доски, и не сдержал своего слова, я ее обманываю, а она мне верит. У меня не
хватает мужества признаться ей в том, что я ее больше не люблю, что я
когда-то ошибся и теперь эту ошибку понял. Я трус и поэтому обманщик. Я и
Людмиле изменяю, потому что периодически выполняю супружеский долг и ложусь
с Лялькой в постель. Я плохой человек и поступаю дурно.
Коротков задумчиво молчал, затягиваясь сигаретным дымом.
- Ну так как, Юрасик, было такое или нет?
- Допустим, не было, - ответил он как-то неуверенно. - И что с того?
Зачем я буду тебе это говорить? Я что, сам этого не понимаю?
- Вот именно, солнце мое. Ты мне говорил совсем другое. Что Лялька не
понимает твою милицейскую душу, что у нее испортился характер, что она стала
совсем невыносимой, по каждому поводу начинает на тебя орать и не хочет
считаться со спецификой твоей службы. То есть в глубине души ты знал и
понимал одно, а вслух произносил совсем другое. Ты создавал другую
реальность, ту, которая тебе была удобна, потому что та реальность, которая
существовала на самом деле, была тебе неприятна, и ты, сознательно или
подсознательно, стремился заменить ее другой, более приемлемой. Я не слишком
сложно объясняю?
- Не тупой, - огрызнулся Коротков. - Ты давай к Фанату переходи, нечего
своему начальству кости перемывать.
- О, вспомнил наконец, что ты начальник! - расхохоталась Настя. - А если
говорить о Фанате, то в первую очередь надо вспомнить о том, что он,
вероятнее всего, психически нездоров. Или здоров, но отличается невероятным
своеобразием мышления и суждений. Двадцать первый век на пороге, а он
подметные письма строчит предмету своей неземной страсти и тайно вершит
правосудие над теми, кто не разделяет его высокого мнения о Медведевой. Это
что, нормально, как по-твоему?
- Да псих он, ясное дело, это мы уже раньше поняли. А что, психи,
по-твоему, не стремятся к общению, у них друзей нет? Да я тебе тыщу примеров
приведу, когда психи стараются свою искаженную реальность навязать всем
подряд, и письма пишут в газеты, и к прохожим пристают со своими бреднями.
Им тоже хочется поделиться своими соображениями. Нет, ты меня не убедила.
- А исторические примеры тебя тоже не убеждают? Ты вспомни, сколько раз
мы имели дело с маньяками-убийцами, и ни один из них, между прочим, не
испытывал потребности кому-то рассказывать о своих подвигах. Ни у одного из
них не было друзей-приятелей, ни один из них не делился своими впечатлениями
и переживаниями после очередного убийства. Они даже дневники не ведут,
потому что у них нет необходимости создавать вторую, удобную им реальность.
У них реальность одна, одномерная и абсолютно правильная. На их взгляд,
конечно. Они убивают, потому что ТАК НАДО, и никаких угрызений совести и
сомнений в своей правоте нет и быть не может. А что касается тех
сумасшедших, о которых ты только что говорил, так они не сочувствия ищут и
не общения, они пытаются навязать нам свою реальность, потому что верят в
нее и считают, что и все остальные должны верить. Они хотят спасти общество
от катастрофы, от излучений там каких-нибудь или от преступных опытов.
Другое дело, что реальность эта бредовая, но она у них одна, и им не нужно
создавать другую, чтобы лучше выглядеть в собственных глазах или в глазах
окружающих. Они уверены, что правы, и не нуждаются ни в чьем одобрении. И
маньякам-убийцам не нужно одобрения со стороны, они сами себе судьи, сами
принимают решения и сами их выполняют. И ни с кем не делятся.
- Да, - кивнул Юра, - насчет исторических примеров ты, пожалуй, права.
Вот слушаю тебя и пытаюсь припомнить все наши дела о серийных убийцах. Про
них потом всегда говорят: "замкнутый, скрытный, ни с кем близко не
сходился". Ладно, будем считать, что я тебе поверил. О, опять шуршит.
- Второй, я Седьмой. Номер третий пробирается ближе к сцене.
- К нему так никто и не подошел?
- Нет, он один.
- Работай, Седьмой. Будет уходить - возьмешь на себя.
