В 12 ч. сейчас принимаемся за 3-й акт. Вчера прошла генеральная. Сравнительно остались довольны. Лужский хорош, местами Баранов хорош, Мейерхольд недурен, только Нил -- Грибунин слаб был. Судьбинин болен. Меня все очень хвалили. Но если бы ты меня видел! Я себя не узнала в зеркале -- получилась мещаночка, свободная бабеночка pur sang3. Хохотали все ужасно. Костюм вышел удивительный, серьги повесила на уши, прическу сделала характерную, и фигура и все мое существо изменились; и по указанию Горького я еще курила с мещанским шиком. Жалею, что ты не мог меня видеть.
Вечером был Иван, была Деларю, был Членов, которому я говорила про портрет4. Закусывали, т.е. Иван и Влад. Ив., потом уже позднее мы с Иваном ходили на Неглинную смотреть пожар.
Вчера Желябужские были с визитом и принесли огромный пирог с серебр. эмалиров. ковшичком.
Сегодня вечером у нас будут Петрова -- певица, т.е. Званцева с мужем и Хотяинцева, а позднее я поеду к Морозовым на бал, посмотрю, поверчусь и уеду. Ну, будь здоров, дусик, до свиданья. Целую крепко. А ведь в субботу нет парохода, жаль, надо ехать на лошадях. Целую и обнимаю милого моего.
Твоя собака.
* Это Маша размазала пальцем.
426. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
2 февр.[1902 г. Ялта]
Милая пайщица, жена моя деловая, положительная, получил я сегодня письмо от Морозова, напишу ему, что я согласен, что даю на это дело 10 тыс., только в два срока: 1-го января и 1-го июля 1903 г. Видишь, как я размахнулся!
Посылаю тебе фотографию: на ней Т-е -- старик и его жена C. A., в глубине дочь с Буланже (кажется), а на переднем плане твой супруг1.
Боборыкин, который был у вас, взял да и обругал меня в "Вестн. Европы". За "Трех сестер". У него в романе2 мою пьесу ругает Грязев, профессор, т.е. Тимирязев, человек, которого, кстати сказать, я очень уважаю и люблю.
Получил длиннеющее письмище от твоего друга д-ра Членова. Пишет, что он был у вас и слушал Луначарского и пришел в отчаяние.
Ты хочешь, чтобы я писал тебе про погоду? Как же, держи карман! Скажу только, что сегодня тихо, ярко светит солнце, цветет айва, цветут миндали, а больше ничего не скажу.
До свиданья, Оля, Бог да хранит тебя от зол. Пиши мне ежедневно. А в то, что ты приедешь, я не верю.
Целую тебя, обнимаю и проч. и проч.
Твой Antoine
427. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
3-ье февраля 1902 г. [Москва]
Здравствуй, милый мой, родной мой, как поживаешь, что подумываешь? Сегодня получила твое письмо, где ты пишешь о моем приезде. Пойми -- я приеду 23-го, а уеду 28-го -- согласен? 4 дня и 5 ночей. Мы славно поживем, только, чур, без людей! А там опять всего месяц перерыва и мы снова вместе. Как я жажду видеть тебя!
Дусик мой, если бы ты знал, какой фурор произвела вчера твоя телеграмма!1 Я, по правде сказать, думала, что ты не согласишься, и потому была поражена сильно. Савва так и прыгал от восторга. Удружил ты им! На балу за твое здоровье пили, т.е. не официально, а так, мы между собой.
Я решила не ехать на бал, т.к. была уставши, и вечер сидели у меня мама, д. Саша и Николаша, с которым я всласть поиграла в 4 руки. В 12-м часу заехал Влад. Ив. и начал доказывать, что я должна ехать хотя бы не надолго, мама тоже начала уговаривать, и я в Ќ часа оделась и поехала. Там наши "художеств." были зрителями, и это было очень приятно. Мы сидели своей компанией, конечно, не танцевали и смотрели и наблюдали. Были интересные женщины, туалеты роскошные, мужчины противные, много шампанского, приятный легкий ужин -- вот тебе и все.
Я встретила там Чичагова хромого, кот. бывал у нас в доме гимназистом и я увлекалась его карикатурами. Он и тебя знает. Поболтали, поужинали и уехали. Мне представляли гр. Шереметева, гр. Олсуфьева, гр. Орлова-Давыдова, все скучные и неинтересные, но поклонники нашего театра, и я с ними разыгрывала сцену из "Дикой утки" -- m-me Серби с камергерами2. Лужский хохотал. Кстати, он просил особенно выразить тебе свою радость по поводу твоего вступления в наше товарищество. Вчера и сегодня все собираемся и толкуем. Я вступаю со страхом и трепетом и не знаю, что будет, т.е. из нашей жизни, твоей и моей. Мне мучительно быть с тобой в такой разлуке. Может, я глупо делаю, что вступаю. Скажи мне, родной мой, все скажи. Я ведь в этих делах легкомысленна, и мне все кажется очень простым. Мне так хочется видеть тебя поскорее, что я даже не знаю, о чем тебе писать, все хочется рассказать, когда приеду, и все стушевывается.
Как здоровье Толстого, Горького? Не езди ты к ним, умоляю тебя, или если ездишь, то береги себя, одевайся очень тепло и не будь легкомысленным юношей, каким я тебя знаю, чувствуешь?
Сегодня была чудесная солнечная погода и тепло, так хотелось на волю, на простор!
Ну, сейчас гаснет свет, кончаю. Целую тебя крепко, любый мой, целую и ласкаю по-хорошему и горячо обнимаю мужа моего необыкновенного.
Твоя собака.
До завтра, милый!
Кланяйся матери.
428. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
4 февр.[1902 г. Ялта]
Дусик мой, mein lieber Hund1, когда увидишь Сытина, то скажи ему, чтобы он купил мне 20 рогож и прислал малою скоростью, а ты ему уплати деньги. У меня нет рогожек, а купить здесь негде.
У меня гости. Средин, Сулержицкий и проч. Я люблю тебя, супруга моя хорошая.
Целую руку, лоб, щеки и проч., обнимаю. Пиши!
Все здоровы.
Твой А.Чех немец
429. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
4-ое февр. 1902 г. [Москва]
Сейчас пришла из театра и -- о радость -- нашла письмо от тебя, дорогой мой! Я теперь в лихорадке -- уже скоро поеду на юг, к тебе, дусик мой, и отдохну у тебя. Только как трудно будет уезжать! Хотя нет, не надолго уже расстанемся.
Антончик, я совсем не в восторге от пьесы Л., кто тебе сказал? Неужели ты понял это из моего письма? "В цирке" я не дочла и потому не знаю, что сказать.
Дроздова ночует у нас и потому лежит уже на диване в комнате, где я пишу, и просит поцеловать тебя.
Сегодня смотрел "Мечты" Суворин, воображаю, что он приготовит нам к приезду!1 После первых 2-х актов были такие жидкие хлопки, что мы даже не выходили, после 3-го -- 2 раза. И как раз Влад. Ив. смотрел первый раз после приезда.
Репетиция "Мещан" была кислая. Лужский не был, простудился, хотя вечером играл. Тихомиров налаживал народную сцену 3-го акта. Я утром и после репетиции была у дантистки, пломбировала два зуба, и сделала один на штифте. Я сломала недавно орехом боковой зуб, т.е. половинку наружную и пришлось срезать и другую. Вся эта процедура была противна, т.к. нервы у меня уже не такие крепкие, как в начале сезона.
Квитанцию передам Вишневскому2.
В воздухе как-никак, а чувствуется весна. Я утром шла по улице и страшно ясно переживала те ощущения, кот. испытываешь, когда подъезжаешь к южным станциям, ближе к Севастополю. Напиши мне, как удобнее будет приехать в Ялту как можно скорее. Мальпост или попутчиков поискать или еще каким-ниб. способом? И сколько это все стоит? Ты знаешь? Напиши мне, будь добр. Ведь парохода нет в субботу?
Напиши мне подробнее, что ты думаешь о нашем товариществе. Я мучаюсь, и мне кажется, что я не должна была соглашаться, т.е. я даже наверное знаю, что не должна была связывать себя. Ах, вообще я мучаюсь всякими жизненными вопросами и злюсь на свою бесхарактерность, и смешно то, что то, как я поступаю, люди считают за характер, а на самом деле это бесхарактерность моя, и больше ничего и трусость еще.
Ну вот, приеду -- переговорим обо всем спокойно, любовно. Ты знаешь, Антон, я растерялась в своей жизни и расшаталась и нет передо мной твердо намеченного пути.
Ну, родной мой, любовь моя, до завтра. Антон, ты здоров? Ответь мне искренно. Ешь хорошо? Молоко пьешь? Обо всем напиши. Кишки как? Я бы в каждом письме писала об этом, но знаю, что ты не любишь этого и будешь ругаться. Целую крепко моего обаятельного мужа. Как я тебя буду целовать!!!
Твоя собака
430. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
5-ое февр. 1902 г., ночь [Москва]
Ты опять был нездоров и скрыл от меня. Милый, дорогой, любимый мой, не скрывай этого, это нехорошо, значит, ты считаешь меня за очень слабую женщину, которую боишься потревожить. Умоляю, не делай этого.
Через две недели я трогаюсь в путь, может быть, выеду еще 20-ого вместо 21-ого. Получил телеграмму от Немировича?1 Веришь теперь? Дусик, скоро я буду держать тебя в своих объятиях, и ты будешь мне все, все рассказывать, как ты жил, что думал, о чем мечтал. А знаешь, ведь бывает так, что настолько минута свиданья кажется сильной, что все остальное стушевывается и кажется, что не было жизни до этой минуты и вот -- не о чем и рассказывать. А я люблю это.
Надеюсь, мамаша теперь совсем здорова? Поцелуй ей ручку от меня.
Что тебе привезти из Москвы? Как мне не хочется ехать в Петербург, если бы ты знал, милый мой! С ужасом думаю о нем.
Сегодня отменили "Три сестры" по болезни Мейерхольда, пишет, что нервы плохи и боится нервного припадка2. Заменили "Дикой уткой". Воображаю, как публика ругалась!
А я наконец попала на "Детей Ванюшина". Билетов, конечно, не было, и я написала умоляющую записочку Нине Корш, а она как раз сама пришла и пригласила нас в директорскую ложу, где мы имели счастье сидеть с Сувориным, его племянником и племянницей. Он был очень мил, спрашивал про тебя, поражен был мной в "Мечтах", говорит, что не ожидал, что я такая актриса и что Немирович хвалил меня ему, что я расту с каждой ролью. Говорил о Мише3 с Машей, вообще был очень милый. Он намеревался смотреть сегодня "Сестер" у нас и остался с носом, но очень хочет их видеть.
"Дети Ванюшина" мне понравилась как пьеса, но игра не удовлетворила. Главный пробел -- старик -- Светлов; очень сух, театрален, не искренен; старуха -- великолепна4. Понравился Остужев5 -- гимназист, Леонидов6 -- старший сын, Людмила -- Голубева и одна из девочек.
Постановка смелее нашей в смысле выдержки пауз, немых сцен7, etc. Последний акт поставлен плохо и потому впечатление слабое. Пьеса очень талантлива. Ты ведь читал ее? Я ее привезу. Смотрели водевиль "Великая тайна" и хохотали много. Изображены терзания и пытка молодожена во время процесса появления на свет первого ребенка. Мужу приказано никому не говорить, что ожидается ребенок -- якобы дурная примета, и отсюда масса комических положений и путаница при встрече с приходящим другом. Мужа отлично играл Пельцер -- искренно и комично и без малейшего шаржа, словом, игра редкая в водевилях.
Днем разбирали 3-ий акт с Конст. Серг. Вот и весь мой день. Покойной ночи, дорогой, целую крепко и обнимаю и люблю.
Не хандри, скоро увидимся.
Твоя собака.
Ты не думай, что я себя законтрактовываю на три года в наше товарищество. Я всегда буду в состоянии бросить театр и ехать к тебе, а отпуск поставлю условием. Увидим вообще, что будет. Люби меня!
431. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
6 февр.[1902 г. Ялта]
Дусик мой, собака, Олюша моя, здравствуй! О здоровье Т. я уже писал тебе и не однажды. Было очень плохо, а теперь можно с уверенностью сказать, что развязка отодвинулась куда-то вглубь, больному лучше и что будет -- неизвестно. Если бы он умер, то я бы тебе телеграфировал так: старика нет.
Итак, ты решила приехать. Смилостивилась. Влад. Ив. телеграфирует, что ты выедешь 22-го1, а 2-го должна уже быть в Петербурге. Очевидно, чтобы успеть увидеться с тобой, я должен не терять мгновений, даже поцеловаться с тобой не успею, а о чем-нибудь другом и думать не смей.
Я вчера писал тебе насчет рогож. Скажи Маше, что пусть она не хлопочет, в мае я сам куплю, когда буду в Москве.
В Ялте очень тепло, все распускается, айва цветет, миндаль цветет, и все боятся; морозы еще будут и непременно побьют все это. Вчера и сегодня я обрезал розы и -- увы! -- после каждого куста пришлось отдыхать; здоровье мое, очевидно, за эту зиму сильно сплоховало.
На именины получил азалию, она теперь цветет. Читаю корректуру "Сахалина"2.
Ну, женщина, будь здорова. Обнимаю тебя. Вчера весь день у меня были гости, весь день сильно болела голова. Сегодня благополучно.
Все-таки мне не верится, что ты приедешь. Ах, зачем я не бил тебя, когда жил в Москве! Вот теперь и плачься.
Господь сохранит тебя, мою жену. Целую.
Твой Antoine
432. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
6-ое февр. 1902 г., ночь [Москва]
Милый пайщик, как поживаешь, как твое здоровье, как спал, как ел? Ты доволен, что я приеду? Две недели пролетят, как ничто, там дорога, а там и Антон мой! Голубчик, скоро твоя нелепая собака будет покоиться в уютной ниши твоего кабинета, и будем болтать и целоваться -- хочешь? Не говори никому, что я приеду. Хорошо бы только было повидать Горького, чтоб поговорить о пьесе. Вероятно, в Москве она не пойдет, -- не успеем поставить, но не говори это Горькому, говори так, что, мол, жалко ставить такую пьесу на самый конец сезона, хотя это глупости. Просто не успеем. Самарову вводят теперь, у Артема еще не наладилось, за Баранова страшно, Нила настоящего нет, Поли нет, а эта пьеса, как ни одна, вся в руках актеров, т.к. пьесы-то, собственно, и нет. Завтра буду проходить свои сцены 3-его акта с Конст. Серг. 10-го вместо "Крамера" играем "Три сестры" и, верно, будет смотреть Суворин1.
Он был у нас сегодня, сидел у нас очень долго и, по-видимому, ему было очень приятно, он много болтал. Володя с Элей были, и он говорил очень много о теперешнем смутном настроении, о студентах. Сегодня ему сообщили по телефону из Питера, а может, и иначе, что Петерб. университет закрыт2. А ты знаешь, что был обыск у Леонида Андреева и у него было много писем очень важных от Горького, подписанных его настоящей фамилией. Пристав носил ту же фамилию и со словами: "Ах, это письма моего однофамильца" не тронул и отложил пачку писем. Это не анекдот. Славно? Я думаю, что не был ли это милый интеллигентный пристав, придравшийся просто к этому, чтоб спасти Л.А. Как ты думаешь? Я все это слышала уже от нескольких лиц.
Суворин говорил еще об Орленеве, о своем театре, конечно, что "Дети Ванюшина" идут у него лучше, чем у Корша. Говорил о тебе, о Горьком, которым он не увлекается. Пил у нас чай, ел конфекты. В Питер ему не хочется ехать.
Спасибо, дусик, за фотографию3, только ты смешной там. Верно, голову наклонил вперед и потому туловище вышло большое, а головка маленькая, но все же мне захотелось поцеловать тебя в затылочек. Ты позволишь?
А про погоду пиши, слышишь? Антончик, ты ведь меня помнишь хорошо? Я боюсь, что ты найдешь меня постаревшей. Ничего, у тебя помолодею живо. И ты тоже со мной помолодеешь, вот увидишь. А там только месяц разлуки.
Целую тебя крепко, мой необыкновенный, обаятельный муж. Кланяйся солнцу и цветущим миндалям и айве. Целую тысячи раз, душу в объятиях.
Твоя собака
433. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
7 февр.[1902 г. Ялта]
Здравствуй, пупсик! Сегодня дрянная погода, снег чуть не по колена. Но ты скоро приедешь, значит, все хорошо, все великолепно. В Севастополе с вокзала поезжай прямо на почтовый двор, садись в экипаж, окутайся -- и валяй. Или, быть может, ты выедешь из Симферополя? Это новее для тебя и, кажется, ближе, да и раньше домой попадешь. Маша объяснит тебе.
Т., вероятно, не выживет; сегодня Альтшуллер говорил по телефону, что сердце у старика работает плохо.
Какое это уныние -- смотреть в окна! Не погода, а гадость.
Сегодня письма от тебя нет. Видишь, а я пишу. Значит, я хороший муж, заботливый.
Мармеладу не привози. Если захочешь привезти абрикосовских конфект, то знай, что ананасов и фруктов не нужно, я не ем. Привези беловской колбасы вареной. Икры не нужно.
Ну, до свиданья, пупсик! Целую тебя в плечи, в лоб, в щеки. Читала или слыхала, что я телеграфировал Морозову?1
Если ты и разлюбила меня, то все-таки пиши. Все равно.
Скоро ко мне приедет Олюша.
Твой Антон Актрисын
434. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
7-ое февр. 1902 г. [Москва]
Пишу во время 3-его акта "Мечтов", дорогой мой, любимый мой! Сегодня выяснилось, что я могу выехать 20-го, т.ч. попаду на пароход в пятницу. Должны были идти "Одинокие", а теперь идут "Мечты". Меня заменит, верно, Раевская. "Дядя Ваня" не идет, т.к. Мария Петровна до Питера не будет играть -- больна. Я кончаю 19-го "Сестрами" и 20-го -- ура -- удираю. В театре у нас смутно из-за "Мещан" и из-за настроения вообще. Все волнуются. В труппе говорят, что 20-го идут "Мещане", но этот слух распространяют только нарочно.
Антончик, ты только не встречай меня на пристани, умоляю тебя. Свидимся лучше у тебя в кабинете, наедине, это будет вкуснее. Да? Верно? Вкусненько поужинаем, поболтаем и на отдых! Ты знаешь, Антонка, что по-настоящему я -- муж, а ты моя жена. Я служу, приезжаю навестить свою супругу, посмотрю на ее поведение, верна ли мне моя благоверная? Антончик, ты мне будешь говорить о любви, о твоей любви? Я буду упиваться. Я знаю, что ты мало об этом говоришь, но зато если что скажешь, так у меня и пойдет по всем жилам. Писем больше не надо будет писать. Ты рад, а?
Кончаю письмо уже дома, а то в уборную пришла Муратова и заболталась со мной.
Конст. Серг. говорит, что Мария Петр, получила от тебя очень милое и веселое письмо и что она писала, будто ее муж ухаживает за мной и я -- благосклонно принимаю. Ты против этого ничего, конечно, не имеешь1.
Через 13 дней я выезжаю и больше этого и лучше этого я все-таки не могу тебе сказать.
Сегодня заходила А. В. Погожева. Я ей достала билет на "Мечты".
Дусик, что тебе привезти, напиши. Духи у тебя есть или нет? Напиши, чего тебе хочется.
Как море? Не очень бурливое теперь?
Как мне будет хорошо с тобой! Ты мне нужен, понимаешь ты это? Только бы люди не мешали, голубчик мой!
Поцелуй мамашу, скажи, что я с ней пасьянс разложу у нее в комнате. А Андрюшка у нас будет? Как ты думаешь?
Ну прощай, повинившийся иеромонах, греши и люби женщин.
Целую тебя много раз, будь здоров и до свиданья.
Твоя собака
435. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
8-ое февр. 1902, ночь [Москва]
Сегодня пришло твое "рогожное" письмо1, дорогой мой. Рогожное и краткое. Исполню все и завтра же напишу Сытину, т.к. увидать его -- нигде не увижу.
Я вся живу уже поездкой к тебе, мечтой о том, как увижу тебя и каким увижу тебя.
Как странно идет моя жизнь! Мне так много хочется сказать тебе сейчас, но что именно -- я не представляю себе ясно.
Последнее письмо напишу тебе 18-го, ты его получишь 21-го, а 22-го я буду уже сама у тебя. Но, Боже, как мне трудно будет опять оторваться от тебя через пять дней и шесть ночей...
Только бы не было бури на море и пароход не опоздал бы! Напиши мне, что ты не будешь встречать меня на пристани, а будешь ждать меня в кабинете.
Ты один меня любишь по-настоящему, любишь крепко, я это чувствую. И я бы так хотела дать тебе полное счастье! Я злюсь, когда начинаю рассуждать. Я ведь все знаю и все чувствую, и знаю, что ты чувствуешь. Я никогда этого не говорила словами, да может это и хорошо, даже наверное хорошо. Я знаю, что я буду стоять на коленях перед тобой и плакать и буду чувствовать себя очень виноватой, и ты должен это понять. Нежный мой, обаятельный мой! В тебе есть что-то тонкое, неуловимо обаятельное, изящное. Больше я тебе ничего не напишу сегодня. Получаешь ли ты все мои письма?
Утром был Облонский и извел меня ненужными разговорами. Маша уже ушла, и я одна изнывала. Не лежит у меня душа к нему.
После обеда был Членов и волновался, что ты ему не пишешь.
Сегодня получила письмо от Ек. Павл. Пешковой, спрашивает, когда идут "Мещане", хочет приехать. Влад. Ив. подробно все напишет Алекс. Максимовичу. Я ей тоже напишу.
Ну, будь здоров, спи и ешь хорошенько, думай обо мне, а я пока целую и обнимаю тебя мысленно, а потом уже поцелую по-настоящему.
Твоя Оля
436. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
9 февр. [1902 г. Ялта]
Оля милая, собака, писал ли я тебе, чтобы ты привезла "Детей Ванюшина"? Возьми у Маши, кстати прочтешь дорогой. Поезжай на лошадях из Симферополя, найми почтовых с кем-нибудь пополам или приезжай одна, только поскорей приезжай; будет холодно, имей это в виду, окутайся хорошенько, иначе будешь бита.
Снег, холодно, противно.
Вчера сообщили по телефону, что здоровье Толстого совсем хорошо. Был кризис, температура теперь нормальная.
Дуся моя хорошая, обнимаю тебя и целую. Зачем вы играете пьесу Горького на о?1 Что вы делаете?!! Это такая же подлость, как то, что Дарский говорил с еврейским акцентом в Шейлоке2. В "Мещанах" все говорят, как мы с тобой.
Скоро же ты приедешь? Я жду, жду, жду... А погода скверная, скверная...
Еще раз целую мою жену немочку, пайщицу.
Твой муж А. Актрисин
437. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
10-ое февр. 1902 г. [Москва]
Ужасно болит голова, родной мой, и писать трудно, еле доиграла "Сестер", думала, что голова лопнет. Я нездорова сегодня, оттого и головная боль. И вчера пришла такая утомленная, что повалилась в постель, даже у Маши сидя почти заснула, пришла поговорить. Время беспокойное, все волнуются. Сегодня утром был Балабан. Кажется, славный. Я мало разговаривала, надо было идти на репетицию. Вчера заходил Алексин, не застал меня и пришел повидаться в театр на репетицию. Минут 5 поболтала с ним. Уехал в Вологду, когда вернется -- зайдет.
Вчера был отчаянный спектакль. Самарова еле докончила, переутомилась и сердце плохо. Мария Федоровна ревела все 4 акта. У них забрали студента-репетитора1.
Сегодня был Суворин на "Сестрах".
Соня Малкиель выпустила в свет книжку2 -- пришлет тебе.
Маша здорова; недавно жаловалась на боль в боку.
Ну, иду в свою противную спальню, трещит голова.
Я тебя, Антончик, выхожу за весну и лето, т.ч. будешь по 3 куста роз зараз обрезать и не отдыхать после каждого. Вот увидишь. Тебе будет хорошо со мной. И ты меня будешь ласкать? Так, без ласки, тяжело жить, скверно. Я хочу любви и ласки и весны. Целую тебя крепко, всю твою голову, кот. скоро будет покоиться на моей груди, да?
Твоя собака
438. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
10 февр. [1902 г. Ялта]
Зюзик, собака, если выедешь 20-го, как обещаешь, то из Севастополя можешь выехать на пароходе (это будет пятница). На лошадях ехать теперь мучительно, на пароходе же пообедаешь, поспишь; качки, по всей вероятности, не будет, а если будет, то маленькая. Так вот, дусик мой, умоляю, сделай так, чтобы выехать 20-го! Умоляю!
Немировичу я написал, что театр на паях -- это хорошо, но устав их ни к черту не годится1. Почему пайщиками Стахович, я, а нет Мейерхольда, Санина, Раевской? Нужны тут не имена, а правила; нужно установить, чтобы пайщиком делался всякий, прослуживший не менее 3 или 5 лет, всякий, получивший жалованья не меньше такой-то цифры. Повторяю, нужны не имена, а правила, иначе все полетит.
Сегодня задержали около нашего почтового ящика грека, который вытаскивал письма. И я, признаюсь, обрадовался: теперь, когда ты станешь бранить меня за то, что я-де редко пишу тебе, то я буду ссылаться на этого грека.
Дуся моя, родная, светик, красавица, умоляю тебя, в ножки кланяюсь, выезжай из Москвы 20-го, чтобы быть здесь в пятницу! Исполни мою просьбу! Докажи, что ты добрая жена. Попроси барина Владимира Ивановича, он отпустит.
У нас кухарка хорошая теперь, душеспасительная; завела в кухне тишину и спокойствие. Очень религиозна.
У нас возмутительная погода. Снег.
Прочел в двух газетах, будто ваш театр не поедет в Петербург. Правда ли это?2
Ну, целую, обнимаю, будь здоровехонька.
Твой Antoine.
Это письмо посылаю 11-го февр.
Тут ходят разные слухи о Петербурге, о Москве3. Смотри, если что случится, напиши.
439. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
11-ое февр. 1902 г. [Москва]
Сегодня я чувствую себя хорошо, и, несмотря на всякие треволнения, меня безумно охватило чувство приближающейся весны, когда я шла на репетицию. Что-то неуловимо мягкое в холодном, морозном еще воздухе, солнце уже прогревает, снег на улицах стал темный, на солнце уже тает. Я все забыла и заликовала. Я за последние годы как-то равнодушно встречала весну, даже как-то еще тяжелее становилось на душе, мне казалось, что я уже постарела, и теперь вдруг чувствую весну и хочется жить наперекор всему. А отчего это? А по-моему, оттого, что есть у меня Антон, есть жизнь кроме всепожирающего театра, есть весна впереди. Дусик, мне хочется, чтоб и у тебя было хорошо теперь на душе, насколько возможно. Через неделю после того, как получишь это письмо, получишь и меня самое. Будь добр, побей меня хорошенько, выругай, будь груб со мной, и мне будет хорошо. А потом поцелуешь, приласкаешь. Какие перемены найдем мы друг в друге? А вдруг ты меня увидишь и разлюбишь! Это может быть?
Сегодня не было письма!
Ты недоволен моими последними письмами, наверное, да?
У Аванцо1 выставлены ты и Толстой, верно, как моя фотография. Откуда это попало в продажу?
Репетируем 3-ий акт усиленно. Самарову ввели было, да она не может -- обессилела, того гляди свалится. Репетирует Муратова, но не хорошо. Не надо было ставить "Мещан" под конец сезона, когда уже все утомлены и все выдохлись. Полю может играть только Лилина, а она больше не играет в Москве2.
Заседаем мы, говорим, но вчера я не была на заседании, т.к. отчаянно болела голова. Завтра заседаем. Меня начинает бесить, что я ничего в жизни не вижу, кроме театра и актеров. Прохожу мимо жизни. Я не занимаюсь музыкой, я не читаю, я ничего не вижу, ничего не слышу; напрасно ты говоришь, что моя жизнь веселая и разнообразная. Совсем нет. Вертишься на пятачке и знаешь только одну дорожку -- в театр. Людей не видишь. Это ужасно. Я люблю театр, но к концу года раздражает эта сутолока, больше топчешься, чем дела делаешь. Начинаешь себя спрашивать: что получила за этот годик, что приобрела, чему научилась? И оказывается, что жизни не видала, сама сузилась, а воображаешь, что дела много наделала. Скверное ощущение, Антончик мой. Да ты все великолепно понимаешь сам и меня ты знаешь и понимаешь -- права я или нет? Я тупею, ты знаешь? Меня это пугает. Когда я с тобой, я больше чувствую большую, настоящую жизнь, и это мне помогает жить.
Покойной ночи, большой мой человек, нежный мой, любимый мой муж, целую тебя крепко.
Твоя собака.
Кланяйся матери. Она совсем здорова?
440. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
11 [12] февр. 1902 г. [Москва]
Здравствуй, Антон Актрисын! Ты ждешь меня? Ждешь Олюшу? Милый ты мой, дусик ты мой! Я не дождусь, как сяду в вагон. А с каким трепетом я буду подъезжать к дому, всходить на крыльцо! Только ты не волнуйся очень. Да ты, может, будешь ждать совершенно хладнокровно и сердце не запрыгает?
Сегодня уже было в газетах о моем отъезде и о том, что я из Ялты проследую в Питер. Значит, верно.
Я уже начинаю; думать об укладке. Привезу колбасы, конфект.
16 уезжает в Ялту Лавров. Как это скучно! Он будет приходить. Но я тебя никому не отдам. Эти 5 дней ты только мой, слышишь? Я этого требую и хочу. Исключение только для Горького, ради пьесы. Согласен? Ты каждую минуту дня и ночи должен быть со мной. Все остальное не должно существовать. Я требовательна? Ты сердишься? Ну прости.
Сегодня репетировали мою сцену с Тетеревым в 3-м акте. Потом заседали до 5 1/2 час. Происходила баллотировка "сомнительных" членов труппы. Неприятно это было. Санин и Мейерхольд известили официально дирекцию о своем уходе из театра. Все мы решили просить их остаться, т.к. они для дела нужны. Забаллотировали Роксанову, Мунт, Абессаломова и еще кого -- не помню, да -- Судьбинина. Противная эта процедура. Я устала и разболелась голова. Дома застала Лаврова и Ольгу Михайловну. Пришла m-me Коновицер, пришел Влад. Ив., долго сидел, много я с ним говорила о театре. Пришел с "Крамера" Вишневский1 и опять -- о театре. Вишневский остался закусить. Хочется ему жениться. Вот женился бы он на Ольге Мих. Березиной -- и она бы пайщицей нашей была, и денежки он у нее забирал бы!
Приеду -- все расскажу о нашем товариществе.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |