Соловей для черного принца (СИ) 31 страница

— Она так говорила, будто ей все известно!

— Неужели догадалась? О Боже!

Вот так сюрприз! По тихому, чуть громче мышиного шороха, голосу я узнала Уолтера.

— Едва ли. Но она не глупа! Далеко не глупа! Я всё гадаю, до чего она додумалась? Девчонка убеждена, будто я подсыпала ей что-то в отвар! А утром даже не стала пить то, что я принесла. Дурочка! Разыграла усталость, но меня-то не проведешь! Я сразу смекнула, что к чему.

— Нам надо быть осторожными. Тщательно следить за своим поведением.

— Но мы и так после той злополучной ночи практически не встречались!

— Поверь, для меня это так же печально. Но мы же не хотим, чтобы все раскрылось?

— Бумажная твоя голова! Если так трясешься, что все всплывет, тогда довольствуйся своей вяленной воблой!

— Ну что, ты, душечка моя, я вовсе не трясусь, — сорвавшись на комариный писк, отозвался Уолтер, — а сохраняю завидное спокойствие. Это ты в последнее время стала нервная и раздражительная… Если у тебя расстройство, возьми у Эллен успокоительное.

— У меня нет расстройства! — отрезала Жаннин, переходя на визгливые нотки.

— Тише, тише, нас могут услышать!

— Ты что остатки мозгов на свои бездарные стишки просадил! Кто нас может услышать? Все слуги в этот час на кухне.

— Значит, у нас есть время… — с надеждой в голосе спросил Уолтер.

Я услышала довольный смешок и красноречивый звук чмоканья

— У нас полно времени, мой тигр!

Как они отреагировали, если бы обнаружили меня здесь? Мой тигр! Надо же! Я зажала рот рукой, опасаясь, что судорожные позывы к смеху выльются в бурное веселье. Надо выбираться отсюда. Я развернулась и медленно двинулась в сторону выхода. Подойдя к двери, я чуть приоткрыла ее. Раздался жуткий, как мне показалось, скрип. В помещении сразу же наступила гробовая тишина. А в следующее мгновение Жаннин зашептала громко и тревожно:

— Тс-с-с! Здесь кто-то есть.

Уже не таясь, я распахнула дверь и поспешила вперед по коридору, желая как можно быстрее покинуть сушильню. Дощатый пол застонал подо мной. Мэтью Уолтер плаксиво запричитал:

— Ты же говорила, что нас не услышат, что никого нет…Теперь слуги всё растрезвонят! Эллен все узнает…И буйный, помешанный старик тоже…

Уже удаляясь, я услышала, как Жаннин грубо прервала его:

— Тихо, ты! Это не слуги, идиот!

Коридор вывел меня в прачечную. Но там, как и следовало ожидать, никого не было. Отсюда я попала в новый переход с чуланами и кладовыми, и лишь через некоторое время добралась до кухни, где вовсю кипела неутомимая деятельность.

Расторопные служанки усердно драили кастрюли, чистили и резали, резво стуча ножами, даже коричневое лицо кучера то и дело мелькало над охапками поленьев. В очаге ревело пламя, из горшков поднимался пар, а в воздухе царил запах пекущегося хлеба. И над всей этой кутерьмой властно дирижировала поварёшкой миссис Гривз в нестиранном да к тому же слишком узком для ее доброй талии фартуке.

А между ведром с очистками и горкой ощипанных кур, весь облепленный пухом и перьями, восседал Джордан. По-видимому, пребывая в поисках того Ватерлоо, которое обязано быть у каждого амбициозного дворецкого, взрастившего в себе командирского гения, он, было, решил взять под личный контроль кухню. Но после безуспешных попыток подчинить себе дородную кухарку и заставить ее действовать согласно его «плану компании», Джордан вынужден был унять свой командирский пыл и сдать позиции, принявшись за ощипывание кур.

При виде меня миссис Гривз уперла руки в бока и радушно предложила испробовать лакомых булочек. Не дожидаясь ответа, она тут же засуетилась, расталкивая помощниц и пробираясь к накрытой полотенцем душистой сдобе. Кухарка ловко насадила на длинную вилку пышную булочку, блестевшую румяным боком, и торжественно подала мне. Под ее надзором я щедро отхватила кусок от горячей сливочной мякоти. На что Гривз одобрительно кивнула и приказала налить мне утреннего молока.

И лишь проследив, как я расправилась с угощением, и оставшись довольной мной, она по-хозяйски спросила, что привело меня в такое неприемлемое для леди место. Узнав, что мне нужно срочно почистить платье, кухарка выделила для этого дела миссис Стоун.

Вместе с ней мы направились в прачечную. Если я боялась вновь наткнуться на затаившуюся парочку, то напрасно. В помещениях было тихо и пусто. Вскоре мое платье выглядело как новенькое, а мои уши уморились, выстрадав целую лавину рассказов о проделках и шалостях непоседливого Леми Стоуна.

Наконец, около четырех часов я покинула Китчестер, уверенная, что в эту ночь меня ждут только ярмарочные потехи и забавы…

Однако настроение у меня было отнюдь не праздничным. Подслушанный разговор вызывал настолько противоречивые мысли, что мозг, переполненный ими, грозил взорваться.

Кто бы мог подумать, что душка Жаннин обзаведется любовником — да еще таким! Разумеется, бывшая театральная дива, как она себя непритязательно величала, в дни молодости была избалована мужским преклонением. Живя в глуши, она томилась и иссыхала без целебного, жизненно необходимого, как воздух, любовного эликсира. А что подстегнуло к разврату мистера Уолтера, оставалось для меня под покровом тайны. Видимо, заоблачные высоты, куда он каждую минуту устремлялся в поисках ускользающей рифмы, стали недосягаемы для его поэтического дара. Поэтому отвергнутому небесами рифмоплету пришлось искать свою несравненную музу на земле, довольствуясь тем, что попалось под руку.

Всю дорогу я ломала голову, что означало для меня это случайное открытие? Кто они обычные любовники или же убийцы? В ту ночь среди толкавшихся возле меня людей, я видела их обоих. Для Уолтера было немыслимым — обеспокоиться какой-то непонятной суматохой, посреди ночи встать с постели и куда-то бежать, чтобы узнать, что стряслось. Если только…он уже был на ногах, и ему в срочном порядке нужно было алиби. Почему, Жаннин так нервничала из-за моих слов, что ее не было в комнате? Только ли свидание было в ту ночь у них? Возможно, они вдвоем придумали чудовищный план, как избавиться от меня. А теперь бояться, что я могу обо всем догадаться. Или же любовников так страшит разоблачение их порочной связи?

Вопросы! Опять одни вопросы и не крупицы света в темноте.

Сильвер-Белл встретил меня грандиозным светопреставлением. Еще с порога я услышала громоподобный тетушкин крик, предвещавший кровожадную расправу:

— Финифе-е-ет!!!

Как только я вошла в холл, передо мной предстала разъяренная тетушка, варварски размахивавшая зеленой велюровой шляпой с черным бантом, сидевшим в ворохе экзотических перьев ярко-лимонного цвета. Как позже выяснилось, перья эти были самые обыкновенные — петушиные да лебяжьи, а «экзотический» вид приобрели благодаря трудоемким манипуляциям с пинцетом и краской. Тетя, превратив старую шляпу в последний образчик моды, была несказанно довольна своим трудом и собиралась на празднике дефилировать в «обновке». Финифет же, не посчитавшись с этими авантюрными планами, то ли по неосторожности, то ли из мстительного умысла, разместила в образчике моды выводок утят, которым, по ее мнению, августовская сырость на улице могла значительно навредить. Теперь же значительно навредить собиралась тетя Гризельда и вовсе не утятам, к каким она питала простительную слабость.

Трясясь за собственную шкуру, перепуганная экономка не нашла ничего лучшего, как укрыться от лиходейки-хозяйки в чулане, забаррикадировав хлипкую дверцу бочкой с мукой и бадьёй картофеля.

Стараясь унять разбушевавшийся пожар тетушкиного гнева, уже готовый бесчеловечно обрушиться не только на притихшую в чулане экономку, но и на весь белый свет, я с горем пополам дождалась Сибил, которая уже с утра трудилась на церковном дворе, а затем помогала раздавать угощение и чай в ярмарочном шатре.

Честно признаюсь, иногда я испытывала неподдельные муки совести из-за своего безделья. Раньше я часто помогала тетушке в комитетских делах и выполняла множество поручений во время ярмарок и благотворительных базаров. Теперь же этим занималась Сибил, трудясь как пчелка, и испытывая радость, от осознания собственной полезности.

С ангельским терпением и героической выдержкой Сибил убедила тетю отложить кровавую расправу над злостным вредителем на неопределенный срок. А Финифет, стоявшую на полпути к обмороку, смогла вразумить, что за дверцей чулана несчастную жертву вовсе не подстерегает смертельная опасность.

Только когда спустились сумерки, в Сильвер-Белле наступило хрупкое перемирие. Мы сели за стол пить чай. Закадычные подруги заняли места на противоположных концах стола, отделившись друг от друга двухъярусной фруктницей, наполненной апельсинами и садовыми золотистыми яблоками, лежавшими в веточках черной и красной бузины.

И хотя тетя все еще косо поглядывала на опальную Фини, желание обоих разузнать о моей жизни в замке вынудило их действовать общими усилиями. После хитрых недомолвок и намеков я торжественно поведала им о намечавшемся в мою честь званом вечере в Китчестере. И с нескрываемым удовольствием следила, в какой шок повергла всех эта новость. Придя в себя, тетя Гризельда с большим рвением начала обсуждать те благоприятные для меня последствия, которые неминуемы после такого «полновесного» шага со стороны графа Китчестера.

Когда же я не поддержала ее энтузиазма и безжалостно напомнила, что меня ждет преподавательское место в Даремской Академии при аббатстве святого Эрика, тетушка с трудом удержалась от тяжелого вздоха сопровождаемого цветистым эпитетом. Чтобы лишний раз не ярить проснувшегося зверя, я перевела разговор на свадьбу Сибил. Тетя же с явной неохотой согласилась закрыть животрепещущую тему моего будущего.

Подготовка к свадьбе шла с переменным успехом. Готлибы были полны дерзких и хитроумных планов заманить выгодного старикашку на пиршество. Тетя же неумолимо стояла на своем, не соглашаясь затруднять графа Китчестера столь неподобающим его статусу приглашением. Гостей на свадьбе намечалось немного. Кроме членов семьи ожидались несколько постоянных клиентов из местных фермеров; один возможный — начинающий текстильный промышленник из Суиндона; и Тернеры — наличие пятого сына графа Уэстермленда немного рассеяло беспросветную печаль кузнеца о недосягаемом для его бизнеса графе Китчестере. На днях должна была состояться поездка в Солсбери для приобретения рулонов ткани на приданое и свадебное платье. Хотя Сибил и пыталась заговорить о немарком наряде, тетушка заявила, что хочет видеть свою подопечную только в белом муслине расшитом серебряными нитками, который она уже давным-давно заприметила в городской лавке.

После чая мы с Сибил уютно устроились у камина, ожидая прихода Тернеров и приезда Рэя Готлиба. А тетя ушла к себе, подыскивать среди нескромного множества шляп ту, которая реже всего мелькала на виду сельских модниц.

Как-то незаметно для меня подруга подвела разговор к Дамьяну Клиферу. Прежде я рассказывала ей о нем, правда, без излишних откровений и, не вдаваясь в подробности. Но от Сибил не ускользнула моя крамольная склонность к нему.

— Тебя влечет к нему? — спросила она без обиняков.

— Да, — призналась я.

Сокровенное слово сорвалось с губ непослушной птичкой и, вспорхнув, растаяло в воздухе, оставив после себя горький привкус на устах. Признание это далось мне на удивление легко.

— Так было всегда. С самой первой встречи. Еще в детстве он вызывал во мне жгучий интерес. А теперь…теперь он владеет всей моей жизнью.

— Я понимаю почему. Он очень…необычен. Я никогда не встречала человека, похожего на мистера Клифера. Если он захочет, он может быть привлекательным. Но у него недобрый взгляд. Он смотрит на людей, как… процентщик на попавших в долговой капкан заемщиков. Только, прошу тебя, не сердись на меня! Я, наверное, слишком утрирую, ведь, я совсем не знаю его. Мне кажется, он из тех, кто способен на самые скверные поступки. И никто не может быть спокоен, находясь в его обществе.

— Не беспокойся за меня. Я настороже. Будь я мужчиной, с каким бы наслаждением я расквасила его заносчивый нос! Но, что греха таить, меня все равно тянет к нему, словно под действием приворотного зелья. Я не должна поддаваться его колдовству иначе могу навлечь на свою непутевую голову крупные неприятности.

— Но, Роби, признайся — это неприятности, которых тебе самой хочется. Будь честной, ты же понимаешь, что, без него твоя жизнь станет пустой…если ты на самом деле любишь его.

— Я запуталась, Сиб, я сама не знаю, чего хочу. Я полна решимости сопротивляться искушению, и в то же время мне доставляют удовольствие попытки завоевать меня.

— Но ты не можешь бегать всю жизнь.

— Нет, не могу. Я отважусь на что-нибудь, обязательно отважусь. Только не сейчас…

Грохот подъехавшей к дому повозки прервал наш разговор.

— Твой жених прибыл, — заметила я, улыбаясь при виде озарившегося лица подруги. Она спешно вскочила на ноги, подбежала к окну и, отодвинув занавеску, выглянула на улицу.

На дольку самого крошечного, быстролётного мига я позавидовала ее счастью. Почему и у меня не может быть такой безмятежной любви, покойной, как бирюзовая гладь воды во время безветрия, когда даже ее глубины, словно бы, излучают дремотное, благостное солнце?

— Это не Рэй, — пробился сквозь думы разочарованный голос Сибил.

— А кто же? — отстраненно спросила я.

Но она не успела ответить. В комнату влетела тетя Гризельда, на ее челе клубились тучи.

— Что, черт возьми, этот наглец делает у моих ворот?!

Я, как ужаленная, сорвалась с места и подскочила к окну.

Наполовину скрытая живой изгородью на дороге стояла обыкновенная деревенская тележка с резвой Стрекозой, впряженной в оглобли. На широкой перекладине в вольготной позе сидел Дамьян, перекинув через колено поводья. Вдруг он, как будто почувствовав мой взгляд, поднял голову и, посмотрел прямо на меня. Я не стала задергивать занавеску и скрываться, словно какой-нибудь соглядатай, застуканный у замочной скважины. Лицо Дамьяна исказила наглая ухмылка, он чуть склонил голову с намеком на поклон и поднес руку к кепи в приветственном жесте.

ГЛАВА 29

— Ты знаешь, что ему понадобилось? — сурово вопросила тетя, подойдя ко мне и отдернув на всю ширь окна занавеску, встала рядом, заполнив своей значительной фигурой весь проём. Всё с той же дерзкой ухмылочкой Дамьян поклонился и ей.

— Он обещал Виолетте сопровождать нас на праздник.

— О, Господи, девчонка совсем спятила?!

— Похоже на то, — нервно засмеялась я и отошла от окна.

— Только не вздумай своенравничать, Роби, — грозно сказала тетя Гризельда, — а то с тебя станется! Каким бы мистер Клифер не был нежеланным гостем, все же он наш гость… Он что, так и будет сидеть там? Почему он не заходит?

— Может быть, так лучше, тетушка?

— Я не потерплю, чтобы перед моим домом мозолил глаза всем сплетникам самый отъявленный мерзавец во всем графстве.

— Дамьян не самый отъявленный, полагаю, есть гораздо хуже. Временами он вполне приличный человек.

— Этот аргумент не расположит меня к нему. Но мы ни на йоту не отступимся от своих обязанностей и, в отличие от этих замковых ханжей, проявим безупречные манеры. По крайней мере, хорошее воспитание защитит нас от его дурного воздействия! Финифет!

В связи с возникшим событием недавняя опала на экономку моментально забылась. Стоило только той появиться в дверях, как тетя тут же прибегла к богатству словарного запаса и принялась, цветисто и забористо, выражать всё, что она думает о незваном госте, бесстыжей обезьяной рассевшимся на виду у всей деревни.

Вытирая руки передником, Фини, стояла в дверях гостиной и услужливо кивала, все еще пугливо вздрагивая при повышенных тонах. И хотя она во всем поддакивала, ей было явно невдомек о какой обезьяне разглагольствует хозяйка. С кухни не было видно, что твориться на дороге перед домом.

— Иди, приведи его! — приказала тетушка по завершении обличительной речи.

— Кого? — встрепенулась Фини и недоуменно оглянулась назад.

— Хватит гримасничать, — взвилась тетя, — а то я подумаю, что и у нас в доме завелась обезьяна! Иди, сходи за этим мистером Клифером. Сам он не желает воспользоваться нашим гостеприимством!

— За мистером Клифером? — ахнула экономка и прытко устремилась к окну, чтобы собственными глазами узреть того, чье имя в округе хулилось чаще, чем удостаивался этой чести сам дьявол. — Ого, ну и шельмец! Ей богу, что вам взбрело в голову приглашать его в дом? От такого типа все нажитое добро надо на амбарный замок запирать, иначе как липку обдерет. Вон как скалится, небось, уже злоумышленничает! Совести у него, что баран начхал… Ай, а оглядывается то как! Как мартовский кот на охоте! Девицам от…

— Ах ты, противная тарахтелка, тебе что было сказано? Ступай к нему и пригласи в дом!

— Он не посмеет заявиться сюда!

— Посмеет, не посмеет, нам то что? Он тут, и мы обязаны его принять! Если мальчишка откажется — хватай его за шкирку и тащи в дом! Я не позволю, чтобы за мой счет остряки и кумушки чесали своими бескостными языками.

Финифет явно колебалась и не торопилась исполнять приказ хозяйки. Ее острый нос и уши под начинавшими седеть прядями волос покраснели, выдавая внутреннюю борьбу.

— Вот что я вам скажу, дражайшая Гризельда, похоже, над вашим рассудком беспрепятственно сгущаются сумерки. А что касается вашего благоразумия, то оно уже давным-давно погребено под грудой безвкусных шляп с аляпистыми перьями, выщипанными из всех петушиных хвостов Гарден-Роуза! Вот так-то! И можете гневиться на меня, сколько вашей неутолимой горячке будет угодно.

— Пф! — только и фыркнула тетя, словно осталась равнодушна к умозаключениям подруги. Но нас ей провести не удалось.

Ситуация, разыгравшаяся в гостиной, была настолько комична, что я на время позабыла о дрожи в коленках и о том, что мне придется полночи провести в компании будоражившего мои чувства мужчины.

Нежелание тети Гризельды ответить на язвительные нападки, вконец убедило старушку Фини в верности сделанных ею выводов и, выразив нечленораздельными звуками всю глубину своего негодования, она отправилась исполнять приказ.

Не скрываясь, мы подошли к окну. Правда и я, и Сибил могли не опасаться, что нас заметят с улицы, поскольку грандиозная глобальность тетушки хорошо защищала от наблюдательного взгляда Дамьяна. Мы увидели, как с хмуро-пафосным видом Финифет направилась к стоявшей у ворот повозке, невыносимо медленно переставляя ноги и всем существом выражая возмущение порученной ей важной миссией.

Время тянулось, как густая расплавленная смола. Всей душой я ожидала, что Дамьян откажется от приглашения. Я никак не могла смириться, что своим появлением, он внесет в привычный и лелеемый мною мир покоя, какой я обретала в Сильвер-Белле, ощущение цепенящей неловкости и сумятицы. До сих пор я не могла привыкнуть к нему. В его присутствии мои чувства и эмоции были не подвластны мне, и это ощущение беспомощности перед ним пугало и в то же время захватывало меня.

Однако Дамьян не раздумывал ни секунды, будто только и ждал, когда его позовут. Спрыгнув с повозки, он небрежно набросил поводья на воротный столб, даже не потрудившись затянуть их как следует.

После всех долженствующих приветствий, Дамьяна усадили на диван, а тетя расположилась напротив него в одном из кресел. Одет он был не по-праздничному: льняная рубаха с широкими завернутыми рукавами, темные шерстяные брюки, в тон им вязаная безрукавка и высокие сапоги. Рядом с собой на диван Дамьян бесцеремонно бросил кепи, что тетя недовольно отметила, но замечание не сделала.

Вдруг буквально из воздуха у нее в руках появилась корзина с овечьей шерстью и, вывалив ее содержимое на пол, она выудила из объемной кучи тщательно смотанные нитки. Чем ей не угодил аккуратный клубок, так и осталось загадкой. Тетя проворно размотала его и подозвала меня, чтобы я помогла заново смотать его. Я примостилась на скамеечке у ее ног и больше четверти часа просидела с выставленными перед собой руками, выполняя нелегкую роль катушки.

Сибил устроилась у окна, держа перед носом книжицу, и пыталась в вечернем блекло-сером свете различить нечеткий шрифт. Ее Дамьян как обычно не замечал, так же как совсем не интересовался колокольчиками и обстановкой. Закинув ногу на ногу, он со скучающим видом постукивал неизменным хлыстом по сапогу. Хозяйка дома первая нарушила молчание:

— Я знаю, вы занимаетесь делом, мистер Клифер. Фермерство, не так ли?

— Да, фермерство, — ответ не располагал к дальнейшей беседе. Но тетя была не из тех, кто сдается после легкого отпора.

Один за другим она стала закидывать гостя каверзными вопросами. И через несколько минут непрерывного «артиллерийского обстрела» все, в том числе и гость, высоко оценили почти энциклопедические познания мисс Уилоуби в фермерстве, добытые, как она скромно призналась, благодаря комитету, который обязывает вести близкое знакомство с сельчанами и фермерами, и быть в курсе всех жизненно важных для них дел.

Вскоре отношение тети к Дамьяну незначительно изменилось. Она перестала настороженно всматриваться в него, ожидая непременной дерзости вкупе с грубым поведением. То, что мистер Клифер охотно и с явным уважением отвечал на ее вопросы, после того, как она сумела заинтересовать его, немного смягчило тетю, хотя ее невысокое мнение о нем осталось прежним.

— Шестеренки у него в голове крутятся слаженно! — немного позже заявила она мне. — Только много ли от этого проку, если служат они безнравственному человеку. Но надо отдать должное, он отлично знает, чего хочет и, не сомневаюсь, добьется этого. Обладая таким безмерным упорством, он добьется гораздо большего, чем первоначально планировал. Только чего хочет Дамьян Клифер? В этом, я полагаю, главная загвоздка!

Мы были одни в гостиной. Приехал Рэй, и подруга вышла к нему на встречу. А Дамьян, сообщив, что не слишком туго привязал лошадь, отправился исправлять это упущение, дав хозяйке дома прекрасную возможность ознакомить меня с критическим обзором всех его недостатков.

Высказавшись, тетя Гризельда опустилась на колени и принялась засовывать под кресло корзину с шерстью, при этом красноречиво поглядывая на меня, будто ждала, что я, как озаренный божественным откровением прорицатель, отвечу, чего хочет мистер Клифер. Я же, якобы не замечая взглядов, наблюдала за ее потугами. Впопыхах тетя невесть как закинула всю шерсть в корзину, и та, приобретя пару отчетливых горбов, вовсе не спешила протиснуться под кресло, а прямо на наших глазах грозила развалиться на части. Потерпев неудачу, тетя раздраженно плюнула и водрузила незадачливую корзину на кресло, где заставила ее пухлыми подушечками.

— А ты заметила, — вновь заговорила она, восстановив дыхание, — что его так и тянуло улыбаться. Неосознанно, естественно. Вряд ли он сам был бы этому рад.

— Нет, не заметила. Если помните, я сидела к нему спиной и усердно служила вам катушкой.

— А вот я заметила, — отозвалась тетя, пропустив ворчливые нотки в моем голосе. — Полагаю, его кичливо-скучающий вид — только уловка. На самом деле все, что происходило, нравилось ему, и было как раз тем, чего он ждал. Любопытно…

— Что вам любопытно? — деланно спросила я.

— А то, что заставило его улыбаться? А ведь Дамьян Клифер не из тех, кто показывает свое истинное лицо. Значит, это что-то должно чрезвычайно сильно влиять на него, раз чувства прорывались через его вечную спесивость. Ты случайно не знаешь, что бы это могло быть?

— Нет, откуда мне знать! Я не слежу за его увлечениями.

— Увлечениями? Вот как…Ну, раз ты не знаешь, тогда придется довольствоваться догадками.

С моим сердцем творилось что-то необъяснимое: то оно билось нормально, то вдруг делало отчаянный толчок, и тогда у меня начинало тоскливо сосать под ложечкой. Странное чувство удовольствия и вместе с тем страха шевельнулось в груди. А вдруг его улыбка предназначалась вовсе не мне, а тем мечтам, в которых он пребывал единственным владельцем Китчестера?

— А вот и Тернеры, — услышала я голос тети, он был отчужденным, словно ее занимала какая-то неприятная мысль.

Едва она успела оправить тяжелую жаккардовую юбку с крупным узором и жакет из того же материала, как Финифет ввела в гостиную мистера и миссис Тернер.

— Гризельда! — стоя в дверях, воскликнула гостья, — Я глазам своим не поверила! Вы видели, кто стоит перед вашим домом!

— Тьфу ты, именно этого я и опасалась! — сорвалось у тети с языка.

— Но самое худшее, Виолетта осталась там и заговорила с этим человеком. У нее случился очередной каприз! Она не поддается никаким уговорам и совершенно неуправляема! Ни я, ни мистер Тернер не смогли заставить ее войти в дом.

— Это еще не самое худшее, — возвестила тетя Гризельда чуть ли не загробным голосом. — Я должна вас предупредить, мистер Клифер намерен сопровождать нашу компанию на праздник.

Трудно передать словами, что испытала миссис Тернер в это мгновение. Она несколько раз глубоко вдохнула, при этом беззвучно открывая рот, как выброшенная на нагретый песок рыба и, обретя моральную опору в рукаве мужниного пиджака, вцепилась в него, словно в спасительную соломинку. Сам мистер Тернер, как и подобает главе добропорядочного семейства, сохранил бесстрастность. Ни единый мускул на его лице не поддался слабости и не дрогнул под тяжестью сокрушительной новости. Чтобы не подрастерять созданное впечатление, он выдержал приличную паузу и, прочистив горло, рассеянно изрек:

— Мда, — затем с вялым ободрением похлопал жену по руке, справно исполняя обещанное «и в горе, и в радости», и с некоторой натугой отцепил ее хваткие пальцы от своего рукава.

Хотя миссис Тернер никогда никого не обвиняла и славилась своей неспешностью в выводах, сейчас же она изменила своим принципам и укоризненно взглянула на меня. Тетушка мгновенно парировала ее укор, заявив:

— Моя племянница тут ни при чём! Виолетта попросила его.

Наступила тишина.

— Определенно, это бзик, — наконец, меланхолично промолвил мистер Тернер, занятый созерцанием собственных ногтей.

Мысль, что Виолетта один на один противостоит порочным атакам коварного соблазнителя, не на шутку обеспокоила миссис Тернер. Ей не терпелось выйти на улицу и прервать любезную беседу дочери с мистером Клифером. Но единственное, что она могла сделать, не нарушив приличий, — это занять наблюдательный пост у окна и, нервно заламывая руки, восклицать, как бы чего не сотворил с ее деточкой злостный интриган. Через десяток таких восклицаний, тетя не выдержала и с сарказмом пошутила, что остерегаться надо как раз мистеру Клиферу, так как девица вознамерилась растерзать его с алчностью светской львицы. Шутка не была оценена по достоинству и увенчалась неловкой паузой, во время которой на ум всем пришел бесславный лондонский дебют Виолетты и причина его провала.

Вскоре мы покинули Сильвер-Белл. Оказавшись на улице, миссис Тернер тут же поспешила на помощь дочери и вклинилась между ней и ее собеседником. И хотя злодей находился от потенциальной жертвы на дозволенном расстоянии и ни в коей мере не выказывал преступных намерений, никто не сумел бы разубедить взволнованную мать, что она только что разрушила коварные козни и уберегла дочь от неминуемой опасности.

Кроме злополучной парочки за воротами стояли Рэй и Сибил. Одной рукой он сжимал пальцы своей нареченной, а другой мерно поглаживал шею пегой лошадки. У девушки в волосах была воткнута махровая маргаритка, и она изредка нежно прикасалась к ней.

А в довольно вместительной, но перекошенной на один бок повозке сидел Николс Ливингтон и изучал лес, хмурой стеной высившийся за нашим коттеджем, так, будто видел его впервые в жизни. Ему явно было все равно, что изучать, лишь бы не смотреть, как Виолетта Тернер любезничает с другим мужчиной.

При нашем появлении его лицо озарилось безудержным облегчением и он, опершись о высокий деревянный борт, обитый железом, спрыгнул на землю, чтобы приветствовать нас.

Я долгое время не виделась с ним. Из различных разговоров я знала, что Николс сейчас трудиться в общественной больнице в Солсбери, как и хотел изначально. Он еще не закончил учебу и пока только проходил практику, но, со слов тети, уже заимел неплохую репутацию, как среди коллег, так и пациентов. Говоря о Николсе, тетя даже напрягла память и вспомнила, что отец его, мистер Ливингтон, при встрече с директором больницы, уважаемым доктором Болтоном, был удостоен лестного отзыва о своем отпрыске.

— Его профессиональные качества так же хороши, как и его моральный облик, — пересказывал затем мистер Ливингтон похвалу доктора, сияя от гордости за успехи сына на врачебном поприще, — И то, и другое выше среднего, как со всей ответственностью убедился доктор Болтон, прежде чем предоставить в руки Николса жизни десятков больных.

За это время он, казалось, вытянулся еще сильнее. А из-за худобы походил на разодетую в синий твидовый костюм, винно-красный жилет и голубую сорочку жердь. Повязанный на шее бардовый платок только сильнее оттенял бледную кожу с пылавшими от ревности веснушками. Когда-то ярко-рыжие волосы немного поблекли, но были, как и в детстве, взлохмачены из-за привычки Николса постоянно запускать в них пятерню.

Я тепло поздоровалась с ним. Он ответил мне с большим энтузиазмом и, сграбастав мою руку, самозабвенно затряс ее. Хотя во время этого действа его глаза так и норовили скосить в сторону мисс Тернер, но усилием воли Николс фокусировался на мне и продолжал энергично трясти руку до тех пор, пока я, твердо и уверенно, не прекратила это безотчетное приветствие.

Наконец, тетей был дан старт на рассаживание по повозкам и отправку на праздничную поляну. Тут то и произошел первый неприятный инцидент.

Дата добавления: 2015-08-29