Слова отца поразили Вейда. Головоломка! Все двадцать минут до холмов Остина, где стоял их дом, он просидел, молча глядя в окно.
А вот Даррелу спокойно не сиделось.
– Я все понял, да! Дядя Генри работает профессором в Германии, но вообще-то он тайный шпион. Он в совершенстве владеет шифровками и хочет тебя завербовать. Пап, еслиты не умеешь шпионить – я смог бы вместо тебя! У меня получится. Конечно, университет – классное прикрытие. Профессора притворяются, что клюют носом над скучными книжками, сидят по своим кабинетам, а на самом деле выполняют самые разные секретные задания. Но ведь школьники для этого подходят еще лучше! Нас же никто не заподозрит. Вейд, хочешь тоже стать шпионом? Тебе, конечно, придется работать на прикрытие – бумажки там всякие разбирать, пока я с группой буду мотаться по белу свету. «Симплтоны» не станут отсиживаться в тылу! Мы будем играть по-настоящему! Полевая работа, как говорится. Шпиона ведь по-научному называют «агентом»…
Даррел болтал без умолку, но Вейд представил, что отключил уши, – именно так он делал, когда сводный брат начинал терзать гитару, – и погрузился в свои мысли.
На седьмой день рожденья Вейд получил от дяди Генри в подарок старинную карту звездного неба. С тех пор он увлекся звездными атласами и картами, стал изучать движение небесных тел и наблюдать за ними. Ночь за ночью, неделю за неделей он не ложился вовремя спать, а разглядывал карту при помощи фонарика и лунного света. Конечно, больше всего он узнал от отца – талантливого астронома; но именно звездная карта дяди Генри будоражила его воображение. Карта была старинной и такой же загадочной, какими ему представлялись и сами звезды. Вот так, благодаря дяде Генри и отцу, он больше всего на свете полюбил ночное небо.
Когда наконец они свернули на дорожку, ведущую к их дому, с которого открывался вид на небольшую долину, Даррел подскочил на сиденье чуть не до потолка.
– Дядя Генриточношпион! За нашим домом следят!
Не успел доктор Каплан сбавить скорость, чтобы остановиться, как из сада под навес над крыльцом метнулась чья-то тень.
Вейд замер.
– Папа, уезжай…
– Йох-ху-у! – заорал Даррел.
С крыльца спускалась девчонка в шортах и стильно изрезанной футболке, катя за собой на колесиках оранжевый чемодан.
Это была Лили Каплан, двоюродная сестра Вейда, племянница отца.
– Сюрприз! – закричала она.
– Лили? И правда сюрприз! – сказал доктор Каплан.
– Как тебя сюда занесло? – спросил Даррел.
– Я тоже рада тебя видеть, – отозвалась Лили, фотографируя Даррела камерой в мобильнике. – Сейчас запо?щу твою физию в сеть! – объявила она, и ее пальчики забегали по сенсорному экрану. – Вообще-то, я собиралась прямо сейчас быть на каникулах с предками в Париже. Это во Франции. Я даже хотела ехать со своей школьной подругой!Мы планировали шопинг… Ладно,япланировала шопинг. И полный оттяг. Но мама простудилась. Круто простудилась. Вдобавок папе пришлось лететь по работе в Сиэтл. Прощай, Франция! Вот папа и позвонил вам… Стоп! Дядя Роальд, вы говорили с папой? Он обещал вам позвонить!
Доктор Каплан нахмурился. Вытащил из кармана телефон, понажимал на кнопки.
– Разрядился. Я пропустил звонок.
Лили цокнула языком:
– Человек не имеет права допускать, чтобы у него разрядился телефон. Ни-ког-да! Телефон – вторая голова. Даже первая! В общем, папа услал нас сюда на неделю. Та-дам-м! – и вот мы здесь!
У Вейда в голове будто снаряд разорвался: «Нас? Мы? Мыздесь?»
Лили махнула рукой в сторону крыльца:
– Я приехала с Беккой. Вейд, ты же помнишь Бекку?
Еще бы он не помнил ее, Бекку Мур…
Едва Бекка показалась из-под навеса, Вейд вытянулся по стойке смирно. Совершенно автоматически. Нелепо и странно. Он знал это. Не только странно, но еще и больно, поскольку Вейд все еще оставался в машине. А внутри машины не принято вставать по стойке смирно. Даже в машине с откидным верхом, какой у его отца не было. Шмякнувшись головой о крышу, Вейд понял, как глупо он выглядит.
Ведь нормальные парни не вытягиваются в струнку перед кем попало.
Но Бекка Мур вовсе не была кем попало. Она была… интересной. Дальше этой формулировки его мозг ему идти не позволял.
Интересная…
Родилась Бекка в Массачусетсе, а в Остин переехала в десять лет. Высокого роста, красивая. Каштановые, почти черные, длинные волосы убраны в высокий хвост. Вейд побаивался Бекки – она была жутко умная, хотя никогда этого не показывала и, как и он сам, все больше молчала – что было тоже круто. Она брела к машине в выцветшей краснойфутболке с эмблемой книжного фестиваля для подростков «Остин-2012», голубых джинсовых легинсах и мышиного цвета балетках, позволявшим ей ступать совершенно бесшумно.
Интересная…
Доктор Каплан выскочил из машины и обнял обеих девчонок.
– Ну что ж, рады вас видеть! Добро пожаловать!
Даррел просто давился от смеха, глядя, как Вейд выбирается из машины и на полусогнутых ковыляет к крыльцу.
Едва они зашли в дом, как Лили выскочила вперед и направила на них мобилку.
– Улыбочку! – Она снова щелкнула девайсом. – Шикарный кадр! Вейд закрыл глаза, а Даррел… ну, он всегда Даррел.
Вбежав в гостиную, Лили плюхнулась в кресло, вытащила из сумки планшет и застучала пальцами по экрану. На секунду отвлеклась:
– Обо всех своих путешествиях я рассказываю в блоге. Вы же в курсе, да?
Конечно, они были не в курсе. Если бы Вейд знал, что угодит сегодня в Интернет, то хоть причесался бы с утра. Или даже вымыл голову.
Продолжая печатать, Лили ехидно ухмылялась.
– Каникулы… День первый. Великое разочарование. Мне предстоит провести целую неделю со своими двоюродными братьями Вейдом и Даррелом. С трудом заставляю себя печатать эти слова…
– Ха! – нахмурился Даррел. – И еще раз ха!
Вейд оторвал взгляд от Бекки, молча сидевшей рядом с его сестрицей, и заметил, что отец рассеянно шагает кругами по комнате. Можно было не сомневаться – в его голове гвоздем сидело шифрованное письмо дяди Генри. Ну еще бы! Шифровка. Зачем шифруют письма? Ясное дело, чтобы сохранить что-нибудь в секрете. От кого же дядя Генри с отцом хотят хранить свои тайны?
Когда Лили с Даррелом закончили обмен колкостями, Вейд наконец спросил:
– Пап, так что насчет письма?
– Мне нужна твоя звездная карта, – ответил отец, который, похоже, тоже ждал, когда все угомонятся. – Карта, которую тебе подарил дядя Генри на семилетие.
– Зачем? – удивился Вейд.
– Увидишь.
Глава пятая [Картинка: i_005.png]
В тиши своей комнаты Вейд подошел к столу. Достал, как и прошлой ночью, из ящика папку, раскрыл ее. Теперь его карта – такая редкая и бесценная – окажется в центре всеобщего внимания. Но зачем эта карта отцу? Озадаченный этим, он принес ее в гостиную, где все уже сидели вокруг стола.
Отец выдвинул для него стул.
– Разверни карту, сынок.
Вейд расстегнул молнию на папке и извлек сложенный вчетверо лист пергамента. И увидел то, чего не было видно в темноте прошлой ночи – полустертую карандашную надпись на обороте:«Happy Birth-day, Wade» –«С днем рождения, Вейд». Он бережно развернул карту на столе.
Бекка подалась вперед. В ее глазах сверкнул интерес:
– Ого! Какая она клевая, Вейд…
– Спасибо, – тихо ответил он.
Размерами карта была с небольшой плакат. На ней стояла дата – «1515», и все надписи с рисунками сделаны от руки. Серебряной краской на фоне темно-синего неба художникизобразил сорок восемь созвездий, описанных древнегреческим астрономом Птолемеем, – Чашу, Лиру, Орион, Кассиопею и все остальные. По краям карты бежали буквы, слагавшиеся в английский алфавит. Вейда всегда озадачивало, почему некоторые буквы в нем отсутствуют, но этого не знал даже папа.
– Итак, – заговорил доктор Каплан, глубоко вздохнув. – У нас есть письмо… – Он достал из нагрудного кармана сложенную распечатку и бережно пробежал пальцами побуквам на карте. – Дядя Генри знал, что тебе понравится его подарок.
– Я ее обожаю, – сказал Вейд почти с трепетом. – Благодаря этой карте я просто втюрился в астрономию!
– Знаю. Ты, возможно, забыл, но я уже рассказывал, что видел карту еще до того, как она попала к тебе. Генрих показал ее мне, когда я был студентом, за несколько лет до твоего рождения. У себя в квартирке. Маленькой такой – он там до сих пор живет.
– А потом вы с ним виделись?
– Один раз. Вначале мы писали друг другу письма, затем регулярно общались по электронке. Генрих увлекался древностями. Однажды вечером мы с друзьями пришли к нему впятером, и он показал нам пять абсолютно одинаковых рукотворных копий карты шестнадцатого века. Вот этой карты. Прямо у нас на глазах Генрих обмакнул перо в золотые чернила – и по кромке каждой карты вывел буквы алфавита.
– Но алфавит же неправильный, – вставила Лили. – В нем только двадцать букв…
Девочка уже набирала буквы на своем планшете, а Даррел выписывал на страницу в желтом блокноте:
C D F G H I J K M O P Q V W X Y Z
Доктор Каплан надел очки для чтения.
– Это мы тоже заметили. Алфавиты на копиях отличались. На каждой карте были пропущены разные буквы. Пять копий – пять алфавитов. Генрих объяснил нам, что каждый из неполных алфавитов составляет часть кодировки – шифра его собственного изобретения, который в один прекрасный день может нам понадобиться. Но прежде чем это случится, он пришлет каждому из нас по одной из копий карты. И спрятал их. Мы тогда ничего не поняли. Вот как все было… В следующий раз я увидел саму карту только на твое семилетие, Вейд. Генри подарил ее тебе. Но про шифр ничего не сказал. И я решил, что все это больше не имеет значения.
Даррел медленно покачал головой:
– А на самом деле – имеет. И лишь говорит о том, что я прав. Дядя Генри был шпионом. Притворялся профессором, а на самом деле служил секретным агентом.
Доктор Каплан улыбнулся:
– Я так не думаю. Теперь он на пенсии, но в свое время он слыл одним из самых выдающихся физиков современности. Показав нам карту в первый раз, он заставил нас поклясться, что мы сохраним ее тайну. Нашу пятерку студентов он называлAsterias– «морская звезда» на латыни. Генрих говорил, что мы – пять лучей морской звезды, а он – ее голова. Тогда его слова казались нам странными. Такая, знаете ли, профессорская причуда. Но мы учились на последнем курсе, готовились разъехаться кто куда, поэтому не возражали. С тех пор прошло двадцать лет. Я потерял связь почти со всеми, и воспользоваться шифром профессор меня так и не попросил… До сегодняшнего дня.
Вейд глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Это не помогло. Сотни вопросов сталкивались друг с дружкой в его голове.
– Ты хочешь сказать, что шифр с карты поможет разгадать письмо?
– Но здесь же неполный алфавит. Если это обычный подстановочный шифр, нужны все двадцать шесть букв! – заметила Бекка.
Все уставились на нее.
– Подстановочный шифр? – удивленно спросил Даррел. – Погоди-ка, с тем, что это такое, – поговорим отдельно, но откуда ты о нем знаешь?
Щеки Бекки порозовели.
– Из книжек. Я много читаю. Прошлым летом прочитала всего Шерлока Холмса. Вы меня понимаете, доктор Каплан?
Тот улыбнулся:
– О, да. Шерлок Холмс разгадывал подстановочные шифры даже не в одной, а в нескольких историях… Но когда мы спросили Генриха о недостающих буквах, тот лишь подмигнул и с хитрым видом постучал себя пальцем по ноздре. Сами знаете, что это означает у англичан[3].Когда же мы попытались выудить из него, что он имеет в виду, он ответил: «Как чего-то не хватает, сразу хочется найти…» С мозгами у вас все в порядке. Итак, наша первая задача – понять, каких букв не хватает.
Лили, явно уже успевшая это вычислить, ухмыльнулась:
– A, B, E, L, N, R, S, Tи U.
– Отлично, – сказал Роальд и записал в блокноте Даррела:
A B E L N R S T U.
– Девять букв, – продолжал он. – Похоже, мы имеем дело с довольно простеньким кодом Цезаря. Его изобрел пару тысяч лет назад Юлий Цезарь, чтобы вести секретную переписку. Генрих был помешан на шифрах – и, вероятно, переработал шифр Цезаря как-то по-своему… Итак, буквы, которых на карте нет, образуют некое секретное слово. Мы находим пропущенные буквы, составляем из них слово и помещаем его в начало алфавита – так, чтобы тот снова стал полным, 26-буквенным.
– Из девяти букв можно составить целую кучу слов, – заметил Даррел.
Доктор Каплан кивнул:
– Да, но для человека, которому это послание адресовано, эти буквы должны быть очень знакомы. – Он выдержал паузу и почесал подбородок. – Мои конспекты! В студенчестве я вел дневник, нечто вроде конспектов, куда записывал как то, что слушал на лекциях, так и всякие свои мысли. Эта тетрадь у меня в кабинете. Я сейчас принесу, подождите!
И он торопливо вышел из комнаты.
– А мы можем начать, – сказала Бекка. – У нас есть буквы:A, B, E, L, N, R, S, T иU.Давайте думать.
В комнате наступила тишина. Только чиркал по бумаге карандаш Даррела, кто-нибудь то и дело бормотал себе что-то под нос, да Лили стучала кончиками пальцев по экранчику своего планшета. Бекка же хмуро сверлила взглядом пространство перед собой.
Вейд пытался сосредоточиться, но перед глазами вставала совсем другая картина – как дядя Генри выводит на картах золотыми чернилами все эти буквы. Может быть, все из-за отблесков от пламени свечи, плясавших сейчас на их лицах? Стояла ли в комнате дяди такая же тишина, как у них теперь? И зачем, вообще, дядя Генри все это затеял?
Отец вернулся, держа в руках небольшую черную тетрадь.
– Возможно, ответ где-нибудь здесь…
Даррел открыл рот.
– У меня получилось«REST, NUT, EAT», – сообщил он. –Отдохни и съешь орех!
– Кто бы сомневался! – съехидничала Лили. – А у меня получилось«EARS».
– «LEAN, BURST», – с улыбкой сообщила Бекка. –«Нагнись и взорвись!»…Мне полагается приз за то, что я использовала все буквы?
Вейд едва удержался, чтобы не вскочить с криком «Да, полагается!».
Он все смотрел на буквы, и те наконец задвигались туда-сюда, точно квадратики с цифрами в головоломке «пятнашки». Именно так мозг Вейда обычно решал задачки по математике. Отец всегда говорил, что сын с цифрами «на ты». Теперь оказалось, что и с буквами тоже.
Слог за слогом.S… Т…Одна скользнула вперед, другая назад. Гласные задвигались – еще и еще. Упершись взглядом в буквы, Вейд прокручивал в голове их комбинации снова и снова. И наконец –щелк! Все сошлось. Кажется. Он прочистил горло.
– Ну, в общем…
Все посмотрели на него.
– Вот что я думаю, – продолжал он. – Эти буквы складываются в сочетание«BLUE STAR» –«голубая звезда». Но остается одна лишняя буква –N.Я не знаю, что означает этаN.Но я знаю, что если звезда выглядит голубой – значит, она приближается к Земле…
Доктор Каплан уставился на буквы в блокноте. Несколько раз кивнул. А потом заглянул на последнюю страницу своих конспектов – и просиял.
– О боже. Ты почти угадал! Очень близко… Глядите.
У всех на глазах он переписал надпись заново – и вместо«BLUE STAR N»получилось«BLAU STERN».
– «Blau stern»? – прочитала вслух Бекка. – Та же «голубая звезда», только по-немецки?
– Именно! – воскликнул доктор Каплан. – Именно так называлось кафе в Берлине, где мы встречались после занятий…
– Я так и знал! – выпалил Даррел, смеясь. – Название вашей шпионской явки!
Глава шестая [Картинка: i_006.png]
Роальд коротко выдохнул.
– Не совсем, Даррел… Но этот орешек мы раскололи. Отлично. Теперь нужно убрать из секретного слова повторяющиеся буквы и вписать его перед нашим алфавитом, чтобы восстановить все двадцать шесть букв.
Они переписали алфавит в обновленном порядке:
B L A U S T E R N C D F G H I J K M O P Q V W X Y Z.
– А теперь что? Подписываем под этим нормальный алфавит ABC? – спросила Лили.
– Не совсем, – сказал Роальд. – Вместо обычного второго алфавита профессор добавил дополнительный шаг. Нужен цифровой ключ. Иначе как мы узнаем, сколько букв нужно отсчитывать от букв из шифровки, чтобы найти правильную?
– А на карте есть какая-нибудь цифра? – спросила Лили. – Вдруг ключ уже у нас, просто он спрятан на карте Вейда?
– Умница, Лил, – похвалила Бекка и склонилась над картой. Вейд вдруг заметил в ней еще одну особенность: когда она сосредоточена, ее губы выгибаются знаком «тильда»[4].
Доктор Каплан поднялся из-за стола.
– Умница, не спорю. Но на карте сотни цифр! Координаты, градусы… Сдается мне, дядя Генри должен был дать нам специальный ключ, указать цифры как-то особенно…
– Может, он так и сделал, – вмешался Вейд. – Вот, смотрите. – Он отогнул уголок карты, и все увидели карандашную надпись:«Happy Birth-day, Wade». – Мама говорила, что карандашом на манускриптах пишут не случайно: такая надпись сохраняется много лет, ее нельзя стереть ластиком. А день рождения – это цифры, кстати.
– Ни фига себе! – воскликнула Лили. – Вейд, когда у тебя день рождения?
– Шестого октября.
– Десятый месяц, шестое число, – подхватила Бекка. – Десять плюс шесть – шестнадцать. Выходит, для замены нужно отсчитывать шестнадцать букв. Попробуем?
Они взяли распечатку письма и отсчитали по шестнадцать букв от каждой буквы в первых двух словах. В итоге абракадабра«Lca guygas…»превратилась в другую абракадабру:«Mzo apiaoq…».
Даррел попытался прочесть ее вслух, но чуть язык не сломал.
– May-zo app-i-ay-ock?!
Лили посмотрела на Роальда:
– Не похоже на язык, да?
– Не похоже, – согласился тот. – Значит, подстановка неверна.
– Стоп! – сказала Бекка. – Если ваш дядя Генри так любит загадки и головоломки, то буквально всё в этой надписи должно быть подсказкой к ключу. Как насчет этой странной черточки посреди слова «Birth-day»?Может, это минус?
Вейд вгляделся в блеклую карандашную надпись.
– Да нет… Просто у них в Европе это слово так пишут. Да, пап?
Роальд удивленно поднял бровь.
– А может, Генрих хочет, чтобы мывычли «day»из«birthday»?Не десять плюс шесть, а десять минус шесть? Попробуем с четверкой…
Они попробовали.
«Lca…»превратились в«The…».
– Это слово я знаю! – завопила Лили. – Получилось!
Доктор Каплан рассмеялся.
– Итак, число четыре. От каждой буквы в шифровке отсчитаем по четыре знака вперед, чтобы получить ту букву, которую ищем.
Он подтянул к себе блокнот Даррела и через пару минут предъявил ребятам результат:
B = S
L = T
A = E
U = R
S = N
T = C
E = D
R = F
N = G
C = H
D = I
F = J
G = K
H = M
I = O
J = P
K = Q
M = V
O = W
P = X
Q = Y
V = Z
W = B
X = L
Y = A
Z = U
– Если мы правы, то вместо B будет S и так далее. А если расшифровать все письмо, то получится…
Еще несколько минут доктор Каплан царапал что-то в блокноте. И наконец, закончив, отложил карандаш и взволнованно зачитал вслух:
Увы, нас Кракен пожирает,
Трагедий странных пробил час,
Храни Наследие Магистра,
Реликвий Дюжину найди,
Последний – ты.
У Вейда сжалось сердце.«Последний – ты».Фразы такого рода ничего хорошего не сулят, особенно если их зашифровывают. А остальные слова? Трагедии? Наследие? Реликвии? К чему все это?
– Магистр – это вроде мага? – поинтересовался Даррел.
Доктор Каплан покачал головой.
– Скорее, вроде наставника. Это звание. Как профессор.
– Но мы же не зовем тебя магистром, папа?
– А кракен? Что еще за кракен? – спросила Лили.
– Кракен похож на гигантского кальмара, – сказала Бекка. – Морское чудовище. Если верить легендам.
Вейд удивленно поморгал.Откуда она знает такие вещи? Подстановочные коды, кракены… Оттого, что много читает – или она просто гений? В любом случае не такая как все…
– А как ваш дядя вчера мог знать о трагедиях, которые случились только сегодня утром? – спросила Лили.
– Ты о чем? – не понял Даррел.
– Да все же в курсе! В сети только это и обсуждают. Взгляни! – Лили открыла на планшете сайт с новостями и прокрутила страничку вниз. Следом за новостями политики шло сообщение о рухнувшем в центре Рио-де-Жанейро здании – с фоторепортажем, конечно. Ниже сообщалось, что в Средиземном море затонул огромный танкер с нефтью. – Как-то странно, что они совпали с посланием вашего дяди, да? Или, по-вашему, это не трагедии?
Лили обвела взглядом всех по очереди.
– Конечно, трагедии, – согласился доктор Каплан, глядя на экран планшета. – Но я не уверен, что…
– Позвони ему, – предложил Вейд. – Позвони дяде Генри и спроси, что он имеет в виду.
– Конечно, дядя Роальд! Надо позвонить, – присоединилась Лили.
Доктор Каплан посмотрел на часы.
– В Берлине на семь часов позже. День. Он должен быть дома… Ладно.
Роальд Каплан достал из кармана мобильный, вспомнил, что тот разрядился, поставил аппарат на зарядку и взял трубку домашнего телефона. Набрал номер, включил громкую связь и положил трубку на стол.
После пяти долгих гудков ответил женский голос. По-немецки. Доктор Каплан заговорил:
– Добрый вечер, я хотел бы поговорить с господином Фогелем. Это очень срочно.
Трубка долго молчала.
– Найн, – раздалось из нее наконец. – Нет. Херр Фогель нет. Я – фрау Мюнх. Эконо-мист-ка.
Женщина говорила по-английски с сильным немецким акцентом. Вейд даже не сразу понял ее.
– Экономка, – прошептал он.
– Можно оставить для господина Фогеля сообщение?
– Не-мож-но.
– Всего пару слов. Попросите господина Фогеля перезвонить мне. Меня зовут…
– Херр Фогель не зфонить. Херр Фогель умирать.
Глава седьмая [Картинка: i_007.png]
Вейд развернулся к отцу:
– Папа?
Но тот на пару секунд как будто окаменел. Затем снял очки, потер глаза. В телефонной трубке потрескивало.
– Извините, мэм, очень плохо слышно. Вы сказали, что Генрих…
– Умийрать. Йа-йа, – резко повторил женский голос. – Клат… На клат…
Бекка беззвучно повторила странное слово.
– На клатбишче – сафтра, – наконец справилась женщина. – Сафтра утром. Альтер Сент-Маттхаус-Кирххоф, – добавила по-немецки. – Сдесь, ф Берлин. Ф одиннадцать часоф.
– В одиннадцать часов? – переспросила Лили.
– Йа-йа.
– Подождите! Это ошибка! – не выдержал Вейд. Внутри у него все горело. – Как? Как это случилось? Когда?
Голос в трубке постоянно пропадал.
Роальд Каплан наклонился к самому динамику.
– Фрау Мю…
– Пыстрее. Не опосдайт на клатбишче.
Раздался щелчок – экономка повесила трубку.
Под душераздирающие короткие гудки дети смотрели друг на друга. Наконец станция отключила связь, и Лили нажала кнопку.
Вейда охватила странная лихорадка – словно ледяная вода стекала по его спине, хотя в груди все горело огнем.
– Пап?
Мальчик опустился на диван. Бекка положила руку ему на плечо.
Дядя Генри умер…
Доктор Каплан присел рядом с сыном, мягкие подушки прогнулись под его весом.
– Господи, Вейд, какой ужас… Поверить не могу. Генрих умер… – Он посмотрел на часы на стене. – В Германии скоро ночь. Я не могу поехать туда. Вы здесь, Сара – на подлете к Южной Америке… – Казалось, Роальд съежился вслед за подушками, на которых сидел.
Даррел взял блокнот с расшифрованным посланием и перечитал его.
– Я, конечно, не знал дядю Генри, но здесь что-то нечисто. Он шлет вам странное письмо – зашифрованное письмо! – а потом умирает? Как-то слишком подозрительно.
Вейд вскочил с дивана – рука Бекки упала вниз.
– Что мы будем делать, пап?
Медленными круговыми движениями пальцев отец массировал себе виски.
– Пока не знаю, дети. Все слишком неожиданно. Но я уверен, сейчас не время что-либо предпринимать. Особенно пока ваша мать в отъезде.
Он сделал глубокий вдох. Лицо его напряглось и посерело.
– Хотя бы позвони ей, – сказал Даррел. – Мама должна знать.
Роальд снова взглянул на часы – так, будто надеялся найти на циферблате больше информации, чем тот мог бы ему предоставить.
– Она сейчас на борту, но я оставлю ей сообщение. Лили, будь добра, глянь расписание рейсов на Ла-Пас в Боливии. Узнаем, когда у мамы первая пересадка…
– Запросто!
Лили тут же забарабанила пальчиками по экрану.
Роальд смахнул с глаз слезы и набрал номер.
– Привет, Сара! Я знаю, ты еще в воздухе. Пожалуйста, позвони мне на первой же пересадке…
– Через два часа в Атланте, – сообщила Лили. – Но там гроза…
Доктор Каплан кивнул.
– Дома все в порядке, – продолжал он. – Но… умер мой любимый старый профессор. Генрих Фогель. Я тебе рассказывал о нем. Похороны завтра, в Германии. Конечно, я ни на секунду не оставлю детей одних. К нам приехала Лили с подружкой, Бекки. Мне, конечно, стоило бы поехать, но… Пожалуйста, позвони мне из Атланты – подумаем, как быть.
Он отключился.
Бекка спросила:
– Кто-нибудь серьезно думает, что смерть профессора хоть как-то связана с письмом? Уж слишком похоже на кино про Джеймса Бонда, чтоб быть правдой.
– В «Бонде» все по-настоящему, – тихо заметил Даррел.
– Если бы экономка дала нам больше информации… Почему она так мало сказала? – задумчиво спросил Вейд.
– А новости? – не унималась Бекка. – Так только в книжках бывает. Эти события никак не связаны.
– Я тоже не верю, что с новостями есть связь, – согласился Роальд. – Жуткие происшествия, страшные, трагические, но вряд ли они как-то связаны с… – Он вдруг хлопнул себя по лбу. – У меня же есть студенческие конспекты! Стойте-ка!
Доктор Каплан быстро вышел из комнаты, а через пару минут вернулся, листая тетрадку в черной обложке.
– Я делал здесь заметки по лекциям, записывал всякие важные вещи. Наследие Магистра… Наследие Магистра… Так знакомо звучит… – Вчитываясь в записи, доктор Каплан вышагивал по комнате. – Что же вы имели в виду, профессор?
Вейд знал, раз отец вышагивает по комнате – значит, размышляет над решением математической задачи. Но сейчас за его поведением крылось что-то еще.
– Возьмите нас с собой! – вдруг выпалила Бекка.
Роальд застыл на месте:
– Что?!
Лили вскочила со стула:
– Да-да! Мы же собирались лететь вшестером во Францию, деньги за билеты еще на счету авиакомпании. Уверена, той суммы с головой хватит, чтобы купить целую кучу билетов в Германию. Паспорта у нас есть. Дядя Роальд, нужно лететь!
Доктор Каплан нервно хихикнул и мотнул головой:
– Нет, нет, нет…
Мальчики переглянулись.
– Пап, это необходимо. В Европе полным-полно шпионов, – как можно убедительней произнес Даррел.
– Думаю, их там гораздо меньше, чем раньше, – заметила Бекка.
– Нет! Об этом уже сняли кучу фильмов. Там же эта, как ее…
– Холодная война, – подсказала Бекка. – Только она давно закончилась.
– Или кому-то выгодно, чтобы мы в это поверили…
– Ребята, да вы что? Шпионы? Прикрытие? Генрих был пожилым человеком. Может, просто пришло его время. Что это на вас нашло?
Вейд и сам не знал, что на них нашло. Он вообще ничего не знал, кроме того, что дядя Генри умер, едва успев отправить закодированное письмо, и что отец хотел поехать в Берлин на похороны старого друга. И что именно дядя Генри пробудил в Вейде искреннюю, глубокую любовь к астрономии.
– Папа, а почему бы и нам не слетать с тобой? – тихо произнес он. – После Атланты связи с Сарой не будет целую неделю. Дядя Генри хотел, чтобы ты нашел какие-то Реликвии. А в Европе Реликвии на каждом шагу. Пап, ну правда, давай полетим.
Отец замер. Оторвал взгляд от студенческого конспекта, посмотрел на расшифрованное письмо, перевел взгляд на карту.
– Вейд… Я попрошу Джоан, чтобы она присмотрела за вами несколько дней. Вы же ее помните? Моя ассистентка. Она молодая, веселая. У нее теперь есть пудель…
Даррел хмыкнул:
– Пап, ты забыл прошлые каникулы? Она сбежала от нас с Вейдом через два часа – и даже не оглянулась. Думаю, лучше тебе взять нас с собой.
– Никто никуда не летит! – воскликнул доктор Каплан и потер глаза. – Это нереально.
Лили тихо подошла к нему и протянула планшет.
– Очень даже реально, дядя Роальд. Он ведь был вашим учителем, другом, Вейд называл его дядей. Мы запросто могли бы слетать в Европу. Вот смотрите, самый ранний рейс – через три часа. Мы как раз успеем. Номера кредита на предыдущие билеты у меня есть. У папы спросила, он не против. Так что берем с собой зарядники для мобилок – и вперед!
– Ты успела спросить папу? – растерялся Роальд.
Лицо отца разгладилось. Вейду захотелось обнять свою кузину. Проверни такое Бекка – он бы точно не удержался.
Отец стоял в углу комнаты – глаза закрыты, голова запрокинута. Вейд прекрасно знал, что значит такая поза: обдумывает последние вопросы. У него отлично получалось все взвесить и предусмотреть. С другой стороны, нельзя давать ему думать слишком долго, а то он, того и гляди, найдет миллион причин, чтобы не ехать в Берлин с кучей подростков на шее, выудит из памяти кандидатуру достойной няньки и полетит один.
– Папа. Я хочу поехать, – решительно заявил Вейд.
– И я! – отозвался Даррел. – Давай полетим. Все вместе. Одной семьей.
– Ох, ребятки… – Роальд обнял сыновей за плечи. – Ладно. Едем!
– Я бронирую билеты и вызываю такси! – тут же вызвалась Лили. – Собираем вещи. Выезжаем через полтора часа.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 40 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |