Из-за чудом сохранившейся стены разбитого дома пред наши очи явил себя босс. Во всей красе. Уж на что самка руконога была омерзительной с виду, но эта тварь превзошла свою девушку во всем.
Восемь толстенных, волосатых, когтистых ног легко несли круглое паучье тело размером с небольшую детскую площадку и толщиной с завалившийся на бок ЗИЛ — есть с чем сравнивать, вон его насквозь проржавевший остов валяется. Венчала эту габаритную тушку такая же гротескная человечья голова, что была у членистоногой девушки, которой я оторвал корму зарядом С4 с дистанционным взрывателем. Здоровенная башка величиной с мусорный контейнер. Челюсти в процессе мутации вытянулись вперед и превратились в жвалы, напоминающие гигантские кусачки. Из глазниц торчат пучки нервов, соединяющиеся в один толстый, гибкий, живой канат, на конце которого покачивается желтый глаз. Надо же, словно и не стрелял я в него, целехонький! Корона знакомых щупалец с присосками-«вантузами» вместо волос дополняла портрет чудовища.
Вот такое глобальное «твою мать» вылезло из-под земли! И высотой как раз с трехэтажный дом будет. То есть, если оно подойдет поближе, то и штурма не понадобится. Похватает со стены своими «вантузами» меня, Настю, Данилу, три десятка кормовых — и на том закончится битва за Бутырку. Эх, не успели порох подготовить! Так бы жахнуть из штуцеров хоть один залп, все бы легче было. Но, как говорится, была б у бабушки борода, она была бы дедушкой. Потому готовимся к худшему…
Но чудовище вторично рисковать глазом не пожелало. «И-и-и-и-и…» стало намного тоньше и пропало, лишь звон в голове остался. Ультразвуком, что ли, пытается нас напугать? Так слабовато пищишь, Медуз-горгон. От твоего неслышного верещания только головная боль и почесуха в ушных раковинах, не более.
Нет, не пугал нас гигантский паук. Своим команду подавал.
Руконоги ломанулись разом. Но Настя по-прежнему не стреляла. Я тоже. А может, зря? Может, наша блондинка просто позабыла, где у АК спуск, и сейчас усиленно вспоминает?
Но оказалось, что гнал я на кио напрасно.
Волна членистоногих тел надвигалась на нас, шурша и постукивая панцирями. Жутковатое зрелище. Но тем мы и сильны, что боимся, но делаем.
Руконогам оставалось до стены метров пятьдесят, когда Настя открыла огонь. Я, естественно, тоже.
Хотелось мне вторично влепить свинцовый гостинец в глаз боссу, но не получилось — тот скрылся в развалинах и верещал оттуда. Руководил, надо полагать. Поэтому мои пули хлестнули по первому ряду человекосколопендр. И почти сразу — по второму, так как первый быстро закончился.
Твари пёрли на нас все той же македонской фалангой, опустив головы книзу. Эдакая бронированная черепаха, у которой, как я догадался, на спине броня самая толстая. Стрелой, копьем, камнем долбить бесполезно.
Но не пулей.
Мы с Настей чётко били в район голов, пробивая затылочную броню. И вполне удачно.
Первый ряд руконогов развалился на отдельные корчащиеся и верещащие тела, которые бестолково сучили конечностями и тем самым создавали предпосылки для неслабой пробки. Задние напирали на передних… а те тормозили все подразделение, колотясь в агонии и позволяя нам стрелять, стрелять, стрелять…
Мы выкосили третий ряд руконогов. Задние, пытаясь перебраться через раненых, становились на задние лапы — и тогда в незащищенное мягкое брюхо ближайшего торопыги втыкалась длинная стальная заточка, пущенная рукой кормового.
Продолжая стрелять одиночными, я представил, как Фыф, сидя на столе у себя в зале, смотрит на поле глазами тридцати кормовых и в нужный момент успевает бросать копья чужими руками. Любой гроссмейстер, одновременно играющий на тридцати досках, нервно курит гашиш в сторонке. Дабы забыться и помереть от зависти.
Но не всё, далеко не всё было так радужно, как хотелось бы. Папаша-босс взвыл как армейская сирена — и лавина руконогов рванула вперед с удвоенной силой, подминая под себя и топча тела раненых товарищей. И вот уже две, три, пять тварей добежали до стены… и начали карабкаться вверх без каких-либо специальных приспособлений. Гибкие тела распластались, прилипли, вонзили когти в стыки кирпичей и, уверенно переставляя ноги, поползли вверх со скоростью лишь немногим меньшей, чем если б они двигались по горизонтальной поверхности.
Я перегнулся через обломок стены и снял одного, но тут же мимо моей головы просвистела какая-то деревяшка, царапнув по мочке уха пером наконечника.
— Стреляй, они мои! — проревел Данила, рассекая мечом надвое первую высунувшуюся башку.
Вверх фонтаном брызнула желтая кровь, похожая на гной. Следующего руконога дружинник проткнул одним клинком, а вторым смахнул со своего оружия, словно лезвием палку от гнилого сучка очистил. Две половинки мутанта грузно упали вниз.
Все это я видел краем глаза, мысленно считая оставшиеся в магазине патроны.
«Четыре… три… два… один…»
Всё.
Я довольно бесцеремонно отбросил в сторону ставшее бесполезным оружие. Если в этом мире я найду к нему патроны, то наверняка найду и сам «Вал». Да уж, сродни сказке про золотую рыбку с набором желаний…
Выдернув из кобуры «Форт», я выстрелил в ближайшего мутанта. Черт! Пистолетная пуля впечатлила тварь гораздо меньше, чем бронебойная патрона СП-6. Руконог лишь мотнул башкой и вновь уверенно полез на стену. Понадобилось высадить в него полмагазина, пока человекообразная сколопендра свалилась к подножию стены.
Как любой нормальный бродяга, вдосталь пошатавшийся по зараженным территориям, я старался подбирать оружие с взаимозаменяемыми патронами. Потому запас боеприпасов к моему автомату ПП-90М1 подходил и к мощному «Форту 21.03». Автомат сожрал зараза Рарг, а «люгеровские» патроны 9x19 остались в избытке. Вот я и садил из пистолета от души и с азартом… пока не опустели все четыре магазина на шестнадцать патронов. Это в кино да в плохих романах боеприпасы не кончаются никогда. В реальности же пустые магазины надобно снаряжать патронами…
Ясное дело, что времени на это не было. А был лишь палаш на поясе, «Бритва» на предплечье и неограниченный запас матерных слов, как известно, сильно помогающих в рукопашной.
— Ну, членистоногие ногочлены… — проворчал я, вытаскивая из ножен свое оружие. Нормальная такая тема в духе моих любимых книжек про пиратов. Стоит себе мужик на стене красиво, в одной руке старинный палаш, в другой боевой нож… и осознает, что песец — это не только белый и пушистый зверь, а еще и его омоним, который обычно подкрадывается незаметно…
Короче, вознамерился я дорого продать свою шкуру, изрядно подпорченную старыми шрамами. Вряд ли мы перебили половину тварей. Может, треть, а может, и меньше — кто ж их считал? Но факты вещь упрямая. Осталось нам воевать минут несколько до того, как членистоногие затопят стену своими телами и начнут срывать челюстями с костей наше разгоряченное битвой мясо…
Настя отбросила в сторону пустой магазин — чисто чтоб не мешался в рукопашной — и быстрым отработанным движением присоединила к своему АК-200 штык-нож. После чего, забросив автомат за спину, выдернула из ножен палаш. Это правильно. Когда старинный клинок намертво завязнет в очередной осклизлой туше, дойдет дело и до штык-ножей, и до танталовых штырей в предплечьях, и до огненной смеси из легких — у кого она есть, конечно. А пока оружие последнего шанса лучше приберечь напоследок…
Похоже, босс руконогов почувствовал близость победы. Он неспешно вылез из своего укрытия, издал торжествующий визг и неспешно, вразвалочку направился к замку. Наверно, чисто ради того, чтоб соплеменники потом не поставили на вид, что, мол, пока мы в бою кровь проливали, ты, сука, в блиндаже отсиживался. Хотя такому поставь на вид. Мигом один хитиновый панцирь останется, как обертка от конфеты…
«На башню, — прошелестел в моей голове бесстрастный, беззвучный голос. — Бегом на башню!»
Голос был тихим и на редкость усталым. Я даже не понял, что это Фыф мне месседж шлет. Да и сложно понять, что у тебя в голове творится, когда в метре перед тобой появляется карикатурно-уродливая башка и замахивается на тебя отточенной железякой.
Замах был слишком широк, потому я успел коротким ударом палаша отрубить руконогу конечность вместе с зажатым в ней оружием. Правда, тварь успела махнуть двумя другими. Если б я не отпрыгнул назад, то сейчас был бы сильно занят, пытаясь поймать свои кишки, выпадающие из распоротого живота. Но костяные ножи, расположенные на кончиках лап мутанта, прошелестели в сантиметре от моего камуфляжа. И сразу же следом за ними взметнулась вверх левая пара лап…
Тварь уже была готова шлепнуться на стену всем весом, одновременно рассекая меня сверху вниз своим природным оружием. А я не успевал замахнуться — палаш все-таки штука тяжеловатая, не шпага какая-нибудь. Потому мне ничего не оставалось, как применить свое оружие, которое всегда со мной и навыки владения которым отточены до автоматизма…
Прямой удар ногой в мягкое брюхо оказался для руконога сюрпризом неожиданным. Кто бы мог подумать, что обреченная добыча способна еще и лягаться? Скорее всего, в обычной ситуации такой удар не произвел бы на мутанта особого впечатления. Но ситуация как раз была вдоль обрыва по-над пропастью. То есть мой прямой достал руконога в точке зависания перед падением на стену… или обратно.
Что, собственно, и произошло.
Руконог смешно взмахнул конечностями — и рухнул спиной назад, окропив меня напоследок гнойными брызгами из культи…
«На башню!!»
Полумертвый от усталости Фыф уже не шептал — кричал.
И было от чего…
Гигантский паук маячил уже совсем рядом, в каких-нибудь пятидесяти метрах от стены. Еще немного — и он начнет срывать с нее своими «вантузами» отчаянно рубящихся кормовых… которых осталось не так уж и много. Я видел, как неповоротливого толстяка двое достигших цели руконогов просто разорвали пополам. Правда, одного сразу же прикончил Данила, а второго двое кормовых забили железяками. Но это уже была так, агония нашей славной обороны…
«На башню!!!»
Я уже несся по стене, перепрыгивая через трупы кормовых и руконогов, через агонизирующие тела, не останавливаясь огибал локальные схватки. Если удавалось хлестнуть железом по вражьему затылку, рубил — но при этом не снижая скорости.
Стена была вровень с зубцами ближайшей башни. Поэтому я просто прыгнул, перелетел метр пустого пространства, кувырнулся, как в свое время учили в цирке, потом в Легионе, потом не в Легионе, — и, спружинив ногами, точно приземлился куда наметил. Как раз рядом со знакомым кормовым, который совсем недавно затаскивал меня сюда при помощи веревки.
— Здорово, кентуха, — выдохнул я. — Как служба?
«Кентуха» посмотрел на меня пронизывающим взглядом Фыфа и ничего не ответил. Но беспокойство в этом взгляде я ощутил нешуточное.
На башне было относительно спокойно — руконоги ломились туда, где, по их мнению, было проще залезть на стену. А тут крутые бока башни, для лазания неудобные, зубцы, харя откормленная из-за них выглядывает, да еще ствол чугунный торчит…
Ствол!
Старинная пушка! Из-за нее, что ли, Фыф гнал меня сюда? Но как из такой дуры стрелять-то? И заряжена ли? А если даже и заряжена, то дуло ее смотрит совсем не на паука, а в другую сторону. И повернуть ее не удастся — вместо лафета с колесами лишь наспех выдолбленная колода, на которой пушка и лежит. На фига вообще ее сюда затаскивали? Чисто для красоты, что ли? Так и красоты в ней не больше, чем в дубине нео, утыканной кусками железа…
«Она заряжена, — вновь прозвучал голос внутри моей головы. — Зажигалка есть?»
Зажигалка всегда есть. Хоть и не курю, но костер чем-то разводить надо. И спички охотничьи есть — по той же причине.
«Выдерни пробки из жерла и запального отверстия, направь единорог на паука и стреляй. Всё, больше не могу…»
Голос отрубился. Я прям словно увидел, как Фыф, потерявший сознание от напряжения, медленно заваливается на бок рядом со своим «Кедром». Жаль его, но сейчас не до сантиментов. Нас-то никто не пожалеет. Вот только как такую дуру на паука направить? Единорог, блин. Пушка и пушка. К тому же чугунная, и весу в ней килограммов сто, не меньше. Я ж не качок стероидный, я на другое учился.
Но с другой стороны…
— Слышь, мужик!
Кормовой, застывший на башне грудой безвольного мяса, медленно повернул башку в мою сторону. Из-под мясистых надбровий на меня смотрели абсолютно бессмысленные глаза.
— Хватай ее! Пушку хватай!
Ноль эмоций. Да как же до тебя достучаться-то? Паук, сука, уже почти у стены! Так, а как Фыф с кормовыми управлялся? Я, конечно, не он, но вдруг?
Я отчетливо, очень отчетливо представил как кормовой нагибается и снимает единорог с лафета. А еще я представил, как со всей дури забиваю эту мысль в его гладкие мозги!..
Невероятно! Глыба мяса шевельнулась — и вдруг довольно проворно метнулась к орудию. Выдернув из деревянного ложа чугунную трубу, кормовой повернулся в мою сторону и довольно осклабился. Мол, смотри, хозяин, какой я смышленый!
— Ваще гений! — заверил я кормового, изо рта которого жутко воняло разложившимся мясом. — Теперь пробки вытащи.
И мысленно показал как. Кормовой сноровисто выполнил указание. Пальцы у него были словно железные. Раз-два — и деревянные затычки удалены. Теперь бы прицелиться…
Гигантский паук был уже у самой стены. И, ни на что не обращая внимания, кормился. Оголодал, видать. Гибкое щупальце метнулось к ближайшему кормовому. Мгновение — и один из последних наших бойцов мысленного фронта безвольно болтается в воздухе, намертво прилипший к присоске. Еще доля секунды — и от него осталась ровно половина. Паук запросто, как мы сосиску, перекусил надвое мясистое тело — и нижняя часть кормового сгинула в желудке гигантского монстра. Почти тут же за ней последовала и вторая половина.
Руконоги тем временем почтительно застыли на месте. Как же, вдруг шефу помешают питаться. Или просто побаивались ненароком попасться под горячую присоску — боссу во время кормежки поди наплевать, кого он своей гривой зацепил. С такими-то жвалами схарчит и не заметит, свой это был или чужой…
Кстати, потерявшие управление кормовые тоже воевать перестали и просто стояли на месте, тупо глядя перед собой. Возможно, это их и спасло — паук сто процентов не реагировал на неподвижные объекты. Небось считал их мертвыми или больными, как и большинство хищников в моем мире.
А вот подвижные его очень интересовали.
Черная присоска метнулась к Даниле — и тут же, отсеченная мечом, покатилась по стене. Из щупальца на дружинника плеснуло черной кровью. Что было дальше, я не видел — целый лес шевелящихся щупалец заслонил от меня дружинника. Не иначе разъяренный монстр решил заняться им всерьез.
Я видел, как Настя бежит к месту битвы, замахиваясь для удара своим АК, практически полностью пожелтевшим от гнойной крови руконогов… И понимал, что все это бесполезно. Битва проиграна. Если только…
Кормовой держал пушку под мышкой. Легко, словно ребенок игрушечное ружье. И был весьма доволен собой. Ладно, попробуем.
Я ухватил единорог за какую-то чугунную шишку, торчащую позади орудия, и с усилием повернул. Кормовой поворачивался неохотно, наверно, считал, что он и без этого молодец. Но поворачивался.
Наконец в небольшом просвете между стволом и его подмышкой я увидел корону блестящих щупалец.
«Замри!!!»
Моя мысленная команда, в которую я вложил всего себя, оглушила кормового. Он застыл как изваяние, лишь сало на боках начало мелко трястись. Со страху, наверно. Блин, ты только пушку не урони, родимый! А с меня тройная пайка после битвы! Если доживем, конечно…
Я быстро чиркнул заранее заготовленной бестёрочной спичкой о поверхность единорога, поднес вспыхнувший огонек к запальному отверстию — и на всякий случай сделал шаг в сторону. При этом ладони я держал на стволе, моля неизвестных мне потусторонних существ этого мира, чтобы кормовой не дернулся…
Но он все же дернулся. И даже подпрыгнул, когда пушка в его руках рявкнула, выплюнув из жерла сноп огня и дыма. Единорог рванулся назад от отдачи, выскользнул из лап кормового, грохнулся на крышу, пробил ее и пропал из виду в образовавшейся дыре.
Все это я видел краем глаза, автоматически фиксируя события. Но не они сейчас были главными.
Главное творилось у стены.
Небольшое раскаленное ядро ударило в бок монстра… и не причинило ему вреда. Тело твари было покрыто настолько толстой хитиновой броней, что ее вряд ли пробила бы даже пуля «Вала». Но выстрел, произведенный почти в упор, все-таки сделал свое дело.
Правую часть тела паука приподняло над землей, и, нелепо взмахнув в воздухе длинными ногами, гигантский мутант шлепнулся на спину, подмяв тяжеленным телом и пучок щупалец, и свой драгоценный глаз.
Тварь лежала у подножия крепости, суча ногами и жалобно вереща. Белое, мягкое, морщинистое брюхо мутанта вздымалось и опадало, словно огромный кузнечный мех.
Озадаченные таким поворотом дела руконоги продолжали пребывать в оцепенении. Они даже не обращали внимания на то, как обозленный дружинник, с ног до головы черный от крови руконожьего босса, кромсает их тела обоими мечами в приступе боевого безумия. Как Настя методично работает своим АК, вонзая штык в затылки багов и при этом ювелирно точно попадая в уязвимые точки между хитиновыми пластинами. И как человек на ближайшей башне вынимает из подсумка разгрузки последнюю гранату, выдергивает чеку и, не спеша, словно при сдаче норматива на метание, бросает «эфку» в цель. Не попасть в которую на таком расстоянии было практически невозможно.
— Ложись! — крикнул я на всякий случай, прячась за зубец башни и сильно сомневаясь при этом, что Данила с Настей услышат мой вопль. Они для этого были слишком заняты. Что ж, будем надеяться, что осколки оборонительной гранаты не долетят до третьего этажа…
Мне показалось, что перед смертью мутант понял, что такое упало ему на брюхо. Его последний, самый жуткий вопль раздался одновременно с глухим хлопком взрыва.
И всё.
Над полем боя повисла тишина. Та самая, которая случается в первую минуту после того, как закончена кровавая работа.
Я выглянул из-за зубца.
Выпавшие из ступора баги сваливали. Позорно побросав свои копья и топоры, чесали со всех своих многочисленных ног в разные стороны, лишь бы подальше от красной стены Бутырки.
И я их в чем-то понимал.
Их босс сейчас напоминал пустую костяную чашу с остатками давно протухшего фарша. А основная масса молотого черного мяса была разбросана повсюду. Часть стекала со стены, часть валялась на земле… Клубок влажных кишок болтался на суку корявого дерева, и какая-то шустрая ворона уже пристроилась рядом, прикидывая, с какой стороны удобнее начать обед. Да уж, не учатся ничему некоторые до тех пор, пока их кишки на дереве не окажутся. Но тогда уже учиться на ошибках несколько поздновато.
— Снайпер, ты жив?
Голос Данилы… А, вон и он сам. Привалился к стене и вяло так салютует черным от крови мечом. Я его не сразу и разглядел на фоне кирпичной кладки, сплошь залитой кровищей гигантского паука.
— Вроде того, — отозвался я. — Как сами?
— Всё пучком, — отсалютовала мне автоматом Настя. — Слушай, а ведь мы их сделали!
Общение с Фыфом не прошло даром для кио. Жаргона нахваталась… Или обстановка тюремного замка действует?
— Мы пахали, — проворчал Данила, отлепляясь от стены. — Если б Снайпер паучка не опрокинул, то этот руконог нами через час сделал бы одно большое дело. Которое называется кучей дерьма.
— Тобой бы — запросто, — хмыкнула Настя. — А об мой скелет и не такие жвалы обламывали.
Я усмехнулся. Если кио вредничает, а Данила пытается ее поставить на место, значит, и вправду все в порядке. Значит, мы победили. Вот только вопрос — надолго ли затишье? И когда теперь ждать следующего штурма?
* * *
Фыф и вправду лежал на столе, положив лапку на свой автомат. И не шевелился. Без сознания? Или… Нет! Об этом даже не хотелось думать.
— Насть, а… ты не знаешь, как шамов реанимировать? — прошептал Данила. Вонял он гораздо меньше — успел вылить на себя пару ведер из колодца. Но все равно гнилой кровью руконогов несло от него неслабо.
— Без понятия, — проворчала кио. — Может, его за отростки подергать?
Не исключаю, что она все-таки затаила на шама обиду за грубое вторжение в ее мозг этими самыми отростками, — какая женщина потерпит такое, даже если она киборг?
— Я ж говорил… натуральная баба получилась… Все мысли о том… чтоб мужика за что-нибудь подергать…
Голос был тихим, но мы расслышали. И разом бросились к столу.
— Тише, кони, тише… Голова раскалывается…
Фыф был совсем плох. Лицо белее, чем остатки штукатурки на стенах. Но главное — живой!
Я приложил к его губам флягу с водой. Он хлебнул — и укоризненно посмотрел на меня.
— Другую!
Точно! Как я мог забыть! Он же говорил, что обмен веществ у шамов такой же, как у людей.
Я поднес к безгубому рту емкость со своим стратегическим запасом. Шам глотнул, подумал, глотнул еще. Заметно дрожащая рука поднялась, попыталась задрать кверху донышко…
Намек понятен. Я осторожно влил в горло Фыфа остатки спирта, завинтил крышку и повесил обратно на пояс пустую флягу. Силен, одноглазый! Выдул без малого поллитру девяностопятипроцентного и даже не поморщился.
— А то, — осклабился Фыф, приподнимаясь на локте. И вернул мысленный комплимент: — Ты тоже ничего. Ловко кормовым зарулил. Хотя, конечно, такие способности у нас на острове детишки сопливые демонстрируют.
И, перехватив мой взгляд, пробормотал:
— Всё-всё, отключаюсь. Сам понимаешь, было оправдано ситуацией.
— А ситуация-то у нас не алё, господа хорошие, — сказал я. — Половину кормовых руконоги выкосили, да и оставшимися вряд ли Фыф управлять сможет в ближайшее время. На запах крови ближе к ночи наверняка соберутся какие-нибудь твари, но главное не это. Нео наверняка в курсе, что нас потрепали баги. И я сильно удивляюсь, что они еще не лезут на стены.
— И не полезут, — хмыкнул Данила. — У них решения быстро не принимаются. Им, прежде чем за дубины браться, надо совет мудрецов созвать, затылки почесать, вшей половить. Даже если ситуация — вот оно, иди и бери, все равно без совета никак.
— Прям как у нас, — пробормотал я.
— Порох если быстро сделаем, то точно продержимся, — сказал Данила. — Лохматые его сильно уважают, и у них самих сейчас взрывчатки нет. Иначе давно бы попытались под стену мину подвести, они это умеют. Делов-то на час — мешать черный я хорошо умею, с детства учён. Намочили, перемешали хорошенько, просушили — и готово. Если нео долго чесать репу будут, еще и отгранулируем его. Вообще нормально будет.
— И сколько ты здесь сидеть собрался? — поинтересовался Фыф. — Пока порох не кончится?
Данила вздохнул.
— Вечная проблема, да? — улыбнулся он. — Крепость захватили, теперь надо думать, как ее удержать и на кой она нам вообще сдалась.
— Ты вроде на север собирался. К каким-то людям, которых золото интересует, — напомнил Фыф.
Я навострил уши.
— На севере есть люди?
Данила пожал плечами.
— Крагг, которого ты пристрелил, говорил, что есть. Может, наврал. Честно говоря, туда мы и направлялись, а тут как на грех — почти бесхозная крепость…
— Крагг, не наврал.
Мы разом обернулись.
В дверях, потупившись, стояла Рут. Глазищи в пол, ушки горят — даже под шерсткой видно.
— Откуда ты, прелестное созданье? — поморщился Фыф. И добавил тихо: — Развели, понимаешь, детский сад из юных особей вероятного противника…
— Я спряталась, — прошептала Рут. — Увидела руконогов… и испугалась. Я гусениц боюсь. А эти большииие…
Она хлюпнула носом.
Понятно. Сейчас будут слезы. Паучьему боссу не испугалась в глаз кирпичом засветить, а гусениц боится. Бывает.
Я подошел к Рут и обнял ее за плечи.
— Не плачь, — сказал я. — В следующий раз все будет нормально.
— Смотри не сглазь, — прокряхтел Фыф, усаживаясь на своем столе обратно в позу лотоса.
— Постараюсь.
Юная нео прижалась ко мне. Я погладил ее по шерстке на голове, борясь с желанием почесать за ушком как провинившегося котенка, и, почему-то ощущая себя сволочью, спросил:
— Слушай, так что там насчет людей с севера?
— А вы правда не сердитесь?
Зареванная мордочка снизу, глазищи в половину этой мордочки… Расскажите мне потом какой я хороший, после того, как колол ребенка на инфу, вместо того чтобы в благодарность за спасение сделать для нее деревянную куклу. Хотя в моем мире многие девчонки в этом возрасте спят в обнимку и с плюшевыми зайцами (когда родители дома), и с прыщавыми сверстниками (когда предки на даче)…
Я, Данила, Настя и Фыф кивнули синхронно.
Рут несмело улыбнулась, утерла лохматой лапкой нос и сказала:
— Люди живут на той стороне Большой реки, по левую руку от Семи Звезд. Но этот путь очень опасен. Туда ходят только самые опытные разведчики, менять желтый металл на черный порошок, железное оружие и жгучую воду, которую пьет Снар.
«Ага, один Снар ее пьет. За все время, пока я здесь, к спирту не притронулся, всё на аборигенов ушло. Это к тому, что я хоть и не жадный, но за справедливость».
— Понятно, — кивнул Фыф.
Угу. Пора смириться с тем, что, пока шам рядом, в моих извилинах он будет копаться чисто машинально, как щипач-рецидивист в карманах соседей по автобусу.
— Конечно, всё ясно, — сказал Данила. — Рут говорит про северо-запад.
Хммм… Возможно, я зря гнал на Фыфа. Нечего думать плохое про товарищей, тем более — на военном совете.
— Именно, — вновь подтвердил шам то ли слова Данилы, то ли мои мысли.
— Крагг говорил, что люди с севера готовы предложить многое за золото, — задумчиво проговорил Данила. — Кремлевским золото неинтересно, зато необходимо оружие, порох…
— От жгучей воды, думаю, там тоже не откажутся, — хмыкнула кио. — Как я понимаю, ты не прочь туда отправиться. Остается выяснить, на кой оно надо мне, Фыфу и Снайперу. Про обезьянку я молчу, ей куда Снайпер скажет, туда она и побежит.
Я прикрыл ладонью рот юной нео, предупреждая рычание. Рут дернулась было, но тут же успокоилась — держал я крепко, и она предпочла остаться на месте, даже немного сильнее прижалась ко мне. Черт, возможно, Настя не так уж и неправа…
— П-поясню, — не очень уверенно сказал Фыф. — Что ты, что я, что С-снайпер — отверженные. Не прижившиеся в с-своих кланах. И чего нам остается? Только создать свой клан. И чтоб никакая падла… ик… не могла на нас дёрнуться. Я д-доступно излагаю?
Думаю, Фыф немного погорячился, махнув почти пол-литру спирта. Но идею он двигал верную, почти созвучную моим представлениям о выживании способного одиночки в любом из миров.
— Вполне, — кивнула Настя.
— Т-так вот, — продолжал Фыф. — Нам к-кремлевские вообще никаким боком. Ккак и мы им. Тем более что крепость у нас теперь своя есть. Ик… Но с соседями надо жить дружно. П-плюс дружбу и торговлю налаживать. Одними к-кормовыми нам замок не удержать. Значит, что?
— Привозим соседям порох и оружие, взамен получаем дружбу с Кремлем, — сказал я. — Глядишь, договоримся о том, чтобы нанять у них дружину витязей для охраны Бутырки.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |