Припомнив, как шустро умеют шевелить ногами сервы в минуту опасности, я подкорректировал задание.
— Короче, тебе час времени. И сделаешь вот что…
Серв оказался понятливым.
— Принято, хозяин, — произнес он — и отключился. Надо же, и словечко моё перенял… Слов-паразитов обычно не замечаешь за собой до тех пор, пока кто-то не начнет их произносить в том же контексте, что и ты…
Моей кожи под ухом коснулось что-то холодное и живое, словно змея заползла под пончо и решила заночевать на моей шее. Я выбросил руку, намереваясь схватить мерзкую тварь и свернуть ей голову, но вокруг моего запястья обвилась вторая змея, притормозив рывок.
— Тихо, хомо, — прошелестел во тьме еле слышный голос. — Тихо, пока нас не перестреляла стража.
Возле меня в неверном свете костра замерло еще одно тело, накрытое пончо, из-под которого ко мне тянулись две гибкие конечности, напоминающие щупальца осьминога.
— Чего тебе, осм? — прошептал я, припоминая слова Иона: «Живут на радиоактивных помойках, жрут всякую гадость, оттого и мутируют из поколения в поколение. В основном перед Играми их и отлавливают, когда имеется недобор в игроках…» Местные парии, типа бомжей моего мира. Что ему надо?
— Ваш род не очень высокого мнения о нас, хомо, — продолжал голос, напоминающий шорох ночной листвы, потревоженной ветром. — Но вы ничего не знаете о париях этого мира. Вы привыкли судить о вещах по их внешнему облику, не догадываясь об их внутренней сущности…
Внезапно я осознал, что голос звучит у меня в голове, а не доносится извне. Осм держал меня за руки и напрямую вкачивал мне в мозги информацию о своем народе…
— «Осм» это не сокращение от слова «осьминог». Эта аббревиатура изначально означала название программы «Оборонные специализированные мутации». В рамках этой программы создавалось множество организмов, наиболее приспособленные из которых дожили до наших дней. Практически все чудовища этого мира являются потомками тактических монстров, специально выращенных в засекреченных подземных лабораториях Москвы. Мой народ уже много лет живет в одном из таких огромных бункеров и ждет своего часа, накапливая информацию. Многие из нас годами живут на помойках, но это лишь маскировка. Так нам удобнее наблюдать за людьми. Лучший разведчик тот, кого считают неполноценным. Но на самом деле мой народ мудр, и можем мы многое. Например, общаться друг с другом телепатически, касаясь друг друга…
— Чего тебе надо? — прервал я поток чужих мыслей, от которых у меня начала ощутимо болеть голова.
— Я вижу твой план, хомо, — прошелестел осм. — И хотел бы внести в него кое-какие изменения.
— Зачем тебе это надо? — поинтересовался я.
— Мой народ уже два века ждет своего шанса. Мы не можем бездумно рисковать членами своего клана, у нас большие проблемы с репродукцией. Но сейчас мне кажется, что у нас появился такой шанс.
— Валяй, рассказывай, — поморщился я. — Только побыстрее, пока у меня мозги не лопнули от концентрированной мудрости твоего народа.
Я почувствовал волну неудовольствия, исходящую от осма. Но мутант стерпел мой непочтительный тон и продолжил:
— Шамы умеют подавлять волю своих врагов и убивать их на расстоянии. Мы же умеем управлять врагами. Но только теми, кто уже стал нашей пищей.
— Не понял…
— У моего народа внешнее пищеварение, — пояснил осм. — Вначале мы впрыскиваем свою слюну в огрызок, найденный на помойке. Или в вены врага. После чего пища медленно переваривается до тех пор, пока не становится съедобной. Но наша слюна не действует на мозг жертвы. Зато на него действует наша воля. Пока еда способна ходить, мы можем управлять ею, причем на расстоянии, не касаясь ее. Очень удобно. Ты собрался куда-нибудь, а за тобой идет твой рюкзак с продуктами.
Я невесело хмыкнул. Действительно удобно. Только какой же глубины нравственного падения достигли биоконструкторы этакого чудовища? Конечно, на войне все средства хороши, но всему же есть предел…
— Не время думать о любви к ближнему, Снайпер, — прошелестело у меня в голове. — Мы потом поговорим о том, насколько нравственно специально выращивать животных, которых вы массово убиваете для еды. Когда дело касается пищи, нравственность отступает на второй план. Если же ты решил выжить, о высоких материях вообще лучше забыть.
Тысяча руконогов! Мутант был прав. А я вот что-то расслабился после ранения… Непорядок.
— Твои предложения, — бросил я…
На обсуждение подробностей плана ушло минут двадцать. Наконец мы пришли к общему и стали ждать.
Время тянулось медленно, словно резиновое. Но я привык к ожиданию. В моей профессии это одна из главных составляющих успеха.
Наконец брелок в моей ладони ожил.
— Я в двести ярд от тебя, хозяин, — прохрипел динамик металлическим голосом Коляна. — Но тут какие-то вооруженный человеки на машинах.
— Это точно, — прошептал я. — Сможешь бросить что-нибудь, чтобы на секунду подвинуть прожектор?
— Ты хотеть сместить луч?
— Точно.
— Это запросто делать, — хмыкнул Колян. — У меня есть с собой неживой рукокрыл. Небольшой, размер как ворона. Захватил, чтоб было кого поесть в пути. Ты готовый, хозяин?
— Готов.
— Три, два, один, зеро! Йохуу!
Луч прожектора, направленный прямо на нас, резко сместился в сторону. Две тени скользнули в ночи и рванули в сторону. На земле остались лежать пончо с завернутыми в них большими пучками сухой травы. Если не приглядываться особо, то тела и тела, как спали смертники, так и спят себе, всем бы такие нервы…
Черная тень рядом со мной двигалась очень быстро, словно перетекая по земле. Ничего общего с нескладными, пришибленными существами, которых днем вели на убой бравые молодцы в камуфляжах. А вот и их голоса стали различимы в ночи:
— Чертовы мутанты! Летят на свет, мать их, как бабочки-трупоеды.
— А ты поди и обделался, воин?
— Свои штаны проверь, герой…
— Хорош брехать. Командира разбудите, будет вам и дохлый рукокрыл, и небо в алмазах…
Так. Судя по звукам, весь караул расположился в электроцикле. Остальные небось дрыхнут на земле, подложив под себя спальные коврики и завернувшись в толстые офицерские пончо. Это нам на руку.
Моего запястья коснулась рука-щупальце.
«Караул мой, как договаривались», — подумал я.
«Хорошо, — раздался тихий голос у меня в голове. — Я пойду обработаю спящих. Через две минуты можешь начинать. Удачи, Снайпер».
«Удачи, осм».
«Меня зовут Ург», — прошелестело где-то на краю моего сознания перед тем, как черная тень растворилась в ночи.
Я не хотел думать о том, что сейчас происходит со спящими солдатами заградотряда. Интересно лишь одно — что было бы, если б мы с Ургом не договорились. Думаю, все просто: сейчас бы по моим венам растекалась его слюна, превращая меня в паштет для жутких порождений человеческого военного гения. Впрочем, ухо востро надо держать по-любому. Я единственный, кто знает тайну его народа. Пока что я нужен осмам. Но вполне возможно, что, когда надобность во мне отпадет, много знающего хомо мудрый народец решит превратить в ходячий холодильник.
Две минуты. В моем случае — сто двадцать ударов сердца. Мне давно уже не нужно при отсутствии часов щупать пульс для того, чтобы отсчитать нужное количество минут, — тренированный мозг сам автоматически включает таймер. У меня всегда ровный пульс, если только я не бегу по пересеченной местности или не рублюсь врукопашную. Правда, и после этого он восстанавливается очень быстро. Наверно, это ненормально для нормального человека. Может, не зря Колян посчитал меня за робота…
Сто девятнадцать… Сто двадцать.
Я начал двигаться, вливаясь в ночные тени, становясь с ними одним целым. В прошлом меня многому научили военные специалисты, мастера бесшумной смерти. Но им было далеко до Японца, идеального убийцы, который остался в моем мире. Этот парень умел не просто красться в ночи. Он умел становиться ночью — черной, непроглядной, безжалостной. И кое-чему успел научить меня…
— Видит Великий Механик, традиции надо иногда менять. Например, не морочить голову с этой Игрой, а просто вешать мутантов на стенах. Или рубить им головы прямо на месте, а потом насаживать на палки и оставлять около заставы, пока не сгниют. Думаю, другие твари побоятся приближаться к Зоне трех заводов при виде эдаких предупреждающих знаков.
— Не зря тебя прозвали Мясником. Думаю, после такой наглядной агитации на другой стороне моста скоро начнут появляться головы наших разведчиков…
…Голоса все ближе. Вот уже различим в отблеске прожектора черный параллелепипед борта электроцикла.
Пора.
Я прыгнул с места без разбега — топот подошв по земле караул мог бы услышать. Ладони коснулись стальной оковки открытого кузова. Сальто… Неплохо для давно не практиковавшегося циркача. Мой кульбит завершился на квадратных плечах рационализатора, которому не нравились существующие традиции.
Надо отдать ему должное, среагировал он мгновенно. Присел, спружинил ногами, принимая чужой вес, но не стал пытаться сбросить неожиданного ездока. Его рука дернулась за ножом, закрепленным на плече рукоятью вниз… и тут же безвольно упала. Резкий двойной удар ребрами обеих ладоней под нижнюю челюсть — и тело Мясника начало заваливаться вперед. Сонные артерии потому так и называются, что при правильном воздействии на них мозг отключается моментально.
Трое собеседников Мясника, расположившиеся в кузове транспортного электроцикла, синхронно повернулись ко мне, одновременно выхватывая оружие… Не обессудьте, парни. Безоружного противника можно пожалеть. Вооруженный враг точно хочет убить тебя. Значит, и ты в своем праве.
Ближайший ко мне караульный немного не успел довернуть автоматный ствол до совмещения линии выстрела с моим животом. Падая вперед вместе с экстренно заснувшим Мясником, я наотмашь ударил автоматчика предплечьем в кадык. Тот хрюкнул, выронил оружие и схватился за горло. Правильно, собственное разбитое горло ценнее АКМ, но для меня АКМ намного ценнее чужого горла.
Автомат я подхватил на лету, не дав ему грохнуться на дощатый пол. Вместо него грохнулся я сам, уходя в перекат. При этом плечом об доски приложился изрядно, так как пришлось хитро извернуться.
Шустрый караульный размахнулся своим автоматом как копьем и попытался пронзить меня примкнутым штыком. Не очень разумный ход, лучше б стрелял. Хотя, наверно, боялся задеть товарищей. Что ж, клинок штык-ножа проткнул лишь рукав и без того изрядно разодранного камуфляжа… а каблук моего берца впечатался точно в пах караульного. Увы, весьма часто в бою за излишнюю любовь к ближнему приходится расплачиваться собственными яйцами.
Бил я с пола, потому удар оказался недостаточно сильным. То есть лобковую кость не сломал и кишечник не порвал, лишь так, щелкнул по колоколам. Хотя для секундного рефлекторного шока достаточно. Именно рефлекторного, не болевого. Просто природа предусмотрела такой ответ организма на пусть даже легкий шлепок по детородным органам. Называется «Береги шары! Замри, не дыши, осознавай ущерб».
В общем, ошибка природы сыграла мне на руку. Второй караульный выпучил глаза, схватился за хозяйство и принялся осознавать произошедшее в позе пациента проктолога. Но увы, мой третий противник оказался умнее. Он отпрыгнул подальше, в дальний конец кузова, одновременно передергивая затвор автомата. Вот уж не думал, что обычные сторожа у заводских такие шустрые! Хотя, наверно, двести лет постапокалипсиса провели жестокую выбраковку. Менее шустрые просто вымерли как динозавры, а один из выживших расторопных уже направил на меня модернизированный АК и почти выжал слабину спускового крючка…
Сцену нашей маленькой баталии освещали два средневековых фонаря. Закреплены те фонари были на кривых арматуринах, воткнутых в проушины бортов. Ничего особенного: толстые свечи внутри прямоугольных стеклянных колб, подвешенных на коротких цепях. Я почти успел подняться, но тут же вновь рухнул на пол кузова, при этом осознавая, что вряд ли это поможет, — с такого расстояния очередь по-любому полоснет по мне. Однако другого выхода просто не было…
Но автоматчик не выстрелил. Уже в падении я осознал, что вижу лишь один фонарь. Второй скрыло стремительное черное облако, метнувшееся от левого борта электроцикла прямо в лицо караульного.
Верхняя часть туловища автоматчика просто исчезла. В хилом свете единственного фонаря стояли две камуфлированные штанины, заправленные в короткие сапоги. По одной из них расползалось темное мокрое пятно. И причина была понятной. Есть страх боли. Есть страх смерти. А есть ужас иррационального, противоестественного, неподвластного разуму ухода из жизни в жизнь иную, по сравнению с которым все адские муки кажутся безобидной страшилкой.
Парня не располовинило невидимое лезвие. Это осм, приподняв голову над бортом, плюнул в автоматчика распыленным облаком черной слюны. Так рачительная хозяйка, набрав в рот воды, спрыскивает пересохшее белье перед глажкой. Только то, что черной пленкой облепило автоматчика, было отнюдь не водой, и даже не чернилами.
Слюна осма, попавшая на фонарь, почти мгновенно растворила металл. На дощатый пол посыпались осколки стекла и несколько полосок металла, на глазах разъедаемого черной субстанцией. А потом рядом с обломками фонаря на дно кузова упали человеческие ноги и то, что было над ними. Черная, пузырящаяся масса, контурами отдаленно напоминающая человека. Причем еще живого, судя по судорожно сокращающимся конечностям.
— Плохая еда, — прошептал Ург, перелезая через борт. Похоже, громкая речь не была сильной стороной его племени. — Очень плохая еда. Хорошая еда получается, только если слюна попадает в вены. А это как пережаренный стейк. Есть можно, но удовольствия никакого.
«Действительно мудрец, — подумал я, поднимаясь на ноги. — И эстет. В людях разбирается как мы в стейках».
Караульный, которому я зарядил ногой в промежность, начал приходить в себя. Его глаза приняли осмысленное выражение, он начал потихоньку разгибаться в пояснице… и вдруг застыл снова, перехватив взгляд мутанта, медленно приближающегося к нему. Так замирает кролик, брошенный в террариум к удаву.
Я отвернулся. Мы все обговорили с Ургом еще до начала нашей вылазки. И я прекрасно понимаю, что это надо для операции, успех которой во многом зависит от способности осмов ненадолго превращать людей в управляемых кукол, прежде чем те растекутся лужами питательной биомассы. Но мне абсолютно необязательно смотреть, как Ург будет превращать человека в живой труп. Нелюбопытный я.
Спрыгнув с электроцикла, я чуть не наступил на Коляна.
— Всё в порядок, хозяин? — бодро проскрипел серв.
— Всё в нём, — буркнул я, окидывая взглядом застывшие фигуры бывших членов заградотряда. — Схоронись где-нибудь неподалеку. Скоро здесь будет много еды для тебя…
Луна, вынырнувшая из-за туч, подробно высветила бледную кожу инфицированных людей, под которой медленно перекатывались небольшие вздутия величиной с лесной орех… Пальцы с оголенными ногтевыми ложами, из которых повыпадали ногти… И глаза. Немигающие. Абсолютно черные, словно полые внутри прозрачные шарики, под завязку заполненные слюной осмов. Кстати, вполне возможно, что так оно и было на самом деле…
* * *
Солнце нерешительно высунуло лысую макушку из-за неровной кромки мутировавшего леса. Но стража второго класса номер В146 не интересовала такая сентиментальная чушь, как восход древнего светила. Он смотрел совсем в другую сторону.
Вдоволь налюбовавшись на картинку, увеличенную старинной оптикой, страж хмыкнул, опустил бинокль и покачал головой.
— Никогда не понимал смертников, — сказал В146. — Некоторые сразу по прибытии бросаются на стены, словно торопятся умереть. А некоторые как эти — спят себе спокойно. Потом так же неторопливо просыпаются и бредут умирать, словно туры на бойню. Хотя нет, даже туры чувствуют приближение смерти и волнуются. Эти же идут покорно. Вот увидишь, подойдут к Стене, приложат к ней руки и будут ждать, пока мы сверху сбросим бревна. На таких тратить пулю — большая роскошь.
— А ты много видел Игр, сто сорок шестой? — спросил стоящий рядом стрелок четвертого класса номер 213. Совсем молодой, только недавно бриться начал.
— Девятая на счету, — хмыкнул страж. — Были интересные. Помню, на одной даже убили копейщика того же класса, что и ты. Правда, он сам дурак — башку высунул, а какой-то смертник метнул в него саблю. Прямо в глаз попал. Так что смотри, на будущее, особо не высовывайся. Это сейчас они смирные попались, а потом — кто его знает.
— Все равно не понимаю, — пожал плечами молодой стрелок. — Зачем нужна эта бойня что нам, что заводским?
Страж усмехнулся в пышные усы, слегка тронутые сединой.
— Плох тот воин, который никогда не убивал человека. Потому в Играх и запрещено применять автоматы, пулеметы и орудия, если ситуация не выходит за установленные рамки. Только пистолеты, а лучше ножи. Риска почти никакого, сабля никогда не пробьет стальной нагрудник и не разрубит шлем. Зато воин приобретает необходимый навык. Правда, в последнее время человекоподобных смертников стали разбавлять мутантами — рабочие руки нынче в цене. Если отклонения не бросаются в глаза, похожий на человека мут сойдет для обслуги. И не для обслуги, бывает, тоже… Но для Игры это плохо. Мутанта всякий убьет, а вот человека…
— А я вот все думаю, — перебил стража стрелок. То, что он на два класса ниже, ни о чем не говорит. Страж — это страж. А стрелок, которому выдали для Игры не потертый и побитый ТТ, а АПС складского сохрана, — это воин, уже доказавший свое умение. — Что мешает снайперу заводских сейчас перещелкать нас словно в тире? Если он хороший профи, человек пять точно завалит как пить дать. Да из «Кордов» по стене пройтись — мало не покажется…
— Эх, молодость, — хмыкнул в усы страж. — Все предусмотрено. В случае чего две пушки С-60 с угловых башен в момент превратят в груду обломков их машины. Не все ж артиллеристам по рукокрылам упражняться. А наши РПК довершат остальное.
— Так-то оно так, — протянул стрелок, не желая сдаваться. — Ну а если они свои танки…
И вдруг осекся, резко вскинув к глазам бинокль.
— Страж, тревога, — тихо проговорил он, не отрываясь от окуляров. — Все смертники проснулись, сбросили пончо и бегут сюда. Но это не люди, страж. И не мутанты… Таких мутантов я не видел. Это что-то другое.
В146 тоже смотрел в бинокль на тех, кто сейчас с лестницами наперевес бежал к Стене. Он многое повидал на своем веку, но ни разу не видел существ, способных так быстро двигаться, — тем более что на их обнаженных телах было совсем немного мяса. К Стене бежали какие-то полуразложившиеся твари, у которых вместо плоти на костях пузырилась черно-зеленая жижа. Что, впрочем, нисколько не мешало им крепко сжимать костяшками пальцев рукояти абордажных сабель.
Со Стены раздалось несколько выстрелов — у кого-то из участников Игры не выдержали нервы. Но это ровным счетом ничего не дало. Пули пролетали сквозь тела невиданных чудовищ, не причиняя им ни малейшего вреда. Во всяком случае, на скорости их бега это никак не сказалось.
Край первой лестницы коснулся просвета между зубцами.
— Ну ладно, давайте поиграем, — ощерился страж, видевший в жизни немало. Но с другой стороны, если на тебя нападает неизвестный враг, убить невиданную ранее пакость есть самый оптимальный способ узнать ее получше.
В146 шагнул вправо. В одной руке старинный боевой нож, в другой — пистолет ТТ.
— Стреляй в голову, — посоветовал страж молодому стрелку, еще не до конца пришедшему в себя от увиденного. — В природе не бывает мозгов, которым нипочем свинцовая пуля…
Договорить он не успел.
Со стороны электроциклов заводских раздался далекий выстрел. Страж даже не успел удивиться такому вопиющему нарушению правил Игры, как окружающий мир взорвался перед его глазами. И наступила тьма… Иначе и быть не могло. В природе и вправду не бывает мозгов, которым нипочем свинцовая пуля снайперского патрона 7Н14 со стальным сердечником внутри…
* * *
По идее, стрелять надо было по наводчикам зенитных пушек С-60, расположенных на приземистых угловых башнях. Это автоматическое пятидесятисемимиллиметровое орудие, предназначенное для отстрела как воздушных, так и наземных целей, реально могло за несколько секунд превратить трофейные электромобили в воспоминания. Другое дело, что куклы, дистанционно управляемые Ургом и его товарищами, уже добрались до Стены и приставили к ней лестницы. И им надо было расчистить путь.
Что я и сделал, отстреляв полмагазина по целям, появившимся между зубцов стены. Охрана укрепления собиралась врукопашную отражать атаку монстров… но у меня на них были другие планы. Полдесятка выстрелов — и максимально быстрая смена позиции, дабы со Стены не засекли работающего снайпера и не прекратили его кипучую деятельность.
Предосторожность оказалась не излишней. По той кочке, за которой я только что лежал, ударил РПК. И тут же заткнулся. Я прям увидел внутренним зрением как сабля, зажатая в пятерне полутрупа, с размаху обрушивается на шею пулеметчика.
Тем временем задранные к небу стволы С-60 начали синхронно опускаться вниз. Вряд ли положение зенитных пушек перед боем было обусловлено раздолбайством расчетов и их командиров. Просто, скорее всего, защитники Стены больше опасались рукокрылое, чем каких-то оборванцев с ржавыми саблями. А зря.
«Куклы» осмов, еще вечером бывшие членами заградотряда, уже вовсю рубились на стене. Но я понимал — успех временный. Сейчас охрана крепости маркитантов придет в себя, поймет, что Игра перестала быть игрой, и применит что-то посерьезнее ножей и пистолетов.
За Стеной ступенчатой стрелой, вонзившейся в небо, возвышалась цитадель. Куркинский архитектор почему-то приложил максимум усилий, чтобы главное укрепление крепости маркитантов было похоже на Спасскую башню Кремля. И сейчас на всех уровнях цитадели возникло какое-то шевеление, которое мне категорически не понравилось.
«Надо бы пушки срочно захватить», — подумал я.
«Понял», — раздался голос Урга в моей голове. Надо же! Похоже, мои телепатические способности развились настолько, что я могу общаться с мутантом без непосредственного контакта! Что ж, полезное приобретение. Теперь можно координировать совместные действия во время штурма…
Стволы С-60 почти опустились. Еще немного — и нам придется распрощаться с транспортом.
Левое орудие повернулось достаточно для того, чтобы я со своей позиции увидел расчет, суетящийся возле пушки. Пять человек. Пять выстрелов…
Ствол С-60 дернулся — и замер. Я привычным движением сменил магазин, а за ним и позицию.
Между тем наши машины не стояли на месте. Два электрокара с «Кордами» неторопливо ехали к Стене, а пулеметчики отстреливали ее защитников, мелькавших между зубцами. Вернее, пытались…
Получалось плохо. Невозможно за полночи без практики обучить средневекового уркагана обращаться с автоматическим оружием. Но — чем богаты. Ион со своим пулеметом обращался весьма неплохо, а вот его напарник на второй машине весьма успешно палил в белый свет как в копеечку, изводя дефицитнейшие патроны. Хотя ладно, какой-никакой психологический эффект даже от такой стрельбы имел место быть. Мол, не только бородавчатыми трупами мы сильны, но и крупнокалиберно ситуацию усугубляем.
Но еще важнее был эффект отвлекающий. Потому как массивный грузовой электроцикл неслучайно несся к Стене, подпрыгивая на рытвинах. Вернее, не к Стене, а к ее воротам.
В кузове грузовика сидела мотопехота — вчерашние смертники под предводительством двух нео, получившие шанс если не выжить, то хоть умереть красиво. Не игроками, живыми тренировочными манекенами, посланными на убой, а бойцами, сражающимися с надеждой на победу. Слабенькой, но хорошо, что хоть такая есть. Очень хорошо. За нее и помереть не страшно.
Смотрелась мотопехота весьма грозно. Членов зараженного заградотряда смертники раздели еще ночью и сами облачились в их камуфляжи. Правда, для пары клыкастых нео не нашлось подходящих размеров, и им пришлось остаться в своих набедренных повязках. Может, оно и к лучшему — с абордажными саблями в лапах серые гиганты выглядели более чем устрашающе…
Я уже почти поверил в успех нашей безумной атаки, но тут расположенная на правой башне С-60 плюнула огнем. Четыре раза подряд в соответствии с емкостью магазина…
Наводчик у маркитантов тоже был далеко не Вильгельм Телль. Три выстрела попали точно в землю, взметнув кверху столбы огня, комьев глины, травы и мусора. Зато четвертый угодил в электрокар.
Я проследил взглядом полет пулемета, сорванного со станины, и головы пулеметчика, сорванной с плеч. Они летели рядом на фоне восходящего солнца. Живописное утро. А еще я отметил, что летящая голова принадлежала не Иону, а второму пулеметчику. Что ж, в каждом минусе есть свои плюсы. Если б убили стаббера, думаю, я бы огорчился больше — как-никак, за прошлые сутки мы пару раз смогли быть друг другу полезными, а такого рода взаимовыручка все-таки что-то да значит. Даже для меня.
А пушка между тем доворачивалась в направлении электроцикла, едущего к воротам. Командир расчета разгадал наш нехитрый план и решил устранить главную угрозу, не отвлекаясь на мелочи типа второго электрокара и снайпера, в открытую лезущего на дерево.
Мне было не до маскировки. Мне нужно было успеть.
Рывок — и я на толстой ветке, скрюченной радиацией. Интересно, какой здесь фон? Если найду когда-нибудь работающий счетчик Гейгера, надо б замерить чисто ради интереса. А пока… Пока что надо решать наши общие с мутантами проблемы.
Но моя задумка была на грани провала. Учтя опыт собратьев по ремеслу, артиллеристы озаботились прикрытием. Двое стражей стены заслонили расчет с фланга ростовыми прозрачными щитами. Наверно, наследство «шереметьевских», о которых рассказывал Шерстяной. По опыту знаю — штука массивная, но эффективная. Это тебе не легкая полицейская игрушка, которая держит только кирпичи и пистолетные пули. Это серьезная броня против террористов и снайперов. Такую даже из СВД не взять. Хотя…
Я выстрелил дважды, в левый верхний угол ближайшего щита. Пробить защиту не пробил, но пули рванули ее в сторону. Немного, совсем чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы на мгновение приоткрыть шею бойца, удерживающего щит.
Этого оказалось достаточно. Третья пуля разорвала ему сонную артерию. На прозрачную внутреннюю поверхность щита плеснуло красным.
Надо отдать должное умирающему — он до конца пытался выполнить свою задачу, удерживая щит. Но когда из тебя мощными толчками вытекает жизнь, никакое чувство долга не поможет продлить ее.
Страж упал, открывая расчет и бок товарища, стоявшего с ним плечом к плечу. Второй щитоносец среагировал мгновенно, спрятавшись за своей прозрачной защитой, но сейчас он меня не интересовал. Прежде чем артиллеристы поняли, что остались без прикрытия, я снял двоих… но это не особенно помогло.
Стрелок, скрытый от меня за бронированным щитком пушки, сделал свое дело…
Снаряд ударил немного позади электроцикла, приподняв над землей задние колеса машины. Осколки пропороли борт, до меня донесся крик боли. Но из кузова уже сыпались на землю вооруженные люди и мутанты. А сам электроцикл, набрав скорость на ровной поверхности перед воротами, несся вперед, целя тупорылой мордой в их середину.
А С-60 молчала. Машина успела войти в мертвую зону, и теперь из пушки ее было не достать. Зато легко и просто можно было достать назойливого снайпера, изрядно попортившего кровь защитникам стены.
Ствол орудия начал движение в мою сторону, но я уже скатился с дерева и рванул на предельной скорости к единственному наиболее безопасному месту на поле боя — к Стене. Подальше от открытого пространства, где я был слишком заманчивой мишенью для любого, кто захочет поупражняться в стрельбе по движущейся цели…
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |