http://forum.tokiohotel.ru/showthread.php?t=28326&highlight=%C8%E3%F0%E0+%F1%E5%F0%E4%E5%F6+%C0%E2%F2%EE%F0%3A+Sweet+Sacrifice 1 страница

Автор: Sweet Sacrifice;

http://forum.tokiohotel.ru/showthread.php?t=28326&highlight=%C8%E3%F0%E0+%F1%E5%F0%E4%E5%F6+%C0%E2%F2%EE%F0%3A+Sweet+Sacrifice

Бета: Моё сердце;

Название: «Игра сердец»;

Статус: Закончен;

Жанр: POV, AU, Romance (местами), Humor (чуть-чуть), Angst (возможно);

Категория: Slash, Het (немного, и без откровенностей);

Рейтинг: NC—17;

Персонажи: Билл, Том, Дэн, Сид, Тилль, Роксана, Марк, Анжелика, Клара и т.д.;

Пейринг: Том/Билл (основной), Билл/Роксана, Том/Хельга по ходу фика м/б появятся ещё;

Размер: Макси;

Краткое содержание: О жизни начинающих актеров. О проблеме «отцов и детей». О жизни двух обычных парней, которые мечтают получить призвание среди творческих людей. Об их отношениях и любви. Рассказать кратко всё равно не смогу. Просто читайте. (Том и Билл не братья);

Цитата: Она приходит незаметно, когда её совсем не ждешь. © Я о музе;

Дисклеймер: Всё моё! Даже Том и Билл;

Разрешение получено для *TOKIO_HOTEL_SLASH* Размещение на других ресурсах с разрешения автора.

От автора: Всё будет происходить медленно. Близости парней вы не увидите сразу, по крайней мере, гомосексуальной. Этот рассказ — что-то новое для меня. Пора взрослеть и понимать, что в реале всё далеко не так, как пишем мы. В кое-каких моментах будут использованы диалоги из моей жизни, то же самое могу сказать и о ситуациях. Надеюсь, вам понравится новое изложение моих мыслей. Буду рада каждому читателю без исключения. Дабы получить стимул к написанию мне нужны вы, а вам будет нужно интересное и захватывающее продолжение. Так давайте будем друг другу помогать! (((= Хотелось бы сказать еще пару слов о частоте «поставки» текста в эту тему. Так как я являюсь человеком, практически отрезанным от интернета, проды будут появляться один или два раза в неделю. Если возникнут какие-нибудь проблемы в виде эмоционального взрыва, депрессии или трудностей с самим выходом в интернет, я буду предупреждать. Критики не боюсь — сама пишу ее. НО. Прежде чем придираться, прошу осмыслить свои действия и не ставить низкие оценки неоправданно. Конструктивная и грамотная критика — самое приятное для меня. Думаю, на этом всё.

Всякое желание, которое мы стараемся подавить,

бродит в нашей душе и отравляет нас.

А согрешив, человек избавляется от влечения к греху,

ибо осуществление — это путь к очищению.

После этого остаются лишь воспоминания о наслаждении

или сладострастие раскаяния.

Единственный способ отделаться от искушения — уступить ему.

А если вздумаешь бороться с ним,

душу будет томить влечение к запретному,

и тебя измучают желания,

которые чудовищный закон, тобой же созданный,

признал порочными и преступными.

© Оскар Уайльд

POV Bill

Чёрт, да что же за день сегодня такой, а? В жизни никогда не опаздывал, а тут, маленькое устройство уже теперь ненавистного мне будильника решило сесть посреди ночи, из-за чего я, собственно, и несусь в переполненный автобус, надевая на ходу куртку. Кеды безнадежно промокли в лужах апрельского асфальта, и теперь вода неприятно хлюпает внутри. М-да, утро выдалось! Кое-кто из прохожих смотрит на меня как на идиота — еще бы, стою и улыбаюсь непонятно чему (нет, ну, мне-то ясна причина этого мимического выражения). Кто-то торопится на работу в тихий офис и поправляет сползающие на нос очки; кто-то в школу, то и дело, заглядывая в зеркало (и как девчонкам это удается в напичканном людьми автобусе?..); я же направляюсь к своей маленькой семье. Вы не подумайте, что я женат, нет, мне всего восемнадцать и в голове еще слишком много ветреных порывов для столь серьезного решения. Я еду на занятия. Не совсем обычные. Меня учат актёрскому мастерству — мечта моих покойных матери и отца. Маленькая группа, таких же, как и я, молодых студентов и есть моя родня. Я уже и не представляю жизни без этих людей. Это стало настолько необходимым, как, к примеру, водные процедуры по утрам или завтрак. И, наверное, стоит этому порадоваться?..

Габаритная дама лет сорока с большим энтузиазмом пытается пролезть сквозь образовавшуюся толпу пассажиров, расталкивая всех без разбора. Чтобы хоть как-то подстраховать свои ноги от участи быть оттоптанными, я решаю немного приподняться, чем вызываю ещё больше негатива со стороны теперь уже молодой девушки, которая слишком удобно, на мой взгляд, устроилась. Женщина всё-таки пропихивается к дверям, и я облегченно вздыхаю, т.к. меня задело совсем немного. В кармане вибрирует телефон (хорошо умудрился поставить на беззвучный режим), и я даже знаю, кто на другом конце линии. Сид — мой давний друг, с которым мы знакомы ещё со времён детского сада. Мы настолько близки, что даже какие-нибудь братья-близнецы позавидовали нашим с ним отношениям. Люблю я этого подонка, как, в прочем, и он меня. Помню в детстве мы всегда стояли друг за друга горой в любой драке и делились впечатлениями от свежепоставленного синяка под глазом или растянутым суставом. Вот и сейчас он названивает мне, конечно, в совсем неподходящий момент, но я всё-таки отвечу, может его обычный трендёж сегодня будет отличаться, скажем, от вчерашнего.

— Алло! — свернувшись в три погибели, достаю телефон и перекрикиваю рёв автобусного мотора.

— Привет, Билл! — голос как обычно гипер-жизнерадостный. — Ты где пропадаешь? Мы тебя уже все заждались.

Хм, опаздываю на каких-то десять минут, а ребята уже панику развели.

— Да у меня чёртов будильник сегодня не зазвенел, вот и проспал. Ты там передай, что я немного опоздаю, — и всё-таки ответственности мне не занимать. Думаю, не каждый среднестатистический парень может этим похвастать. А я могу.

— Хорошо, ты там давай это, побыстрее!

— Впереди автобуса мне бежать что ли? Приколист ты, блин! — смеюсь в трубку.

— Проявляй смекалку, Каулитц, уж это ты умеешь! — друг отражает мои эмоции заливистым смехом, и что-то мне подсказывает, что он там совсем не один.

— Короче всё, хватит болтать, я тут, между прочим, геройствую: стою на одной ноге и разговариваю с тобой, в то время как моя рука беззаботно витает в пространстве, иногда задевая случайные плечи и головы.

— Ладно-ладно, супермен хренов. Ждём тебя через...? — в голосе повисла вопросительная пауза.

— Через минут десять. Всё. Отбой.

Нажимаю на кнопку сброса первым — знаю ведь, что сам Сид не закончит разговора. Иногда нужно быть понаглее с этим парнем. И новая ухмылка. Хорошо не видит никто. По-моему, все находящиеся здесь грезят об одном: поскорее доехать до своей остановки и вырваться из этой духоты на волю в виде таких же переполненных улиц. Слишком много во мне сегодня позитива. Даже непривычно.

— Вошедшие, передаём за проезд! — откуда-то из дебрей транспорта кричит кондуктор. Хорошо, деньги я приготовил заранее и особо напрягаться по этому поводу не нужно. Хоть какое-то облегчение.

— Извини, ты не передашь? — поворачиваю голову на источник голоса. Парень очень уж усердно пытается дать мне мелочь, но не выходит как-то. В итоге монетки падают на пол, и вместе с ними, похоже, и падает боевой дух незнакомца. — Вот чёрт...

— Ничего страшного, я заплачу, — широко ему улыбаюсь, пытаясь подбодрить. — Тебе ведь сто процентов придется лезть куда-нибудь в закоулок своего кармана, чтобы достать деньги. А мне несложно.

— Благодарю, — выражение его лица меняется прямо на глазах — он в буквальном смысле расцветает (ну, до благоухающей розы или георгина ему, конечно, далеко, но зрелище завораживающее). Только сейчас замечаю, что глаза его такого же цвета, что и мои. Вот и весомый довод ему помочь.

Плата за проезд всё-таки достигает своего обладателя в виде тоненького как тростник паренька-кондуктора, который объявляет остановку. Слава Богу, следующая моя. Если бы мне позволили стоящие рядом, я бы, наверное, станцевал что-нибудь от радости. Но нет, приходится снова улыбаться.

— На следующей выходишь? — снова этот голос.

— Ага.

Теперь мы уже вместе пытаемся прорваться к трофею в форме выхода, что, к слову, получается у нас сравнительно удачно. Мы ведь всё-таки не габаритные женщины лет сорока.

По мере того, как автобус замедляет свой ход, подъезжая к остановке, я жду знаменательного действия. Полминуты и... ДА! Пассажиры выходят, а вслед за ними и мы. Точнее я. Вдыхаю воздух полной грудью. Как же я запарился в этом автобусе! Немного расстегиваю ворот крутки, позволяя коже так же впитать весеннюю свежесть.

— Э-э-э... прости ещё раз, — кому-то снова нужна моя помощь? Не-е, я точно супермен.

Голос слишком знакомый. Где-то я его уже слышал, однозначно. Не тот ли это парень, что так робко принял мою маленькую помощь? Оборачиваюсь. Точно. Узнаю этот капюшон и дреды (когда это я успел их запомнить?).

— Слушаю, — с самым серьезным видом произношу я, хотя на самом деле, очень хочется рассмеяться.

— Не подскажешь, где находится улица Вундербар, 16?

Ох, так это же моя улица. Ну, то есть наша. Эм... короче театрального.

— Можешь пойти со мной. Мне как раз туда же.

— Здорово. Я здесь совсем недавно, и еще не очень ориентируюсь.

Понимающе киваю и только собираюсь ответить, как мой карман снова разрывает вибрация телефона. Убью Сида.

— Что?! — не сдерживаю крика.

— Ты где?

— Да приехал я уже, сейчас буду, блин! — выключаю телефон на фиг, дабы избежать ещё одного эмоционального срыва.

Губы незнакомца кривятся в ухмылке и взгляд слишком саркастический. Так, я не понял, что это значит?

— Назойливая девушка? — тихий смех.

— Уж лучше бы девушка, чем этот... — так уж и быть не буду тебя прилюдно обзывать, мой дорогой Сид, — друг.

— Я, кстати, Том, — как бы между прочим произносит парень, становясь рядом со мной. — Идем, ты, похоже, опаздываешь.

— Я Билл, — даже не успеваю сориентироваться. — Да, иначе эта стая акул меня сожрёт. Вечно я им нужен, чтобы начать.

За время нашего короткого пути я успеваю узнать, что Том тоже хочет стать актёром и сегодня его первый день в нашем театральном обществе. Вот бы никогда не подумал, что этот гангста-парень хочет стать актёром. Хотя я сам не лучше. Друзья до сих пор не могут привыкнуть к моему имиджу рок-звезды, а ведь я живу им лет с пятнадцати. Видите ли, им не нравится, что я крашу глаза (хотя я обхожусь лишь черным карандашом, в отличие от этих размалеванных артистов, что постоянно мелькают на экранах телевизоров). Прикола ради, меня на каждый Хэллоуин наряжают ведьмой. Не скажу, что меня это напрягает, даже наоборот, воодушевляет. Не каждый нормальный парень решится на это. А я даже и не помню, когда был, так сказать, мой «первый раз» в таком образе. Единственное, что хорошо рисуется в моем сознании — в тот день мы очень сильно напились.

— Вот мы и пришли. Волнуешься? — наш с Томом взгляд упирается в небольшое здание, где, собственно, и находится театральный кружок. Строение немного обшарпанное, но это только придает ему некую загадочность. Будь я человеком со стороны, обязательно зашёл бы сюда.

— Есть немного, всё-таки я там ещё не знаю никого. А с наставником говорил только по телефону, — волнение этого человека практически незаметно, разве что, слишком часто двигающиеся в беспорядочном такте пальцы.

Прохожу вперед и рывком открываю дверь. Да, нравится мне у нас. Прохладно, но не холодно в любое время года и свет всегда красиво падает. А вот по вечерам я люблю смотреть из большого окна в этом холле — слишком громадным кажется небо, а если оно еще и вперемешку со свинцовыми тучами, тогда моей мальчишеской радости нет предела. Ещё в детстве мама научила меня видеть невидимое в бесконечности неба, и я вижу. Жаль, что только один...

— Прошу, — жестом приглашаю моего нового знакомого зайти в довольно-таки просторное помещение. Чего здесь только нет: и рисунки любимых персонажей, и наспех написанные стихи и четверостишья, и смайлики — подниматели настроения (выражающие различные эмоции) — всё это украшает стены персикового цвета, в то время как на вешалках висят различные костюмы и маски. Завершают всю нашу местную красоту расположенные дугой стулья и небольшой помост для наставника, иначе сказать — Дэна.

— Неужели подозрительная рожа Каулитца соизволила появиться в нашей скромной обители? — это Тилль. Он всегда так приветствует меня, не важно, в хорошем ли я или плохом настроении. Когда-то этот парень принадлежал к числу моих врагов, но потом, повзрослев, мы поняли, что детские обиды и подколки — полная чепуха. Парень на голову выше меня и массивного телосложения, но назвать его полным нельзя — все это результат каждодневных тренировок. С таким лицом как у него можно без вопросов работать вышибалой в каком-нибудь клубе: серые глаза сканируют каждого, что мурашки по коже бегают, губы с вечной усмешкой и большой нос. При всем этом, Тилль — потрясающе добрый парень. Конечно, придурок иногда, но всё-таки славный малый.

— Да-да, Тилль, и я рад тебя видеть, — по-братски приобнимаю друга, нарочито сильно хлопнув по спине.

— Билл, мы думали, тебя ветром сдуло! — нагло ржёт Сид, так же обнимая меня.

— Да ладно, так и скажи, что без меня вы ничего не можете! — изображаю из себя звезду, гордо подняв голову вверх. — Я, кстати, новенького привёл. Знакомьтесь, это Том.

Вывожу парня немного вперед, так, чтобы все могли его рассмотреть. Помню, ещё в школе нас учили, что при знакомстве нужно налаживать зрительный контакт с людьми, что с Томом я в принципе и делаю сейчас. По нему сразу видно, что он очень зажат и чувствует себя, мягко сказать, некомфортно. Но ничего, уж с этим барьером мы быстро справимся.

— Ах, это тот самый Том, с которым я говорил вчера вечером? — ну, вот, Дэн как всегда всю малину испортил.

Негромкое «угу» и тишина. Все принимают Тома за очень застенчивого парня, но что-то мне подсказывает, что не такой уж он и скромник. Как говорила моя мама: всё не то, чем кажется. Его появление здесь неслучайно. Эх, а я помню свое первое занятие, даже слишком хорошо, чтобы попытаться забыть...

~ Полтора года назад ~

— Ребят, познакомьтесь с нашим новым другом. Проходи, не стесняйся, — безупречная улыбка, как я понял, моего наставника вселяет надежду, и я смело шагаю вперед, хотя коленки дрожат настолько, словно я пробежал как минимум милю. Все с огромным интересом смотрят на меня, что, в принципе, неудивительно: рок-парень при полном параде, живьём, так сказать, и с ними в одной комнате. Будь я на их месте, пялился бы точно так же. Лица какие-то настороженные, даже слишком, от этого стук сердца учащается с каждой секундой. Чёрт. — Расскажи нам немного о себе.

Все приготовились слушать мою биографию, но вот у меня совсем крохотная проблема — я слова не могу вымолвить! Такое ощущение, будто у меня в горле застрял внушительно размера уж и не даёт говорить. Дышу через раз. Ох... ладно.

— Меня зовут... — и какого, спрашивается, у меня такой писклявый голос?.. — Меня зовут Билл, — вот, уже более представительно. — Мне семнадцать лет, живу с родителями в центре Берлина. Переехали мы недавно. Вот... — э-э-э, а что дальше-то говорить? — Эм... люблю поэзию и музыку. В свободное время гоняю с пацанами мяч во дворе и катаюсь на скейте, — кхм, вот это, конечно, лишнее.

— А кто твой любимый писатель? — ух какая любопытная! Кляп бы тебе в твой миленький ротик, девочка.

— Оскар Уайльд. — И молчание. Такое, что я отчётливо слышу тиканье часов на стене и полёт одинокой птицы за окном. А что я такого сказал?..

— А слабо что-нибудь из его творчества брякнуть? — ох, чёрт, я так и знал, что меня об этом спросят. Ладно, пацан, сам нарвался.

— Процитирую небольшой кусок пролога моей любимой книги господина Уайльда — «Портрет Дориана Грея», — похоже, глаза всех присутствующих сейчас дружненько выкатятся из орбит и с громким стуком попадают на пол. Хех, а я ведь еще и рта не раскрыл.

Встав в позу и прокашлявшись, начинаю свой монолог:

— Художник — тот, кто создает прекрасное. Раскрыть людям себя и скрыть художника — вот к чему стремится искусство, — перевожу взгляд на ту самую смазливую девочку, которая так интересовалась моим любимым писателем, и, сделав лицо кирпичом, проговариваю эти строчки специально для неё, как бы намекая, что к ней это не имеет никакого отношения (глазами она не вышла — не люблю голубой цвет). — Критик, — меняю направление глаз на задиру-паренька, — это тот, кто способен в новой форме или новыми средствами передать свое впечатления от прекрасного. Высшая, как и низшая форма критики — один из видов автобиографии. Те, кто в прекрасном видят дурное, — люди испорченные, и притом испорченность не делает их привлекательными. Это большой грех, — о, да! Этот мальчишка теперь точно заткнётся на веки вечные после слов, которые я сейчас «брякаю». Рот мой всё не замолкает, а даже, наоборот, с каждым разом я произношу цитату всё громче и выразительнее, как зачитывал бы её перед самим писателем. Я давно пропитан любовью к этому произведению и перечитал его около десяти раз, каждый раз находя для себя что-то новое и поистине впечатляющее. — Художник не стремится что-то доказывать. Доказать можно даже неоспоримые истины, — добиваю всех последней фразой и, с чувством выполненного долга и явным наслаждением, улыбаюсь ошалевшей аудитории.

— Браво, — Дэн аплодирует мне, подходя сбоку и кладя руку на мое плечо. — Никогда ранее не слышал, чтобы молодой человек с таким наслаждением цитировал любимого автора. Браво, мой друг.

Я сейчас, наверное, просто сияю. Да... Сегодня я совершил маленький подвиг — влиться в новый коллектив или новую компанию для меня всегда было сложной задачей, а сегодня... сегодня я просто взял и изменил сам себе. Изменил в лучшую сторону.

— Так, а теперь разбейтесь на пары и обыграйте кое-что. Я сейчас проведу маленькую жеребьёвку среди пар, и вы сами выберете себе тему. Для обдумывания сценария вам будет отведено пятнадцать минут, — вот всегда ему поражаюсь. Дэн — просто замечательный актер и потрясающе добрый человек. В свои тридцать два он сделал столько, скольким не может похвастаться ни один зрелый мужчина. Многочисленные постановки в знаменитых театрах нашего города, награды за лучший сценарий, работа со знаменитыми режиссерами, а он всё так же продолжает работу с нами — подростками. И, что самое интересное, за все два года, которые я провёл здесь, я ни разу не видел его злым или того хуже, в плохом настроении. Порой у меня складывается такое впечатление, что у него никогда не бывает «плохой погоды» в голове или он умеет всё тщательно скрывать. Самое странное — никто из нашей группы не замечал его с девушкой. Жены и детей у него нет, хотя, думаю, из него бы получился хороший отец. Вообще, лично для меня, слишком много загадок за этими прямоугольными очками, слишком много тайн в глубине этих серых глаз, которые часто заслоняются длинной каштановой челкой (хах, не у одного меня шевелюра как у девушки!). В этой умной голове всегда можно найти что-нибудь интересное — мы с ребятами никогда не скучали в его обществе. И теперь он придумал ещё что-то увлекательное. Никогда не перестану ему удивляться...

Все выбрали себе партнера кроме (что и следовало ожидать) Тома. Ему, по-моему, поддержка сейчас просто необходима, ведь это его первая работа пусть и с начинающими, но актерами. Построю-ка я из себя героя ещё чуть-чуть... Весело прошагав в его сторону, — он сел в уголок кабинета, как бы являясь наблюдателем, — сажусь рядом.

— Ты не парься особо, первое время всегда трудно, потом будет отлично. По себе знаю, — парень как-то натянуто-напряжённо улыбается, но старательно молчит. Позволяю тянуть жребий ему — такая же тонкая, как и моя, рука тянется в мешок и выуживает одну из записок-заданий.

— Семейная пара. Ссора. Ох, нет... — так жалобно вздыхает, сопровождая всё это действо ну очень уж страдальческим выражением лица, что мне не по себе становится.

— Я буду женой, — даже не раздумывая, говорю я, улыбаясь ему в глаза.

Он даже как-то опешил немного, потому что и без того большие глаза расширяются в удивлении, но... потом всё-таки улыбаются.

— Отлично. Что будем разыгрывать?

В комнате раздаются бешеные приступы смеха, один из которых принадлежит Сиду и его партнеру Гансу — ещё один редкий экземпляр под два метра ростом и потрясающим чувством юмора. Рассказывать о его подвигах можно бесконечно. Я как-то даже собирался писать книгу об этом парне, но потом идея изжила себя, и все благополучно об этом забыли. Внешность этого чуда назвать заурядной просто невозможно: совершенно нелепые рыжие кудри длиной где-то по затылок, вечно взлохмаченные то ли ветром, то ли руками самого хозяина; бесцветные брови и ресницы (светло-рыжие) — какое-то время я всерьез думал, что у него их нет; бледно-голубые глаза-пуговички никогда не останавливающиеся на чём-то одном; забавный нос картошкой с большими ноздрями и маленькие губы. Будь я фотографом, нащёлкал бы его с разных ракурсов и продавал фотографии любителям всего необычного. Из него получится хороший комедийный актер аля Джим Керри только без такой выдающейся игры мимикой.

Как такового сценария нам сообразить не удается, но примерные действия мы репетируем. Что я заметил — Том стал раскрепощённее в моей компании, поэтому ставлю себе мысленную галочку за старания.

— Так, время вышло. Есть у нас добровольцы? — Дэн оглядывает каждую пару, но в воздухе не появляется ни одной поднятой руки. — Что ж, тогда я выберу сам. Пожалуй, это будут... Том и Билл.

В дыхании Тома, кажется, что-то сломалось, потому что некогда спокойный взгляд начал судорожно рыскать по всему помещению, то и дело цепляясь за меня или декорации. Его волнение слишком явное, но я даю ему понять, что всё у нас получится и он будет на высоте. Выходим в центр.

— Какая у вас тема, парни? — с улыбкой спрашивает Дэн, садясь на моё место и сцепляя пальцы в замочек на своей коленке.

— Ссора семейной пары, — серьезно произносит Том, а пацаны в дальнем углу начинают давиться от смеха.

— Вам повезло, — ну, не издевайся ты, Дэн, он и так на грани обморока!

— Начинать можно? — спасаю Тома от лишних разговоров, обрывая наверняка тщательно обдуманный вопрос наставника. — Ну, как договаривались? — шепчу Тому и получаю одобрительный кивок.

Вот сейчас будет представление...

— В не-е-е-е-е-бе ангело-о-очки-и-и ик лета-а-а-ают ик как цвето-о-о-очки-и-и-и, — чёрт возьми, как ему здорово удается изображать пьяного! Том идёт немного пошатываясь и улыбаясь, по-моему, своей самой счастливой улыбкой. — В не-е-е-е-ебе ы-ы-ы-ы-ы-ы... — выражение лица становится совершенно сумасшедшим. Это он изображает радость при виде меня — жены.

— Что, опять нажрался, свинья?! — не помню когда, но я умудрился где-то достать платок и завязать его на голове узелками вперед, что придаёт мне ещё более комичный вид. — Что отмечали на этот раз? День сломанного носа или опухшей губы? — упираюсь руками в бока.

— Не-не-не... — машет рукой Том, задрав вверх указательный палец, не забывая при этом мямлить. — У нашего босса родился сын такой ик малы-ы-ы-ы-ыш, — расправляет руки. — Иди ко мне ик! Я это... тоже хочу этого... — делает задумчиво-пьяную моську. — О! Ребенка! — надвигается на меня и тут я что-то начал паниковать. Рука как-то сама потянулась и...

— За что?! — как бы отрезвев, Том хватается за раскрасневшуюся, словно ужаленную крапивой, щёку, в которую я умудрился залепить нехилую пощёчину.

— От тебя разит женскими духами! — пискляво отвечаю я, хотя до чёртиков хочется прямо сейчас упасть на стул и рассмеяться.

— А от тебя луком, я ж не жалуюсь! — в его голосе раздались нотки обиды?

— Ладно уж, — подхожу к своему псевдомужу и кладу руку на плечо. — Пойдём делать этого твоего ребенка.

Ободряюще улыбаюсь и тут слышу из зала:

— Требую осуществление процесса в виде сценки! — убью заразу Сида.

Демонстративно показываю ему «фак», и мы с Томом усаживаемся. Ребята продолжают дружно хихикать и обыгрывать наши же с ним действия.

— Это успех, Том! Ты — молодец! — пихаю его локтем в бок, радостно шепча. — Ты даже Дэна убедил в том, что был пьян.

И на моих глазах происходит волшебство: этот, недавно вошедший в зал парень, раскрылся перед всеми, не боясь, что у него не получится. Он, по-моему, сломал в себе кучу комплексов за каких-то шесть минут, чему я несказанно рад. Том просто сидит и улыбается своему посвящению в виде этой совершенно глупой миниатюры, а мне хорошо от того, что я помог ему.

— Ты уж это, прости меня за пощёчину. Это для большей убедительности, — смешок разбивает мое легкое чувство вины.

— Да нормально всё, хотя рука у тебя тяжелая, — смеётся вместе со мной, разваливаясь на стуле.

После нас выходят Ганс с Сидом, обыгрывая ситуацию разговаривающих обезьяны и лягушки (придумал же смесь наш наставник). Без всяких сомнений все смеются до слез и коликов в животе. Комики есть комики. Далее Хэльга и Тилль с миниатюрой о двух разбалованных силиконом блондинках — никогда не видел, чтобы Тилль с таким удовольствием спорил о накладной груди и наращенных ногтях. И ещё... и ещё. С нашей толпой в пятнадцать человек время бежит незаметно, а так всегда, к сожалению. Вся наша дружная компания начинает прощаться и расходиться. Я буду скучать по всем вам, ребята, ждать вроде бы всего день, а на душе уже грустно.

***

— Тебе в какую сторону? — мы с Томом выходим из здания последними — уж очень Дэну понравилась игра новоиспеченного псевдоалкоголика, он стал тщательно расспрашивать его о ранней деятельности и, с разочарованием взглянув на него после услышанного ответа «Я никогда не играл в школьном театре», всё-таки решил нас отпустить.

— Мне на работу, — задорно отвечаю я, кутаясь в любимую куртку и пряча руки в глубокие карманы.

— А в каком направлении-то? — улыбается Том и начинает усиленно рыться в своей безразмерной толстовке в поисках чего-то.

— Тут недалеко, кафе «Шоколадный апельсин».

— Странное название... И кому в голову такое пришло? — недоуменно на меня взглянув, но, не останавливая своих действий, спрашивает Том.

— Хех, мне, — и улыбка во все тридцать два. — Видишь ли, хозяин этого кафе — бывший друг моей семьи и я работаю у него. Так как он в курсе моих писательских, да и вообще, способностей, попросил меня придумать ему «продаваемое» название. Ну, я и изощрился. Это что-то типа кофейни. Его жена готовит потрясающие пирожные. Будет время — заходи.

Том внимательно выслушивает мой мини-рассказ и, найдя, что, собственно, искал, — пачку сигарет — протягивает ее мне.

— Нет, спасибо, я не курю. Мама меня давно уже отучила, за что я всегда буду ей благодарен.

— Может, она и меня отучит? — шутит Том, доставая тонкую трубочку отравы.

— К сожалению, нет, — мимо проносится до жути дорогой автомобиль, разбрызгивая холодную лужу практически на нас. — Её нет в живых, как и моего отца.

Том роняет сигарету на промёрзлый асфальт и не знает что сказать. Как часто я видел такую реакцию у людей на мои слова и как часто я говорил, что всё хорошо, хотя на самом деле, порой мне очень одиноко. В чём моя слабость — или сила?.. — я никому об этом не говорю. Если бы я мог видеть себя со стороны, то никогда бы не подумал, что у этого парня (то есть меня) есть какие-то душевные проблемы. Я помню тот злополучный день рожденья, когда я потерял всё. Не люблю первое сентября.

— Прости, — тихо шепчет Том, сминая пачку в кулаке и выбрасывая её в урну.

— Ничего страшного, всё нормально, правда, — слишком искренне улыбаюсь и он, как и все остальные, верит моей улыбке. — Ты не торопишься? Пойдём, я тебя чем-нибудь угощу, заодно и поболтаем.

— Эм, я бы с радостью, но не могу. У меня дела, — мне показалось или он заволновался? — Ладно, Билл, пойду я. Приятно было познакомиться и...

— До среды, если ты о следующем занятии.

— Точно! — мимолетно улыбается и буквально убегает от меня. — Пока!

— Пока-пока... — прощаюсь с уже завернувшим за угол Томом и, недоуменно пожав плечами, иду в противоположную сторону, сквозь маленькие ледяные лужи и мирно спящие деревья, по-моему, и не собирающиеся красоваться перед всеми сочностью зелёных листьев. Честно признаться, я не очень-то люблю весну. Она мне кажется слишком вредной и мокрой. Кстати, о мокром, — мои кеды так и не высохли до конца, а за процессом актёрских выдумок, я совсем об этом забыл. Теперь придётся весь день «тонуть» — домой я всё равно не успею, а опаздывать второй раз как-то нет желания, тем более, я — человек крайне пунктуальный.

***

Всё-таки я очень люблю свою работу. Казалось бы, я — простой официант, который приносит заказы посетителям и с милым лицом выслушивает их бредовые пожелания. Но в каждом моменте я стараюсь найти плюс. Даже сейчас, стоя у окошка выдачи заказов, я счастлив, потому что через пару мгновений ребёнок будет радостно причитать о размере самого вкусного тортика на свете и с радушием поделится со своими родителями, конечно же, заляпав идеально-выглаженную рубашку отца или красивую кофточку мамы. Изо дня в день я встречаю сотни новых лиц и стараюсь запомнить выражение глаз каждого, их цвет и глубину. Можно сказать, это моё второе хобби — коллекционировать психологические образы людей. А для того, чтобы понять психологию девушки в дальнем углу не нужно обладать выдающимися способностями. Она всегда приходит по понедельникам и садится на одно и то же место. Заказывает банановый коктейль и пирожное с апельсином и шоколадом. Вечно что-то записывает и как-то слишком загадочно на меня поглядывает. Стив не раз говорил мне, что она приходит из-за меня. Может быть... Если сегодня выдастся свободная минутка, я попробую завести знакомство. В конце концов, будет ли у меня девушка постоянная или нет?..

Дата добавления: 2015-08-29