Соловей для черного принца (СИ) 33 страница

По соседству стоял полосатый шатер. Согласно афише, обклеенной звездами из фольги, за пологом вас ждала Мадам Зуу — «предсказательница, хиромантка и медиум, искусно владевшая всем обширным арсеналом темных сил». Но все знали, что роль сивиллы исполняла невзрачная бакалейщица из Чейзмора, которой приходилось подсовывать под платье подушки и обвязываться цветастыми платками, чтобы придать своему облику зрелищности, свойственной столь далеким от реального мира натурам.

Впритык с шатром мадам Зуу расположился прилавок с напитками, как всегда пользовавшийся огромным успехом. Я видела, как парочка впереди нас завернула к этому прилавку. Естественно, я не боялась, что Дамьян сможет напоить меня. Он ведь не станет заливать в меня пунш насильно! Поэтому я относилась к его обещанию, данному Виолетте, как к подстрекательству на очередную перепалку.

За прилавком судорожно обмахиваясь восточным веером, сидела миссис Брасли. От ее обычной веселости не осталось и следа. С непримиримой стойкостью, как и подобает благопристойной христианке, она терпела того, чье присутствие у ее лотка было явно нежелательно. Дамьян же, ни на грош не оценив усилий миссис Брасли, еще и поглумился над ней, спросив, как поживает ее несравненная дочка, с которой он однажды имел честь познакомиться поближе, чем довел восприимчивую женщину до душевных мук.

— Пожалуй, я выпью ячменного эля, — нетерпеливо заявила Виолетта, когда ее кавалер соизволил отвлечься от дочки миссис Брасли и обратиться к ней.

— Оно слишком крепкое для вас, мисс Тернер.

— Вы думаете, я не устою?

Конечно же, он приглушил голос. Но даже сквозь общую веселую какофонию, что царила кругом, до нас явственно долетел его ответ:

— Едва ли я могу надеяться на это, мисс Тернер.

— Вы забываетесь, Дамьян! — она зарделась и игриво пожурила его пальчиком. В этот момент мистер Ливингтон споткнулся и наступил мне на ногу. — Хотя, будь по-вашему, закажите мне глинтвейн с кардамоном.

Чтобы оградить свои ноги от дальнейшего посягательства на них, я согласилась с предложением Николса принести мне пунш. И только он отправился к лотку, как Дамьян обратился ко мне:

— А что ты будешь, Найтингейл? Или все еще трясешься, что я напичкаю тебя по самую макушку, как неопытного в таких делах матроса. Какой удар для твоей презентабельности!

— Твой язык еще не вспучило от гнойной язвы? — огрызнулась я, чувствуя, как усиливается боль в оттоптанной ноге.

— А что, у тебя уже случалось такое неудобство? — отпарировал он, криво растянув губы. Но даже эта гадкая усмешка не смогла скрыть задорных чертенят, пляшущих в его глазах.

А ведь я люблю этого человека, пронзило меня. Все-таки люблю! Мысль была настолько внезапной, что заставила оцепенеть…Рядом с ним я проживала жизнь настолько яркую, что без него, как будто и не жила вовсе. Без него жизнь была заполнена только щемящей пустотой в груди. Что я знаю о нем? Что он жаждет Китчестер и готов на все ради него. И еще, может быть, хотел убить меня. Я не верю ему! Презираю за «маленькие слабости»! И в то же время люблю. Люблю его всей душой.

Я встряхнула головой. Потом, я подумаю об этом потом. В своей комнате, в тиши, покое. Я очнулась, словно вынырнув из глубокого омута. Прямо передо мной стоял Николс с двумя кружками, от которых исходил дразнящий лимонный аромат. Вид у него был до крайности ошеломленный. Что это с ним?

— Твой пунш, — он протянул мне кружку и, только я успела взять ее, тотчас залпом осушил свою, и, крутанувшись на каблуках, опять устремился к прилавку.

— У нашего врача нервишки то расшалились, — заметил Дамьян.

— Роб! — вдруг взвизгнула Виолетта, но замолчала, осознав, что на ее крик стали слетаться, как мухи на варенье, любители примечательных происшествий. Благоразумно переждав, пока на нас перестанут глазеть, Летти уже более умеренным тоном продолжила:

— Что ты себе позволяешь?!

— Что именно? — не поняла я.

— А то сама не знаешь! Не смей так пялиться на Ники, словно готова проглотить его заживо.

— Но я и не… Ах, вот в чем дело! Я просто задумалась.

— Тогда будь добра, — Дамьян сжал мое запястье, — выбирай другие объекты для созерцания. Еще чуть-чуть и я бы подумал, что ты влюбилась!

Я вздрогнула. Он знает! Неужели я выдала себя.

— О, Господи! Конечно, нет! — но я не смогла совладать с чувствами, и голос сорвался.

Его бровь приподнялась. Он произнес почти нараспев:

— Мне почудилось или птичка-невеличка затрепыхалась?

Я фыркнула.

— Сколько пинт ты уже выпил?

— Не волнуйся, на тебя я всегда смотрю трезвыми глазами.

Мимо нас к прилавку прокосолапил Рэй. Он был мрачнее обычного и шёл, подпинывая носком ботинка сбитый дёрн. Словно спасаясь от своры гончих, я ринулась к нему.

— А где Сибил?

Рэй кивком указал в сторону огороженного круга. Подруга стояла среди зрителей. Отсюда казалось, что она наблюдала за игрой. Но я сразу поняла, что это не так. Слишком уж неподвижна она была, в то время как зеваки вокруг свистели, улюлюкали, подпрыгивали и махали руками.

Не глядя на Дамьяна, я всучила ему кружку с недопитым пуншем, и сообщила, что подойду к Сибил. На краткосрочный миг он завладел моими пальцами, сжал их и тут же выпустил.

Подруга была сама не своя. На лицо ее набежала тень, и оно, точно утратило всю свою ласковость. Это было так не похоже на нее.

— Что случилось, Сиб?

— Что? Ох, это ты, Роби. Ничего. Совсем ничего.

— Не ври.

— А где все?

— У прилавка миссис Брасли.

— Как там Летти? Мистер Клифер уже поддался воздействию ее чар?

— Тебя, в самом деле, сейчас больше всего занимает Летти и ее успехи в соблазнении?

Несмотря на то, что она старалась быть спокойна, губы ее тряслись.

— О, Роби, — тихий вздох вырвался из ее груди. — Ну, почему Готлибы такие упертые!

— Так я и знала, что без них не обошлось! Ухитрились рассорить вас, даже не присутствуя. Талант! И чего же они хотят от тебя?

— Но мы совсем не в ссоре. Я осталась здесь, чтобы подумать, потому что не могла дать ответ… вот так сразу.

— Так чего они хотят? Я слышала вы говорили обо мне…

— Да, — во всей ее позе появилось что-то пристыженное и испуганное, — они решили, что тебя граф Китчестер послушает скорее, чем мисс Уилоуби. Вот они и придумали…

Она запнулась и, сцепив руки в замок, поднесла их ко рту. Я дала ей время, собраться с мыслями и спросила:

— Так что они придумали?

— Если граф не появиться в списке почетных гостей до конца сентября, то Готлибы найдут способ отменить свадьбу и отложить ее на неопределенный срок.

— Но это…немыслимо! Невероятно! Они не могут так поступить с вами! Что же это за люди, готовые сломать сыну жизнь ради какого-то почетного гостя!

— Ради дела всей жизни…

— Дельцы! — бросила я в сердцах. — А что Рэй?

— О, его я могу понять, — проговорила скороговоркой Сибил, — он свято исполняет свой сыновний долг. Это достойно восхищения.

Я выругалась. Жалко, что я не держу в своем репертуаре словечек покрепче да поувесистее обычного «черта», чтобы зараз можно было выразить тот ураган страстей, что бушует внутри.

— Сиб, я не могу ничего обещать. Но я попробую, я, правда, попробую.

— Это же величайшая дерзость, полагать… нет, надеяться, что граф снизойдет до кузнеца? Но ведь чудеса иногда случаются! И, возможно, твой дед даст согласие!

Я рассмеялась над ее все еще испуганным, но уже окрыленным надеждой лицом.

В этот момент зрители шумно загомонили, а бубен протрезвонил что-то победное. Мы обратили все внимание в круг. Щуплый юнец с колокольчиком на шее оказался самым шустрым и успешно увернулся от всех ловцов, выиграв имбирного пряничного слона размером с мою голову.

— Я уже не хочу играть! — объявила Виолетта, подходя к нам и поправляя на ходу, чуть съехавшую на бок, соломенную шляпку. — У костров еще мало народа, а значит полно места для танцев. О, я слышу, играют рил! Мои ноги так и рвутся в пляс, я сейчас прямо тут начну отстукивать ритм! Дамьян, вы станцуете со мной клар сет? Мы будем самая яркая пара.

— Увы, я не танцую, мисс Тернер.

— Ка-ак?! — потрясенно выдохнула она. — Но вы же обещали!

— Неужели? — измываясь, проронил Дамьян.

— Ох, вы все время дразните и потешаетесь надо мной, Дамьян. Я сама не прочь поиграть с другими в кошки-мышки, но не люблю, когда это делают со мной.

— Рядом с вами я абсолютно беспомощен, мисс Тернер, и предельно честен.

— Честны, только когда вам угодно, — проворчала Виолетта и, нацепив одну из своих обворожительных улыбок, перевела всю обольстительную энергию на мистера Ливингтона. — Николс…Ники, помнишь, как мы танцевали раньше? Это было забавно!

— Я уже попросил Найтингейл быть моей парой в танцах, — отчеканил он без запинки и какого-либо внутреннего волнения.

На краткий миг Виолетта лишилась дара речи. А глаза Дамьяна неудержимо заблестели, и у меня возникло ощущение, что если бы тут стоял склад с бочками пороха, то он, безусловно, взорвал бы его.

— Мне кажется, я нашел гораздо более занятное развлечение, — произнес он, почти любезно.

— И что же это? — бойко воскликнула Летти.

— Скачки, мисс Тернер, — Дамьян подождал, когда все осмыслят, сказанное им, и продолжил, — это уже взрослые развлечения, мисс Тернер. Хотя в вас я ни крупицы не сомневаюсь. А вот согласится ли Найтингейл пойти на другой конец поля и поучаствовать во взрослых играх?

Он испытывающе взглянул на меня. Нахмурившись, я молчала. Мы никогда не ходили на скачки. Тетя Гризельда говорила, и была права, что это развлечение не для юных девиц. Там собирался весь окружной сброд, делали ставки, рекой лилось пиво и, естественно, устраивали драки. Неоднократно мы слышали о несчастьях, когда мужчины падали с лошадей. Редко, но случался и смертельный исход.

— Конечно же, она пойдет!

— Наверное, мы не должны туда идти, — попыталась вставить Сибил.

Не дождавшись моего ответа, Дамьян переключился на молодого врача.

— Ливингтон, а вам нравятся скачки или ваше хобби — орнитология?

— С чего вы взяли? Никогда не увлекался птицами.

— Странно, тогда отчего же ваши силки расставлены на одну своенравную и очень неразумную пичужку

— Не понимаю о чем вы, Клифер!

— Думаю, — строго прервала я обмен любезностями, — ничего страшного в том, что мы один раз посмотрим скачки, не будет.

— Роби, — услышала я тихий возглас Сибил, она встала между мной и Николсом и прошептала. — Не поддавайся ему. Он намеренно провоцирует тебя, это же и глупцу ясно.

— Поздно, Сиб, уже поздно, — ответила я ей не менее горячим шепотом. — Борьба, происходившая в моем сердце, закончилась бесславным провалом

ГЛАВА 31

— Поразительно, как ты согласилась?! Я до сих пор не верю, что ты осмелилась!

— В этом нет ничего поразительного, Летти, — спокойно ответила я. — Если бы в скачках было что-то непристойное, вряд ли бы их проводили недалеко от ярмарки и гуляний. Уверена, среди судей присутствуют члены комитета. Конечно, мне не хотелось бы, чтобы тетя Гризельда видела нас там. Но не думаю, что мы совершаем что-то плохое.

— Невыносимо быть благовоспитанной, как ты! Лучше слечь в гроб, чем нагонять на всех тоску и скуку!

— Ты повторяешься. Это тоже несколько утомительно.

— Фи, — следуя неизменной привычке, Виолетта резко сменила тему. — Глупости, что рядом с Дамьяном мы подвергаемся опасности, Единственное, что нам грозит — это косые взгляды черствых снобов. Но их происки меня не волнуют. Признай, Дамьян неподражаем! Мне кажется он, и только он, может украсть мое сердце.

— А сколько раз крали до него? Твои любовные романы слишком коротки, чтобы вести счет?

— Что ты знаешь о таких романах? Тебе они неведомы!

— Ты права, ничего не знаю, и не хочу знать впредь.

— О, как мы целомудренны! — язвительно ввернула Летти. — Вы с Сибил всегда были эталоном всех мыслимых достоинств, а я тем самым уродом, что отравляет жизнь всем вокруг… Монашки!

— Мы просто не так глупы, если это то, что ты имеешь в виду.

— Я тоже не глупа! Только у меня есть то, чего не достает вам, — смелость! — презрительно ответила она. — Смелость быть свободной, быть самой собой. Делать то, что мне нравиться, поступать, так как считаю нужным! Я свободна от всех и вся!

— Именно свобода позволяет тебе так легко избавляться от добродетели и пренебрегать чувствами близких.

— Оставь в покое мою добродетель! У нас разные понятия о том, что полезно молодой девушке. Тем более легкий роман не отразится на моей добродетели.

— Правильно, у тебя ее и так не хватает, едва ли заметишь потерю.

— Ты противоречишь сама себе, — Виолетта прищурилась, — ты сама не прочь закрутить роман с Николсом! С самого начала ты только и делаешь, что флиртуешь с ним.

— Я не флиртую. Мы старые друзья, ты же не можешь этого отрицать.

— Но старые друзья не ведут себя, словно узурпаторы!

— Ты что, злишься из-за невнимания к тебе Николса? — шелковым голосом спросила я. — Неужели, тебя волнует какой-то деревенщина, когда рядом неподражаемый мистер Клифер.

— Но он мой! Он всегда был моим. Оставь его в покое!

— Не ты ли сравнивала его с любимой комнатной собачкой, которая таскает за тобой домашние тапочки. Что тут удивительного, если Николсу надоело это занятие…

При обычных обстоятельствах наша колкая беседа могла бы потешить меня, но сейчас, не зная, что задумал Дамьян, я была не в состоянии отвлекаться на бурные прения. Я была напряжена и думала только о возможных последствиях своего авантюрного поступка.

Чем ближе мы подходили к отведенному для скачек месту, тем отчетливее я понимала, что совершила ошибку. Мне следовало отказаться от своих слов, отступить. Но я не сделала этого. До чего же может дойти человеческая глупость!

Для скачек был огорожен длинный, почти в полмили, участок поля вдоль оврага. С одной его стороны, у обрыва, ровной шеренгой выстроились жерди с полыхавшими смоляными бочками. С другой — тянулся наскоро сколоченный заборчик. Возле него, напирая и чуть ли не переваливаясь через перила, толпились десятки людей, пришедших на скачки со всех окрестных деревень.

Я была совершенно не подготовлена к открывшемуся зрелищу и потрясенно осматривалась кругом. Казалось, каждый клочок поля был заставлен повозками и запружен беспокойным людом. Разгоряченные крепким элем, мужчины вопили во всю глотку, когда мимо проносились лошади. Они толкались, грозили кулаками, отвешивали подзатыльники и подкидывали вверх шляпы. Женщины не уступали им и визгливо подбадривали участников, то и дело разражаясь смехом. Отовсюду сыпались скабрезные шуточки, от которых нещадно горели уши. Очередной шедевр словоблудства передавался из уст в уста, отчего люди из кожи лезли вон, чтобы похвастаться остроумием и погреться в лучах всеобщего одобрения.

Нет, я не испугалась. Когда потрясение прошло, во мне проснулся алчный интерес, как бывает, когда впервые нарушаешь запрет и проникаешь за грань дозволенного. Еще ни разу мне не доводилось бывать там, где столь открыто бурлили эмоции и кипела «живая» жизнь, не сдерживаемая условностями. Темнота позволяла многое сокрыть. А багровые сполохи только усиливали возбуждение. Они бесновались на лицах людей, придавая им демонические очертания.

Разумеется, я поняла, что нам не место здесь. Но уже с самого начала этой ночи я позволила себе безумство, вместо того чтобы, как всегда, подчиниться трезвому и холодному благоразумию. Но, если быть честной, мне хотелось этого. Хотелось, сбросить с себя путы благовоспитанности, так ненавистной Летти, и окунуться в мир доселе мною неведомый. Во мне словно бы проснулся бунтарь, который восстал против моей правильности, такой привычной и…набившей оскомину. Что было причиной этому? Я не могла ответить. Возможно, не осталось сил на сопротивление.

— Роби, — услышала я сдавленный шепот Сибил, — мне не нравится здесь. Давай уйдем отсюда.

— Все будет хорошо, — подбодрила я ее.

Дамьян шел впереди нас, уверенно расчищая дорогу к ограде. Иногда он оборачивался, чтобы проверить, не травмировали ли наши ребра излишне напористые локти грубиянов. При этом его взгляд неизменно останавливался на мне, а затем насмешливо обращался к мистеру Ливингтону, поддерживавшему меня за локоть.

Наконец, мы добрались до забора. С этого места хорошо была видна полоса, у которой участники готовились к следующему старту.

— Обычно делается семь забегов, — начал объяснять нам Дамьян. — Лошади бегут туда и обратно — милю примерно за две минуты. Так что забег проходит быстро. А пришедшие первыми участвуют в финале, где и выбирается победитель… В этом году комитет расщедрился и выделил на приз годовалого бычка.

— Ого, большой куш для любого фермера! — воскликнул Николс, заинтересованно оглядывая лошадей на старте. — Посмотрите, Клифер, вон та пегая кобылка недурна. Как вскидывается, как нетерпеливо бьет копытом, а! Наверняка, придет первой!

— Слишком нервная.

— Резвая! Такой бы бежать в Аскоте или Ньюмаркете!

— Ей нужна жесткая управа. А недоросток, что сидит на ней, слабоват для таких подвигов.

В это время толпа загикала, заревела и нахлынула на заборчик, так что тот затрещал, силясь сдержать бурный натиск. Над полем пронеслось растянутое «пошё-ё-ёл», и лошади рванулись с места. Николс весь подобрался и вперил взгляд в стремительно удалявшиеся крупы лошадей.

— Главное для владельца даже не приз, — не повышая голоса, пояснил Дамьян. — Главное — продемонстрировать свою лошадь и совершить выгодную сделку. Сейчас здесь снуют перекупщики с лошадиных торгов и базаров. На таких скачках всегда можно отыскать самородок и приобрести за смешную плату. Одна сторона много не запросит, а другая — не даст. Так что все всегда в выигрыше.

— Такое ощущение, что это не серьезное мероприятие, а кабак под открытым небом, — против воли в моем голосе прозвучало отвращение. — Скопище пьяных гуляк!

— А чего ты ожидала, кружевных чепчиков и лютиков в петлицах? Может быть, вернемся к всеми уважаемым, добропорядочным цаплям, пока твоя оскорбленная невинность не замаралась в здешней грязи и не обляпалась нечистотами по самые уши.

Его неприязненные слова, будто ударили меня и сжали сердце грубым, жестким охватом.

— Я полагаю, что везде мы встречаем не то, что ожидаем увидеть, — холодно сказала я. — И сердиться на несоответствие или сравнивать при этом не слишком мудро.

— Сравнения могут быть не самыми приятными, не так ли? Или недостойными…

Нас начали толкать. Рэй подхватил покрепче свою невесту, побледневшую и растерянную. Виолетта заметила это, и ее лицо перекосило так, будто она залпом выпила стакан полынной настойки. А Николс, похоже, открыл для себя всю прелесть деревенских скачек и теперь был всецело поглощен тем, что творилось за ограждением.

Толпа вокруг вновь взорвалась истошными криками. Лошади летели к финишу. По разочарованным возгласам молодого врача стало ясно, что пегая кобылка не заслужила тех лестных отзывов, коими он награждал ее на старте.

Не смущаясь окружавших нас людей, Дамьян почти вплотную пододвинулся ко мне.

— И потом, тебе же самой не хочется возвращаться. Или я не прав?

Я не ответила.

— Ночью все дозволенно, — продолжил он бархатным шепотом. — Ты ведь и сама поддалась влиянию ночи. Костры, разгоряченная толпа, сумасшедший бег лошадей будоражат похлеще пунша. Ощущаешь это особое волнение, соловей? Чувствуешь, как в жилах вскипает кровь?

— Нет, не чувствую. Возможно, твоя кровь слишком разбавлена водицей, и начинает бурлить по самым заурядным пустякам. Моя же не подвержена такой обременительной наклонности.

— Боюсь, что я опять навредил себе своим дурным языком, — хохотнул он, — Теперь мне уже ничто не поможет, и я обречен вечно вымаливать прощение.

Ветер то и дело доносил до нас мельчайшие крупицы искр от полыхавших бочек. Но никто не опасался возникновения пожара. Мне было не по себе. Хотелось сказать ему, чтобы он прекратил свои неуместные подначивания. Но вместо этого, я указала в сторону лошадей.

— Ты тоже хочешь совершить выгодную сделку?

— Если попадется выдающийся экземпляр, то почему бы и нет. В сущности, у меня тут, и впрямь, дело.

— Надеюсь, оно никак не связано с нами.

Дамьян усмехнулся в своей развязной манере.

— Все мои дела связаны с тобой.

— Неосмотрительно так заблуждаться.

— Разве тебе не льстит такая власть надо мной?

— Почему же мне должно льстить то, что существует лишь в твоем воображении.

Он хрипло рассмеялся. Затем произнес будничным тоном, ничем не напоминавший тот дразнящий полушепот, каким говорил со мной мгновение назад.

— Ты же видела, я приобрел двух жеребцов. Вот я и хочу посмотреть их в деле.

Действительно, жеребцы появились на конюшне пару дней назад. И, по словам конюха, «хозяин» собирался выручить за них кругленькую сумму.

— Они будут бежать?

— Да. Эдди готовит их к забегу. Хотя я и рассчитываю, что они будут лучшими, но мне не важно, выиграют они или нет. Я хочу увидеть, как они бегут в группе.

— Дамьян, вы участвуете в скачках?! — встряла в наш разговор Виолетта. — Утрите нос этим недотепам! Они как неповоротливые пеньки в седле! Никогда не видела наездников хуже. В Лондоне их бы давно освистали!

— Мисс Тернер, вы поторопились. Я не учувствую.

— А я слышала, вы говорили о жеребцах.

— Одного поведет Эдди. А второй пока без седока. Я хотел подыскать какого-нибудь молодчика, способного отличить хвост от гривы и при этом достаточно трезвого.

— Ну, тогда раз вы этого не сделали, почему бы вам…

— Я подумывал о Бредли, но они сами участвуют…Кстати, Ливингтон, а не окажете ли мне эту маленькую услугу. Вы так увлеклись состязанием, что не попросить вас, было бы с моей стороны просто глупо.

Никто из нас не ожидал такого поворота событий. И больше всего, естественно, был поражен сам Николс.

— Я? Наездником? Вы что свихнулись, Клифер?!

— У вас нет опыта? Или вы боитесь? — губы Дамьяна криво выгнулись, и он сочувственно покачал головой. — Уверяю вас, мои лошади не кусаются. И уж тем более, не топчут мирных эскулапов, готовых сражаться за жизнь своих больных как за собственную.

— Я не трушу, Клифер, и вы отлично это знаете. Согласитесь, вы действуете несколько неожиданно. Сначала зовет нас смотреть скачки, а теперь предлагаете участвовать в них. Не знаю, что вы добиваетесь, Клифер, но ваши действия ставят в тупик!

Эти слова должны были вразумить меня! Позже Сибил оправдывала мою несусветную тупость растерянностью и незнанием. В таком ужасном месте, говорила она, невозможно сохранить самообладание и здраво мыслить. Но какие бы доводы она ни приводила, я не могла не чувствовать себя виноватой. Я достаточно знала Дамьяна, чтобы понять его намерения!

— Я всего лишь выполняю данное мисс Тернер обещание, — заявил Дамьян, — развлекаю.

— Но можно развлекаться и будучи зрителями.

— Ваше участие доставило бы немало приятных впечатлений всем нам, не так ли мисс Тернер?

Если что и порадовало бы Виолетту, так это явно не тощая фигура в синем твиде и вино-красном жилете каланчой раскачивающаяся в седле. Однако наглый притворщик смотрел на Летти с такой лучезарной улыбкой, что она позволила себе растаять, и игриво поддержала его.

— Конечно, Ники! Ты должен помочь мистеру Клиферу! Не упрямься, будь джентльменом, прошу тебя!

После такого воззвания сопротивление мистера Ливингтона пошло на убыль. Он еще предпринял ряд попыток найти вескую причину, не позволившую ему сесть на лошадь, но под паточным взглядом голубых глаз, все его усилия вылились в сконфуженное согласие.

Мы направились в сторону небольшого загона с привязью и поилкой для лошадей. Найти Эдди не составило труда. Примостившись на траве у ограды, он был поглощен задушевной беседой с не в меру улыбчивой девицей. Казалось, даже напомаженный локон, лихой завитушкой устроившийся на его лбу, излучал предвкушение от столь подающего надежды общения. Однако Дамьян, смерив неумолимым взглядом юнца, в корне пресек все его романтические чаяния.

Эдди поспешно вскочил и заверил хозяина, что лошади готовы к забегу и ждут только своей очереди. Объявив, что нашел второго седока, Дамьян кивком головы указал на ссутулившегося Николса. Назвать Эдди идеальным слугой, было бы зазорным преувеличением, тем не менее, смекалистый юнец свято блюл непреложный закон — хозяин всегда прав! Поэтому, когда он оглядел «коллегу», ничто кроме покорности не отразилось на его безусом лице.

Николсу пришлось проехаться по загону, чтобы продемонстрировать свое умение. Оба жеребца были вороной масти, крупные и своенравные. Когда Эдди подвел к нему одного из них, Урагана, молодой человек сбледнул с лица, словно, и впрямь, стал жертвой неукротимой, сметавшей все на своем пути стихии. Конь прядал ушами и приподнимал заднюю ногу, словно собирался лягнуть. Все же Николсу удалось пересилить себя и забраться в седло. Держался он ровно и даже нарочито смело, хотя вызвано это было скорее напряжением, сковавшим его.

Эдди протянул молодому человеку ивовый прут, заменявший хлыст. И после того, как Ураган описал два круга, а Николс не только не перелетел через голову коня, но и обрел некоторую уверенность, юнец отправился вносить имя Ливингтона в список участников.

Мне не давало покоя томительное предчувствие. Оно ни на миг не отпускало меня с тех самых пор, как мы отправились на скачки. Я вглядывалась в Дамьяна, надеясь выведать его замысел. Но за маскарадной усмешкой, привычно искажавшей его лицо, невозможно было разгадать подлинные мысли этого человека. Непонимание происходящего пугало.

— Ураган сильный жеребец, — говорил тем временем Дамьян, обращаясь к врачу. — Пока я не знаю, как он поведет себя. Возможно, будет нервничать в толпе. Вам придется поднапрячься, Ливингтон, чтобы контролировать его.

— Не берите в голову, Клифер, я справлюсь.

— Пусть идет во всю прыть. Хлестните пару раз, горячите шенкелями, но не больше. Держите в уме, что вам надо бежать еще и финал.

— Едва ли я буду…

— Я и не рассчитываю на вас, Ливингтон, — прервал его Дамьян, — я рассчитываю на лошадь.

Появился Эдди и объявил, что подготовка к пятому забегу началась. Как оказалось, это был наш забег. От уверенности Николса не осталось и следа. Он принялся теребить свои рыжие вихры и поминутно подбадривать жеребца, будто тому требовалась словесная поддержка.

Виолетта снизошла до того, чтобы пожелать Николсу удачи и вскользь заметила, что победителю полагается достойная награда. От ее намека парень чуть не вывалился из седла, при этом его рассыпанные по всему лицу веснушки стыдливо зарделись. Что это за награда, девушка лукаво умолчала, но ее интригующий вид открывал неограниченный простор для воображения.

Прежде чем Эдди взобрался на своего вороного, Дамьян подошел к нему. Я уловила, как он что-то быстро сказал ему, а юнец кивнул и с любопытством взглянул на Николса. Вот оно! Это как-то связано с замыслом Дамьяна! Но я все еще не видела в его действиях ничего зловещего.

Заметив, что я наблюдаю за ними, Дамьян шутливо отсалютовал мне. Затем, на секунду, не больше, положил ладонь чуть выше носа коня, погладил и сразу же отступил. Вороной потянулся за ним, но Дамьян уже двинулся в нашу сторону.

На стартовой полосе оба жеребца нервно взбрыкивали и сворачивали голову набок, стараясь достать зубами до ног наездника. Но Эдди, успевший немного изучить повадки обеих лошадей, быстро утихомирил своего вороного и, когда раздался крик распорядителя, легко взял старт. У Николса же произошла заминка. Он хлестнул коня. От испуга тот дернулся и подскочил. Я подумала, что жеребец сейчас вздыбится и сбросит седока. И тогда-то Дамьян жестоко посмеется над «докторишкой». С силой натянув повод, Николс преодолел сопротивление и всадил в покатые бока пятки. Поняв, что от него требуется, Ураган рванул с места и понесся во весь опор.

Рядом со мной, затаив дыхание, стояла Сибил. Она как-то по-детски прижала руки к груди и неотрывно следила за Николсом. В глазах подруги плескался страх, будто она ждала, что вот-вот произойдет что-то нехорошее. Рэй возвышался позади нее, защищая девушку от случайных тумаков и острых локтей напиравшей публики. Мне пришло в голову, что сейчас, насупленный и хмурый, парень походил на огромного вздыбленного быка. Время от времени он встряхивал головой, то ли потому, что нервничал, то ли пытаясь отогнать назойливых мух.

Я пару раз прокричала имя Николса, подбадривая его. Хотя во всеобщем надрывном рокоте, он вряд ли услышал меня. Почти тотчас мою спину обожгло. Я обернулась и наткнулась на испепеляющий взгляд Дамьяна. Он и не пытался скрыть, что взбешен. Мне хотелось верить, что его план провалился. Справившись с лошадью, Николс не дал ему повода поизгаляться над собой.

Я растянула губы в притворной улыбке и елейным тоном обратилась к нему:

— У тебя такой вид, будто тебя скрутили кишечные колики. И не удивительно, нельзя же безнаказанно носить в себе столько желчи.

Моя шпилька не проняла его. Он едва заметно кивнул, дав понять, что этот раунд остался за мной, и, не сказав ни слова, отделился от нашей группы и скрылся в толпе. Это было неожиданно. И я несколько секунд безуспешно высматривала его, пытаясь узнать, куда он направился.

Лошади мчались уже к финишу. Впереди всех летел вороной Эдди, а за ним, отстав почти на целый корпус, Ураган. Низко пригнувшись к упругой шее, Николс пятками подначивал коня. До полосы оставалось около двадцати ярдов, когда вороной Эдди внезапно споткнулся и резко замедлился. Ураган тут же вырвался вперед и первым пришел к финишу.

Дата добавления: 2015-08-29