Автор: Джо Миллер (Joe Miller) 9 страница

- Если я правильно понял, то он сейчас уходит, и ты с ним.

- Нет, я ЗА ним, - поправил Брюс, сорвал с себя шляпку и нахлобучил ее модно на голову друга. – Вот, тебе так лучше. Но завтра вернешь, это фирменная.

- Окей, - Дональд просто опешил, глядя, как меняется его друг, лишь надев заготовленную толстовку и натянув ее глубокий капюшон посильнее, так что лица совсем не было видно из-за него и шарфа. - Подожди, ты собрался на него напасть, что ли?

- Напугать. Прихватить чуть-чуть, пусть поймет, что надо завязывать с глупостями, он уже не маленький, а взрослые мальчики, которые крутят хвостом перед взрослыми мужиками, очень часто попадают в неприятные ситуации, в которых лучше иметь громкий голос и уметь орать.

- Оригинально, - согласился Дональд. – А шарф не дашь?

- Не дам, - Брюс отмахнулся и побежал за вышедшим на улицу первокурсником.

К его другу почти сразу, как только он сел за стол, подсели две модельной внешности девушки. Туристки из Эстонии – это даже круче, чем местные красавицы, как ему показалось. Но про себя Дональд решил: «Шляпка – залог успеха, вот, в чем его секрет…»

* * *

Джино впервые в жизни было так хорошо, не хотелось совершенно ничего, он шел, покачиваясь, по пустой улице, дышал холодным осенним воздухом, пропитанным запахом чего-то очень вкусного, готовящегося в домах. Они стояли впритык друг к другу, нависали над узкими улочками, и лишь изредка попадались переулки, в которых бегали кошки, и стояли мусорные баки.

Хотелось петь, но парень пел мысленно, его качало, немного подташнивало, но в целом все было супер. И он не сразу заметил, что за ним кто-то идет быстрым, агрессивным шагом. Брюс нарочно сунул руки в карманы, ссутулился, а без пиджака, в толстовке он выглядел очень даже массивным, практически похожим на отмороженного хулигана. Самое то для спектакля в честь голландца. Джино не обернулся ни разу, даже когда услышал чужие шаги, он просто пошел чуть быстрее, шаги вдруг оборвались, он свернул за угол, и тут же оказался схвачен чьими-то сильными руками. Одна прижала его локтем к чьей-то груди, придавив шею и не давая дернуться, а вторая обвила поперек тела, прижимая руки, чтобы он не мог ударить напавшего. Джино не понял.

То есть, он знал, что такое иногда случается, но ведь обычно с девушками? Он же не девчонка, в самом деле? От напавшего пахло спиртным, Ван Дер Панне подумал, что с ним точно все не в порядке. Почему ему не было страшно? Должно быть до жути, до паники ужасно, сердце обязано дико колотиться, но этого не было. То ли тело и разум устали, то ли он был слишком пьян, но мозги работали вполне прилично, как обычно. Напавший был высоким, но Джино закрыл глаза, стараясь не дергаться, не сопротивляясь, когда его утянули парой шагов в темноту между двумя домами и прижали еще сильнее к чьему-то телу. Только дышать было сложно, а так – вполне терпимо. Ростом напавший, как понял Джино, был таким же, точь-в-точь таким же, как танцор-невидимка из клуба. И это уже о многом говорило. От него так же пахло. У него были абсолютно те же руки, только рубашка почему-то стала толстовкой. И еще странным было то, что напавший не зажал ему ладонью рот, чтобы парень не закричал, а просто придавил локтем за горло, оставив рот открытым, будто вынуждая позвать на помощь. Джино, как известно, на провокации вообще плохо ловился.

- Ну… доигрался?.. – захрипели ему на ухо, Брюс нарочно искажал голос, чтобы парень его не узнал.

У Джино был слишком хороший слух, он становится лучше, если долго молчать, природа компенсирует недостатки достоинствами. Поэтому голос был узнан, у парня чуть не случился шок, он думал, что протрезвеет от удивления. Значит, за спиной – Брюс Нейхолт, психолог-маньяк. Но напавший и танцор из клуба – один и тот же человек. Значит, психолог танцевал с ним в клубе? Трогал его?

Боже, вот мерзость…

Джино разозлился, прижатые к его же собственному телу руки сжались в кулаки, намертво стиснулись зубы, сорвалось от обиды дыхание. Да как этот самоуверенный ублюдок посмел себя так вести?.. Он следил за ним, он пошел за ним в клуб, он его трогал, а потом убежал, чтобы теперь прикалываться? Это такая терапия?.. Если это – личное, то он просто сволочь. А если терапия, то Джино прямо сейчас докажет ему, что он учился не на том факультете.

- Давай, расслабься, будет совсем не больно, - Брюс издевался, он просто нес ту ерунду, которую, по его мнению, должен нести порядочный сексуальный маньяк с неправильной ориентацией. – Я легонько, - он засмеялся глухо и тут же остолбенел – сиплый и явно чужой смех его уничтожил, он не успел подумать о том, что для смеха нужно напрягать связки, а немой человек этого сделать не может… Как почувствовал дикую боль в правой ноге, по которой Джино с силой, со всей злостью навернул квадратным каблуком своего казака.

- Твою мать!! Поганец!! – Брюс заорал собственным голосом, даже, может быть, на тон выше, согнулся, но парня не собирался так легко отпускать. Хватку он все же ослабил, и Джино этим воспользовался с удовольствием, двинув локтем назад, попав прямо в живот, так что мужчина охнул и отпустил его. Голландец вырвался, развернулся и с размаху навернул ему коленом по опущенному лицу.

- Господи, да перестань ты!! Это я! – Брюс, чуть не упав, но ударившись спиной о стену, схватился за нос. Он уверен был, что парень так распсиховался от испуга, просто потому, что не узнал его, и это все – последствия шока.

Нос горел, кровь из него закапала на асфальт и на толстовку, стоило Нейхолту выпрямиться, нога гудела, будто пробитая насквозь, туфель красовался квадратным отпечатком пыльного каблука. Живот болел от удара. Брюс точно не ожидал такого сопротивления от кажущегося хрупким первокурсника.

Кстати, где он?..

* * *

Лизелор была в шоке от состояния вернувшегося домой внука. Она специально дожидалась его, просто не могла уснуть, пока парень где-то шлялся. Он же даже говорить не может, мало ли, что с ним случится?

Но Джино превзошел все ее ожидания, он вернулся злой, как сатана, с мрачным взглядом настоящего психа, с отмороженным лицом, будто видел Дементора воочию. Скинул сапоги прямо в прихожей, хотя обычно обувь валялась у него возле кровати, протопал, как слон, по гостиной, не глядя на бабушку, взлетел по лестнице… Хотя, «взлетел» - мягко сказано, он по ней взметнулся, запнувшись, поднявшись на четвереньках на пару ступенек, снова встал, покачнувшись от головокружения и врезавшись плечом в стену. Но курс он в итоге поменял и правильно вписался в проем собственной двери. Хлопок на втором этаже означал, что он дошел до кондиции, сейчас начнется ад.

Такое бывало, когда над ним издевались соседские мальчишки лет пять назад. Но никогда он не являлся домой в полтретьего ночи, злой, распространяя удушающий запах спирта. И главное – РАСТРЕПАННЫЙ. Джино был безупречен всегда и во всем (кроме уборки комнаты), так что для него криво и косо сидящая кофта, сползшие джинсы и волосы дыбом – вещи из разряда фантастики.

Женщина решила, что раз она хозяйка в доме, то и проблемы должна решать, как ледокол в Арктике – идя напролом. Поэтому она поднялась вслед за любимым и оберегаемым внуком наверх, хотела уже постучать в его дверь, но тут же застыла, услышав жуткий хрип. Таким голосом даже она сама спросонья не говорила, но он был однозначно женским. Ну, он был бы женским, глубоким, грудным и соблазнительным, не звучи он, как у запойной алкоголички без определенного места жительства, страдающей бронхитом и выкуривающей по пять пачек сигарет в день.

Это было что-то с чем-то, Лизелор даже испугалась сначала, но решила прислушаться.

- Боже, как меня все достало… - пьяно сообщила запойная алкоголичка, и старшая Ван Дер Панне поняла, что это не алкоголичка, это алкоголик. Да и то, не запойный, а впервые ужравшийся до такого состояния. Более того – это ее внук. Немой. Совсем немой парень, который с семи лет жил у нее и учился на курсах языку глухонемых.

Потрясающе.

Еще круче было только то, что разговаривал парень сам с собой или с воздухом так спокойно, размеренно, будто всегда мог говорить. Лизелор ушам не верила, она что, столько денег убила и сама выучила чертов язык только из-за того, что он решил молчать? Женщине, в силу ее возраста и опыта, все сразу стало понятно. Но это казалось невероятным, как он мог так долго терпеть, так долго молчать, так упорно и усердно учить эти жесты, их значения? Как он мог молча сносить оскорбления этих соседских мальчишек? Одиннадцать лет МОЛЧАТЬ, будучи нормальным? С ним точно что-то не в порядке, но сейчас он, видимо, решил реабилитироваться, дошел до ручки и докатился до того, что дома сорвался. Глава семьи все же ворвалась в комнату.

- Джино! – Лизелор позвала, сорвавшись и подскочив к его кровати, на которой лежало черт знает, что.

- Отстань… - надрывно попросили ее в ответ, женщина просто остолбенела. Вечно вежливый, немного странный, будто не от мира сего внук, который никогда ей не грубил, просит ее отстать?!

- Изволь объясниться! – она потрясла его бесцеремонно за колено, парень отмахнулся и перевернулся на бок, согнул ноги, забрался на кровать поперек и устроился поудобнее. Ладони он сложил вместе и положил под щеку, как в детском саду.

- Джино!

- Да, я пьян, я не в себе, поэтому ответить не могу, - прохрипела «она», которая явно спряталась в парне. Лизелор не могла поверить, что у ее хрупкого, странного, но порой очень милого внука ТАКОЙ голос.

- Оставьте свое сообщение после сигнала, пи-и-ип… - парень засмеялся над своим остроумием еще ужаснее, чем говорил.

- Что происходит, вообще?! Какого черта ты… - она увидела, что внук уже спит, и выдернула подушку, которую он положил себе под буйный черепок.

- Ну бабушка… - он застонал, убирая рукой с лица волосы и чувствуя, что еще чуть-чуть, и его стошнит. – Отвянь, - мрачно потребовал и рухнул обратно.

- Не смей так со мной разговаривать! – машинально, как на соседских мальчишек, прикрикнула Лизелор, а потом опомнилась. – Да и вообще, почему ты разговариваешь?! Что случилось, Джино, что происходит?..

- Мне… - он начал, но закашлялся. Связки начали болеть, но от напряжения растягивались, работая, так что боль проходила.

- Что?! – Лизелор готова была поверить в любой бред, лишь бы это было доброй сказкой, а не историей о том, как он эгоистично решил заткнуться на одиннадцать лет, чтобы потом вдруг заговорить.

- Мне не комильфо… - пожаловался Джино. – Давай завтра, пожалуйста?..

Лучше бы молчал.

* * *

В среду Брюс уже дошел до финальной стадии ярости, кипевшей в нем, как суп в походном котелке. Он сидел за столом, как и во вторник, как и в понедельник, ожидая, когда мерзкий первокурсник изволит явиться и объяснить свое поведение в подворотне, но Джино не было. Нейхолт первые два дня хотел бежать в класс и вытаскивать его оттуда насильно, но и это не выгорело, парня просто не было в школе, он почему-то не приходил. Да и Брюс не сильно-то хотел светить ссадиной на носу, прямо на горбинке этого самого носа, более того, у него были такие жуткие подглазники, будто оба глаза были подбиты. Он врал, что не выспался, но сам все равно носил темные очки, предпочитая не выходить из кабинета.

Без Ван Дер Панне в школе Диггирей, как ни странно, было намного лучше, потому что ни Люйстибург, ни Гойсенс не оборачивались на заднюю парту, чтобы проверить реакцию голландца. Они даже почти забыли о том, что случилось в четверг, но все равно не могли отрицать – это было приятно. То ли таков закон секса, то ли они и впрямь что-то друг к другу испытывали. Вильям уверен был, что ему не нравятся мужчины младше двадцати трех лет, но слишком часто думал о цыгане, размышляя, как тот теперь к нему относится, и что сам думает про него. Джелиер занимался точно тем же самым, поэтому все было практически взаимно. Никто не собирался обещать сказки на всю жизнь, но и не рисковал быстро высказывать свои чувства, как это делали раньше. Должно быть, пример Джино все же помогал сохранять в себе эти эмоции, чтобы затем выплеснуть и посмотреть на реакцию. И оба – Вильям и Джелиер очень сильно надеялись, что в этот раз не останутся пустыми и отвергнутыми. Фишка Ван Дер Панне была именно в поступках, этим парни и занимались, они больше делали друг для друга, больше находились вместе и вообще рядом, в конце концов, сидели поблизости, всегда вставали в пару друг с другом на дурацкой физкультуре. А это было куда дороже, чем слова.

Сам же голландец сильно пожалел о том, что проболтался родственнице о своем «счастливом выздоровлении». Он чувствовал себя настолько мерзко в выходные, что она к нему даже не докапывалась, но когда он изъявил нежелание идти в школу в понедельник и во вторник, Лизелор решила, что с нее хватит. Если уж так поздно, и он не хочет признаваться всей школе, что говорит, то все равно нужно заниматься голосом, сделать его не таким мерзким, как из фильма ужасов. Такими темпами он уже через месяц по собственному желанию хоть петь будет. Это же не обучение заново, это просто восстановление забытого.

- Я больше не могу… - снова севшим голосом пожаловался несчастный вечером во вторник.

- Значит, завтра идешь в школу?

Он кивнул, радуясь, что снова можно молчать, он решил, что голос – зло, что не напейся он в пятницу и не проболтайся, сейчас все было бы в полном порядке. А так приходилось распеваться, как какая-то суперзвезда, чтобы растормошить связки. Лизелор была той еще ведьмой, что касалось полезных занятий.

В итоге он в среду и правда пошел в школу, сильно надеясь, что психолога там не будет. Ну, мало ли… Эпидемия дизентерии, к примеру. Карантин в школе, вообще. И он тихо, никого не трогая, вежливо, как всегда, обходил сильно упертых малолеток в коридоре, продвигаясь к кабинету музыки… На этом уроке он обычно сидел и, выразительно выгнув бровь, наблюдал за одноклассниками, мучившими свои голоса и государственные инструменты. Но путь до звукоизолированного кабинета музыки лежал мимо шестнадцатого кабинета, а потому Джино собирался проскочить его быстро-быстро, незаметно.

Увы, не очень получилось, ибо дверь открылась как раз в тот момент, когда он до нее не дошел еще шагов пять. Брюс в своих модных темных очках застыл, увидев испортившего ему внешний вид ученика, и метнулся к нему.

- Вот, ты где… Куда бежим? У тебя сейчас, кажется, музыка?

Он уже и так выучил все расписание мерзкого симулянта, так что отрицать не было смысла.

Джино кивнул совершенно спокойно, хотя почувствовал впервые в жизни, как внутри все переворачивается от ужаса.

- Ну-ка, пошли со мной, поговорим, - Нейхолт схватил его за руку в том же месте, что и в спортзале, так что парень охнул и дернулся. Брюс молча передвинул руку ниже, раз уж там был синяк, и затащил его в кабинет. А сколько наслаждения ему доставило толкнуть симулянта в кресло, так что Джино почувствовал – все очень и очень плохо. Он хотел встать и незаметно испариться, но его почти криком оборвали, приковав к месту.

- Сидеть! Хватит с меня демократии… - Брюс зашипел и сел за свой стол. – Итак, объясни мне, пожалуйста, как хочешь, хоть письменно, хоть жестами, какого черта ты прогулял три дня?

Джино вытащил из поставленной рядом сумки справку от врача. Фальшивую, конечно, но обычно она работала всегда, так что Брюс закипел еще сильнее, взяв ее из протянутой руки.

- Ах, болел… Ну да, болел… Я отдам это госпоже Генен, можешь не беспокоиться. Далеко направился? – он ехидно поднял брови, так что они изогнулись над очками. Парень уже стоял возле двери и, не понимая, в чем дело, дергал за ручку.

Музыка была последним уроком.

- Дверь закрыта, сядь на место, я имею полное право забирать тебя с уроков.

Джино разозлился, но не показал этого, он лишь ухмыльнулся, как обычно, вытащил памятное разрешение не посещать сеансы психологической помощи при отсутствии желания. Отдал его Нейхолту, но тот ухмыльнулся еще круче, скомкал лист и радостно кинул его в пластиковое ведро под своим столом.

- Мне плевать. Честно. У меня-то разрешение есть, и в случае чего я запросто оправдаюсь. А у тебя его теперь нет, не надо было отдавать. Жизнь вообще несправедлива. Мне теперь месяц ходить в очках из-за тебя, к примеру.

Он снял очки, Джино сел в кресло, глянув на темные подглазники. В принципе, если не считать маленькой ранки на горбинке носа, можно было подумать, что Брюс просто не выспался, потому и подглазники появились. Но сам мужчина так не считал.

- Что молчишь? Я прекрасно знаю, и ты знаешь, что ты – симулянт. Так давай, объясни, какого черта ты мне отдавил ногу своим дурацким сапогом, дал поддых и врезал по морде, - он так злостно перечислил, что Джино поднял брови и не отреагировал. Он сел в любимую позу и опустил взгляд на собственные колени. Нет, говорить-то он мог, после двух дней мучения и распевок даже очень прилично, на нормальной громкости, но хрип никуда не делся. Возможно, он и исчезнет со временем, но сам голос у парня тот еще был. Не зря он молчал, наверное.

Джино НЕ ХОТЕЛ говорить. Особенно, с Брюсом.

- Господи… - Нейхолт закрыл лицо руками, провел по нему с нажимом и закрыл глаза. – Ты не представляешь, как ты меня достал… Ну что тебе стоит сказать хоть слово? Тогда я от тебя отстану, и все будет ЗАШИБИСЬ. Это, не считая того, что я уже весь извелся, мать твою! – он встал из-за стола, обошел его и встал перед креслом, в котором сидел Джино. – Понимаешь ты?! Извелся весь! Ты бесишь! И вот этот вот шрам твой бесит, и ляжки твои костлявые бесят, и коса твоя дурацкая, и манеры бабские, и то, что ты весь такой НОРМАЛЬНЫЙ, бесит!!

Он наклонялся, а Джино отодвигался в кресле назад, чтобы уменьшить громкость ора. Брюс прекрасно знал, что в четырнадцатом кабинете никого нет, что пятнадцатый занят старыми столами для чертежного кабинета, что с противоположной стороны коридора вообще только подсобные помещения. В общем, никто не мог бы услышать, как он надрывался, директорский кабинет был в совершенно другом конце коридора.

- Что ты о себе возомнил?! Что ты лучше всех, что ли?! Какого дьявола происходит вообще, я заколебался думать о том, как заставить тебя говорить, я с ума схожу, ты доволен?! Тебе приятно это слышать?! Счастлив, да?! Я не могу спать, я думаю о тебе сутками, днем и ночью, я снимаю баб, похожих на тебя, но они все равно не такие!

Джино округлил глаза, услышав такие откровения, но взгляд упорно не поднимал, теперь уже не от удовольствия, а от стыда, что понятия не имел, что ему делать.

- Я нормальный мужик, а ты – сопливая малолетка, симулянт и придурок, который сам не знает, чего хочет! Так какого хрена меня так колбасит?! – Брюс наклонился и схватил его за плечи, встряхнул посильнее, глядя на лицо. Джино закрыл глаза, чтобы на него не смотреть. – Ты не представляешь, что это такое, ты тупой эгоист, ты псих, ты долбанный симулянт, ты меня довел до этого за какую-то неделю. Хотя, нет, меня снесло еще две недели назад, еще в начале года, когда я тебя увидел. Ты даже вообразить не можешь, что такое искать по всем барам и клубам озабоченных девок, похожих на тебя, а потом затыкать им рты кляпами, чтобы они молчали так же, как ты. А потом беситься, что в них все совсем не так, что у них нет этого шрама, - Брюс отпустил его плечи и схватил уже за шею, не сильно ее сжимая, а большим пальцем, как и мечтал, проведя сначала по сомкнутым губам безмолвного симулянта, а потом по линии шрама. – Это бред – заставлять их заплетать волосы в косу, молчать, терпеть все, что я говорю, а потом распускать эти волосы и представлять, что это – ты.

Он наконец не выдержал и дернул за кончик косы, стаскивая и роняя резинку, растрепал рукой расплетающиеся пряди, а Джино вообще застыл от ужаса. Он такого не ожидал, он совсем не думал, что психолог рехнется от вуду. Ведь это все – глупости, правда же?

- Думаешь, я извращенец? Но я не мечтал о тебе, честно, клянусь, даже ни разу не фантазировал ни о чем ТАКОМ, я же не гей, я просто хотел… - Брюс завис, не зная, чего именно он хотел. Он не мог объяснить этого даже самому себе, а сейчас ему рвало крышу от того, что Джино не сопротивлялся, он позволял ему это делать, он не ударил его, хотя после ночи пятницы Брюс точно знал, что драться парень умеет и вырываться тоже.

- Я не знаю, чего я хочу, - Нейхолт наконец отшатнулся от него обратно к столу и закрыл лицо руками, психуя. – Не знаю, чего больше хочется, то ли схватить тебя и убить, чтобы больше никто не смотрел, чтобы ты ни с кем никогда не заговорил, чтобы ты только на меня смотрел… То ли умолять тебя об этом, ведь тебя же не заставить, ты же скорее умрешь, чем станешь делать, что я говорю, да?

Джино глаза наконец открыл и посмотрел на него. В этот раз он молчал даже не из упрямства, а от того, что понятия не имел, что в такой ситуации говорить.

- Да?! – переспросил Брюс уже громко и злобно.

Джино кивнул.

- Что мне делать, а?.. Убиться? Сесть в машину и слететь с моста? Потому что мне ничего не надо, мне мир без тебя не нужен, - ему казалось, что внутри пылает тысяча солнц, сжигающих и уничтожающих. Перед глазами только желанный по непонятным причинам парень, а в душе конец света, Армагеддон, апокалипсис и полный финиш в случае отказа.

Джино было завидно, он завидовал самому себе, потому что Брюс любил не его, а некий идеал, который в нем видел.

Нейхолт отвлекся и не видел, как парень вытащил из стоявшей на полу сумки куклу и вздохнул. Брюс сразу отреагировал, посмотрев на него и уставившись на куклу. Джино ухмыльнулся, рассматривая ее. А потом выдернул булавку из кукольного сердца и кинул ее на стол психолога.

- Можешь делать, что хочешь, можешь любить, кого захочешь, можешь жить, как хочешь, Брюс Нейхолт, - слова, обратные заклинанию обязаны были проклятье снять.

У мужчины отвисла челюсть, когда он услышал этот голос и вообще осознал его существование. Каким бы жутким он ни был, этот голос, он Джино подходил, он был именно таким, каким должен был быть. Но то, что он говорил, то, что Брюс был прав, то, что он и правда был обманщиком и симулянтом, психолога уничтожила.

- Это что?.. – он даже не стал спрашивать, какого черта парень говорит, давно ли он это делает и делает ли это из-за самого Брюса. Ему просто интересно было, что за чертово чучело у Джино в руках. А парень вытянул правую руку, в которой держал симпатичную куклу в строгом костюмчике, показал ее Брюсу.

- Это ты. Это – вуду, магия такая, - хриплый голос Нейхолта даже не пугал уже, но это было так непривычно, так странно.

- Я сделал куклу, хотел тебе навредить, хотел, чтобы ты двинулся и думал обо мне, - ехидно пояснили ему, но Джино не улыбался. – Сам не знаю, зачем. Эта булавка – то, из-за чего тебя колбасит, когда я ее воткнул, ты в меня влюбился. Извини, - он пожал плечами, а Брюс вырвал куклу из его руки и рассмотрел поближе, поподробнее. Булавки не было, заклятье по всем правилам снято, ведь снимать куда проще, чем накладывать.

- Теперь ты свободен, можешь делать, что хочешь, любить, кого хочешь, жить без проблем вообще. Обо мне даже не вспомнишь, потому что булавки нет. Это тебе все казалось, так что можешь забыть.

Джино опять замолчал, рот закрыл, и все стало по-прежнему, будто его голос и способность говорить Нейхолту привиделись. Он сам не знал, почему не хотел портить мужчине жизнь, но он просто подумал, что у каждого своя судьба. А вдруг Брюсу суждено встретить в Румынии девушку, жениться на ней, завести огромную семью? А он возьмет и разрушит это все дурацкой вуду? Так что пусть идет на все четыре стороны, а Джино как-нибудь перебьется. Теперь-то он может говорить, спасибо зануде и вредине психологу за его настойчивость и упорство.

Брюс ожидал, что все закончится, он покосился на булавку, лежащую на столе, посмотрел на куклу в своей руке и подумал, что если это вуду, что если он правильно понимает, то сейчас все должно резко пропасть. Ведь вуду зомбирует, лишает воли и сознания, и если сумасшествие по Джино было наколдовано, оно должно срочно развеяться.

Ван Дер Панне уставился на то, как мужчина стиснул куклу в руке, а потом швырнул ее на стол.

- Ничерта не получается! Снимай его сейчас же!!! – заорал он, готовый поверить уже во все, даже в то, что любовь можно наколдовать.

- Я снял, - шепотом отозвался Джино, глядя на куклу.

- Не работает! Еще раз снимай!

- Булавка вытащена, – равнодушно ответил парень, а Брюс закрыл лицо руками. Значит, вуду – ерунда полная. Это вовсе не магия, это реальное сумасшествие, он сам заболел им, безо всякого волшебства.

- Когда ты ее сделал?..

- В среду, - Джино пожал плечами, он не хотел даже думать, как это относится к проблеме, а потом вспомнил, что ему мужчина высказывал. Его снесло две недели назад, когда они только увиделись в первый раз.

- Черт… Господи… Мать твою… - Брюс застонал, держась за голову, закрыв глаза и не в силах вытряхнуть мерзкого первокурсника из мыслей. Губы Джино растянулись в довольной, удовлетворенной ухмылке.

Ах, вот оно, что… Значит, он сошел с ума по-настоящему, значит, вуду – ерунда, значит, это все всерьез, он любит его, он влюблен по самые уши и не знает, что с этим делать.

- Что ты лыбишься?! – Брюс разозлился, когда увидел это выражение лица.

Джино молчал, продолжая смотреть на него так же ехидно, как всегда, и ухмыляться.

- Вот только сейчас не смей молчать, - Брюс засмеялся нервно. – Теперь-то я знаю, что ты говоришь.

Джино молчал.

- Не надо делать вид, что никто не узнает. Я всем расскажу.

Парень откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу, скрестил руки на груди очень спокойно и безразлично.

- Ненавижу, - сообщил ему Брюс.

- Потому что не можешь получить? – не удержался Джино. Он сделал это не из особого желания говорить, будь его воля, он бы и еще одиннадцать лет молчал, но очень уж хотелось разозлить психолога сильнее, до предела. Джино и так уже гулял по лезвию ножа, что называется, рискуя довести Брюса до припадка ярости, но ему все было мало, все хотелось перешагнуть за чужой болевой порог, врезать гвоздь в чужую душу.

Прозвенел звонок, в коридоре послышался топот пары тысяч ног, малышня и даже старшеклассники стремились поскорее покинуть школу, и весь этот шум заглушил голос Брюса.

- Я убью тебя, - прошептал он, чуть округлив глаза, просто ставя парня перед фактом.

Ой, передоз…

Джино отреагировать не успел, психолог-маньяк бросился на него, сшибая вместе с креслом, хватая за горло и принимаясь душить. Кресло опрокинулось, перевернувшись на спинку, Брюс заорал, но не слез, оказавшись сверху, в совершенно неудобном положении. Колени его были расставлены по бокам от лежащего с задранными ногами первокурсника, а сам Джино не мог выбраться, придавленный, да еще и потерявший ориентацию в пространстве.

Топот и шум, ор в коридоре продолжался, заглушая грохот драки в кабинете, не мешая Брюсу осуществить свое обещание. Поэтому он наслаждался моментом, не обращая внимания на то, что парень вырывается всерьез, пытаясь отодрать его руки от своей шеи. Но он упорно молчал, а не кричал.

Брюс, правда, не учел, что со сдавленной шеей не особо-то и покричишь, его просто бесило это упорное молчание. Джино опомнился и ударил его по лицу с размаху, наварив пощечину. Нейхолта это странно успокоило, он застыл, убрал руки и уставился на парня в легком шоке. Он еще очень сильно злился, но уже не собирался Джино убивать. А тот поморщился и потрогал собственное горло осторожно.

- Так тебе и надо, - буркнул Нейхолт и слез, поправил пиджак, галстук и отошел к своему столу. Джино тоже встал, все еще гладя шею, на которой стопроцентно останутся следы. Брюсу если и было стыдно, то в перспективном будущем, поэтому он сел в кресло и сделал вид, что ему совершенно на все плевать.

- Ты свободен, можешь больше не приходить. Никому не скажу, что ты симулянт. Мне просто мерзко. Куклу забери.

Джино волосы поправил, как мог, кресло поднял и вернул в нормальное положение, куклу убрал в сумку, а булавку сунул в карман. Он все же не удержался и решился поделиться с психологом правдой жизни, раз уж он теперь мог говорить.

- А вот знаешь… - хрипло уточнил он, наклонившись через стол к умнику Нейхолту. – Мне кажется, слова – не главное. Сам понимаешь, почему, правда же? Какая разница, что ты говоришь, главное – что ты делаешь. Ты сказал, что с ума по мне сошел, а потом схватился за куклу эту, как за спасательный круг. Значит – наврал, значит, не сошел. Сказал, что влюбился, а потом взял и чуть не задушил. Значит, опять ложь? Сказать можно, что угодно. Ты даже сейчас говоришь, что тебе все равно, и врешь. Хотя начал ты неплохо, - он усмехнулся, вспомнив, как Брюс распалился, когда признавался ему практически в любви. Джино выпрямился, взглянул на него надменно, в глазах просто сверкало слово «ПОБЕДА» в софитах и лазерах, как в клубе. Брюс себя почувствовал проигравшим, он открыл рот, Джино поднял руку и оттопырил большой палец, изображая что-то, типа утиного клюва.

- Я, вообще-то, нормальный мужик, - заверил Нейхолт. «Клюв» подвигался, пощелкал, Джино ухмыльнулся. Брюс побагровел.

- И единственное, что ты во мне можешь вызвать – раздражение. Малолетний, страхолюдный симулянт, - клюв продолжал щелкать.

- Пошел вон! – мужчина вскочил и заорал от возмущения, а Джино даже не дернулся, он только прищурился и прошептал.

- И я понятия не имею, кому и зачем ты это говорил сейчас. Наверное, себе. Чтобы убедить себя, правда? Я не слушаю, что ты говоришь, я вижу, что ты делаешь. Ты по уши в меня влюблен, Брюс, - он ухмыльнулся, глядя на психолога снизу вверх. – И не можешь этого отрицать. А мне ты не нужен, не интересен, мне стало скучно. Потому что ты проиграл.

Дата добавления: 2015-09-28