- Понял, Второй.
Настя почувствовала, как от долгого сидения в машине затекла спина. Ей
захотелось выйти и немного походить.
- Юр, а что, если мы чуть-чуть пройдемся? Сил никаких нет сидеть, кресло
уж больно неудобное.
- Пошли, - охотно согласился Коротков, - я уже давно изнемог в сидячем
положении.
- Так сказал бы, - удивилась Настя. - Зачем мучиться?
- Тебе уважение делал. Ты у нас девушка малоподвижная, я думал, тебе в
машине сидеть удобнее, чем стоять.
- Удобнее, когда машина хорошая. А в твоей консервной банке...
- Но-но-но, я попрошу без оскорблений.
Юра вышел из машины, держа в руках переговорное устройство, и сладко
потянулся, потом несколько раз быстро присел, разминая коленные суставы.
Настя медленно обошла вокруг стареньких "Жигулей", оглядывая окрестности и
прикидывая, какую бы цель выбрать для короткой прогулки. Заметив метрах в
двухстах освещенное окно ларька, она предложила:
- Пойдем водички купим. И похрустеть что-нибудь. Ничего, если я тебя под
руку возьму? Ты же знаешь мою способность спотыкаться на ровном месте.
Особенно в темноте.
Коротков галантно предложил ей руку, и ровно через два шага Настя
зацепилась за что-то носком кроссовки и подвернула ногу.
- Ну мать, ты даешь! - покачал головой Юра. - Действительно на ровном
месте. Если б я тебя не держал, ты бы носом в асфальт уткнулась. Ты что,
совсем ничего не видишь?
- У меня от работы на компьютере зрение портится, - пожаловалась она. - В
последнее время - просто с катастрофической быстротой. Придется, наверное,
очки носить или линзы.
- Наверное! - передразнил Коротков. - Давно бы уже к окулисту сходила,
вместо того, чтобы колдобины считать. Настя равнодушно пожала плечами.
- Лень. Времени нет, а того, что есть, жалко тратить на врачей. Но в
основном лень, конечно. Пока работать не мешает, буду терпеть.
Они неторопливо шли по направлению к киоску, и Настя вдруг заметила, как
приятно гулять летней ночью по пустынной улице. Кругом тишина, в небе яркие
звезды, и можно никуда не спешить... А всего в квартале от нее, в ночном
клубе "Протон", находится жестокий убийца, который в этот самый момент,
возможно, нашел свою очередную жертву. Она машинально взглянула на часы. Без
четверти час, выступление группы "Би-Би-Си" началось. Значит, Фанат уже там.
Только бы ребята не упустили его, только бы заметили! А вдруг она ошиблась в
своих расчетах и Фанат - вовсе не одиночка, каким она его себе представила?
А вдруг это компанейский веселый парнишка, который ходит в клубы в окружении
толпы приятелей и приятельниц, а вдруг это один из тех, кого оперативники
уже взяли на заметку и потом выпустили из поля зрения, потому что ОНА так
решила? Она, Настя Каменская, приняла неправильное решение, и убийца сегодня
ускользнет от них, а завтра или послезавтра появится новый труп?
Настя снова и снова возвращалась к своим рассуждениям, пытаясь найти в
них слабое место. Нет, никак не получалось, чтобы человек имел друзей и
весело проводил с ними время и в то же время был тайно влюблен и писал
письма своей возлюбленной, не пытаясь приблизиться к ней, познакомиться.
"Знай, что ты не одинока", - написал он. Почему? С чего он, собственно
говоря, решил, что певица Света Медведева непременно должна быть одинокой?
Ни с чего он не мог этого решить, он просто спроецировался, перенес на
Светлану свою личную проблему. Вот он-то как раз действительно очень одинок.
Не может быть, чтобы он приходил в клубы с компанией, ну никак не выходит.
То есть выходило бы, если допустить, что таких Фанатов целая группа, они
вместе и на выступления ходят, и не понравившихся им молодых людей убивают,
но это уже из области фантастики. Что же они, и письма эти дурацкие вместе
пишут?
В ларьке они купили две бутылки воды и картофельные чипсы и так же
неторопливо побрели назад к машине. Подвернувшаяся нога побаливала, и Настя
сразу же снова забралась на сиденье.
- Юра, - жалобно сказала она. - а вдруг я все-таки ошиблась?
* * *
Выступление группы "Би-Би-Си" закончилось в половине второго ночи, клуб
закрылся в пять утра, а к семи стали известны первые результаты. Во время
выступления группы в клубе были выявлены два молодых человека, более или
менее соответствующие по признакам внешности композиционному портрету. Оба
они пришли и ушли без компании. Правда, один из них во время нахождения в
клубе пытался знакомиться с девушками, болтал с ними, угощал пивом. Другой
же ни с кем не заговаривал, пил свое пиво в одиночку и ушел сразу же после
выступления группы.
Первый из подозреваемых оказался приезжим из Твери, который решил
посмотреть, что такое ночная молодежная жизнь в столице. Его кандидатуру
отмели сразу, потому что уже через три часа удалось установить, что в Москве
он находится всего двое суток, а в дни совершения убийств Фризе и Курбанова
благополучно пребывал в родном городе и даже ходил на работу. Второй юноша
показался сыщикам более перспективным для дальнейшей разработки, он был
москвичом, работал в редакции какой-то малоизвестной и малотиражной газеты
верстальщиком.
- Ну что ж, - весело подытожил Коротков, - будем считать, что мы не зря
ночь промаялись. Когда к нам девушка пожалует кино смотреть?
- В десять, - устало ответила Настя, которая в конце концов стала
чувствовать проведенную без сна ночь. Погода, вопреки ожиданиям, вела себя в
полном соответствии с предсказаниями синоптиков, жара исчезла, как будто ее
и не было никогда, дул холодный ветер, а в небе бестолково толклись дождевые
облака. Резкий перепад атмосферного давления вызывал у Насти головную боль и
тошноту. "Кажется, я старею. Никогда раньше я так на погоду не реагировала,
- рассеянно подумала она. - Чему ж удивляться, в следующем году сорок
исполнится. Действительно, не юная девушка".
- Отлично. - Коротков был бодр и полон энергии, словно не сидел вместе с
Настей в машине целую ночь, а мирно спал в мягкой постели. - Девочка Женечка
его опознает, и мы спокойно сядем ему на хвост. Как только он начнет
выпасать свою очередную жертву, мы сделаем стойку и в самый ответственный
момент возьмем его с поличным.
Настя налила в чашки кипяток, размешала кофе, добавила сахару. От
выпитого за ночь и утро кофе на языке появилась горечь, но она знала, что
все равно будет его пить, иначе уснет прямо на ходу.
- А если он больше никого не убьет? Я хочу сказать, что, может быть,
больше никто не даст ему повода, и у него не возникнет желания выслеживать
кого-то и убивать. У криминалистов нет ничего, чем можно привязать его к
первым двум трупам.
- Не может быть, чтобы ничего не было, - авторитетно заявил Коротков,
шумно отхлебывая кофе. - У них всегда что-то есть.
- Ага, есть, - подтвердила Настя, - но не стопроцентное. Понимаешь, когда
Фанат подходил сзади к жертве и начинал ее душить, то спина жертвы
естественным образом оказывалась прижатой к груди убийцы. На одежде
потерпевших, таким образом, остались микрочастицы одежды преступника. Но!
Она подняла вверх палец, потом задумчиво покачала им, взяла сигарету,
закурила.
- Точно такие же следы остаются после давки в общественном транспорте или
в любой другой толпе. Кроме того, среди микрочастиц, обнаруженных на майках
Фризе и Курбанова, нет одинаковых. Если бы убийца совершал оба преступления
в одной и той же одежде, то частицы этой одежды оказались бы на майках обоих
потерпевших. Если бы удалось найти одинаковые микрочастицы в первом и во
втором случае, тогда бы хоть понятно было, какую одежду искать у
подозреваемого. Конечно, как доказательство для суда это довольно хило, но
по крайней мере был бы предмет для разговора. А так что получилось?
Микрочастиц на майках убитых много, но какие из них с одежды убийцы, а какие
- от случайных прикосновений в толпе, определить невозможно. Работу эксперты
провели колоссальную, а толку - ноль.
- А следы обуви? Он же душил их, должен был хоть несколько секунд
потоптаться на месте. Следы должны быть.
- Юра, опомнись, какие следы на асфальте? Там целыми днями люди ходят.
Даже в проходе между гаражами, где обнаружили труп Коли Курбанова, и то
незарастающая народная тропа. Можно сделать станку на почерк, можно даже
доказать, что письма, которые получила Женя Рубцова, написаны тем, кого мы
подозреваем. А дальше что? Он что, признается в этих письмах в убийствах? Ни
в одном глазу. Он, видите ли, никому не позволит "говорить о пей плохо". Это
что, криминал? Знаешь, за что я люблю классические детективы?
- За все, - предположил Юра.
- Правильно. Но за одну вещь - особенно. Там убийца обязательно
что-нибудь теряет на месте преступления, то пуговицу, то билетик автобусный,
то записку какую-нибудь. Приятно читать, сплошной праздник криминалистики. А
у нашего Фаната - ничего.
- Ну что ж, аккуратный мальчонка, лишнего в карманах не таскает, за
своими вещичками присматривает. Достойно похвалы, - констатировал он. - И
что же ты предлагаешь, подруга дорогая, на тот печальный случай, если он
больше не вознамерится никого убить?
- Не знаю, Юра, я тебя потому и спрашиваю.
- Ладно, не придуривайся, все ты прекрасно знаешь. Сто раз так делали, и
в сто первый сделаем, не маленькие. И вообще, чего ты зря паникуешь? Где ты
видела маньяка, который ограничился бы двумя убийствами? Он и на третье
соберется, вот посмотришь, и мы возьмем его с поличным, теплого и вполне
готового к употреблению. На радость следователю и к полному моральному
удовлетворению суда.
* * *
Аудиторская проверка на фирме, где работала Ольга Плетнева, закончилась
на удивление быстро. Стало понятно, что проводили ее скорее для галочки и
без всякого желания влезать в дебри и непременно что-то накопать. В связи с
ее успешным завершением руководство фирмы предоставило Ольге как заместителю
главного бухгалтера отгул, который она решила не присоединять к двум
выходным дням, а использовать во вторник. Субботу и воскресенье они с Павлом
провели за городом вместе с ее родителями, туда же приехали и родители
Павла, шумно жарили шашлык и весело поедали его в тесном семейном кругу,
запивая свежую баранину настоящим грузинским красным вином. От случившейся в
пятницу вечером размолвки не осталось и следа. В понедельник утром они
уехали в Москву, вечером после работы Павел встретил ее, они приятно
поужинали в ресторане, немного погуляли и, вернувшись домой, занялись давно
откладываемой работой - глажением постельного белья, справиться с которым
можно было только вдвоем. О соседке Светлане они больше не заговаривали.
Во вторник Павел отправился на службу, а Ольга, выспавшись от души, с
удовольствием думала о том, как поедет сегодня с Романом делать покупки к
предстоящему отпуску. И хотя сам отпуск должен состояться только через два
месяца, оба они любили эти сладостные недели предвкушения и тщательной
подготовки, подолгу обсуждая, какая погода бывает в это время года в тех
местах, куда они поедут, какой там предполагается образ жизни, какая публика
и, соответственно, какие вещи туда брать не нужно, а какие - необходимо.
Роман всегда был щедрым, любил делать ей подарки и настаивал, чтобы к
отпуску Ольга непременно покупала себе все новое, от купальников и сарафанов
до пляжных тапочек и солнцезащитных очков. Причем денег на это не жалел,
водя ее только по дорогим магазинам.
- Женщина, которую я люблю, - говорил он, - не может быть одета не по
моде. А мода меняется каждый год.
У Ольги было достаточно денег, чтобы покупать все это самой, но Роман и
слышать не хотел ни о чем подобном.
- Когда ты со мной, ты должна забыть о том, что у тебя есть кошелек, - не
уставал он повторять.
Роман заехал за ней в одиннадцать. Стало заметно прохладнее, и сегодня он
был в элегантном светлом костюме и дорогой рубашке с еще более дорогим
галстуком. Когда он вошел в квартиру, Ольга невольно залюбовалась им. Она
еще не успела одеться и открыла дверь в весьма соблазнительном неглиже.
- Здравствуй, милый, - улыбнулась она. - Извини, я еще не готова. Мне
нужно три минуты.
Она заметила, как заблестели глаза Романа. Ольга хорошо знала этот блеск,
он радовал ее и будоражил, говоря о том, что она любима и желанна, и не было
случая, чтобы он не вызвал отклика в ее теле. Повинуясь порыву, она обняла
Романа, прижалась к нему. Его руки тут же стали жадно гладить ее бедра, губы
быстро пробежались по шее, плечу... и остановились. Роман легко отстранил
ее.
- Одевайся, Оленька. Не будем увлекаться.
- Но почему? - игриво спросила она. - Мы же никуда не торопимся. Или у
тебя цейтнот?
- У нас с тобой куча времени, - серьезно ответил он. - Поэтому не будем
торопиться. Здесь дом, где ты живешь с мужем. Я не могу через это
переступить.
"А я могу, - думала Ольга, застегивая брюки и судорожно выбирая из
висевших в шкафу вещей что-нибудь соответствующее погоде. - Очень даже легко
могу. Может быть, я безнравственная? Да нет, не похоже. И я могу через это
переступить, и Пашка может. Я точно знаю, что он приводил сюда своих
любовниц, не очень часто, но приводил. Просто Рома не знает нашей тайны, а
мы с Пашкой знаем. Ну и ладно, буду изображать мужнюю жену".
Почти до вечера они ездили по магазинам, но купили всего ничего - пляжную
сумку и один купальник с парео для Ольги и шорты для Романа. Так бывало
всегда, оба они были придирчивы и требовательны к вещам, никогда не покупая
того, что лишь приблизительно было похоже на искомый предмет. Именно поэтому
при подготовке к совместному отпуску им требовалось не меньше десяти таких
вот магазинных походов.
После магазинов они отправились на квартиру, которую Роман снимал
специально для свиданий с ней.
- Ну вот я и дождался, - прошептал он, обнимая ее с такой страстью,
словно они не виделись по меньшей мере год, а ведь они были здесь в минувшую
пятницу.
И снова Ольга с неприятной ей самой трезвостью спросила себя, сколько же
еще это будет продолжаться? Не может мужчина любить женщину так пылко и
преданно на протяжении многих лет. Не бывает такого. Рано или поздно это
заканчивается. Так когда же? Сколько еще ей осталось быть рядом с ним?
Вопрос был задан, но ответ утонул в его жадных поцелуях.
Потом они сидели раздетые напротив открытого окна и наслаждались
долгожданной прохладой. Роман принес два бокала с шампанским и открытую
коробку конфет.
- Шампанское? - удивилась Ольга. - По какому случаю?
- По торжественному, - улыбнулся он. - Оленька, я хочу сделать тебе
предложение.
Ольга слегка приподняла брови в ожидании. Что он может ей предложить?
Что-нибудь в области бизнеса, которым занимается ее фирма? Так это не с ней
надо разговаривать, а с директором, она решений не принимает, она всего лишь
заместитель главного бухгалтера, птичка подневольная.
- Так делай. Чем я могу быть тебе полезна?
- Я уже сделал.
- Не поняла...
- Я делаю тебе предложение. Брачное.
Ольга оторопела. Роман хочет жениться на ней? С какой стати? Во-первых,
она замужем, а во-вторых, делать предложение через столько лет близких
отношений это как-то уж очень... Она не смогла подобрать нужные слова, чтобы
сформулировать причину своего удивления, но интуитивно понимала, что
происходящее не укладывается в привычные и удобные ей рамки.
- Но я замужем. Рома. Ты этого не учел.
Это было единственное, что она могла сказать.
- Существует развод. Разве ты об этом никогда не слышала?
- Ты хочешь, чтобы я развелась с Павлом?
- Я настаиваю на этом. В противном случае я не смогу на тебе жениться.
- Но Рома... Я не знаю...
- Чего ты не знаешь?
Его голос стал неожиданно жестким, глаза сузились.
- Ты не знаешь, любишь ли меня настолько, чтобы выйти за меня замуж?
Скажи, что тебе нужно, чтобы в этом разобраться, я готов сделать все, чтобы
тебе помочь.
Ольга подавленно молчала. Она совершенно не была готова к такому повороту
событий и к такому разговору. Вся ее жизнь была продумана и выстроена именно
так, чтобы избегать подобных ситуаций. И вот тебе, пожалуйста!
- Мне придется сказать об этом Павлу. Это будет таким ударом для него. Он
этого не перенесет, - наконец выдавила она.
- Перенесет.
- Нет, Рома, ты не понимаешь... Мы вместе столько лет, мы очень дружны с
Пашей, он верит мне. Ну как я ему сейчас скажу: ты знаешь, я уже давно
обманываю тебя, я тебе неверна, у меня есть любовник, и я хочу уйти к нему.
Рома, я не смогу.
- Значит, обманывать мужа ты можешь, а сказать ему правду - нет?
Ольга поднялась, накинула пеньюар, поплотнее запахнула его на груди. Ей
казалось нелепым вести такой тяжелый разговор, сверкая обнаженным телом.
Роман глянул на нее и тоже молча оделся.
- Ты спишь с ним? - холодно спросил он.
Он впервые задал этот вопрос. Никогда прежде Романа не интересовали
интимные подробности ее семейной жизни.
- Нет, - честно ответила Ольга, глядя прямо ему в глаза.
- Я могу этому верить?
- Я говорю правду. Рома. Я ни разу с ним не спала с тех пор, как
познакомилась с тобой.
- Ни разу за три года, - он недоверчиво покачал головой. - Это странно,
если ты не врешь. На чем же держится ваш брак?
- На дружбе. Рома, милый, секс - это самая малозначительная часть
супружеской жизни, поверь мне. Я не хотела тебе говорить, потому что не
считала нужным обсуждать с тобой Павла, но... Видишь ли, он нездоров.
- Он болен?
- Он импотент, Рома. Полный и окончательный. Но нас с ним связывает
многолетняя совместная жизнь, и мне удалось его убедить в том, что
сексуальная мощь мужчины отнюдь не делает его безоговорочно привлекательным,
а немощь, наоборот, не делает его отвратительным. Я спасла его от депрессии,
я доказала ему, что можно жить и любить друг друга и без секса. И как я
теперь его брошу? Получится, что я лгала ему. Для него все рухнет, он может
руки на себя наложить, если я подам на развод.
Роман молча пил шампанское маленькими глотками, глядя в окно, на быстро
плывущие в небе темные облака. Потом внезапно улыбнулся.
- Хорошо, Оленька, я понял твою проблему. Скажи, ты меня любишь?
- Очень. Я очень тебя люблю. Рома.
- И ты хочешь быть со мной?
- Хочу.
- Ты можешь дать мне слово, что постараешься со временем расстаться со
своим мужем? Я не стану тебя торопить, я уважаю твои чувства, но я хочу быть
уверен, что рано или поздно мы будем вместе. Так я могу быть в этом уверен?
- Да, - с облегчением выдохнула Ольга, поняв, что самое страшное
миновало. - Да, да, да!
- Ну и славно. - Роман поднял бокал. - Давай выпьем за это. Считай, что я
сделал тебе предложение с отсрочкой.
Поздно вечером он отвез ее домой. И снова, войдя в подъезд, Ольга
радостно подумала о том, что сейчас увидит Павла и все ему расскажет. Ни
один человек на свете, кроме Паши, не поймет ее. Потому что только он один
знает их тайну.
Она ворвалась в квартиру, горя нетерпением поделиться с мужем. Павел
выглянул из своей комнаты вполне одетый.
- Ты уходишь? - расстроенно спросила Ольга.
- Наоборот, только что вошел. Даже раздеться не успел, - весело сообщил
он.
- А где был?
- Там же, где и ты, - усмехнулся он. - Сегодня вторник, святой день. Ты
что, забыла?
Любовница Павла была замужем за врачом, который каждую неделю по
вторникам ездил консультировать в Калугу, в областную больницу, вел прием до
позднего вечера и возвращался глубокой ночью.
- Забыла, - призналась Ольга, - у меня сегодня отгул, полная иллюзия
воскресенья. И как все прошло?
- На "отлично". А ты чего такая взъерошенная? С Романом своим
поссорилась?
- Хуже, Паша. Он мне предложение сделал.
- Он тебе что сделал? - переспросил Павел, буквально падая на диван. Он
уже успел снять рубашку и сидел перед Ольгой в одних джинсах и с голым
торсом.
- Брачное предложение, - терпеливо повторила она.
- То есть иными словами этот твой Ромео хочет, чтобы ты со мной
развелась?
- Именно.
- Но ты ему объяснила, что этого не может быть, потому что не может быть
никогда?
- Я постаралась.
- И он тебя понял?
- Боюсь, что нет. Паша, мне надо как-то выкручиваться из этой ситуации.
Он мне, конечно, очень нравится, и мужик он хороший, и любовник
превосходный, но не до такой же степени, чтобы выходить за него замуж. И
вообще, я не собираюсь с тобой расставаться.
- Да-а, Лелька, ты попала, - сочувственно протянул Павел. - Ладно, ложись
спать, утро вечера мудренее, придумаем что-нибудь.
* * *
Ровно в десять утра во вторник Женя Рубцова стояла на пороге кабинета
Насти Каменской. С чистым, нежным лицом, с волосами, аккуратно заплетенными
в толстую длинную косу, в сером костюмчике, в детских туфельках с тупым
круглым носком она выглядела удивительно юной, намного младше своих
девятнадцати лет, и оттого какой-то беззащитной и совсем беспомощной.
- Здравствуйте, Женя, - с трудом проговорила Настя. - Сейчас мы пойдем
смотреть видеозаписи. Присядьте на минутку, подойдет Игорь Валентинович и
проводит вас.
- Игорь Валентинович? Он пойдет со мной?
Она не могла не заметить, как вспыхнуло радостью лицо молодой девушки.
"Что-то она очень реагирует на Игорька. Влюбилась, что ли? Мала ты еще,
крошка, в сыщиков влюбляться, - вяло подумала Настя. Головная боль стала
сильнее, ей уже было трудно говорить, каждое произнесенное вслух слово
отдавалось в черепной коробке взрывом, грозящим разнести мозг в разные
стороны. - Наверное, у меня повысилось давление. Господи, это невозможно
вынести. Надо спросить у тех, кто страдает гипертонией, какие таблетки пьют
в таких случаях. По сосудистым штучкам я крупный спец, а вот с гипертонией
не знаю, как бороться".
Она сняла телефонную трубку и набрала номер Лесникова.
- Женя Рубцова пришла, - сообщила она еле слышно, уже поняв, что чем тише
говоришь, тем менее болезненными получаются эти внутричерепные взрывы.
Игорь появился через несколько секунд, кабинет, в котором он сидел,
находился напротив.
- Игорь, я не пойду с вами, ладно? - почти прошептала Настя. - У меня с
головой что-то.
- Таблетку дать? - участливо предложил Лесников.
- Если от давления, то давай.
- Нет, у меня только обезболивающие. Сходи в санчасть, там все есть, -
посоветовал он.
Сходи в санчасть! Легко сказать, да нелегко сделать. Насте казалось, что
она даже до двери своего кабинета дойти не сможет. Неужели у нее
действительно давление повысилось? А она, дура, еще крепкий кофе литрами
хлестала! Конечно, от таких доз кофеина даже у мертвого давление поднимется.
Колобок! Вот кто ей поможет. Он толстый, у него наверняка проблемы с
давлением, значит, и лекарства есть.
Расчет оказался правильным. У полковника Гордеева в сейфе оказался целый
арсенал медицинских препаратов на все случаи жизни, и он щедрой рукой
отсыпал ей каких-то швейцарских таблеток.
- Прими сразу две и постарайся не дергаться хотя бы полчаса, - сердито
проговорил Виктор Алексеевич.
- Не дергаться - это как? - спросила Настя одними губами.
- Не курить и не пить кофе. И не делать резких движений.
- И поможет? - недоверчиво уточнила она.
- Должно. Если не поможет, дам машину, поедешь домой.
Настя послушно проглотила две таблетки и откинулась на стуле, уперевшись
затылком в стену и прикрыв глаза. Не пить кофе - это нормально, это можно
вытерпеть, тем более что не очень и хочется, а вот не курить - это проблема.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |