаешься? – она улыбнулась уголком губ, рассматривая его шрам без тени стыда. А чего делать вид, что не смотрит, если ей интересно, откуда он такой, и вообще нравится?
Камилла стукнула себя по лбу и обратилась к парням.
- Ну, блин, а сейчас поболтали бы.
- Жизнь жестока, - пожал плечами Виль, решив, что так вредному голландцу и надо.
- Типа того, - ответил Джино, усмехнувшись и забрав у нее книгу, а потом кивнул на пластырь девушки. – Ты, смотрю, даже пробовала?
Она покосилась на его руку, на которой остался розовый шрам от пореза.
- Типа того, - согласилась и улыбнулась осторожно, ехидно, показывая, что они еще далеко не друзья. Ван Дер Панне держался точно так же – единомышленники не всегда бывают друзьями. Вдруг они конкуренты?
У них похожи были даже голоса, только у него – более хриплый, с какой-то странной скрипучей ноткой.
- Меня зовут Эмили. Эмили Берштайн, - она протянула ему руку ребром.
- Джино, - он решил не продолжать, а то сразу ясно будет, что он голландец. Руку девушки пожал, но тут же отдернул ее, как и новенькая – от кого-то прошел разряд тока, и обоих укололо.
- Я, вообще-то, немка… - сообщила девушка. – Но давно тут живу. Просто школу пришлось поменять.
- Почему?
- Потому что увлекаюсь, - она засмеялась, он улыбнулся, оба пошли дальше по коридору, глядя перед собой и чуть вниз, но не друг на друга. Правда изредка, думая, что это незаметно, все же косились.
Джелиер так и остался с отвисшей челюстью, Вильям просто не мог вернуть глаза в орбиты, Камилла не находила слов, а баскетболистка Шантана уточнила.
- Я не поняла… Давно он говорить научился?
* * *
Джино не мог поверить, что он сам – такой же, как эта новенькая. Они и правда были похожи, но одинаковые люди никогда не сходятся. Да, цыган, блондин и красотка со спортсменкой были правы, любители вуду вместе смотрелись божественно… Но Джино посмотрел после занятий на толпу фанатов, поклонников, которые уже были не интересны Эмили, которых она просто игнорировала. Он уточнил, а сняла ли она заклятье. Она ответила, что не сняла, что просто ради смеха коллекционирует куклы и живых людей. Он спросил: «Зачем?»
Она ответила, что это месть парням за то, что они на нее не смотрели. Эмили подумала, что и на Джино неплохо было бы навести колдовство, чтобы не особо мнил из себя красавчика. Он был красавчиком, конечно, на ее взгляд, но почему-то булавка сломалась о восковое сердце сшитой куклы с его именем. И вторая булавка тоже сломалась, а шилом проверять Эмили не стала, подумав, что его сердце уже кем-то крепко занято.
Ван Дер Панне чувствовал себя странно. Ведь он выиграл, он победил настырного психолога, он избавился от этого маньяка, он надругался над его чувствами, он разбил его сердце, он выбросил его, как ненужную вещь. Как Эмили выбрасывала побежденных поклонников.
Джино не хотелось, чтобы Брюсу было так больно, но он уговаривал себя, что раз снял заклятье, то все придет в норму. У Нейхолта все пройдет, это же просто ерунда, чушь, он самый нормальный и классный мужчина на свете, его окружают красивые девушки…
Джино чуть не заплакал, когда об этом подумал. Он хотел, чтобы Брюс смотрел только на него, чтобы он ему принадлежал. Должно быть, просто подсознание уговорило его тогда, в кабинете, что ему плевать на равнодушие. Наверное, он просто боялся, что без булавки, без магии любовь Брюса исчезнет, а он этого не выдержит, подсознание всегда щадило и оберегало Джино, чтобы ему не было больнее.
* * *
Брюсу было скучно, жизнь стала скучной, да и вообще не милой, от себя начало тошнить, отражение редко улыбалось, сигареты не успокаивали, алкоголь тоже, Дональд не мог помочь. Как психолог, Дон просто предложил вернуться на работу в Диггирей, снова быть рядом, просто смотреть на этого «антихриста», но Брюс себе цену знал, имел гордость и не собирался унижаться.
Он и правда арендовал кабинет, принимал скучных домохозяек и унылых таксистов с семейными проблемами, которых достали жены и дети.
Любовь не проходила, он уже готов был верить в магию вуду, но понимал, что это – чушь собачья. Тем более что булавка была вытащена. Его чувства никуда не делись, а значит, они были настоящими, Ван Дер Панне просто решил, будто это волшебство. Он испугался? Может быть, только чего именно? Чувств или того, что они исчезнут без булавки?
Дурак малолетний.
Через неделю Брюс совсем дошел, а подглазники с лица сошли, оно снова стало привлекательным для женщин. Мужчину раздражали чужие взгляды, он понял, что это странно, это уже какой-то предел, если ему не нравится чужое внимание. Ему хотелось одного взгляда, одного внимания, которого никогда не дождаться. Что ж, жизнь несправедлива.
- Господин Нейхолт, - в кабинет заглянула его сорокалетняя, но очень и очень харизматичная секретарша. Она была похожа на веселого трансвестита, но клиентов приманивала отлично, особенно, своих знакомых. – К вам клиентик.
- Который?.. – Брюс сидел, подперев щеку кулаком и раскладывая пасьянс на компьютере.
- Новый. По записи, я вам не говорила, разве?
- Нет. А может и говорили…
- Ой, сейчас позову. Сейчас, ждите.
Брюс закатил глаза, выключил пасьянс и уставился на дверь, готовый встретить очередного клиента позитивной улыбкой. Потом он решил, что надо сделать занятой вид, начал перекладывать бумажки на столе, дверь открылась, закрылась, послышался голос Аннушки-секретарши, которая стенала, что кто-то «очень худенький».
- Здравствуйте, присаживайтесь, где вам будет удобнее, - выдал Брюс стандартную фразу и только потом посмотрел на вошедшего.
Глаза закономерно полезли на лоб, но он удержал их силой мысли и вернул в орбиты.
- Что ты тут забыл?
Джино сел в кресло, сложил руки между бедер, стиснул колени и посмотрел на него виновато. Брюс глазам своим не верил, голландец смотрел на него ВИНОВАТО.
- По-прежнему молчишь? Ты же уже попрощался, вроде? Решил достать меня и тут? Как нашел?
- По телефонному справочнику, - Джино улыбнулся, медленно растянув уголки губ.
- Оригинально. Чего надо?
Джино встал, пытаясь угадать, осталось еще действие магии или нет, подошел к столу, обошел его и остановился рядом с кожаным, крутым креслом. Оно было еще круче, чем в шестнадцатом школьном кабинете, Брюс на него косился, но старался не смотреть в упор. Все же, он был волшебным, без него мир был отвратен, а с ним – идеален. Брюсу хотелось обнять его, прижать к себе, сломать пополам силой объятий, запустить руки в эти волосы, растрепать их из привычной косы, по которой он уже начал скучать. Хотелось еще раз почувствовать вкус мяты и меда.
- Это кто? – Джино прищурился вдруг зло, сам того не замечая, и ткнул пальцем в сторону фото-рамки на столе Брюса.
- Девушка моя, - соврал Нейхолт, хотя это была его двоюродная сестра. Темноволосая и темноглазая, что только помогло солгать правдоподобно и причислить англичанку к румынкам.
Джино рамку взял, выгнул бровь, посмотрел на девушку молча. Психолог улыбался так сладко, что понятно было – эту дикую ревность, кипящую, как водоворот, он заметил. Правда сам Джино не понял, что ревнует.
- Уродка.
Улыбка Брюса сдулась. Ему всегда говорили, что чем-то они с кузиной похожи.
- Спасибо, мне нравится, - соврал он и собирался рамку отобрать, но не успел прикоснуться, как Джино «уронил» ее на пол, не прикрытый ковром. Он поднял брови и пожал плечами.
- Извини, выскользнула.
Они помолчали, а потом Брюс встал и привалился бедром к краю стола, скрестил руки на груди.
- Ты меняешься. Лучше молчи, - посоветовал он, уже наслушавшись ставшего чистым и ровным, но такого же женского голоса. – Ты же сам говорил, что слова не важны, важны поступки? А теперь врешь, что она выскользнула случайно.
- А я не отказываюсь от своих слов. Слова не важны, смотри на мои поступки и думай, что я на самом деле чувствую, - парировал Джино, Брюс опять почувствовал, что проиграл и эту словесную баталию, он закатил глаза и отвел взгляд.
- Брось ее, - потребовал вдруг парень и наступил со всей силы каблуком казака на рамку, стекло разбилось, фотография смялась. Брюс и бровью не повел.
- Это моя сестра, вообще-то, - сообщил он, не глядя на Джино, а у того глаза округлились. А потом он засмеялся, поняв, что сам на свой крючок и попался.
- Ах, вот как… Значит, вообще ничему нельзя верить из того, что ты говоришь? Сказал, что девушка, а на самом деле – сестра? А может, и не сестра даже? Но, по-моему, тебе плевать, что я ее разбил, а значит, тебе и на девушку эту плевать.
Мужчин повел плечом.
- Я просто подумал, что был неправ. Все имеют право на ошибку, правда же? Ты умный, по крайней мере, пытаешься таким казаться, вот и думай. Я просто тогда решил, что если вытащу булавку, то вся магия пройдет. Это тупо, наверное. Но мне очень не хотелось, чтобы ты постепенно забыл про это все… - голос становился все тише и тише, Джино уже смотрел в пол. Брюс слушал и наслаждался, он готов был ехидно улыбаться и крутить кистью руки возле уха, заставляя продолжать эту сладкую песню.
Он был счастлив, он не мог поверить, что поняв свою ошибку, упорный Ван Дер Панне пришел на поклон. Хотя, он был странным. Брюс никогда не видел раньше людей, у которых не было бы принципов. Большинству людей принципы мешают познакомиться на улице, принципы же мешают извиниться, даже если они понимают ошибку, принципы мешают самим строить свою судьбу. А Джино знал, когда пускать все на самотек, а когда стоит признать и попросить прощения. Что он сейчас и делал. Возможно, не будь Брюс психологом, он бы солгал, что все прошло, все кончилось, что парень был прав, и любовь была колдовством, а не реальностью. Возможно, он сделал бы так и в случае, не будь они знакомы, не научи его Джино тому, что жизнь всего одна. Но сейчас он понимал, что любовь никуда не делась, что без парня ему плохо, а с ним хорошо, поэтому не стоит показывать свою дурацкую гордость. Гордость часто разрушает судьбы и ранит души. Кому станет легче от того, что он соврет? Ему? Нет. Джино? Нет, ему вообще станет больно.
- Ну и что? – Нейхолт на него посмотрел выразительно. Джино поджал губы, давая понять, что ему и так не просто, он вздохнул.
- Кому из нас восемнадцать? – возмутился незаметно. – Ты и сам все понимаешь, ты видишь, что я делаю, что я вообще пришел сюда, нашел тебя по дурацкому справочнику…
- Вижу, ну и что? Зачем пришел-то?
- Ты издеваешься?
- Ты сам вечно хочешь казаться старше и умнее. И взрослее, чем я, - Брюс пожал плечами, мол, получай, чего добивался.
- Я сейчас уйду, - сказал Джино, но оба поняли, что это – бред.
- Скатертью дорожка, - ответил Брюс, но случилось то же самое, слова ничего не значили. Джино не хотел уходить, а Брюс – отпускать.
- В общем… Можно же снова попробовать? Если хочешь, - парень нес чушь и сам это понимал, он отвернулся и хлопнул себя по лбу ладонью. – Черт, мне неудобно говорить.
- А ты не говори, - Нейхолт разрешил, он и так привык уже понимать его без слов. И все же сделал первый шаг, который и показывал, кто из них старше, умнее, опытнее и легче может пойти на соглашение. Он наклонился и исполнил свою мечту последних двух недель, коснулся желанных губ, а Джино облегченно вздохнул, радуясь, что не пришлось тянуться самому. Он просто был еще очень молод и глуп, а потому боялся отказа, боялся поранить маленькое пушистое белое существо, которое было его душой. Возможно, в этом он был прав, сохранив это существо еще мягким и белым, а не колючим и черным. Так или иначе, он не стал отодвигаться, решил, что магия ему больше для любви не нужна. Если это – любовь, то она будет до конца. До собственного конца, конечно. А когда она закончится, прощаться и расставаться будет не больно.
Но лучше бы она не кончалась.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |