У нее было ощущение, что Маркус все понимает, и она ждала, что он скажет.
— Ты его боготворишь.
При этих словах она улыбнулась.
— Ну, ты преувеличиваешь. Ты же знаешь, в Бога я не верю. С ним было все так просто, так ясно. Мы могли говорить с ним об устройстве мира и видеть все сразу с двух сторон. Мы оба давали что-то друг другу, и оба стали умнее и лучше.
— Никогда не слышал от тебя подобных философских речей. Он знает, что ты так сильно изменилась?
Элен покачала головой.
— Нет. Это меня больше всего и беспокоит. Но я и сама поняла это совсем недавно. Я просто не переставала себя спрашивать, почему не могу без него дышать. Вот это и есть ответ.
Маркус понимающе кивнул.
— Что бы ты сказала ему, если бы он стоял здесь? Элен задумалась.
— М-м-м… Не знаю. Если представить себе… Наверное, я бы не смогла сказать ни единого слова. Очень боялась бы сделать ему такой большой комплимент.
— Давай представим, что у тебя есть только этот шанс и все. Тогда ты точно взяла бы себя в руки. — Его глаза блеснули. — Представь, что я — это он!
Элен недоверчиво на него взглянула.
— Ладно, ладно. Может, я задую свечи, чтобы ты могла лучше его представить?
— Не надо. — Элен усмехнулась. — Все-таки вы оба блондины.
— Ну хорошо, если ты так хочешь. Просто расскажи мне.
— Ты слишком любопытный.
— Да, это есть. Но я хочу тебе помочь. Тебе нужно с кем-то об этом поговорить. Думаю, мне не нужно напоминать, что это останется между нами.
— Хорошо. Только, чур, не смеяться!
Он поднял правую руку.
— Слово шута! Я буду нем как рыба. Ты знаешь, как мне это будет трудно.
Элен размышляла, что она хотела бы сказать Торальфу. Вот так сразу? Она посмотрела на Маркуса. Нет, это слишком личное. Она покачала головой и заглянула в его добрые глаза. Он спросил:
— Что такое? Почему ты молчишь?
— Я не могу. Не могу думать о нем и видеть перед собой тебя. Мне становится смешно.
Маркус всплеснул руками.
— Спасибо вам, миссис Сальм! — Он передразнил ее: — Когда вижу тебя, мне становится смешно.
Элен попыталась сказать, что не это имела в виду, но он остановил ее.
— Я знаю, что ты этим хотела сказать. Но ты ведь о многом хочешь рассказать ему, правда?
Она кивнула.
— Тогда вот что…
Он поднялся и вышел в соседнюю комнату. Когда Маркус вернулся, в руках у него был диктофон.
— Вот, держи. — Он протянул его Элен. — Пойди в комнату для гостей и попробуй. Но если передумаешь, я всегда к твоим услугам.
Элен лежала на спине со скрещенными за головой руками. Маркус неплохо придумал. Может, действительно следует поразмыслить, что бы она могла сказать Торальфу. Кто знает, станет ли он вообще придавать этому какое-либо значение. В конечном счете, он все равно никогда этого не услышит, и, наверное, Маркус прав: можно будет навсегда закрыть эту тему.
Она много раз нажимала кнопку записи и сразу же отключала. Не так просто разговаривать с тем, кого на самом деле здесь нет. Наконец Элен почувствовала, что готова. Она нажала кнопку, и красная лампочка просигнализировала, что запись идет.
— Мой дорогой Торальф! Я столько раз спрашивала себя, что у нас пошло не так. Возможно, финал был бы не таким печальным, если бы мы были более открыты друг с другом. Я бы могла столько тебе сказать! Но никогда не говорила. Потому что боялась признаться в своих чувствах к тебе, потому что толком и не осознавала этого, когда мы последний раз виделись. Но я все-таки хочу, чтобы ты это узнал. Не для того, чтобы склеить то, что разбилось. А просто чтобы поблагодарить тебя за недолгое, но такое чудесное время, которое ты подарил мне. Я знаю, что ты очень глубокий человек. Тех немногих, кого подпускаешь к себе, ты очень хорошо умеешь слушать. Ты даришь им все свое сердце. Кто еще на такое способен?.. Мне очень нравится, как ты живешь. Как будто каждый день — последний. Тебе всегда хочется дышать полной грудью, тебе бесконечно интересен этот мир. Ты умеешь наслаждаться жизнью. Я видела, как блестят твои глаза, сколько в тебе огня, когда ты ухаживаешь за соколами. И тот же самый блеск я замечала в них, когда ты смотрел на меня, когда едва слышно шептал мое имя. В эти минуты я была уверена, что ты любишь меня. Мне нравится и то, как ты меня любишь. Как ты медленно и нежно прикасаешься ко мне, смотришь на меня все понимающими глазами, как обнимаешь сильными руками. Меня привлек не твой необычный талант и не успех, о котором ты не проронил ни слова. Привлекли меня твоя человечность, твой дух и твое чувство юмора. Его мне всегда будет не хватать. Ты показал мне, насколько полнее может стать жизнь, если впустишь другого человека к себе в душу. Ты выпустил наружу эмоции, которые я очень долго хранила в себе. Ты показал мне, что я могу быть лучше. Что я могу быть самостоятельней… Однажды ты сказал, что ничего не бывает слишком рано. Неправда, бывает! Потому что мы растратили наши силы. Никогда не было слишком поздно, но очень часто было слишком рано. Пока что я еще не могу отпустить тебя. Наоборот: чем дольше я тебя не вижу, тем яснее понимаю, как без тебя пусто. Не важно, что будет дальше, мыслями я всегда с тобой. И если ты когда-нибудь передумаешь, я буду тебе рада. Не важно, где и когда это будет, ведь теперь я знаю: один миг может перевернуть всю жизнь.
Последнее предложение Элен договорила с большим трудом. Она встала с кровати и подошла к окну. Ярко светила полная луна. Торальф бы точно сказал, не полнолунию ли Элен обязана тем, что ей наконец удалось упорядочить свои мысли.
Час она провела в размышлениях, снова и снова прослушивая запись. Да, он был именно таким. Больше нечего добавить. Сначала она сомневалась, стоит ли отдавать запись Маркусу. А потом подумала, что здесь ничего такого нет. Ей не нужно стыдиться своей любви. Кто знает, может, с ней когда-нибудь случится что-то подобное. Некоторые вообще не знают этого ранящего, но такого прекрасного чувства.
Босиком Элен прошла по коридору и поставила диктофон на пороге комнаты Маркуса. В эту ночь она спала без сновидений.
Утром она вбежала в залитую солнечным светом кухню. Маркус сидел за столом и завтракал. Увидев ее, отложил в сторону газету.
— Тебе, по-моему, лучше, — сказал он, внимательно глядя на нее.
— Да, я почти справилась. Во всяком случае, эти мысли сидели у меня в голове уже очень долго.
Он сжал ее руку.
— Я хочу тебе кое-что показать. Это будет днем, а потом у меня встреча в Мюнхене.
Они уселись в машину, и Элен не имела ни малейшего представления, куда они поедут. Через полчаса они остановились у кладбища, где, как она знала, были похоронены многие известные люди. Он взял ее под руку, и они вместе пошли между могил. Маркус обращал ее внимание то на одно, то на другое надгробие. Большинство из них были очень скромные. Наконец они остановились там, где был погребен отец Маркуса.
Теперь Элен поняла, зачем они сюда приехали. Только ее удивило, что в этот солнечный день у Маркуса меланхолическое настроение. Таким она его никогда не видела.
— О чем ты думаешь, когда смотришь на эти могилы?
— О том, что всех нас это ожидает. — Элен не знала, к чему он клонит.
Маркус кивнул.
— А о чем еще?
Элен подумала.
— О том, что после нас немного остается.
— Да! Вот и я о том же. Очень мало остается. И от человека, и от его дел.
Элен указала на могилу очень известного актера.
— Слава, которую кто-то имел при жизни, превращается в ничто, испаряется.
Маркус снова кивнул.
— А мне вот еще что приходит на ум. Ты где-нибудь видела, чтобы эпитафии хвалили покойных за то, какими они были людьми? Нигде ведь не написано, что этот человек был сильным, смелым, щедрым, добрым. А когда-нибудь здесь появится и твоя могила, правда?
— Да, наверное. Да.
— И никто не напишет на ней, что Элен была очень гордой женщиной. Что она была неуязвима. Что ради этого она пожертвовала своей любовью. Все не важно, ведь она — герой. Какой итог! Достойно восхищения!
Теперь Элен поняла, но все-таки сказала:
— Ты меня не заставишь!
— Я этого и не хочу. Я просто предупреждаю, чтобы ты не сделала той же ошибки, что и я. Когда раскаиваешься в чем-то, а человека уже не вернуть. Я знаю, как это. Сорок лет назад я поступил очень глупо. Не делай так же. Будь лучше меня!
Они молча шли обратно к машине.
— Эй, ты где сейчас?
Элен взглянула на него недоверчиво.
— Не волнуйся, я не собираюсь принуждать тебя.
Взгляд Элен блуждал по макушкам окрестных деревьев.
— Я сейчас где-то в Эмиратах.
Маркус только кивнул, и к этой теме они больше не возвращались. Они договорились поужинать за городом. Маркусу пора было на встречу. Элен уже закрывала дверцу, как вдруг вспомнила:
— А где кассета?
— Лежит на пианино.
Она снова посмотрела на него с недоверием.
— Не бойся. Я же не Антонио. Я не сделал себе копию и не установил скрытых камер. Думаю, между нами по этому поводу полная ясность.
Элен испугал его решительный тон.
— Извини! Это очень личное, я такого никогда никому не говорила.
Он кивнул, соглашаясь.
— Я знаю. А твоему соколу можно позавидовать.
Элен приехала в ресторан в назначенное время и удивилась, что ее встретила только хозяйка. Сначала она решила подождать в холле, подумав, что Маркус, должно быть, еще в тренажерном зале или у себя в офисе. Но и через двадцать минут он не появился. И Элен отправилась разыскать кого-нибудь, кто мог бы ей как-то это объяснить.
В доме Маркуса, казалось, не было ни души.
Элен прошла в музыкальный салон и из окна взглянула на стоянку. Его машины там не было.
Она уже хотела уходить, как вдруг заметила на пианино большой белый конверт рядом с кассетой. Она осторожно его вскрыла. Оттуда выпал маленький золотой камертон. Она достала из конверта аккуратно сложенный лист бумаги.
Дорогой мой воробушек!
Извини, что не смог порадовать тебя своим присутствием. Я хочу увидеться с тобой только после того, как ты преодолеешь в себе этот страх. Потому что иначе ты упустишь свой главный шанс. Мне очень больно было бы на это смотреть!
Этот путь очень непрост, но он того стоит. Ради такой цели нужно хорошенько постараться. Не будь глупой!
Ты можешь пройти этот путь сама, но я надеюсь, что тебе поможет мой талисман. Ты знаешь, что камертон всегда помогает мне звучать в унисон с публикой. А тебе он поможет звучать в гармонии с самой собой и исполнить свою мечту.
Ты мне еще будешь нужна. Поэтому возвращайся поскорее, пусть даже ты вернешься сказать, что уходишь! Я разделю с тобой и горе, и радость.
Твой попутчик
В конверте лежал билет «Арабских авиалиний». К нему была приклеена желтая бумажечка.
«Открой секрет, как ты умеешь так искренне любить» — было написано на ней. Почерк Антонио.
Элен шла к машине, сжимая камертон в руке. Она улыбалась. Маркус очень хорошо умел поддержать ее. А вот Антонио… У него, должно быть, тоже есть сердце.
Глава 24
Только с третьего раза Элен решилась набрать номер Марка. Ее пальцы дрожали, и она не могла поручиться, что с голосом не происходит то же самое. Марк взял трубку, и казалось, что он спешит.
— Привет, Марк, это Элен.
Он ничего не ответил, и она посчитала своим долгом заполнить паузу.
— Элен Сальм. Не знаю, помнишь ли ты меня. Мы давно виделись…
— Элен! — воскликнул он, будто ждал ее звонка всю жизнь. — Куда ты пропала? Как ты? Все в порядке?
— Я в Мюнхене. — И Элен собралась было произнести обычные формальные фразы, но вспомнила, зачем звонит. — Я в Мюнхене, и мне плохо…
Марк осторожно спросил:
— Что случилось?
Она не сразу решилась ответить, но потом собралась всю свою волю в кулак.
— Где Торальф? — Она затаила дыхание.
Ей показалось, что этот вопрос Марка успокоил.
— Сейчас его нет, но я могу сделать так, чтобы он приехал.
— Марк…
— Можешь ничего не объяснять. Я тоже его не понимаю.
— Как он?
— Плохо. Очень. Он сам не свой. У него не все гладко прошло в этом году с продажей птиц, и он решил ненадолго задержаться. А потом у него какой-то проект в Сирии.
— Что, было так тяжело?
— Были проблемы с въездом. Но все уже позади.
— А почему ему плохо? — Она замерла в ожидании ответа, который должен был все решить.
— Ему очень не хватает тебя!
У Элен ком стоял в горле. Да что же они за трусливые дураки? Измучили себя до изнеможения. Чтобы исправить это, стоило только снять трубку. Одного звонка хватило бы, чтобы извиниться, загладить и убедиться, что они совершили ошибку.
— Если ты готова сделать этот шаг, то окажешь и мне большую услугу. Я бы очень хотел работать с Торальфом здесь, в Бремене. Но только ты можешь его вернуть.
— Ты точно знаешь?
Он облегченно вздохнул и усмехнулся.
— Когда вылетаем?
Марк сказал, что у него еще кое-какие дела в Эмиратах. Они договорились, что он заберет ее из аэропорта и они вместе поедут к Торальфу. Он живет во дворце у шейха, и Элен самой будет трудно его найти.
Перед этим Элен хотела еще заглянуть на Мальдивы. У нее был заказ, который должен был обеспечить ее на ближайший месяц. Благодаря билету, который купил Маркус, сделать крюк было реально. С Марком они договорились встретиться в гостинице.
Если Марку удастся уговорить Торальфа встретиться с ней, она наконец узнает, почему он не хотел видеть ее. А если у Марка не получится? Тогда Элен будет точно знать, что надежды больше нет. И можно будет постепенно забыть его.
С ней никогда не случалось, чтобы она гонялась за мужчиной. Но она делала это не для того, чтобы попросить его вернуться, а чтобы не позволить своей большой любви пройти мимо, не дав ей шанса. Может, все это лишь досадное недоразумение. Но если они и дальше будут слишком горды, чтобы сделать шаг навстречу, то пути друг к другу им уже не найти…
Элен почти сутки не спала. Вчерашний день, проведенный на Мальдивах под палящим солнцем, был очень напряженным. Директор пустил в ход все мыслимые и немыслимые средства, только чтобы репортаж Элен о его гостинице получился как можно лучше. Когда же она наконец села в дони (так называется традиционная местная лодка), то об этом рае для туристов сразу же забыла. Элен направлялась в аэропорт, и гостиница превратилась в крошечную точку где-то вдалеке. Больше о ней Элен не думала.
Она стояла в здании аэропорта Дубаи, ожидая багаж Элен раздумывала, чем заняться в оставшееся время. Ей предстояло провести день в одном из самых роскошных отелей мира. Руководство уже давно приглашало ее приехать. И вот она теперь наконец находится в краю тысячи и одной ночи. Но радоваться этому она не могла. Элен слишком сильно нервничала.
Она издалека увидела гостиничные лимузины перед входом в аэропорт и направилась прямо к ним, как вдруг чей-то знакомый голос позвал ее по имени.
Элен обернулась.
— Марк? — Она в изумлении остановилась. — Что ты тут делаешь? Сейчас пять часов утра! Откуда ты знал, что я прилечу этим самолетом?
— Сегодня это единственный рейс с Мальдивских островов.
Элен только сейчас заметила, что Марк в солнечных очках, хотя было еще совсем темно. Здесь что, такая мода?
— Почему ты здесь? — Элен забеспокоилась, ведь они договорились встретиться только завтра.
Марк стоял перед ней молча, засунув руки в карманы куртки. Глаз его Элен не видела.
— Мне нужно кое-что тебе показать. — Он кивнул в сторону джипа, припаркованного у входа.
— Тебе нужно мне что-то показать? В пять часов утра? Неужели это так срочно, что не могло подождать до завтра?
— Ты идешь?
— Марк, что случилось? Ты знаешь, я здесь по очень важному делу. Я не спала. Вся издергалась. Я высоко ценю твое чувство юмора, но мне не до шуток.
Он ничего не ответил. Элен заметила в отдалении человека в белых перчатках.
— И шофер меня ждет.
Марк посмотрел на него.
— Элен, это не шутка. Скажи ему, что не поедешь! Если хочешь, я потом сам отвезу тебя в отель.
— Ладно. — Элен поговорила с шофером и вернулась к Марку. На сердце у нее было неспокойно. Нервы были слишком напряжены, и не было сил задавать какие-то вопросы.
Почти час они ехали куда-то в полной темноте. Еще в Дубаи Марк свернул в направлении Эль-Эин. Дорога была ярко освещена фонарями, но по обе стороны от нее царила непроглядная тьма.
Он везет ее в Эль-Эин? Элен знала, что где-то там должен был быть Торальф.
— Нам еще долго?
— Уже почти приехали. — Марк, не отрываясь, смотрел на дорогу.
Через некоторое время он повернул налево, и они оказались в полной темноте. Элен стало жутко. Марк это заметил.
— Не бойся. Я знаю это место. С нами ничего не случится.
Элен с недоверием посмотрела на него. Она уже не знала, что и думать.
Вдруг Марк остановил машину и погасил фары. Он не произнес ни слова. Элен эти минуты показались вечностью. Она очень устала и больше ничего не хотела видеть. Не важно, что Марк собрался ей показать, — она хотела только добраться до кровати и уснуть.
Постепенно ее глаза привыкли к темноте, да и на горизонте уже загорались первые лучи нового дня. Стали видны очертания каких-то скал. Наверное, это были горы Хаджар.
За несколько минут блестящий огненный шар раскрасил песок в разные цвета. Сначала в голубой, потом — в красный. Когда же солнце поднялось над самой высокой горой, желтый цвет песка постепенно сменился сияющим белым. Пустынный простор наводил страх.
Элен посмотрела на Марка.
— Тебе не нужно было привозить меня сюда, чтобы сказать, что все кончено. Он не хочет ничего про меня слышать, да?
Марк вцепился в руль, глядя мимо Элен на высокие горные вершины.
— Видишь эти горы?
Элен недоуменно взглянула на него. Здесь только песок да горы, на что тут еще смотреть?
— Марк, что все это значит? Что ты хочешь мне показать? — Ее вдруг охватила паника. Она так крепко сжала руки, что костяшки побелели. — Марк, что случилось?
Он уставился на руль.
— Они сказали, удар был такой силы, что он ничего не почувствовал.
— Какой удар?
— Когда от Торальфа улетали его птицы, он летел за ними на своем самолете. Боже мой, он ведь столько раз это делал! — Его голос задрожал. Элен замерла.
— Он давно поймал своего сокола и вылетел, когда солнце уже садилось. Кто его знает почему. Двое бедуинов его видели. Он летел низко над горами, потом поднялся выше, как будто хотел вернуться. Он сделал большую петлю… Вдруг машина пошла с бешеной скоростью, и он спикировал прямо в ущелье. Думаю, он понимал, что летит слишком низко. А почему не поднялся, навсегда останется загадкой.
Элен неподвижным взглядом смотрела на горные вершины. Она не могла этого понять.
— Мы с ним часто летали вместе. Он был опытным и осторожным пилотом. Даже если бы у него не было возможности повернуть самолет, он мог хотя бы сбросить газ. Но те, кто это видел, говорят, что его машина на полной скорости врезалась в скалу.
— А что потом? — Элен не хотела понимать того, что уже давно поняла.
Марк снова сжал руль и посмотрел ей в глаза.
— Вчера его нашли рано утром, на рассвете.
Вдруг хлынули слезы, и Элен прошептала:
— Марк!
Он наконец снял очки, и она увидела, что под ними скрывались красные, заплаканные глаза.
Элен медленно открыла дверцу машины и ступила на песок. Вокруг — мертвая тишина. Она смотрела вдаль, на бесконечное песчаное море, самое сердце арабской страны. Все, что она слышала, — это тихий, едва уловимый шепот ветра. Как под гипнозом, она упала на колени и смотрела, как песок течет сквозь пальцы.
Она перевела взгляд на высокие горы и уже не сдерживала слез.
Рыдания нарастали, пока не превратились в исступленный крик. Она все время повторяла — сначала со злостью, а потом с отчаянием — слово почему. Неужели ей никто никогда не ответит?
Прошло больше часа, а она все сидела на песке. Она не чувствовала ни зноя, ни слепящего солнца. Не видела ничего вокруг. Марк подошел к ней, положил руки ей на плечи. Хорошо было почувствовать дружеское прикосновение. Это вернуло ее к реальности.
Рыдания стихли, она взяла его за руку и встала. Марк бережно повернул Элен за плечи и посмотрел ей в глаза.
— Ты не представляешь, как мне жаль! Я так хотел принести тебе другие новости…
— Я знаю. Любые новости — любые! — были бы лучше этой. Они не убивали бы надежду… — Ее глаза опять наполнились слезами, она больше не могла говорить. Марк обнял ее. Ему тоже нужно было, чтоб его кто-то утешил. Ему тоже было очень больно. Но у него было еще и непростое задание: привести сюда Элен.
Они вернулись в машину. Марк свернул на заасфальтированную дорогу. Что теперь делать? Куда идти? Элен не знала.
Они доехали до места, где дорога раздваивалась: направо — Эль-Эин, налево — Дубаи. Марк остановил машину на обочине и достал с заднего сиденья большой белый конверт.
— Здесь есть кое-что для тебя. Я только вчера нашел это. Мне кажется, нужно, чтобы это было у тебя.
Элен перевела ошеломленный взгляд с конверта на Марка.
— У Торальфа был здесь дом?
— Да, он жил в Эль-Эине.
— Где он… Могу я…
— Нет! Нет, Элен. Не нужно тебе еще и этого!
Это не было праздным любопытством. Элен просто хотела попрощаться. Она не знала, как еще можно заставить себя успокоиться.
— Я не знаю, что ты сейчас собираешься делать. Не знаю, насколько сильно все это тебя задело. Можешь пожить у меня в отеле, или я отвезу тебя в гостиницу.
Но Элен его не слушала. Она сказала, уставившись вдаль остановившимся взглядом:
— Торальф никого не подпускал к себе близко. И я не знаю, говорили ли вы с ним когда-нибудь о смерти.
Марк только молча покачал головой.
— Он хотел, чтобы его прах развеяли над морем.
Целую минуту они молчали. Элен видела, что по лицу Марка текут слезы. Она крепко сжала его руку и сказала как можно мягче:
— Над Северным морем, не над Балтийским. Чтобы он мог через Атлантику попасть в Индийский океан, а оттуда — в Аравийское море… Обратно к своим соколам.
Последние слова она еле выговорила, закрыла лицо руками и заплакала.
Элен не замечала роскоши пятизвездочного отеля. Рядом с кроватью лежал белый конверт, который она еще не распечатала. Не нашла сил посмотреть, что там. На следующее утро ей удалось получить обратный билет.
Весь следующий месяц Элен провела в постели. Еще через две недели она смогла наконец вскрыть конверт.
Там лежало письмо и два соколиных пера. Одно черное, переливающееся, другое — белое, с маленькими серыми пятнышками.
Элен развернула письмо и оттуда выпала фотография. На ней был Торальф. Он стоял возле своего джипа, облокотившись на дверцу, и взгляд его был устремлен в пустыню. На капоте сидел Коко. На обороте снимка было написано:
«Я буду ждать тебя, пока живу».
Элен принялась читать письмо.
Моя дорогая Элен!
Всякий раз я берусь за перо, когда мне плохо. И этот раз не исключение.
Я был не прав, что причинил тебе столько боли, когда сказал, что ничего больше не чувствую.
Ты правильно сделала, что не поверила мне. Я все отрицал, потому что боялся своих чувств. Я изо всех сил пытался подавить их в себе. Но у меня не получилось. Ты запала мне в душу очень глубоко. Ты проникла в мое сердце, и что-то, словно огромная стена, не выпускает тебя обратно.
Я надеялся, что смогу забыть тебя, если уеду. Я был глупцом, который не хотел понимать, что расстояние не имеет никакого значения. Я это осознал еще тогда, в Исландии. Но мне потребовалось съездить еще и в Эмираты, чтобы понять, что ни одна миля, ни тысяча миль не в силах изгнать тебя из моей памяти. Если бы я понял это раньше, то не причинил бы тебе столько боли.
Я очень прошу тебя дать мне еще один шанс. И хочу надеяться, что пока не все потеряно.
Я проклинаю себя за то, что так поздно понял: ты никогда не заставляла меня выбирать. Я знаю, что могу быть с тобой и продолжать заниматься своими птицами. Только если ты будешь рядом, я смогу быть по-настоящему счастлив.
Если бы могло исполниться мое желание, я бы пожелал ни одного дня больше не жить без твоей улыбки, без твоей страстности, без твоей нежности.
Если тебя нет рядом, даже первый взмах крыла молодого сокола не может сделать меня счастливым.
Я хочу снова делить с тобой мгновения радости, ведь так они радостны вдвойне.
Я недооценивал силу, которую любовь имеет над людьми. Но я сделаю все, чтобы мы ее не потеряли. Никогда. Потому что я люблю тебя.
Ты простишь меня?
Торальф
Элен бесчисленное количество раз перечитывала это письмо, но и со временем эти строчки не утратили своей силы. Она снова бережно сворачивала лист бумаги и прятала в шкатулку. Она понимала, что означали те два пера: не важно, насколько люди разные, сила любви может объединить их.
Элен сидела у барной стойки на берегу моря и смотрела на пенящиеся волны.
Фотография Торальфа со временем поблекла. Точно так же когда-нибудь поблекнут воспоминания и затянутся раны. Возможно, однажды она забудет его лицо. Все бывает. И с этим ничего не сделать.
Это было такое недолгое время, короткий миг, который больше не повторится.
И вдруг она снова почувствовала волшебство. Это знак? Шанс? Сколько времени она еще будет убивать даром?
Она выходит из-за темного занавеса на свет дня. Песок бежит сквозь ее пальцы…
Элен шла медленно и прямо, не сгибаясь под ударами ветра. Она подставила лицо его соленому дыханию, чтобы оно осушило ее слезы.
Не скоро, а может, никогда ей не придется пережить что-то подобное. Такое же прекрасное. Но настало время подумать о тех минутах ее жизни, которые были еще впереди.
Примечания
«Все в порядке. Не волнуйтесь!» (англ.) — Здесь и далее примеч. перев.
Райнер Мария Рильке (1875–1926) — австрийский поэт.
Шнор — одна из самых старых улиц Бремена, историческое сердце города.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |