– Вспомни сердцем. Вернись назад, вернись назад и назад. В небесах этого мира должны парить драконы. Когда драконы исчезают, люди скучают по ним. Конечно, кто-то даже не вспоминает о них. Но 41 страница

– Чтобы заставить остальных людей Уита плясать под свою дудку.

– Но что нужно Полукровкам?

– Они хотят власти. А для этого им требуются деньги и люди, готовые выполнять их приказы.

– Все равно я не понимаю, что им нужно.

Я вздохнул.

– Они мечтают о том же, что и другие люди Уита. Хотят спокойно пользоваться своей магией, не опасаясь петли и огня. Они рассчитывают, что их примут и им больше не придется жить, постоянно скрывая свои таланты. Представь себе, что тебя могут убить только за то, что ты умеешь делать амулеты. Ты бы захотела изменить такое положение?

– Но мои амулеты никому не причиняют вреда.

Я внимательно посмотрел ей в лицо.

– Люди Уита тоже.

– Нет, некоторые вредят, – тут же возразила Джинна. – О, не все, конечно. Но когда я была совсем маленькой, моя мать держала двух коз, которые давали молоко. Обе умерли в один и тот же день. А за неделю до этого она отказалась продать одну из них женщине, владеющей Уитом. Как видишь, люди Уита ничем не отличаются от других. Некоторые из них мстительны и жестоки, и они используют свою магию во вред другим.

– Магия Уита работает иначе, Джинна. С тем же успехом я могу сказать, что колдунья вроде тебя может посмотреть на мою ладонь и сделать так, чтобы на ней появилась линия, означающая скорую смерть. Или обвинить тебя в том, что ты взглянула на ладонь моего сына и сказала, что у него короткая линия жизни, и он вскоре умер. Ты виновна в его смерти? Ведь ты лишь сказала, что увидела.

– Ну конечно, нет. Но это – не то же самое, что убить чужих коз.

– Именно об этом я тебе и толкую. Я не могу убить кого-то при помощи Уита.

Джинна склонила голову и посмотрела на меня.

– О, перестань, Том. Твой огромный серый волк убил бы свиней того типа, если бы ты его попросил, не так ли?

Я долго сидел и молчал. Потом мне пришлось ответить.

– Да, наверное, он бы убил. Если бы я был таким человеком, то мог бы использовать своего волка и Уит таким образом. Но я не такой.

Она молчала еще дольше, чем я. Наконец, очень неохотно проговорила:

– Том, ты убил трех человек. И лошадь. Разве это не сидящий в тебе волк? Разве не Уит сделал тебя таким?

Я встал.

– Прощай, Джинна, – сказал я. – Спасибо за доброту. – И я направился к двери.

– Только не уходи так, – взмолилась она.

Я остановился, чувствуя, что на моем лице появилась гримаса.

– Я не знаю другого способа уходить. Зачем ты открыла мне дверь своего дома? – с горечью спросил я. – Почему пыталась навестить, когда я лежал без сознания? С твоей стороны было бы благороднее прямо сказать, что ты обо мне думаешь.

– Я хотела дать тебе шанс, – подавленно ответила она. – Я хотела… я надеялась, что были другие причины, кроме твоего Уита.

Положив руку на засов, я колебался. Мне не хотелось лгать, но я не мог промолчать.

– Конечно, были. Кошелек лорда Голдена. – Я не стал смотреть ей в лицо, чтобы проверить, поверила ли она мне.

Она и так знала слишком много такого, что могло угрожать ее жизни.

Я аккуратно закрыл за собой дверь. На солнце набежали тучи, и тени легли на сразу посеревший снег. Все моментально изменилось – так часто бывает в самом начале весны. Феннел умудрился выскользнуть вслед за мной наружу.

– Тебе лучше вернуться, – сказал я ему. – Здесь становится холодно.

Холод это не так уж плохо. Холод может убить тебя, только если ты стоишь на месте. Нужно двигаться.

Хороший совет, кот. Спасибо. Прощай, Феннел.

Я вскочил в седло Вороной и развернулся в сторону замка.

– Поехали домой, – сказал я лошади.

Она охотно побежала обратно в стойло, к своей кормушке. Я позволил ей самой выбирать темп и погрузился в размышления о собственной жизни. Вчера я чувствовал обожание Дьютифула. Сегодня – страх и отвращение Джинны. Более того, сегодня я понял, как глубоки предрассудки Джинны относительно людей Уита. Мне казалось, что она принимала меня таким, какой я есть. Однако я ошибался. Она считала меня исключением, но, когда я убил трех человек, ее страхи выбрались наружу. Людям Уита нельзя верить; они используют свою магию во зло. Я вдруг осознал всю глубину ее предубеждений, и меня охватило отчаяние. Но за этим стояло другое. Я получил очередное напоминание о том, что не могу служить Видящим и иметь собственную жизнь.

Не надо возвращаться к прежним мыслям, Приносящий Перемены. Разве могут мгновения твоей жизни принадлежать кому-то, кроме тебя? Вы, Видящие, единая кровь и стая. Посмотри на целое. Здесь нет связывания или разделения. Стая принадлежит тебе. Жизнь волка принадлежит стае.

Ночной Волк, выдохнул я.

Однако я понимал, что его со мной нет. Черный Рольф оказался прав: иногда мой мертвый волк возвращался ко мне, как нечто большее, чем память, но меньшее, чем его истинная живая часть, оставшаяся во мне. Та частица моей души, которую я отдал волку, продолжала жить. Я расправил плечи и крепче сжал поводья. Моя Вороная фыркнула, но не стала возмущаться. Мне показалось, что для нас обоих будет лучше побыстрее вернуться в замок, и слегка пришпорил лошадь. Мы поскакали по заснеженной дороге к замку.

Я сам завел Вороную в конюшню и позаботился о ней. Мне потребовалось на это в два раза больше времени, чем обычно, и стало стыдно: я так давно не ухаживал за своей лошадью, что она отнеслась к моей заботе без малейшего энтузиазма. Потом я заставил себя пойти во двор и заняться фехтованием. Меч мне пришлось одолжить. В город я ездил, вооруженный лишь кинжалом. Глупо, конечно, но у меня не было выбора. Когда я зашел в свою комнату, чтобы взять свой уродливый меч, его там не оказалось – наверное, его забрал кто-то из городских стражников, когда меня арестовали. Блестящий клинок, который подарил мне Шут, по-прежнему висел на стене. Однако я не сумел себя заставить пристегнуть его к поясу. Меч был символом уважения, которого он больше ко мне не питал. И я решил, что не стану его носить в тех случаях, когда не исполняю роль телохранителя лорда Голдена. Впрочем, для упражнений лучше всего использовать деревянный меч. Я отправился на поиски партнера.

Вима я не нашел, но Деллери оказалась на месте. Очень скоро она прикончила меня столько раз, что я потерял счет, хотя она не слишком усердствовала. Я лишь держал меч перед собой, на нанесение ударов сил уже не оставалось. Наконец, она остановилась и сказала:

– Все, больше не могу. У меня такое впечатление, что я сражаюсь с человеком на деревянных ногах. Всякий раз, когда я наношу удар, мне кажется, что мой клинок ударяет по твоим костям.

– У меня такое же впечатление, – заверил я Деллери.

Я сумел улыбнуться и поблагодарить ее и побрел в парную. Впрочем, лучше мне было этого не делать – стражники провожали меня взглядами, в которых читалась неприкрытая жалость. Из бани я направился на кухню. Мейзи, одна из младших поварих, заявила, что рада меня видеть. Она отрезала мне здоровенный кусок мяса, которое жарилось на вертеле. Не сомневаюсь, что она сделала это из сострадания. Она положила его на ломоть хлеба и сказала, что меня разыскивал мальчик-паж лорда Голдена. Я поблагодарил ее, но не стал спешить на зов моего господина.

Вместо этого я вышел во двор и, прислонившись спиной к стене и с аппетитом поглощая мясо, стал наблюдать за обитателями замка. И вдруг подумал о множестве вещей, которых не делал после возвращения в дом своего детства. Ни разу не побывал в Саду Королевы, расположенном в башне, не гулял в Женском саду. Мне захотелось проскакать на Вороной по лесистым холмам за Баккипом. Посидеть вечером в Большом зале, посмотреть на работу мастеров, занимавшихся луками и стрелами, поболтать об охоте. Вновь стать частью обычной жизни, а не тенью.

Мои волосы были еще влажными после бани, а тощее тело не могло долго сохранять тепло в морозный зимний день. Я вздохнул, вернулся в замок и поднялся по лестнице, с тоской представляя себе предстоящую встречу с лордом Голденом. Вот уже несколько дней, как он полностью перестал интересоваться моей персоной. Он великодушно отказался от моих услуг, и это донимало меня больше, чем угрюмое молчание. Создавалось впечатление, что ему совершенно наплевать на пропасть, которая возникла между нами. Как если бы мы всегда были лордом Голденом и Томом Баджерлоком.

Пламя гнева вспыхнуло в моей душе и тут же погасло. У меня нет сил, чтобы его поддерживать, вдруг понял я. А затем, с самообладанием, о существовании которого я даже не подозревал, я принял ситуацию такой, какая она есть. Все изменилось. У меня новые роли – не только с принцем Дьютифулом, Джинной и лордом Голденом. Даже Чейд теперь относится ко мне иначе. Я не в силах заставить лорда Голдена вновь стать Шутом. Быть может, он и сам уже не сможет вернуться в прошлое, даже если и захочет. Да и так ли это теперь важно? Во мне не меньше от Тома Баджерлока, чем от Фитца Чивэла. Пришло время взглянуть правде в глаза.

Я не нашел лорда Голдена в его покоях. Вернувшись в свою комнату, я надел свежую рубашку и снял амулет, подаренный Джинной. Когда кошка Дьютифула атаковала меня, ее зубы оставили следы на двух бусинах. Раньше я их не замечал. Некоторое время я разглядывал ожерелье и вдруг понял, что все еще испытываю благодарность к Джинне за подарок. Она преподнесла мне амулет, потому что я ей нравился, вопреки моему Уиту. Эта мысль будет всегда отравлять мне воспоминания о Джинне. Я бросил ожерелье в угол шкафа.

Выходя из спальни, я столкнулся с лордом Голденом, который вернулся в свои апартаменты. После нашего разговора о перьях мы ни разу не виделись. Теперь он оглядел меня с ног до головы так, словно встретился со мной впервые.

– Рад, что ты чувствуешь себя лучше, Том Баджерлок. Однако тебе нужно еще немного отдохнуть, прежде чем приступать к выполнению своих обязанностей. Постарайся побольше спать, гулять и отдыхать. – Он говорил с каким-то странным придыханием, словно пробежал немалое расстояние.

Я поклонился, как положено слуге.

– Благодарю за заботу, милорд. Постараюсь должным образом использовать дарованное вами время. Сегодня я уже немного занимался фехтованием. Как вы верно заметили, пройдет еще несколько дней, прежде чем я смогу вновь исполнять свои обязанности телохранителя. – После небольшой паузы я добавил: – На кухне мне сказали, что вы послали мальчика, с приказом меня разыскать.

– Мальчика? О да, конечно. На самом деле я послал мальчика по просьбе лорда Чейда. И, честно говоря, успел об этом забыть. Лорд Чейд искал тебя, а когда оказалось, что тебя нет спальне, я отправил за тобой пажа. Кажется, он хотел с тобой поговорить. Я не… откровенно говоря, мы беседовали о… – Лорд Голден замолчал. Наступила тишина. А потом он сказал другим голосом, почти как Шут: – Чейд пришел поговорить со мной относительно одного вопроса, который он просил тебя обсудить с… Я хочу кое-что тебе показать. У тебя есть время?

– Я нахожусь у вас на службе, милорд, – напомнил я.

Мне показалось, что он ответит на мой выпад, но лорд Голден рассеянно скользнул по мне взглядом и сказал:

– Да, конечно. Тогда подожди немного. – Джамелийский акцент исчез.

Он направился в свою спальню и закрыл за собой дверь.

Мне оставалось только ждать. Подойдя к камину, я подбросил в огонь пару поленьев. Лорд Голден не появлялся, я уселся в кресло, заметил, что у меня отросли ногти, и принялся подрезать их ножом. Прошло еще некоторое время. Наконец, я встал, недовольно вздохнул, подошел к двери спальни и постучал. Возможно, я неправильно его понял?

– Лорд Голден, вы хотите, чтобы я продолжал ждать?

– Да. Нет. – Затем он неуверенно произнес: – Пожалуйста, зайди сюда. Но сначала убедись, что дверь в коридор заперта.

Дверь была заперта, однако я еще раз все проверил, после чего вошел в спальню. В комнате царил полумрак, он закрыл ставни. Несколько свечей озаряли лорда Голдена, который стоял спиной ко мне. На плечи он накинул простыню. Он оглянулся через плечо, и в его золотых глазах появилось выражение, которого мне еще никогда не доводилось видеть. Я успел сделать три шага, когда он негромко попросил:

– Остановись, пожалуйста.

Он приподнял волосы, открыв затылок. Простыня соскользнула вниз, обнажив спину, но свободной рукой он продолжал прижимать ее к груди. Я ахнул и неожиданно для себя сделал шаг вперед. Он вздрогнул, но остался стоять на месте. Едва слышным, дрожащим голосом он спросил:

– У нарчески такие же татуировки?

– Могу я подойти поближе? – с трудом выдавил из себя я.

Впрочем, в этом не было необходимости. Я сразу понял, что татуировки, если и не идентичны, то очень похожи. Лорд Голден судорожно кивнул, и я еще на шаг к нему приблизился. Он больше не смотрел в мою сторону. В спальне было тепло, но он дрожал. Экзотический рисунок начинался у основания шеи и полностью покрывал спину, исчезая за поясом штанов. Гладкую золотистую кожу украшали два сплетающихся змея и летящий дракон. Сияющие цвета с металлическим оттенком создавали впечатление, будто сама кожа пронизана золотом и серебром. Каждый коготь, чешуйка, зуб и сверкающий глаз поражали своей безупречностью.

– Очень похоже, – наконец заговорил я. – Вот только у тебя они плоские. А у нарчески один, самый крупный змей выделяется – такое впечатление, что он горит огнем. И мне показалось, что она испытывает сильную боль.

Лорд Голден судорожно втянул в себя воздух и, стуча зубами, с горечью проговорил:

– Ладно. Только я решил, что ее жестокость достигла своего предела, как она пошла еще дальше. Бедное, бедное дитя.

– А твоя татуировка причиняет тебе боль? – осторожно спросил я.

Он покачал головой, все еще не глядя на меня. Часть волос выскользнула из руки и рассыпалась по плечам.

– Нет. Во всяком случае, не сейчас. Но нанесение татуировки было необычайно болезненным. И потребовало много времени. Они заставляли меня находиться в неподвижности долгие, долгие часы. Впрочем, они постоянно просили прощения и пытались меня утешить. Но мне становилось только хуже, ведь эти люди относились ко мне с уважением и любовью. Однако они выполнили все ее инструкции самым тщательным образом. Так нельзя поступать с ребенком. Держать его, чтобы он не мог пошевелиться, и причинять нестерпимую боль. Ни с каким ребенком. – Он начал раскачиваться, его плечи опустились, голос стал отстраненным.

– Они? – очень тихо спросил я.

Его голос стал напряженным, лишившись всех оттенков, и Шут задрожал еще сильнее.

– Место, в котором я находился, напоминало школу. Учителя и все такое. Я рассказывал тебе раньше, помнишь? Мне удалось сбежать. Мои родители отправили меня в это средоточие гордости и печали, поскольку я был Белым. Мне пришлось проделать дальний путь. Они знали, что мы можем больше никогда не увидеть друг друга, но иного выхода не существовало. Моя судьба была предопределена. Однако учителя настаивали, что Белый Пророк уже есть. Она начала заниматься с ними, а потом ее послали на дальний север. – Он неожиданно повернулся и посмотрел мне в глаза. – Ты догадался, о ком я говорю?

Я мрачно кивнул. Мне стало холодно.

– Бледная Женщина. Советница Кебала Робреда во время войны красных кораблей.

Он ответил мне столь же мрачным кивком. И вновь отвернулся, устремив взгляд в темный угол спальни.

– И хотя не вызывало сомнений, что я Белый, мне не суждено стать Белым Пророком, утверждали они. Значит, я отклонение от нормы. Существо, рожденное не в том времени и не в том месте. Они завороженно наблюдали за мной, ловили каждое слово, записывали сны. Они высоко ценили меня и очень хорошо обращались. Они внимательно слушали все, что я говорил, но не более того. А потом она узнала обо мне и велела оставить там. И они повиновались. Позднее она приказала отметить меня татуировкой – и вновь они ее послушались.

– Почему?

– Я не знаю. Возможно, дело в том, что нам обоим снились сны о морских змеях и драконах. Или так положено поступать с лишним Белым Пророком – чтобы он перестал быть белым. – Его голос вновь стал напряженным. – Мне стыдно, что меня отметили таким образом по ее желанию. А теперь – еще того хуже – я узнал, что и нарческа украшена татуировкой Бледной Женщины. Словно она заклеймила нас, как свои инструменты, своих рабов… – Он замолчал.

– Но почему они повинуются ей? Как можно делать такие вещи с людьми?

Он с горечью рассмеялся.

– Она Белый Пророк, который должен направить мир на лучший путь. У нее было видение. Ее волю нельзя ставить под сомнение. А ее приказы не обсуждаются – в противном случае отступников ждет суровое наказание. Спроси у Кебала Робреда. Ты просто делаешь то, что говорит Бледная Женщина, и все. – Его била мелкая дрожь.

– Ты замерз. – Я бы накинул одеяло ему на плечи, но для этого мне пришлось бы подойти на шаг ближе. Не думаю, что он бы позволил.

– Нет. – Его улыбка получилась болезненной. – Я боюсь. Я охвачен ужасом. Пожалуйста. Пожалуйста, выйди за дверь, я оденусь.

Я быстро вышел и плотно закрыл за собой дверь спальни. Мне оставалось только ждать. Шуту потребовалось довольно много времени, чтобы надеть рубашку.

Когда он вышел в гостиную, его волосы были безукоризненно уложены, да и одежда сидела безупречно. Однако он все еще избегал смотреть мне в глаза.

– Возле огня стоит бренди, – сказал я.

Шут быстрыми нервными шагами пересек комнату, взял стакан, но не стал пить сразу. Скрестив руки на груди, он стоял возле огня, сжимая стакан с бренди, и смотрел в пол.

Я принес его толстый шерстяной плащ и набросил на плечи. Потом пододвинул кресло поближе к огню и усадил его.

– Выпей бренди, – сказал я. Мой голос прозвучал жестко. – Я заварю чай.

– Спасибо, – прошептал он.

Я с ужасом увидел, как по его щекам текут слезы, оставляя дорожки на тщательно нанесенных румянах, а потом капают на светлую рубашку.

Я разлил воду и обжегся, когда вешал котелок на крюк над огнем. Справившись с этой нелегкой задачей, я подтащил к камину свое кресло.

– Почему ты так напуган? – спросил я. – Что все это означает?

Он всхлипнул – совсем неподходящий звук для благородного лорда Голдена, – потом краем плаща вытер глаза. В результате джамелийская косметика размазалась, обнажив кожу.

– Совмещение, – хрипло ответил он. – Все сходится. И я оказался на правильной дороге, хотя боялся, что заблудился. Теперь все подтверждается. Слияние и противоборство. Время выбрано верно.

– Но мне казалось, что именно к этому ты и стремился. Я думал, что такова задача Белого Пророка.

– О да. Ты прав. – На него вдруг снизошло неестественное спокойствие, он поднял взгляд и посмотрел мне в глаза. И я увидел в них глубокую печаль. – Белый Пророк находит своего Изменяющего. Того, кто способен повернуть мир. И безжалостно его использует, чтобы направить время на нужный путь. И вновь наши с ней дороги сходятся. И наши воли соприкоснутся, чтобы выяснить, кто победит.

Его голос звучал глухо.

– И вновь смерть попытается добраться до тебя. – Слезы перестали катиться по его щекам, но лицо оставалось мокрым. Он снова взял край плаща и попытался вытереть лицо. – Если я проиграю, мы оба погибнем. – Он бросил на меня быстрый взгляд. – В прошлый раз смерть подошла совсем близко. Я дважды ощутил, как ты умираешь. Но я держал тебя и не позволил уйти с миром. Потому что ты мой Изменяющий, и я смогу одержать победу, только если удержу тебя в нашем мире. Живым, любой ценой. Друг тебя бы отпустил. Я слышал зов волков и знал, что ты хочешь уйти к ним. Но я не позволил. И притащил обратно. Потому что я должен тебя использовать.

Я попытался говорить спокойно.

– Вот этого я никогда не понимал.

Он печально посмотрел на меня.

– Ты понимаешь. Только отказываешься взглянуть правде в глаза. – Потом он все объяснил просто и спокойно. – В том мире, который я пытаюсь создать, ты жив. Я Белый Пророк, а ты мой Изменяющий. Линия Видящих сохраняет наследника и трон. Это один из многих фактов, но он является ключевым. В мире, к которому стремится Бледная Женщина, ты не существуешь. Ты умер. У Видящих не остается наследника. И нет отступника Белого.

Он закрыл лицо руками и продолжал говорить сквозь пальцы.

– Она планирует твою смерть, Фитц. Она очень тонко манипулирует людьми. Бледная Женщина старше меня, она действует более изощренно. Она ведет ужасную игру. Хения служит Бледной Женщине – тут не может быть никаких сомнений. Я не понимаю ее замысла, не представляю, почему она предложила нарческу в жены Дьютифулу. Но я уверен, что Бледная Женщина стоит за плечом Эллианы. Она послала тебе смерть, а я попытался оттолкнуть тебя с ее пути. До сих пор нам удавалось предотвращать все ее замыслы. Но тебя спасала удача, а не мой ум. Твоя удача и… осмелюсь ли я произнести вслух? Твоя магия. Вместе.

– И все же шансов на твое спасение все меньше и меньше. И чем глубже нас затягивает в игру, тем выше вероятность поражения. В прошлый раз… прошлый раз обошелся нам слишком дорого. Я больше не хочу быть Белым Пророком. И не хочу, чтобы ты оставался моим Изменяющим. – Его голос превратился в хриплый шепот. – Но мы не можем остановиться. Только твоя смерть положит конец игре. – Он принялся отчаянно озираться, и я пододвинул к нему бутылку бренди.

Он вытащил пробку и сделал несколько глотков прямо из горлышка. Когда он поставил бутылку, я тут же ее взял.

– Но так делу не поможешь, – резко сказал я. Он криво улыбнулся.

– Я не могу перенести еще одну твою смерть. Не могу.

– Ты не можешь?

Он отчаянно хихикнул.

– Теперь ты понимаешь. Мы в ловушке. Я заманил тебя в ловушку, мой друг. Мой любимый.

Я попытался осмыслить его слова.

– Если мы проиграем, я умру, – сказал я.

Он кивнул.

– Если ты умрешь, мы проиграем. Это одно и то же.

– А что произойдет, если я останусь в живых?

– Тогда мы победим. Впрочем, шансов почти не осталось, а наше положение постоянно ухудшается. Почти наверняка мы проиграем. Ты умрешь. И на мир постепенно опустится мрак. И мерзость. И отчаяние.

– Не слишком ли ты оптимистичен? – Теперь я приложился к бутылке, а потом вернул ее Шуту. – А что случится, если я не умру? Если мы победим? Что тогда?

Он неохотно оторвался от горлышка бутылки.

– Что тогда? – Он блаженно улыбнулся. – Тогда мир будет продолжаться, друг мой. Дети будут бегать по грязным улицам. Собаки – лаять на проезжающие мимо повозки. Друзья – сидеть рядом и пить бренди.

– Но это не слишком отличается от того, что происходит с нами сейчас, – кисло заметил я. – Мы пройдем через суровые испытания, и ничего не изменится.

– Да, – согласился он с прежней блаженной улыбкой. – Ничего нового по сравнению с тем замечательным, удивительным миром, в котором мы живем сейчас. Юноши будут продолжать влюбляться в девушек, которые им совсем не подходят. На снежных равнинах будут по-прежнему охотиться волки. И время. Оно не остановится для всех нас. И конечно, драконы. Скользящие по небу драконы, подобные прекрасным кораблям, украшенным самоцветами.

– Драконы. Это что-то новенькое.

– В самом деле? – Он перешел на шепот. – Неужели? По-моему, нет. Вспомни сердцем. Вернись назад, вернись назад и назад. В небесах этого мира должны парить драконы. Когда драконы исчезают, люди скучают по ним. Конечно, кто-то даже не вспоминает о них. Но некоторые дети с самых ранних лет смотрят в голубое летнее небо и ждут тех, кто никогда не приходит. Потому что они знают. В небесах должно быть чудо, но оно потускнело и исчезло. А мы с тобой должны его вернуть.

Я потер ладонью лоб.

– Мне казалось, мы должны спасти мир. Какое отношение это имеет к драконам?

– Все связано. Когда ты спасаешь его часть, ты спасаешь и весь мир. На самом деле только так и можно чего-то добиться.

Я ненавидел его загадки. Ненавидел истово, всем сердцем.

– Я не понимаю, чего ты от меня хочешь.

Он молчал. Когда я повернулся, чтобы на него посмотреть, я обнаружил, что Шут спокойно за мной наблюдает.

– Я ничем не рискую, ответив на твой вопрос. Ты мне все равно не поверишь. – Он сделал долгий вдох. Бутылка с бренди отдыхала на его руке, словно любимый ребенок. – Мы должны отправиться в путешествие вместе с принцем. В Аследжал. Чтобы найти Айсфира. Потом мы должны помешать принцу его убить. Нам необходимо освободить черного дракона из ледяных оков, чтобы он взлетел и стал консортом Тинтальи. Тогда они смогут иметь потомство, и драконы вернутся в мир.

– Но… я не могу это сделать! Дьютифул должен отсечь голову дракону и принести ее к очагу дома матери Эллианы. В противном случае нарческа не станет его женой. И все переговоры, все наши надежды будут перечеркнуты.

Он посмотрел на меня, и я увидел, что он понимает, какие противоречивые чувства меня раздирают.

– Фитц, – спокойно заговорил он, – выброси эти мысли из головы. Нас ждет слияние и противоборство. Однако нам не следует торопиться. Когда придет время, я обещаю, что решение будешь принимать ты один. Сохранишь ли ты верность Видящим или спасешь ради меня мир? – Он помолчал. – Я скажу тебе еще кое-что. Мне не следовало бы, но я скажу. Чтобы – когда придет время – ты не думал, что ты во всем виноват. Много лет назад, сам не понимая, что говорю, я предвидел это будущее. Я не знал, как понимать видение, пока история с татуировками все не прояснила. Мне приснилось это в давнем детском кошмаре. Скоро мне предстоит его пережить. Поэтому, когда все произойдет, ты должен обещать не мучить себя понапрасну.

Он вновь дрожал всем телом, зубы выстукивали дробь, и я с трудом разбирал его слова.

– О чем ты? – с тоской спросил я.

– Там, на Аследжале, – улыбка ужаса затрепетала в уголках его губ, – придет мой черед умереть.

СВЯЗИ

Легенду о Белом Пророке и его Изменяющем можно назвать религией дальнего юга, лишь отголоски которой достигли берегов Джамелии. Как и многие философские течения юга, легенда полна загадок, предрассудков и противоречий, поэтому ни один мыслящий человек не способен поверить в подобные глупости. В основе ереси о Белом Пророке лежит идея, состоящая в том, что в «каждом веке» (впрочем, нигде в легенде четко не обозначена его протяженность) рождается Белый Пророк. Белый Пророк должен направить мир на правильный путь. Он или она (дуализм пола заимствован из истинной религии Са) делает это при помощи своего Изменяющего. Изменяющего выбирает Белый Пророк, поскольку он находится на перекрестке выбора. Меняя события жизни Изменяющего, Белый Пророк помогает миру двинуться по иному, лучшему пути развития.

Любому разумному человеку очевидно, что нет ни малейшей возможности сравнить то, что реально произошло, с тем, что могло бы случиться, а посему Белый Пророк всегда может утверждать, что ему удалось улучшить мир. Ни один из приверженцев этой ереси не способен объяснить, почему мир движется по кругу, постоянно себя повторяя. Внимательное изучение известной нам истории показывает, что это совсем не так, однако сторонники ложной веры не отступаются от нее.

Делнар, старый и мудрый жрец Са, написал в своих «Мнениях», что следует посочувствовать не только последователям этой ереси, но и самим Белым Пророкам. Он убедительно доказал, что склонные к самообману фанатики страдают от редкой болезни, которая лишает их плоть всех красок, навевая одновременно ложные пророческие сны, якобы посланные богами.

Вифлем, жрец Са, монастырь Джорепин, «Культы и ереси южных земель»

ЧЕЙД! Ты мне нужен, это срочно! Приходи скорее в свои старые покои. ЧЕЙД! Пожалуйста, услышь меня, пожалуйста, приходи!

С трудом поднимаясь вверх по лестнице, ведущей в старые покои Чейда, я отчаянно пытался призвать старого убийцу. Уже не припомню, какую причину я придумал, чтобы объяснить свой уход. Я покинул Шута, который больше не был Шутом, оставив сидеть у камина с бутылкой бренди в руке. Теперь, когда мое сердце мучительно колотилось, я проклинал свое непослушное тело, заставляя ноги нести меня вверх по ступенькам. Не знаю, слышал меня Чейд или нет. Тогда я выругал себя последними словами и обратился к Дьютифулу и Олуху.

Мне необходимо немедленно поговорить с Чейдом. Срочно! Найдите его и отправьте в кабинет.

Зачем? — тут же поинтересовался Дьютифул.

Просто сделай, о чем я прошу!

Когда я, задыхаясь, наконец ввалился в кабинет, там уже сидел Чейд, который нетерпеливо постукивал пальцами по каминной полке и бросил на меня сумрачный взгляд.

– Что тебя задержало? Я слышал, что ты вернулся в замок, и знал, что лорд Голден передаст тебе мою просьбу. Я не могу целый день тебя ждать, мальчик. Нам предстоят важные дела, которые требуют твоего присутствия.

– Нет! – выдохнул я. – Сначала выслушай меня!

– Присядь, – проворчал Чейд. – Отдышись, я принесу тебе воды.

Я с трудом добрался до стоящего возле камина кресла и рухнул в него. Мое тело не выдерживало сегодняшних нагрузок. Поездка на лошади и фехтование отняли все силы, и теперь меня отчаянно трясло, совсем как Шута.

Я залпом выпил принесенную Чейдом воду. И прежде чем он заговорил, рассказал ему все, что поведал мне Шут. Я закончил, но так и не сумел отдышаться. Пока Чейд размышлял над моим рассказом, я пришел в себя.

– Татуировки, – с отвращением пробормотал он. – Бледная Женщина. – Чейд вздохнул. – Я ему не верю. Но и поставить его слова под сомнение не осмеливаюсь. – Он нахмурился, пытаясь сделать выводы. – Ты видел отчет моего шпиона? Он не нашел никаких следов дракона в Аследжале.

– Не думаю, что он очень уж старался.

– Вполне возможно, наемникам нельзя доверять до конца. Вместе с деньгами кончается их верность.

– Чейд, что мы будем делать?

Дата добавления: 2015-08-29