— Вот это — лучше всего.
Потом мы долго летели в молчании. Я заснул, мне приснился самоход с большой надписью на борту «ЗЕБ-2». Новенький, блестящий, с надраенной палубой, сверкающими серебром трубами ускорителя вдоль бортов и почему-то с длинной мачтой, на которой вибрировал в потоке воздуха треугольный парус. Самоход стремительно катил через пустошь, барханы проносились мимо.
Проснулся я от того, что Разин сказал:
— Подлетаем.
Я протер глаза, размял поясницу, ноющую от долгого сидения в узкой кабине, и посмотрел над головой Эви.
Солнце садилось прямо впереди, лучи его расцвечивали висящую в воздухе дымку розовым и алым. И в дымке этой низко над землей проступала огромная, перевернутая вершиной книзу гора с неровными краями.
Эви оглянулась. Наверное, заметила, какими удивленными стали мои глаза, потому что в наушниках зазвучал ее голос:
— Никогда не был возле Улья, Альб?
Я завороженно глядел вперед. Между нами и городом небоходов висели на разной высоте черные воздушные шары — целая флотилия шаров с небольшими круглыми гондолами, от которых вниз шли канаты. У гондол не было бортов, и людей там тоже не было, только закрепленные ремнями аккуратные стопки мешков.
— Это из-за гравитационной аномалии, — произнесла Эви, и я перевел взгляд на нее. — Слышал про аномалии в Пустоши, Альб? На юге есть Железная гора, она получилась из-за действия магнитной аномалии, еще…
— А это что? — перебил я, показывая на ближний край висящей в воздухе горы.
Там была огромная дыра, ведущая в недра Улья, — сквозь такую могли бы разом пролететь два, а то и три дирижабля. Над ней из камня горизонтально торчали две длинные решетчатые фермы, на концах которых лежал блестящий железный диск с открытой палубой, окруженной высоким бортом, с четырьмя бронированными колпаками пулеметов по краю. Машина казалась недостроенной — один борт не успели покрыть облицовкой, и сквозь квадратные дыры было видно, что внутри деревянная решетка — наверное, чтоб уменьшить вес. Но какой бы легкой ни была машина… Неужели эта штука может летать?
— Дисколет, — с гордостью сообщила Эви. — Так его называют. Ну или летающая крепость. Наше новое оружие!
— За счет чего он будет держаться в воздухе? — спросил Разин, и впервые в его голосе я услышал удивление.
— Не знаю, — сказала Эви. — По-моему, использовали тот же принцип, благодаря которому парит Улей. Но устройство дисколета — тайна даже для обычных небоходов. Теперь помолчите оба, я свяжусь с диспетчером, чтобы они убрали часть аэростатов. Сейчас не пролетим — взорвемся.
Разин подался в сторону, Эви дотянулась до приборной панели за штурвалом и настроила радиостанцию на нужную частоту.
— Улей, Улей! — донеслось до меня. — Это Эвитта Галекс! Улей!
Ей неразборчиво ответили. Эви что-то забубнила в микрофон, а я посмотрел вниз.
Скорее всего, трос каждого шара был прикреплен к лебедке, чтобы поднимать и опускать их на разную высоту. Таким способом небоходы выстроили преграду для непрошеных гостей, если те захотят приблизиться к Улью с воздуха.
В моих наушниках пискнуло, и мужской голос произнес:
— Говорит диспетчер Улья. Назовите свой опознавательный код.
Эви затараторила:
— Танго-танго фокстрот зулу четырнадцать. Эвитта Галекс, пилот из роя Небесных Шмелей, командир Карабан Чиора.
Из наушников полилось шипение. Разин оглянулся. Он весь напрягся, пальцы на штурвале побелели. Снова пискнуло, раздался голос диспетчера:
— Танго-танго фокстрот зулу четырнадцать, вам откроют второй эшелон. Ждите указаний.
Разин вопросительно глянул на Эви.
— Нас пропустят, — сказала она.
И тут же три черных аэростата перед нами поползли вниз.
— Что будет, если крыло зацепит трос? — спросил я.
— Отрубить может, но аэростат при этом взорвется. В гондолах динамит и заряды со шрапнелью.
— Чтоб окончательно добить, — заключил Разин.
Эви повернулась ко мне и окинула любопытным взглядом.
— Что? — спросил я.
— Да смотрю: молодец ты, хорошо держишься. Сначала дрых, теперь в окно пялишься. А когда спал, так захрапел даже.
— Угу, — буркнул я, думая о «Зебе».
— Альб, ты раньше летал?
Я кивнул.
— Оно сразу заметно, — не унималась Эви. — Ползуны, то есть люди, которые на земле живут… ну это мы их так иногда называем… Короче, блюют они частенько с непривычки прям в кабине, а иногда орут, чтоб их выпустили. А ты полет совсем спокойно переносишь, прям на удивление.
Авиетка завалилась на левое крыло, поворачивая в просвет, открывшийся после того, как шары опустились ниже высоты, на которой мы летели. Несколько мгновений в иллюминаторах по бокам мелькали тросы и другие аэростаты, а потом мы достигли свободного пространства у самого Улья.
— Танго-танго фокстрот зулу четырнадцать, следуйте к посадочной полосе номер три! — произнес Диспетчер. — При попытке отклониться от курса будете сбиты!
— Вон третья полоса. — Эви привстала, протянув руку над плечом Разина.
Теперь авиетка легла на правое крыло, и весь Улей открылся передо мной. Перехватило дух, я замер, прижавшись к борту. Ветер пронзительно шипел сквозь обод иллюминатора. Авиетка неслась в прозрачно-синем воздушном океане, рокотали пропеллеры. Солнце коснулось горизонта, лучи его стелились над землей, и тень парящей горы накрыла половину округи.
Огромный каменный конус был вырван из земли какой-то чудовищной силой. Место, где он раньше находился, заполнила вода — под Ульем раскинулось озеро с изломанными берегами, вдоль которых тянулись засеянные поля. Озеро и угодья вокруг казались светлым сине-зеленым островком посреди серого моря пустошей и лесов. Я привстал, крепко держась за спинку сиденья впереди и глядя через крыло. Вот они, пустынные земли, появившиеся после эпидемии земляной лихорадки. Теперь здесь живут только симбиоты. Небоходы обнесли территорию своего клана высоким земляным валом, понатыкали на гребне колья и натянули между ними колючую проволоку, чтобы никто не мог быстро подойти к Улью.
Казалось, что висящая в воздухе громада касается озера нижним концом. От него под острым углом расходились три склона, и тот, который был обращен к нам, усеивали темные дыры. Под некоторыми торчали бревенчатые площадки, я даже разглядел на них крошечные фигурки людей, из других выступали железные трубы, откуда шел дым.
— Его называют Ульем, потому что люди живут внутри? — спросил я.
— Там есть несколько рабочих кварталов, — подтвердила Эви. — Хотя большую часть пещер занимают мастерские.
Мы поднялись выше, пронеслись над дисколетом, и взгляду открылась верхняя часть Улья. Вдоль левого края торчали три решетчатые мачты, к самой длинной на разной высоте были пришвартованы четыре дирижабля, к той, что поменьше — два, а к короткой — один.
Между основаниями мачт тянулись ровные земляные полосы, каждая заканчивалась большим ангаром. Из одного выруливала пара ярко-красных авиеток.
А дальше раскинулся город. Я разглядел большую круглую площадь в окружении каменных уступов, на которых стояли дома. За площадью высилось строение из светлого камня, увенчанное башенкой с высоким шпилем, где полоскался флаг.
Две красные авиетки с пулеметами позади открытых кабин прокатились по полосам земли у подножия решетчатых мачт и с рокотом, похожим на гудение пчел, поднялись в воздух. Описав вираж, они оказались совсем рядом. Одна полетела слева от нас, другая — справа. В каждой было по два человека, сидящие позади развернули к нам пулеметы.
— Они удивлены, Разин, — пояснила Эви. — Я, кстати, тоже. Откуда взялась твоя машина?
— Сам собрал, — ответил он. — Я много ездил вокруг Арзамаса и как-то залез в Отстойник. Самолет стоял в том ангаре, сильно поврежденный. Я привез запчасти и починил его.
Самолет, мысленно повторил я. На моей памяти это слово использовали лишь два человека: мой покойный учитель Орест и владелец летающего термоплана карлик Чак, да и тот не сразу его припомнил. Интересно, что этот Разин сказал именно так, а не «авиетка»…
— Но как ты сумел? — допытывалась Эви. — Откуда ты знаешь устройства само… авиеток? Ведь это тайные знания. Гильдия хранит их! И где ты научился летать? Разве ты из небоходов?
Не ответив, он стал снижаться — мы летели уже над третьей по счету серой полосой.
— Сумеешь посадить ее? — спросила Эви. — Они не очень длинные, а впереди ангары.
Вместо ответа Разин сильнее повернул рули, и машина будто провалилась вниз. Поверхность Улья рванулась к нам, засвистел воздух, сопровождающие авиетки остались вверху. Заложило уши, я снова вцепился в спинку сиденья и несколько раз сглотнул.
Винты на крыльях остановились, рокот смолк. Свист превратился в шипение. Я вжался в спинку. Корпус дрогнул, когда колеса ударились о землю. Громкий шелест, скрип рессор… Шум ветра стал стихать, скорость снизилась. Ангары впереди приближались. Через посадочные полосы наперерез к нам ехала открытая машина с вооруженными людьми.
— Тормози! — крикнула Эви, сорвав шлем с головы. — Врежемся!
У меня внутри все сжалось, я приподнялся, готовый выскочить из кабины, но это не понадобилось. Авиетка встала, когда до ангара, к раскрытым воротам которого вплотную подходила посадочная полоса, оставалось всего ничего. Из него выглянули два усатых механика в заляпанных машинным маслом комбезах и выцветших на солнце пилотках. Позади них стояла небольшая авиетка со снятыми крыльями.
Машина остановилась неподалеку, сидящие в кузове люди вскочили, целясь в нас из ружей с короткими стволами.
Скинув шлем, Разин сдвинул колпак над головой, выпрямился во весь рост. Я тоже поднялся, взявшись за «шершень».
— На месте сидите! — прошипела Эви, вскакивая. Бросив шлем на сиденье, она выбралась на крыло.
— Эй! — закричала цыганка людям в машине, размахивая руками. — Все нормально! Я своя! Я из роя Шмелей, меня отправили в Арзамас…
Продолжая говорить, Эви спрыгнула с крыла и поспешила навстречу вышедшему из машины человеку в синем френче и узких брюках, подпоясанных черным ремнем с кобурой, откуда торчала рукоять пистолета.
* * *
Стоя голым посреди комнаты, выложенной каменной плиткой, я поднял повыше кадушку с теплой водой и окатил себя с ног до головы.
Мебели здесь не было, кроме лавки под стеной, где лежала сложенная стопкой чистая одежда — плотные брезентовые штаны, рубаха и куртка. Под лавкой стояли узкие полусапоги, рядом с одеждой было полотенце, губная гармошка и миска с мыльным камнем.
Вода с журчанием стекала в отверстие под дальней стеной, за которой гудела печка — на ней для меня разогрели большой чан. Хорошо, что особую смесь, которой я крашу волосы, обычной теплой водой не смоешь, а то бы то, что сейчас утекало в слив, было бы черным, а моя шевелюра, наоборот, белой.
Я подошел к лавке, вытерся и стал одеваться. Когда застегивал рубаху, дверь открылась и внутрь заглянул пожилой небоход с лихо закрученными седыми усами, а за ним второй — помоложе. Оба в рыжей кожаной форме пилотов и с ружьями.
— Ну что, парень? — спросил усач. — Готово дело?
— Готово, — сказал я, вешая на шею шнурок с губкой гармошкой. — А где те двое, с которыми я прилетел?
— Да на совет уже пошли, — махнул рукой усач. — Гонцов разослали, управитель нашенский вместе с интендантом сразу примчались.
Он хохотнул в усы, молодой потянул его назад и стал что-то шептать, поглядывая на меня, — должно быть, втолковывал веселому напарнику, что не следует так откровенничать с каким-то доставщиком.
Усатый послушал-послушал, снова хохотнул — да и стукнул молодого в плечо, причем, как мне показалось, довольно сильно. Тот отшатнулся, а усатый сказал:
— Ты не поучай старших, малец, мы и сами с усами, что да как. — Он повернулся ко мне. — Ну что, жрать небось теперь хочешь? Разин сказал, вы в пути долго были.
— Хочу, — ответил я, подходя к двери.
Они посторонились, пропуская меня. Усач выглядел расслабленным и всем довольным, а молодой потел и крепко держал ружье с коротким стволом. Видно было, что он готов в любой момент направить его на меня. Усач сказал:
— Давай за нами, там тебе уже положили.
Мы находились на нижнем этаже Управы — того здания из светлого камня с башенкой и шпилем, которое я видел из кабины авиетки. Новую одежду мне принесли уже здесь, а вот сапоги выдали раньше, после того, как я сказал, что босым больше и шага не сделаю (мои ботинки остались в рубке «Зеба», когда я надевал костюм). Сапоги притащили прямо в машину, которая доставила нас сюда. Меня посадили сзади между четырьмя хмурыми вооруженными парнями, а Эви и Разина устроили впереди. Офицер в синем френче всю дорогу негромко разговаривал с ними.
По каменному коридору мы прошли в пустой зал с рядом столов. На одном стояли две тарелки и кувшин со стаканом.
Суп, каша с мясом, хлеб, пиво… Я съел и выпил все, что было на столе, и только потом откинулся на стуле, тяжело отдуваясь. Оглянулся на раскрытую дверь — охранники оставались снаружи.
— Эй! — позвал я.
Они заглянули — усач добродушно ухмылялся, молодой хмурился.
— Курева не найдется?
— Бросил я, парень, — сообщил усач. — Бросил, племянница заставила… Вредно, говорит! Как же вредно, когда приятно, а? Ладно, принеси-ка, малец, трубку ему, у мужиков на входе есть, я знаю.
Молодой что-то возмущенно забубнил в ответ, и усач вытолкнул его в коридор. Донеслись удаляющиеся шаги. Я вылил в рот остатки пива из кувшина и взгромоздил ноги на стол. Снова раздались шаги, голоса… Усач подошел к столу, сунул мне в руки маленькую трубку, достал огниво и дал прикурить. Я затянулся так глубоко, что закружилась голова, и промямлил:
— Благодарю.
— Отдыхай, парень, — хмыкнул усач. — На совет тебя когда позовут, так не до отдыха станет.
Он снова вышел. Я прикрыл глаза, наслаждаясь покоем. Из-за дальней стены доносились приглушенные голоса, за дверью переминался с ноги на ногу молодой. Я неторопливо затягивался, размышляя, как оно все может обернуться дальше… Да мутант его знает как! Неясно, о чем там договорятся небоходы с Разиным и договорятся ли вообще. А мне надо, чтобы они ему помогли, чтобы здоровяк вернулся в свой Арзамас и отвалил мне денег на новый самоход.
При мысли о «Зебе» стало грустно. Я убрал ноги со стола, выбил остатки табака из трубки в пустую тарелку, и тут из коридора опять донеслись шаги. Незнакомый голос произнес: «Давайте его наверх, скоро позвать могут». Я поднялся, оставив трубку на столе, повернулся к двери.
— Ну, парень, на выход, — позвал усатый. — На третий этаж пошли, там у нас зал.
* * *
Сапоги были по размеру, но узкий носок немного давил на пальцы, это раздражало. Притопнув несколько раз по каменному полу, я взглянул в широкий витраж с прозрачным, как родниковая вода, стеклом и повернулся.
Багряный свет закатного солнца лился в коридор, по полу протянулись длинные тени. Передо мной была плотно закрытая дверь, которую охранялa все та же парочка с ружьями.
Теперь мы находились под крышей Управы, а за стеной решалась судьба Арзамаса.
Да и моя тоже, насколько я мог судить.
Бросив взгляд на караульных, я заложил руки за спину и медленно двинулся по коридору. Молодой переступил с ноги на ногу, следя за мной, а усатый позвал:
— Эй, парень!
Я обернулся. Он с прищуром смотрел на меня, постукивая прикладом ружья по колену.
— Далеко собрался?
Помедлив, я вернулся к ним.
— Осмотреться хотел.
Молодой все еще чувствовал себя не в своей тарелке, топтался на одном месте и смахивал рукавом испарину со лба, а усач выглядел спокойным и даже каким-то расслабленным.
— Ты стой лучше здесь, у окна, и не шастай никуда, — посоветовал он.
Пожав плечами, я вернулся к витражу и прижался лбом к стеклу.
После жалких поселков Пустоши, после ее лачуг, отстроенных на развалинах из обломков, город Гильдии впечатлял. Солнце скатилось за горизонт, теплый вечер близился к концу. Внизу стояли каменные и деревянные дома, между ними протянулись чистые, мощенные тесаным камнем улицы, по которым ходили люди. На площадь к зданию Управы иногда выезжали открытые машины — на таких обычно раскатывают по Пустоши богатые торговцы или старшины кланов. Никто никуда не спешил, никто никого не грабил и не убивал, внизу текла спокойная размеренная жизнь.
Хотелось спать. Я потер ладонями лицо, разглядывая непривычно близкий, круто загнутый горизонт. Низко над ним ползли облака. Хотя над Ульем их не было совсем — наверное, идущий от него поток теплого воздуха рассеивал тучи.
В небе появились две авиетки, промчались низко над крышами. Одна заложила крутой вираж и ушла за горизонт, то есть за обрыв висящей в воздухе, перевернутой вверх тормашками горы. Вторая опустилась на посадочную полосу и порулила к ангару.
Как все-таки держится в воздухе эта громада? О чем там толковала Эви?.. Гравитационная аномалия? Что еще за аномалия такая, откуда она взялась? И почему нигде больше в Пустоши нет ничего подобного? Или есть, просто я об этом не слышал? На краю Улья возле швартовочных мачт замерли дирижабли — будто огромные тупоносые рыбы, повисшие в тускнеющей небесной синеве. На хвосте одного вращался винт, из загнутой вниз трубы под днищем гондолы валил белый дым.
«Голос! — мысленно позвал я. — Голос, слышишь?»
Мигнул свет, в голове загудело, подкосились ноги. Я схватился за подоконник, боясь свалиться на пол, но все тут же опять стало как прежде — система не включилась.
— Э! — окликнул седоусый. — Что с тобой?
Скрипнула дверь. Я обернулся — из зала выглянул подтянутый молодой небоход с большим пистолетом в кобуре. Он сделал знак караульным и скрылся за дверью.
— Заходи, — велел седой, хмыкнув в усы. — Большие шишки будут с тобой разговоры разговаривать.
Молодой кинул на него неодобрительный взгляд и раскрыл дверь пошире. Я вошел в зал. Парень с пистолетом, присев на табурет возле двери, прикрыл ее за мной.
Высокий каменный потолок украшал барельеф — летящие большим кругом авиетки и дирижабль в центре.
Посреди зала стоял длинный стол, за ним сидели трое незнакомых людей. Нарядно одетый чернявый молодой мужчина с бородкой и длинными волосами явно нервничал, ерзал на стуле и крутил головой. Рядом с ним, откинувшись на спинку, сидел крепкий немолодой мужик с пышными седыми бакенбардами, похожий на зажиточного лавочника. Лицо обветренное, морщинистое, волосы кучерявые и тоже седые. Третий — высокий и тощий, с узким, каким-то сухим лицом, орлиным носом и холодными светлыми глазами. На рукаве его синего кителя были три серебристые полоски. Он крутил в руках незажженную трубку, при виде которой мне мучительно захотелось курить.
На другом конце стола одиноко сидел Егор Разин. Под стеной вытянулась в струну Эви — плечи расправлены, руки по швам. А за спиной Разина была неприметная дверь с глазком, и когда я переступил через порог, он потемнел — кто-то приник к нему с другой стороны.
Слева вместо стены было большое окно, сквозь него открывалась панорама вечернего города.
Четверо мужчин уставились на меня, а Эви почему-то потупила взгляд.
Я подошел к столу. За глазком в двери снова мелькнула тень. Кажется, никто, кроме меня, не заметил этого.
— Твое имя? — сухо произнес тощий с серебристыми полосками на рукаве.
Тон его мне совсем не понравился. Я взял приставленный к столу стул, крутанул на одной ножке и, усевшись верхом, спросил:
— А твое?
Тощий крепче сжал трубку и постучал ею о ладонь. Нарядно одетый мужчина беспокойно зашевелился, покосившись на Разина, а третий, с седыми бакенбардами, усмехнулся.
— Не дерзи им, доставщик, — спокойно сказал Разин. — Перед тобой совет Гильдии, а вопрос тебе задал техник-интендант Ягор. Это — Владис, управитель Улья, а это — командор Брага, командующий воздушным флотом.
Я пожал плечами и ответил Ягору:
— Меня зовут Альб, и я доставщик. Хотя теперь уже нет.
— Почему же? — улыбаясь, спросил командор Брага и указательными пальцами пригладил свои бакенбарды.
— Машина утонула, когда мы ехали к авиетке, — пояснил я.
— Не мог бы ты снять куртку?
— Зачем? — удивился я.
Он подался вперед, не прекращая добродушно улыбаться.
— Скажем, просто затем, что я тебя попросил.
Я скинул куртку, бросил на стол рядом с изящным графином и подносом со стаканами.
— А теперь встань со стула.
Отставив стул, я поднялся.
— И будь добр, закатай левый рукав.
Услышав это, я посмотрел на Эви — и сообразил наконец, почему у нее смущенный вид, понял, почему она так ни разу не взглянула на меня с того момента, как я вошел сюда.
— Ну ты и гнида, — сказал я.
Цыганка вспыхнула, но промолчала, лишь закусила губу.
А Брага кивнул кому-то за моей спиной:
— Давай, капитан.
Раздались быстрые шаги. Я и дернуться не успел, как в правое ухо ткнулся холодный ствол пистолета. Сильная рука обхватила за шею, голос сзади произнес:
— Двинешься — получишь пулю в башку.
Я замер. Покосился на Разина — тот напряженно наблюдал за происходящим. Похоже, он не совсем понимал, что происходит.
Эви шагнула ко мне, словно хотела помочь, но Ягор метнул в нее холодный взгляд, и она отшатнулась обратно к стене.
Управитель Владис снова заерзал, выбил пальцами дробь по столешнице, схватив кувшин, сделал несколько глотков из горлышка.
— Так я повторю свою пока еще просьбу, — продолжал командор Брага. — Покажи нам левую руку.
Чувствуя холод ствола, прижатого к ушной раковине, я медленно закатал рукав.
— Теперь подними ее, — приказал капитан сзади. — И потом не шевелись.
Когда я сделал это, захват на шее ослаб, но ствол никуда не делся. Капитан ощупал руку от локтя до запястья, похлопал по ней и присвистнул.
— Что там? — спросил Ягор, постукивая трубкой о ладонь.
— На руке утолщение, вроде труба на нее надета. А здесь… — Он снова ощупал мое запястье. — Как ствол у пистоля. Узкий, твердый.
— Потрясающе! — воскликнул Брага. — И ничего ведь не заметно, а?
Он повернулся к Эви.
— Говоришь, мутант просто исчез?
Она кивнула. Командор вопросительно посмотрел на интенданта Ягора.
— Оружие доминантов, — холодно заключил тот.
— А ведь мы никогда не видели их, — заметил Брага. — Доминанты… величайшая загадка нашего времени! Доставщик, как выглядел этот человек? Или, скажем, это существо в летательном аппарате?
Я опустил руку, и все вздрогнули, а Владис аж подскочил на стуле. Капитан снова обхватил меня за шею, ствол вжался в ухо.
— Не тряситесь, — сказал я. — Эта штука на моей руке все равно не работает.
— Почему же? — спросил Брага.
— Вырубилось, когда в Арзамасе рванул мой груз и я потерял сознание.
Разин на стуле изменил позу и положил на стол широкие ладони, внимательно слушая разговор, вгляд его быстро перемещался от одного небохода к другому.
А Эви наконец-то посмотрела на меня.
— Поэтому, — продолжал я, — не могу приказать ему отключиться от меня, чтобы снять. Ну и что вы от меня хотите?
Ягор переглянулся с Владисом, и тот впервые с момента моего появления в зале раскрыл рот:
— Будем исследовать!
— Не спешите, управитель, — сказал Брага. — Если…
— Как исследовать? — перебил я, и капитан сильнее сдавил мою шею. — Отрежете эту штуку вместе с рукой?
— Если понадобится, — равнодушно произнес интендант Ягор.
При этих словах Эви шевельнулась, напряженно посмотрела мне в глаза и едва заметно кивнула.
Разин хлопнул ладонью по столу.
— С оружием доминантов будем разбираться позже. Мы здесь по другому поводу.
— Да, Арзамас! — Командор Брага повернулся к нему. — Я пошлю два дирижабля и Красный рой. Авиетки долетят быстрее и смогут обстрелять противника, пока дирижабли с бомбами… — Он смолк и спросил, когда интендант снова постучал трубкой по ладони: — В чем дело, Ягор?
— Брага, ты так говоришь, будто флот Гильдии принадлежит лично тебе.
Под бакенбардами на широких скулах командора загуляли желваки. Он сел прямо, расправив плечи.
— Дело не в этом. Меха-Корп — наш давний союзник.
— Но мы не видим никаких причин вступать в войну с Замком Омега. А отправка к Арзамасу флота Гильдии будет означать именно это.
— «Мы»? — повторил Брага, подняв седую бровь.
Интендант кивнул на притихшего Владиса, и тот заерзал на стуле.
— Мы с городским управителем.
Командор, поставив локти на стол, сплел пальцы в замок и некоторое время сидел, неподвижно глядя перед собой. Потом сказал:
— Ясно, вы сговорились еще до заседания совета.
— Это не так! — воскликнул Владис обиженно. — Что за слово — сговорились? Да, мы с интендантом посовещались, прежде чем…
— Не смеши меня, Владис. Ты и Ягор — совещались? Это выглядело так: он сказал, что надо делать, а ты вытянулся по стойке смирно и откозырял? Ладно, мне все ясно. Но это ничего не меняет. Я лично возглавлю…
— Ничего ты не возглавишь, — перебил интендант, сунул трубку в рот и сильно дунул в нее.
Оказалось, что это свисток — трубка издала тонкий переливчатый звук. Неприметная дверь за спиной Разина распахнулась, и в зал ворвались с десяток вооруженных людей в синей форме.
Хватка у меня на шее ослабла, капитан опустил пистолет. И тогда я решился — двинул его локтем под дых.
Услышав топот ног, Разин вскочил, швырнул в небоходов стул, сбив одного с ног, и выдернул из чехла обрез.
Но не успел поднять его — пять или шесть стволов уставились на него. Еще два смотрели на командора Брагу, который так и остался сидеть на месте, уперев локти в столешницу и сцепив пальцы. Остальные повернулись к нам с упавшим капитаном, пистолет которого отлетел к стене.
Скрипнула дверь, и в зал влетели двое караульных. Молодой растерянно водил ружьем из стороны в сторону, а седоусый, быстро оценив обстановку, попятился обратно в проем, взяв на прицел Ягора.
Эви подскочила к столу, пытаясь заслонить интенданта, и крикнула:
— Нет, Карабан, опустите ружье!
Седоусый, продолжая пятиться, спросил у Браги:
— Командор, что происходит?
Самообладания тому было не занимать — спокойно улыбнувшись, Брага сказал:
— Все в порядке, Карабан. Опусти ствол. Так что же, Ягор, это переворот?
Интендант решительно встал, оттолкнув Эви, спрятал трубку в карман и одернул синий китель.
— Не бросайся такими громкими словами, командор. Никакого переворота, мы просто отправляем тебя под домашний арест, пока все не успокоится. А вот с этими двумя разговор будет серьезный.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |