Моей жене, за ее терпение и прочие восхитительные каче­ства, из-за чего мне порой кажется, что она — продукт моего воображения 22 страница

Эми о чем-то спрашивала — что с ним, жив ли он, нужно ли нам вернуться. Мы с Джоном молчали. Я просто вел ма­шину.

Нужно двигаться дальше. Не оглядывайся.

В зеркале заднего вида появилась какая-то фигура, тем­ный силуэт на снегу. Я увидел какое-то существо, которое стремительно двигалось. Это был не человек. Впрочем, на­верное, мне просто показалось.

Мы разглядели под снегом съезд с трассы, повернули и проползли по стоянке торгового центра. Кроме нас, там ни­кого не было. Быстро стемнело.

Мы вышли из машины, взяли снаряжение и с Молли во главе пошли к торговому центру, оглядываясь по сторонам. Границу стоянки мы уже не видели; весь мир скрылся за снежным занавесом. В руке я сжимал пистолет, хотя не по­мнил, когда достал его. В нос залетела снежинка. У входа Джон развернулся, словно заметил что-то в кружащейся бе­лой массе. Я прищурился, но ничего не увидел, и мы оба спи­сали это на адреналин. А зря..

Мы зашли внутрь — тем же путем, по которому Джон про­шел утром. На полу, там, где в стеклянной крыше зияла дыра, лежал слой снега толщиной в дюйм. В отверстие залетал хо­лодный ветер. Джон щелкнул зажигалкой, которая служила запалом для нашего игрушечного огнемета.

— Что там случилось с ногой Дрейка? — спросил Джон. — Мне показалось, что он хотел ударить тебя по голове, но про­махнулся.

— На ней был этот значок «пи», как у Молли.

— Думаешь, это какой-то символ?

— Символ чего?

— Зла?

— Но если они должны носить этот символ, им будет труд­нее творить зло, разве не так? — спросила Эми.

— Если они босые и бьют тебя ногами, это уже не важно, — ответил Джон. — Идите за мной.

Мы пошли в комнату техобслуживания. В центре правой стены мы с Джоном ясно видели большую, разукрашенную дверь. Для нас она была таким же чужеродным объектом, как и чье-то лицо на Марсе. Эми видела только стену — до тех пор, конечно, пока не надела очки «Скуби-Ду». Я позволил дверце комнаты захлопнуться у меня за спиной. Джон по­смотрел на Эми и кивнул в сторону второй двери.

— Призрачная дверь.

— Пожалуйста, не называй ее так, — ответил я.

Молли пробежала мимо меня прямо к двери и обнюхала ее. Любопытно. -

— Думаю, нужно искать точку сохранения.

Я тяжело вздохнул и поднял пистолет. Джон вскинул ог­немет. Я потянулся к изогнутой дверной ручке, но пальцы прошли сквозь нее.

— Черт, она тоже призрачная, — сказал Джон.

Я вздохнул, посмотрел на Джона и собрался предложить, чтобы мы вернулись домой и свернулись клубочком у ками­на. Неожиданно вперед вышла Эми в намокших, перекошен­ных, помятых очках в картонной оправе.

Она протянула к двери левую руку — ту, у которой в ре­альности не было кисти. Призрачной кистью — которую я видел — Эми взялась за ручку, которой тоже не существова­ло. Ручка повернулась.

Раздался грохот — такой звук возникает, когда колешь лед. В стене появилась вертикальная щель и стала расширять­ся. Мы с Джоном приготовились к бою; я почувствовал, что мой мочевой пузырь немного расслабился. Стена растаяла, поехала в стороны, словно занавес, и наконец перед нами появился дверной проем с кусками штукатурки и репками по краям. За ним виднелась крошечная круглая комната — каким-то образом я понял, что это лифт.

Джон прошел в дверь, посмотрел направо и указал на чер­ное число «10» на стене. Через несколько секунд оно превра­тилось в «9».

Молли протиснулась мимо меня и побежала в комнатку. Я повернулся и обнял Эми за плечи.

— Уходи.

— Что? Нет.

— У тебя же есть деньги от страховки? Когда твои роди­тели...

— Да, ну и...

— Подожди нас в каком-нибудь светлом месте. Если че­рез час не вернемся, садись в мою машину и...

—Дэвид, я не умею водить машину.

Я вытащил из кармана мобильник и вложил в ее ладонь.

— Тогда вызови такси. Я серьезно. Если нас не будет через час, беги. Бери такси, поезжай в аэропорт и лети на Аляску. Уезжай отсюда навсегда и забудь о том, что знакома со мной.

— На Аляску? Почему...

— Потому что там всегда день.

— Это не правда!

— Дейв, на самом деле там вечная ночь, — сказал Джон у меня за спиной.

— Это не важно! — завопила Эми. — Я никуда не по...

— Эми, прошу тебя. Это безумие. Когда открылась эта дверь, я думал только о том, что буду проклят — за то, что по­зволил убить тебя той твари, которая войдет сюда. Пока ты жива, у меня есть шанс, и поэтому я хочу сделать доброе дело. Хотя бы для того, чтобы перед смертью — а я, черт возьми, уверен, что в течение часа умру, — чтобы перед смертью я мог сказать, что сделал в жизни хотя бы одно доброе дело.

Я попытался вложить пистолет в другую руку Эми, по­нял, что другой руки у нее нет, и поэтому засунул оружие в карман ее пальто. Эми хотела что-то сказать, но ее прервали: металлическая дверь взорвалась, пролетела по комнате и вре­залась в противоположную стену. Мы пригнулись. В облаке пыли я разглядел что-то размером с человека, но совершен­но неправильной формы: вывернутые задом наперед суста­вы, крошечная головка, кожа из крокодильей шкурь\. На се­кунду мой мозг оказался парализован, и я не мог понять, что вижу. С этим существом я уже встречался — в подвале Джи­ма. Только теперь оно двигалось словно хищник — и заме­тило нас.

Эми, стоявшая на коленях, открыла рот, чтобы что-то сказать, и в эту секунду мимо ее лица пролетела струя пла­мени.

— ЛОЖИСЬ! — завопил Джон — на полсекунды позже, чем мне бы хотелось. Оранжевый огонь облизал существо и стену позади него. Мне показалось, что я чувствую запах сво­их опаленных волос. Тварь закрутилась, забилась — но, по­хоже, ее шкура была огнеупорной: когда Джон прекратил стрелять, остались только крошечные язычки пламени на плечах существа.

Чудовище разозлилось.

Джон стал подкачивать в огнемет топливо для следую­щего выстрела. Я бросился на пол, сунул руку в карман и вспомнил, что десять секунд назад отдал пистолет Эми. По­этому вместо оружия я вытащил ключи от машины и бросил их в тварь; они врезались ей в грудь и, зазвенев, отскочили.

Стремительно, словно кто-то включил режим перемот­ки вперед, монстр пробежал мимо Эми и бросился на меня. Я попытался встать. Внезапно мою шею обхватили когти, а секунду спустя я, пролетев по воздуху, ударился спиной о стену и оказался в маленькой круглой кабине лифта: тварь отшвырнула меня, словно игрушку. Надо мной стоял Джон. Я вскочил; тварь появилась в дверях, перекрыв нам выход, и снова бросилась на меня. Молли, стоявшая рядом со мной, обнюхала лапу монстра и решила, что есть ее не стоит.

Джон что-то закричал, но тут существо вонзило когти в мое плечо, и половину тела накрыла волна боли. Я вытянул шею, заглянул за плечо твари и завопил:

- Э-Э-Э-ЭМ-М-МИ-И-И!!! БЕ-Е-ГИ-И!!!

Эми очень долго стояла за спиной монстра, словно ока­менела. Он, кажется, замахнулся второй лапой, изготовив­шись раскроить мне череп. Я почувствовал, как Джон неук­люже пытается вытащить из меня когти монстра. Морда чу­довища нависала надо мной; его глазки бегали, а из пасти почему-то пахло «Олд спайсом». Краем глаза я увидел, что число на стене изменилось на «3».

Эми повернулась к выходу, и внезапно у меня появилась новая задача — задержать монстра здесь, до предела увели­чить время, которое понадобится чудовищу на то, чтобы со­жрать нас.

Там, где была дверь в комнату, появилась еще одна тварь — такая же, как и первая. Она пошла на Эми, и на секунду в моей голове возникла безумная мысль — показалось, что к промежности этого монстра прилип снег.

Число на стене исчезло. Призрачная дверь закрылась.

Все замерло. Стена снова появилась там, где и была все­гда — прочная, как... ну, как стена.

Внезапно голова, плечи и когти монстра повисли на сте­не, словно охотничий трофей. Призрачная дверь прищемила гада: одна его половина осталась с этой стороны, другая — снаружи. Секунду спустя куски тела посыпались на пол, ос­тавляя за собой красные пятна на стене.

— Что за... Интересно, сколько работников завода гиб­нет подобным образом? — пробормотал Джон.

— Эми! — крикнул я, с отвращением отдирая от стены лапу и бросая ее на пол. Пальцы с когтями еще дергались. Рядом лаяла и взвизгивала Молли. С другой стороны не до­носилось ни звука. Я забарабанил по стене ладонями, почув­ствовал, что поверхность скользит под пальцами.

— ЭМИ!!! Э-Э-М-МИ-И!!!

Я ударил по стене, и, кажется, сломал себе руку. Потом я почувствовал движение и понял, что мы движемся наверх — хотя у торгового центра не было второго этажа. Я снова вы­ругался и положил ладони на колени. В голове промелькну­ла мысль о том, что все близкие мне люди умирают страш­ной смертью.

У ног заскулила Молли. Джон сказал что-то вроде «подъез­жаем» и «приготовиться», и я, в общем, его понял. Я встал и, дрожа, взял у Джона пилу, осмотрел ее, пытаясь понять прин­цип ее действия. Более дурацкого оружия в данной ситуации нельзя было и придумать.

Я огляделся и увидел, что магнитофон в лифт не попал. А, какая разница!

Мы поднимались все выше, выше и выше. Может, лифт летел по воздуху сам по себе? Джон взял огнемет на изготов­ку, продолжая что-то говорить — типа, мы ничего не могли поделать, нужно побыстрее закончить с этим делом, мы не­пременно должны выжить, бла-бла-бла. Не важно.

Подъем занял целых двадцать чертовых минут. Сотни фу­тов. Наконец лифт резко остановился, и в стене появилось отверстие. Перед нами протянулся длинный коридор из глад­кого камня — мрамора или полированного гранита с полу­круглым потолком, флуоресцентными лампами и надпися­ми о необходимости соблюдать стерильность и носить с со­бой пропуск.

Я ухватил пластиковую рукоять пилы покрепче и шагнул в коридор. За мной по пятам двинулась Молли, а за ней — Джон. Рядом с дулом игрушечного огнемета плясал огонек. Я шел и думал о том, как громко завоет пила, когда я дерну за шнур. И о том, есть ли в ней бензин.

Пройдя четыре-пять кварталов, по городским меркам, мы обнаружили дверь — обычную металлическую дверь с руч­кой. Мы приготовились к бою. Джон распахнул дверь, и мы метнулись внутрь.

Пол превратился в металлическую решетку: мы оказались на мостике. Я посмотрел поверх ограждения и увидел, что под нами — огромное пространство размером с ангар для са­молетов, только темное. По этажу вокруг столов и приборов бойко, словно на рынке, расхаживали люди в белом. Шум стоял адский: гудение машин, лязг, шарканье ног.

Сделав пару шагов вперед, мы поняли, что не одни: на мо­стике, футах в десяти от нас стоял человек в стеклянной маске и в белом комбинезоне с капюшоном. Его костюм напомнил мне стерильную одежду, которую носят в чистых помещени­ях — в лабораториях, например. В одной руке человек держал бумажный пакет из кафе «Сабвей», а в другой — пачку сига­рет. Он долго смотрел на нас — на Молли, на пилу, на язы­чок пламени, вырывающийся из инструмента, который не мог быть не чем иным, как огнеметом.

— Мы из пожарной службы, — сказал Джон.

Человек развернулся и помчался прочь; его ботинки лязгали по металлической решетке. Мы бросились за ним. Он прошмыгнул в дверь, мы побежали следом и очутились на винтовой лестнице, идущей вниз. Все это время Джон кричал, требуя от человека разрешение на работу с горючими материалами.

Мужчина спрыгнул вниз и забежал в еще одну дверь. Мы помчались за ним и оказались на первом этаже завода (или что уж там это было), в окружении людей в белых комбине­зонах. У этих людей прекрасно получалось игнорировать нас. Они не носили масок и, похоже, все до единого были абсо­лютно лысыми.

Темнота, темнота, темнота. Кое-где, на каких-то незна­комых механизмах горели красные огоньки, но никаких по­толочных ламп — ничего, кроме крошечных островков све- 1га, тени от которых оказывались перевернутыми вверх нога­ми. Человек, за которым мы гнались, растворился в темно­, те, и мы не последовали за ним.

Слева стояли ряды из сотен синих пластиковых бочек. Две 6очки с краю, не закрытые крышками, наполняла багровая жидкость, похожая на жидкость для коробки передач. Два человека разливали жидкость в пузырьки. Один из этих людей повернулся ко мне, и я увидел, что у него нет лица.

Или, скорее, у него была половина лица: закругленный лоб, нависавший над тем местом, где располагаются глаза, и сливавшийся со щеками. Широкие и плоские, как у африканца, ноздри, тонкий безгубый рот и огромные уши. Вто­рой человек выглядел точно так же. Такими же оказались и четверо, стоявшие в том же ряду чуть поодаль. В руках они держали огромные полупрозрачные пластиковые вакуумные упаковки, в которых находилось нечто, похожее на говяжью грудинку.

Я глазел по сторонам, словно малыш на экскурсии. Сле­ва от меня находились высокие — размером с дом — стек­лянные баки, вроде тех, что можно увидеть в городском оке­анариуме. В баках, наполненных мутно-розовой жидкостью, плавали бледные смутные тени, которые, возможно, когда- то были людьми, собаками и белками. Я потрясенно шагал мимо баков, моргая, отчаянно пытаясь привыкнуть к тем­ноте и увидеть все. Неудивительно, что они не тратились на освещение. Глаз почти ни у кого нет, так зачем увеличивать счет за электричество?

Везде одно и то же: начальство — это сборище прижимис­тых ублюдков.

За спиной вздохнул Джон — от удивления, отвращения или и от того, и от другого. Я проследил за направлением его взгляда и увидел футах в двадцати проволочную клетку, в которой стоял худой перепуганный мальчик лет десяти. Ря­дом с клеткой находилось какое-то круглое, высотой футов в пять, устройство с красной лампочкой на боку. Лампочка зажглась зеленым светом, раздался электронный звук. Маль­чик закричал.

Его кожа пошла пузырями, сморщилась; один глаз сдул­ся, превратился в белую жидкость и потек по щеке, будто сперма. Мышцы расплавились и отделились от костей. Маль­чик рухнул на пол, превратившись в содрогающийся крова­вый комок, закипел и стал принимать новую форму. Появи­лись две крошечные ножки. Копыто. Еще две ноги, округ­лое тело. За моей спиной заскулила Молли: она смотрела туда же, куда и я. Через пять секунд в клетке оказалась розовая, упитанная свинья.

— Твою! Мать! — воскликнул Джон.

Свинья спокойно подошла к стенке клетки, понюхала меня, затем поставила на сетку передние ноги — и мне пока­залось, что я вижу тот самый знак «пи», который когда-то был у Молли и у Дрейка, и... Черт побери, что все это зна­чит? Я дернул шнур пилы так сильно, что едва не порвал. Пила взревела и ожила.

Джон посмотрел на Молли и сказал:

— Давай высирай бомбу. Взорвем это место ко всем чер­тям.

- БРОСАЙ ЭТУ ШТУКУ!

Мы обернулись: футах в тридцати от нас возник человек в «стерильном костюме»; его голос доносился через неболь­шой динамик на боковой поверхности капюшона. Человек пробирался сквозь толпу работников в белых комбинезонах, целясь в нас из огромной винтовки с невероятным количе­ством стволов.

Джон не бросил огнемет, а вместо этого направил его на человека.

— Это ты бросай пушку, урод.

— Делайте, как он говорит, сэр. Мы вне себя от ярости, — добавил я.

- У ВАС ОДНА СЕКУНДА НА ТО, ЧТОБЫ БРОСИТЬ ПИЛУ И ЭТУ... ШТУКУ.

- ТЫ ЗАСТРЕЛИЛ МЕНЯ! А-А-А-А! - завопил Джон, упав на пол.

Никакого выстрела не было. Я подбежал к Джону.

— Ты застрелил его! А ведь у него четверо детей! Точнее, четверо сирот.

Человек подошел к нам, держа на прицеле Джона. Вин­товка гладкая, обтекаемая, с зеленым электронным при­целом, казалось, прилетела в наш мир из 2050-го года. Внизу у нее был маленький ствол, а наверху — такой ог­ромный, что наверняка должен стрелять артиллерийски­ми снарядами.

- ЭЙ, ТЫ, ОТОЙДИ И ЛЯГ НА ПОЛ ВОН ТАМ.

— Ты застрелил его, сукин сын! — крикнул я, встал и по­дался назад.

Человек подошел к Джону и прицелился ему в голову.

- ТЫ НЕ РАНЕН. ВСТАВАЙ.

Во мне боролись два импульса: желание сдаться, избавить­ся от напряжения и страха, смириться со своей судьбой — и жажда насилия.

Не помню, какой выбор я сделал. Мышцы вспыхнули от хлынувшего в них адреналина, и внезапно я ощутил ярость и страх, поймал самый мощный кайф, который только может испытывать человек. За долю секунды я понял, что силы не­равны, но решил, что, если уж мне суждено умереть, то пусть я умру именно так. Оставлю этому гаду шрам на память.

Я бросился вперед, размахивая пилой, словно бейсболь­ной битой. Я целился высоко, намереваясь отхватить плечо, но промахнулся и попал по кисти, державшей рукоять вин­товки. Цепь отскочила от оружия. Отдача заставила меня выронить пилу, и она загромыхала по полу.

Класс.

Человек завопил от боли и, к моему ужасу, на пол упали два окровавленных пальца. Рядом о бетон с грохотом удари­лась винтовка. Я бросился за ней, схватил липкую от крови рукоять. Спусковой крючок был там же, где и у всех осталь­ных пушек. Я прицелился в грудь человеку и поднялся на ноги. Джон тоже встал, с отвращением глядя на обрубки пальцев.

— Сэр, вам нужно обратиться к врачу, — сказал я.

Мужчина не сдвинулся с места. Мое сердце забилось.

Я понял, что искалечил человека на всю жизнь.

— В этом месте ты должен побежать на поиски аптечки, кретин, — сказал Джон.

Человек заковылял прочь. Сотни лысых безликих рабо­чих неподвижно стояли вокруг нас, словно манекены. Все остановилось. Машины отключались.

— Пока что все идет неплохо, — заметил я, пытаясь от­дышаться и чувствуя, что вот-вот обмочусь.

ЧПОК!

В одной из бочек рядом со мной образовалась течь. Се­кунду мы с Джоном удивленно смотрели на нее, и вдруг за­метили, что на нас, огибая рабочих-манекенов и опрокиды­вая оборудование, со всех сторон несется десяток вооружен­ных людей в белых комбинезонах. Послышались еле слыш­ные хлопки выстрелов.

Совершенно не понимая, что нужно делать, я направил ствол винтовки на один из огромных баков, наполненных ро­зовой жидкостью и бог знает чем еще, и нажал на спусковой крючок. Баки взорвались: полетели осколки стекла, на пол потекла жидкость и полезли существа, размахивающие ко­нечностями. Безликие рабочие бросились врассыпную.

Началось безумие. Нечеловеческие вопли, звон бьюще­гося стекла, грохот опрокидываемых столов. Существа, вы­павшие из баков, извивались, молотили лапами по полу. Мне показалось, что я увидел безволосого бабуина с человечес­ким лицом. Все это было как в тумане. Джон бросился бе­жать, а я за ним.

Мы огибали людей, словно нападающие — защитников. Вокруг нас кипел хаос. Помещение, в котором мы находи­лись, выглядело сумасшедшей пародией на магазин или тор­говым центром из кошмарного сна. Мы пробежали мимо сотен ходячих манекенов, мимо столов, заваленных одеждой, портняжным инструментом и рулонами ткани. Мимо полки с нижним бельем. Мимо стоматологического отдела, где свер­лили зубы, делали вставные челюсти и коронки. Мы опро­кидывали стулья, столы и шкафы. Увидели безногую жен­щину, привязанную к столу, стеллажи с огромными, прону­мерованными мешками, похожими на тот, который стоял в ванной Эми. Я заметил человека, прикованного цепями к стене: вместо рук у него были змеи, которые яростно щелкали челюстями, обнажая ядовитые клыки.

Впереди, у пола, струилась медно-рыжая полоска — Молли — и я с ужасом понял, что Джон бежит за ней. Снова раз­дались выстрелы. Два человека-манекена рухнули; в их спи­^; нах зияли дыры с рваными краями. Я похолодел. Руки еще • крепче сжали винтовку, указательный палец прилип к спус­ковому крючку, залитому потом и кровью. Мы добрались до

стены; широкая лестница вела к двойной двери из полиро­ванного металла, похожей на дверцу банковского сейфа. За­пертого сейфа.

Послышались крики, лязг, на мостике над головой воз­никли люди, в толпе вокруг нас кружили белые костюмы; со всех сторон доносились какие-то приказы. В динамиках си­стемы громкой связи загрохотал голос, говоривший на гор­танном языке, похожем на иврит. Внезапно я понял, как чув­ствовал себя тот сурок.

Я нашел рядом с рукоятью маленький переключатель и сдвинул его, надеясь, что тем самым включил режим стрель­бы из второго ствола. Затем я поднял пушку к плечу.

Черт, как же здесь темно...

Я попытался выбрать цель в светящемся зеленом прице­ле, почувствовал, что меня хватают чьи-то руки, и нажал на спуск. Пушка загрохотала, из ствола вылетело пламя, и он подпрыгнул, словно отбойный молоток. Почти тут же я по­терял контроль над оружием, и оно толкало меня в плечо до тех пор, пока ствол не повернуло вертикально вверх. Три се­кунды спустя, я, ослепленный вспышкой, все еще давил на спусковой крючок, но боезапас уже был израсходован. В воз­духе пахло порохом. Послышался глухой стук: с мостика па­дали трупы.

Рабочие-клоны — или кто уж они там — снова схватили меня за куртку, вцепились в волосы, вырвали из рук пушку. Раздался свистящий звук, подозрительно похожий на тот, ко­торый издает винтовка, рассекающая воздух. В голове взор­валась бомба. Перед глазами вспыхнуло, я рухнул на пол, ус­лышал рычание и лай, почувствовал, как рядом со мной бьет­ся Молли. Это был почти нокаут. Где-то посреди этого бед­лама раздался голос Джона:

- ДЖЕНТЛЬМЕНЫ, Я ХОЧУ ПРОИЗНЕСТИ ТОСТ!

А потом весь мир заполыхал.

Жар, свет и ужасные, нечеловеческие вопли. Я встал на четвереньки и увидел, что Джон поливает всех подряд из ог­немета. Фонтан оранжевого пламени сиял во тьме; темные конечности дергались в море огня. Из толпы высунулась рука в огненном рукаве, схватила меня...

Огнестрельная рука!

...но я пнул ее ногой и высвободился. Джон, стоявший рядом со мной, несколько раз бешено качнул насос, и пла­мя с шумом, словно порыв ветра, снова вырвалось из огне­мета. Меня подняли на ноги, потянули назад, потащили туда, где еще недавно была металлическая дверь. Очевид­но,ее уже открыли, так как мы прошли дальше, в какой-то коридор.

С громким лязгом дверь захлопнулась, внезапно зажегся свет. Оказалось, что рядом, крепко ухватив меня за куртку, стоит Джон. Он повернулся к двери: там, рядом с металли­ческой коробкой с несколькими рядами красных кнопок, возник Роберт Норт.

Он оглядел нас и произнес:

— Невероятно.

В коридоре мы остались одни. Молли посмотрела на сталь­ную дверь, из-за которой доносилась какофония самых раз­ных звуков, и зарычала. Норт сделал шаг назад и пошел по.коридору. Мы двинулись за ним. У меня раскалывалась го­това. Я прижал руку к больному месту, поднес ее к глазам: пальцы перемазаны кровью.

— Идти можешь? — спросил Джон, отпуская меня,

— Да.

Джон вошел в одну дверь, затем в другую, и наконец мы попали в огромную круглую комнату с лестницей, ведущей к какой-то платформе. Это место было похоже на баскетбольный стадион. В центре комнаты — там, где должна находить­ся площадка — возвышался десяток арок, образующих две концентрических окружности. Арки напомнили мне Стоун-хедж. В комнате стояли пустые кровати и диагностические столы. На полу, на маленькой платформе, лежал толстый мешок—такой же, как в ванной Эми (на боку надпись «44,42 кг»), а недалеко от него сидел безжизненный рыжеволосый мане­кен, который я видел на диване в доме Салливанов.

Мельком взглянув на Стоунхендж, Норт вывел нас через другую дверь. Мы прошли по еще одному коридору и очути­лись в очередной большой комнате со сводчатым потолком. В ее центре находился цилиндр из черного стекла, упирав­шийся в потолок.

Норт закрыл за нами еще одну раздвигающуюся двойную дверь из металла в фут толщиной. Других выходов из комна­ты не было, и моя радость по поводу бегства от толпы испа­рилась. Мы оказались в тупике.

— У меня к вам тысяча вопросов, но нет времени, чтобы задать их.

— Нам надо попасть на первый этаж! — воскликнул я. — В торговый центр. Эми...

Норт отвернулся, словно не слыша меня, и пошел к ци­линдру. Я огляделся и увидел, что стены сделаны из гладко­го, словно стекло, камня. Дверь и открывающий ее механизм добавили позднее; по поверхности стен тянулись металли­ческие трубки с проводкой. Что это за место? Мы все еще на Земле?

— Выведи нас отсюда, — сказал я, подбежав к Норту. — И скажи, куда лучше всего подложить бомбу.

— Да, наша псина готова взорваться, — заметил Джон.

Он снял с пояса розовый пластмассовый резервуар для

горючего, увидел, что тот пуст, задул пламя зажигалки, при­крепленной к игрушечному огнемету, а затем бросил все это добро на пол. Я заметил, что ствол частично расплавился.

— Кажется, вы не вполне понимаете, что это.

— Это тот самый парень, который той ночью забрался ко мне в машину, — сказал я Джону, кивком головы указав на Норта.

— Он может объяснить, где мы находимся? И что за хрень там готовят?

Я нетерпеливо взмахнул рукой.

— Он расскажет нам все, когда мы выберемся отсюда, найдем Эми и взорвем это место к чертовой матери. Но до того, как эти уроды выломают дверь.

— Эми в безопасности, — сказал Норт. — И уверяю вас, никто не сможет прорваться сюда. Я прекрасно знаю это здание.

— Откуда тебе известно про Эми? — спросил я. — Ты за­вешан в этом деле? Ты работаешь на этих людей?

— Я здесь родился, — ответил Норт. — Что же касается того, чем они занимаются... тем же, чем и все живые суще­ства с момента рождения — пытаются изменить мир в соот­ветствии с собственными предпочтениями.

Норт посмотрел на черную колонну.

— Что это, по-вашему? Что вы видите?

— Ты сейчас увидишь мой кулак, — пригрозил Джон, — а потом хрен Дейва, и...

— Не спешите, попытайтесь понять, что вы увидели, — сказал Норт. — Как только вы поймете, то перестанете сер­диться. Гнев затуманивает ваш разум. — Норт оглядел ком­нату. — Повторяю: здесь я родился. Месяц назад. Понима­ете?

Я пытался придумать новую угрозу, но тут увидел, как расширились глаза Джона. Я повернулся к черной колонне: тьме что-то двигалось. Кружащиеся фигуры. Полоски света. Жизнь.

— Представьте себе одеяние, сотканное из одной нити, — Сказал Норт. — Теперь представьте, что эта нить выходит за пределы одеяния, и из нее ткут новое, похожее на первое. Таким образом, у вас есть нить, которая одновременно яв­ляется частью двух одеяний, но в какой-то точке нить пере­летает быть частью одного одеяния и становится частью вто­рого.

Джон нетерпеливо замахал рукой.

— Что за лабуда?

Норт указал на колонну.

— Вот эта нить.

— Отлично. Джон, вытащи из прямой кишки Молли бом­бу и взорви эту хренотень, — скомандовал я.

— Ключ к спасению вашей подруги Эми находится там, — сказал Норт.

— Ты хочешь, чтобы мы отправились туда? — спросил я. — А что там? Ад? Значит, вы, мерзкие твари, вылезли из этой штуки? Так вот почему в городе творится черт знает что!

— Через этот портал не смог пройти ни один человек, хотя пытались многие.

— Что за пургу ты несешь? — завопил я.

Джон посмотрел на собаку.

— Молли, высри бомбу.

— Сквозь него могут пройти только темные люди, — ска­зал Норт.

— Черные? — спросил Джон. — Значит, поэтому их нет в Неназванном? Их засасывает в портал?

Эти слова поразили Норта.

— Нет, темные люди — это те, кто был вырван из тела в результате смерти и... э-э, при других обстоятельствах, не­доступных вашему воображению, — пояснил он, придя в себя. — Таких людей можно встретить во всех мирах, где есть разумная жизнь. Они не связаны законами материи и поэто­му могут существовать в одном измерении, а затем в другом, в одном времени, потом в другом и, наконец, вообще вне времени. Их число больше, чем вы можете себе представить; они — темный океан, омывающий миры. По мере того как разумные существа рождаются и умирают, ряды темных лю­дей раздуваются, словно река во время паводка.

— Ладно, тогда давайте взорвем эту штуку! — восклик­нул Джон и обхватил собаку. — Молли, высирай бомбу. Ну, давай! Высри бомбу!

Псина даже не попыталась сделать это.

— Ну и черт с ней. Давай ее подожжем, — сказал Джон.

— Портал нельзя уничтожить, — возразил Норт. — Если бы вам это удалось, ваша Вселенная исчезла бы.

Я взглянул на него, потом на Молли.

— Сри, Молли! ДАВАЙ! СРИ!

Норт, похоже, начал терять терпение.

— Единственный способ спасти Эми Салливан — это пройти через портал, — сказал он.

Я повернулся к нему.

— Ну наконец-то ты расскажешь нам, как это сделать!

— Вы должны пройти через него.

— Но ты же только что сказал...

— Мистер Вонг, к вам недаром проявили такой интерес. Те, кто управляет этим зданием, и многие другие потратили невероятное количество времени и ресурсов на то, чтобы приобрести способность переходить с одной стороны на дру­гую. А вы с Джоном, похоже, умеете это делать. И мы не зна­ем почему.

— А я знаю. Но не скажу, — ответил я.

— Если вы не войдете в портал, то куда же вы отправи­тесь? — спросил Норт.

Тут он был прав. И кроме того, не останавливаться же на полдороге. Я посмотрел на колонну.

— Ладно. Как нам туда забраться?

— Просто решите, что вы хотите попасть туда, вот и все.

Я провел рукой по поверхности колонны — гладкой, слов­цо отшлифованный оникс. Во тьме мелькали какие-то цвет­ные пятна — синие, с белыми полосками. Колонна казалась $вердой, как камень, но внезапно я увидел, что мои пальцы проваливаются в нее, словно она из мягкого воска. Сначала исчезла кисть, затем локоть — а когда я передумал и попытался вытащить руку, то понял, что это не удастся. Что ж, придется отрезать. Я повернулся к Джону и хотел приказать, чтобы он нашел что-нибудь острое, но в этот момент в гла­зах у меня потемнело.

Глава 16

ГОВНО-НАРНИЯ

Полусонное состояние походило на то, в которое впада­ешь между первым и вторым включением будильника: тре­вожная, вневременная пустота может длиться как секунду, так и десять тысяч лет. В лицо ударил порыв ветра. Сначала я ничего не видел; затем понял, что у меня закрыты глаза, и открыл их. Изображение немедленно расплылось: поток воз­духа сдувал жидкость с глазных яблок. Мне показалось, что я падаю. Я напряг зрение и увидел землю — далеко внизу, в сотнях футах от меня. Сочная зеленая трава и крошечные бледные фигурки — вероятно, люди — увеличивались в раз­мерах практически незаметно для глаза.

Дата добавления: 2015-08-29