Сбященномученик николаи анатольевич, св. Мученик Владимир анатольевич 2 страница

— Да, не надо было тебе читать.

— А ты-то будешь меня принимать?

— Да я-то что,— вот покаялась перед Богом, вот и все!

И сделалось мне после этих слов так весело и ра­достно, и монашенки опять по-прежнему со мной за­говорили. Вот какая она великая, какое она дала мне покаяние, я до конца жизни этот момент не забуду. Очень мне стало страшно, как все оставили меня, как будто и Сам Спаситель оставил меня; слезы так гра­дом и хлынули...

Нам лично пришлось слышать, когда во время бе­седы было упомянуто имя священника, снявшего с себя сан. Матреша искренне горевала и сокрушалась:

— Что такое, что такое,— говорила она,— Госпо­ди, что его так? Что такое с ним?.. Разбойник о еди­ном часе рая сподобился, а он в ад... чадам ада уподо­бился... жену не надо было слушать... Господи, Госпо­ди, что это он так?!.. Господи Милостивый! Что это такое, что это с ним?.. — долго, с глубокой тревогой повторяла Матреша, тяжко охала и вздыхала, и едва могла успокоиться.

Интересно, что на вопрос одной женщины: «Кто такой Папа?» Матреша ответила:

— Ты сама грамотная, а меня спрашиваешь, негра­мотную. Прочитай житие Алексия, человека Божия, и узнаешь, кто такой Папа. Ведь Папа же первый уз­нал, что Алексий есть человек Божий, угодный Богу святой.

Особенно же Матреша любила монахинь и вооб­ще девиц. Монахинь ставила выше всех мирских, все им прощала, бывала с ними, как ребенок; беседовала с ними, забывая все, в большой радости, с необыкновен­ною ласкою и участием.

— Ведь вот не пришлось мне там в монастыре-то быть,— не раз выражала она свое сожаление в своих с ними беседах.

— Монашки-то,— говорила она,— сколько раз упа­дут. Упадут, и опять все-таки восстанут, наложат на себя большое покаяние, правило, и восстанут. А в миру-то человек упал, и уж ему некогда восстать. В миру-то все искушение, все как-то неловко. Все мы не­воздержные, иной раз без греха и не обойдешься, иной раз и заплачешь...

— Я вот, грешная,— говорила Матреша одному батюшке,— на Акилину-то обиделась (Акилина — по­слушница Касимовского Казанского монастыря, зло­употребляла именем Матреши: от ее имени возмуща­ла против батюшки прихожан, утверждая, что будто бы он — обновленец), Агнесу поругала (соучастница Акилины), но как же тут не войдешь в искушение. Я и плакала, мне вас стало жалко.

Из святых мест с наибольшим благоговением Мат­реша относилась к Старому Иерусалиму, к монасты­рям Дивеевскому и Саровскому. Она говорила о них с особенным умилением и любовью.

Своим благочестивым посетителям она постоян­но советовала сходить в Дивеево и Саров, считая их местами особенного присутствия благодати Божией. И радовалась, когда исполнялись эти ее советы.

— Однажды,— рассказывает одна из почитатель­ниц Матреши,— я принесла Матреше камень из ка­навки Дивеевского монастыря. Она с благоговением взяла его, положила себе на грудь и сказала, что такой радости она никогда не испытывала, как от этого камня.

— В другой раз,— рассказывает та же женщина,— получив травку Царицы Небесной и некоторые дру­гие предметы от Гроба Господня, я отправилась, что­бы передать их Матреше. Когда я пришла к ней, Мат-реша очень обрадовалась и сказала:

— Уж я так тебя ждала, что все мои посетители удивлялись, что я так жду тебя.

— Матреша, я тебе вот иерусалимские святыни принесла.

— Вот я их-то и ждала-то, а ты думаешь я тебя жда­ла,— я их ждала и ждала...

Она с глубоким благоговением взяла принесенные мною предметы, и казалось, что вместе с ними и сама она как бы перенеслась духом в святой Иерусалим, к святому Гробу Господню.

С большой любовью относилась Матреша и к Ка­симовскому Казанскому женскому монастырю, живо интересовалась его жизнью и жизнью его сестер, боль­шинство которых являлись ее посетительницами. Осо­бенно почитала она царевича Иакова, могила которого находится в этом монастыре. Она считала его святым и говорила, что мощи его непременно будут открыты, и что они уже были бы открыты, если бы не помешали обстоятельства современной жизни.

Мария Ивановна Путилина рассказывала, что од­нажды Матреша во время болезни просила ее помо­литься о себе. Мария Ивановна, отправляясь к Мат­реше, зашла в часовню царевича Иакова и помолилась. Когда же она пришла к Матреше, то последняя сказа­ла ей, в какой час она почувствовала облегчение от болезни. Оказалось, что это был час, в который Ма­рия Ивановна молилась у царевича Иакова перед его гробницей.

Из праздников Матреша особенно любила Пасху, встречала и проводила ее с необыкновенной радостью и ликованием.

— Всю Пасху до Вознесения,— говорила она,— нужно быть радостным и веселым, и всех угодников не столько почитать, сколько «Христос Воскресе» петь! До самого Вознесенья все Пасха и Пасха!

Находясь безвыходно в своей комнатке, Матреша знала многих святых и благочестивых людей, рассе­янных по лицу земли русской, и находилась с ними во внутреннем благодатном общении, хотя она никогда их не видела и не говорила с ними.

Она глубоко чтила о. Иоанна Ардатовского (город Ардатов), известного своим благочестием и подвижни­ческою жизнью. Своим почитателям говорила о нем:

— Он хороший, очень хороший, хороший. И благословляла идти к нему.

— Когда я,— рассказывает одна из почитательниц Матреши, М. И.,— по благословению ее пришла к отцу Иоанну Ардатовскому и дала ему карточку Матреши, о. Иоанн взял эту карточку обеими руками, поднял ее над головой и сказал:

— Она великая, великая!

Монахине, которая в это время вошла и попроси­ла благословения посмотреть карточку, он сказал: «Перекрестись и поцелуй!», что она и исполнила. Так высоко чтил о. Иоанн Матрешу.

Очень почитала Матреша блаженную Марию Ива­новну Дивеевскую, скончавшуюся 25 августа 1931 года, точно так же, как и Мария Ивановна, в свою оче­редь, знала и любила ее. Между этими блаженными установилось какое-то особенно тесное внутреннее общение, какая-то особенно глубокая внутренняя связь, причем ни дальность расстояния, ни другие материальные преграды не служили препятствием для этого общения.

Вот что рассказывала одна из почитательниц Мат­реши об отношениях этих двух блаженных:

— Матреша всегда с радостью благословляла меня на путешествия в Саров и Дивеево и при этом всегда заказывала побывать у Марии Ивановны Дивеевской.

Я сказала Марии Ивановне о Матреше, она, как бы задумавшись, ответила мне:

— Ведь мы с ней каждый день вместе трапезуем. В другое мое посещение, вспомнив о Матреше,

Мария Ивановна сказала:

— Ее ныне сам архимандрит в церковь приносил, она была у нас у обедни.

Когда же я эти слова передала потом Матреше, то она на это сказала:

— Да, когда я бываю у этой обедни и слышу такое пение, то у меня после уж очень болят голова и ухо, которым я это слышу.

Что означают эти слова, я не могла понять.

Ох, как жалела она Марию Ивановну, и в послед­ний раз посылала меня на ее могилку на год ее смерти — 25 августа 1932 года. В этот раз я принесла Матре­ше с могилки Марии Ивановны цветочек. Она взяла этот цветочек, положила его в чайник и пила из этого чайника воду как благодатную. Очень почитала Мат-реша покойную Марию Ивановну.

Верстах в 50-ти от Касимова, в районе города Ме-ленки, жил юродивый, известный под именем Абра-мушки. Родом он из деревни Лощинино, находящей­ся верстах в трех от Касимова. В этой деревне Абра-мушка жил некоторое время, но здесь ему пришлось очень много перенести от своих односельчан различ­ных обид и огорчений. Среди окрестных жителей Меленок он пользовался большим почетом и уваже­нием, его считали человеком святой жизни и прозор­ливцем.

Матреша знала и его, неизменно отзывалась о нем как о человеке выдающемся.

— Он хороший, да, он хороший,— говорила она о нем своим посетителям.

— Однажды,— рассказывает одна из почитатель­ниц Матреши,— мне пришлось быть в тех краях, и я случайно встретила Абрамушку. Он сидел на церков­ной паперти. Я поклонилась ему и спросила:

— Абрамушка, знаешь ты Матрешу?

Абрамушка, услышав имя Матреши, в туже мину­ту поспешно встал, снял шапку, повернулся в ту сто­рону, где она жила, и три раза низко поклонился ей, и при этом больше ничего не сказал.

Вообще Матреша очень любит и уважает так на­зываемых «глупеньких», «дурачков», людей без опре­деленного места жительства и занятий, которых обыч­но называют в народе «людьми мирскими».

— Я им больше верю,— говорит о таких людях Матреша,— они больше знают этих начитанных-то. Ничего, что они дуры-то. Дуры-то лучше,— говорит она о них.

— Вот был такой дурачок глупенький — Карамы­шевский Саша. А он один знал, что мне житье-то пло­хое... Да как знал-то! А вот раз пришел, селу меня на крылечке, а сам плачет-разливается.

— Ты о чем, Саша, плачешь? — спрашивают его, а он и говорит:

— Да у Матреши прислуга-то очень плохая. Он один знал это и так-то пожалел меня.

Эта высокая религиозно-нравственная настроен­ность Матреши, эта способность подняться выше гра­ней нашей обычной человеческой жизни, способность жить духовною жизнью, жить в Боге и для Бога, со­здавалась на протяжении многих лет, путем долгих усилий, путем тяжелой внутренней борьбы, постоян­ной и напряженной работы над собою. И Матреша не скрыла в себе этот великий дар Божий, не утаила его от людей и щедро делилась им со всеми, кто к ней при­ходил.

Вереницы людей тянулись ежедневно к Матреше не только из ближайших окрестностей, но и из всех мест и уголков нашей обширной Родины. В ее убогой комнатке нередко можно было встретить паломников из Москвы, Крайнего Севера, Юга, далекой Сибири.

Многие, не имея возможности побывать у Матре­ши лично, присылали ей письма с просьбой помолить­ся за них или передавали такие же просьбы через сво­их знакомых, и такие просьбы никогда не оставались тщетными.

Чем богата Матреша? Что дает она всем этим лю­дям, чем награждает их?

— Когда идешь к Матреше, — говорит народ, — то все шаги благословенны, каждая дорожка что-ни­будь дает.

И всякий, кто бывал у Матреши, отзывается о ней с глубоким чувством благоговения, преклоняется пе­ред ней. Все в один голос говорят, что это великий че­ловек, человек Божий, святой, получивший от Бога особенную благодать, наделенный чудным даром учи­тельства, даром прозорливости, даром исцеления не­дугов и болезней духовных и телесных.

Матреша своим внутренним, духовным взором как бы насквозь видит каждого из своих посетителей и каж­дому дает то, что для него нужно, полезно, необходимо в зависимости от его настроенности, его духовных немо­щей и нужд, в зависимости от условий и обстоятельств, среди которых ему приходится жить.

Одних она учит и наставляет, других обличает и раскрывает им их грехи и пороки, третьих ободряет и утешает в тяжелых обстоятельствах жизни, четвер­тых предупреждает, указывая последствия их оши­бочного пути, стремлений и намерений, пятых исце­ляет от болезней, и всех вместе старается направить на путь истинной, богоугодной христианской жизни.

Этим объясняется и разнообразие ее отношений к посетителям.

Одних она принимала чрезвычайно ласково, с радостью и участием, как дорогих и близких своих людей:

— А я ждала тебя,— говорила она некоторым,— думала, что ты придешь.

И беседовала в этих случаях много и охотно. Других она прогоняла от себя, что было все же оченьредко.

— Уходи,— говорила она,— я не Бог, не пророк, уходи, уходи. И зачем ты шел, и зачем ты ноги топтал?..

Иногда не отвечает на предложенный вопрос:

— Мы грешные,— говорит она в таких случаях,— и будем все знать? Я не могу все знать.

Или:

— Сами уцопше (по местному выговору), сами знаете.

И другое подобное.

Все это бывало, как говорили ее посетители, или в тех случаях, когда человек заходил к ней из праздного любопытства, или тогда, когда это нужно было для ис­правления человека. Когда такой человек пойдет от Матреши, он подумает о себе и сознает грехи свои. Если он после этого опять придет к Матреше, то она с радостью примет его.

Своих посетителей Матреша учила тому, как надо жить, чтобы помнить о будущей жизни, чтобы к ней готовиться, а не привязываться к земному. Учила жить «no-Божьи»: исполнять закон Божий, молиться Богу, любить Бога и на Него только надеяться. Твердо и безропотно нести свой жизненный крест, ниспос­ланный Богом, — вот основная мысль ее бесед и на­ставлений.

В своих беседах с посетителями Матреша очень часто приводила тексты из Священного Писания Но­вого и Ветхого Заветов, и особенно много из Еванге­лия. Часто ссылалась на факты и события из Священ­ной истории, полагая их в основу своих наставлений и научений.

Не менее часто Матреша приводила примеры из житий святых, ставя их высочайшим образцом и при­мером религиозно-нравственной жизни, учила мо­литься им и стараться подражать в своей жизни.

— Как трудно жить-то,— говорит Матреше посе­тившая ее женщина, жалуясь на свою тяжелую жизнь.

— Да ведь Отцы-то святые как жили,— говорит ей Матреша,— в каких трудах-то находились, и пост ис­правляли, как следует, и в трудах были беспрестанных, и гонения терпели, и за все Господа благодарили да радовались... Ведь очень трудно, очень трудно... Бог-то ведь помогает... Помоги, Господи, крест понести...

Жалуется женщина, что хлеба нет, есть нечего, семья голодает.

— Молись,— говорит ей Матреша, — святым Пет­ру и Ануфрию; Ануфрий святой тридцать лет хлеба не ел...

— Как мне ходить-то теперь,— жалуется ей тре­тья, — ведь я барыней была, хорошо одевалась, а те­перь лапти бы надеть нужно.

— Да нет, что ты,— отвечает ей Матреша,— что ты! Ведь преподобная Ульяна-то нарядится в богатые одежды, пойдет-то на гулянье, а сама в лес Богу мо­литься...

Особенно часто она вспоминает Алексия, челове­ка Божия.

Монахиня Касимовского Казанского монастыря Надежда жила одна в своей келье и думала, не лучше ли взять к себе какую-нибудь монашку из числа сестер, и обратилась за разрешением ее сомнения. Мат-реша сказала ей на это:

— Да, ведь жил же Алексий, человек Божий, один. И тем разрешила ее сомнения.

Одна касимовская женщина переменила в течение года четыре квартиры и вынуждена была искать пя­тую. Будучи у Матреши, она пожаловалась ей:

— Когда я покой-то найду! Домик что ли купить мне?

— Ну, один старец,— говорит Матреша на это,— восемнадцать пустыней обошел и нигде не нашел себе покоя.

— Однажды,— рассказывает М. И. Путилина,— пошла я к Матреше. Дело было зимой, холод, стоял мороз сильный, а дорогой поднялась вьюга, метель. Я промерзла вся, устала, измучилась, еле ноги перестав­ляю, а сама боюсь, что не дойду, молитвы читаю. По­мог Бог, кое-как добрела и говорю Матреше:

— Матреша, я едва дошла к тебе.

— Ну и слава Богу! Ты как Иван Кучник!

— Я его житие-то не знаю.

И Матреша рассказала мне все житие этого святого.

Молиться советовала различно, каждому сообраз­но с его положением. Одним, например, советовала «справлять полуночницу», то есть молиться в 9, 10 и 11 часы ночи. Другим, людям занятым на рабо­те, многодетным, говорит, что можно молиться везде и всегда, можно молиться и при людях, читая молит­вы тайно. Можно молиться, даже лежа в постели, и та­кая молитва «доходна до Бога» и может быть даже до­ходчивее других.

Но особенно высоко ставила Матреша молитву в церкви, настаивала на том, чтобы каждый обязатель­но и при всяком удобном случае ходил в церковь.

— В церкви молитва в три поклона,— говорила она,— больше, чем дома в триста. Всякий, кто ленится ходить в церковь и молиться, ссылается на недосуг и разные дела, такой человек,— говорит она,— хватится потом, да будет поздно. Ведь неизвестно, когда Страшный Суд, а нас, нерадивых рабов, не добудишь­ся, страшная труба только разбудит.

Одна женщина жаловалась Матреше, что она очень редко может ходить в церковь.

— У меня полна изба ребят, — говорит женщина, — ребята учатся, я должна на них стряпать и выполнять все домашние работы. Рада бы пойти, да нельзя дом-

. то бросить.

Матреша дала этой женщине икону Божией Ма­тери, известную под названием «Запечной», и при этом ничего не сказала. На иконе этой изображена Божия Матерь в том виде, в каком Она явилась одной женщине, которая, будучи привязана к домашнему хозяйству, молилась за печкой. Этим Матреша дала понять женщине, что Царица Небесная слышит вез­де усердную молитву.

Особенно не любила Матреша нарушение постов, скорбела, что несоблюдение постов в наши дни ста­новится привычным явлением и не почитается за грех.

— Беззаконники,— говорит она,— сознают, что они совершают беззаконие; а кто постов не соблюда­ет, тот даже не сознает, что он грешит.

— Пришла я к Матреше утром,— рассказывает одна из ее почитательниц,— сижу у нее, никого еще нет, и дверь заперта на крючок. Смотрю в окно, идет старушка, я и говорю:

— Старушка идет.

— Ну что ж, пусть,— отвечает Матреша. Отпираю дверь, входит старушка и говорит:

— Здравствуй, Матреша.

— Здравствуй. Ну, что ты пришла?

— Я пришла, у меня ужасно как голова болит.

— Да пусть бы она у тебя еще больше болела!

— Да что уж ты, матушка; я ведь к тебе ходила, и ты меня принимала.

— Ну что ж, что я тебя принимала, а голова-то у тебя пусть болит, да чтобы отвалилась, вот чтобы как болела! Иди, иди от меня, иди.

— Да ты бы хоть водички святой дала.

— Нет тебе ничего! Иди и уходи, и уходи, и уходи. Старушка направилась к двери, я стала ее прово­жать и спрашиваю:

— Скажи, бабушка, чем ты согрешила, что Матреша так проводила тебя?

— Ой, матушка, ведь я посты соблюдать переста­ла,— сказала старушка и горько заплакала.

Когда одна женщина жаловалась Матреше на то, что в наше время очень трудно соблюдать посты, так как постное масло очень дорого стоит, Матреша ска­зала ей:

— Масло удешевить можно: первую, четвертую, страстную недели не ешь с маслом, не ешь в среды, пятки, вот оно масло-то и дешевле обойдется.

Очень любила Матреша церковное пение и пре­красно знала все церковные напевы. Сама, особенно когда была помоложе, много и чисто пела различные песнопения, просила петь и некоторых своих посети­телей. Любила она петь и различного рода религиоз­ные канты, при этом, если она пела канты в присут­ствии какого-либо посетителя, то обычно всякий кант имел для последнего то или иное значение. «Спит Сион» она пела как благословение на хорошую жизнь; «Тайная вечеря» — благословение на трудную, скор­бную жизнь; «Пресветлый ангел» как благословение на то, чтобы не смущаться и не бояться страданий, смерти.

Прежде, в дореволюционное время, к Матреше часто собирались большими группами деревенские девушки и целые вечера пели вместе с ней канты. Эти вечера у Матреши заменяли религиозным девушкам посиделки и другие развлечения и очень охотно ими посещались.

Однажды просит Матреша пришедшую к ней мо­нахиню, чтобы она пропела ей церковное песнопение.

Монахиня отказывается и говорит, что она не умеет петь. Это очень удивило и огорчило Матрешу.

— Не умеешь петь? — сказала она недоверчиво. Да ты в церкви каждый день бываешь! А петь не уме­ешь? Да ты хуже деревенской бабы! Вон у нас Авдотья-то, она и то умеет петь-то, в церкви выучилась, а ты не умеешь?!

Некоторым из своих посетителей Матреша дава­ла различные священные предметы: иконки, крести­ки, камушки, принесенные ей из святых мест, просфо­ры, святую воду, масло, иногда — предметы церков­ной утвари и облачений, например, воздухи, поручи, вышедшие из употребления за ветхостью.

Все эти и другие подобные предметы Матреша обычно давала за особое усердие верующим или лю­дям, к которым она особенно была расположена. Да­вала их в назидание, в целях указания на что-нибудь, для исцеления от болезней.

Почитатели Матреши верят, что если она дала ту или иную иконку, то с этой иконкой, с изображенным на ней священным событием или святым связан осо­бый смысл, особое значение, которое имеет данное изображение для человека, получившего эту иконку. Если Матреша дает кому крестик, то это значит, что она благословляет такого человека на подвиг, на стра­дания, ожидающие его.

— Матреша, это на терпение мне крестик-то да­ешь? — спрашивает с тревогой женщина, получившая от нее крестик.

— Один крестик на терпенье не хочешь взять, а мне-то коробками носят, я и то не боюсь брать-то,— говорит ей Матреша, желая успокоить и приободрить.

У Матреши бывало много просфор из разных святых мест, эти просфоры приносили ей ее почи­татели.

Была у нее знакомая женщина из соседней дерев­ни Забелино, проживавшая в Нижнем Новгороде. Эта женщина имела тайный постриг, вела праведную жизнь и почти постоянно ходила на богомолье по свя­тым местам. Во время своих странствований она со­бирала просфоры, сушила их и передавала Матреше в большом количестве. Эти просфоры Матреша осо­бенно ценила и давала их только избранным своим посетителям.

— На-ко, дам тебе просфорочку, хорошую,— го­ворила она, давая такую просфору. Посетитель вру­чал ей просфорку, вынутую за ее здоровье, а она да­вала ему свою и при этом говорила:

— А я еще лучше ему дала.

Святою водой советовала напоить болящего или окропить его, подлить в пищу больному человеку, сер­дитому мужу и в других подобных случаях.

Масло, по ее благословению, народ брал из ее лам­падки, которая неугасимо горела перед иконами в ее комнатке, а иногда давала масло, принесенное ей кем-нибудь из святых мест. Маслом Матреша советовала мазать больных и вообще страждущих.

Очень любила Матреша ладан и говорила, что он изгоняет нечистых духов. Советовала окуривать ла­даном дом в праздник, пускать ладан в горящий само­вар и пр. Нередко советовала больным кипятить воду с ладаном. Кипятить надо так, чтобы вода закипала две­надцать раз, то есть как только вода закипела в пер­вый раз, подлить холодной, закипит во второй раз, снова подлить холодной и т.д. При этом каждый раз при закипании воды с усердием читать молитву «Бо­городице Дево, радуйся». «Такая вода,— говорила она,—дает исцеление от болезней».

Предметы церковной утвари и облачения Матре­ша давала обычно для исцеления от тяжких болезней.

Все вещи, полученные от Матреши, народ хранил с большим благоговением как ее благословение, веря в то, что по молитвам Матреши вещи эти имеют бла­годатную силу и дают исцеления.

Нужно сказать, что Матреша отличалась необык­новенной отзывчивостью. С каждым, кто к ней прихо­дил, она говорила, давала советы, наставления, делала то или иное указание. Мужчины и женщины, старые и молодые, люди разных положений, профессий, состо­яний одинаково шли к ней, и каждый встречал с ее сто­роны одинаково глубокое сочувствие.

В ее комнатке ежедневно слышались удивитель­ные, с нашей точки зрения, разговоры.

— Матреша, жениться хочу, невесту нашел...

— Вот, ко мне тоже учитель недавно приходил, говорит, что жениться хочу, а я ему и говорю: за богатством-то погонишься, толку-то не будет.

И уже слаженная свадьба расстраивалась.

Нам известен ряд фактов, когда не слушались со­ветов Матреши, и в таких случаях супружеская жизнь кончалась печально.

— Матреша, что мне делать-то, мужик мой пропал, сколько месяцев ни весточки нету, погиб, знать, со­всем. Помолись, матушка!

— Придет, придет твой муж! Теперь без него пла­чешь, а время придет, все соберетесь, да есть нечего будет.

— Матреша! Мать умирает! Аи, не поправится?

— Скажи ей, чтобы все раздала, кому что нужно, чтобы распорядилась всем, пока еще жива; поминки то плохие будут.

— Матреша, место в Москве выходит, хочу пере­ехать.

— Да что место-то менять? На своем месте дерево- ^i>r то крепче корнями сидит. Многие вот уезжали, да много и опять возвращались на свое место-то.

Так отвечала Матреша каждому, кто обращался к ней за советом. И факты, сама жизнь, красноречивее всяких слов говорили, что не ошибается она, давая тот или иной совет, делая то или иное указание. Людям, которые позволяли себе не послушаться этих советов и указаний Матреши, всегда приходилось впослед­ствии раскаиваться и сознавать свою неправоту.

Что касается бесед и наставлений, с которыми об­ращалась Матреша к своим посетителям, то как содер­жание, так и самый характер этих бесед и наставле­ний были чрезвычайно разнообразны в зависимости от разнообразия тех обстоятельств, среди которых ей приходилось вести эти беседы и давать свои настав­ления. Тем не менее, и здесь обращает на себя внима­ние одна особенность, которая состоит в следующем.

Матреша, как будто видя человека насквозь, обыч­но указывала самое его больное место, требующее врачевания, и тем заставляла его осознать свою бо­лезнь, о существовании которой он до сих пор, может быть, и не подозревал, встать на путь исправления. При этом Матреша указывала именно только на один порок, одну болезнь, заставляя тем человека сосредо­точить свое внимание на одном недостатке, а не рас­плываться во многих направлениях, что затрудняет борьбу с собою и не всегда приводит к желательным результатам.

В тех же случаях, когда человек страдал несколь­кими болезнями, Матреша раскрывала их ему не сра­зу, а постепенно, чрез известный промежуток време­ни, и тем стремилась с необходимой постепенностью вести человека по пути исправления.

Многие из почитателей Матреши на себе испыта­ли это систематическое благодатное ее руководство и потому старались возможно чаще пользоваться ее со­ветами и наставлениями, прибегая к ней в минуты со­мнений, несчастий и скорбей душевных, в те тяжелые минуты, когда колеблется почва под ногами, и чело­век, чувствуя свое бессилие, сильнее нуждается в твер­дой опоре, твердом руководстве духовном.

Гражданка города Касимова А. М. Бар.....ева по­шла к Матреше с тем, чтобы получить от нее настав­ления религиозно-нравственного характера. Она намерена была спросить Матрешу по целому ряду во­просов и наперед обдумала то, о чем она будет гово­рить с нею.

Когда она пришла и еще не успела ничего спро­сить, Матреша вынула из-под подушки исписанный листик и попросила прочитать его одну из присутству­ющих женщин. Это оказалось библейское повество­вание о том, как Мариам и Аарон упрекали своего бра­та Моисея за жену его, которая была эфиоплянкой, как Мариам за это была наказана Богом проказой и как исцелилась по молитвам Моисея (Числ. гл. 12). Чте­ние этого повествования произвело сильное впечат­ление на А. М., она поняла, что тем самым Матреша хотела указать ей на основной грех ее жизни, именно на то, что она часто ссорилась со своей снохою и на­ходилась с нею во вражде, упрекала и брата за жену его. Выслушав повествование, она вполне сознала свою основную болезнь и нашла в нем (повествова­нии) ответ на все свои недоразумения. О вопросах она уже забыла и не обращалась с ними к Матреше.

Монахиня Касимовского Казанского женского монастыря Агнесса, посещавшая много раз Матрешу, в одно из таких посещений слышит от нее вопрос:

— Агнесса, сколько у тебя икон в келье?

— Очень много,— отвечает она,— хорошие ико­ны, очень у меня много.

— Да какие же они?

— Я не могу тебе, Матреша, все назвать, их много.

И Матреша очень запечалилась и заохала, услышав такой ответ, и перестала с ней говорить.

На обратном пути монахиня Агнесса спрашивает свою спутницу:

— Скажи, не знаешь ли, к чему спрашивала меня Матреша об иконах и почему она так опечалилась и заохала?

Спутница отвечает ей:

— Как же Матреше не печалиться: ты монахиня, а не знаешь, какие у тебя иконы. Имея столько икон, ты должна прославлять каждый день всех святых, изоб­раженных на этих иконах, а ты даже не знаешь их.

В другое свое посещение монахиня Агнесса полу­чает от Матреши следующий урок. Во время беседы Матреша говорит ей:

— Агнесса, живи, как старцы живут. Монахиня опять не понимает, на что хочет указать

.. ей Матреша. На пути домой она все думает, что бы» означали эти слова. Обращаясь к спутнице, она гово­рит:

— Ведь я живу так же, как старцы. Собирать не хочу, ничего лишнего не имею, и одежды лишней не имею... Есть у меня в запасе только хлеб, до новины [нового урожая] хватит.

— А ты помогала кому хлебом-то? — спрашивает спутница.

— Нет, себе блюла, голода боялась... согрешила я, ведь старцы-то другим отдают, а сами-то голодают. Да, я никогда не помогала, это мой грех. Вот о чем мне го­ворила Матреша...

В следующее свое посещение Агнесса принесла Матреше много гостинцев — яблок, конфет, пастилы, яиц. Матреша взяла все это, вынула из кулечков и раз­ложила вокруг себя. Агнесса при этом подумала: «По­чему она все это разложила, ведь Ирина, племянница ее, все это возьмет себе». Матреша, как бы отвечая на ее мысль, сказала ей:

— Агнесса, посмотри, что здесь вокруг меня ле­жит. Если я Ирине-то не отдам, то у меня тут все сгни­ет, да и сама-то я сгнию со всем этим.

Монахиня поняла, о чем говорит Матреша, и ска­зала:

— Согрешила я, Матреша, пойду скажу Ирине, все это у тебя нужно убрать.

— Ну то-то, то-то,— ласково ответила ей на это Матреша.

Так постепенно и просто вела Матреша своих посетителей по пути религиозно-нравственной жизни. И нужно сказать, что руководство это выходило дале­ко за пределы личной жизни того или иного из ее по­сетителей. Указания, советы, наставления Матреши, сделанные ей одному лицу, делались достоянием мно­гих и многих. Здесь, у Матреши, как говорили ее по­читатели, один учился у другого.

В окрестностях Анемнясева очень многие не толь­ко посещали Матрешу в трудных обстоятельствах сво­ей жизни, но жили всецело «по благословению Мат­реши» — ни одного дела не начинали без ее благосло­вения, так что духовное руководство Матреши про­стиралось на всю их жизнь.

Дата добавления: 2015-09-28