- Ну пожалуйста, - Сэнди начал злиться, он прищурился, отобрал свою руку и все же вытащил ремень из пряжки. – Просто лежи и ничего не говори. Я очень хочу, - сообщил он, спускаясь мелкими, острыми и будто колющими поцелуями по торсу вниз. Сначала поверх футболки, а ниже ребер уже по голой коже. Гаррет выдохнул, вдохнул и задержал дыхание, глядя на него в упор, не дергаясь, хоть и надо было, в самом деле, уже идти.
Сэнди чуть не умер от удовольствия, когда услышал судорожный вздох. А ведь он всего лишь коснулся губами, облизнув их перед этим, будто поцеловав. Он не закрывал глаза, он смотрел на Гаррета, который стиснул зубы и только иногда приоткрывал рот, чтобы вдохнуть поглубже, который вцепился руками в покрывало на кровати, сжал его в кулаках. Он не дергался и не старался протолкнуться глубже в чужое горло, это Сэнди вообще убило и околдовало. Его обычно заставляли, потому он это дело и полюбил, но теперь появилось ощущение, будто это он Гарретом владеет, заставляет его получать удовольствие, контролирует его ощущения. Поэтому он руками машинально проводил по его бедрам, обтянутым жесткой тканью джинсов, плотнее сжимал губы вокруг ствола, сдерживал рефлекс, пропуская совсем глубоко. Гаррет все же застонал глухо, не выдержав, выгнув шею, быстро дыша, жмурясь. Пушистая челка его нервировала, щекоча низ живота, а горячие губы не наводили на мысли о том, что этот малолетний умник – потертая проститутка. Гаррет подумал, что если еще раз его кто-нибудь так назовет, он его убьет.
Сэнди сам чуть не застонал от удовольствия, правую руку вытянул и провел ей с нажимом по чужому торсу, который постоянно хотелось трогать. Ему хотелось прикасаться к Гаррету постоянно, где только можно, как только можно, он поцарапал немного отрощенными для пафоса ногтями его поверх футболки, чтобы не оставить следов и не сделать больно. Он задел ногтем сережку, так что мазохист вздрогнул, и по судороге Сэнди догадался, что это было слишком. Все же, Гаррет тащился от боли. Стоило только легкой волне от прокола пройти по телу, он не выдержал, а Сэнди был совсем не против. Он не подавился, не закашлялся, он сделал три глотка и облизнулся, вытер губы рукой. Боксеры бережно и заботливо вернул на место, застегнул джинсы, ремень, поцелуем коснулся светло-русой дорожки, от пупка идущей вниз.
Гаррет его не отпустил, хоть парень и не собирался никуда уходить, Нептун его схватил за руку и дернул вверх, уронив на себя. Он резко перевернулся, навалившись сверху и без тени брезгливости поцеловал в губы, глубоко, буквально взасос, чего до этого делать даже не собирался. Сэнди чуть не заплакал от удовольствия, он вздохнул в чужой рот, закрыл глаза, подался всем телом к парню, обнял его одной рукой за талию, а второй прикоснулся к плечу, к напряженным мышцам. Он охотно подставил губы, ставшие ярче, припухшие от такого усердия и напора, потом не менее охотно подставил шею, выгнув ее. Он и сам прогнулся, согнул ноги в коленях совсем чуть-чуть, потому что между его бедер вжималось только одно колено Гаррета, укладываться на него парень не торопился, будто все еще «как бы шел на репетицию».
Для Андерсена это было волшебно, волшебнее, чем с нелюбимой девчонкой, волшебнее, чем с Лайамом, потому что сейчас совпало все – он одновременно и был сверху и чувствовал очень многое к этой малявке, он был влюблен, а это отвлекало ото всех дел и проблем на свете. И он ожесточенно оставлял пятна засосов на тонкой, покрытой веснушками шее, на ключицах, на животе, когда спустился ниже и задрал белую футболочку. Живот у Сэнди был даже не плоский, а впалый, белый и очень нежный, мягкий, только с легким намеком на пресс. Блондин даже вцепился в чужие плечи, то ли пытаясь остановить, то ли пытаясь удержать.
- Сюда же никто не зайдет? – уточнил он. – Все на репетиции? – спросил на всякий случай, решив, что они как раз сейчас будут заниматься именно «этим».
- Блин, репетиция! – Гаррет опомнился, пришел в себя, посмотрел на дело рук и губ своих и опешил на пару секунд. – Я убегаю.
- Не-не-не, останься! – Сэнди возмутился, прижался к нему, так что парень заныл, не зная, что ему делать. Гаррет запутался – очень хотелось остаться, но за прогул его убьют трижды, каждый из группы по одному разу.
- Останься, тебе же хорошо. Хорошо? – Сэнди обвил руками его шею, пальцы зарыл в волосы, наконец прикасаясь к ним, о чем так долго мечтал. Мягко поцеловал в чувственные, в отличие от его собственных, губы, выдохнул Гаррету в приоткрытый рот, коснулся кончиком языка шарика штанги, наклонил лицо поудобнее, поцеловал глубже. Нептун рухнул обратно, придавив его, локтями опираясь о матрас, а руками зарывшись в блондинистые волосы, стащив мешающую заколку и растрепав вьющиеся пряди.
- Давай просто быстро это сделаем… - Сэнди предложил так осторожно и ненавязчиво, что Гаррет почти согласился, но потом опять дал себе мысленную пощечину и начал вырываться.
- Нет.
- Почему нет?! – Сэнди сделал жалобное лицо. – Ты хочешь, вижу же, что хочешь. Пожалуйста, - он надул губы. На Гаррета подействовало так, что он чуть не принялся сдирать с малявки штаны, но вернулся в адекватную реальность и повторил.
- Не сейчас.
- Я тебе не нравлюсь? Я так и знал, - Сэнди чуть не заревел, закрыв лицо руками. – Я никому не нравлюсь, все меня считают каким-то не таким… Да что за хрень…
- Да хочу-хочу, но не сейчас, сюда кто-нибудь может войти, - уговаривал его Гаррет, отдирая руки от лица осторожно, разводя их в стороны и заглядывая в глаза. – Магда не поймет. Или еще кто-нибудь. А мисс Бишоп вообще зашибет. Но я хочу, я не думаю, что ты какой-то не такой.
- Честно?
- Честно, - Гаррет на него долго смотреть без действий не мог, поэтому снова прижался к приоткрытым губам, парой движений обследовал языком сладкий, но чуть солоноватый, с его вкусом рот.
- Точно не хочешь?..
- Хочу, мать твою! – Гаррет застонал, ему и правда ДИКО хотелось, тем более, учитывая, как гостеприимно раздвинуты были чужие ноги и как сладко прижато к нему тонкое, хрупкое тело. – Но тебе, блин, четырнадцать. Блин, ты же вообще еще…
- Мне уже пятнадцать! – Сэнди возмутился.
- Когда успело пятнадцать-то стать?
- Неделю назад.
- Почему никто не знает? – Гаррет удивился.
- Ну и что. Мне и так нормально. Мне пятнадцать, мне уже можно все.
- Что «все»? – Гаррет усмехнулся, стараясь не сорваться, пока о него ненавязчиво потерлись бедрами, а шаловливая ручка прикоснулась к его ширинке.
- Приставать к тебе, например.
- Нельзя.
- Нет, можно.
- Нет, нельзя.
Сэнди вместо ответа снова на него кинулся, целуя, прижимая к себе, обхватив ногами за пояс, не давая вырваться.
- Все! Пусти, мне надо идти! – Гаррет расцепил с нежным усилием его руки, раздвинул ноги, выбрался из этого капкана и встал, пытаясь остыть. Снова встать на полвторого у него не успел, к счастью, хотя он к этому был близок.
«Блин, ну и вид», - он глянул в зеркало, тряхнул волосами, чтобы они завесили лицо, горящие глаза с неадекватным взглядом, хотя бы. Поправил джинсы, футболку. Сэнди тоже встал, заколол волосы снова, поправил челку, футболку и подошел к Нептуну сзади.
- Можно тебя обнять?
- Просто обнять, - уточнил Гаррет, поворачиваясь, так что парень мигом просто обнял его, обвив руками за пропорционально тонкую талию. Мазохист не удержался, взял его лицо в ладони и, чуть наклонившись, поцеловал еще раз. Самый последний, потому что это было так вкусно и сладко, приятно, что хотелось послать все в задницу и заняться с ним этим самым прямо на полу. Или на кровати Кермита, без разницы. Руки Сэнди опять заползли к нему под футболку, а губы так заманчиво блестели и были такими мягкими, горячими, что Гаррет еле остановился.
- Еще раз, - попросил блондин. – И все, пойдем.
- Последний.
- Да-да, - Сэнди кивнул, встал на цыпочки и сам его снова поцеловал. Отстранился, захотел еще и снова коснулся губ.
- Да твою мать, пойдем мы уже или нет… - застонал Гаррет, наощупь находя ручку двери и пытаясь ее повернуть. Уговорить скорее себя, чем Сэнди, что пора идти, и времени больше ТОЧНО нет.
- Еще чуть-чуть, - Блуверд понял, что такое «попробовать запретный плод». Гаррет не давал сорвать этот плод полностью, он просто издевался. На самом же деле он уверен был, что если любишь, если хочешь, то нужно постоянно создавать проблемы, потому что без преград любовью можно пресытиться. А так все будет потрясающе. Он так думал, просто боясь, что Сэнди все это быстро надоест. Сам он был не из тех, кто влюблялся и остывал через пару дней. Он мог спать, с кем угодно, конечно, как с Лайамом, как с бывшей девушкой. Но влюбился впервые.
Он же не знал, что Сэнди раньше до ТАКОГО не доходил, не вырезал имен на своих руках, не плакал так долго и горько, не решался сам на первый шаг, не уговаривал никого и никогда, не упрашивал и не вел себя так ласково и преданно.
- Все, ушли, - заявил Нептун, еще в процессе поцелуя, говоря это в губы малявке, вышел за дверь и оттолкнул его, Сэнди сразу отскочил и, глянув на него с ехидным прищуром, с манящей улыбкой, отвернулся, пошел быстрым шагом в сторону спальни Венер. Гаррет закатил глаза, выдохнул, сдуваясь, как шарик, стараясь унять припадок возбуждения… Медиатор он нащупал в кармане, так что сразу пошел на репетицию, на которую и так уже здорово опоздал.
* * *
Гаррет как влетел в кабинет музыки, так ничего и не говорил. Лайам повернулся к нему и уточнил ехидно.
- Не хочешь объяснить, где ты был? Мы уже две песни прогнали.
Мазохист молча накинул ремень гитару через шею, встал ко второму микрофону и сразу, без предупреждения начал играть «свою» песню, которую без него они прогонять не стали.
- Понятно, - протянул Кермит, Лайам фыркнул и решил не приставать, Рассел с Грэгом переглянулись и хмыкнули.
- Что-то случилось, как думаешь?.. – Ясмин шепнул капитану, а тот пожал плечами.
- Фиг знает. Но если случилось, то явно не плохое, он не бесится. Ты смотри, как его прет… - Кермит даже улыбнулся, Трампер был в легком шоке. Он играл, но косился на мазохиста, который закрыл глаза и пел просто так, на эмоциях, не особо сосредотачиваясь. И получалось, как ни странно, лучше, чем когда он сосредотачивался.
- Пипец, у него засос на шее! – очкарик с эмо взглядами принялись шарить по шее прущегося от песни Гаррета. Рассел не стал отвлекаться до последнего аккорда, но потом остановился и протянул задумчиво.
- Наша фея-рукорезка с кем-то страстно лизалась. А малявка знает, что у тебя есть любовник?
Гаррет молча рухнул на стул, сняв гитару и закрыв лицо руками.
- Убейся, Роз.
- А может, это и есть малявка… - предположил Грэг. – Вон, пятна какие. Это же у него пасть, как у аллигатора, ни у кого другого таких засосов не получилось бы.
- А ниже они есть? – Лайам усмехнулся, подойдя и задрав футболку друга без предупреждения.
- Да пошел ты! – Гаррет отмахнулся, встал и подошел к окну.
- Офигеть! Прямо… - Лайам показал себе на низ живота, делая страшные глаза. – Кто тебя имел, мужик?!
- Или кого он имел? – поправил Кермит.
- Я опаздывал на репетицию, поэтому никого не имел, - оправдался мазохист быстро, трогая рукой шею и думая, как бы следы прикрыть.
Парни затихли, шум пропал, повисла тяжелая, гнетущая тишина. Рассел не удержался первым.
- Ну ты тупой… Мог бы вообще забить и вдуть ему!
- Надо было раньше говорить!
- А тебе хотелось? – Трампер ухмыльнулся.
- О, ты не представляешь, как. Очень сложно не хотеть, когда на тебя кидается озабоченная блондинка, буквально сдирает штаны и орально насилует. А потом ставит двадцать засосов и требует взять ее прямо на твоей, Трампер, кровати, - с ехидной улыбкой, щурясь, заверил его Гаррет.
Тишина повисла опять.
- А ты приперся сюда, - заметил Рассел. – Ничего тупее в своей жизни я просто не слышал. И не видел. Ты ПОЛНЫЙ дебил.
- Он любит мучиться, - одобрительно похлопал Лайам Гаррета по плечу. – Ничего, еще не вечер. Всегда успеешь. Тебе-то везет, на тебя малявки так и вешаются.
- Не называй его малявкой. Ему есть пятнадцать, - прищурился Андерсен, помрачнев.
- Боже, у тебя температура? – красавчик потрогал его лоб. – Да нет, не температура даже. Настоящая горячка. Ты втюхался, чувак, да?
- Нет.
- Ты втюрился. Ты по уши. Ты любишь эту голубую малявку. Ты тащишься от маленькой, ливерпульской шлюшки.
- Я тебе сейчас врежу, если еще раз так его назовешь, - Гаррет сжал кулак.
- Ладно-ладно, пусть будет не шлюшка. У нас и так уже одна есть, - Лайам выразительно взглянул на капитана Марсов.
Тот вскочил, собираясь набить ему морду, но Трампер вовремя отскочил и отбежал за парту.
- Расслабься, идиот, все равно ты бревно, никто ничего и не ждал особенно-то.
Рассел вылетел за дверь, он просто не знал, как на такое отвечать и огрызаться. Не умел.
- Грубо, - заметил Ясмин.
- Ничего страшного, он достал. Я же знаю, что ему доставило, так хрена ли ломаться теперь?
- А может, не доставило? – эмо не отставал.
- Лучше разберись сначала со своей проблемой, ладно? – предложил Лайам, не начиная скандал. – А то сам по уши, а Он не знает, - вкрадчиво пропел он, так что Ясмин мигом заткнулся, побагровел и опустил взгляд на свои колени.
- Меня окружают сплошные педики, - заметил Кермит тоскливо.
- И меня, - вздохнул Грэг согласно.
* * *
- Эй! – Лайам решил все же поговорить по-нормальному. По-хорошему вряд ли получилось бы, но по-нормальному можно было хотя бы попытаться. Он зашел за угол, подошел к булыжнику, который в этот раз пустовал. После ужина Ясмин ушел в спальню, лег на свою кровать и заткнул уши наушниками, решив пострадать вдоволь. А что поделать, если сказок не бывает, просто все умеют добиваться своего, а он – нет. Раньше он утешал себя тем, что Лайам – парень, он активный, хоть и стал голубым. Он хотел Гаррета, он его добился, он хотел Рассела, он его добился, не говоря уже о том, что и его, Ясмина, он по ошибке тоже «добился» один раз. Он уверял себя в том, что если он гей, то, как бы, вроде девчонки и не может сам лезть к кому-то там. Сэнди сломал его уверенность, растоптав ее вдребезги. Он был младше на два года, почти на три, он был совсем «девочкой» и он мучительно, болезненно, но добился Гаррета. Причем, настолько взаимно, что Лайаму с Расселом остается лишь завидовать, как казалось эмо.
А он? Он никогда не решился бы резать вены, вырезать чье-то имя, не смог бы вытерпеть унижения, которое вытерпел Блуверд тогда, в столовой. Он был никаким, и это Ясмина убивало.
Он не пошел даже к своей кошке, а потому у Лайама была чудесная возможность к рыжему Марсу пристать.
- Отвянь, козел, - Рассел нервно курил, забравшись на булыжник.
- Давай, хватит уже беситься, а? Неделя прошла, а ты все психуешь. Ну, если хочешь, извини. Видишь, я даже извинился.
- Засунь себе свое «извини» в задницу.
- Мы поспорили с Гарретом, что я тебя не трахну.
- И ты победил, пойди, возьми себе конфетку.
- Ой, мне и тебя хватает. Перестань на меня орать, наезжать и хватит мне хамить, тогда все будет нормально.
- Ничего не будет нормально! Я не чертов педик, я ненавижу тебя!!! – Рассел вскочил и заорал на него опять. – Я не Андерсен, мне не нравится трахаться с мужиками!
- Хотя бы не будем ругаться, потому что достал ты уже! – Лайам устал от постоянных оскорблений. Он мог бы терпеть их при условии регулярной дозы нежности, но просто так – никогда. – И не ври, ради бога, что тебе ВООБЩЕ не понравилось, ладно?! Я не пятилетняя девочка, не пытайся меня обмануть.
- И все только потому, что я к вашему придурку костлявому лез?! Он сам нарывался! Может, он мне нравился, может, я хотел с ним мутить?!
- Не хотел. Если бы хотел, ты бы и сейчас к нему лез. А теперь что, расхотелось, что ли?
- Не знаю, - Рассел пожал плечами, признавшись честно. Лайам понял, что жестокая психотерапия Гаррета сработала, у Роза пропали все извращенные мысли, как только он все прелести гей-секса испытал на себе.
- Извини, если было очень больно.
- Да хватит со мной, как с бабой!! – Марс опять заорал, психуя.
- А почему нет? Ты хочешь остаться один? Вообще один? Ты не хочешь Ясмина, тебе он разонравился. Малявки тоже на катят. Ты хочешь просто быть один? Ладно, оставляю наедине с собой, прости, что раньше не уловил, - красавчик фыркнул. – Просто думал, что все адекватные люди хотят с кем-то быть.
- Может и хочу! Но не как баба! Я не баба!
- Тебя никто и не сравнивает, ты не дотягиваешь до бабы, - огрызнулся Нептун. – И мне Гаррет уже говорил, что у тебя за проблема. У него точно то же самое, так что ты не единственный такой, оригинальный. Ты, блин, просто паришься, что не можешь никому доверять. А ты научись, проще жить станет.
- А я никому не верю. И не стану верить, - вдруг намного серьезнее, чем обычно, сообщил ему Марс.
- Почему нет?
- А много у вас с Андерсеном получилось? Он не зря парился, что не может тебе доверять. Потому что тебе пофиг, кого трахать. Захотел, Андерсена поимел, теперь он даже не смотрит на тебя, вообще в малявку влюбился. Не сильно-то ему доставила твоя «любовь». Потом вообще своего драгоценного Ясмина вздернул в кладовке. Я тоже об этом прекрасно знаю! – Рассел усмехнулся. – И что? Втюрился он в тебя? Не очень-то. Он по Грэгу тащится, но молчит, и не скажет никогда. Ты ему жизнь испортил, он начал на мужиков смотреть, а сделать ничего не может. Вот ему из-за тебя тоже плохо! И ты предал Андерсена, как он и подозревал, понятно тебе? Ты просто его даже не любил.
- Какие умные речи, - Лайам оборвал все это так ехидно, безразлично на первый взгляд, что Рассела по сердцу резануло. Конечно, Трамперу это все запало в душу, он сильно задумался, но вслух сказал именно то, что сказал, чтобы причинить боль, обидеть. И у него получилось.
- А зачем ты трахаешься, если не любишь, козел ты?! Просто так, расслабиться? Нормальные люди дрочат, когда не могут спать с теми, кого любят, а не трахают всех подряд, кто согласен! – распсиховался Рассел в конец. – И ладно бы ты хотя бы сначала соврал, что втюхался в меня. Я бы подумал, что ты извращенец, гомик, псих, придурок. Но было бы хоть немного приятно. А ты просто на спор это сделал. Мне тебя жалко, у тебя эмоциональный диапазон, как у зубочистки. Тебе пофиг, с кем, зачем и когда, как. Тебе главное – сделать это, показать, какой ты крутой.
- А ты не крутой, значит? – Лайам прищурился. – Ты тоже понтуешься постоянно, круглосуточно. А потом валяешься на этой плите в лесу, просто нифига не делаешь. Думаешь, я не видел? Я видел все, потому что ты тоже – сплошная фальшивка. Крутой такой, а на самом деле – нет, просто пустышка. Или ты вообще у нас романтик? Нежный ландыш, блин, тоже еще.
- А зачем ты ко мне лезешь? Ты же выиграл спор, ты поимел меня, кайф словил, ты никому ничего не обещаешь, не гарантируешь. Ты всех кидаешь и на всех с высокой башни плюешь. Чего ты ко мне-то прилип? Поиздеваться? Издевайся над Андерсеном. Хотя, нет, вы же офигенные друзья. Тогда над Ясмином! Нет, вы же в одной команде. Ну, понятно, почему надо мной. Потому что надо мной не жалко, - Рассел закрыл глаза, вздохнул с усмешкой над самим собой и выкинул сигарету, которая скурилась сама по себе. – А знаешь, я правда больше не буду к нему лезть. Потому что, по-моему, это больнее, чем когда девка кидает. Хотя, теперь я их понимаю намного лучше. Знаешь, просто с ума сойти можно, если представить, что им так же больно, когда их используют, как вещи.
- Ну хоть чему-то ты умному научился, - заметил Лайам, вообще не показывая никаких эмоций, с совершенно спокойным, пустым, равнодушным лицом. Будто он был бессердечным ублюдком.
Бессердечным ублюдкам проще живется на свете.
Но долго таким быть невозможно, потому что у каждого есть душа.
- И что ты хочешь, чтобы люди для тебя делали? Чтобы ты им смог доверять, а? – он усмехнулся нарочно, чтобы замаскировать искренний интерес к этому вопросу.
- Чтобы они перестали врать и вести себя, как крысы. Крысы только едят, спят и трахаются, им вообще на все пофиг.
- Я что, крыса?
- Я этого не сказал, - Марс хмыкнул.
- Ты имел в виду.
- А ты не будь крысой.
- Как? – Лайам не заметил, что перестал играть в ублюдка, а Рассел в это не мог никак поверить. Он не мог понять, зачем Трамперу это надо, его доверие? Опять из принципа? На спор?
- Не знаю. Если сказать, то ты просто будешь делать все, как по инструкции, - Марс ухмыльнулся. – А потом еще и возникать начнешь, типа «Я же все сделал, фигли ты мне не веришь».
- Может быть, - Лайам тоже невольно растянул губы в улыбке. Им было неудобно разговаривать о подобном, стыдно и очень-очень неловко. Особенно, учитывая, что все это было во вполне приличном вечернем свете, видно лица было прекрасно, можно было смотреть в глаза. И не получилось бы шептать, приходилось говорить, как обычно, об откровенных вещах, не смотря на то, что они оба – нормальные парни. Нормальные парни тоже могут друг в друга влюбиться, вот только обсуждать это друг с другом они учатся очень долго, болезненно и мучительно, если никто не хочет сдаться и сделать первый шаг.
Того же Сэнди, к примеру, все устраивало, ему хотелось быть под покровительством Гаррета, ему хотелось быть слабее, нежнее, тоньше и меньше, ему даже хотелось, чтобы его считали глупее, наивнее. Ему приятно было, когда его защищают и ценят, опекают и оберегают, потому что такого никогда раньше не было. Гаррет любил и уважал даже девчонок, к которым парни обычно относятся надменно, еще раньше. Не говоря уже о том, что оказавшись на несколько дней в роли девчонки, он понял, как это сложно, понял, что это явно не для него, хоть иногда и приятно. Ему хотелось именно быть сильнее. Ясмин скорее был похож на Сэнди, но не был таким спокойным в душе, в душе у него переливалась лава, горел огонь и взрывались вулканы, хотелось, чтобы с ним считались, но защищали и не давали в обиду.
А вот Рассел был совсем не таким, ему в самом деле, в глубине души было все равно, с кем именно быть вместе – с парнем или с девушкой, ему важно было равенство. Никаких уступок из жалости, полное понимание и совпадение. Либо отличные друзья, понимающие друг друга с полуслова и готовые на все, способные не просто дружить, а еще и спать вместе, отдавать друг другу всех себя, без остатка…. Либо никто. Он был максималистом, ужасным романтиком и вообще очень странным, он маскировал это за «крутостью», в то же время мечтая о невозможном. И Лайаму вдруг захотелось, чтобы такие сказки существовали, потому что в нем тоже не было ничего сильно мужественного или, не дай бог, женственного. Не хотелось быть ни сильнее, ни слабее, хотелось быть наравне.
Рассел просто прошел мимо него, сунув руки в карманы куртки и направляясь к лесу, по тропинке до заветной плиты, которая его успокаивала. До ужина еще было время, он бы успел, но остаться во одиночестве было бы неплохо. Трампер постоял за интернатом пару минут, а потом тоже вышел, пошел следом за Марсом, не подходя ближе, чем на пять метров, но не отставая. И Рассел прекрасно слышал, что за ним кто-то идет, знал, кто идет, но не оборачивался и не психовал. В конце концов, когда-то надо начинать, с чего-то надо пробовать доверять.
* * *
В середине апреля общение начало теплеть, приближаться к минимально дружескому, но становилось чем-то чуть большим, чем просто дружба. Лайам предпочитал побольше молчать, наблюдая и много думая над тем, что стоит в себе поменять, чтобы больше не разочаровывать никого и не предавать, чтобы не казаться пустоголовым кобелем. Субботним вечером на улице все еще было светло, уже не темнело так рано, и стало намного теплее, так что с удовольствием можно было пошляться по окрестностям. Но все сидели в столовой, кто-то устал после развлекушечек во дворе интерната, кто-то после репетиции. Становилось все страшнее, в первых числах мая грозил случиться апокалипсис, и если они провалятся, обидно будет не только им самим, но и мисс Бишоп. Она больше всех надеялась, что идея не пропадет даром, что Стрэтхоллан заткнет за пояс все остальные школы-интернаты, мужские, женские и смешанные, частные и государственные из тех, что круче всех.
Гаррет сел за стол, убрал ноги под длинную скатерть и вздохнул тяжело.
- Заколебался. Если мы не получим хотя бы серебряный приз, я вскрою артерию на шее, - он потрогал вышеозначенную артерию, погладил ее пальцем и усмехнулся. Кермит хлопнул его по плечу.
- Тебе нужно расслабиться. Как дела с твоим не-малявкой?
- Да, кстати, - Лайам осклабился, хотя точно знал, что дела идут туго. Причем по вине самого Гаррета, который все тянул и терпел, не позволял себе сорваться и все превратить в обычный секс. Он выдерживал время, так что любовь Сэнди и привязанность, фанатизм становились концентрированными и очень-очень сладкими. Правда третьекурсника, к сожалению, никто не спросил по этому поводу, а он уже умирал от вожделения. Находиться с Гарретом рядом было невозможно, от него так вкусно пахло, он был такой… Гибкий, пластичный, каждое движение будто продумано, никакой лишней мимики и жестикуляции. А когда он легкомысленно тряс волосами, поправляя их рукой, Сэнди начинало колотить. В последний раз, когда он пытался Нептуна совратить, ничего опять не получилось, но он был близок к цели, Гаррет еле устоял и после этого вообще к себе блондина не подпускал.
- Да так … - Гаррет воткнул вилку в сладкий пудинг и едва донес ее до рта, как вдруг почувствовал, что под столом что-то зашевелилось. Более того, это что-то раздвинуло его ноги шире, заставило сползти по стулу и принялось расстегивать дрожащими от волнения пальцами ремень.
Мазохист покосился на капитана, на Брэда с Эриком, все были увлечены каким-то журналом с круизами. Мисс Бишоп предложила выбрать тур для летней поездки, раз уж они хотели сами выбрать лагерь. Ясмин сидел грустный, унылый, он начал общаться с Грэгом куда ближе, чем раньше, благодаря группе, но это было еще тяжелее, еще сложнее, потому что смотреть было можно, а трогать – нет.
- Кхм… - парень с трудом проглотил пудинг, облизнулся и подумал, что это – галлюцинации от долгого воздержания, но когда тихо расстегнулась его ширинка, и боксеры сами сползли, это перестало напоминать шутку. Он сунул руку под скатерть, которая закрывала его так удачно, хотел схватить сошедшего с ума Сэнди и вытащить, но его ударили по руке чисто капризным шлепком, и Гаррет решил сделать вид, что ничего не происходит. Он сел поудобнее, поставил локти на стол, наклонил голову, так что волосы свесились и закрыли глаза, которые выражали полную панику и шок. Скулы начали розоветь, а главная гордость, как назло, сразу на прикосновения тонких пальцев отреагировала полной боевой готовностью. Сэнди покосился неприязненно на колено Трампера, которое качалось и периодически задевало его бок, но встал поудобнее на колени и решил заняться делом, а не размышлениями.
«Черт, да он тронулся», - понял парень в отчаянии. Как можно было вытворять ТАКОЕ в столовой?! Нет, он не был конченным моралистом и совсем не был праведником, насчет пороков и грехов он был мастером и профи, но ведь надо иметь МОЗГИ и понимать, что вокруг – долбанная куча народа. И все учителя, как назло, сидели за своим столом, изредка поглядывая на учеников.
Он почувствовал тяжесть тела, потому что Сэнди поставил локоть ему на колено, устроившись удобнее, облокотившись и увлеченно работая ртом, двигая блондинистой головой.
Лайам заметил, что парень странно не реагирует на пинки под столом, призванные привлечь внимание, потом присмотрелся и не понял. Совсем ничего не понял, потому что Гаррет сидел, нервно рвал одну салфетку за другой на мелкие клочки, оставляя их горкой на подносе рядом с тарелкой. На ней так и остался почти не тронутый пудинг, призванный восстановить силы и придать энергии.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 48 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |