Я смотрю, как танцует Каме, мысленно отсчитывая его па перед зеркалом. Раз – поворот; два - плавное движение бёдер. Три – полупрыжок в пируэте. Четыре, пять – скольжение, выпад. Шесть – наклон головы и хищный взгляд из-под ресниц.
Усмехаюсь при мысли, сколько поклонников потонет в восторге, когда он вот так стрельнёт глазами в публику. Или в объектив камеры. А ведь, пожалуй, только я один знаю, насколько всё это ненастоящее. Фальшивое, звёздное. И хорошо отрепетированное.
Вот сейчас Каменаши поправил прядь волос, рассеянно убрав её за ухо. Вроде бы небрежным, а на самом деле продуманным жестом. Который захочешь - не повторишь, настолько он эротично смотрится. Семь.
Начинаю маяться. Я не такой упёртый, как Казуя. И просто не в силах бесконечно проходить давно выученное. Сколько можно? До концерта ещё пять дней. А Каме измывается над собой, будто это его первое выступление. И оно уже через час, по крайней мере. Упрямая черепаха.
Шумно вздыхаю, пытаясь привлечь внимание своего бойфренда. Но этот бесчувственный делает вид, что не услышал. Вот зараза. А мне очень хочется курить. И домой. И в постель. Нет! Сначала ужин. Никаких ресторанов. Зачем они, если Казуя приготовит так… Перед глазами встаёт тарелка со спагетти, политыми красной, густой до тягучести пастой с золотистыми кусочками курицы и крошечными кружочками грибов. Настоящая загадка, как у Каме получается готовить быстро и аккуратно. После его таинств кухня сверкает чистотой и нет ощущения, что на её территории сражались две армии. Ничего не разлито, не рассыпано, не разбито. Вспоминаю свой печальный опыт и хмыкаю. Я тогда решил сделать романтический ужин для нас двоих. Каме был в ужасе. Ну… я же честно старался. И не специально подпалил те две кастрюли, рассыпал приправы, поджег полотенце… Да много ещё чего, если откровенно. Мы убирали потом полночи. Как дулась эта возмущенная черепаха! Какими разгневанными взглядами меня одаривала! Оставшееся время до утра я вымаливал прощение в постели. Делая то, что у меня получается лучше, чем возиться на кухне. Намного лучше, без ложной скромности.
- Каме, ты ещё здесь! Очень удачно!
Ох, чёрт, не нравится мне этот оживлённый голос менеджера. Чего ему понадобилось от Казуи в… - смотрю на часы - в девять вечера.
- Каме, только что пришел договор. Поздравляю, тебя утвердили на роль! Сейчас приедут представители той стороны, режиссер. Будем обговаривать детали контракта. Собрание в конференц-зале через сорок минут.
Оооо… Дайте мне кто-нибудь пистолет! Ладно, ладно – бита тоже сойдёт. Сверлю менеджера глазами, и, кажется, он правильно истолковывает моё выражение лица. Быстро смывается гад. Борюсь с желанием догнать его и прикончить. Все планы коту под хвост. Накрылись теперь спагетти. И постель. Вернее, секс в ней. Потому что Каме придёт вымотанный и, кроме как спать, ничего больше не захочет. А может, убить режиссера?
- Джин, ну прости. Я не думал, что так получится. Джин… - Каме подходит ближе, осторожно трогая меня за руку.
Вот знает же зараза, как я таю от его таких невозможно-нежных глаз и мурлыкающе-ласкового тона. Хотя понимаю, что он ни в чем не виноват, но не могу удержаться от желания недовольно нахмуриться. И состроить обиженную гримасу, чтобы Казуя поуспокаивал меня. Дааа... именно так. Ворчу для порядка – говорю, как достал он своим трудоголизмом, просто никакой личной жизни, - но на поцелуй отвечаю. А у меня есть выбор? Нет, конечно. Потому что я обожаю, как Каме целуется. Никто так больше не может, только он. Сначала чувственно, очень медленно, лениво - будто дразнясь. А потом всё более агрессивно, страстно, постепенно начиная мелко дрожать от возбуждения, учащенно дышать. И тихонько постанывать. Попробуй устоять перед таким. Лично я не могу. Да что скрывать? Я же с ума схожу, когда он, цепляясь за мои плечи, играет бёдрами, трётся пахом о пах. Блин, обожаю. И хочу. Прямо сейчас.
- Ты чего? – во взгляде Казуи изумление напополам со смущением.
Прихожу в восторг от его растерянного вида. В этот момент он невообразимо мил – так бы и съел. Но мой парень - это деликатес, который нельзя запросто взять и сожрать. Его надо медленно смаковать, катая во рту изысканный вкус. Осторожно слизывая сливки, чтобы обнаружить под ними коньячную прослойку, потом вишневый десерт, горьковато-сладкий ром… Я не хочу тирамису или шоколадный мусс. Подайте мне на десерт Каменаши, пожалуйста. Большое спасибо.
- Чего я? А как ты думаешь? – шепчу ему в ухо, интимно понизив голос, скосив глаза на карамельную мочку с маленькой сережкой.
Мочка вводит во грех одним своим существованием, и удержаться невозможно. Провожу по ней языком, а потом беру в рот, начиная посасывать. Чёрт, придумайте кто-нибудь леденец со вкусом Каме! Я скуплю все партии.
- Прямо здесь? Сюда же могут войти в любой момент! – этот дурачок пытается вырваться.
Не даю ему такого шанса – покрепче прижимаю к себе, чтобы он хорошенько почувствовал моё возбуждение.
- Пусть только попробуют, – говорю это, уже торопливо расстегивая ремень на джинсах, и стараюсь одновременно стянуть с Каме мягкие тренировочные брюки. – Если кто сунется, погибнет быстро, но в муках.
- Джин… Рискованно..
Решительно затыкаю слабые возражения ещё одним поцелуем и даю волю рукам. Кто бы знал, как я люблю тискать Казую. Мять его задницу в руках, чувствуя, что она словно специально создана для меня, настолько удобно ложатся в ладони небольшие крепкие ягодицы. И нежно поглаживать, еле сдерживаясь, чтобы не впиться пальцами до боли. Зато Каме себя никогда не ограничивает – он сильно кусает меня за нижнюю губу, выдыхая в рот: «Бааакаа».
Ухмыляюсь, понимая, что одержал победу, и начинаю настойчиво подталкивать его к матам. Маленький засранец развратно усмехается в ответ, а потом исполняет свой коронный номер. От которого у меня стабильно сносит крышу. Он одним гибким движением взлетает вверх по мне, обвивая руками шею, ногами бёдра, и начинает тереться. Исхитряясь это делать таким образом, чтобы соски терлись о соски, а члены - друг о друга.
- Каме, ох, чёрт… - только и получается выговорить, прежде чем повалиться вместе с ним на мягкие покрытия. Я жадно оглядываю своё. Да, именно своё! Убью на хрен любого, кто осмелится посягнуть даже в мыслях. Он принадлежит мне. Я изучил каждую родинку на его теле. Вслепую найду еле заметный шрам под коленкой и маленький след от прививки оспы. Наизусть знаю, как близко он сводит лопатки, прогибается в пояснице, загребая руками простыни во время секса. И как пересыхают его губы, когда он шепчет моё имя, страдальчески сдвигая брови перед оргазмом. Даже как он потеет. Казуя только мой. Я вычислю его запах из тысячи. Определю на вкус с завязанными глазами. Поэтому никому не отдам и, если понадобится, буду сражаться. Может быть, я помешан. А может, это просто любовь.
Каме елозит по матам, приглашающе раскинув ноги. Мой член охотно отзывается на это движение, нетерпеливо дергаясь. Я бы мог остановить себя, помедлить. Для того чтобы ласкать своего парня неторопливо, со вкусом, вылизывая каждый сантиметр его кожи, и постепенно опускаться к паху. А там, прежде чем сделать минет, втянуть по очереди в рот яички, с удовольствием слушая протяжные стоны Каменаши. Но сейчас на всё это нет времени. Поэтому ограничиваюсь тем, что дразню языком его чувствительные соски, и сразу пристраиваюсь между широко раздвинутых коленей. Меня потряхивает от предвкушения. В крови кипит адреналин. Дверь-то мы не закрыли, кто угодно может сунуться. Это придаёт пикантность происходящему, создаёт остроту. Лихорадочно смазываю член слюной, провожу головкой по горячей промежности, упираясь во вход тела. Мы так часто трахаемся, что нет необходимости разрабатывать его. Каме уже готов к моему вторжению. Закусываю губы от удовольствия, толкаясь внутрь раз, другой. Пульсирующие мышцы раздвигаются, пропуская глубже. О Господи, какой кайф. Я дрожу от наслаждения, ощущая плотный жар, что обхватывает мой член эластичной перчаткой. Несильными ударами продвигаюсь до самого конца и застываю, нависая над Каме на вытянутых руках. Он смотрит мне в лицо расширенными глазами, а потом закидывает голову и подгоняет: «Нуууудавааай». Наши желания совпадают. Выхожу из него почти полностью, тут же с размахом, с силой бью обратно. Он раздувает ноздри, втягивая воздух, порывисто подаётся навстречу. И… поехали, поехали. Начинаю вбиваться так, что он уезжает спиной на скользких матах к краю. Ещё несколько ударов – Каме прижат к стене. Ну наконец-то, хоть какая-то опора. Казуя мечется, пытаясь одновременно обнять меня, дотянуться до своего члена и зацепиться за стену. У него не получается. А я настолько утонул в ощущениях, что совсем забыл о желаниях Каменаши. Эгоист. Ухватываю вспотевшей, от того влажной ладонью его член и дрочу вслед своим толчкам, удерживаясь на весу одной рукой, впечатавшись ею в мат. Вскоре она не выдерживает – подгибается, и я падаю на Каме. Он вздрагивает от неожиданности и что-то разъярённо шипит, недовольно скривившись. Обманщик. Ему хорошо - выдаёт увеличившийся в размере член. Ну а я вообще давно на небесах. Страстная натура моего бойфренда постоянно доводит до исступления. Ежеминутно. Ежесекундно. И, чёрт, как же я люблю его.
- Джииин, сильнее…
Опять подгоняет негодник. Как будто в этом есть смысл. Я и так уже на грани. Утыкаюсь в его шею, цепляя зубами кожу, и трахаю, трахаю, трахаю…
- Я сейчас кончу, – срывающимся голосом шепчет Каме.
Обожаю, когда он так говорит.
- Да, давай, – целую карамельную мочку. – Кончи для меня, Казу. Обкончай меня всего.
От моих слов Каменаши рычит. Сильно выгибается, стонет, почти сразу начиная изливаться. Я чувствую горячую сперму рукой, между пальцев. И резкие сокращения мышц у него внутри, что буквально вынуждают мой член взорваться оргазмом. В этот момент забываю всё: где мы, кто мы - кричу. Я всегда кричу с Каме. Только с ним.
- Бака, тише, – спохватывается он.
- Поздно, – выдавливаю из себя, ещё толком не отдышавшись, - кому надо, все уже услышали.
У Каме испуганное лицо третьеклассника, которого поймали с сигаретой. Это выглядит особенно забавно после его развратного поведения ещё несколько минут назад. Тихонько хихикаю. За что моментально получаю по лбу.
- Слезь с меня, – пыхтит моя черепаха. – На собрание пора, даже в душ не успеваю. Просто катастрофа… Как я выгляжу? – спрашивает он меня через какое-то время, тщательно расчесавшись и старательно расправив складки на одежде.
Внимательно оглядываю его. Так, что мы имеем? Распухшие от поцелуев губы, небольшое, но яркое пятно засоса на шее, блестящие глаза, неровный румянец на скулах…
- Хорошо оттраханным, – честно отвечаю я. И опять смеюсь его возмущенному виду. – До встречи! Жду тебя дома, – кричу уже захлопнувшейся двери, вновь откидываясь на маты. - Если все тренировки будут кончаться именно так, я готов поселиться здесь навечно, – сообщаю потолку спортзала, лениво потягиваясь.
Во всех членах приятная слабость и истома. Я имею в виду руки, ноги, а не своё несомненное достоинство, которому сейчас тоже очень неплохо. Каме бы ещё под бок для полного счастья, обнять его и засыпать... Вставать не хочется. Но лежать голым, перемазанным уже подсыхающей спермой - нельзя. Войдет сюда сейчас какой кохай, а потом объясняй всем, почему у мальчика случился разрыв сердца. Придётся одеваться. Тем более телефон, что тактично молчал всё это время, решил вдруг о себе напомнить. Язык совсем не ворочается, поэтому в трубку получается выдать только: «Угмууу».
- Джин? – подозрительно уточняет Рё. – Это ты мычишь? Или я звоню в какой-то коровник?
- Между прочим, я даже мычу музыкально, – от возмущения у меня прорезается дар речи. – Спутать Аканиши с коровой просто невозможно. Уж лучше тогда с быком. Ближе к истине.
Рё громко фыркает.
- Кто бы сомневался. Ладно, бык-осеменитель, пошли в бар сегодня. Возражения не принимаю. Мы уже сто лет никуда не выбирались.
Первый порыв категорично отказаться быстро проходит. А почему бы не сходить, не развлечься? Что мне дома делать? Спать? Без Казуи не люблю. Лучше за это время действительно пообщаться с Рё. А там и черепаха со своего собрания вернется.
- Почему нет? Я не против в общем-то. В нашем клубе через полчаса?
- Давай. А слушай… – Рё запинается на доли секунды.– Каме с нами?
Не знаю почему, но эта крошечная пауза сильно коробит меня. Или я уже становлюсь чокнутым собственником и перестаю выносить даже мелочь вроде этой - если другой человек произносит имя моего парня вслух, например. Так и до паранойи недалеко.
- Нет, он занят. А что, нужен?
- Просто уточнил, – смеётся Нишикидо. – До встречи.
«Конечно, до встречи», - ворчу про себя, косясь на часы, и закуриваю третью по счёту сигарету. Где его носит? Договаривались ведь через полчаса. Обычно Рё пунктуальный. Что сейчас случилось? Больше всего не люблю ждать кого-то. Чтобы не распсиховаться, подзываю жестом официантку. В этом клубе замечательный, вышколенный персонал. Поэтому подлетевшая расторопная девочка хоть и обстреливает вовсю глазками, но автограф не клянчит. Через пять минут тяну водку из запотевшей рюмки, рассеянно осматриваясь по сторонам. Фосфоресцирующий неон высвечивает неестественным цветом белки и зубы снующих вокруг людей. Свет кажется мертвенным, неживым. И у меня отчего-то портится настроение. Может, свалить? Не успеваю оформить мысль в решение, как появляется Нишикидо. В окружении толпы. Вот чёрт. Почти всё его сопровождение мне незнакомо. Не то чтобы это сильно волновало, но именно сейчас я не хочу знакомиться, общаться и уделять кому-то внимание.
- А этого хмурого парня все, думаю, видели по телевизору. И как его зовут, знаете, – Рё широко лыбится своей знаменитой улыбкой, которой при желании можно осветить стадион. Человек-прожектор. Пытаюсь злиться, но ничего не получается. Рё обладает дьявольским обаянием. Оно действует даже на меня. Что уж говорить о девочках, которые повисли у него на плечах с двух сторон. Плавясь от желания поскорее оказаться под секси-меном.
- Пьём! – орёт Нишикидо, и его сливовые глаза вспыхивают чертячьими огоньками. – Пьём до умопомрачения!
После всё смешивается. Круговерть лиц мелькает вихрем. Я поднимаю стакан за стаканом, уже не ощущая вкуса спиртного. Неожиданно близко возникают ямочки в уголках рта хорошенькой девочки с наивными кудряшками до плеч. Она мне напоминает новую куклу из магазина.
- Ты кукла, – говорю, целуя трогательные ямочки. Девчонка хихикает, но я уже забываю о ней. В следующий момент ловлю себя двигающимся на танцполе - купаюсь в огнях цветомузыки, плывя по ним, как по волнам. А потом всё пространство заполняют сливовые глаза, которые почему-то кажутся огромными. Они как ночь - такие же черные, мрачные, беспросветные. Я плохо соображаю, о чём спрашивает Рё. Но слух цепляется за знакомое имя.
- Каме… Он мой! Понимаешь? – я хватаю Нишикидо за грудки и трясу, стараясь объяснить ему. – И когда он не рядом, всё равно… Со мной. Ты понимаешь? Всегда!
Глаза исчезают. Вместо них появляется чья-то рука, обвивая меня за талию. Рука ползёт ниже - я резко разворачиваюсь. Вижу блудливо улыбающиеся губы, выкрашенные блеском, и небольшую щетину на щеках. Меня охватывает ярость.
- Чёртов педик! – рычу я, замахиваясь на эту мерзость, что посмела протянуть руки к моей заднице. Успеваю с удовлетворением услышать, как мокро чавкает под кулаком, прежде чем меня оттаскивают в сторону.
- Джин, поехали к тебе, – Рё обжигает ухо своим дыханием. – Нас выпроваживают из клуба. А девочки требуют продолжения. Затаримся спиртным и…
- Каме, – пытаюсь возразить я. – Он не обрадуется.
- Всё будет ок! Он ещё похвалит тебя за то, что не шляешься по клубам, а дома пьёшь. Как примерный мальчик, – Нишикидо ржёт, сверкая зубами. – Да и вообще наша черепаха…
Я моментально взрываюсь.
- Моя черепаха! Понял? Моя!
На лице Рё опять мелькает странное выражение. Которое я не могу расшифровать – слишком пьян. А он уже снова скалится по голливудски.
- Как скажешь, – неожиданно кротко отвечает Нишикидо и тянет меня к стоянке такси. – Поехали пить. К тебе. У меня нельзя, родственники гостят.
За окном мелькают вывески магазинов и отраженный от асфальта свет фар. После слышу металлический хлопок двери машины, а через некоторое время - квартиры. В ней пусто, Каме ещё не пришел. Мне становится грустно. И одиноко. Но Нишикидо подливает водки, а на коленях волшебным образом материализуется девочка в короткой юбке. Её глянцевые колени такие же гладкие, как и атлас черных трусиков. Под ними бритый лобок. Веду по нему пальцами – шёлковый. Девочка отзывчиво стонет. Почему-то я уже не на диване, а в кровати. Не один. Шарю руками по телам, что плотно оплетают меня со всех сторон. Сколько их здесь - двое, трое? Или мне всё это снится? Я не знаю. Не понимаю… И постепенно проваливаюсь в чёрную пропасть.
Назойливый звук врывается в голову, раскалывая её изнутри. Будильник… Работа… Чёрт. С трудом переворачиваюсь, морщась от сухости во рту и стука маленьких молоточков, что не переставая долбят виски.
- Каме, принеси пить, – еле выговариваю я, привычно прижимаясь к горячей спине.
Казуя нехотя шевелится, что-то недовольно бормочет. Лентяй. Глажу его по груди, собираясь и дальше ныть, но застываю. Может, почудилось? Осторожно трогаю ещё раз. Охренеть. Размер третий, не меньше. Это не Каме. Если только мой бойфренд не нарастил себе груди за ночь. Так, а с кем я тогда? И где? Глаза жжет, но я умудряюсь разглядеть в полумраке комнаты двух девушек, парня. Никто из них мне не знаком. А спальня наша с Каме. Но почему я не с ним? Вернее, не так. Если я валяюсь голый рядом с неизвестными личностями, то с кем он сейчас? Что-то мне всё это не нравится. Стараясь не совершать лишних движений, кое-как сползаю с постели и медленно бреду на кухню. Сначала пиво, потом думать. Щёлкаю выключателем, тут же пожалев об этом. Ярко вспыхнувший свет доводит почти до слепоты. Ох, чёрт, похоже, я вчера много пил. Заветная дверца холодильника в двух шагах. А на ней… Что это на ней? Снимаю прикреплённый магнитом лист бумаги, пытаясь вчитаться. Буквы норовят пуститься в пляс, не желая собираться в слова. С пятой попытки получается.
«Джин, когда избавишься от своих шлюх, выметайся вслед за ними из моего дома. Насчет вещей не волнуйся. Я уже договорился. Вечером их привезут по твоему адресу. Ещё просьба. Пожалуйста, не подходи ко мне на работе, не лезь с разговорами. Это бесполезно. Каме».
ЧТО??? Что, черт побери, накарябал Каменаши?!
- Уже встал? – я резко оборачиваюсь. Рё, подтягивая полотенце на бёдрах, лениво чешет живот. – Есть кофе в этом доме? Иначе не проснусь, – он зевает во весь рот и обессилено падает на стул. – Джин, будь другом, сделай, а?
- Что это? – пихаю ему под нос записку. – Что произошло? Ты знаешь хоть о чём-то?
Нишикидо быстро пробегает строчки и присвистывает.
- Похоже, Каме был здесь. Когда мы все вырубились. Застукал тебя в интересном положении. Вповалку с девочками. И мальчиком, если не ошибаюсь.
Сердце падает вниз. От ужаса я потею. Каме видел меня?
- Каме видел меня??! – я ору так громко, что голова взрывается новой порцией боли. – Не может быть… Рё, умоляю, скажи, что это неправда.
Нишикидо жмёт плечами, и в его глазах, прежде чем он уводит их в сторону, мелькает злорадство. Злорадство? Нет… Это я уже схожу с ума.
- Да ладно, всё будет нормально. Помиритесь. Ты давай, собирайся. А я пока народ выпровожу.
Мне безразлично, как он будит всю компанию, как выставляет за дверь. Матерюсь сквозь зубы от бешеной спешки - в считанные минуты принимаю душ, одеваюсь, вызываю машину и лечу на работу. Молясь про себя, чтобы удача оказалась на моей стороне.
Но даже с порога гримёрки понимаю - надежды напрасны. Холодный взгляд Каме… О, я хорошо это помню. Так черепаха смотрела когда-то в начале. Очень давно, несколько лет назад, пока до него не дошло с большим опозданием, что он любит меня. Казуя и сейчас любит. Просто в данный момент очень обижен. Но ничего, я упрямый. И готов на всё, лишь бы он простил.
Знаете, как говорят? Вино стало водой, а еда казалась пресной. Думаете, ерунда?
Но даже нежнейшая вырезка гриль не имеет для меня больше никакого вкуса.
Томохиса заметно нервничает, наблюдая, как я измываюсь на куском ароматной свинины. Он чуть ли не подпрыгивает на стуле от злости.
- Джин, ты похудел очень за последнее время, – наконец не выдерживает он. – Я привел тебя в хороший ресторан с превосходной кухней. В надежде накормить. А что делаешь ты? Пытаешься убить мясо второй раз? Прекрати тыкать в него ножом!
Слабо усмехаюсь. Пи известен своим трепетным отношением к еде и, наверное, просто кипит, глядя на святотатство.
- Не хочу, – отбрасываю я столовые приборы в сторону. – Прости, Томо.
Друг качает головой. В глазах явное недоумение. Ему действительно не понять. И не объяснишь ведь… Но теперь для меня ни в чём нет вкуса. Я потерял его. Вместе с Каме.
Я долго не хотел в это верить. Даже когда мои вещи вывозили из квартиры Казуи, а на дверях он поменял замки. И не желал мириться. Хотя хорошо видел отстранённо-непроницаемое выражение на его лице. Именно так он смотрел на меня. Вернее, мимо меня. Будто я пустое место. Будто нас ничего не связывает. Но я не сдавался. Отлавливал его в коридорах агентства, на парковках, перед подъездом. Вновь и вновь напоминал о годах, что мы были вместе. О том, как трудно всё строили. Сколько испытали. Рассказывал о разлуке в полгода.
Помнишь, Каме? Как ты с пеной у рта выбивал себе трёхдневные отпуска и летел ко мне. А дешевые гостиницы, где мы не могли отлепиться друг от друга, не забыл? И ледяной сквозняк, что дул из плохо заделанных окон. Я сильно заболел тогда. Лежал с высокой температурой, а ты звонил каждый день…
- Джин, опять где-то витаешь, – Ямапи злится. Потому что всё знает. Но помочь не может. Как тут поможешь?
- Я пойду, наверное, – улыбаюсь Томохисе, но от моей улыбки он только жалко кривится.
- Ты держись, что ли… Заканчивай с этим. Достал уже, – друг покусывает губы и вдруг весь подаётся вперёд. – Ну хочешь, я поговорю с ним?
Нет. Не хочу. Отрицательно качаю головой, направляясь к выходу. На улице закуриваю. Сигарета быстро тлеет от порывов ветра и частых, глубоких затяжек, не принося никакого удовлетворения. Не никотин мне нужен. Срочное вливание Каменаши в кровь - вот что необходимо. Я подсел на него за эти годы. Стал зависим. А сейчас затяжная ломка, и конца этому не видно.
Менеджер что-то кричит мне вслед, размахивая кипой бумаг. Он вынес мозг своим занудством за двадцать минут. Я постыдно сбегаю, делая вид, что не слышу воплей в спину. Тем более мне на репетицию пора. Заскакиваю в лифт, с облегчением нажимая на кнопку. Спасён.
Почти закрывшиеся дверцы придерживает чья-то рука. Ещё секунда, и в кабинку просачивается Каме. Ирония. Я столько бегал за ним последние три месяца - он постоянно ускользал. И вот… Стараюсь смотреть на светящееся табло в стене, только на него. Но взгляд упрямо скашивается в сторону Каме. Я так редко вижу его теперь. Он почти постоянно торчит на съёмках. А я… скучаю.
Уже не скрываясь рассматриваю синеватые тени под глазами, запавшие щёки. Устаёт. Но всё равно красив. Чёрный свитер подчёркивает бледность кожи, делая лицо очень юным. А широкие джинсы сползли ниже пупка, не удерживаясь на худых бёдрах. Кажется, ему нужен другой ремень.
- Привет, Каме, – не правда ли, очень умно - здороваться три минуты спустя? Уж лучше бы и дальше молчал. Но я уже не могу заткнуться: – Как жизнь?
- Привет. Всё хорошо.
Он даже не взглянул на меня! Уставился на кроссовки, будто ничего интереснее в жизни не видел. И упорно молчит. Что делать? Остановить лифт и не выпускать, пока не выбью дурь из упрямой башки? Ведь больше такого шанса не представится.
Неожиданно Каме поднимает голову. Я на мгновение теряюсь от взгляда в упор. Сколько он не смотрел на меня так прямо, глаза в глаза? Да я на колени готов встать, лишь бы он больше не отворачивался.
- Казу… Чёрт, Казу, - севшим голосом шепчу я, кидаясь вперёд. Его запах… Его вкус… Лихорадочно покрываю поцелуями руки, плечи, шею, лицо и зарываюсь пальцами в мягкие волосы. Мне так много нужно ему сказать, но в горле перехватывает спазмом. Всё, что могу - только повторять: – Казу, Казу.
Он мелко дрожит, подставляясь под мои губы. И не отталкивает! Господи, благослови этот лифт. Я обнимаю свою черепаху всё теснее, чувствуя, как начинает твердеть в паху от тепла его тела. Наши бедра соприкасаются… Я точно чокнусь.
- Это тебе надо? – вдруг тихо спрашивает он. – Хочешь трахнуть всё, что находится поблизости? Ах, ну да. Великий самец Джин Аканиши.
Я моргаю, не понимая, о чём он говорит. Потом до меня доходит.
- Каме, что ты… Я виноват... Но пора простить. Прости! Я же мучаюсь. Ты и так уже наказал. Ну хватит, а?
- Чтобы это повторялось снова и снова? Мне рассказали. Я всё знаю теперь. Это не в первый раз ведь? Ты изменял раньше. Просто по-тихому. Не попадаясь.
- Кто рассказал?! – меня охватывает гнев. – Кто эта падла?! И да, Каме, я не святой. Но то всё был ничего не значащий трах. Самое главное для меня - ты! Ты!!!
Каме нашаривает рукой кнопку, через секунду лифт останавливается на каком-то этаже.
- Да пошел ты, Джин, – бросает он через плечо, прежде чем выйти в коридор.
Я стал ходить в парк. Смешно, правда? Известный тусовщик, вместо того чтобы шляться по барам, гуляет ночами в скверах. Но в этом есть своя прелесть. Неожиданно я открыл для себя много нового. Узнал, как горьковато пахнет трава в темноте. И ещё мне нравится слушать тихий шёпот листьев, когда по ним пробегает ветер. А сладко приправленный запах земли я просто полюбил. Мотаясь весь день по городу можно забыть, что над головой есть небо. А на нём звёзды. Иногда, если небосвод чист, они крупные, яркие. А порой их совсем не видать.
Но сегодня не судьба совершить мой обычный променад. Пи собирает вечеринку. А я не хочу идти. Хотя будет Каме. И что толку? Я на работе его вижу. Только он меня нет.
Перед домом Томохисы задерживаюсь, чтобы перевести дух. Я отчего-то сильно нервничаю. Даже ломаю сигарету, доставая её из пачки. Это так руки трясутся. Как у истерички. Дожил.
Наконец, собираюсь с силами – захожу в подъезд, поднимаюсь по лестнице и, не давая себе времени передумать, жму на звонок. Дверь распахивается почти сразу. Улыбка застревает на губах, когда вижу перекошенное лицо Пи.
- Эээ… Привет…. Ты пришел? - друг ведет себя по меньшей мере странно. Он мнётся, прячет глаза и, кажется, не хочет меня пускать дальше порога. Из глубины квартиры раздаются взрывы смеха, грохочет музыка. А я что, нежелательный гость?
- Эй, я Аканиши, помнишь? Тот, который Бака, – пытаюсь замять возникшую неловкость и перевести всё в шутку.
- Джин, - Томо вдруг хватает меня за руку и горячо шепчет в ухо, – не ходи пока в комнату. Лучше на кухню. Нет! В кабинет. Я сейчас тоже туда приду. Нам нужно поговорить. Иди сейчас же, слышишь?
Он ещё что-то говорит, а я смотрю за его спину. Наверное, Пи хотел об этом предупредить. Оградить. Не вышло. На меня нападает какое-то странное безразличие. Равнодушно оглядываю выскочившую в коридор парочку. Они настолько пьяны и увлечены друг другом, что нас не замечают. Отмечаю для себя, что ноги девицы, которая виснет на Каме, не самые длинные. И она старше него. Или мне это кажется? Но худенькая. Руки Каменаши практически полностью обхватывают её талию. Томохиса мечется передо мной, но я его отодвигаю в сторону. И подхожу к двум голубкам. Надо же, Казуя даже сподобился оторваться от накрашенных губ девки. Хотя какой девки? Первое впечатление оказалось верным. Её скорее можно назвать женщиной. Ухоженной, подтянутой, но это всё не скрывает возраста. Молодость не вернуть, хоть тонны краски наложи.
- Познакомишь? – мой голос совсем не дрожит. – Почему молчишь, Казу? Тогда позволь, я сам, что ли, – мило улыбаюсь его даме. – Я Джин Аканиши. А вы в данный момент целуетесь с моим парнем. Бывшим, правда. Но это не меняет того…
Всё. Сорвался. В горле сдавило спазмом, больше слова не вымолвить. Наверное, я выгляжу жалко. Пора прекращать это унижение. Ямапи хватает меня за локоть, но я вырываюсь и бегу прочь из квартиры. Подальше от жалости друга, молчания женщины, лживых глаз Каме. Прочь.
Как добираюсь домой? Не помню. Меня душит смех. В жизни так не ржал. С трудом открываю ключом дверь, вваливаюсь в коридор, падаю, срывая вешалку, и смеюсь, катаясь по полу. Живот сводит, слёзы текут из глаз - передо мной встаёт рука Каменаши на бедрах этой бабы, его губы прикасающиеся к её рту, и я опять закатываюсь. Интересно, можно умереть от смеха?
Потом наступает апатия. Лежу на полу, не шевелясь, и тупо смотрю в потолок. Ищу на нём несуществующие трещинки, считаю их. Ни о чём не думая.
Через несколько часов заставляю себя подняться, дойти до кровати. Но уже не могу просто тихо лежать. Вокруг сердца наматывается колючая проволока. Меня скручивает. Я бью кулаками в подушку. И хочется выть. Может, в эту самую минуту Каме в постели с этой. Он ласкает её, гладит, перебирает пряди волос. Трахает. Чёрт!!! Кусаю запястья до синеватых отпечатков. И вдруг застываю, озарённый вспышкой понимания. Господи, неужели Каме тоже себя так чувствовал, когда увидел меня после групповушки и узнал об остальном? Это же невозможно выдержать…
Я чёртов идиот! Грёбаный придурок!
В этот момент готов ползать в ногах Каме. А он отвернётся. И правильно. Я сам всё разрушил. Его не в чем винить. Но теперь… Теперь я обязан сделать хоть что-то. Не для прощения, на это я не рассчитываю. Больше для себя. И я знаю что. Казуя всегда обижался за мои насмешки над его сентиментальностью. Ну как же, я ведь настоящий мачо. Идиот.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |