sci_psychology
Девид Кесслер
Конец обжорству
Автор книги – доктор медицины, бывший руководитель Управления по контролю качества продуктов питания и лекарственных средств США (FDA) – объясняет, что современная индустрия питания – главный виновник прооблемы избыточного веса.
Дэвид Кесслер
Конец обжорству
Предисловие к русскому изданию
Борьба с перееданием не знает национальных границ. Хотя Соединенные Штаты породили эпидемию ожирения, начавшуюся во второй половине XX в., и продолжают оставаться ее эпицентром, многие другие страны движутся в том же направлении. И несмотря на то, что для России первостепенными остаются вопросы алкоголизма, курения, душевного здоровья и общественного здравоохранения, проблемы избыточного веса начинают выходить на передний план.
Если, к примеру, в Великобритании сохранятся сегодняшние тенденции, к 2025 г. около 40% населения этой страны будут страдать ожирением. Франция движется по той же траектории. Почти 20 млн французов (при населении в 63 млн) подпадают под определение людей с избыточным весом, и почти у 6 млн диагноз «ожирение». Видимо, пришло время переписывать бестселлер «Почему француженки не толстеют».
И все же во многих странах размеры порций по-прежнему меньше, чем в Америке, сети быстрого питания не столь навязчивы и вездесущи, а правила приличия, определяющие, где и когда есть, заметно строже. Американское отношение к еде отнюдь не норма и продолжает у многих вызывать недоумение. Профессор Дебби Вудс, европейский специалист по проблемам ожирения и общественного здравоохранения, вспоминает, что испытала шок, когда впервые приехала в США: «Это была атака на мои органы чувств. Еда повсюду! Неестественно яркая, неестественно пахучая, огромными порциями, она окружила меня со всех сторон».
В России традиции пищевого поведения имеют под собой историческую основу. Десятилетиями ограниченная доступность готовых продуктов питания и тот факт, что многие жители получали овощи со своих дач, обеспечивали более здоровое питание, чем в Америке. Однако сегодня в России стало больше супермаркетов,полки которых ломятся от продуктов, подвергшихся технологической переработке.
Пока американские традиции питания продолжают казаться россиянам неестественными, у вашей страны есть шанс притормозить. К сожалению, пока этого не происходит. «Когда я увидела, что случилось в Америке, путь, по которому идет Европа, стал для меня пугающе очевидным», - констатирует Дебби Вудс. Другой мой европейский коллега говорит об этом еще лаконичней: «Там, где Америка сегодня, Европа будет завтра».
Раньше русские, когда им хотелось чего-то солененького к пиву, тянулись за вяленой рыбкой. Теперь они все чаще выбирают чипсы.
И, разумеется, привычка есть в любое время и в любом месте, воспринимаемая как вожделенная «свобода выбора», становится все более распространенной.
Причины, вызывающие ожирение, во всем мире одинаковы, и индустрия питания - главный виновник происходящего. Современные пищевые корпорации жаждут роста прибыли, а добиться этого они могут, только продавая больше продуктов, даже там, где рынки уже насыщены.
Но ведь мы же не обязаны покупать их товары, верно? Однако отказаться бывает не так уж просто. Как показывает моя книга, продукты с высоким содержанием сахара, жира и соли провоцируют постоянное переедание, заставляя нас продолжать есть, даже когда мы уже удовлетворили свой аппетит. Производители добавляют жир, сахар и соль практически во все продукты, расширяют торговые сети так, что еда продается на каждом углу, и используют маркетинг, чтобы убедить нас в том, что круглосуточное обжорство - социально приемлемая форма развлечения. Они сделали еду такой привлекательной, что наш мозг перестал сопротивляться соблазнам. До сих пор мы этого не понимали, но у миллионов людей выработали условный рефлекс постоянно переедать. Непрерывная бомбардировка связанными с едой стимулами перепрограммировала наш мозг.
Может быть, корпорации и не разбираются в нейробиологии, но они знают, что определенные сигналы на входе
а именно сахар, жир и соль- позволяют на выходе получить желаемое
потребителя, который всегда возвращается за добавкой.
Корпорации не интересует наша личная борьба с лишним весом и наше здоровье.
Они заинтересованы в том, чтобы у нас вошло в привычку приходить к ним снова и снова. Борьба за контроль над собственным поведением - это наша и только наша борьба. И чтобы победить, мы должны прежде всего изменить свое отношение к еде.
ВВЕДЕНИЕ
Вы - мишень
Я научился распознавать симптомы переедания в ресторанах по всей Америке. Это было нетрудно, потому что люди, запрограммированные на переедание, ведут себя по-особенному. Они набрасываются на еду с каким-то азартом. Тысячи раз я видел, как они, еще не проглотив один кусочек, уже подхватывают на вилку другой,как тянутся через стол, чтобы подцепить ломтик жареной картошки у своего спутника, и следят, чтобы последний ломтик с общей тарелки не достался никому другому. Некоторые блюда, кажется,имеют над этими людьми особую, магическую власть, заставляющую подбирать с тарелки все крошки.
Наблюдая такое поведение, я каждый раз представляю, какое сражение идет у них в головах, какая борьба между «я хочу» и «мне нельзя», между «я себя контролирую» и «я не могу себя контролировать». Здоровье каждого из нас зависит от исхода этого сражения.
Идея написать эту книгу родилась, когда я смотрел ток-шоу Опры Уинфри. Доктор Фил, в то время «дежурный психолог» программы, говорил о том, почему люди набирают лишний вес и что нужно сделать, чтобы похудеть.
Когда он пригласил добровольца из зрителей, на сцену вышла крупная, хорошо одетая женщина по имени Сара. Ободряюще положив ей руку на плечо, доктор Фил попросил Сару откровенно рассказать о ее саморазрушительном поведении, которое, повторил он с нажимом, ведет к набору веса. Он хотел услышать, что же заставляет Сару переедать.
Поначалу Сара улыбалась, рассказывая свою историю. «Я все время ем. - Она нервно хихикнула. - Я ем, когда голодна, ем, когда не голодна. Я ем на радостях, ем, когда у меня плохое настроение.
Ем ночью. Ем, когда муж приходит с работы».
Доктор Фил мягко, но настойчиво выспрашивал у Сары, как она относится к себе. Солнечная улыбка исчезла с ее лица, и Сара призналась, что она считает себя неудачницей, толстой и уродливой, а собственное поведение часто раздражает и огорчает ее: «Я чувствую, что не могу сдержать слово, которое дала себе; понимаю, что у меня нет силы воли».
Глотая слезы, она рассказывала, что порой не может думать ни о чем, кроме еды: «Все мои мысли вертятся вокруг того, почему я ем, что я ем, когда ем, с кем... Я не люблю себя».
Повернувшись к аудитории, доктор Фил спросил: «Кто-нибудь узнал в этом описании себя?» Две трети зрителей подняли руки.
Борьба Сары с собой явно затронула знакомые струнки в душах многих людей. Честно говоря, она затронула и меня.
Как-то я решил проверить свою силу воли.
Я зашел в одну из кондитерских, которых так много в Сан-Франциско, и купил два шоколадных пирожных. Придя домой, я выложил их на бумажную тарелку и поставил на кухонном столе так, чтобы дотянуться до них было невозможно. Они были пухленькие, мягкие, нежные - и покрыты густой «шубкой» из шоколадной стружки.
Я сосредоточился на пирожных, наблюдая за собственной реакцией. Глубоко вздохнул. Облизнул нижнюю губу. Не замечая цветов на столе и фотографий моих детей на полке, я смотрел и смотрел на пирожные, пока силой не заставил себя отвести взгляд. Тут я заметил, что моя правая рука подобралась к тарелке на несколько сантиметров, хотя я и не мог вспомнить, чтобы шевелился. Я взял газету и постарался сконцентрироваться на чтении, но то и дело косился на тарелку.
Чувствуя какую-то смутную неловкость, я поднялся в свой кабинет на втором этаже - самое удаленное от кухни место. Но даже на таком безопасном расстоянии я не мог избавиться от маячивших в уголке моего сознания пирожных. В конце концов, я ушел из дома, так и не притронувшись к ним и чувствуя себя победителем.
Спустя пару часов я зашел в Caffe Greco, где, как говорят, подают лучший в городе капучино. На стойке стояла большая стеклянная ваза с домашней выпечкой. Я заказал кекс с шоколадом и апельсиновой цедрой и немедленно его съел.
Я решил разобраться в причинах такого поведения. Почему Сара не может удержаться от еды, даже зная, что это делает ее несчастной и угрожает ее здоровью? Почему моей решимости хватило так ненадолго? Я хотел знать, чем можно помочь Саре, мне и миллионам таких, как мы.
Я начал прислушиваться к рассказам людей, которые борются с лишним весом; внимательно, как доктор за пациентами, стал наблюдать за ними, обращая особое внимание на поведение этих людей рядом с чем-нибудь съестным. Я быстро понял, что Сара не одинока.
Моя беседа с сорокалетним журналистом (я буду называть его Эндрю2) в очередной раз показала, что ни пол, ни возраст, ни положение в обществе не гарантируют человеку, что у него не будет проблем с едой. Эндрю, который при росте 173 см весит 112 кг, бесстрашно писал репортажи из самых горячих точек планеты. Он общался с боевиками, террористами, профессиональными наемниками - и не дрогнул. Но когда я положил перед ним пакетик M&M’s, Эндрю с трудом сдержался, чтобы не наброситься на конфеты.
«Когда я на встрече или беру интервью - а там на столе какая-то еда, я половину времени думаю о ней», - признается он. Его разум мечется между «Ух ты, аппетитно выглядит, я бы съел» и «Я не буду этого есть, потому что не голоден».
Внутренний конфликт начинает раздирать его рано утром и не отпускает ни на минуту: «Я просыпаюсь, зная, что еда - мой враг и я сам себе враг. И ничего не могу с этим поделать».
За обедом его взгляд останавливается на корзинке с горячим хлебом и стоящей рядом масленке. На улицах его манят кофейни Starbucks. Дома он не может устоять перед соблазнами холодильника. «Эта борьба может продолжаться до бесконечности», - говорит Эндрю. Как и для многих людей, которым трудно контролировать свой аппетит, каждый день для Эндрю - минное поле, по которому он пробирается от завтрака к ужину.
Труднее всего ему приходится в магазинах самообслуживания: если и удается прошмыгнуть мимо стенда со сладостями, они подкарауливают его у кассы. Привычный бой с самим собой происходит так: Эндрю берет шоколадный батончик, кладет на место, снова берет - и так раз за разом. Иногда он побеждает и уходит из магазина без батончика. Иногда побеждает батончик. И если Эндрю покупает его, то часто чувствует такое отвращение к себе, что выбрасывает половину батончика в мусорную урну - и быстро проглатывает остаток.
День Эндрю проходит, по его выражению, «под гастрономический саундтрек»: «Утром я съедаю тарелку хлопьев и тут же думаю, что надо взять банан и яблоко на работу, чтобы не соблазняться печеньем из офисного автомата». Но любой успех мимолетен, и Эндрю снова одолевают мысли о еде: «Я говорю сам с собой, спрашиваю: “Что я буду есть на обед?”, “А вдруг к трем часам я проголодаюсь?”, “Что у нас на ужин? Вот бы что-нибудь вкусненькое”».
В хороший день, ограничивая себя во всем, Эндрю съедает примерно 1500 калорий - столько он и должен получать, чтобы похудеть. Но на следующий он может проглотить все 5000. Он редко чувствует сытость и удивляется, что другие люди не разделяют его зацикленности на еде. «Мне легче понять террориста-смертника, чем кого-то, кто равнодушен к еде», - говорит он без тени улыбки.
Пицца - любимое блюдо Эндрю, и когда он слышит запах горячей пиццы, то приходит в смятение. «Пицца - все, о чем я могу думать, - признается он. - Мало что может привлечь мое внимание так, как пицца. Она говорит со мной. Поверьте, еда разговаривает. Всякая.
Я уверен: когда азартный игрок, игрок-наркоман, заходит в казино, он понимает, что проиграет. Думаю, это понимание его огорчает, но вместе с тем и подбадривает. Я как этот игрок. Захожу в пиццерию и чувствую, что время замирает. Время останавливается - его как бы не существует, и ты выходишь из собственного тела.
Я притворяюсь, что у моих поступков не будет последствий.
Ничего больше не существует - только я и пицца. Вот что я чувствую».
Я не собирался мучить Эндрю, когда выкладывал перед ним пакетик M&M’s. Мне просто нужно было узнать, как он отреагирует.
Очень отвлекают, - сказал он.
Тебе стало бы лучше, если б ты их съел?
Эндрю ответил, что вкус первой конфеты даст ему «кайф», невероятно приятные ощущения. Но он знает, что, продолжая закидывать в рот конфету за конфетой, он почувствует себя плохо: «После десяти-пятнадцати драже мне станет дурно. Как будто сахар проедает дырку у меня в желудке». Несмотря на это, он будет продолжать глотать конфеты.
Я почувствовал, что, говоря это, Эндрю ненавидел себя. «Хуже всего, когда кто-то видит, что я покупаю M&M’s», - добавил он. Отходя от кассы, он старается сразу спрятать пакетик в карман, надеясь, что никто в этот момент не смотрит на него.
Я толстый, - говорит он, - а людям неприятно смотреть на толстяка, который запихивает в себя всякую дрянь. Отталкивающее зрелище.
Что ты думаешь о себе после того, как наешься конфет?
Я говорю себе: «Снова потерял контроль над собой, снова двести сорок лишних калорий». Но никакие рациональные аргументы не могут конкурировать с предвкушением M&M’s.
Еда обладает огромной властью над этим человеком, привыкшим рассчитывать на себя даже в самых опасных ситуациях. «Неодушевленный предмет, какая-то там еда - и такая сила!» - говорит он, и я слышу в его голосе отвращение.
Эндрю понимает, что для него еда ассоциируется с наградой.
«Еда добавляет жизни красок», говорит он. Его манит обещание
«комфорта, уюта, возбуждения, соблазна, счастья, возможности привнести в жизнь радость», которое она дарит.
Америка, по словам Эндрю, «превратилась в парк съедобных аттракционов... в ярмарку вкусных, жирных, соленых, сладких и, главное, доступных и недорогих лакомств. Как можно гулять по ярмарке и противостоять всем этим искушениям? Все такое яркое, веселое, красочное, музыка играет, дым коромыслом - конечно, вам захочется и прокатиться на колесе обозрения, и поиграть на автоматах, и пострелять в тире; конечно, вы потратите немного денег на удовольствия».
Ты чувствуешь себя лучше, когда ешь?
Самое странное в ситуации, когда ты ешь и не можешь остановиться, - это нелогичность такого поведения. Ты можешь на минуту почувствовать себя хорошо, но только на минуту.
Эндрю дал классическое описание того, как работает система вознаграждения на физиологическом уровне. Приятное ощущение мимолетно, объясняю я Эндрю, но оно закрепляет поведение. Оно непродолжительно, и поэтому хочется испытывать его снова и снова.
Я спрашиваю у Эндрю, понимает ли он, почему не может контролировать себя. Для него это загадка. Действительно, почему еда обладает такой властью над ним? «У тебя выработался условный рефлекс на еду и на раздражители, которые напоминают тебе о ней. Они притягивают твое внимание, заставляют предвкушать удовольствие и укрепляют желание».
Я хочу, чтобы Эндрю узнал, как много людей запрограммированы на еду и теряют контроль над собой так же легко, как и он.
Пищевая индустрия добилась впечатляющего успеха в разработке товаров, привлекающих внимание таких, как Эндрю. Производители продуктов питания, разработчики рецептур и владельцы ресторанов могут не до конца осознавать, какие биологические механизмы лежат в основе популярности их продукции, но точно знают, что сахар, жир и соль продают себя сами. Эндрю - легкая добыча для индустрии питания: у него на спине словно нарисована мишень.
Людей, которые не могут контролировать себя, когда речь идет о вкусной еде, великое множество, и не все они весят больше нормы.
Я говорил со студенткой школы права, которую буду называть Самантой. Ей 25 лет, при росте 167,4 см она весит 54,4 кг, но под ее словами могли бы подписаться и Сара, и Эндрю.
«Если передо мной стоит еда, мне приходится изо всех сил бороться с собой, - говорит Саманта. - Терпеть не могу ходить на работу, потому что по всему офису расставлены вазочки со сладостями. Я стараюсь заниматься не дома, а в библиотеке - туда не разрешают приносить еду. Я все время думаю: господи, ну ведь это так легко - вести здоровый образ жизни, почему же у меня не получается? Почему я ищу самые нелепые оправдания своему обжорству? У меня есть подруги с такими же проблемами, и мы восхищаемся людьми, которые ведут себя по-другому. Не понимаю, как им удается себя сдерживать. Стоит мне на минуту остаться без дела, как я тут же начинаю думать, чего бы мне съесть. Это какое-то безумие. Когда я вслух проговариваю свою проблему, то чувствую себя очень неловко. Нельзя же все время думать о еде! Я нормальная, неглупая девушка, учусь, работаю, у меня интересная жизнь, и меня страшно бесит то, что каждый день я столько времени размышляю о еде. Мне надо думать об учебе, а не о том, сколько конфет я сегодня съела».
Саманта не поправляется, потому что не всегда поддается магии еды и интенсивно занимается спортом. Но она борется с собой изо всех сил и мучается так же, как и полные люди, с которыми я разговаривал.
Похожую историю рассказывает и моя коллега Клаудия.
Что происходит, когда ты начинаешь есть?
Порой я не могу остановиться. Не всегда, но, если передо мной что-то вкусное или я до этого по какой-то причине много думала о еде, я буду есть до тех пор, пока мне не станет плохо. Бывает, еда мне даже снится. Я вспоминаю чудесные блюда, которые когда-то ела, и ужасно хочу еще раз испытать то же неповторимое чувство предвкушения, счастья и удовлетворения.
Клаудия начинает вспоминать: день рождения, который она отмечала в ресторане The Cheesecake Factory пять лет назад... пицца, какую умеют делать только в Нью-Йорке... печенье, которое она называет «чарлики», - «райский батончик»... молочный коктейль... кукуруза в початках... шоколадные батончики... чипсы.
Кое-что из этого списка явно ассоциируется с ее детством или со счастливыми воспоминаниями, например соус, который Клаудия может есть ложкой прямо из банки - она любит его с пяти лет.
«Меня тянет к блюдам, которые для меня готовил отец, и к тем, что подавали в университетской столовой», - говорит она.
Не вся еда, о которой она упоминает, вызовет осуждение диетологов: свежие фрукты и салаты тоже не оставляют ее равнодушной. Но, так или иначе, мысли о еде занимают Клаудию почти все время.
Я постоянно думаю о еде, хочу скорее добраться до дома и поесть. Когда я одна, я ем и ем...
Знаешь, почему?
Нет... - признается она. - Не знаю.
Их миллионы, таких как Сара, Эндрю, Саманта и Клаудия. Эти люди не страдают ни одним из тех расстройств пищевого поведения, которые мы научились распознавать и лечить, но они редко перестают думать о еде. И стоит им начать есть, как они, похоже, не могут остановиться и, даже утолив голод, продолжают жевать и глотать. Еще никто не объяснил, что с ними происходит и как им контролировать себя. Я попытался - и потому написал эту книгу.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Соль. Сахар. Жир
ГЛАВА 1
На протяжении тысячелетий вес тела человека оставался более-менее стабильным. Всю взрослую жизнь люди в основном потребляли пищи не больше, чем нужно для покрытия энергозатрат.
Те, кто имел избыточный вес, всегда составляли меньшинство.
Американцы пропускали через себя миллионы калорий, однако, за редкими исключениями, их вес не падал и не рос сколь-нибудь значительно. Казалось, что идеальная биологическая система не дает сбоев.
И вот, в 1980-е гг. что-то изменилось.
Одной из первых это заметила Кэтрин Флигал, но, как и многие хорошие исследователи, сталкивавшиеся с неожиданными находками, она первым делом задумалась, не вкралась ли в расчеты какая-то ошибка. Старший научный сотрудник Федерального центра по контролю и профилактике заболеваний Флигал просматривала данные, полученные в ходе масштабного правительственного исследования, посвященного состоянию здоровья и питания американцев. По этим данным выходило, что число людей с избыточным весом существенно увеличилось. Ученые никогда еще не видели таких резких скачков. В предыдущие десятилетия взрослые американцы обычно набирали килограмм-другой между 20 и 40 годами, а затем теряли столько же между 60 и 80 годами.
Сдвиг, который привлек внимание Кэтрин Флигал, был зафиксирован в статистических данных, полученных за период с 1988 по 1991 гг. Из них следовало, что по крайней мере треть населения в возрасте от 20 до 74 лет весила слишком много. Менее чем за 12 лет еще 8% американцев - около 20 млн человек, а это примерно население целого штата Нью-Йорк, - пополнили ряды людей с избыточным весом.
Образование и опыт научили Флигал осторожности. В таком сложном и масштабном исследовании в расчеты могут вкрасться ошибки и данные часто демонстрируют аномалии, исчезающие при более глубокой проверке. Флигал знала, что должна убедиться в правильности своих подсчетов, прежде чем бить тревогу.
«Мы проверили все до последней запятой», - утверждала она, описывая, как ее команда просматривала данные по регионам, временные тенденции и применявшиеся в исследовании системы контроля качества. Придраться было не к чему. Число американцев с избыточным весом действительно выросло.
Тем не менее Флигал продолжала нервничать, и не в последнюю очередь потому, что, казалось, никто, кроме нее, не замечал, что американцы толстеют. В надежде найти научные работы, которые подтвердили бы загадочные данные, ее команда прочесала все публикации, но ничего не обнаружила. Встречаясь с коллегами, Флигал при каждом удобном случае спрашивала, что, по их мнению, происходит с нацией. Большинство лишь недоуменно пожимали плечами. Американцы набрали миллионы лишних килограммов, но эти килограммы оставались невидимыми. Медики, ученые и власти не спешили замечать перемены.
Флигал и ее команда подготовили свой материал для печати.
Их статья, опубликованная в 1994 г. в июльском номере журнала Американской медицинской ассоциации, сообщала, что сравнение текущих и более ранних данных по весу американцев показывает «разительное увеличение массы тела у мужчин и женщин во всех этнических группах». Когда уважаемый научный журнал называет что-то «разительным», это эквивалент включенной пожарной си рены. Результаты были сходными практически по всем группам - у мужчин и женщин, молодых и старых, белых и черных. Число американцев с избыточным весом выросло резко и внезапно.
Я попросил Кэтрин рассказать, как средний вес менялся с течением времени. Ее графики демонстрировали, что население потолстело всего за несколько десятилетий. В 1960 г., когда вес американцев еще оставался стабильным, женщины в возрасте от 20 до 29 лет весили в среднем 58 кг, к 2000 г. этот показатель равнялся уже 71,3 кг9. Сходная тенденция наблюдалась в возрастной группе от 40 до 49 лет, где средний вес подскочил с 64,5 кг в 1960 г. до 76,8 кг в 2000 г. Также бросалось в глаза, что мы стали вступать в зрелость значительно отяжелев (это соответствовало набору веса в детском и подростковом возрасте) и продолжали толстеть между 20 и 40 годами, причем средний мужчина набирал в эти годы уже не один-два, а больше 5 кг.
Флигал заметила и еще кое-что. В весе прибавили все, но при этом самые полные растолстели быстрее и заметнее, чем остальные. Разрыв между теми, чей вес находился в верхней части кривой распределения, и теми, кто находился внизу, увеличился. Америка поправилась в основном за счет того, что толстые люди стали еще толще.
Что могло случиться за такой короткий период времени? Почему миллионы людей набрали столько миллионов килограммов?
Долгие годы изучения этого вопроса привели меня к неожиданному ответу.
Конечно, в 1970-х и 1980-х еда стала доступней: появились полуфабрикаты, порции увеличились, стало больше сетевых ресторанов, кафе и закусочных, сформировалась культура питания вне дома. Но из того, что еду стало проще достать, еще не следует, что мы обязаны всю ее съедать. Что же заставляет нас переедать?
Дело не в стремлении наесться впрок из страха перед грядущим голодом, как это было когда-то. В Библии за семью тучными годами с неизбежностью следовали семь тощих лет, и людям нужны были жировые запасы на черный день. Но в современной Америке, где даже на Аляске супермаркеты круглый год ломятся от свежих фруктов, эта логика не работает.
Дело и не в голоде, и не в любви к деликатесам. Не этим объясняется бесконтрольное переедание, которое мы наблюдаем у Эндрю, Сары, Клаудии и их товарищей по несчастью. Кроме того, мы видим, что переедание - проблема не только толстяков. Даже те, кто, как Саманта, не полнеют, вынуждены постоянно бороться со своей тягой к еде.
Помощи таким людям ждать не от кого. Родственники, друзья и коллеги не обладают знаниями, необходимыми для того, чтобы помочь и поддержать. Многие, включая медиков, до сих пор думают, что полным людям просто не хватает силы воли или, быть может, самоуважения. Мало кто из врачей, диетологов, психологов и специалистов по общественному здравоохранению распознал ту модель переедания, что распространилась в Америке, и никто не выделил потерю контроля над собой как ее наиболее характерную черту.
Те, кто потерпел поражение в борьбе с перееданием, тратят миллиарды долларов в поисках средства, которое помогло бы сбросить бремя лишнего веса. Но большая часть этих денег выбрасывается на ветер, принося только кратковременный результат и тщетные надежды, что «уж на этот раз...».
Все это происходит из-за того, что мы не понимаем, почему некоторые продукты вызывают не насыщение, а непреодолимую тягу есть еще и еще. Никто до сих пор не разобрался в сути такого переедания. Позвольте мне попытаться объяснить, в чем же тут дело.
ГЛАВА 2
Отвергая мудрость тела
Толстые люди становятся толстыми потому, что больше едят. Такое утверждение кажется очевидным, но ушли десятилетия, чтобы это понять. Даже сейчас кое-кто сомневается в существовании связи между потреблением пищи и набором веса. Но, наконец, появились неопровержимые доказательства того, что лишний вес - следствие прежде всего переедания.
Отсутствию единодушия в понимании причин ожирения мы обязаны, по крайней мере отчасти, тому факту, что, если судить по «пищевым дневникам», куда людей просили записывать все съеденное, различия между полными и худыми часто оказывались незначительными. Это наблюдение породило уйму теорий о главенствующей роли обмена веществ, генетики и состава рациона н наборе веса. Прошло много лет, пока не стало ясно, что объяснение гораздо проще: большинство людей записывали далеко не все, что съедали, и такая забывчивость была особенно характерна для полных. Не будем их винить: значительная часть того, что мы едим, проходит мимо нашего сознания, поэтому недооценить количество пищи, которую мы запихиваем в себя, легко.
Нейробиологи Шэрон Пирси и Джон де Кастро сравнили потребление пищи людьми, набравшими более 5% массы тела за предшествовавшие исследованию шесть месяцев, и людьми, вес которых зн тот же период не претерпел существенных изменений.
Участникам выдали блокноты и попросили подробно записывать все съеденное, все кусочки и глоточки, с указанием где, когда и с кем они ели. Они должны были также фиксировать, насколько голодными, подавленными и встревоженными чувствовали себя до и после каждого приема пищи. Чтобы повысить точность эксперимента, им выдали по фотоаппарату и попросили делать снимки их тарелок до и после еды; на каждом фото оставались дата и время.
Выяснилось, что люди склонны значительно приуменьшать количество съеденного, причем эта тенденция отмечалась в обеих группах. Но, кроме того, выявилось заметное различие между ними: набиравшие вес потребляли в среднем почти на 400 калорий больше, чем участники второй группы. Такими темпами можно было набрать почти кило за три недели.
В другом исследовании ученые наблюдали за группой набиравших вес детей в течение нескольких лет. Выяснилось, что вес родителей и энергозатраты детей оказались менее значащими факторами, чем потребление калорий. Дети, которые больше ели, весили больше.
Хотя энергичные физические упражнения могут помочь держать вес под контролем, многие исследования демонстрируют, что между уровнями физической активности и весом не обязательно есть связь. Еще удивительнее, что нет такой связи и между весом и обменом веществ: согласно исследованиям, люди, страдающие ожирением (такими официально считаются те, у кого индекс массы тела* больше 30) или имеющие избыточный вес (с ИМТ от 25 до 30), сжигают больше калорий, чем худые.
Порой самое очевидное объяснение оказывается верным. Наш вес зависит от того, сколько мы едим.
Почти столетие ученые полагали, что у людей есть какие-то биологические механизмы, которые уравновешивают энергопотребление (т. е. количество калорий, получаемых с едой) с энергозатратами (сколько калорий мы тратим с физической активностью).
* Индекс массы тела (ИМТ) - величина, характеризующая соответствие массы тела росту человека. Рассчитывается как отношение массы тела (в килограммах) к квадрату роста (в метрах). Так, ИМТ человека ростом 2 м и весом 100 кг равен 25 (100/22). -Прим. науч. ред.
Считалось, что благодаря этому динамическому процессу нам удается стабилизировать количество жира в наших телах и ограничивать колебания веса.
Мы думали, что такая мудрость тела возможна благодаря системе, известной как гомеостаз: подобно температуре или кровяному давлению - показателям, которые тело тоже старается удерживать в достаточно узких рамках, - энергия регулируется гомеостатическим процессом, отвечающим за постоянство уровня энергозапасов тела. Как хороший бухгалтер, этот биологический механизм согласовывал приход и расход энергии, позволяя нам потреблять сотни тысяч калорий в год, не поправляясь и не худея сколь-нибудь заметно.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 43 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |