– Но и сейчас еще не поздно чистосердечно рассказать мне о том, как обстояло дело, – туманно намекнул Линдрос.
Несколько секунд Драйвер молча смотрел на него, потом приложил ладонь ко взмокшему лбу и рухнул без сил в свое причудливое кресло. Он выглядел так, будто его хватил апоплексический удар, и смотрел на репродукции Ротко, как если бы это были окна, через которые он может вылететь на волю. Наконец он подчинился неизбежному и взглянул на мужчину, который терпеливо стоял напротив него.
– Садитесь, господин заместитель директора, – пригласил он Линдроса, указав на стоявший рядом стул, а когда тот сел, Драйвер начал рассказывать: – Все началось с Алекса Конклина. Впрочем, у меня такое чувство, что все неприятности всегда начинались именно с него. – Драйвер тоскливо вздохнул. – Почти два месяца назад Алекс пришел ко мне с предложением. Он поддерживал дружеские отношения с одним ученым из АПРОП. По словам Алекса, они познакомились случайно, но сеть его агентов была настолько широкой, что я сомневаюсь, имели ли в его жизни место вообще какие-нибудь случайности. Наверное, вы уже догадались, что ученого, о котором идет речь, звали Феликс Шиффер.
Драйвер немного помолчал, а затем поднял взгляд на Линдроса.
– До смерти хочется курить. Не возражаете против сигары?
– Курите сколько угодно, – разрешил Линдрос, догадавшись, что означает запах в кабинете. Каждый раз, покурив, Драйвер, видимо, использовал освежитель воздуха.
Здесь, как и в любом правительственном здании, действовал строжайший запрет на курение.
– Не хотите присоединиться? – спросил Драйвер. – Отличные сигары. Их, кстати, подарил мне Алекс.
Когда Линдрос отказался, он выдвинул ящик стола, вынул сигару и, вытряхнув ее из специального цилиндра, произвел сложный ритуал раскуривания. Линдрос прекрасно понимал: собеседнику просто нужно время, чтобы успокоить нервы. Когда по комнате поплыли клубы душистого дыма, он потянул носом воздух. Сигары были гаванские.
– Итак, – продолжил свой рассказ Драйвер, – ко мне пришел Алекс… Впрочем, нет, не совсем так. Он пригласил меня на ужин и, когда мы сидели в ресторане, рассказал о том, что познакомился с этим человеком, Феликсом Шиффером. Шиффер, дескать, ненавидит армейские порядки, которые царят в АПРОП, и мечтает вырваться оттуда. Алекс спросил, не соглашусь ли я помочь его протеже.
– И вы так просто согласились?
– Конечно, согласился. В прошлом году генерал Бейкер, начальник АПРОП, переманил у нас одного парня. – Драйвер выпустил дым из легкий. – Вот я и подумал: а почему бы не отплатить этому паразиту его же монетой?
Линдрос напрягся.
– Конклин рассказал вам, над чем работал Шиффер в АПРОП?
– Разумеется. Коньком Шиффера были летучие препараты. Он изучал проблему очистки помещений, подвергшихся воздействию болезнетворных биологических патогенов.
Линдрос выпрямился на стуле.
– Таких, например, как сибирская язва?
– Вот именно, – кивнул Драйвер.
– Как далеко он продвинулся?
– Работая в АПРОП? Откуда мне знать!
– Но вы же наверняка следили за его исследованиями после того, как он перешел к вам?
Драйвер прижал к своему компьютеру какой-то электронный ключ и повернул монитор так, чтобы он был виден Линдросу. Тот подался вперед.
– Для меня все это – тарабарщина, китайская грамота, но, в конце концов, я же не ученый, – пробормотал он.
Драйвер не отрывал взгляда от кончика сигары, будто сейчас, в момент истины, у него не хватало смелости посмотреть на собеседника.
– На самом деле это и есть тарабарщина.
Линдрос окаменел.
– Что, черт возьми, вы имеете в виду?
Драйвер все так же завороженно разглядывал свою сигару.
– Это не может быть тем, над чем работал доктор Шиффер, поскольку это бессмысленный набор символов. Полный бред.
Линдрос растерянно покачал головой.
– Я все равно не понимаю.
Драйвер вздохнул.
– Не исключено, что Шиффер на самом деле не является тем экспертом, за которого он себя выдавал.
– Но, возможно, существует и другая вероятность, не так ли? – спросил Линдрос, чувствуя, что откуда-то из живота к горлу поднимается ледяной комок ужаса.
– Ну что ж, коли вы сами заговорили об этом… Возможно, Шиффер на самом деле работал над чем-то совершенно иным и не хотел, чтобы об этом знали ни в АПРОП, ни у нас, в ЦРУ.
На Линдросе не было лица.
– Так почему вы не спросите об этом самого Шиффера?
– Я бы спросил, – ответил Драйвер, – но беда в том, что я не знаю, где сейчас Феликс Шиффер.
– Кому об этом знать, как не вам?! – сердито воскликнул Линдрос.
– Алекс – единственный человек, которому это было известно.
– Господи, но Алекс Конклин – мертв! – Линдрос вскочил со стула, подался вперед и, выдернув сигару изо рта у Драйвера, отшвырнул ее в сторону. – Рэнди, как давно отсутствует доктор Шиффер?
Драйвер закрыл глаза.
– Уже полтора месяца.
Теперь Линдросу все стало ясно. Вот причина, по которой Драйвер встретил его в штыки во время его первого визита сюда. Он до смерти боялся, что агентству стало известно о его трагическом, вопиющем провале в области обеспечения режима секретности.
– Господи, как же вы позволили этому случиться? – воскликнул Линдрос.
Драйвер поднял на него взгляд своих голубых глаз и после короткой паузы ответил:
– Это все из-за Алекса. Я знал его сто лет, я верил ему. Да и с какой стати мне ему не доверять? Он был ходячей легендой ЦРУ! И что же он потом делает? Берет и прячет Феликса Шиффера от всего белого света.
Драйвер посмотрел на сигару, лежащую на полу так, будто она вдруг превратилась в какое-то опасное ядовитое пресмыкающее.
– Он использовал меня, Линдрос, играл на мне, как на дудочке. Ему было нужно вовсе не то, чтобы Шиффер работал в моем управлении или вообще в агентстве. Ему было нужно только одно: вытащить Шиффера из АПРОП, чтобы получить возможность спрятать его ото всех.
– Почему? – спросил Линдрос. – Зачем ему это понадобилось?
– Господи, если бы я только знал! – устало вздохнул Драйвер. В его голосе звучала такая неподдельная боль, что Линдросу впервые с того момента, когда они познакомились, стало искренне жаль этого человека. Все, что он когда-либо слышал про Алекса Конклина, оказалось чистой правдой. Тот действителльно являлся гениальным манипулятором, с легкостью игравшим людьми, хранителем самых темных секретов, разведчиком, который не верил никому на этом свете, не считая Джейсона Борна – своего любимца и единственного протеже.
Линдрос с ужасом подумал о том, чем этот новый поворот событий обернется для Директора. Они с Конклином дружили на протяжении нескольких десятилетий, вместе поднимались по служебной лестнице агентства. Это была их общая жизнь. Они полагались друг на друга, доверяли друг другу, и вот теперь – такой страшный удар! Конклин нарушил все основные заповеди агентства, и только для того, чтобы заполучить человека, который был ему нужен, доктора Феликса Шиффера. Он подставил не только Рэнди Драйвера, а все агентство. Господи, да ведь Старика хватит удар, когда он услышит все это! Однако сейчас Линдросу предстояло решить гораздо более неотложную проблему. Он стал размышлять вслух:
– Видимо, Конклин знал, над чем на самом деле работает Шиффер. Но что же это, черт возьми, такое?
Драйвер ответил ему лишь беспомощным взглядом.
Степан Спалко стоял в центре площади Капиштран, в десятке метров от поджидающего его лимузина. Над его головой возвышалась башня Марии Магдалины – все, что уцелело от францисканской церкви XIII века, неф и алтарь которой были разрушены нацистскими авиабомбами в годы Второй мировой войны. Порыв холодного ветра поднял воротник его плаща и проник под рубашку.
Не обращая на это внимания, Спалко посмотрел на часы. Сидо опаздывал. Спалко давно научился не волноваться, но эта встреча имела для него столь большое значение, что он все равно испытывал беспокойство. Глокеншпиль башенных часов сыграл сигнал, обозначающий прошедшие четверть часа. Сидо опаздывал очень сильно.
Потоки людей то накатывали на площадь, то отступали, подобно морскому приливу. В нарушение всех правил, он был готов позвонить Сидо по номеру сотового телефона, который вручил ему для экстренной связи, однако в этот момент он увидел ученого, торопливо выходящего из-за башни Марии Магдалины. В руке тот держал предмет, напоминавший футляр, в каких хранятся ювелирные украшения.
– Вы опоздали, – сухо проронил Спалко.
– Знаю, но я ничего не мог поделать. – Доктор Сидо вытер вспотевший лоб рукавом своего плаща. – Вынести образцы из хранилища оказалось весьма непростым делом. Там находились сотрудники, и мне пришлось ждать, пока они покинут холодильное помещение, чтобы не вызвать…
– Не здесь, доктор!
Спалко хотелось ударить Сидо за то, что тот болтает о подобных вещах на улице, но вместо этого он крепко взял его за локоть и, как полицейский – задержанного преступника, поволок в густую тень, которую отбрасывала пугающая махина башни.
– Учитесь следить за своим языком в присутствии посторонних, Петер! – прорычал Спалко. – Не забывайте о том, что мы с вами принадлежим к числу избранных. Я уже говорил вам об этом.
– Я знаю, – нервно ответил доктор Сидо, – но мне было трудно…
– А получать от меня деньги вам не трудно?
Сидо отвел глаза в сторону.
– Вот препараты, – проговорил он, протягивая футляр Спалко. – Тут все, о чем вы просили, и даже больше. И давайте покончим с этим поскорее, поскольку мне нужно вернуться в лабораторию. Когда вы позвонили, я занимался чрезвычайно важными химическими расчетами.
Спалко отодвинул руку ученого в сторону.
– Оставьте это у себя, Петер, по крайней мере еще на пару минут.
Очки Сидо сверкнули.
– Но вы же говорили, что продукт нужен вам немедленно, прямо сейчас? И помните, после того как он помещен в переносной контейнер, продукт будет оставаться живым в течение всего лишь сорока восьми часов.
– Я все помню.
– Степан, я в растерянности. Я отчаянно рисковал, когда вынес это из клиники в рабочее время, и теперь я должен вернуться обратно, иначе…
Спалко улыбнулся, еще крепче сжав локоть Сидо.
– Вы не вернетесь в клинику, Петер.
– Что?
– Извините, что я не сказал об этом сразу, но за те деньги, которые я вам плачу, мне нужно нечто большее, чем только продукт. Мне нужны вы.
Доктор Сидо потряс головой.
– Но вы же понимаете, что это невозможно.
– А вы должны понять, что нет ничего невозможного.
– Есть! – с неожиданной твердостью ответил ученый.
Со змеиной улыбкой Спалко вытащил из внутреннего кармана плаща фотографию и протянул ее собеседнику.
– Сколько, по-вашему, стоит этот снимок? – осведомился он.
Сидо посмотрел на фото и конвульсивно сглотнул.
– Откуда у вас фотография моей дочери?
Спалко продолжал улыбаться.
– Ее похитил один из моих людей, Петер. Посмотрите на число.
– Снимок датирован вчерашним днем. – Внезапно Сидо скрючился, словно его скрутил спазм, и стал рвать фотографию на мелкие клочки. – Сегодня сделать фотомонтаж сумеет даже школьник, – сказал он.
– Верно, – согласился Спалко, – но что касается этого снимка, то он – подлинный.
– Лжец! – крикнул ученый. – Пустите меня, я ухожу!
Спалко отпустил Сидо, но, когда тот двинулся прочь, обронил ему вдогонку:
– А вам не хотелось бы поговорить со своей Розой, Петер? – Он вынул из кармана сотовый телефон и, вытянув руку вперед, добавил: – Прямо сейчас.
Сидо остановился как вкопанный, а затем обернулся к Спалко. Его лицо потемнело от гнева, но, несмотря на это, на нем был написан нескрываемый страх.
– Вы говорили, что дружите с Феликсом. Поэтому я считал вас и своим другом.
Спалко по-прежнему протягивал ему трубку.
– Роза очень хочет поговорить с вами. Если же вы сейчас уйдете, то… – Спалко умолк и пожал плечами, но само это молчание прозвучало страшнее любой высказанной вслух угрозы.
Сидо вернулся, ступая медленно и тяжело. Взяв трубку свободной рукой, он поднес ее к уху. Сердце его билось так громко, что он был не способен думать.
– Роза?
– Папа, папочка! Где я?! Что происходит?!
Паника, звучавшая в голосе дочери, заставила и его похолодеть от страха.
– Милая, что с тобой?
– В мою комнату ворвались какие-то мужчины, схватили меня и увезли. Я не знаю куда – они надели мне на голову мешок и до сих пор не снимают. Они…
– Достаточно, – сказал Спалко, забирая трубку из безжизненной руки Сидо. Отключив связь, он убрал телефон.
– Что вы с ней сделали? – срывающимся голосом спросил Сидо.
– Пока ничего, – равнодушным тоном ответил Спалко, – и уверяю вас, Петер, с ней не случится ничего дурного до тех пор, пока вы будете повиноваться мне.
Доктор Сидо снова сглотнул. Он понял, что с этого момента является собственностью Спалко.
– Куда… мы… направляемся?
– Мы с вами предпримем небольшое путешествие, Петер. Если угодно, рассматривайте это как отпуск. Кстати, вы его, безусловно, заслужили.
Глава 24
Клиника «Евроцентр Био-I» размещалась в массивном здании свинцового цвета. Борн вошел внутрь уверенной походкой человека, облеченного важными полномочиями и уверенного в себе. Внутренние интерьеры клиники буквально кричали о том, какие огромные деньги в них вложены. Вестибюль был устлан мраморными плитами, между классическими колоннами в греческом стиле стояли бронзовые статуи. В арочных стенных нишах помещались бюсты великих ученых, внесших особо заметный вклад в исследования в области биологии, химии, микробиологии и эпидемиологии.
За уродливой, похожей на скелет рамкой металлодетектора находилась высокая стойка, за которой восседали трое дежурных со строгими лицами.
Металлоискатель Борн миновал без всяких осложнений – его керамический пистолет просто не мог быть обнаружен ни одним из существующих приборов. К стойке Борн подошел с видом бизнесмена, опаздывающего на важную встречу.
– Меня зовут Александр Конклин. Я приехал, чтобы встретиться с доктором Петером Сидо, – произнес он сухим тоном, как если бы отдавал приказ.
– Предъявите, пожалуйста, ваше удостоверение, мистер Конклин, – сказала одна из сотрудниц, не прекращая что-то жевать.
Борн вручил ей свой фальшивый паспорт. Девушка в униформе взглянула на Борна и, убедившись в том, что его внешность соответствует фотографии в паспорте, вручила ему бирку белого цвета.
– Прикрепите ее к одежде и не снимайте, мистер Конклин.
Борн держался настолько уверенно, что девушка поверила «мистеру Конклину» на слово, что у него назначена встреча с ведущим специалистом клиники, и ей даже не пришло в голову поинтересоваться, ждет ли его доктор Сидо. Она объяснила визитеру, как найти лабораторию Петера Сидо, и Борн отправился на ее поиски.
«Чтобы попасть в ту часть здания, где он работает, требуются специальные беджики: посетителям – белые, для местных докторов – зеленые, для ассистентов и обслуживающего персонала – синие», – вспомнил он слова Эшти Сидо. Итак, сейчас его первоочередная задача – найти кого-нибудь из служащих клиники, чтобы позаимствовать у него заветный пропуск.
На пути в эпидемиологическое отделение Борну встретилось четверо мужчин, но все они были тщедушными, а Борну был нужен кто-то примерно его роста. Он заглядывал в каждую дверь, за исключением кабинетов и лабораторий, в поисках складских помещений и хранилищ, куда нечасто наведывается медицинский персонал, при этом нисколько не опасался наткнуться на уборщиков, так как был уверен, что раньше вечера они не появятся.
Наконец Борну повезло: навстречу ему шел мужчина примерно его телосложения и роста. К отвороту белого лабораторного халата была приколота зеленая карточка с его именем: «Доктор Ленц Моринц».
– Доктор Моринц, – с обезоруживающей улыбкой обратился к нему Борн, – не могли бы вы подсказать мне, как пройти в отделение микробиологии? Боюсь, что я заблудился в вашем лабиринте.
– Заблудились, это точно, – сказал доктор Моринц. – Вы сейчас идете прямиком в отделение эпидемиологии.
– О господи, – притворно ужаснулся Борн, – но ведь это – в противоположном конце здания?
– Не волнуйтесь, сейчас я объясню вам, куда идти.
Когда он повернулся, чтобы показать «заблудившемуся» посетителю правильный путь, Борн ударил его ребром ладони по шее, и бактериолог, не издав ни звука, стал валиться на пол. Борн подхватил беднягу прежде, чем тот успел упасть, и, кое-как поставив его на ноги, наполовину повел, наполовину поволок в ближайшую хозяйственную комнату, не обращая внимания на боль, которую причиняли ему сломанные ребра.
Оказавшись внутри, Борн включил свет, снял пиджак и засунул его в угол, а затем стащил со своей жертвы белый халат. Порыскав по комнате, он отыскал хирургические бинты и с их помощью стянул руки доктора за спиной, крепко связал его лодыжки и, наконец, замотал рот, чтобы Моринц не смог позвать на помощь. Проделав все это, Борн оттащил бесчувственное тело в угол и завалил его пустыми картонными коробками, после чего вернулся к двери, выключил свет и вышел в коридор.
Добравшись до клиники «Евроцентр Био-I», Аннака некоторое время сидела в такси, не обращая внимания на продолжавший работать счетчик. Степан недвусмысленно дал понять, что их миссия вступает в решающую фазу. Теперь каждый их шаг, каждое решение приобретают значение, которое невозможно переоценить, а любая ошибка может обернуться катастрофой. Борн или Хан? Она не могла с уверенностью сказать, кто из этих двоих наиболее опасен. Борн – более решителен, зато Хан – настоящий отморозок и не останавливается ни перед чем. В этом, кстати, он был очень похож на нее, и Аннака не могла игнорировать данное обстоятельство.
Однако совсем недавно она заметила некоторые отличия между ними. Начать с того, что Хан не смог заставить себя убить Джейсона Борна, несмотря на то что постоянно заявлял о своем горячем желании сделать это. А затем – совсем уж неожиданный и недопустимый промах, когда в «Шкоде» он раскис и полез к ней целоваться. С того самого момента, когда Аннака вышла на Хана, она постоянно задавала себе вопрос: какие из его чувств к ней являются подлинными? Теперь она знала ответ. Хан умел чувствовать и, если его разогреть, был способен на эмоциональную привязанность. Если быть честной, раньше она не верила ни в это, ни в то, что он рассказывал ей о своем прошлом.
– Мисс, – окликнул таксист, прервав ход ее мыслей, – вы выйдете здесь или отвезти вас куда-нибудь еще?
Аннака подалась вперед и сунула в руку таксиста несколько банкнот.
– Вот, возьмите. Этого должно хватить.
Она оставалась в машине и только оглядывалась по сторонам, выискивая глазами Кевина Макколла. Легко Степану, сидя в безопасной тиши своего кабинета в штаб-квартире «Гуманистов», убеждать ее не волноваться из-за агента ЦРУ. А вот она – на улице, в компании талантливого и опасного убийцы и тяжелораненого американского агента, получившего приказ на убийство. Когда начнут свистеть пули, она первой окажется на линии огня.
Наконец Аннака вышла из машины, продолжая озираться в поисках помятого зеленого «Опеля», но затем раздраженно одернула себя и вошла в центральную дверь клиники.
Внутри все происходило именно так, как предсказывал Борн, и Аннака удивилась тому, откуда он получил столь подробную информацию за такое короткое время. Надо отдать ему должное: у него настоящий талант сбора необходимых данных.
Она прошла сквозь арку металлодетектора, и офицер охраны остановил ее, попросил открыть сумочку и заглянул внутрь. Тщательно следуя инструкциям, полученным от Борна, женщина подошла к высокой мраморной стойке, за которой восседали три сотрудницы клиники, и одарила их лучезарной улыбкой. Они, впрочем, не сразу заметили ее присутствие.
– Меня зовут Аннака Вадас, – сказала она. – Мой друг назначил мне встречу. Вы позволите мне подождать здесь?
Одна из женщин, которая что-то писала, подняла взгляд на Аннаку, улыбнулась ей в ответ, кивнула и вернулась к прерванному занятию, вторая разговаривала по телефону, а третья вводила какие-то данные в компьютер. Аннака отошла в сторону.
Зазвонил телефон, и первая женщина сняла трубку. Через несколько секунд разговора она удивленно посмотрела на Аннаку и жестом попросила ее подойти. Когда Аннака приблизилась к стойке, женщина сказала ей:
– Мисс Вадас, вас ожидает доктор Моринц.
Бросив быстрый взгляд на водительское удостоверение Аннаки, сотрудница вручила ей белую пластиковую карточку.
– Пожалуйста, прикрепите ее к одежде и не снимайте, пока находитесь в здании клиники, мисс Вадас. Доктор ждет вас в своей лаборатории.
Она объяснила, как туда пройти, и Аннака, запомнив ее инструкции, пошла по коридору. Дойдя до первого Т-образного разветвления, она повернула направо и тут же наткнулась на мужчину в белом лабораторном халате.
– О, прошу прощения! Какая я неуклюж… – Подняв глаза, она увидела лицо Джейсона Борна. К отвороту его халата была прицеплена зеленая карточка с именем доктора Ленца Моринца. Аннака рассмеялась. – Как я рада встрече с вами, доктор Моринц. – Она подмигнула Борну. – Хотя в жизни вы совсем не похожи на ваше фото.
– Вы знаете, как снимают эти дешевые фотоаппараты, – в тон ей ответил Борн. Взяв Аннаку за локоть, он повел ее в том направлении, откуда она только что пришла. – От них качественных фотографий не получишь. – Он заглянул за угол. – А вот и цэрэушник. Точно по расписанию.
Последовав его примеру, Аннака тоже выглянула из-за угла и увидела Кевина Макколла. Он показывал охранникам свои документы.
– Интересно, как ему удалось пронести через металлодетектор пистолет?
– Он не вооружен. Именно поэтому я и велел тебе ехать сюда.
Аннака посмотрела на него с искренним восхищением.
– Ловушка! Заявившись сюда, Макколл был вынужден расстаться с оружием!
Да, Борн действительно умнее всех, с кем ей когда-либо приходилось сталкиваться. Эта мысль заставила Аннаку испытать неподдельную тревогу. Оставалось лишь надеяться на то, что Степан знает, что делает.
– Я выяснил, что здесь работает доктор Сидо, бывший партнер Шиффера. Мы должны поговорить с ним, но сначала нужно разобраться с Макколлом – раз и навсегда. Ты готова?
Аннака еще раз поглядела на Макколла, поежилась и утвердительно кивнула.
Чтобы проследить, куда направляется потрепанный зеленый «Опель», Хану пришлось взять такси. Он решил не пользоваться для этого взятой в аренду черной «Шкодой», поскольку полагал, что она может оказаться засвеченной. Увидев, что американец ставит свой автомобиль на автостоянку, Хан велел таксисту проехать чуть дальше, а когда Макколл вышел из «Опеля», расплатился с водителем и также покинул машину.
Накануне вечером, когда он проследил за Макколлом от дома Аннаки, он позвонил Этану Хирну и продиктовал ему номер зеленого «Опеля». Уже через полчаса Хирн сообщил ему название и адрес агентства по аренде автомобилей, услугами которого воспользовался Макколл. Хан отправился туда и, представившись агентом Интерпола, выяснил у туповатого сотрудника агентства имя Макколла и его адрес в Соединенных Штатах. Адрес, по которому он проживает в Будапеште, Макколл не оставил, зато с чисто американским высокомерием представился своим настоящим именем. Все оказалось проще простого. Следующим действием Хана стал еще один звонок, и в течение считаных секунд его агент в Берлине «пробил» Макколла по секретным базам данных и выяснил, что тот работает на ЦРУ.
Макколл завернул за угол и вошел в современное здание из серого камня, табличка на котором сообщала, что это – дом 75 по улице Хаттью. Это сооружение чем-то напоминало неприступную средневековую крепость. Хан по своей обычной привычке не стал торопиться и правильно сделал, поскольку уже через несколько секунд Макколл вынырнул из здания. Оглянувшись и ошибочно решив, что за ним никто не следит, он вынул из-за пояса пистолет и быстро сунул его в урну для мусора.
Хан подождал, пока Макколл снова войдет в здание, и, двинувшись за ним, увидел, что американец прошел через арку металлодетектора и сейчас показывает охране свои документы. Только теперь, увидев металлодетектор, Хан понял, почему Макколл счел за благо временно избавиться от оружия. Что это – совпадение или ловушка, расставленная для него Борном? Сам Хан поступил бы именно так.
Наконец Макколлу выдали белую карточку посетителя, и он пошел по коридору внутрь здания. Хан последовал его примеру. Пройдя сквозь металлодетектор, он подошел к стойке и предъявил одной из служащих фальшивое удостоверение сотрудника Интерпола, которое за большие деньги ему изготовили в Париже. Женщина не на шутку переполошилась: только что один из посетителей показал ей удостоверение агента ЦРУ, а вот теперь – Интерпол! Она спросила у своей напарницы, что ей следует предпринять – поднять по тревоге службу безопасности клиники или позвонить в полицию, но Хан успокоил ее, объяснив, что ЦРУ и Интерпол совместно работают над одним делом и они с коллегой пришли сюда лишь для того, чтобы задать ряд вопросов кое-кому из сотрудников. Если же она помешает проведению следственных действий, строгим голосом предупредил женщину Хан, это может привести к непредвиденным осложнениям, в том числе и для нее самой. Все еще нервничая, женщина согласно кивнула и выдала ему пропуск.
Кевин Макколл увидел впереди себя Аннаку Вадас и понял, что Борн тоже должен быть где-то поблизости. Он был уверен, что женщина не заметила его, но все же не удержался от того, чтобы прикоснуться к маленькой квадратной коробочке, прикрепленной к его запястью. Внутри ее находилась крохотная катушка с накрученным на нее крепким нейлоновым шнуром. Макколл предпочел бы покончить с Борном при помощи пистолета, поскольку это оружие действовало быстро, эффективно и чисто. Тело человека, каким бы сильным он ни был, не в состоянии дать отпор пуле, которая летит в голову, сердце или легкие. Однако наличие металлодетектора заставило его прибегнуть к другим методам, основанным на грубой силе и эффекте внезапности. Они требовали большего по сравнению с пистолетом времени, возни и были значительно более неряшливы.
Макколл отдавал себе отчет в том, что в данных обстоятельствах риск становится гораздо выше, а также возрастает вероятность того, что ему придется убить и Аннаку Вадас. Мысль об этом не обрадовала его. Аннака – сексуальная, привлекательная женщина, и прикончить такую красавицу было бы просто грешно.
Теперь она шла впереди него, направляясь, вне всякого сомнения, на встречу с Борном. Иначе зачем бы ей приезжать сюда? Макколл неторопливо двигался следом за ней, барабаня пальцами по коробочке на своем запястье и дожидаясь удобной возможности.
Борн, затаившийся в хозяйственной комнате, видел, как по коридору прошла Аннака. Она знала, где он находится, но, надо отдать ей должное, ничем не выдала этого и даже ни на миллиметр не повернула голову, проходя мимо его убежища. Острый слух Борна уловил топот ботинок Макколла раньше, чем тот появился в поле его зрения. Каждый человек обладает характерной походкой, и, если только он не старается сознательно изменить ее, его можно безошибочно по ней узнать. Макколл был большой, крепкий мужчина и обладал походкой профессионального охотника на людей.
Главным сейчас было точно рассчитать момент атаки. Если Борн выскочит из своего укрытия слишком рано, Макколл увидит его, и тогда эффект внезапности будет сведен на нет. Если он станет тянуть время, то, выскочив из комнаты, ему придется сделать несколько шагов, чтобы догнать врага, и тогда Макколл услышит их. Необходимо дождаться, пока убийца из ЦРУ окажется точно в нужном месте.
Изготовившись, Борн отогнал от себя боль, которая по-прежнему не отпускала его, наиболее жестоко терзая сломанные ребра. Он и не представлял, какого инвалида сделают из него полученные травмы, но теперь оставалось только довериться врачевательскому искусству доктора Амбруса, наложившего ему тройную повязку.
И вот Макколл появился – огромный, смертельно опасный. В тот момент, когда агент поравнялся с приоткрытой дверью, Борн распахнул ее и двумя руками одновременно нанес Макколлу мощный удар по правой почке. Тело агента изогнулось в сторону Борна, и тот, схватив его, принялся втаскивать в подсобку.
Однако Макколл, с перекошенным от боли лицом, извернулся и ответил противнику ударом огромного кулака в грудь. Борн ахнул и отлетел назад. Затем Макколл выдернул из рукава нейлоновый шнур и обвил его вокруг шеи Борна. Тот успел нанести агенту два крайне болезненных удара, но Макколл, с налившимися кровью глазами, еще сильнее затянул шнур на шее врага и дернул его с такой силой, что на долю секунды ноги Борна оторвались от пола.
Он сражался за каждую молекулу кислорода, но Макколл все туже стягивал шнур на его шее. И тогда Борн понял свою ошибку. Он перестал бороться за возможность дышать и направил все свои силы на то, чтобы освободиться. Согнув правую ногу, он ударил Макколла коленом в пах. От невыносимой боли тот сделал резкий выдох и ослабил хватку, что позволило Борну просунуть два пальца между шнуром и своей шеей.
Однако Макколл был все же скорее быком, нежели человеком, и сумел очухаться раньше, чем рассчитывал Борн. Издав злобный рев, он стянул шнур на шее противника еще сильнее, чем это удавалось ему раньше, однако Борн уже успел получить столь необходимое ему преимущество. Вложив все остающиеся силы в это движение, он рванул шнур на своей шее, и тот лопнул с тонким звоном, с каким рвется леска, на которую попалась слишком большая рыба. В следующий момент Борн ударил Макколла снизу в челюсть. Голова агента ударилась о дверной косяк, а его тело силой удара оказалось выброшенным в коридор. Однако, когда Борн приблизился к нему, он оттолкнул его локтями, и Борн отлетел обратно в хозяйственную комнату. Макколл прыгнул следом и, схватив нож для разрезания коробок, полоснул врага поперек тела. Еще один взмах ножом. Халат и рубашка Борна разошлись, обнажив его перевязанные ребра.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |