Дар наслаждения (др. перевод) 12 страница

Торальф оплатил заказ, и они медленно пошли в сторону гостиницы, время от времени останавливаясь послушать уличных музыкантов. Когда они проходили по мосту, Торальф остановился и присел на парапет.

В свете уличных фонарей в его моложавом лице и в теплых, живых глазах было что-то чарующее. Когда Элен смотрела на него, у нее замирало сердце. И она радовалась, что в темноте он не видит, что она то краснеет, то бледнеет.

Одно мгновение он, задумавшись, смотрел на нее, и Элен показалось, что он хочет что-то сказать. Он встал и обнял ее, положил руки ей на талию. Издалека доносились звуки музыки. По телу Элен пробежала сладкая дрожь, когда она почувствовала его пальцы на своих бедрах.

Он был так близко, что можно было легко его поцеловать. Элен нервно засмеялась. Ни за что на свете он не должен знать, что она его любит.

Элен в своем репертуаре! Она плыла в бушующем море чувств, но никогда не призналась бы, что вот-вот в нем утонет. Она никогда бы не попросила его помочь ей выбраться на берег. Вместе с тем она знала, что наступит потом. Потом — это время, когда она начинала жалеть, что не высказала своих страхов вслух. Может быть, настало время разорвать этот круг и посмотреть, какое впечатление произведут ее слова?

Элен все еще боролась с собой, когда губы Торальфа оказались рядом с ее губами. Он поцеловал ее почти осторожно. Его пальцы утонули в ее волосах, и Элен охватило уже знакомое желание. Объятия Торальфа стали еще крепче.

У Элен было ощущение, что она перенеслась на год назад. Она так счастлива снова быть рядом с ним!

Крепко обнявшись, они пошли к гостинице. Теперь, в его объятиях, Элен очень хорошо поняла, как не хватало ей этого чувства защищенности. При этой мысли она испытала такое счастье, что еще крепче прижалась к нему. «Пожалуйста, не уходи!» — думала она.

Не то чтобы Элен не могла жить без него. Нет, она просто очень любила те счастливые минуты, которые он ей дарил. Как «Песнь песней», подумала она. Старинная история о магической силе любви. Две тысячи шестьсот лет, по подсчетам, существовало в мире сокольничество. Если открыться обоим этим загадочным явлениям, то понимаешь, что в действительности им намного больше лет. И странно, что даже в век прогресса не изобретено средство, способное нас защитить от этой стихии.

Увлечение соколиной охотой напрямую связано с грацией и красотой этих птиц. Конечно, свою роль играют и их своенравие, и стремление к свободе, которое у них в крови, а также постоянная опасность, которая от них исходит. Ни один сокольничий не посягнет на свободу своих птиц. Он входит к ним в доверие, но при этом есть риск, что птица однажды улетит. Он ничего не может поделать, и ему остается только смириться. Потому что он очень хорошо понимает, что животное невозможно заставить любить человека.

Может быть, Торальф любит Элен так же сильно, как и она его. Но, похоже, манеру обращения с соколами он переносит и на свои отношения с людьми.

Элен лежала в его объятиях и нежно гладила рукой его живот. Только что они любили друг друга. Молча, сильно, почти что жестоко. Крик о помощи?

В голове у Элен крутилось много мыслей. Ее захватывали чувства, которые оказались сильнее, чем она думала. Открыться Торальфу? Для этого ей нужно было точно знать, что он скажет. Но его поведение сбивало ее с толку. Она видела, что мыслями он где-то далеко. О чем он думает?

Почему он не отменил встречу, когда поранился? Боялся больше никогда ее не увидеть? И почему непременно хотел, чтобы она приехала к нему? Чего он ждал от этих выходных? Элен надеялась скоро получить ответы на все эти вопросы. Если Торальф хоть немного раскроется перед ней, этой неясности между ними больше не будет. Им требовалось время и покой, чтобы вновь стать одним целым.

Элен оперлась на локоть и смотрела на Торальфа. Он, лежа на спине с закинутыми за голову руками, ответил на ее взгляд. Тело его было необычайно мягким, даже в том месте, где он поранился. Не Элен нужна была этой ночью его защита, а ему — ее.

Ее нежность он понял как призыв, но Элен дала понять, что ему ничего не нужно делать, просто предоставить все ей и наслаждаться. Они заснули только под утро.

В шесть часов их разбудило радио, и Торальф вскочил с кровати. Элен очень устала и дремала, пока он бесшумно одевался и закрывал за собой дверь. Она знала эту его манеру. Днем, закончив работу с птицами, он позвонит ей и договорится о встрече.

Несмотря на усталость, Элен больше не могла спать. Она встала и отправилась в душ. В восемь часов она уже была одета и пошла завтракать. С чашкой кофе и тарелкой фруктовых мюсли Элен присела на террасе.

В лицо ей светили первые солнечные лучи. Она закрыла глаза и отмотала вчерашний день назад, как кинопленку. Объятия Торальфа на лестнице. То, как он вел себя в ресторане, когда официантка пролила вино. Эпизод на мосту. Когда Элен вспомнила, как его руки обхватили ее талию, ее охватило сладостное чувство. Как она рада, что наконец снова рядом с ним! Как же она выдержала десять месяцев вдали от него?

— Извините за беспокойство!

Элен испуганно открыла глаза. Перед ней стояла незнакомая супружеская пара.

— Мы хотели спросить, свободно ли за вашим столиком? Все остальные заняты. — Мужчина обвел рукой зал.

— Да, конечно! Присаживайтесь.

Официантка принесла заказ. Взгляд мужчины упал на бокал вина, который Элен получила за счет заведения, и он вежливо обратился к ней:

— Вы все время улыбаетесь. У вас, случайно, не день рожденья? Если так, то примите наши поздравления.

Его супруга, улыбаясь, кивнула.

Элен не ожидала этого вопроса, и ей только сейчас пришло в голову, что она, должно быть, производит странное впечатление.

— Нет, у меня не день рождения. Но для меня сегодня все равно особенный день.

Супруги смотрели на нее, ожидая продолжения. Элен сказала:

— Возможно, сегодня мой самый счастливый день за весь год. Иногда нужно на некоторое время расстаться с человеком, чтобы потом вновь найти его. И теперь я знаю — уже целых два часа назад поняла, — что для меня внимание одного необыкновенного мужчины так много значит, что я готова отдать все за то, чтобы только быть с ним рядом.

После этих слов все трое подняли бокалы. Мужчина сказал:

— Значит, вы вдруг встретили большую любовь? Это нужно отметить.

Они пригубили шампанское, и Элен добавила:

— Это случилось совсем не вдруг. Мне для этого потребовалось почти два года.

Днем Элен посетила необычную выставку, фотографии экспонатов которой уже много раз видела в журналах. Это были голограммы — трехмерные световые изображения в рамах.

В магазинчике рядом с музеем Элен наткнулась на голограмму, изображающую сокола, и решила ее купить, чтобы подарить Торальфу.

Потом Элен гуляла. Она невольно улыбалась, потому что смотрела на спешащих людей глазами Торальфа. Этой ночью он рассказал ей, что думает при виде людей, рыщущих по магазинам.

Часы показывали час дня, когда Элен почувствовала, что голодна. Несколько ступенек вели от людной улицы к небольшой площади, где стояло несколько столиков. Она заказала горячий бутерброд. На душе было неспокойно. Она не знала, занят сейчас Торальф или нет, но уже наступило время, когда он должен был позвонить. В это мгновение ее телефон подал сигнал. Элен очень обрадовалась, увидев номер.

— Привет! Как начался день?

Он ответил не сразу.

— Плохо.

— Что? Ты плохо себя чувствуешь?

— И это тоже. Да и на душе тоскливо.

По голосу было слышно, что он собран, но подавлен. Элен напряглась. Что случилось? Прежде чем она задала этот вопрос, он спросил:

— А у тебя как дела?

Элен, совершенно сбитая с толку, попыталась ответить кратко и честно:

— Хорошо. Спасибо. Немного устала, а так нормально.

— И чем ты занимаешься все утро?

Элен ничего не понимала. Что-то было в его голосе такое, чего она еще никогда не слышала. Она почувствовала неладное.

— Я… Я была в музее. Смотрела на людей… Как ты. Так, как ты учил меня.

Он молчал.

— А ты? Ты чем занимался?

— Был с птицами. Не знаю, заметила ли ты, но я всю ночь глаз не сомкнул, думая о нас с тобой.

У Элен застрял комок в горле. Прозвучало это как-то зловеще.

— И… к чему ты пришел?

Она сжала трубку, уже зная, что сейчас услышит.

— Нам не нужно больше встречаться.

Она склонилась над столом, опершись на локти. В этот момент официантка ставила перед ней тарелку с горячей едой. Элен бессмысленным взглядом уставилась на расплавившийся сыр и почувствовала дурноту. Официантка заметила, что она пытается сдержать тошноту, и уже хотела позвать на помощь. Но Элен знаком показала ей побыстрее убрать тарелку.

Следует сосредоточиться. Он сказал, что не нужно больше видеться… Что он имел в виду? Сегодня? На этих выходных?.. Или никогда больше не видеться?

Она молчала, и Торальф сказал:

— Да. Между нами все уже не так, как раньше. По-моему, ты тоже это почувствовала. Просто нам не хватило смелости об этом сказать.

Элен ничего не понимала и только мотала головой.

— Но, Торальф!.. Это неправда!

— Нет, правда. Я хорошенько подумал, прежде чем сказать тебе это. Приеду ли я к тебе или… Не важно, ты сама видишь результат.

Элен не издала ни звука.

— Элен, скажи что-нибудь!

— Что я должна сказать? Я не могу верить ни единому твоему слову. Все, до свидания.

— Элен… Я не это имел в виду. — Последние слова он произнес как-то неуверенно.

— Да? А что же ты имел в виду? — спросила Элен, борясь с нарастающим гневом.

— Я не хочу, чтобы мы перестали общаться.

— Почему? — поинтересовалась она.

— Потому что ты замечательный, чудесный человек. Но у меня нет ни времени, ни сил для тебя.

Элен засмеялась.

— Хватит! Не надо говорить: «Давай останемся друзьями».

Торальф вздохнул и ответил твердо:

— Хорошо. Будь по-твоему. Но я прошу тебя уважать мое решение.

Элен чувствовала злость, растерянность и отчаяние.

— Торальф, но мы же не можем так просто расстаться. Нужно хотя бы сесть и спокойно поговорить. Давай встретимся где-нибудь.

— Нет, Элен, я не хочу. Мне даже по телефону трудно об этом говорить. А если я буду видеть тебя, то просто не смогу… — Его голос смягчился и дрогнул. — Я знаю, что ставлю тебя в неприятное положение. Очень жаль, что ты из-за меня должна это пережить. Я был бы рад, если бы мы позже созвонились… Если у тебя будет время об этом подумать, то… В общем, я очень рад, что ты приехала. Поверь мне!

Элен попыталась быстро сложить эту головоломку. Но ничего не получалось. Он решил все прекратить, потому что больше ничего к ней не чувствует. И при этом у него не хватало мужества посмотреть ей в глаза. И он был рад, что она приехала…

— Торальф, я не понимаю. Что я сделала не так? Ты должен объяснить! Я ничего не могу понять.

— Что еще я должен объяснять? Я все сказал. Ты все сделала правильно. Если бы что-то было не так, я бы сказал. Элен, будь честной сама с собой. Ты ведь понимаешь, что так будет лучше. Все не так, как год назад.

Она вдруг успокоилась и сказала, слыша свой голос словно издалека:

— Да, правда. Все действительно не так, как год назад. Только есть маленькая разница. Произошло как раз обратное тому, о чем ты говоришь.

Он, похоже, не мог понять, о чем она говорит.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не собираюсь тебе больше ничего объяснять!

Элен нечего было добавить. Как и Торальфу. Он искал слова, чтобы закончить разговор.

— Ладно. Тогда желаю тебе хорошо провести время в Инсбруке. И я надеюсь, что мы еще как-нибудь свяжемся. Может, у кого-то из нас возникнет желание позвонить.

Элен снова почувствовала, что в ней закипает злость.

— Ты что, издеваешься? Как я могу после такого разговора хорошо проводить время? Мне этот город напоминает о тебе. Нет, дорогой мой. И на звонки мои можешь не надеяться. Почему я должна звонить, если это ты прогоняешь меня?

— Тогда не звони. Счастливо доехать домой!

«Домой? А где мой дом?» Элен знала только одно: она хочет уехать отсюда. И побыстрее.

— Всего хорошего, Торальф!

— Тебе тоже. Мне очень жаль.

Элен швырнула на стол двадцать евро и выскочила из ресторана. Она шла в отель, словно сомнамбула. Консьерж встретил ее сияющей улыбкой и сообщил, что менеджер велел подать в ее номер бутылку шампанского. Он хотел, чтобы она чувствовала себя как дома. Элен его не слушала и попросила счет. Она рвалась отсюда прочь.

Элен уже сидела в своей машине, когда поняла, что у нее нет карты города. Ничего, она разберется. Все время в сторону Германии. На Мюнхен.

В городе на дорогах было сильное движение, и Элен пришлось собраться, чтобы не сбиться с пути. Когда она наконец выехала на автобан, то с облегчением толкнула диск в проигрыватель. Из колонок донеслись успокаивающие звуки фортепиано. Сначала она подумывала сделать вид, что Торальф ни о чем не говорил, и просто приехать к нему в замок. Но она не сделала этого, и не потому, что ей не хватило смелости последовать своему сердцу. Смелостью Элен обладала. Просто она приедет и очутится перед запертыми воротами. Даже если позвонить ему, он не захочет ее видеть. В этом можно было не сомневаться. И сколько ей тогда его ждать? Может, он вообще уехал, чтобы побыть одному. И приедет только завтра.

Элен попыталась об этом не думать. Но, когда проезжала мимо замка, не смогла сдержать слез.

Два часа езды до Мюнхена Элен представляла угрозу для остальных участников движения: ее нога словно срослась с педалью газа, и она постоянно обгоняла другие машины. Хотя из-за слез она почти ничего не видела.

В ее голове постоянно прокручивались события вчерашнего дня. Она не могла взять в толк, в чем дело. Чтобы собрать эту головоломку, ей не хватало деталей. Она не могла понять Торальфа. Да, были случаи, когда и она задумывалась, а стоит ли продолжать. Но она не видела причин, чтобы так поступить. Тем более он так горячо заверял, что рад снова видеть ее.

Глава 22

Прошла неделя. Элен занималась рутинными делами, погруженная в свои мысли и печальная. Она не могла отделаться от вопроса почему? Сначала она думала рассказать все подруге из «Дневника катастроф», но потом решила этого не делать. Ее мир разделился на беззаботное и светлое время «до» и мрачное и безысходное — «после». Она до сих пор не могла прийти в себя, и ответ на вопрос мог дать только Торальф. Если в его жизни была какая-то другая женщина, она смогла бы это понять. Это было не так страшно, как лихорадочные поиски ответа.

После еще одной бессонной ночи Элен все-таки решилась позвонить Торальфу. Ей нужно было узнать ответ, чтобы она могла отпустить его. Нет ничего хуже неясности и бессмысленных догадок.

Элен сидела за кухонным столом и набрасывала, что скажет, когда в дверь позвонили. Почтальон вручил ей посылку.

Элен пила кофе, внимательно рассматривая маленькую картонную коробку. Отправитель не был указан, а ее адрес написан в спешке. Она не представляла, кто бы мог ей это прислать, и сняла упаковку.

Когда она увидела хорошо знакомый серый мобильный телефон, ее бросило в дрожь. Она осторожно достала телефон Торальфа из пленки, в которую он был завернут, и увидела записку. На маленьком листочке синими чернилами было написано только одно предложение:

«Все в жизни случается либо вовремя, либо слишком поздно».

Сердце Элен билось как бешеное, пальцы дрожали. Она вертела коробку в поисках адреса отправителя, но ничего не обнаружила.

Днем Элен села в машину и поехала в направлении Альп. Чтобы решить проблему, нужно было посмотреть на нее со стороны.

В такие моменты ей обычно помогали горы. Для восхождения она выбрала не очень высокую, но такую, с которой открывался живописный вид на альпийское предгорье.

Элен не чувствовала боли. Шок оказался слишком сильным. Но она знала, что это не предел и в ближайшие дни станет намного хуже. Себя она изучила достаточно хорошо.

Зачем Торальф это делает? То, что он написал в записке, было ее первыми словами, обращенными к нему еще тогда, в «Голубом чуде».

Если он утверждает, что она все сделала правильно и что он просто больше ничего к ней не чувствует, то почему посылает ей этот телефон? Предлагает звонить ему?

Наверное, он со страхом думает о том, что Элен может поймать его на слове. Ей было ясно: он больше не хочет иметь с ней ничего общего. Да, а на что он надеялся? Что она бросится за ним? После того как он так холодно ее оставил?

Нет, дорогой мой, ты сильно ошибаешься!

Что он о себе возомнил? Даже если бы Элен умирала без него, она бы никогда в жизни этого не показала. Никогда она не позвала бы его на помощь и не стала просить передумать. Она знала, что плакать из-за мужчины — бессмысленно. Она ни разу не выставила себя на посмешище, сказав, что любит его. Достаточно того, что она сама это знает. И хватит уже того, что она и так слишком сильно им увлеклась. Но разве у нее был выбор? После первой же встречи ей уже было больно расставаться с ним. Даже тогда, когда она считала, что этот человек ей абсолютно несимпатичен.

«Торальф, скажи, разве я заслужила такое отношение? Что я сделала, что ты так грубо отталкиваешь меня? И что я еще могла сделать? Что еще я могла сделать для нас? Ты что, думал все это время, что я играю с тобой? Что я просто ищу приключений и счастлива в браке с Томом? Если тебе было неприятно, почему ты ничего не сказал мне? В этом причина? Почему ты решил поставить точку? Мы бы все преодолели. Ты же не из тех, кто сдается!

Ты вообще знал, чего ты от меня хочешь? Может, это ты хотел со мной только поиграть? Может, тебя стало раздражать, что у нас все зашло так далеко? Что ты даже развернулся на полпути в Бремен?

Ты ни на йоту не лучше и не хуже меня!

Мы оба пытались сопротивляться притяжению, которое испытывали друг к другу. Зная, что ничто не может сложиться, если с первого взгляда ясно, что сложиться не суждено. Ты такой же трус, как и я! Когда чувства захлестывали тебя, ты всегда убегал.

Я ничем не лучше. Пыталась прикрыться работой, фальшивыми друзьями и глупыми вечеринками. Чтобы не пустить тебя к себе в душу. Иногда она была невыносима, эта тоска по тебе. Тогда я шла в бар, топила боль в алкоголе и уговаривала себя, что когда-нибудь у нас все будет хорошо.

Но почему мы не могли просто попробовать?

Здесь нет виноватых. И нет победителей. Только побежденные. Мы оба проиграли в любовной схватке! А почему? Потому что боялись поверить друг другу, шагнуть навстречу, открыть свои ранимые души.

На земле миллионы таких же людей. Мы — двое в числе тех, кто допустил эту же самую ошибку. Нам проще играть. Так мы чувствуем себя увереннее. Так у нас все под контролем. Мы дергаем за ниточки, манипулируем другими, лишь бы самим не стать жертвой чьей-то игры.

Ты нашел смелость сделать своей профессией то, что страстно любишь. Почему ты не решился сделать то же самое в любви? Потому что не был уверен, сможешь ли построить хоть с одной женщиной такие же искренние отношения, как с соколами? Ты не мог ни в чем быть уверенным, боялся, что женщина причинит тебе боль, понимал, что легко уязвим.

Должна признать, ты был прав. Получилось именно так. И не только ты чувствовал себя марионеткой… Но разве это имеет значение по сравнению с теми счастливыми минутами, которые у нас были?

Я бы могла решиться. Но уже было поздно. И все-таки зачем нужно было делать мне так больно?»

Глава 23

Желтые листья, появившиеся на деревьях, не оставляли сомнений — лето скоро сдаст свои позиции. Наступил октябрь. Небо было чистым, голубым. Лучшее время для похода в горы. Элен часто приглашали с собой друзья, но ее ничто не радовало. Никакие вечеринки — ни дружеские, ни корпоративные. Но одно приглашение она все же приняла. Маркус праздновал творческий юбилей, и Элен была важной гостьей.

Маркус в этот вечер блистал. Журналисты и фотографы слетелись к нему, как бабочки на свет. Он обладал какой-то необъяснимой властью, и удивительно было смотреть, как он заставляет их плясать под свою дудку. При этом он очень уважительно обходился со всеми, и даже самые бывалые не замечали, как попадали под чары Маркуса.

Он, со своей стороны, знал, что в долгу перед акулами пера. Ведь по большому счету своей славой он обязан публике. Он знал, что его дарование, может, и не изменит мир, но то, что он способен рассмешить миллионы людей, у него было не отнять. И этого было достаточно. Он хотел видеть вокруг счастливые лица. Такие, как у него. Его жизнерадостность никогда не угасала, он ею дышал.

Элен с удовольствием наблюдала за Маркусом издали. Даже когда он не стоял в лучах софитов, по-детски наивная улыбка не сходила с его губ. Он нес миру счастье. На время своего выступления он заставлял присутствующих забыть о проблемах и заботах. В том числе и Элен.

Она смотрела на людей в переполненном зале. Как быстро звезда такого масштаба, как Маркус Энгель, перешла в разряд ее друзей. Она к этому уже привыкла. А вот Торальф наверняка бы сказал, что она должна ценить это как нечто уникальное и тогда она была бы счастлива. По крайней мере в этом он был прав. Когда Элен была с Маркусом, она забывала, что такое грустить.

Элен захотелось взять еще бокал шампанского, и она направилась сквозь плотную толпу людей. Все оживленно о чем-то беседовали. Но среди них Элен чувствовала себя бесконечно одинокой.

Она посмотрела на Антонио, который уже довольно долгое время пытался взять в оборот очередную молоденькую блондинку. Он заметил ее и подмигнул. Элен подняла вверх большой палец. Он не успокоится, пока не заполучит эту фигуристую малышку, чтобы потом списать ее в резерв.

Элен подошла к барной стойке, возле которой стоял Маркус, бросая на нее умоляющие взгляды. Он, видимо, уже устал от всеобщего внимания. Задействовав свой шарм и локти, от дам, виснущих не только на его шее, Маркус пробрался к Элен.

Он намеренно прижался к ней, и неожиданные похлопывания по плечу от совершенно незнакомых людей прекратились. Зато Элен стала ловить на себе недобрые, завистливые взгляды. Пора было уходить.

Маркус сел рядом с ней за барной стойкой.

— Что с тобой?

Элен не ответила.

— Это из-за мужика!

Он схватил шейкер и стал изображать из себя журналиста, делая вид, что это микрофон.

— Миссис Сальм, можно отнять минуточку вашего драгоценного времени? Вы одна из самых сногсшибательных женщин в этом зале. Я просто глаз не могу от вас отвести. Простите мою наглость, но не согласились бы вы провести эти выходные в моих апартаментах?

Рот Элен расплылся в улыбке. Маркус говорил так громко, что журналисты навострили уши, надеясь услышать что-нибудь сенсационное. Маркус знал об этом.

В эту игру они часто играли. А когда репортеры просили поведать всю историю в подробностях, он уходил от ответа и говорил, что они зарвались. Они стояли как оплеванные. Маркус преподал им хороший урок того, как нужно работать.

Элен ничего не ответила, и тогда Маркус упал перед ней на одно колено. Преданно глядя ей в глаза, он произнес:

— Я поставлю тебе Моцарта… или Клейдермана, если ты их любишь. Только пойдем со мной!

Элен улыбалась:

— Почему я должна идти с тобой?

Он поднялся и прошептал ей на ухо так, чтобы другие не слышали:

— Потому что тебе сейчас паршиво и нужно со мной поговорить.

Элен удивленно взглянула на него, высоко подняв брови. От скромности он точно не умрет. А разыгрывать спектакли он обожал.

— Да, я рыцарь, который тебя спасет. Я тот, кто приведет тебя домой, преодолевая все преграды. Пойдем. Целых три дня будут наши.

Элен еще раздумывала над его предложением, как внезапно тон его стал серьезным.

— Надо поговорить. За бокалом хорошего вина.

— О чем?

— О твоем ясном соколе.

Элен разразилась гомерическим смехом. Он невероятно талантлив. И очень проницателен!

Они в обнимку проследовали мимо изумленных присутствующих. Маркус — вечный ребенок, и Элен, сияющая от счастья. В сопровождении звезды ей было спокойнее. Ему рядом с ней тоже. Если бы он шел один, то стал бы легкой добычей для фанатов и репортеров.

Хижина Маркуса, как он ее называл, представляла собой чудесную стильную виллу, расположенную на возвышении, с видом на озеро и далекие горные хребты. К ней примыкали небольшой лес и маленький пруд, у которого очень любила сидеть Элен. Когда Маркус впервые пригласил ее сюда, они знали друг друга уже около года — Маркус очень опасался фальшивых друзей. Тогда Элен вовсе не впечатлило его жилище. Ей казалось, что за толстыми высокими стенами жить не очень уютно. По облику дома она поняла, что у них с Маркусом совершенно разные взгляды на комфорт. Но это не вносило дисгармонии в их общение, и Маркус, к счастью, не разыгрывал из себя звезду экрана. Вскоре Элен поняла, что существовало не так много мест, где они могли бы спокойно встретиться и поговорить.

Была поздняя осень, и день выдался замечательный. В воздухе прямо-таки пахло снегом. Воздух был чист, в небе — ни облачка. Солнце сияло изо всех сил, но уже не могло согреть.

Элен весь день пробыла на улице. Маркус, наверное последний раз в этом году, объезжал озеро на своем «харлее». Он обожал мотоциклы, и громкий рев мотора возвещал всю округу о его приближении.

Начинало смеркаться. Маркус с двумя чашками пунша подсел к Элен на скамейку на берегу пруда. На том берегу уже зажигались первые огни, когда они с пустыми чашками возвращались в дом.

Наступил вечер. Поужинав, они поднялись в музыкальный салон. Маркус сдержал свое обещание попотчевать Элен красным вином. Было ясно, что сейчас он начнет ее расспрашивать. И она оказалась права.

— Ты согласилась с тем, что все кончено?

— Да.

— Нет, не согласилась. Иначе бы так не маялась. Ты себя обманываешь.

Он поставил бокал на маленький столик и сел рядом с ней на полу.

— Надо уметь отступать. Решись же наконец!

— Да нечего больше решать. От меня ничего не зависит. — Она постаралась ответить как можно спокойнее.

— И тебя это устраивает? — спросил он с недоверием. — Мне так не кажется. Ты всегда боролась и умела быть хозяйкой своей жизни. Не опускай руки! Делай что-нибудь! Только так ты можешь что-то изменить! Или ты и впрямь хочешь плыть по течению?

Элен посмотрела ему прямо в глаза.

— Что ты имеешь в виду?

— Не нужно надеяться, что кто-то придет и все сделает за тебя! Так только недоразвитые поступают. А ты не такая. Возьми ответственность в свои руки!

— Маркус, я с этим уже согласилась. Пути назад нет. Он сказал, что не хочет меня видеть.

Маркус вспыхнул и поднялся с места.

— Ладно. Тогда не надо ходить с таким лицом. Забудь. Что было, то прошло.

Элен смотрела, как он идет к пианино. Она встала с кресла, подошла к Маркусу и положила ему руку на плечо.

— Извини! Он не выходит у меня из головы ни днем, ни ночью. Я бы столько могла ему сказать!

— Чтобы вернуть его? — Он листал ноты, не глядя в ее сторону.

— Нет, чтобы поблагодарить. Я никогда не говорила ему спасибо. Никогда не говорила, какой он замечательный человек. — И, обращаясь к самой себе, она добавила: — Я никогда не думала, что, если не сделаешь чего-то, бывает так больно. Это единственное, о чем я жалею.

Маркус нашел то, что искал, и поставил ноты на пюпитр.

— Я понимаю тебя намного лучше, чем ты думаешь. Знаешь, мой отец умер довольно рано. Мне было четырнадцать, и я долго старался об этом не думать. И только потом я понял, сколько не сказал ему. Но было уже поздно. Он был мертв. Это пожирает изнутри. Может очень долго не давать покоя. — Он улыбнулся и посмотрел на Элен. — Но твой-то сокол жив.

— Маркус! Я даже не знаю, где он. Прошло столько времени… И даже если бы я знала, где он, для него все уже в прошлом. Глупо было бы изливать ему душу.

— Тогда напиши об этом! Ты должна это высказать, избавиться от этого, иначе оно тебя замучает.

— Я уже пробовала.

— И что?

— Не очень помогло. Он все равно не узнает, каково мне сейчас.

— Почему ты не отправишь ему письмо?

— Зачем так рисковать? А если оно вернется нераспечатанным? Мне только этого не хватало!

От этой мысли у нее по спине побежали мурашки. Маркус задержал на ней взгляд, а потом Элен услышала первые аккорды своей любимой «Wonderful Tonight».

— Маркус, не надо сейчас!

— Нет. Именно сейчас.

Она смотрела, как его пальцы скользят по клавишам. Светлые пряди упали ему на лоб, огонь свечей слепил глаза. Если бы публика видела его таким, то обожала бы еще больше.

— Не расскажешь мне о нем? Что в нем особенного? Что он за человек?

— Кто, Торальф?

Он перевел на нее взгляд.

— Наверное, с севера.

— Да. Там, на севере, у моря, его корни. Он и сам такой. Он тихий, как плеск прибоя, но иногда вдруг начинает бушевать, и поднимается шторм. Его волны огромной силы и в то же время непреодолимо нежные.

— Он что, слишком горячий?

— Нет. Это скорее его внутреннее неприятие всего искусственного. Это можно понять, только пообщавшись с ним. Он может быть так близок мне, что когда я на него смотрю, то кажется, что вижу свое отражение. Он не выбивает двери ногой, нет, он касается твоего сердца нежно и очень бережно. За это я готова отдать ему все самое дорогое. Не знаю, понимаешь ли ты, о чем я говорю… Взгляд его темных, почти черных глаз заставил меня видеть и слышать все по-другому. Он незаметно привил мне свое видение мира. Научил меня острее чувствовать. Ты понимаешь? Это парадокс. Он научил меня тонко чувствовать! Он, который кажется таким сильным.

Дата добавления: 2015-08-29