«Ну вот, насладись своими шуточками, как следует», - подумал Гаррет, покосившись на Марса уже после репетиции, как только прозвенел звонок на ужин. Ему просто хотелось, чтобы Рассел перестал считать себя кобелем, перестал думать, что он уже вырос, что он такой циничный и бесчувственный мужик. Он таким не был, и это было заметно, но вполне мог бы стать, а это – не самое лучшее, что может произойти в жизни парня. Гаррету был плевать, пусть бы Ясмина трахнул хоть этот Марс, хоть Грэг, который ему в самом деле (хоть пока и тайно, невольно) нравился, хоть все Марсы сразу или по очереди, пусть бы даже рота солдат, Андерсен и ухом бы не повел. Но дело было в его уверенности, что каждый человек должен осознавать на «ура», что именно он делает и с какой целью. Он должен осознавать, способен ли он сам на то, чего требует от другого. Сам Гаррет не требовал ни от кого ничего запредельного, не требовал большего, чем то, на что способен был сам. В конце концов, ему в Манчестерском приюте и в лицо выпрыскивали и воду, и сок, и что еще попадалось под руку. Его били, его мучили, его доводили оскорблениями, просто издевками, его терроризировали все вместе и каждый по отдельности, все балдели от его мучений и страданий. Он сам себя уродовал из-за этого.
Сэнди он не сделал ничего такого, чего не испытывал бы сам, а потому и волноваться повода не было. Просто, увидев, как выглядел мазохизм со стороны, он вдруг понял, что превращается в ублюдка, типа тех, что мучили его. Это ему не понравилось.
Его вымораживало только странное чувство, появившееся в душевой, когда он увидел этот акт веселого мазохизма. Ему почему-то хотелось остановить малявку или просто сказать, что лучше этого не делать, потому что остановиться будет сложно или вообще невозможно. Ему хотелось как-то помочь, что-то сказать, возможно, просто подойти и сообщить, что у него тоже так было, что он прекрасно понимает чувство униженности и обиды. Но это было парадоксом, тупостью, ведь он сам был в этом виноват, а потому не стал ничего делать. Он даже не знал, что вдруг заставило его изменить отношение к этому противному, доступному сопляку. Может, их похожесть в отношении к людям, к проблемам, идентичность их способов решения этих проблем?
Внутри, в душе Гаррет перестал его ненавидеть. Но внешне он этого решил никогда и ни за что не показывать, потому что его личная, приватная жизнь – то же самое, что тайна, которую лучше унести с собой в могилу. Для того человеку и дана речь, чтобы уметь врать, защищать свои чувства и мысли. Если бы все смотрели только на твои поступки, тебя можно было бы прочесть, как открытую книгу, увидеть тебя так откровенно, будто без одежды, понять все до единого помысла. А зачем такая жизнь? Это присуще животным, а люди – не звери, они так устроены, чтобы уметь общаться, с кем-то дружить, кого-то ненавидеть, кому-то мстить, а кого-то любить.
Но чаще всего люди используют. А потому Гаррет не знал, как научиться и суметь правильно отличать потребительское отношение от настоящей любви.
* * *
В столовой Рассел на красавчика чуть не набросился опять с кулаками, но его остановил Грэг.
- Да не психуй ты, он просто постебался над тобой, баран, - он хмыкнул и надавил рыжему на плечо, заставляя сесть и успокоиться. – И так вон, красавчик офигенный.
Это было фактом, Лайам сидел, держа у глаза теперь уже не компресс, а стакан с холодным соком.
- Обалдеть, ну у него и удар с левой… - прошептал он Гаррету, который усмехнулся.
- Ну, согласись, это того стоило. У него сейчас такая рожа, будто ты его не просто засосал, а раком нагнул при всех.
- Ничего, будет и на моей улице праздник…
- Нагнешь? – Гаррет засмеялся, представив это.
- Ну, не при всех, конечно, но идея неплохая.
- Только давай ты не будешь его опять путать с нашим сильно эмоциональным? – это мазохист сказал намного громче, чтобы Ясмин услышал. Он промолчал, сделав вид, что оглох, а Трампер покосился на Рассела и хмыкнул.
- Его сложно будет перепутать. Слушай, интересно, он же рыжий…
Гаррет подавился, быстро сделал два глотка из стакана и попросил.
- Давай не о сексе. Не могу.
- Почему? ПМС? – Лайам ухмыльнулся, но его пафос сдулся из-за фонаря под глазом, так что выглядело неубедительно.
- Нет, просто… - Гаррет подумал о том, что секса ему очень даже хотелось бы. Но совсем не в той роли, что была отдана ему с Лайамом. Задумываться подробнее о том, в какой же тогда роли и с кем именно секса хотелось, он не стал, дабы сберечь собственную психику.
- Веснушек у него нет, странно.
- У него брови рыжие. И ресницы рыжие, - Гаррет все же включился в рассуждения, чтобы как-то отвлечься. – И на руках волосы рыжие, по-моему, - он глянул на открытые короткими рукавами руки Марса и подтвердил свои догадки.
- Значит…
- Ну, наверное, - мазохист тихо захихикал, Лайам тоже, потом Гаррет не выдержал. – Ты придурок.
- Да ты тоже. Ой, вон, смотри. Твоя принцесса снова с нами. Что теперь с ним будешь делать? Макнешь башкой в унитаз? Можно ему люлей дать. А еще можно запереть на ночь в подвале, где технология. Или привязать на ночь к дереву в лесу… - последняя фантазия была потрясающей.
- Волки сожрут.
- Думаешь, тут есть волки?
- Не знаю. Но если сожрут, будет досадно.
- А чего так?
- Ну… Дает, все же. Куда капитан Венер без него тогда?
- Думаешь, он ему дает?
Гаррет посмотрел на капитана Венер и фыркнул.
- Думаю, давал бы, да он не берет. И правильно делает, мало ли, какой букет фигни у него. Его, наверное, весь Ливерпульский приют имел.
- По нему заметно. А еще можно ему патлы отрезать. ТОЧНО, прикинь? Красота будет… Хоть чуть-чуть на мужика станет похож.
- На страшного мужика. Его только патлы и красят.
Лайам так не думал, но возражать, раз уж они малявку ненавидели, не стал. Гаррет же подумал, что палится, потому что, ненавидь он третьекурсника всерьез, он бы обязательно согласился поймать его, устроить темную. Можно было сделать все, что угодно. Можно было заставить его отсосать всем Нептунам или даже Марсам (из солидарности к друзьям) по очереди, проглотить, а не брезгливо сплюнуть, а потом дать по шее и, отрезав блеклые патлы, отпустить гулять на всю ночь во двор, заперев входную дверь и не давая войти.
- Что с тобой? Думаешь, что с ним сделать? – Лайам заинтересованно к нему наклонился и поднял брови. Он был красавчиком, даже не смотря на фиолетовый фингал и кровавый подтек на светлом глазном белке.
- Ну да. Даже не знаю, что и выбрать.
Они даже не заметили за болтовней, как Сэнди сам подошел к их столу, к углу, за которым они сидели, и положил рядом с подносом Гаррета тетрадь по французскому.
- Вот.
Нептун на него уставился пустым взглядом, будто думал о чем-то совершенно левом, не понимая, кто перед ним и чего хочет.
- Ну и чего встал? – Лайам его пихнул в бок, третьекурсник взглянул на него так, что красавчик на секунду опешил. На Гаррета малявка так не смотрел, да и на самого Трампера еще вчера не смотрел с таким пренебрежением, брезгливостью, презрением и ненавистью.
- Реально, забыл что-то? – Гаррет усмехнулся, листая тетрадь и отыскивая последнее задание. Просмотрел быстро перевод, написанный аккуратным, разборчивым почерком, закрыл тетрадь.
- А «спасибо» где? Это я уже не говорю о том, что обычно за «спасибо» ничего не делаю, его в карман не положишь.
- Опоздал, надо было сразу предупреждать. А теперь я тебе ничем помочь не могу, - парень пожал плечами.
- И сказать ничего не хочешь? – блондин поднял брови, но этого не было видно, они скрылись под челкой. Гаррет закрыл глаза, облизнулся, так что мелькнул шарик в кончике языка, а потом взглянул на малявку снизу вверх, но так тяжело, что тот остался под легким впечатлением.
- Пластырь оторви, а то заживать две недели будет.
Сэнди моргнул пару раз, округлил глаза, потом посмотрел на свою руку, которая была не так уж видна. Но Гаррет все равно заметил, что под рукавом есть очертания пластыря.
- Вали отсюда.
- Хамло тупое, - не выдержал парень. Гаррет открыл тетрадь, вырвал последний лист, порвал его на мелкие клочки и сунул тетрадь обратно Сэнди, прижав ее к его животу, так что парень машинально взял.
- Перепишешь.
- Чего?! С какой стати?!
- За «спасибо». Тебе же так хотелось.
- Я уже написал один раз, с какой стати буду во второй?!
- Учись закрывать рот вовремя, - посоветовал Гаррет с улыбкой. – Вали.
Сэнди свалил, сглотнув обиду, прокатившуюся по пищеводу горьким, колючим комком.
- Что за пластырь?
- О, он идет по стопам придурков, типа меня, - мазохист не стал спорить с тем, что его увлечение бритвами пахнет тупостью. – Прижег себе граблю окурком. Молодец.
- Вообще больной, что ли? – Лайам даже не мог представить, каким дебилом надо стать, чтобы себя мучить.
- Не знаю. Наверное, совсем, потому что иначе заткнулся бы вовремя.
- Тебе его не жалко? А вдруг из принципа неправильно сделает, а тебе завтра отдуваться?
- Да я его уже давно сам сделал, еще на уроке. Только лист вырвал тот. А он будет делать, пока не научится адекватно воспринимать реальность и понимать, кому можно хамить, а кому – нет, - мазохист улыбнулся.
- Боже, да ты философ.
- Может и так. Хотя, мне просто хочется его разозлить. Пусть еще с собой что-нибудь сделает, мне интересно, до чего он доберется.
- Тоже начнет вены резать.
- Пускай, мне-то что.
* * *
Через две недели от фонаря под красивым глазом Лайама не осталось и следа, песни для концерта приобрели намного более приличное звучание, а голоса звучали уже не так любительски, как раньше. Все же, тренировка – вещь великая. Ожог зажил, оставив только розовый шрам на руке Сэнди, который постоянно напоминал ему о неприятном моменте, о неприятном дне. Зато он напоминал о Гаррете, и это почему-то извращенно доставляло, Сэнди сам не знал, почему. Что за черт? Почему ему доставляет этот псих?
Рассел не сдавался и не давался в руки, Лайама это начинало бесить, Гаррет смеялся и издевался, утверждая, что ничего не получится. Ясмин продолжал просто смотреть на Грэга, а тот об этом знал, но никак не отреагировал. То есть, он тоже смотрел, но не так часто и не совсем в упор. И оба они видели, что Лайам не просто так шутит, не просто играет в гомика, он всерьез хочет капитана Марсов куда-нибудь затащить. Правда это очень сложно, учитывая, что Рассел сильнее Гаррета, а даже его нереально удержать впятером, если он не захочет подыграть и сдаться.
Еще через неделю ему взбрела в голову новая дрянь, после поездки в город, вечером пятницы он продемонстрировал Лайаму и всем остальным новый пирсинг.
- Ты его спер, - заключил Кермит мрачно, вспомнив, что деньги парень в основном тратил на шмотки или понравившиеся феньки, типа кулонов с пулей на шею или браслеты, которыми парни просто завешивались в последнее время. А уж его фетиш на клетчатые рубашки поверх футболок – это что-то с чем-то. Два новых ремня, как всегда, болтающиеся под задницей, потрясные боксеры, которые так и хотелось снять. По крайней мере, Лайаму. Другая, более пафосная штанга в язык, три футболки, две рубашки, темно-серые джинсы, рваные на коленях. В общем, денег на серьгу для пупка у него быть не могло. Гаррет вообще был из тех людей, кто способен долгое время копить деньги, хранить их до определенной, фиксированной им самим суммы, а потом резко спускать на запланированные расходы, оставаясь ни с чем. И каждый раз появляется в процессе шопинга что-то, без чего он «прожить не сможет», продавец удачно отворачивается, и Андерсен просто думает: «Если тебе предлагают, почему не взять?»
- Ну и что, - он хмыкнул, вертя сережку в пальцах. Длинный, изогнутый стержень, черепушка с зелеными стразами вместо глазниц для большего пафоса. Обычные вещи Гаррет вообще не любил, ему во всем хотелось видеть изюминку.
- Ты же такой, с моральными устоями.
- Она просто нужна мне была, а я без копья. Ну, вот… А эта дура отвернулась. Я же не виноват, что она тупая.
- Ты просто не выглядишь, как клептоман. Вот Рассела трижды за руку хватали уже, - Ясмин вздохнул. – Хотя, он ничего и не спер в те три раза, прикиньте? Парадокс.
- Внешность – главное, - сообщил Гаррет. - Я, по-моему, вообще к себе людей располагаю.
- Ты себе льстишь, ты просто вызываешь у них жалость, - отмахнулся капитан.
- С чего это?
- С того, что они на твои грабли смотрят, вздыхают и думают, что ты мальчик-с-проблемами. О таких плохо не думают.
- А обо мне что думают? – заинтересовался Лайам, ища иглу и потроша «аптечку» Гаррета. Тот лежал на нижней полке, задрав футболку, приспустив штаны, так что видна была резинка трусов с пафосной надписью. На настоящую фирменную шмотку это не тянуло, зато смотрелось отлично.
- О тебе думают, что ты мальчик-по-вызову, - засмеялся он, глянув на Трампера.
- Очень смешно, - мрачно отозвался красавчик, хотя смех поддержали все Нептуны. Он сел между ног мазохиста, хотя мог бы сесть ему на бедра или просто рядом, но так было удобнее. Новые перчатки, флакон со спиртом, с антисептиком, та же самая толстая игла, которую он снова накалил на огоньке зажигалки.
- Фу, не могу смотреть, - Ясмин отвернулся, лежа на своей полке и морщась. – Спиртом воняет, как в больнице.
- Не нюхай, - посоветовал Гаррет логично. – Совсем больно будет?
- Не больнее, чем язык, я думаю. Себе не делал, но говорили, что язык – намного больнее. Правда это заживает дольше, но тебе же до транды, ты у нас от боли тащишься.
- Я этого, кстати, до сих пор не понимаю, - Кермит заметил ненавязчиво. – Тебе что, приятно, когда больно?
- Не знаю. Нет, мне больно, когда мне больно, но это приятно. Тебе не понять. Что ты там трогаешь, я не понял? – он уставился на Лайама, а тот усмехнулся. Его палец, затянутый белой резиной просто прикоснулся к темному пятнышку над резинкой трусов.
- Родинка прикольная, - он вдруг почувствовал, что очень хочет секса. А все – проклятое воздержание, с тех самых пор, как они стали «просто друзьями», красавчик снова обходился своей рукой, а Рассел сам по себе взошел в ранг недостижимой цели. И его очень хотелось, с каждым днем все сильнее. Гаррет похотливый взгляд заметил, отличил от обычных приколов и посоветовал с ухмылкой.
- Облизнись и протыкай.
- Ну и ладно, - Трампер пожал плечами, задрал его футболку повыше, протер предполагаемое место прокола ваткой со спиртом.
- Точку ставить не будешь? – уточнил Брэд вдруг, он помнил, как кому-то в старом приюте делали пирсинг в пупке. Причем так же, совершенно без опыта.
- Нафига? Я же не слепой, - Лайам отмахнулся, сосредоточившись на цели и на действии. Средний палец он держал, как и в прошлый раз, там, где игла должна была выйти. Гаррета на секунду охватила паника, неконтролируемый приступ страха, потому что игла была острой, ее прикосновение к холодной и влажной от спирта коже он почувствовал, но тут же пришло ощущение беспомощности и предвкушения острой, долгой боли.
- В конце концов, когда трахаешься, мишень не рисуешь, хотя попасть сложнее, - сообщил он с усмешкой, понизив голос и взглянув на Гаррета, пытаясь заглянуть ему в глаза, мазохист перестал смотреть на иглу и тоже на него взглянул. Лайам усмехнулся, двинул бровью, Гаррет сделал вид, что все нормально, но они оба были в курсе, что какими бы друзьями себя ни объявляли, не отменить того, что делали в конюшне и на столе в кабинете технологии. Пусть даже это просто был опыт, просто способ доставить друг другу удовольствие, это было супер.
- Блин, больные гомики, - Кермит вздохнул, но все равно он лежал на боку, подперев голову ладонью, локтем упираясь в подушку и глядя неотрывно на иглу в руке красавчика.
- Рот себе чем-нибудь заткни, а то разорешься, нам грымза вдует потом всем, - посоветовал Брэд объективно. – Это не язык, визжат обычно все, даже мужики.
Гаррет решил послушаться совета, убрал из-под головы подушку, сунул ее край в рот, стиснул зубы и закрыл глаза.
- Почему вы не купили анестезию? Ну, спрей какой-нибудь или хотя бы гель?
- Потому что он даже трахается без смазки, суровый такой мазохист наш, - выдал Лайам секрет, Ясмин округлил глаза, не ожидав таких откровений, а Кермит с Брэдом оба поморщились. Эрик уточнил.
- А это случайно не дико больно?
- Дико, - согласился Гаррет, убрав подушку.
- А фишка?
- Мне нравилось, - он пожал плечами и снова прикусил край подушки, поднял руки и сжал кулаки на кроватных столбиках.
Он зажмурился от боли, вздохнул, замычал, зарычал в подушку, выступили слезы, которые просочились даже через ресницы и стекли по вискам в простыню. Он коленями стиснул бока сидевшего на коленях Лайама, но не стал выгибаться, боясь, что случайно что-нибудь повредит, пока игла не вышла точно там, где надо.
- Все, - сообщил Лайам. Подушку мазохист убрал злобно и сообщил сдавленным шепотом.
- А вставлять еще больнее?
- Вставлять всегда больно, - в очередной раз очень пошло сообщил ему Трампер, еще раз протер вокруг прокола ваткой.
- Выглядит жестко, - заверил Кермит, глядя на иглу, торчавшую будто просто из живота.
- А по-моему, прикольно, - Лайам постучал по игле ногтем, закрытым перчаткой, Гаррет откинулся назад, глядя сначала в верхнюю полку, а потом закрыв глаза.
- Я тащусь, - выдохнул он честно. – Я точно больной.
Ничего приятнее, чем боль, казалось, на свете просто не существует. Острая, чистая, идеальная. Бесплатная и всегда доступная. Боль – как шлюха, хочешь, идешь и берешь, наслаждаешься, а потом кидаешь. Но она всегда рядом, поджидает, когда тебе захочется, чтобы снова призывно поманить и с готовностью открыть свои объятия.
Вставлять сережку было не так уж больно, не больнее, чем прокалывать, в отличие от прокола в языке. Все было иначе, сравнивать даже невозможно, Гаррету сначала показалось, что он умрет от боли, но потом по телу разлилось удовольствие. Всему виной – моральное удовлетворение, наступающее каждый раз, когда проходишь какое-то «испытание».
Лайам пластырем организовал квадрат на его животе, над проколом, под ним и по бокам, чтобы случайно не попала какая-нибудь зараза, еще раз протер спиртом, намазал антисептиком и только тогда отошел.
- Не опускай пока, - посоветовал, глянув на футболку и стягивая перчатки.
- Ты супер, тебе надо работать в тату-салоне, - сообщил Гаррет.
- Я буду работать с тобой, надо только продюсера найти.
- Думаешь, мы настолько зашибись?
- Вы реально нормально играете, - заверил Ясмин, кусая ноготь и глядя на них, лежа на кровати и утопив половину лица в подушке. Его волосы рассыпались по ней черным полотном, так что Лайаму и его захотелось тоже, он понял, что с Расселом срочно нужно что-то делать, иначе он, бедняга, умрет от недотраха.
- И у нас, блин, есть харизма, - Гаррет опять засмеялся. Его всегда после прилива боли тянуло поржать, будь то порез на руке, ожог, падение на ровном месте, грубый секс, пощечина, полученная от малолетней давалки, типа Сэнди.
- У вас есть талант, у обоих. Ну, у Марсов тоже есть, - нехотя признал Кермит.
- Но у вас – больше, - заверил Брэд.
- Когда ты поешь, ты приятнее, чем когда говоришь, - ехидно заметил эмо, обращаясь к Гаррету. Тот на него даже не взглянул.
- А когда я молчу, я вообще кажусь умным и сильно озабоченным моралью. Правда? – он улыбнулся.
- Правда, - согласился Ясмин. Они так и не общались по-нормальному, но почему-то сохраняли нейтралитет, иногда подкалывали друг друга. Не по-доброму, но и не доходили до драки. Может, всему причиной было их соседство, а может, что-то другое, но откровенно воевать было просто лень.
- Грымза сказала, что завтра вечером, после всех этих развлекушечек приедет какой-то умный хрен, - напомнил Брэд.
- Чего? – Кермит удивился.
- Вам не говорили? – парень тоже поднял удивленно брови. – В воскресенье с утра будем торчать теперь в актовом зале, какой-то лох будет нам рассказывать о боге, о религии, о происхождении католицизма, все такое.
- Чего?! – Гаррет перевернулся на бок, обнял подушку и округлил глаза.
- Ну, да. Типа, религиозное воспитание, чтобы мы не стали маньяками-убийцами и насильниками. Старшекурсникам не надо, наверное, только мелким, - вздохнул Брэд. Его, к сожалению, пока приравнивали к мелким.
- Нет, я тоже что-то слышал, вы просто трепались и были заняты, - Ясмин вспомнил, что говорила учительница английского.
- Я не пойду, - сразу отмахнулся мазохист и лег на спину, закинул руки за голову.
- Почему? Просто посидеть, помолчать. Там же ничего делать не надо? – капитан его не понял. – И вообще, свет стопудово выключат, только на трибуне оставят. Ну чисто церковь будет, хех… Будет там какой-то старик бубнить, а ты спи себе и все.
- Бога нет, - отозвался Гаррет резко. – Это все – полное дерьмо, я не собираюсь туда идти.
- Ты деист?
- Я – атеист.
- Может, все же деист? – очкарик прищурился. – Деисты просто говорят, что никто не доказал, что бог есть. Но они и не отрицают, что он есть.
- Я прекрасно знаю, что такое деизм, а что такое атеизм. Я не верю в эту хрень, я не просто не верю, я готов активно и агрессивно отстаивать позицию его отсутствия, как там мне говорили в Манчестере. Я, блин, активный атеист.
- А мне по барабану, пусть треплется, о чем хочет, - Брэд пожал плечами, Эрик был с ним согласен, он вообще предпочитал не думать о таких странных вещах, как религия и вся прочая лабуда.
- Я не собираюсь тратить ни минуты своей жизни на хрень, в которую не верю. Его нет, и меня в обратном ничто не убедит, поэтому я ненавижу озабоченных стариков и старух, которые призывают молиться и замаливать грехи. Бесит, - распсиховался Гаррет.
- Пойди, вдуй Блуверду, расслабься, - посоветовал Эрик. – Он так хочет, уже тошнит смотреть.
- Ты бы раньше сказал, он бы пошел, - Лайам хихикнул, он стоял возле открытого окна и курил. Гаррет почти повернулся на живот, но застыл на боку, чтобы не прикоснуться сережкой к матрасу.
- Это почему это?
- Потому что минут десять назад у тебя не было проткнуто пузо, баран. А сейчас тебе будет не в кайф даже ржать, не то что кому-то вдувать.
- Ну спасибо, - парень вздохнул. – То есть, я бы и тогда не стал. Он же мерзкий. То же самое, что шлюху снять, фу, гадость.
- Он чистоплюй, вообще-то.
- Я видел, - мазохист закатил глаза. – Я говорю не о физическом, а о моральном аспекте. Он – тупое чмо, давалка и ничтожество. У меня на таких не стоит.
- А вот мне сейчас, к примеру, фиолетово, кого. На любого встанет, - заверил Лайам, выдохнув в последний раз, затушив окурок и кинув его вниз, в кусты, закрыл окно.
- И на меня? – Кермит издевнулся.
- И на тебя. Только очки сними.
- Фу, мудак, - капитан решил больше не прикалываться, ему же дороже выходило.
Гаррет усиленно думал, он сдвинул брови и лежал в той же позе, обняв подушку, на боку, глядя в тумбочку.
- С чего вы вообще взяли, что этот придурок будет в экстазе? Тут дофига мужиков, тот же Грэг.
- Грэгу парни не доставляют, - сообщил Брэд ненавязчиво.
Никто не заметил, как Ясмин стиснул зубы, а взгляд его погрустнел.
- Ну, кто угодно. В конце концов, вряд ли даже нормальный мужик откажется, если ему предложит отсосать такое. Он от телки мало отличается, пока одет.
- Телка без сисек? – уточнил Лайам.
- Бывает, - со смехом заверил его Гаррет.
- Нет, он хочет все всерьез, небось привык в своем Ливерпуле, чтобы ему напихали везде, теперь страдает, скучает, - Брэд фыркнул, поморщился.
- А ты откуда знаешь?
- Эрик сказал.
- А ты откуда знаешь? – теперь Гаррет перевел взгляд на Эрика, тот пожал плечами.
- Он всем насилует мозги, что вот, ему нравится какой-то старшекурсник, но тому он не нравится, что все безответно, а он готов типа на все, что его уже бесит тупое одиночество, что он не отказался бы даже просто спать с Ним, если Он захочет. Такая фигня. Кто-то его жалеет, кто-то ненавидит, кого-то уже тошнит, как меня. И Марсы уже башню теряют от этого шизика.
- А чего сразу я?! – возмутился Гаррет, не понимая, почему все думают на него.
- Не знаю. А, да. Он сегодня зачем-то спросил у француженки, можно ли посмотреть ваш журнал. Ну, вашего курса. Она спросила, зачем, он ухмыльнулся и сказал, что надо посмотреть, как пишется кое чье имя.
- И сразу мое, - мазохист не поверил, он вообще к этому скептически отнесся. Он никогда не втюривался в тех, кто его мучил, пусть даже так мало и не сильно.
- У остальных как звучат, так и пишутся, - заметил Кермит. – Ну, кроме моего, - он похвастался ненавязчиво.
- И зачем ему мое имя тогда?
- Татуировку сделать, блин, на лбу. Чтобы ты, даун, понял.
- Я и так понял, - раздраженно огрызнулся Гаррет. – Просто меня он бесит. Тупая, голубая потаскушка.
- А вот мне сейчас абсолютно все нравятся… - пропел Лайам вдохновенно.
- Пойди тогда и вдуй Расселу, - рявкнул Андерсен злобно.
- Да я бы с удовольствием, только он не оценит. А еще один фингал я не хочу из-за такой ерунды. Ладно бы подрались, но просто так – нет. А тебе тоже лучше расслабиться, потому что ты чем дольше без секса, тем сильнее психуешь.
- Я не буду с тобой трахаться, - сообщили ему сразу.
- Причем тут я? Ты мне больше и не доставляешь, - соврал Лайам. Он в самом деле запросто выбрал бы сейчас между Марсом и Гарретом, предложи они одновременно заняться с кем-нибудь из них сексом.
Он бы выбрал Рассела, слишком велико было искушение подчинить его, слишком велико желание увидеть, как меняется выражение его лица.
- А с кем? Не говори, что с этим идиотом, а?! – Гаррет сразу предупредил.
- Да ладно тебе. Даже если он и сильно потертый, все равно прикольно. Тебе можно вообще ничего не делать, он в тебя втюхался по уши, сам обрадуется, только дай.
- Мне аж страшно давать, это ж самое дорогое, - усмехнулся парень.
- Расслабься, он будет бережным и нежным, - заверил его Трампер. – Сделает все так, что сам еще попросишь. Доставь ребенку удовольствие.
- Нет.
- Почему нет?
- Потому.
- Стальная логика.
Гаррет не мог быть таким циничным даже по отношению к потертому парню, не говоря уже о девушках, которые в последнее время перестали отвлекать его мысли от учебы и музыки. Его мысли от этих важных дел отвлекал только этот самый потертый парень, и Гаррет был в курсе, что по интернату ходят слухи, будто Сэнди в него влюбился по совершенно неизвестной и непонятной причине. Но он не хотел сводить это все к обычному сексу, он хотел, чтобы если что-то началось, то не заканчивалось как можно дольше. Месяц, сезон, полгода, год, два… Он хотел. И потому не обращал на малявку никакого внимания, стараясь не думать о нем совершенно. И все равно, стоило рукам дойти до ширинки, мысли опять возвращались.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |