Надо собрать волю в кулак и думать о чем угодно, только не о сигарете. О чем
думать-то, когда так болит голова? Ну как о чем, ответила она сама себе, о
Фанате, конечно. Вот сейчас Женя посмотрит запись и скажет, кто из
присутствовавших в клубе молодых блондинов встретился ей тогда на улице.
Полдела, считай, сделано. Личность установят, а уж как доказывать его
причастность к убийствам, они придумают.
Головная боль стала утихать, тошнота отступила, и минут через сорок Настя
уже с интересом стала поглядывать на лежащую на столе пачку сигарет. "Нет,
потерплю еще, - решила она. - Еще десять минут, чтобы уж наверняка". Но
через десять минут она снова дала себе отсрочку, потом еще одну, и еще. В
конце концов ей стало просто любопытно, сколько она сможет держать себя в
руках и не курить, когда есть возможность. Настя почувствовала себя намного
лучше, и ею овладел спортивный азарт. В конце концов она решила не курить до
тех пор, пока не вернутся Лесников с Женей.
Ждать пришлось долго. Наконец дверь распахнулась, вошла Женя в
сопровождении Игоря.
- Ну что? - нетерпеливо спросила Настя. - В цвет попали?
- Никак нет, Анастасия Павловна, - ответил Лесников. - Женя утверждает,
что его в клубе вообще не было.
- Как это не было?
Настя машинально схватилась за сигарету и даже не заметила этого.
- Не было, Анастасия Павловна, - подтвердила Женя. - Я очень внимательно
смотрела, мы с Игорем Валентиновичем просмотрели записи два раза. Его там не
было.
- А тот блондин, верстальщик?
- Это не он, - твердо ответила Женя. - Даже ничего похожего.
Глава 11
О той сцене, которую устроил ей отец в воскресенье после ухода
милиционеров, Женя старалась не вспоминать. Отец и раньше не стеснялся
говорить ей вещи обидные и, на ее взгляд, оскорбительные, но в тот день он
превзошел сам себя. Главным же выводом из сказанного было суждение о том,
что его дочь - отъявленная лгунья, которая пакостит втихаря и нарушает его
запреты, вместо того чтобы взять мозги в руки и сообразить, что отец знает
лучше, как надо и как не надо себя вести, просто потому что он старше и у
него больше жизненного опыта. Практика же лишь подтвердила его точку зрения,
ибо если бы Женя его слушалась, то никогда не попала бы в историю с
маньяком-убийцей, из-за которой ей теперь приходится тратить время на
бесконечные поездки на Петровку.
- Твой долг - помочь найти этого мерзавца и обезвредить его! -
вибрирующим от злости голосом выговаривал ей отец. - Это твоя святая
обязанность, и ты будешь делать все, что тебе скажут работники милиции. Но
я, между прочим, остаюсь на время твоего отсутствия без секретаря, и это
мешает мне нормально работать. Я уж не говорю о том, что плачу тебе зарплату
за работу, которую ты не делаешь, потому что проводишь время в уголовном
розыске. Почему я должен выбрасывать деньги на ветер? Достаточно того, что я
исправно плачу налоги, на которые и существует наша милиция, а ты теперь
вынуждаешь меня фактически оплачивать еще и их деятельность по конкретному
делу. И запомни: если ты посмеешь еще хоть раз распустить косу, надеть
неприличную одежду и намалевать физиономию, я запру тебя дома и приставлю
охрану. Вот на это я денег не пожалею, будь уверена. А если ты не понимаешь,
почему, так я тебе объясню. Этот тип обознался один раз, но может обознаться
снова, особенно если увидит тебя возле дома, куда он таскает свои письма. И
я не могу поручиться за твою безопасность. Не забывай, он сумасшедший. А
вдруг он начнет к тебе приставать? А вдруг он тебя изнасилует и убьет?
Все рассуждения на эту тему Женя выслушивала почти три часа, стараясь
держать себя в руках, не выскочить из комнаты, хлопнув дверью, и не
разрыдаться. Ночь она провела почти без сна, думая то об отце, то об Игоре,
то о своей нескладной жизни. К утру она приняла решение: ей жить с отцом,
поэтому надо искать пути примирения.
- Папа, мне к десяти часам надо на Петровку, - осторожно сказала она,
подавая отцу завтрак.
- Хорошо, - холодно ответил тот. - Сейчас поедем на работу, потом
Григорий тебя отвезет. И привезет обратно.
- Но я не знаю, сколько пробуду там. Зачем же держать машину...
- Ничего, подождет. Одна ты не поедешь.
Женя тихонько вздохнула и стала пересыпать кофе из кофемолки в кофеварку.
Значит, придется появиться перед Игорем в опостылевшем детском виде. Хорошо,
что она вчера объяснила ему ситуацию, и хорошо, что ей предоставили
возможность показать ему свое настоящее лицо, взрослое и красивое. Пусть
ценой скандала и испорченных отношений с отцом, но за внимание Игоря она
готова заплатить любую цену. Правда, сам Игорь сказал, что, может быть, его
не будет с утра на работе, но она все же надеется.
На Петровке Женю ждало разочарование, Лесникова не оказалось, с ней
разговаривала какая-то женщина по фамилии Каменская, потом ее долго истязали
в лаборатории, составляя портрет преступника, но судьба в конце концов
улыбнулась ей. Во-первых, ей удалось увидеть Игоря, пусть всего на минуту,
но она даже сумела перекинуться с ним парой слов. Он был каким-то
расстроенным и усталым, и у Жени мелькнула странная, неведомая ей раньше
мысль о том, что она готова убить любого, кто его огорчит или обидит. Но
главная удача ждала ее впереди: оказалось, что вечернее выступление группы
"Би-Би-Си" будут снимать на видеокамеру, и завтра с самого утра ей нужно
будет снова приехать на Петровку и попытаться найти среди присутствующих
того парня. И делать это ей придется вместе с Игорем.
На работу она возвращалась окрыленная. Скорей бы завтра! Завтра они сядут
рядом, голова к голове, в темном кинозале, и будут долго смотреть на экран и
разговаривать полушепотом. Они будут совсем одни, и Женя сделает все
возможное и невозможное, чтобы в этой интимной обстановке привлечь к себе
его внимание. Конечно, отец снова не отпустит ее одну, заставит ехать с
Гришей, но пропуск-то выписан только на нее, Гришу в здание не пропустят, а
в любом здании есть туалеты, которые можно посетить как на пути к кабинету
Игоря, так и на пути к выходу. Жаль, что сегодня она до этого не додумалась,
но если бы и додумалась, все равно не смогла бы эту идею использовать: она
была на Петровке впервые в жизни, и сегодня за ней в бюро пропусков
спускался какой-то дядька, который и проводил ее к Каменской. Было бы нелепо
у него на глазах зайти в туалет и выйти в совершенно другом виде. А завтра
она пойдет одна, она уже знает дорогу.
Весь остаток рабочего дня Женя пребывала в приподнятом настроении и на
радостях переделала кучу работы, в том числе и той, которую давно надо было
сделать, но которую она все время откладывала. Отец то уезжал, то
возвращался, к нему приходили посетители, и Женя с милой улыбкой исправно
подавала чай, кофе и напитки, ничего не уронив и не разлив. Воодушевление ее
достигло апогея как раз в тот момент, когда позвонили из Австрии. Витая в
облаках, где она находилась, разумеется, вместе с Игорем, Женя переключила
телефон на линию отца и машинально продолжала разговаривать с невидимым
абонентом. Только через три-четыре минуты она сообразила, что человек из
Австрии уже давно разговаривает с отцом, а она синхронно переводит обоих. От
ужаса у Жени мгновенно пересохло в горле, она стала запинаться и забывать
слова, которые только что произносила легко и естественно. Ох, что отец с
ней сделает за это беспардонное самовольничанье! Ей категорически запрещено
было встревать в разговоры отца, не только в деловые, но и вообще в любые. К
счастью, немецкоговорящий абонент уже прощался и под конец произнес:
- У вас приятные перемены, господин Рубцов. Наконецто у вас появился
квалифицированный переводчик и нам больше не придется мучиться с нашим
сомнительным английским.
Женя перевела и с бешено колотящимся сердцем стала ждать, что ответит
отец.
- Спасибо за добрые слова, господин Витчи, мне особенно приятно их
слышать, потому что этот переводчик - моя дочь Евгения.
В голосе отца она уловила гордость и удовлетворение и с облегчением
перевела дух. Кажется, обошлось. Но не тут-то было. Как только абонент
отключился, отец вышел из кабинета с таким выражением лица, словно Женя
дочиста обокрала его фирму и сидит в приемной в ожидании увольнения.
- Кто тебе позволил встревать в мои разговоры без моего указания? Ты что
о себе возомнила, а?
- Извини, папа, - дрожащим голосом пробормотала Женя, - я хотела как
лучше. Я больше не буду, если ты против.
- Я не против того, чтобы ты помогала с переводом, я именно для этого и
плачу деньги за твои курсы. Но я категорически против того, чтобы ты
позволяла себе делать хоть что-нибудь без моего прямого указания или
разрешения. Ты меня хорошо поняла?
- Да, папа. Прости меня, пожалуйста, это больше не повторится.
Ее будто швырнули с небес, таких чистых и нежных, на грязную землю.
Настроение испортилось, даже об Игоре думать почему-то не хотелось. Ровно в
шесть часов Женя стала собираться.
- Папа, - сказала она, робко заглядывая в кабинет к отцу, - я ухожу на
курсы.
- Гриша тебя отвезет, - ответил он, не поднимая головы от бумаг.
- Ну зачем, папа, я сама доеду, - попыталась возразить Женя, но отец был
непреклонен.
- Ты поедешь с Грищей. Это не обсуждается. И после курсов я за тобой
заеду. Я больше тебе не доверяю, и тебе придется с этим смириться.
И Женя смирилась. Во время занятий она то и дело ловила на себе
удивленные взгляды, бросаемые на нее справа и слева. Надо же, так измениться
в одночасье! Такая стильная была девчонка, такая яркая, в глазах огонь, в
каждом движении - с трудом сдерживаемый порыв, а сегодня вместо нее за
столом склонилась над тетрадками примерная школьница в детских беленьких
носочках, с косичкой и нежно-розовыми, без помады, губами. Чудеса, да и
только!
По дороге домой отец оживленно разговаривал с водителем Гришей, не
обращая на Женю ни малейшего внимания и не удостоив ее ни единым словом. Так
же молча он съел приготовленный Женей ужин и уселся перед телевизором, не
сказав своеобычное "спасибо", которое не забывал говорить даже в разгар
самых жестоких конфликтов. Девушка поняла, что дело совсем плохо. Надо
что-то предпринять, чтобы отец отошел от злости и снова начал с ней
разговаривать.
- Папа, ты велел мне перечитать Радищева. Я бы хотела сегодня начать, но
не могу найти книжку. Ты не помнишь, где она стоит?
- У тебя на стеллаже, наверное, - ответил он ровным голосом, не
поворачивая головы.
- У меня нет, я два раза смотрела. Может быть, она в твоем книжном шкафу?
- Возможно.
- Ты не возражаешь, если я зайду в твою комнату и посмотрю?
Губы отца чуть заметно дрогнули в сдерживаемой улыбке, но смотрел он
по-прежнему на экран телевизора, где как раз начался вечерний выпуск
информационной программы. Никогда прежде Женя не спрашивала разрешения взять
книгу из комнаты отца, в этом просто не было необходимости, они - одна
семья, у них общий дом. Но после сегодняшней выволочки Женя решила
продемонстрировать отцу, что урок усвоила. Лучше перестраховаться, чем снова
выслушивать его нотации.
- Можешь зайти, - разрешил он.
Женя быстро нашла томик Радищева и вернулась в гостиную.
- Папа, а по какому атласу лучше смотреть маршрут его путешествия из
Петербурга в Москву?
- Возьми несколько разных и сама посмотри, где масштаб подходящий, чтобы
были видны все местности, которые он проезжал. Лучше всего Атлас офицера, он
наиболее подробный. Но если ты хочешь сделать все как следует, я бы тебе
посоветовал пойти в библиотеку и поискать старые карты, дореволюционные.
- А какая разница? - не поняла Женя
- Очень большая. Во времена Радищева не было и не могло быть поселков под
названием "Путь Ильича" или "Красный Октябрь". В те времена эти местности
имели другое название.
- Да, действительно, я об этом как-то не подумала. Я обязательно найду
старые карты, - пообещала она.
Ну слава богу, отец снова с ней заговорил. Женя по опыту знала, что он
никогда не выдерживает налагаемые на нее экстремальные ограничения слишком
долго. Конечно, в его системе воспитания были свои принципы, и этих
принципов он придерживался неукоснительно. В частности, к таким принципам
относились правила внешнего вида, траты денег и проведения отпуска, и еще
некоторые другие. Детей нельзя баловать, нельзя покупать им то, на что они
пока не заработали сами и без чего могут обойтись, и так далее. Но иногда в
виде наказания за проступки отец налагал и дополнительные ограничения,
запрещая Жене выходить из дому одной, ходить к подруге, смотреть телевизор
или, например, читать художественную литературу, не входящую в обязательную
школьную программу (это в тех случаях, когда в школьном дневнике слишком
часто начинали мелькать четверки. Отец требовал, чтобы дочь училась только
на "отлично", и если этого не получалось, она должна была заниматься с
утроенной силой и читать исключительно учебники, а уж никак не романы). Женя
не особенно переживала в таких случаях, потому что с раннего детства усвоила
простую закономерность: достаточно следовать такому запрету три-четыре дня,
и отец переставал обращать на него внимание. А три-четыре дня всегда можно
перетерпеть.
Поэтому Женя совсем не испугалась и даже не очень расстроилась, когда
отец заявил, что теперь она не будет сама ездить туда, куда ей нужно, отныне
ее будут сопровождать либо он сам, либо водитель Гриша. Такое уже бывало, и
обычно через пару дней отец ослаблял контроль. Ну в самом деле, не может же
серьезный человек, бизнесмен, постоянно водить за руку девятнадцатилетнюю
дочь или отпускать с ней машину. День, два, максимум - три, и такое
поведение начинает мешать деловой жизни. Отец искренне верил в то, что
воспитательная мера возымела должное действие и дочь извлекла пользу из
преподнесенного урока, а сама Женя молча терпела временные неудобства, ни в
коем случае не собираясь свято соблюдать запреты отца и думая только о том,
как бы вести себя поумнее и поосторожнее, чтобы в следующий раз не
попадаться.
- Папа, тебе Гриша нужен будет завтра с утра?
- А в чем дело?
- Мне снова велели прийти на Петровку к десяти часам. Сегодня вечером
состоится выступление группы "Би-Би-Си" в одном клубе, там сделают
видеозапись, и меня просили завтра утром приехать и посмотреть, может быть,
я увижу этого парня. Гриша сможет меня отвезти?
- Разумеется. Он тебя подождет и отвезет обратно на работу.
- Спасибо, папуля.
Ну вот, будем строить из себя послушную, решила Женя. Все равно долго это
не протянется.
Во вторник утром, когда Гриша вез ее на Петровку, ей хотелось выскочить и
бежать впереди машины. В сумочке у нее лежала вся необходимая косметика, и
Женя уже предвкушала, как будет вместе с Игорем сидеть в темном просмотровом
зале, иногда встряхивая головой так, чтобы ее длинные густые волосы словно
ненароком касались его щеки... Но все опять вышло не так, как она себе
намечтала.
Начать с того, что на лестнице, по пути из бюро пропусков на нужный ей
этаж, ее догнал какой-то плешивый мужичок.
- Простите, вы Женя Рубцова?
- Да, - удивленно ответила она.
- Давайте я вас провожу, а то вы заблудитесь.
- Что вы, я хорошо помню дорогу, я была здесь вчера, - попыталась
сопротивляться Женя.
- Нет-нет, меня Анастасия Павловна специально послала вас встретить. У
нас, видите ли, ремонт на этаже, вам надо было подниматься по другой
лестнице. С этой стороны вы не пройдете. Идемте со мной.
Женя растерянно оглянулась. Неужели она перепутала и пошла не по той
лестнице? Она была уверена, что идет точно так же. как вчера. Нет, все-таки
она ошиблась, из окна на лестничной площадке был совсем другой вид.
Преобразиться ей не удалось, и в кабинет Каменской она явилась такой же,
как и накануне, строгой серьезной девочкой-десятиклассницей. Вторым ударом
явилась для Жени обстановка в комнате, где предполагался просмотр
видеозаписей. И почему она решила, что это будет непременно темный кинозал?
С чего она взяла, что ей удастся побыть с Игорем наедине? Эта была самая
обычная комната с окнами, несколькими столами и тремя большими телевизорами.
И, кроме нее и Игоря Лесникова, здесь находились еще два человека. Она так
расстроилась, что даже некоторое время не могла сосредоточиться и
внимательно смотреть на экран, где суетились и мелькали чьи-то лица. Самое
неприятное, что Игорь это заметил и озабоченно спросил:
- Что с вами, Женя? Почему вы так волнуетесь?
- Знаете, неприятно как-то... - промямлила она. - Страшно немножко. Это
же убийца.
- Но он ведь там, на экране, - улыбнулся Игорь. - Он вас недостанет, вам
нечего бояться.
- Все равно неприятно. Я из-за этого нервничаю. Как подумаю, что сейчас
увижу его лицо, так не по себе становится.
- Женечка, я очень прошу вас быть внимательной.
Игорь прикоснулся к ее плечу, слегка погладил, и от этого жеста у нее в
глазах потемнело.
- Вот здесь, - внезапно сказала она, пристально глядя на экран. -
Повторите, пожалуйста.
Игорь кивнул и перемотал пленку назад.
- Сделать замедление?
- Да.
Она некоторое время всматривалась в лица на экране, потом сказала:
- Я не уверена. Он боком стоит, мне плохо видно.
- Мы сейчас покажем вам другой ракурс, - быстро сказал один из тех двух
милиционеров, которые находились с ними в комнате. Женя вспомнила, что его
зовут Дима, а второго, кажется, Федор.
Он включил второй телевизор и стал искать на пленке нужное место.
- Какое время там стоит? - спросил он Игоря.
- Ноль сорок две одиннадцать.
- Так, - бормотал Дима, нажимая кнопки на пульте, - ноль тридцать, ноль
тридцать четыре, ноль тридцать девять, ноль сорок две. Два, пять...
Одиннадцать. Пожалуйста, ноль часов сорок две минуты одиннадцать секунд.
Посмотрите сюда, Женя, может быть, отсюда лучше видно.
На экране второго телевизора появились те же самые люди, только заснятые
с другой точки. Теперь тот парень, которого Женя видела в профиль, оказался
к ней лицом.
- Ну как?
- Нет, - она покачала головой. - Это не он. Просто похож немного.
- Точно не он? - переспросил Игорь.
- Точно. Давайте дальше смотреть.
Она несколько раз просила сделать стоп-кадр, рассматривала лица, которые
ей показывали в разных ракурсах, но каждый раз приходила к выводу, что это
не тот, кто восторженно разглядывал ее на улице и провожал до дома.
- Мне очень жаль, - тихо сказала она, когда Игорь повел ее назад в
кабинет Каменской.
- Ничего. - с напускной веселостью ответил тот, - с первого раза удача
редко улыбается. Я и не надеялся, что мы сегодня же его обнаружим. Предстоит
еще работать и работать, а вам. Женя, придется каждый раз после выступления
группы приезжать к нам сюда и смотреть записи, как сегодня.
- Я согласна, - торопливо сказала Женя и тут же одернула себя, - то есть
я хочу сказать, что не возражаю. Я с удовольствием буду вам помогать.
- А папа не заругается? - лукаво усмехнулся Игорь.
- Что вы, папа, наоборот, говорит, что помогать вам - моя святая
обязанность, и я должна делать все, что вы скажете. Когда мне в следующий
раз приехать?
- В следующий раз?
Игорь наморщил лоб, что-то вспоминая, потом вытащил из нагрудного кармана
легкой куртки маленький блокнотик, полистал его.
- Теперь "Би-Би-Си" будет выступать в четверг. Значит, в пятницу с утра
милости прошу, буду вас ждать.
Он будет ее ждать! Он сам сказал, что будет ждать. Эти слова - лучшая
музыка, которую ей доводилось слышать. Но пятница... Как долго!
- А до пятницы я буду вам нужна? - с надеждой спросила Женя.
- Вряд ли. Только если произойдет что-то экстраординарное. Да, вот еще
что, Женечка. Может быть, вы случайно увидите этого молодого человека,
например, возле своего дома. Допустим, он захочет положить в ваш почтовый
ящик еще одно письмо. Так вот, если вы его увидите, ведите себя самым
обычным образом. Не пытайтесь с ним заговорить, не подходите к нему, не
смотрите в его сторону. Вообще никак не давайте понять, что вы его узнали.
Единственное, что нужно сделать, это перевесить сумочку с одного плеча на
другое. Запомнили? Только перевесить сумочку. И по возможности сразу же
позвоните сюда. Возле вашего дома теперь будут круглосуточно дежурить наши
сотрудники на тот случай, если убийца там появится. Они увидят ваши
манипуляции с сумочкой и поймут, что это он.
- А кому мне звонить, вам?
- Или мне, или Анастасии Павловне. Я запишу вам все телефоны, по которым
вы сможете найти кого-нибудь в любое время дня и ночи. Договорились?
- А если я его увижу в другом месте, не возле дома?
- Тогда ничего не нужно делать, только позвонить. Но немедленно. У вас
есть мобильный телефон?
- Откуда? - усмехнулась Женя. - У меня вообще ничего нет. Вы что, не
поняли, какой у меня папа? Он мне даже одежду покупает на вещевом рынке за
сто рублей, какой уж там телефон.
Они подошли к кабинету Каменской, Игорь уже собрался было толкнуть дверь,
но Женя остановила его.
- Игорь Валентинович, а где ваш кабинет?
Он показал на дверь напротив.
- Вот здесь. Прямо напротив Анастасии Павловны.
- Значит, в пятницу я приду прямо к вам, хорошо?
- Хорошо. Если меня не будет, тогда заходите к Каменской, она найдет либо
меня, либо другого сотрудника, который вами займется.
Другого сотрудника! Очень надо. Не хочет она никакого другого сотрудника,
она хочет иметь дело только с ним, с Игорем. Как же дожить до пятницы?
* * *
- Значит, он бывает не на каждом выступлении Медведевой. Это, конечно,
затруднит нам работу, но в целом не смертельно. Все равно когда-нибудь
появится, - оптимистично заявил Коротков.
Он занял свое любимое место возле распахнутого окна, облокотился на
подоконник и постукивал ногой об пол в одному ему слышном ритме.
- Юрка, не стучи, сделай одолжение, - поморщившись, попросила Настя.
- А что, тебя раздражает?
- Голова болит, твой стук в ушах отдается, как гром небесный.
- Ладно, извини.
Он переменил позу и принялся тихонько постукивать пальцами о подоконник.
Так ему лучше думалось.
- А может быть, камеры неправильно стояли? - предположила Настя.
Она разложила перед собой на столе план внутреннего помещения клуба
"Протон" и стала внимательно его рассматривать.
- Вот смотри, снимали с этой точки, с этой и вот с этой, - она поставила
крестики красным карандашом. - В целом охвачено все помещение, но все равно
остаются мертвые зоны. Вот тут, - она обвела место синим карандашом, - и еще
вот здесь, рядом с туалетами. Миша, что там находится?
Доценко склонился над планом, потом достал из папки несколько фотографий,
заблаговременно сделанных в клубе.
- В этом закутке стоят столики ви-ай-пи, - пояснил он. - Посетители клуба
по общему правилу либо сидят у барной стойки, либо тусуются в стоячем
положении, но для особо привилегированных гостей существуют два-три столика.
- И кто за ними сидит? Кому в наш бурный век ночной жизни предоставляются
привилегии? - ехидно поинтересовался Коротков.
- Как правило, туда сажают директора выступающей группы и персональных
гостей, которых приглашают артисты. Вряд ли наш герой там ошивался.
- Да, вряд ли, - задумчиво кивнула Настя. - А второй закуток? Там тоже
важные персоны отсиживаются?
- Нет, - рассмеялся Доценко, - рядом с сортиром им не место. Там только
вход в туалеты и еще одна дверь в служебные помещения. Конечно, при
заполненном клубе там тоже народ толпится, но оттуда не видна сцена. Если мы
считаем, что преступник ходит на выступления Медведевой, то он должен глаз с
нее не спускать. Маловероятно, чтобы он торчал в этом месте.
Настя прикрыла глаза. Лекарство, данное Колобком, подействовало, но все
равно у нее было такое чувство, что головная боль может вернуться в любой
момент от малейшего резкого звука или неосторожного движения. Она старалась
не поворачивать голову и сидела так, словно на макушке у нее стояла
хрустальная ваза, доверху наполненная кипятком, который может выплеснуться и
ошпарить ей лицо.
- Стало быть, у нас три варианта, - монотонно произнесла она. - Первый -
этот уродец ходит не на все выступления. Почему - это уже другой вопрос.
Либо он не такой уж безумный фанат и посещает выступления группы от случая к
случаю, когда возможность подвернется, либо у него сменная работа, и когда
выступление "Би-Би-Си" приходится на его ночную смену, он не может
приходить. Либо у него ограниченные возможности узнавать о том, где и когда
будет выступать группа. Принято?
- Годится, - кивнул Коротков. - Валяй дальше. Я как начальник буду
наблюдать за твоей умственной работой.
- Иди к черту, - невыразительно отмахнулась Настя. - Пользуешься тем, что
я сегодня инвалид, и позволяешь себе. Второй вариант - он действительно
торчал в закутке возле туалетов и не попал в камеру, но в клубе он все-таки
был. О чем это говорит?
- Ну и о чем? - поддел ее Коротков.
- Вот как ты есть начальник, то должен понимать, что вопрос не
риторический, а вполне адресный. Если ты назначил меня старшей в группе, то
я тоже должна наблюдать за умственной работой своих подчиненных. Вопрос к
Мише.
- Ничего себе! - возмутился Юрий. - Как это я тебя назначил? Тебя Колобок
назначил, нечего на меня спихивать.
- Он назначил, а ты не препятствовал, стало быть, ты с ним солидарен. Я
за это с тобой еще поквитаюсь, вот подожди, голова пройдет, и ты свое
получишь. Мишенька, говори, что думаешь.
- Если Фанат - действительно фанат, то, по идее, он должен находиться
там, откуда видно сцену. Если же он... - Доценко уставился глазами в
потолок, в задумчивости покусал нижнюю губу. - А черт его знает, Настя,
почему он не хочет смотреть. Вряд ли он прячется, какие у него основания
думать, что мы его ищем в клубе?
- Это ты зря, - снова встрял Коротков. - Не идиот же он, должен понимать,
что если за ним два трупа, то милиция его ищет. Не ходить он не может, это
выше его сил, а торчать на виду боится, вот и ограничивается впечатлениями
на слух. И какой твой третий вариант?
- Третий вариант самый простой, но для нас тупиковый. Девочка Женечка
плохо рассмотрела своего поклонника и плохо его помнит. Он был в клубе, но
она его не узнала. Это означает, что его портрета у нас нет, и человека,
который может его узнать, у нас тоже нет.
Звонок телефона ударил Настю с такой силой, что кровь в голове
запульсировала. Она поспешно схватила трубку, пока трель не раздалась во
второй раз.
- Ася, - послышался растерянный голос Чистякова, - щенок заболел.
- Чем заболел? - глупо спросила она.
- А я знаю? У него понос и рвота, лежит такой несчастный, даже не встает.
Ася, что делать-то?
- Господи, - заметалась Настя, - что же делать? Леша, я не знаю. Ты же
говорил, что у тебя когда-то была собака. Что вы делали, когда она болела?
- Да я маленький был тогда, я не помню. Наверное, надо его к ветеринару
нести...
- Ну так неси!
- Я не могу, ко мне через пятнадцать минут ученик придет. И после него
еще двое. А есть такие ветеринары, которые на дом выезжают?
- Есть, наверное, надо номер телефона узнать. А нос щупал?
- Щупал. Горячий. Ася, мне так страшно, а вдруг он умрет?
Настя прижала ладонь ко лбу, снова замаячил призрак головной боли,
которая грозила разорвать черепную коробку.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |